Текст книги "Никола Тесла. Изобретатель тайн"

Относительно коварного вопроса о гонорарах, которые синдикат Теслы определил, что 2,5 доллара за ватт – большая сумма, Вестингауз писал: «Цена кажется довольно высокой, но это единственный способ управления мотором при помощи переменного тока, и, если он подходит для работы трамваев, мы легко сможем получить с клиентов любую сумму, затребованную изобретателями».

Таким образом, Вестингауз ясно дал понять, что выплаты гонорара могут быть переложены на плечи покупателей – это и есть разумный, то есть американский, подход к делу.

Глава 7

Июль, 1888 год

Питсбург

На встречу с Вестингаузом Тесла отправился в разгар лета. Жара была невыносимая, но, как ни странно, изобретатель любил невыносимую жару, к тому же надежды подогревало ожидание долгожданной встречи.

Солидный, с усами как у моржа и короткими бачками, Джордж Вестингауз и его супруга, в платье с турнюром шириной в три фута, встретили долговязого ученого на вокзале.

Потомок эмигрировавших в Америку русских аристократов Вестингаузов был словоохотлив, сердечен и прост. Позже Тесла так отзывался об этом человеке: «Хотя к тому времени Вестингаузу было за сорок, он по-прежнему обладал энтузиазмом юноши. Постоянно улыбающийся, дружелюбный и вежливый, он резко отличался от грубых и жестких людей, с которыми я встречался. Ни одного неприятного слова, ни одного обидного жеста – его манеры и речь были великолепны, будто он выступал в суде. Но в то же время нельзя было представить себе более грозного противника, чем Вестингауз в гневе. И без того имеющий атлетическое сложение, он, сталкиваясь с препятствиями, которые казались непреодолимыми, преображался в исполина. Он обожал борьбу и никогда не терял уверенности. Когда другие в отчаянии сдавались, он добивался победы».

Джордж пригласил Теслу в дом, а затем показал фабрику. У Вестингауза было почти четыреста работников, и его электрическая компания в основном занималась производством «генераторов переменного тока, трансформаторов и оборудования по производству ламп накаливания для центральных станций». Они так и ходили по цехам – странная парочка: широкогрудый и физически крепкий Вестингауз и долговязый, страдающий худобой иностранец.

Известный своей предусмотрительностью и хваткой, Вестингауз, поставивший на переменный ток свое будущее, сумел в четыре раза увеличить продажи – с 800 000 долларов в 1887 году до более трех миллионов в 1888-м, хотя в это время он отчаянно судился с Эдисоном и эта тяжба тоже требовала немалых средств.

Вот что было присуще Вестингаузу в высшей степени – это умение разжигать энтузиазм в своих подчиненных. Он сразу завоевывал уважение всех, с кем встречался. Не избежал его обаяния и Никола Тесла.

Джордж выставил следующие условия сделки: 5000 долларов наличными за шестидесятидневное право владения, 10 000 долларов в конце этого срока, если они решат купить патенты, три чека по 20 000 долларов с интервалом в шесть месяцев, роялти (плата за использование патентов) 2,5 доллара за ватт и двести долей капитала «Вестингауз компани». Минимальные выплаты гонорара устанавливались в размере «5000 долларов – в первый год, 10 000 – во второй год и 15 000 – каждый последующий год на время действия патентов». Вестингауз также согласился оплачивать любые судебные издержки на процессах, касающихся первоочередности открытий, но, если процесс проигрывали, размер выплат снижался. За пятнадцать лет суммарные выплаты, если не считать фондов, составили 75 000 долларов начальных издержек и 180 000 долларов роялти, или примерно 255 000 долларов.

Так делались дела в стремящейся к прогрессу Америке. При этом Вестингауз, противостоящий ему Морган или утонченный любитель жизни Джейкоб Астор менее всего думали о личном благополучии, хотя жили в полную меру и черпали что душе угодно. Но их душам было угодно электрифицировать Штаты, уничтожить конкурентов, наладить радиосвязь между континентами, запустить гигантские конвейеры по производству автомобилей, овладеть воздушным пространством. Их не интересовал просмотр газет на унитазе из золота или гонки с ветерком по нашим ухабам на «Бентли» или «Ламборджини».

Во время переговоров Тесла согласился переехать в Питсбург, чтобы совместно со специалистами компании довести до ума свой двигатель.

