Текст книги "Демоны рая"

Лишь Угру было всё нипочем, хотя последние кости он сожрал утром, и сейчас, наверное, был зверски голоден.

– Помрем мы тут, – прохрипел Яр. – Угр сожрет наши тела, а потом тоже помрет.

Великан зафыркал, смеясь.

– Выбей дверь, – скрипучим шепотом велел ему Яр. – Там всего два бруса в скобах.

Угр помотал головой, протянул:

– Не-е. – Он не желал опять оставаться в одиночестве.

– Скотина ты неблагодарная, – вздохнул Яр, понимая, что не в его силах повлиять на космача.

– Аг-га, – кивнул, ухмыляясь, Угр.

Костер едва теплился. Дрова приходилось экономить – всё, что хоть как-то могло гореть, уже было выбрано из мусорных куч.

Стемнело. Сгустившийся мрак забрался под крышу, одну за другой поглотил бревенчатые стены, растекся по полу, вплотную подступив к трепещущему огню. В маслянистой черноте смутно бледнели какие-то вкрапления. Взгляд невольно цеплялся за них, стремился к ним, но они тут же отступали в черную глубину, прятались там, а через пару секунд возникали в стороне рядом. Непрестанное тягучее движение чудилось во мраке, и явственно слышались шорохи под потолком, негромкие скрипы и стуки. Хотелось встать и обойти погруженный во тьму барак, чтоб убедиться в его полной безопасности.

Но было страшно.

Рассудок говорил, что это всё блажь, проделки уставшего разума, шутки нездорового восприятия, но какое-то древнее и только что пробудившееся чувство подсказывало, что не так всё просто.

Даже Угр вел себя странно. Он чуял что-то недоброе и вертел головой, пытаясь разобраться, что именно его тревожит. Необычайно плотная темнота? Шум? Запах?

Нет, что-то более тонкое.

Что-то близкое.

Приближающееся…

– Надо спать, – сказала Лера. – Ночь сегодня какая-то странная, не находите?

– Гарб, – негромко заметил Угр.

– Заснешь тут, – пробурчал Яр. – Желудок пустой, а в кишках будто петарды хлопают.

– Гарб, – повторил Угр.

– Сам ты гарб, – сказал Яр только лишь для того, чтобы что-то сказать.

Они горстями сгребли скопившуюся мелкую щепу, побросали её в костер. Повеселевший огонь чуть приподнялся, ожог нависшую тьму, отогнал её на шаг.

Сон не шел. Даже глаза закрывать не хотелось – чудилось, что стоит сомкнуть веки, как тут же на освещенный пятачок из глубокого мрака выступит страшное Нечто.

– Гарб, – сказал Угр и завозился.

– Вот заладил, – досадливо прохрипел Яр.

Космач приподнялся и замер, таращась в пространство. Яр посмотрел на него и вспомнил, что точно так несколько дней тому назад великан смотрел на поднимающуюся по лестнице Леру – хоть и не мог видеть её сквозь крепкую перегородку.

– Ну что там? – спросил Яр, невольно тая дыхание. – Почуял что-то?

– Гонь, – сказал Угр, медленно переведя на него взгляд. Глаза у него были необычайно большие и совсем черные – дыры, а не глаза.

– Огонь? – переспросил Яр.

– Гарб гонь, – сказал великан. – Гонь гарб.

– Ты понимаешь, о чем он?

– Существа и огонь, – перевела Лера. – Огонь и существа.

– Спасибо за пояснения, – съехидничал Яр.

Что-то стукнуло, и они умолкли. Источник звука, явно, находился снаружи.

– Кабан, – чуть слышно предположила Лера.

“Или медведь, – подумал Яр. – Или лось. Или деревенская собака. А то и вовсе большая крыса”.

Он вообразил себе эту крысу, представил, как они выглядят сейчас со стороны. Их напряжение и страх вдруг показались ему настолько глупыми, что он едва не рассмеялся в голос. Но тут по стене словно шлепнули чем-то. Звук был гулкий и отчетливый – крыса могла произвести такой, только разбившись о бревна – всмятку, вдрызг.

– Гарб, – зловеще произнес Угр.

