Текст книги "Еретическое путешествие к точке невозврата"

– Кто построил всё это? – удивлённо спросил барон, спускаясь за аптекарем по винтовой лестнице.

– Понятия не имею, – ответил тот. – Я купил этот дом у своего предшественника, который вынужден был в силу некоторых э-э-э… обстоятельств срочно покинуть город. Он, видите ли, был недостаточно осторожен. Впрочем, бедняге это не помогло. Говорят, что инквизиция добралась до него и в Лейдене… Монахи обшарили всю аптеку, но этого хода, к счастью, не нашли. Ну, а я – другое дело, я всегда осторожен.

Спуск закончился, мэтр Гервиг и его гости вошли в большую комнату с низким потолком. Его поддерживала толстая каменная колонна, исчерченная рунами. Вольфгер пригляделся, но руны не узнал. Комната была обставлена так, как в представлении барона и должна быть обставлена лаборатория алхимика: два атанора, большой и малый, стеклянные и глиняные сосуды в штативах, железный лист с загнутыми краями для дробления руды, ступки, щипцы, несколько книг, свитки пергамента, перо, чернильница, грифельная доска, непременное чучело совы, клетка с мышами, банка со слабо шевелящимися гадами, ну и запах… Пахло плесенью, химикалиями и помётом.

– Покорнейше прошу садиться, – пригласил аптекарь, указывая на грубые табуреты.

Алаэтэль, не скрывая брезгливости, провела пальцем по сидению, посмотрела на палец, скорчила гримаску, но промолчала и села, тщательно подобрав полы плаща. Вольфгер и Карл, не столь щепетильные в вопросах чистоты, уселись на лавку у стены. На миг воцарилась неловкая тишина. Аптекарь с нескрываемой тревогой смотрел на нежданных гостей.

– Мэтр Гервиг, не стану ходить вокруг да около, – начал Вольфгер. – Нас интересует всего один вопрос, а именно: можете ли вы открыть Врата миров?

– Вра… чего?!! – поперхнулся аптекарь.

– Врата миров, – терпеливо повторил барон. – Вы что, плохо слышите?

– Нет, нижайше прошу меня извинить, я слышу вас хорошо, но… ваши слова изумили меня, поэтому я… Молю о прощении ещё раз!

– Не стоит извиняться! – нетерпеливо отмахнулся от подобострастного аптекаря Вольфгер. – Просто ответьте: да или нет?

– А позвольте осведомиться, куда именно требуется открыть Врата?

– А что, это имеет значение?

– Разумеется, имеет, и огромное! – всплеснул руками аптекарь. – В копии Изумрудной скрижали, которая, как вы, несомненно, знаете, принадлежит руке величайшего Гермеса Трисмегиста, и которая стоила мне целого состояния, сказано…

– Вы должны будете открыть Врата в страну эльфов, – опять перебил его Вольфгер. – Ну? Сможете? Фройляйн принадлежит к народу эльфов. В результате несчастного стечения обстоятельств она попала в наш мир, и ей желательно вернуться обратно.

– Эльфийка… Хм… Необычайно, необычайно интересно! Я бы хотел… Впрочем… – аптекарь разрывался между терзающим его научным любопытством, алчностью и страхом.

– Мэтр Гервиг, – напомнил Вольфгер, – мы ждём.

Аптекарь метнул на него взгляд исподлобья. Слова барона были ошибкой: он нажал слишком сильно и сломал. Колебания аптекаря разрешились, трусость взяла верх.

– Увы, благородные господа, – развёл он руками. – К моему величайшему сожалению, я ничем не могу помочь вам, эта магия слишком опасна и не по моим слабым силам. Однако, кое-чем, возможно, я вам всё-таки помогу. Есть один человек. Возможно, он…

– Кто он? Где его искать? – подался вперёд Вольфгер.

Аптекарь замялся. Барон усмехнулся, достал кошель и бросил на стол несколько золотых гульденов.

– Достаточно?

– О, вполне, всенижайше благодарю вас, ваша милость!

– Так кто он?

– Его зовут отец Бернардус.

– Он монах? – удивился Карл.