* * *

Январь, 1943 год

Гостиница «Нью-йоркер»

– Я не получал за это ни цента! – вставил замечание старик. – У меня были свои принципы. Я на собственной шкуре убедился – нельзя поступаться принципами.

– Пожалуйста, подробнее.

– С того момента, как я посвятил себя научным лабораторным исследованиям, я никогда не принимал вознаграждений за профессиональную деятельность. Мне платили исключительно за результат. За патенты. Мне выплачивали отступные за авторство или роялти, так что источник дохода у меня был.

Подтверждением того, что изобретатель не получал никакой ежедневной или еженедельной платы во время работы в Питсбурге, является подписанное Джорджем Вестингаузом соглашение от 27 июля 1889 года, в котором говорится, что Тесла работал в Питсбурге в течение одного года и за это время «получил сто пятьдесят долей акционерного капитала». В обмен Тесла пообещал передать «Вестингауз компани» любые патенты, имеющие отношение к индукционному мотору. За другие достижения он получал от Вестингауза дополнительную плату. Например, когда Тесла открыл, что из бессемеровской стали можно делать более прочные трансформаторы, чем из мягкого железа, он получил за это примерно 10 000 долларов.

Старик добавил:

– Вечером того же дня я подарил половину полученной суммы моему старому другу Альфреду Брауну. Помните инженера, который поверил в меня, когда мне пришлось копать канавы? Он помог мне создать «Тесла арк лайт компани».

Я кивнул.

– Договорившись с Вестингаузом, – продолжил старик, – я перебрался в Питсбург. Жил попеременно то в «Метрополитене», то в «Даксне», то в «Андерсоне». С той поры жить в отелях вошло в привычку. Отметьте у себя – у меня никогда не было привычки изменять своим привычкам.

* * *

К исходу девятого десятилетия XIX века боевые действия на фронте электрификации планеты уже гремели на всех фронтах – как на внутренних, например в пределах Соединенных Штатов, Германии или России, так и на внешнем.

В мировом масштабе.

Это была битва не на жизнь, а на смерть, и одним из главных действующих лиц в этом сражении оказался наш соотечественник М. О. Доливо-Добровольский.[21]21
  М. О. Доливо-Добровольский (1862, Гатчина –1919, Германия) – русский электротехник, создатель техники трехфазного тока. В 1878 г. поступил в Рижский политехнический институт, но был исключен за участие в политических выступлениях студентов. В 1884 г. окончил Высшее техническое училище в Дармштадте в Германии и поступил на работу конструктором на заводы электротехнической компании Т. Эдисона (впоследствии фирма AEG; с 1909 г. Д. директор этой фирмы).
  Для различного рода измерительных приборов удачно применил принцип двигателя с вращающимся магнитным полем (1892). Он создал также приборы для устранения в телефонах помех от электрических сетей сильных токов (1892), изобрел способ деления напряжения переменного тока, основанный на применении неподвижной катушки индуктивности (1893). В 1888 г. построил первый трехфазный генератор переменного тока с вращающимся магнитным полем, предложил асинхронный двигатель трехфазного переменного тока с ротором из литого железа с насаженным полым медным цилиндром. В этот же период разработал все элементы трехфазных цепей переменного тока: трансформаторы трехфазного тока (1890), пусковые реостаты, измерительные приборы, схемы включения генераторов и двигателей звездой и треугольником и др. В 1891 г. на Всемирной электротехнической выставке во Франкфурте-на-Майне демонстрировал первую в мире трехфазную систему передачи электроэнергии на расстояние около 170 км.


[Закрыть]

В начале 90-х годов XIX века во Франкфурте-на-Майне должна была открыться Международная электротехническая выставка, а также Международный конгресс электриков. Для обеспечения электроснабжения этого долго ожидаемого мероприятия организаторы обратились к фирме AEG[22]22
  «Allgemeine Elektricitats-Gesellschaft» («Всеобщая электрическая компания». Основана Э. Ратенау из «Немецкого эдисоновского общества» в 1883 г. В 1997 г. компания расформирована.


[Закрыть] с предложением принять на себя подачу электроэнергии от водопада на реке Неккар близ города Лауфена до Франкфурта.

Фирма AEG ответила согласием. Ее главный инженер М. О. Доливо-Добровольский с увлечением взялся за проектирование трехфазного асинхронного двигателя мощностью около 100 киловатт, трехфазных трансформаторов и всей прочей аппаратуры для линии передачи и распределения электроэнергии на выставке. Постройку синхронного генератора поручили инженеру Чарльзу Брауну на швейцарской фирме «Машиненфабрик эрликон».

