Текст книги "Игроки"

Михаил Киоса
Игроки

Початая бутылка – уже вторая – снова пошла по кругу. Отхлёбывали прямо из горлышка, шумно выдыхая перед этим воздух. А как быть, если порыв ветра, стоило только поставить стопку стаканов на скамейку, тут же сдул лёгкий пластик в канал? Переться с набережной в магазин никому не хотелось.

Девушки, которые поначалу морщили носики и ломались, утверждая, что не пьют коньяк, да к тому же вот так по-варварски, теперь даже не думали пропускать свою очередь. Раскрасневшиеся от спиртного и собственных мыслей, они были чудо как хороши – особенно в глазах молодых людей.

– Х-хорошо вошёл! – улыбнулся Юрец, худощавый среднего роста шатен с подвижным лицом, на котором выделялись чуть свёрнутый набок нос и насмешливые серые глаза. Достав из пачки очередную сигарету, он прикурил и передал бутылку Свете, не упустив возможность коснуться пальцами её руки. – Знаешь, Светка, могу поспорить: есть и другие штуки, которые тоже хорошо входят. Как по маслу!

Света, крашеная блондинка с высокой грудью и узкой талией, захихикала, вильнула крутыми бёдрами, затянутыми в белые джинсы, и, выдохнув, обняла горлышко губами. На стекле появился новый отпечаток ярко-красной помады. Девушка подняла бутылку повыше, слегка прогнулась в пояснице. Нижний край розовой блузки чуть задрался, и Юрец, который сидел на скамейке прямо перед девушкой, не преминул легонько шлёпнуть ладонью по оголившемуся животу.

Он поймал взгляд Светкиных карих глаз и ощутил, как в штанах стало тесно: чёрт, прямо сейчас, что ли, деваху домой утащить, благо предки уже смотались в гости? Она, похоже, только этого и ждала, забавляясь с бутылкой.

Чуть поразмыслив, юноша всё же отказался от этой идеи. Так поступать – не по-дружески. Ничего, успокоил он себя, своё не уйдёт, у них впереди вся ночь. А пока пусть Светка в себя приходит. Весь день ходила сама не своя, отмалчивалась. Только на набережной оттаивать начала.

Димастый – коренастый веснушчатый парень с соломенными волосами и бледно-голубыми, словно выцветшими, глазами – глядя на Свету, крякнул и покрутил головой, а затем с завистью уставился на Юрца: везёт же некоторым! Нет, его Ленка тоже была неплоха: пусть не такая стройная, но подержаться есть за что, и в койке кувыркалась только в путь. Да и в городе с ней показаться не стыдно было, пусть даже она то и дело трещала про настоящую любовь.

Но Светка была круче, факт. В глазах Димастого она стояла вровень с Полиной, девушкой Царя, пусть и не была на неё похожа. Полину – медноволосую дюймовочку ростом по плечо Димастому, с небольшой грудью и плавными очертаниями фигуры – Царь однажды сравнил с морской волной. Ты, сказал, такая же изящная да лёгкая. Не идёшь – перетекаешь. И вся сияешь, как вода на просвет.

Так оно и было, и Димастый ничего не имел против того, что с самой классной девчонкой гуляет самый классный пацан.

А вот Юрец и рядом с Царём не стоял. Царь учился не где-нибудь, а в МГИМО, качался, рожа у него кривой не была, и говорить он умел красиво. А Юрец… а что Юрец? Простой пацан, вот как он, Димастый. Оба они – самые обычные. Разве что Юрец балабол был ещё тот, вот и вся разница. Так какого ж хрена другану так повезло?

– Эй, Димастый, заснул, что ли? Бери, пока дают!

Парень вздрогнул, выныривая обратно из своих мыслей, и обнаружил перед носом бутылку коньяка, которую Света держала на вытянутой руке.

– Юпитеру больше не наливаем, – донёсся до него голос Царя – Сашки Царёва. Высокий широкоплечий парень с русыми волосами и яркими, как весеннее небо, голубыми глазами сидел верхом на скамейке, приобняв за талию Полину, устроившуюся на его правом колене. Белая футболка плотно облегала рельефную грудь, светло-серые летние брюки натянулись на мускулистых бёдрах. Взглянув на Царя, Димастый схватил бутылку и отсалютовал ею.