Приятно запахло чем-то сладким, но несъедобным. Яру этот слабый, непонятно откуда взявшийся аромат смутно что-то напоминал… Что-то важное… И, наверное, опасное…

– Гонь, – опять сказал Угр.

Во тьме вдруг словно узкие красные щели открылись. Яр ужаснулся, решив, что это чьи-то светящиеся глаза уставились на них из темноты. Но секундой позже понял, чем тут запахло, вспомнил, что именно так – приятно и сладко, будто мужские духи “Гэйз” – благоухали некоторые огненные смеси Ларса, и, всё вмиг сопоставив, завопил:

– Нас подожгли!

Крик вышел жалкий, на вопль молодого петуха похожий.

Яр вскочил, заметался, не зная, что делать, куда бежать. Увидел лохань, бросился к ней, попытался поднять, подтащить к занимающейся стене, но лишь расплескал половину воды и себя вымочил.

– Оставь её! – крикнула Лера, понимая уже, что пожар им не потушить. Она не запаниковала, чему сама немного удивилась. Смерть в огне, конечно, представлялась ей страшной, но Лера была уверена, что никто из них заживо не сгорит – они раньше задохнутся, так что огню достанутся их бесчувственные, ко всему равнодушные тела. Дым уже распускал по земле свои призрачные щупальца, подбираясь к пленникам. Еще немного – и эти щупальца возьмут их за горло.

Лера злилась. Да что там! – она была взбешена. Конечно, ей не раз доводилось слышать деревенские толки, что, мол, космача нужно спалить, пока он не натворил делов. Но все эти разговоры она не воспринимала всерьез. А оказалось, что нашлись-таки люди! Сподличали! Кто? Ох, узнать бы! Уж она бы их!..

Угр, жалобно поскуливая, топтался, крутился на месте. От него вполне осязаемо тянуло страхом и растерянностью. Лера схватила великана за тяжелую безвольную лапищу, затрясла, пытаясь привлечь к себе его внимание.

Огонь стремительно растекался по стенам, пробиваясь сквозь многочисленные щели, взбираясь все выше и выше. Снаружи пламя разбушевалось не на шутку – его гул глушил все прочие звуки. Высокая крыша пока не занялась, значит у них еще было немного времени. Вот если запылает кровля – тогда пиши пропало.

– Угр! Угр! – Лера что было сил дергала космача за похрустывающие пальцы. – Подсади меня наверх! На сеновал! Забрось! Храб! Меня, Леру, храб!

В горле саднило, из глаз текли слезы. В прямоугольных проемах высоких окон с гулом трепетали завеси из пламени. Пожираемое огнем дерево трещало и лопалось, брызжа искрами. Уже и мусорные кучи затлелись, распространяя нестерпимый смрад.

Яр подхватил дырявое пластмассовое ведро, кинулся к поилке, зачерпнул воды. Закрыв ладонью дыру, побежал к охваченной огнем стене. Заметил, что шерсть на спине космача дымит и плавится от жара, выплеснул воду на него и тут же метнулся назад.

Угр вздрогнул, будто холодная вода ошпарила его. Он увидел Леру, услышал её.

– Наверх! – кричала она, кашляя и давясь едким дымом. – Подсади, подкинь! Как тогда Яра забросил! Храб! Храб! – Она тыкала пальцем вверх, подпрыгивала, не зная, как еще показать великану, что от него требуется.

Угр опустил ладонь ей на голову.

Она сразу поняла, зачем он это сделал, и сосредоточилась, пытаясь передать ему воображаемую картинку. Заметила краем глаза, что Яр тащит мимо них ведро, крикнула ему:

– Облей его! Еще раз!

Яр глянул на пылающую стену, только сейчас, кажется, понял, что пожар ему не залить, даже если воды у него будет в разы больше. Он растерянно посмотрел на Леру. А она яростными жестами показывала ему: давай! давай! плесни! быстрей!

Угр смотрел на сеновал. Оценивал.

“Вверх, – уловил Яр его мысль. – Храб”.

Они еще могли спастись. Могли выбраться.

Яр всё понял. Воодушевившись, он вылил воду на космача, отшвырнул ненужное ведро, и закричал, захрипел, глотая горький воздух:

– Давай быстрей, образина! Чего думаешь?! Бросай меня наверх! Бросай скорее!