В середине 1891 года сооружение линии было закончено. Это было революционное достижение в области овладения электромагнитной энергией. Передача осуществлялась на неслыханное в те годы расстояние – 175 километров! Генераторы, трансформаторы и вся контрольная аппаратура были сконструированы по новым параметрам. В Лауфене была оборудована гидроэлектростанция, на которой установили трехфазный генератор мощностью около 190 киловатт с повышающей подстанцией, а понижающую подстанцию возвели во Франкфурте.

25 августа 1891 года на выставке впервые загорелось около тысячи электрических ламп накаливания, а 12 сентября был включен и асинхронный двигатель трехфазного тока, приводивший в действие насос для подачи воды к декоративному водопаду.

В октябре 1891 года международная комиссия начала испытания линии передачи и всей системы. Результаты оказались ошеломляющими – при напряжении в 15 тысяч вольт коэффициент полезного действия достигал 75,2 процента. Когда же провели испытание на повышенное напряжение, достигавшее 28 тысяч вольт, коэффициент полезного действия составил 78,9 процента.

Это был решающий прорыв в деле электрификации всей планеты.

* * *

Январь, 1943 год

Гостиница «Нью-йоркер»

– Пустяки! – заявил несносный старик. – Лучше послушайте, как я выступил в Колумбийском колледже.

Это было слишком даже для несносного старика. Разговор зашел о нашем соотечественнике, и я, представляя делегацию потомков, включающую читателей и самого автора, поинтересовался:

– В вас говорит уязвленное самолюбие?!

Старик разгневался:

– Не говорите чепухи! Моя система могла пропустить 100 000 вольт и отправлять их на сотни миль почти без потери энергии, в то время как эти ваши «первооткрыватели» передали всего лишь несколько сотен вольт, да и то на расстояние в несколько десятков миль. Я никогда бы не стал протестовать против применения более совершенной системы передачи и распределения электрической энергии, тем более что в моих патентах зафиксированы все частные случаи применения любой многофазной системы переменного тока, в том числе и трехфазного, если бы при этом мои заслуги были четко и бесспорно зафиксированы. Я готов допустить, что Доливо-Добровольский самостоятельно разработал свою систему, однако ее технические характеристики полностью подпадали под действие моих патентов № 381968 и 382280, полученных в США 1 мая 1888 года, патента № 47885, полученного в Германии, и № 6481, полученного в Англии. Но никто из них словом не обмолвился об этом…

После паузы, по-видимому, чтобы сгладить возникшее напряжение, он признался:

– Кстати, мы встречались. Нас познакомили на Всемирной электрической выставке в Чикаго в 1893 году, устроенной в честь 300-летия открытия Америки Колумбом.

Старик сделал паузу, затем поинтересовался:

– Вы из России?

Я подтвердил родство.

– Поэтому, – ворчливо заметил Тесла, – я не стану комментировать, какое впечатление произвел на меня ваш соотечественник. Единственное, что я помню, это ощущение – борьба будет долгой. Так оно и случилось. Как ни старались AEG и ваш Добровольский, к каким экспертам ни обращались, Вестингауз выиграл все двадцать шесть процессов.

Что касается вашего соотечественника, могу сказать – он заявил о своих претензиях в самый неподходящий момент, когда я вплотную занялся волнами, открытыми Генрихом Герцем. В моих глазах ваш протеже – один из тех, кто камнем лег на пути технического прогресса. Вдобавок я открыл другие электромагнитные волны – продольные.

– Простите, – возразил я, – «других» электромагнитных волн, кроме тех, что были впервые зафиксированы Герцем, не существует. Те, что вы называете «волнами Теслы», отличаются от них только длиной волны. Герц обнаружил короткие, а вы – длинные и сверхдлинные волны, так что с точки зрения приоритета ваши претензии к Герцу выглядят спорно, как и в случае с Доливо-Добровольским.

– То есть как?!

На это раз потомки решили проявить твердость.