– Беглый… – повернулся в его сторону аптекарь. – Поэтому он вынужден скрываться от отцов-инквизиторов и вести себя очень, очень осторожно. Просто так он с вами разговаривать не станет, но вы покажите ему вот это…

Мэтр Гервиг порылся в ящике стола, вынул оттуда монету и протянул её Вольфгеру.

– Это, изволите ли видеть, обычнейший пфенниг. Если у вас его найдут инквизиторы, они ничего не заподозрят, но в глазу орла просверлено отверстие. По нему отец Бернардус поймёт, что вы пришли от меня.

– Где его искать? – спросил Карл.

– В трущобах ближе к Эльбе есть трактир «Под дохлой рыбой». Ну да, запах там соответствующий, хе-хе. Простите великодушно, фройляйн. Так вот, в этом трактире отец Бернардус и проводит всё свободное время, там его и находят те… Ну, словом, те, кому он нужен. Спросите у трактирщика, он покажет. До захода солнца туда ходить не надо, и позвольте дать совет: подденьте под плащи кольчуги и возьмите с собой оружие, места там не самые спокойные. Господа, могу ли я надеяться, что ваш визит вы сохраните в тайне, потому что, сами понимаете…

– Да не тряситесь вы так, – сказал Вольфгер. – Мы не выдадим вас, даю слово.

Баронское слово, видно, не произвело на аптекаря впечатления, но выбирать ему было не из чего. Перед тем, как непрошеные гости покинули аптеку, он схватил Карла за рукав:

– Подождите! Если вы уйдёте из моей аптеки с пустыми руками, это может вызвать подозрение! Вот, возьмите! – и он сунул оборотню в руку коробочку.

– Что это такое? – подозрительно спросил Карл. – Надеюсь, не яд и не слабительное?

– Нет, – слабо улыбнулся аптекарь. – Всего лишь мятные таблетки для очищения дыхания, я сам составил их пропись.

За всё время пребывания в аптеке мэтра Гервига Алаэтэль не сказала ни слова и не откинула капюшон плаща.

* * *

Несмотря на то, что широкая Эльба украшала город, и дыхание реки очищало его воздух, столица Саксонии даже днём выглядела неуютной и грязноватой, а уж когда на город опускались сумерки, она и вовсе становилась чужой и опасной. После сигнала «Гасить огни!» на улицах оставалась только городская стража, воры и отчаянно смелые люди, которые не боялись в одиночку вступить в схватку с шайкой из четырёх-пяти человек, ибо надеяться на помощь было бессмысленно, кричи не кричи.

Вольфгер, Карл и Алаэтэль вышли с постоялого двора и направились к городским окраинам. На этот раз они поменяли привычный порядок следования: впереди шёл Карл, сжимая под плащом рукоять длинного кинжала, за ним лёгкой тенью скользила Алаэтэль, а замыкал шествие Вольфгер, поминутно оглядываясь и пытаясь разглядеть, что за люди скрываются в тени узких переулков. Мужчины надели под плащи доспехи, Вольфгер предложил эльфийке свою запасную кольчугу, но она молча улыбнулась чарующей улыбкой и отрицательно покачала головой.

Мостовая вскоре кончилась, и они пошли по тропинке, петляющей между лужами и кучами мусора. Их окружали хижины с покосившимися стенами и слепыми дырами окон. По центральной части улиц никто не ходил, подозрительные личности перемещались от дома к дому, стараясь держаться в тени. В одном месте Вольфгер заметил, как несколько человек сноровисто избивают какого-то беднягу. «Наверняка завтра рыбаки выловят из Эльбы очередной труп», – подумал он. Истошно лаяли собаки, слышался пьяный хохот, плакал ребёнок, а оборванца, цепляющегося за дерево, гулко рвало.

– Господин барон, по-моему, вот эта самая «Дохлая рыба», – негромко сказал Карл, внезапно остановившись. – Думаю, будет лучше, если вы с госпожой подождёте на улице, а я поищу монаха, такие притоны по моей части. Дайте мне монету.

– Так и сделаем, – согласился Вольфгер, – держи. Госпожа Алаэтэль, давай отойдём в сторонку, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания добрых граждан Дрездена.