– За милых дам! – крикнул он и наполнил рот коньяком.

Сюда, на набережную, ребята пришли уже вечером, часов в девять, после целого дня веселья. Это была их традиция. Каждый год друзья отмечали день рождения Царя, который приходился на двадцать шестое августа. А с тех пор как закончилась школа и все разъехались кто куда, на этот день назначалась ещё и финальная гулянка – она ставила точку в недолгих совместных каникулах, когда ватага собиралась воедино в родном городе.

Следующим утром Царю предстояло возвращаться в Москву. По этому поводу Полина уже начала вешать нос. Каждый год она ждала, что Царь возьмёт её с собой и они будут жить вместе, но раз за разом её мечты разбивались о Сашины отговорки. Звучали они на редкость убедительно, и, глядя ему в глаза, им нельзя было не верить. Но затем Царь уезжал, и застарелые сомнения вновь оживали в душе девушки. Конечно, она часто приезжала к нему – то на выходные, то на зимние каникулы, да и он тоже время от времени наведывался сюда, но… Кто его знает, какая коза крутится рядом с ним, пока Полина далеко? А в том, что кто-нибудь крутится и клинья подбивает, девушка не сомневалась – её Сашенька был парнем не из последних.

– Эй, котёнок, – Царь, как всегда, засёк перемены в её настроении и тут же отреагировал. – Ну-ка, хвост подними! Не фиг вечер портить. Я тебя жду через пару недель, уже сюрприз приготовил. Держу пари, тебе понравится.

Полина вскинула на него карие с золотистыми искорками глаза и неуверенно улыбнулась.

– Давай-давай, нечего сырость разводить. Чуть-чуть потерпеть осталось. Вот закончу учёбу, и мне стажировку предложат за рубежом. А я тебя с собой возьму – будешь мне любимой женой.

Царь говорил уверенно – как всегда. Словно наперёд знал, как жизнь сложится. И что вуз окончит как надо, и что стажировку ему тут же предложат хорошую. А то, что Полина дождётся и скажет «да», вообще обсуждать нечего – только так и никак иначе.

– Держи вот, освежись! – он протянул девушке бутылку. И, подражая кумиру их подростковых лет, добавил. – Не думай ни о чём, что может кончиться плохо.

Полина с готовностью приложилась к бутылке. В самом деле, какая она дура: чуть не испортила всем настроение! Можно подумать, Саша в первый раз уезжает или навсегда.

Коньяк обжёг горло, но далеко не так, как час назад, когда они открыли первую бутылку. Тогда у Полины аж слёзы из глаз брызнули, а сейчас очень даже ничего оказалось. Юра прав, приятно пошёл. Вспомнив его слова, девушка улыбнулась и, заведя руку Саше за спину, погладила крепкие ягодицы через тонкую ткань. Это её парень, и только её. А если какая-нибудь курица… если какая-нибудь курица только подумает его отбить!.. что ж, пусть попробует.

Полина теснее прижалась к Саше и горячо прошептала ему на ухо:

– Хочу тебя! Давай уйдём отсюда, любимый!

– Ммм, – отозвался он и, пробравшись рукой под короткую бежевую юбку, положил ладонь на внутреннюю сторону бедра. Чуть сжал пальцы и хмыкнул, услышав прерывистый вздох Полины. – Не сейчас. Успеем. Тут ещё не стало скучно. Предвкушай пока, нагуливай аппетит, милая.

– А я и так уже… нагуляла, – хихикнула она, – дальше некуда.

– Всегда есть куда, – рассудительно заметил Царь, слегка куснул её за мочку уха и, подавшись вперёд, поинтересовался:

– Ну, придумал кто-нибудь интересный тост? А то всё за дам да за дружбу… надоело, – и предупредил: – Кто предложит за мой день рождения или за удачу, того отправлю искупаться.

– За здоровье? – тут же откликнулся Юрец. И, паясничая, отскочил назад якобы в ужасе.

– За приключения! – вдруг ни с того ни с сего брякнул Димастый.

– За приключения?.. – протянул, словно пробуя слова на вкус, Царь. – А что, очень даже. Тогда – за приключения!

Отхлебнув из бутылки, Царь приосанился, принял надменный вид и провозгласил:

– Нам, милостью Божией вседержителю российскому, нравится этот тост. Жалуем вас, граф Птичкин, коньяком из наших погребов.