– Меня! – крикнула Лера, пытаясь оттолкнуть Яра. – Я меньше и легче!

– Ты беременна! – Яр не уступал.

– Вот именно!

Тяжело рухнула какая-то балка, разбросав горящие головешки едва ли не по всему бараку. Ярко занялся северный угол кровли.

– Нашла время спорить!

– А сам-то!

Угр попятился, увлекая за собой людей. Остановился возле лохани, легко поднял её, опрокинул на себя, щерясь от короткого удовольствия, и отбросил в сторону. Еще раз глянул наверх.

Он уже решил, кого будет спасать.

Того, кто не струсит, не сбежит, не бросит в огне товарищей и отопрет выход.

Угр отодвинул Яра и подхватил Леру. Он держал её за бедра, стараясь сжимать не слишком сильно. Он слушал её мысли и понимал, что сделал правильный выбор, – она могла бы бросить его, космача, но она ни за что не оставит в огне своего самца, отца нерожденного ребенка.

Ему даже не пришлось её закидывать – он просто поднял руки, позволил ей уцепиться за край настила, а потом, поддержав одной ладонью, помог забраться на сеновал.

– Спасибо! – крикнула она перед тем, как исчезнуть.

Огонь добрался до крыши, пополз по стропилам, перекинулся на кровлю. Обжигающим дождем посыпалась вниз горящая труха. На сухих жердях сеновала от близкого жара завилась и полыхнула береста. Пробившееся к ночному небу пламя взвыло и закрутилось вихрем, подхватывая и вынося наружу скопившийся внутри дым, жадно заглатывая свежий воздух.

Яр, закрыв голову руками, дыша через мокрый рукав, бросился к запертой двери. Угр на четвереньках кинулся следом. Ослепленные дымом и пламенем они почти ничего не видели. Они не знали, успела ли перебежать через сеновал Лера до того, как туда ворвался огонь. Она могла удариться о низкие стропила, могла провалиться ногой в какую-нибудь щель, могла просто не найти спуск с лестницей и потерять сознание, наглотавшись дыма.

Яр налетел на стену, ушиб выставленный локоть так, что вся рука онемела. Дверь была где-то рядом, но он никак не мог отыскать её.

“Правее”, – услышал он подсказку Угра.

Позади что-то ухнуло. Они не оборачивались, боясь увидеть свою смерть в лицо.

Им уже не хватало воздуха.

– Дверь! – обрадовано прохрипел Яр, наконец-то нащупав неровный проем. Он глотнул изрядное количество дыма и зашелся в приступе кашля, рвущем легкие. Сознание его поплыло, ноги ослабели, перед глазами растеклась серая пелена. Он медленно опустился на колени, царапая сбитую из дубовых брусьев дверь. В ушах стоял плотный звон. Пустой желудок судорожно сжимался, наполняя рот отвратительной кислятиной.

Дверь дрогнула, но Яру показалось, что это весь мир пошатнулся.

У земли было хорошо, прохладно.

Он встал на четвереньки, потом лег.

Свежий воздух холодил его ошпаренное лицо.

И ничего уже не было нужно – всё кончилось.

Яр закрыл слепые глаза.

Мир вокруг него пьяно качался.

И что-то больно колотило по спине.

* * *

Угр за ноги выволок Яра из охваченного огнем барака. Лера, убедившись, что теперь всё в относительном порядке, оставила товарищей приходить в чувство, а сама побежала вокруг полыхающего строения, высматривая поджигателей. Но злоумышленники то ли попрятались, то ли успели вернуться в деревню. Лера надеялась отыскать хоть какие-то следы, по которым впоследствии можно будет изобличить преступников, но так ничего и не нашла. Пока она рыскала по освещенным пожаром окрестностям, Яр очнулся и сел, растирая грязными кулаками отекшие глаза.

– Жарко, – хрипло сказал он, щурясь на бушующее пламя и, кажется, не вполне понимая, что происходит.

Барак разваливался, рушился сам в себя, выстреливая в темное небо снопы искр. Зарево было видно издалека. На вышке лениво и глухо бряцал набат, предупреждая жителей деревни о возможной опасности. Возле ворот толкались живые огоньки – собравшиеся с факелами и, наверное, с оружием люди думали отправиться на место пожара, но почему-то медлили.