– Система производства, передачи и распределения электроэнергии с помощью переменного тока, изобретенная Доливо-Добровольским, включала такие конструктивные решения, о которых в ваших патентах не было сказано ни слова. В ваших патентах отображены общие принципы, но сами вы в ту пору доказывали преимущества двухфазного тока, а Доливо-Добровольский и Браун использовали трехфазный переменный ток с частотой 60 герц. Они впервые в мире применили соединения проводников звездой и треугольником, что позволяло сократить количество проводов с шести, как вы предлагали в своих патентах, до трех. Согласитесь, это не только значительная экономия металла, но и новаторский шаг. Кроме того, КПД его системы составил 75,2 %, а по результатам последующих испытаний – 78,9 %. По тем временам это было выдающееся достижение. Так что…

Старик перебил меня:

– Вон!!!

Перед тем как раствориться в воздухе, психонавты отважились возразить:

– От будущего не спрячешься. Тем более что в вашем распоряжении осталось два дня, а вы до сих пор пиарите нас сказками о происках конкурентов, пытавшихся украсть ваши изобретения, и ни слова о том, о чем вы несколько раз так таинственно намекнули.

– Я не пиарю, сыну звезд это ни к чему. Прежде чем перейдем к делу, мне хотелось объяснить вам трудности, с которыми каждый инопланетянин сталкивается, пытаясь помочь аборигенам. Знали бы вы, в каких условиях мне приходилось работать! Самыми несносными моими противниками, помимо Эдисона, оказались… – Он сделал паузу и пристально глянул в мою сторону. – Догадываетесь, кто?

– Нет.

– Сотрудники компании «Вестингауз электрик»! Они всеми силами пытались убедить шефа, что в изобретениях иммигранта с планеты Балканы – это недалеко от Марса – нет новизны, а все технические вопросы, а также споры о приоритете можно решить внутри компании.

Среди главных противников были Оливер Шалленбергер – создатель счетчика переменного тока – и его помощник Льюис Б. Стилвел, сконструировавший ускоритель-инжектор, который действовал подобно моей высокочастотной катушке. Позже к ним присоединился Эндрю Робертсон – главный специалист по технике (в России его назвали бы главным инженером).

Но самым докучливым оппонентом оказался некий Уильям Стэнли, настолько уверовавший в собственную гениальность, что в 1893 году покинул корпорацию Вестингауза, чтобы изготавливать и продавать собственные многофазные моторы. Когда суд определил, что такого рода предприимчивость является прямым нарушением патентных прав Теслы, Стэнли пришлось перекупать его моторы у прежнего хозяина. Понятно, что любви к пришлому сербу это не добавило.

* * *

Чтобы измерить глубину отчуждения, окружавшего Теслу со стороны сотрудников Вестингауза, достаточно познакомиться со страницами официальной биографии основателя компании. В книге Льюиса Стилвела «В память о Джордже Вестингаузе», написанной сорок лет спустя и, кстати, переизданной в 1985 году, рассказывается о чем и о ком угодно, только не о Тесле. Это замалчивание имени великого изобретателя характерно не только для сотрудников «Вестингауз электрик компани». Исследуя этот вопрос, автор сначала не мог отделаться от мысли, что в происках и кознях оппонентов прямо присутствует расовый мотив – какой-то серб изобрел то, что должен был изобрести англосакс или по крайней мере еврей, однако проблема оказалась куда глубже и загадочней, чем мелкие национальные предрассудки. Например, в недавно опубликованном панегирике, посвященном профессору Элайхью Томсону, имя Теслы даже не упоминается, а соотечественник Теслы Майкл Пьюпин, создавший популярный в Соединенных Штатах труд по переменному току, вскользь касаясь вклада Теслы в создание нового электрического мира, утверждал, что тот не был первопроходцем и даже не был первооткрывателем. Что уж говорить о Стилвеле, который утверждает в официальном – подчеркиваю, в официальном! – издании, что именно «Вестингауз привез в Америку систему Голара Гиббса[23]23
  Система Голара – Гиббса – французский изобретатель Люсьен Х. Голар и английский промышленник Джон Д. Гиббс впервые применили трансформаторы в системах электрического освещения в Англии. Поскольку дуговые лампы соединялись последовательно, обмотки трансформаторов находились в последовательном соединении с дуговыми лампами. В 1882 г. Голар и Гиббс получили патент на свое устройство, названное ими вторичным генератором. Его работу они продемонстрировали в 1883 г. в Англии, а в 1884 г. – в Италии. Вторичный генератор не нашел широкого применения, однако он стимулировал создание других устройств.


[Закрыть] по передаче энергии на расстояние с использованием переменного тока», именно там она была усовершенствована, а затем на практике продемонстрирована Стэнли.

Судите сами.