И он под общий хохот протянул Димастому бутылку.

– Приключения… – протянул Юрец, когда все поддержали тост, изрядно поубавив остававшееся количество коньяка. – Это, конечно, хорошо, да где их взять? Вот у меня самое крутое приключение – это борьба со страшным зверем – сушняком поутру. Достал, сука, ни одна попойка без него не обходится. Побеждаю-побеждаю, а он снова возвращается!

Закопчённые стены – особенно возле иллюминаторов, из которых вырывалось наружу пламя. Чернеющий дверной проём, искорёженная дверь, распахнутая настежь. На ней виден смазанный след чьей-то ладони, соскользнувшей вниз.

Мёртвое место. Оно ждёт, оно зовёт, и противиться его зову не хватит никаких сил. Но к чему пробовать, если нет желания противостоять?

Ноги делают первый шаг к краю набережной.

– Сиквел, – изрёк Царь, чуть покачнувшись на спинке лавки, но тут же поймал равновесие. – Это называется сиквел. Монстра побеждают, а он снова тут.

– А я знаю, – промурлыкала Светка, не отрывая взгляд от Царя.

– Что ты знаешь? – поинтересовался тот, продолжая рассеянно поглаживать Полину по ноге. Девушка склонила голову ему на плечо и прикрыла глаза, стремясь без остатка вобрать в себя эту скупую ласку.

Света одёрнула блузку и наклонилась вперёд, беззастенчиво открывая взгляду Царя просторы декольте. Сидевший перед ней Юрец не упустил момент и, оттянув ткань пальцем, заглянул вглубь, рассчитывая на ответную реакцию. Но её не последовало: Светка, улыбаясь, смотрела только на Царя.

– Я знаю, где можно найти приключение. Прямо сейчас.

– Я тоже знаю! – не удержавшись, заржал Юрец и попытался усадить девушку себе на колени. – Тут совсем рядом, Светка, ты уже почти его нашла – на всю задницу!

Он похлопал себе по штанам, но девушка никак не отреагировала на намёк.

– И что же это за приключение? – внешне лениво поинтересовался Царь, но Света, поймав его взгляд, улыбнулась ещё шире и облизнула языком губы.

– Тут рядом. В самом конце причала.

– Там же… – подала голос до этого молчавшая Леночка.

– Ага, верно, там «Феликс Дзержинский» стоит.

– И что с того, что он там стоит? – спросил Царь. – Тут много чего стоит. Памятник вон торчит загаженный. Может, предложишь на него карабкаться?

– Ты просто не знаешь, – сказала Света. – Из него плавучее казино сделали прошлой осенью. Оно тут взад-вперёд ходило, а народ на борту играл. А месяца три назад там пожар был.

– Народу сгорело… – протянул Димастый. Поёжился. – Трупы, говорят, везде находили. Кто в огне, кто от дыма. А некоторых из воды потом выловили. За борт сиганули, да бухие были, утонули. Вот и стоит теперь. Решают, что с ним делать.

Уже потом те, кому повезло выжить, говорили, что ощутили лёгкий запах дыма. Клялись даже, что пытались предупредить других. Вряд ли. Она, во всяком случае, не верила в это. Там в залах было так накурено, что распознать новый запах не смогла бы и ищейка. Да к тому же балом правил азарт: ставки росли, целые состояния переходили из рук в руки. Куда там обращать внимание на дым!

В глазах Царя мелькнуло понимание.

– Плавучее казино, значит? Да ещё после пожара? Хм… что ж вы раньше молчали?

– Да как-то к слову не пришлось, – сказал Юрец, а затем, осёкшись, вытаращился на друга. – Погоди, Царь. Так ты что, всерьёз туда намылился?

– Я ещё не решил. Думаю пока что. А ты, похоже, уже штанишки намочил? Слабо стало?

Света хихикнула. Заулыбался и Димастый – подловили Юрца-молодца.

– Да ну тебя, – отмахнулся Юрец. – Чего тут слабо-то? Ну судно, ну сгорело. Тоже мне, приключение. Вымажемся все в саже, только и всего.