Алаэтэль послушно шагнула в тень, Вольфгер отошёл за ней и встал с таким расчётом, чтобы своим телом прикрыть девушку. Карл вошёл в трактир. В нос ему ударило прокисшим пивом, грязным тряпьём, давно немытыми человеческими телами – запахом пьянства и бедности. Всё было как обычно. На тележном колесе под потолком тускло горели, оплывая, сальные свечи, за столами пили, играли в кости и ели люди самого подозрительного и неприятного вида, им прислуживали непотребные девки, размалёванные, полупьяные, расхристанные. На Карла вроде бы никто не обратил внимания, но он намётанным глазом бывшего вора перехватил пару быстрых и внимательных взглядов со стороны субъектов, казавшихся вдребезги пьяными. «Ну что ж, пусть смотрят…»

Карл протолкался к стойке, кинул на прилавок монету и спросил: – Отец Бернардус сегодня здесь?

– Где ж ему быть? Ясное дело, здесь, – кивнул трактирщик, забирая медяшку.

– Покажи мне его, я нездешний, а перетереть кое-что надо, – попросил Карл, кладя перед трактирщиком вторую монету. Тот молча ткнул подбородком в сторону человека, сидящего в одиночестве за маленьким столиком в самом тёмном углу.

– Дай мне пару пива, – попросил Карл. Дождавшись, когда трактирщик со стуком поставит перед ним две деревянные кружки с почерневшими краями, взял их и направился к монаху. Карл отодвинул ногой табурет, сел и одну кружку поставил перед собой, а другую толкнул в сторону монаха.

– Выпьем, – предложил он.

– Ты кто такой? – тускло спросил монах, не притрагиваясь к угощению. – Чужого не пью.

– Считай, что это аванс, – усмехнулся Карл. – Есть работёнка.

– Ты кто такой? – повторил монах.

Он был одет в штопанный-перештопанный кафтан, грязную рубаху и штаны, заправленные в сапоги. Тонзура уже почти заросла, но всё же характерное выражение лица монаха – смесь постного благочестия, хитрости и осторожности – выдавало его.

– А тебе не всё равно, кто я? – удивился Карл, – человек…

– Было бы всё равно, не спрашивал, – неприветливо ответил монах. – Ну? И не вздумай врать. Если доглядчик инквизиции, живым не уйдёшь. Завтра всплывёшь в Эльбе пузом кверху. А ты думал, почему так трактир называется? – ухмыльнулся отец Бернардус.

– Да брось, нашёл кого пугать, – спокойно ответил Карл, потягивая пиво. – Ты про Живодёра слыхал?

– Ну…

– Не нукай, не лошадь. Я из его ганзы[44]44
  Ганза (нем. Hanse) – группа, союз, в переносном смысле шайка.


[Закрыть].

– Так ведь он…

– Правильно. Нет больше Живодёра. А я вот уцелел, потому что был поумнее его, ясно? Так будем о деле говорить? – и Карл достал монету, полученную у аптекаря.

– Ну ты придурок… – с некоторым облегчением сообщил отец Бернардус, разглядев пфенниг. – Ещё чуть-чуть, и я ребятам бы моргнул, и тебя чик, и всё. Сразу не мог знак показать? Чего комедь-то ломал?

– А я на тебя посмотреть хотел, – усмехнулся Карл.

– Ну и как, насмотрелся? Я те не девка, неча на меня пялиться! Выкладывай, с чем пришёл!

– Не здесь. Дельце серьёзное и пахнет гульденами, – таинственно ответил Карл.

– Ладно, пёс с тобой, – вздохнул бывший монах. – Пойдём ко мне, но смотри, ежели чего…

– Да не трусь, нужен ты мне, – сказал Карл. – Сделаешь дело, получишь денежки, и свободен!

– Ганс! – крикнул отец Бернардус трактирщику. – Я тут выйду, прогуляюсь до дому с одним, скоро вернусь.

Трактирщик кивнул, всё было ясно. Посылать за кабацкими головорезами было не нужно.

На улице к Карлу подошёл Вольфгер:

– Ну как, договорились?

– Это ещё кто?! – отпрянул монах, хватаясь за нож.