Вот цитата из этой книги: «В 1888 году Шалленбергер сделал блестящее открытие – изобрел индукционный счетчик. В том же году Никола Тесла получил американские патенты на многофазный мотор и систему. Вестингауз быстро перекупил американские права. Тесла приехал в Питсбург для работы над мотором. Он тщетно пытался приспособить его к существующей одной фазе и ста тридцати трем оборотам… Очевидные преимущества прямого соединения двигателей и генераторов говорили о том, что необходимо использовать меньшую частоту. Стандартом стали две фазы, а именно шестьдесят оборотов для повседневного использования и тридцать оборотов для преобразования в постоянный ток».

Невольно обращаешь внимание, что, хотя начало цитаты посвящено Шалленбергеру, остальной текст – о Тесле. «Блестящим» названо случайное открытие, показавшее, что пружина реагирует на переменный ток, а создателя целой системы, созданной для эксплуатации переменного тока, укоряют в том, в чем он по определению не может быть признан виновным – параметры (в нашем случае – частоту) определяет не изобретатель, а продавец, на худой конец – государственные органы. При этом следует отметить, что именно сотрудники Вестингауза настаивали на неприемлемой частоте в 133 герца.

Ради объективности следует привести мнение некоторых других исследователей, утверждающих, что Тесла не менее своих недоброжелателей приложил руку к взаимному отчуждению.

«Сразу же после приезда на завод Тесле пришлось обсуждать с инженерами фирмы вопрос о частоте переменного тока. Тесла предложил 60 периодов в секунду – частоту, принятую в его опытных образцах. Расчеты его показали, что при этой частоте достигается наилучший экономический эффект. Правда, большая частота давала некоторую экономию металла, но зато все другие показатели были значительно хуже, чем при 60 периодах. Заводские инженеры настаивали на применении частоты в 133 периода, хотя получаемая при этом некоторая экономия металла не оправдывалась вследствие конструктивных трудностей в изготовлении и эксплуатации машин. При более низких частотах, чем предложенная Теслой, машины становились громоздкими и малоэффективными.

Однако советы Теслы не были приняты заводскими инженерами, и надежды его в течение одного года разрешить все практические вопросы не сбылись. Тогда Тесла, несмотря на уговоры Вестингауза, отказался быть консультантом завода в Питсбурге. Не помогло и предложение остаться на заводе в качестве управляющего всей разработкой промышленных образцов машин переменного тока с баснословно высоким окладом – 24 тысячи долларов в год. Тесла уже не нуждался в деньгах и, отказавшись от всех предложений, уехал в Нью-Йорк» (Б. Н. Ржонсницкий. Никола Тесла).

* * *

Январь, 1943 год

Гостиница «Нью-йоркер»

– В то время, когда моя голова полнилась идеями и изобретениями, мне пришлось год проработать вхолостую! Мне не было покоя. В Питсбурге было трудно дышать. Я был зависим! Я был связан условиями контракта. Для того чтобы осуществить свои идеи, мне необходима абсолютная свобода.

Старик гневно откашлялся.

– Особенно раздражали меня тупицы и завистники из компании Вестингауза, которые настаивали на том, чтобы я переделал свои моторы, а также всю систему передачи энергии на более высокую частоту.

Затем, пережив прошлые обиды, он нехотя признался:

– Что вы хотите от инопланетянина! В ту пору я был особенно нелюдим. Я доказывал, что такого рода переделка ничего не даст, кроме разве что удовлетворения их собственного тщеславия. Зачем заниматься бесполезным делом?! Эти слова пришлись им очень не по душе.

Пауза, вопрос:

– Сейчас официально признанная частота переменного тока в Штатах составляет 60 герц. А в вашем будущем?

– Американский стандарт составляет 60 герц, европейский и российский – 50.

– Кто оказался прав?! – воскликнул старик. – Я или они со своими 133 периодами в секунду? Что касается Герца, я узнал об его волнах где-то на рубеже девяностых годов. Материалы мне представил Т. К. Мартин. Познакомившись с ними, я сразу догадался – Герц остановился на полпути, правда, он очень рано умер, в возрасте тридцати четырех лет. Вся Европа скорбела о нем, и, возможно, он унес в могилу тайну, которая так явно открылась мне, но дело есть дело.

Я не мог остановиться.