– Юра прав, – Лена встала со скамейки и, поджав пухлые губы, обвела друзей взглядом больших серых глаз. Кто-нибудь, может, назвал бы её слегка полноватой, другой же сказал бы об очень аппетитных формах. На встречу друзей девушка надела длинную юбку салатового цвета, чтобы скрыть ноги, по мнению девушки – короткие и толстоватые, и короткий голубой топик, который выгодно подчёркивал пышную грудь. Плетёные босоножки удобно сидели на ногах, позволяя хозяйке не выбирать, на что наступать при ходьбе. – Нечего там делать. Да и… страшно. Столько людей…

Девушка зябко повела плечами.

Царь молчал и улыбался. А потом, подавшись вперёд, сказал:

– А помните, как мы чердаки исследовали да подвалы? Начитались всякой мистической хренотени и лазили там, призраков да зомби искали?

Друзья дружно кивнули.

– Коленки у всех дрожали, я помню. Даже мне слегка не по себе было. Знал ведь, что нет там ничего, а всё равно мандраж был. Помнишь, Юрец, как ты однажды спрятался, а потом подкрался сзади и руку мне на плечо положил?

Юра заржал. Друг тогда подскочил и завопил, как ошпаренный. Засмеялись и все остальные.

Царь, ссадив разомлевшую Полину на спинку скамьи, одним движением соскочил на землю.

– Дамы и господа! – его глаза сверкали, губы растянулись в широченной голливудской улыбке. – То-о-олько одна ночь! То-о-олько сегодня! Казино «Огни Лас-Вегаса» ждёт вас! Играйте и выигрывайте! Делайте фотографии на память – ручаюсь, уже завтра эти снимки будут стоить десятки тысяч долларов! Ну же, дамы и господа, смелее!..

Царь на миг застыл, а затем, сжав кулак, оттянул средний палец и вскинул руку вверх.

– Поимейте фортуну, пока она не против!

Ноги встают на палубу и делают шаг. Здравствуй, новое мёртвое место. Раскрываются объятия. Постоять вот так, раскинув руки – давний ритуал. Очень приятно поприветствовать смерть, прошедшую мимо. Закрыть глаза и улыбнуться, чувствуя, как жизнь с особой силой бурлит в каждой частице тела. И – внутрь, скорее внутрь. Погрузиться в мёртвое место с головой.

Постояв так пару секунд, Царь встряхнулся, словно освобождаясь от наваждения, и посмотрел на друзей.

– Короче, я иду. Прощёлкать такое – хрена с два! А вы – как хотите. Можете валить, если детское время уже вышло. Только в следующий раз фиг я с вами за приключения пить буду. Кстати!..

Он вынул из руки Димастого бутылку с остатками коньяка, сделал щедрый глоток и, вернув её обратно, зашагал по набережной размашистым шагом.

Друзья переглянулись. А потом, не сговариваясь, припустили вслед за ним, ощущая, как возбуждение Царя обжигающим потоком несётся по их венам. Первой, обогнав даже парней, до него добралась Светка, благо была в удобных кроссовках и джинсах. Не то что Полина, напялившая туфли на высоком каблуке.

В реке, напротив покинутой ребятами скамейки, что-то плеснуло. Должно быть, играла крупная рыба.

– Вместе – это хорошо, – Царь обнял за плечи Юрца с Димастым. – Оттянемся на славу! Только знаете что?..

Друзья остановились.

– Мы ж туда не на пять минут идём. Надо карты, что ли, купить и ещё коньяка с закусью. Устроим настоящую вечеринку в казино!

Предложение было встречено с восторгом. Парни понимающе переглядывались, девушки, улыбаясь, делали вид, что не замечают этого. Все предвкушали будущее веселье.

В ближайшем круглосуточном магазине Царь, покопавшись в висевшей на боку сумочке, кинул на прилавок кредитную карточку и потребовал три бутылки лучшего коньяка, несколько пакетов сока, минеральной воды, а ещё – плиток шоколада и дорогих конфет для девушек.

– Царь, стаканы, – хохотнул Юрец. – Мы ж теперь не босяки какие-то, мы ж в казино идём.

– Сударь, нас оскорбляет ваше недоверие к нашей памяти! – Царь вздёрнул подбородок и бросил на друга надменный взгляд. – Следили бы лучше за собой. Вы не упомянули про карты.

Через секунду оба ржали.