– Где Лера? – спросил Яр у похныкивающего рядом космача.

Угр вытянул руку в направлении пожара, выставил указательный палец, как его учили люди.

Яр похолодел.

– Там? В огне?

Угр помотал головой, постучал ладонью себя по макушке, показал на Яра – “ты глупый”.

– Где она, объясни толком!

Угр пальцами изобразил – “ходит”. Нарисовал на размякшей земле неровное кольцо – “вокруг”. И выразительно глянул в сторону барака – “там”.

– Зачем? – удивился Яр.

“Ищет”, – беззвучно объяснил космач.

– Чего?

Угр задумался. Пожал плечами – еще один перенятый у людей жест.

– Выбрались… – только сейчас дошло до Яра. – Надо же… Все выбрались…

Его затрясло.

Лера вернулась через десять минут, будто на скамью села на ногу космача, выдохнула:

– Ничего. Никаких следов. Кто там был – непонятно.

– Половина деревни, – сказал, нехорошо улыбаясь, Яр. Сцепил руки, чтоб их дрожь не была сильно заметна.

– Вряд ли. Один или два человека. Возможно, три, но не больше. Толпа наследила бы сильно.

– Сейчас наследят, – буркнул Яр, взглядом указывая на двинувшиеся в их сторону огоньки. – Как думаешь, зачем они сюда идут? Пожар тушить? Или проверить, не нужно ли добить кого?

Лера, обернувшись, посмотрела в сторону выступившей от ворот толпы, поежилась. Взяла Яра за трясущуюся руку, прижалась к дрожащему космачу и сказала им обоим:

– Пошли-ка домой. Припозднились мы что-то…

* * *

Никто не осмелился их задержать. Даже Вослав, ведущий к пожару толпу с факелами, побледнел, сошел с тропы и спрятался за спинами людей. Расслабившийся дежурный на вышке не поверил свои глазам, когда в приоткрытые ворота боком протиснулся косматый зверь. Решив, что его разыгрывают, дежурный весело крикнул вниз:

– Где шкуру взяли? – и онемел, увидав глаза зверя.

– Угр, – сказал космач, задрав голову и с интересом разглядывая столь высоко забравшегося человека.

– Не стреляй! – крикнул Яр дежурному, уводя великана за строения, прикрывая его собой. – Мы по делу идем!

Вооруженные патрульные, выглянув на шум из дежурки, тут же спрятались назад. Этого космача трогать было не велено – они и не собирались. Ему, конечно, не место тут, он должен был сидеть в заточении, но мало ли какое распоряжение поступило? Наверное, кто-то из начальства решил встретиться с людоедом. Возможно, и пожар случился по команде. Много сейчас начальников стало, не разберешь, кто из них самый главный, не поймешь, кому подчиняться. И ведь у каждого какие-то соображения на уме! Послушаешь одного – правильно говорит. Другого послушаешь – всё, вроде, наоборот, всё не так, как у первого, а тоже правильно…

Закрывшись в дежурке, опасливо поглядывая в оконца, патрульные долго обсуждали царящий в деревне разлад, находя появление космача следствием общей нездоровой обстановки. В очередной обход дружно решили не идти, оправдываясь тем, что на улице и без того полно народу.

Яр и не думал скрываться, ведя космача по деревенской улице к дому Леры. Он много раз представлял, как однажды пройдет здесь рука об руку с людоедом, ловя уважительные и боязливые взгляды встречных. Вышло немного не так, как рисовалось в воображении: уважения оказалось не столь много, как хотелось бы, а боязни больше, чем было нужно.

Дом стоял темный и тихий, дверь все так же была подперта палочкой-рогаткой. Внутри пахло нежилым, будто хозяева отсутствовали по крайней мере месяц. Лера, только переступив порог, щелкнула выключателем – электричество было. Угр, щурясь, поглядел на матовую колбу засветившейся лампы, удивился, чихнул.

– Давай, не загораживай проход, – толкнул его Яр.

Первым делом они напились, ковшом вычерпав ведро досуха. От такого количества выпитой воды Яру стало дурно, и он сел на пол, борясь с тошнотой и корчась от острой рези в животе. Угр наклонился к нему, поводил рукой над сутулой спиной – вроде бы, немного полегчало.