Ошеломляющие идеи хлынули, как Ниагара. Овладение высокочастотными электромагнитными колебаниями и на их основе беспроводной передачей энергии на расстояние – вот какую цель я ставил перед собой в те дни. Перед моими глазами мерцал холодный, яркий, потребляющий минимум энергии свет. Я предвидел оздоровление тела с помощью токов высокой частоты, а изучение природы молний должно было открыть путь к возможности черпать электрическую энергию из верхних слоев атмосферы. Наконец, не требующий подзарядки электромобиль, управление автоматами с помощью особых волновых импульсов, постоянный ток, маломощные низкочастотные трансформаторы, медные провода – сотни тысяч тонн бесполезно потраченного металла! – уже тогда казались мне каким-то уродливым анахронизмом….

А вы упрекаете меня, что я не обращал внимания на претензии каких-то нахальных инженеришек и проходимцев из породы Маркони!

Когда же я выяснил, что Земля представляет собой гигантский конденсатор, из которого при умелом обращении можно бесконечно качать энергию, мною вновь овладела необоримая страсть к изобретательству. Наша планета, твердь под ногами могли бы стать подходящей средой для переноса электрических импульсов. Вообразите, насколько далеко вперед продвинулась бы ваша цивилизация, если бы моя мечта осуществилась!

А меня принуждали заниматься переделкой моих моторов и генераторов на анекдотическую частоту в 133 герца!

А спевшиеся с Томсоном и Пьюпином недоброжелатели пытались представить меня кем-то вроде обезумевшего собрата небезызвестного Кили!

Он прошелся по комнате, приблизился к окну, долго рассматривал погруженный в облачную высь оголовок Эмпайр-стейт-билдинг, уже столько лет пытавшийся своим шпилем продырявить небо.

– Известно ли вам, – спросил старик, – по какой причине в компании Вестингауза выдвинули такое дикое с технической точки зрения требование?

Я не знал, мне было стыдно. Я попытался раствориться в кресле.

В комнате наступила тишина. В следующее мгновение привычное к шуму ухо уловило шум, отчетливо запрудивший комнату на тридцать третьем этаже 43-этажного здания гостиницы.

Нью-Йорк просыпался.

Со дна ущелья Восьмой авеню отчетливо доносился рокот работающих двигателей, отчаянные вскрики автомобильных сигналов, отвратительное дребезжание надземки. Не верилось, что все это – реальность. Мне почему-то припомнилось название одной из станций Нью-йоркского метрополитена – Массапеква-стрит. В этом индейско-английском смешении звуков, вполне соответствовавших грязному, усыпанному окурками и залитому колой надземному перрону, угадывалась несовместимость, произвольное сложение причин и следствий, породивших этот искусственный Вавилон, объявивший себя самым большим поселением на Земле. Его узкие разрезы авеню и стритов, посаженные в клетку небоскребов и рекламных щитов оазисы площадей и парков, изобилие автомобилей, свинцовая тусклость окружавшей воды объявили себя средоточием прогресса, квинтэссенцией разума и практической сметки, точного расчета и деловой предприимчивости.

О том ли мечтал сидевший чуть под углом ко мне старик с орлиным носом, страдавший от изматывающего кашля, сердечных приступов и неутоленного тщеславия?

Что грезилось без конца боровшемуся за собственный приоритет отцу-основателю и пророку этого рукотворного нагромождения крови и пота, денег и труда, мыслей и чековых книжек?

Шла война, о который мы, русские и советские, знали не понаслышке.

Здесь, в Нью-Йорке, отсутствовали всякие приметы войны.

Здесь впервые заставили работать Ниагарский водопад.

Здесь впервые в 1910 году приступили к серийному производству лампочек с вольфрамовой нитью (патент А. Н. Лодыгина «Дженерал электрик» купила в 1906 году).

В 1912 году Армстронг создал первый радиоприемник, пригодный для практического использования.

В 1914 году Хэммонд разработал систему дистанционного управления по радио.

В 1925 году здесь выпустили первый бытовой холодильник.

В 1928 году «Дженерал электрик» открыла вещательную станцию и начала передачу телевизионных программ.

В 1942 году та же компания провела испытания первого реактивного двигателя.

В 1947 году здесь приступили к серийному выпуску автоматических стиральных машин.

Итог впечатляющий… Если бы не две мировые войны, атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, бомбардировка Югославии и множество других славных подвигов во имя демократии и прогресса.

Я ждал.

Я жаждал ответа, но умирающий старик неожиданно ударился в воспоминания об электрическом стуле.