Добравшись до набережной, ребята притихли. «Феликс Дзержинский» стоял в самом конце причала, тонущем в сгущающихся тенях. Свет фонарей туда почти не доставал.

– Очень хорошо, – Царь кивнул и оглядел друзей. – Уже темно. Пойдём рядом с набережной, по парку. Народу вроде нет, но чего зазря светиться?

Идя между деревьев, они пытались хранить молчание, но возбуждение то и дело давало о себе знать нервными смешками и ойканьями, когда до девушек дотрагивалась чья-нибудь рука.

– Тихо вы там, павианы! – обернувшись через плечо, беззлобно прошипел Царь, который и сам с трудом держал себя в руках. – Вот на корабль проберёмся, там и устроите брачные игры, если уж так припёрло.

Тьма позади него захрюкала на разные голоса, пытаясь удержать в себе рвущийся наружу смех.

То самое дерево. Она хорошо его запомнила. На всю жизнь. За ним она пряталась в ночь пожара. И смотрела, смотрела, смотрела – на пылающие палубы, на чёрные фигурки пожарных со шлангами в руках, на продолговатые мешки на набережной…

Слушала. Там внутри ещё оставались живые.

Сгоревшее судно стояло у причала в гордом одиночестве. Следующий корабль пришвартовался в почтительном отдалении, словно не хотел иметь ничего общего с несчастным погорельцем. Несмотря на ночь, ребятам было хорошо видно, где сильнее всего бушевал огонь. Вся передняя часть «Феликса Дзержинского» почернела от сажи, окна зияли чернильными провалами тьмы. Ближе к середине белого цвета становилось больше, а на корме Димастый даже разглядел уцелевший флаг.

– Один из залов у них как раз на носу был, – прошептал Юрец, которого вдруг пробрал озноб. – Видать, там и полыхнуло.

– Досадно, судари мои, досадно, – Царь пожевал губами. – Неужто на голое пепелище придём? Впрочем, там всё равно есть что посмотреть. Одни каюты небось чего только стоят. Охрана-то есть вообще у этой посудины?

Он повернулся к друзьям. Те молчали в замешательстве.

– Понятно. Как в старые добрые времена – без разведки, напролом.

Всё же, перед тем как идти на корабль, они постарались получше осмотреться в поисках сторожей. Никого не увидев, ребята вышли на набережную. Прислушались.

Между бортом и причалом плескалась вода, позади ветер шелестел листвой в парке… да ещё сердца стучали так, что, казалось, грохот должен был быть слышен во всей округе.

– Никого, – Царь развёл руки, словно хотел обнять «Феликса Дзержинского». – Ни-ко-го! Красота, судари-сударыни.

И стоя так, продекламировал:

– Гвозди бы делать из этих людей!.. В общем, мы идём, Дзержинский. Принимай гостей!

Может, это он случайно крикнул как-то по-особому – так, что ещё раз не повторить, как ни пытайся, а может, просто корабль удачно поставили… Как бы то ни было, а ребята услышали затихающее в глубине корабля: «Гостей… остей… остей». А затем эхо словно вернулось обратно: «…остей… остей… костей». И оборвалось.

Когда огонь разгорелся как следует и капитан понял, что скрывать его от пассажиров больше не получится, «Феликс Дзержинский» был в нескольких километрах от речного порта. Она помнила, как оборвалась музыка, и голос, искажённый динамиками, объявил: на судне небольшое возгорание. Волноваться не стоит, команда справится сама. Желаем вам приятного продолжения отдыха.

Где-то через полчаса «Феликс Дзержинский» аккуратно развернулся и, набирая скорость, направился к порту.

Царь прислушивался, склонив голову к левому плечу.

– Красота! – сказал он наконец. – Какой я молодец, что придумал это приключение!

Светка, сладко улыбаясь Царю и краем глаза следя за Полиной, даже и не подумала напоминать, что это с её подачи они все оказались здесь.

Царь первым перепрыгнул с причала на борт судна. Остальные полезли за ним, стараясь не измазаться в саже. Полина, предоставленная сама себе, замешкалась было, недоумевая: как же так, её Сашенька даже не обернулся посмотреть, не говоря уж о том, чтобы помочь. Даже подумала было вовсе не идти, пока Царь за ней не вернётся. Но ребята уже скрывались один за другим в дверном проёме, и девушка вдруг осталась на причале совершенно одна.