Лера уже хозяйничала, вынимая из холодной печи лущеный горох и сухари, гремела посудой, рылась в шкафу, большим ножом щепала растопку. Яр смотрел на нее, и не понимал, зачем он тут, для чего он ей вообще нужен.

Через десять минут в печке с гудением разгорался огонь, в закопченном чугунке грелась вода, а на поцарапанной сковороде растекалось масло.

– Яичницу все будут? – спросила разрумянившаяся Лера.

– Все, – ответил Яр, снова почувствовав болезненные спазмы в животе.

Угр тем временем исследовал новое жилье. Потолок для него был низковат, да и стены стояли слишком близко. К тому же, тесное помещение было заставлено разными непонятными предметами, так что порой повернуться, чего-нибудь не задев, оказывалось почти невозможным делом. Угр смущенно пыхтел и с тревогой посматривал на хозяев – не выгонят ли они его, если он тут нечаянно что-либо порушит.

– Я дверь запру, – сказал Яр, направившись к выходу. – Не явились бы гости.

– Да ты что! Теперь разве кто решится к нам сунуться?

– Действительно, – слабо усмехнувшись, согласился Яр. Но, поразмыслив немного, из комнаты все же вышел, пересек полутемный коридор, запер на два крючка входную дверь и еще долго стоял возле нее, напряженно вслушиваясь в уличный шум. В мутном стекле маленького окошка трепыхались огненные отблески, навевая воспоминания о городских рекламных панно.

– Не спят, – доложил Яр, вернувшись в комнату.

– Садись, поедим, – повернулась к нему Лера. Она уже накрывала на стол.

– Ты волшебница, – сказал Яр.

Она улыбнулась.

Еды было немного: вымоченный в кипятке горох, яичница во всю сковородку, распаренные в печи сухари, слегка подпекшиеся сладковатые луковицы. Угру эти кушанья были в новинку, и он не столько ел, сколько пробовал. Зато Яр и Лера времени даром не теряли – уплетали так, что за ушами трещало, а на глаза слезы наворачивались.

Первым со своей порцией разобрался Яр. Отодвинув тяжелую глиняную тарелку, он утянул пару сухарей из блюда Угра, вылакал из кружки оставшуюся воду и лениво оглядел стол. Он не насытился, но еда всё равно опьянила его. С необоримой силой потянуло в сон, мысли сделались вялыми, а мир вокруг будто дымкой подернулся. Яр зевнул, отодвинулся от стола и вытянул ноги.

– Сегодня поспим как люди, – сказал он, предвкушая скорый отдых в тепле и уюте на чистых простынях. – А завтра в баню. И Угра отмоем.

Космач недовольно хрюкнул: воды он боялся почти так же, как огня.

– Привыкнешь, – сказал ему Яр, неожиданно легко уловив мысль великана.

– А что дальше? – спросила Лера, собирая ненужную больше посуду. – Ты думал, что будет дальше?

Яр непонимающе на нее посмотрел.

– Дальше? – переспросил он.

И в эту секунду произошло нечто такое, от чего с Яра вмиг слетела вся его пьяная сонливость. В темном углу за печкой, где обычно сушилась уличная одежда, раздался резкий мелодичный звон. Яр задохнулся, побелев лицом. Там, в темном углу, трезвонил его комми. Яр вспомнил, что пять дней тому назад, укладываясь спать, он поставил “сэй” подзаряжаться, подключив его к единственному на тот момент свободному разъему в доме. Яр собирался в свой день рождения перечитать прошлогодние поздравления, пересмотреть оставшиеся в памяти записи, немного над ними поплакать, погрустить – если, конечно, “сэй” не станет как обычно упрямиться и нормально включится… Пять дней провисел в темном углу забытый “сэй”, подпитываясь от самодельной розетки. А когда хозяин вернулся домой, включился сам по себе и подал сигнал.

– Ты чего так испугался? – шепотом спросила Лера, со страхом и недоумением заглядывая в темный угол, откуда звучала, повторяясь, отрывистая музыкальная трель.

Яр круглыми чумными глазами посмотрел на нее.