Полина огляделась. Опустевшая набережная, на которой ещё совсем недавно было так весело и тепло, теперь показалась ей чужой и холодной.

Ветер, подхватив с асфальта какие-то фантики, закружил их в маленьком смерче метрах в пятидесяти от девушки. Вихрь постоял немного на месте, а затем, пьяно пошатываясь, направился к ней. Наблюдая за его приближением, Полина поймала себя на том, что ей совсем не хочется дожидаться, когда круговерть бумажек окажется совсем рядом. Она обернулась на корабль.

«Феликс Дзержинский» молча ждал её, сливаясь с ночной темнотой тьмой оконных дыр и чернотой закопчённых стен. Полина вдруг осознала, что совсем не слышит ребят – ни слова, ни звука. Словно и не было их здесь, словно не звучало только что эхо Сашенькиного голоса.

Зато шуршание фантиков раздавалось уже совсем рядом.

Жалобно пискнув, девушка перелезла через бортик и шагнула во мрак дверного проёма. За её спиной бумажки бессильно опали на набережную.

Осязать смерть надо всей кожей. Иначе будет неправильно. Подрагивающие от возбуждения руки стаскивают с тела одежду. Скорей, скорей, скорей! Шуршат джинсы, мягко скользит по рукам футболка. И даже кроссовки – долой! Если не забывать об осторожности, то можно не бояться порезов.

Вот оно!

Голова кружится от накатывающего волнами наслаждения. Но вот так сразу взять и добраться до пика – фу. Когда-то давно, в самом начале, этого понимания не хватало. Жаль. Потери и в самом деле оказались велики.

Поэтому руки останавливаются, глаза открываются. Удовольствие надо растягивать. Ведь это – жизнь. Позже…

Босые ноги делают первый шаг по грязному полу.

Войдя внутрь, Полина остановилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в окружавшей её темноте. Тщетно. Всё, что девушке удалось понять, вытянув руки в стороны, так это то, что стоит она не в узком коридоре, а в каком-то просторном помещении. Напротив мутным пятном в темноте вроде бы виднелся прямоугольник второй двери – наверное, выход на другую сторону судна.

Должно быть, раньше были на судне какие-то светлые поверхности и блестящие металлические детали, которые могли бы отражать скудный свет луны и ближайшего к «Феликсу Дзержинскому» фонаря. Но пожар всё это закрасил чёрным.

Где-то в отдалении послышались голоса друзей.

Девушка, прикусив губу, пыталась сообразить, как же до них добраться, и тут в сумочке завибрировал телефон.

– Котёнок, ты куда пропала? – о, боже, кажется, ещё никогда она не была так рада слышать его голос. – Устроила себе одиночную экскурсию по кораблю? Или просто ищешь, где бы припудрить носик? В общем, дуй давай сюда, здесь есть кое-что интересное.

– Сашенька! Саша! – Полина шагнула вперёд. – Я уже иду, милый!

Она огляделась.

– А… куда – сюда?

Трубка чертыхнулась.

– Полина, ты где вообще? Я что, по всему кораблю тебя искать буду?

– Я у входа, – Полина чувствовала себя виноватой. Вот дура, застряла тут, а теперь Саше из-за неё неудобно. Он недоволен. А там рядом эта Светка… Полина видела, как она на Сашу смотрела, как заигрывала. Пусть не думает, что такая ловкая!

– У входа, – удивился Царь. – И что же ты там делаешь?

– Я… мне страшно, Сашенька. Приди за мной, пожалуйста.

– Ладно, – голос Царя заметно потеплел. Роль спасителя и отважного рыцаря нравилась ему всегда, когда для этого не требовалось совершать что-то особенное. – Стой там, скоро буду.

– Жду тебя, любимый, – прошептала в трубку Полина, но Царь уже отключился. Девушка улыбнулась: ничего, не страшно. Главное – Сашенька придёт. А когда он будет рядом, она сумеет напомнить ему, как хорошо им бывает вместе.

Надо только чуть-чуть подождать.

Полина прислушалась, и до неё снова донеслись голоса друзей. А вот звуков приближающихся шагов не было. Вместо этого возникло чёткое ощущение, что сзади кто-то приближается – неслышными мягкими шагами. Чувство это оказалось настолько сильным, что Полина, вмиг заледенев, застыла на месте. Слух обострился до крайности.

Тишина.

На палубе царила тишина.

Оборачиваться Полина не стала.

– Нет-нет-нет, – прошептала она. – Нет-нет-нет…

В спину повеяло холодом.

Вот сейчас на плечи лягут узкие горячие ладони… как тогда, в детстве.

Абсурд, конечно. Всё давно прошло и сгинуло. И она тоже – сгинула. Сдохла, как бешеная собака, сбитая на набережной каким-то джипом – тогда им ещё можно было туда заезжать. Захлебнулась кровью и соплями вперемешку с водой. Боже, как Полина тогда радовалась, как изо всех сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться прямо на похоронах!

Но до этого…

Зимний вечер, она одна стоит в своей комнате, выключив свет, и смотрит в окно. Папа. Скоро должен прийти папа. Вот он придёт, и дом снова станет тёплым. Безопасным хотя бы на время. Папа всё знает про эту. Ничего, правда, не делает, сколько Полина ни просила, но эта при папе хотя бы… терпит.

Отворяется дверь. Скрипа нет. Молчит и паркет в коридоре. Полина узнаёт, что уже не одна в комнате, благодаря сквозняку, который ледяными пальцами забирается под короткую маечку. А тишина подсказывает, кто именно пришёл. Эта всегда ходит тихо, очень тихо. И говорит тоже тихо, мягко. А когда улыбается, то становится похожа на ребёнка, мечтающего о Новом годе. Праздник ещё далеко, но он обязательно придёт.

Те, кто плохо её знает – то есть все люди на этой чёртовой планете, кроме Полины и папы! – говорят: настоящий ангел во плоти.

«Полиночка, – голос мачехи, как всегда, ласков, но звенит в нём едва слышно какая-то больная струна. – Разве ты не хочешь сделать мне приятное?»

Девушка, не отдавая себе в этом отчёта, шагнула вперёд, уходя от прикосновения ладоней, которые уже почти ощущала на плечах. Кинула взгляд на противоположную дверь, и крик пойманной птицей забился в её горле, не находя себе выхода.

На фоне немного посветлевшего прямоугольника – должно быть, луна начала освещать тот борт – смутно виднелась человеческая фигура. Она не двигалась, и, конечно же, лица разглядеть было нельзя. Но Полина знала, кто там стоит.

– Ага, вот ты где! – Царь показался на трапе, ведущем на верхнюю палубу, и стал бодро спускаться вниз. – Ну, пошли, что ли. А то без нас всё вкусное съедят. Полина?

Заметив, что лицо подруги перекошено ужасом, парень взглянул направо. В дверном проёме никого не было.

– Полина, хватит дурить! – Царь подошёл к Полине. Ради роли рыцаря ему пришлось оторваться от Светы, которая в отсутствие соперницы изрядно осмелела в темноте коридоров, и Царь хотел как можно скорее вернуться обратно.

Девушка вздрогнула.

– Сашенька? Господи, как хорошо, что ты пришёл! Там… там!

– Нет там никого, – уже немного спокойнее сказал он. – Я сразу посмотрел, как тебя увидел. Пусто.

Полина замотала головой и прижалась к нему.

– Я видела, Сашенька! Видела!

Царь сжал губы. Вот ведь трусливая дурища! И как только он раньше этого не замечал? А всё туда же, замуж за него хочет, любовь ей подавай.

Парень представил себе, как они стоят в загсе и Полина смотрит на него с собачьей преданностью в глазах. Картина оказалась настолько забавной, что приступ гнева прошёл так же быстро, как и начался. Царь улыбнулся. Глупенькая девочка. Не того боится. Но она ведь не знает, нет. Просто пока не знает, не догадывается даже.

Потому что ещё не время учить сестрёнку. Хотя место, конечно, хорошее. Да что там, отличное место! Такого у него ещё не было. Но почему бы не растянуть удовольствие? Царю негоже спешить. Это так здорово – знать, что скоро начнётся урок, и наслаждаться его предвкушением! Смотреть на всех тех, кто ни о чём не подозревает, и смаковать это знание наедине с самим собой. Повелевать временем, определяя, когда же прозвенит звонок.