У него отнялся язык, и он при всем желании не смог бы сейчас объяснить Лере, что именно эту мелодию из стандартного набора “сэйев” много лет тому назад он лично выбрал для обозначения входящих вызовов от Алеты.

Яр был уверен, что на его полумертвый комми звонит мертвая старшая жена.

* * *

Это был не звонок.

– Это напоминание сработало! – крикнула Лера из темного запечного угла, показывая Яру светящийся экран комми. – С пометкой двойной важности! Со вчерашнего дня висит!

– Я никогда не ставлю двойную важность, – прохрипел Яр, всё еще уверенный, что без мистики случившееся не объяснить.

– Ты, наверное, просто забыл. Тут про больницу что-то.

– Про что? Я никогда…

– Написано, что надо зайти в клинику. Сменить какого-то сибера.

– Сменить? Сибера? – В голове словно щелкнуло что-то, сместилось, и Яр вспомнил.

“Вам осталось жить три недели”, – бесстрастный холодный голос, будто это не человек разговаривает, а механизм.

“Мы запустили в ваше тело крохотного мед-сибера… Могут иметь место небольшие проблемы с восприятием… Первый этап лечения… Должны будем сменить мед-сибера… Не прощаюсь. Через год мы вас ждем…”

Он растерянно посмотрел на сидящего на полу космача, на стоящую в тени Леру с “сэйем” на ладони, на бревенчатые стены и белёный печной бок. Ему показалось, что всё это ненастоящее, что оно колышется, тает, медленно исчезает. Другой мир, большой, яркий и единственно реальный, мир его прошлого высунулся из-за черной, незаметной прежде ширмы, будто злой размалеванный клоун, и поманил пальцем: думаешь, сбежал от меня? думаешь, не достану?..

“Не откладывайте… Вернется в еще более острой форме… Ничего не смогу гарантировать…”

– Мне надо идти, – Яра залихорадило, затрясло. Он шагнул к Лере, налетел на табурет, опрокинул его, сам едва не упал. Угр, чуя недоброе, заворчал, поднялся, упершись затылком в потолок.

– Я должен идти… Я совсем забыл… Ну как же так… Почему…

С покачнувшегося стола слетел кувшин, разбился вдребезги.

– Домой… В город… В больницу…

Лера шагнула к покачивающемуся Яру, поймала его за руки, придержала, заглянула в глаза.

– Что случилось? Ты можешь нормально объяснить?

– Я умру… – По его глазам, по его голосу можно было решить, что он уже умирает. – Я был болен… Я сейчас болен…

– Перестань! – Лера встряхнула его, несильно шлепнула по щеке. – Что ты несешь?

Угр, раздавив табурет, надвинулся, завис над людьми, задышал тяжело и часто, слушая их мысли, пытаясь разобраться в их чувствах. Он быстрей Леры понял, что происходит с Яром. Внутри человека Угр разглядел крохотную тварь, которая, как показалось великану, была очень похожа на ненавистное многолапое чудовище, уничтожившее всё его племя.

– Я прохожу курс лечения, – сказал Яр, невыразительными, будто выцветшими глазами глядя куда-то Лере за спину. – Мне сделали операцию незадолго до того, как я начал видеть хурбов. Сказали, что я должен вернуться через год, чтобы закончить лечение. Если опоздаю – умру.

– Но там же хурбы!

– И врачи… – Он прислонился к стене. – Что мне делать? Что?!

Прямо под окном взвыла собака, но на ее вой никто не обратил внимания.

Лера смотрела на Яра. Яр смотрел на Леру. Космач Угр смотрел на их обоих.

Два раза моргнув, погас светильник – что-то опять случилось с электричеством. Никто не двинулся, не издал ни звука. Тьма вмиг затопила комнату, лишь печное жерло отсвечивало красным, делая установившуюся тишину вдвойне зловещей.

Свет появился через десять минут. Лера, испуганная молчанием Яра, быстро на него глянула и заметила, что его глаза изменились. И лицо его стало немного другим. Да и сам он теперь выглядел как-то иначе – взрослее, что ли, сильнее. Она поняла, что Яр принял решение. И угадала, какое именно.

– Я знаю, как убивать хурбов, – угрюмо проговорил Яр, глядя себе под ноги. – Но не знаю, как убить болезнь. Я отправляюсь в город.