Царь прикоснулся к карману джинсов, погладил небольшой бугорок. Любимый колокольчик послушно ждал своего часа в темноте, но парень чувствовал его нетерпение, его жажду нового урока. «Скоро, маленький мой, – пообещал он колокольчику, – уже скоро. Тебе понравится новая сестрёнка-ученица».

А пока…

– На, глотни, – сказал Царь, поднимая другую руку, с бутылкой. – Знал, что пригодится. Давай-давай, это лекарство.

Полина и не думала отказываться. Набрала полный рот коньяка и проглотила в два приёма. Снова приложилась к бутылке. Царь с весёлым любопытством наблюдал за девушкой, гадая, когда та остановится.

– Шоколадка есть? – сипло спросила Полина, опустив бутылку после третьего захода. Алкоголь мощными жаркими волнами катился по телу. Девушка чувствовала, как в тепле растворяется без остатка айсберг дикого страха, и наслаждалась этим ощущением. Голова слегка закружилась.

– Ну вот, другое дело, – сказал Царь, одобрительно смотря на Полину. – На человека стала похожа. Держи, – он протянул ей пару конфет, которые вытащил из кармана.

Полина взяла угощение и, развернув обёртки, запихнула в рот сразу обе изрядно подтаявшие конфеты. Жаркая волна, вызванная алкоголем, уже опадала, растекалась по клеточкам, но своё дело она сделала. Девушка видела перед собой своего рыцаря, своего Царя, а всё остальное отошло на задний план, утонув в парах спиртного. Она снова почувствовала себя виноватой: выдумала себе невесть что, перепугалась, а когда Сашенька пришёл, ещё и ему что-то доказывала. Это вместо того, чтобы поблагодарить как следует.

– Сашенька, – промурлыкала она, – а посвети мобильником немного. Я, кажется, пальцы конфетами испачкала.

Пальцы скользят по стенам – нежно, едва касаясь их. Кожа становится чёрной. Восхитительно – смерть на кончиках пальцев! А какова она здесь на вкус? Оказывается, снова горьковатая, но по-своему. Каждый раз по-своему.

Ноздри втягивают воздух, собирают разлитые в нём запахи. Конечно, прошло время. Многое затоптали, залили. И всё же кое-что осталось. О, да, осталось.

Что ждёт там, впереди?

Царь достал телефон и, нажав на кнопку, разблокировал экран. На пальцах девушки и в самом деле осталось немало шоколада. Полина, не отводя глаз от Саши, начала медленно их облизывать, один за другим, стараясь ещё и взглядом показать, чего ей сейчас хочется больше всего.

Царь ухмыльнулся в темноте, сгустившейся позади экрана телефона. Ишь, как сестрёнка старается! Хорошая девочка. Такую покорную ему ещё учить не приходилось. Наверное, в этом есть особый кайф. Стоит проверить. Но позже, конечно. Он останется с ней тут, когда все уйдут. И вот тогда…

Царь ощутил, как в паху разгорается возбуждение. Да, тогда он устроит урок. Тут парню пришло в голову, что было бы здорово поучить заодно и Светку. Двоих сразу – этого у него ещё не было. Царь ощутил такую эрекцию, что на какой-то миг ему даже стало немного больно.

А что, если… новая идея дохнула на него жаром, и у парня захватило дух. Да! Чёрт побери, да! Пусть одна поучит другую, а он затем преподаст урок оставшейся. Царь представил себе, как учительница превращается в ученицу, как торжество в её глазах сменяется ожиданием поучений, и едва не взвыл от восторга.

Надо только заставить их захотеть учить друг друга. И, кажется, Царь уже знал как. Это тоже приятно. А потом он выберет, кто же сядет за парту, а кто возьмёт указку.

Ух, вот это будет урок!

…А потом можно будет вместе с ними – такими тихими, такими беспрекословно послушными отличницами встретить на палубе рассвет. Он, коньяк, сестрёнки и солнце – что может быть прекраснее?

Надо только так всё организовать, чтобы никто ничего не заподозрил. Ну, за этим дело не станет, ведь Учитель не в первый раз идёт на занятия.

– Ты будешь меня слушаться! Будешь! – Вика, старшая сестра, влепила четырёхлетнему Саше подзатыльник. – Если я говорю, значит, так и надо делать! Я старше, я лучше знаю.