– Заказчик, – спокойно сказал Карл, – я у него в услужении. Ты что, думаешь, у меня полный кошель гульденов? Я человек маленький.

Увидев, что рядом с Вольфгером стоит женщина явно из благородных, отец Бернардус немного успокоился.

– Ладно, пошли, – сказал он.

– Далеко идти? – поинтересовался осторожный Карл.

– Здесь всё близко, – с нехорошим, двойным смыслом ответил отец Бернардус. – Но мой дом малость на отшибе, боятся людишки-то, хе-хе. И правильно делают, между прочим. Ну ладно, пошли.

Идти пришлось и правда недолго. Домишко отца Бернардуса стоял у самой реки, до Вольфгера отчётливо донеслось журчание текущей воды. Хозяин толкнул дверь, вошёл первым, высек огонь, зажёг пару свечей, обернулся и сказал:

– Заходите.

Вольфгер вошёл первым и настороженно огляделся. В комнате было на удивление чисто: дощатый, выскобленный добела пол, бревенчатые стены, стол, табуреты, сундук, накрытый тряпкой. В дальней стене комнаты была ещё одна закрытая дверь.

– Что, господин, думали, в хлеву живу? – ухмыльнулся отец Бернардус. – Вижу, вижу, не слепой. Да только в монастыре, из которого я ноги сделал – чтоб его черти взяли! – к чистоплотности приучали самыми верными средствами: палками да голодом. Вот я и привык жить по монастырскому уставу, бабы у меня нет, сам убираю! Хоть какая-то польза от толстопузой братии.

Вольфгер промолчал. Гости уселись на лавку у стены, отец Бернардус с грохотом пододвинул табурет, плюхнулся на него и спросил:

– Ну, чего надо?

– Аптекарь сказал, что ты чёрной магией балуешься, – сказал Вольфгер. – Правда?

– Есть немного, – не моргнув глазом, согласился монах.

– Так, уже хорошо.

– Это вы, господин, говорите, что хорошо, – загоготал, неожиданно развеселившись, отец Бернардус. – А вот главный инквизитор Дрездена почему-то думает иначе, вишь ты, какое дело!

– Оставь, – поморщился Вольфгер. – Ты же видишь, мы люди сами по себе.

– Вижу, – согласился монах. – Иначе и не стал бы с вами разговаривать, и плыли бы вы уже по Эльбе пузом кверху.

– Врата миров открыть можешь? – напрямик спросил Вольфгер.

– Вон оно, выходит, чо… – опешил монах. – Всякого от вас ждал, но такого… По мелочам, стал-быть, не размениваетесь…

– Так можешь?

– Смотря куда.

– В Эльфланд. Вот эта фройляйн – эльфийка, она случайно попала в наш мир. Её нужно вернуть домой, но безопасно для неё. Это условие непременное. Сможешь – плачу двадцать гульденов.

– Пятьдесят! – твёрдо сказал монах. – Дело больно опасное.

– Хорошо, пусть будет пятьдесят, – кивнул Вольфгер. – Так сможешь?

Отец Бернардус долго молчал, что-то прикидывая в уме, потом сказал:

– Вы люди серьёзные, это сразу видать, шутить не любите, поэтому я вас за нос водить не стану как дурачков богатых. Приходили давеча тут ко мне… Ну да ладно. В общем, Врата в страну эльфов я ещё ни разу не открывал, врать не буду, но как открыть знаю, попробовать могу. Дело это опасное, предупреждаю сразу. Весь риск на мне, но и деньги немалые, стоят того. Так что берусь.

– Хорошо, – сказал Вольфгер, – когда?

– Если деньги при вас, прямо сейчас, чего тянуть-то? Время подходящее, скоро полночь.

Вольфгер сунул руку в кошель и отсчитал двадцать монет.

– Вот тебе аванс. Если всё получится, сразу получишь остальное. Слово.

– Вам верю, – кивнул монах, забирая золото. – Тогда пошли, заклинательный покой у меня там, за стенкой.

Во второй комнате дома, почти такой же по размеру, как первая, размещалась алхимическая лаборатория. Центр комнаты был свободен от мебели, на чистом полу была нарисована сложная, многолучевая магическая фигура.

– Как же ты не боишься на полу этакое держать? – спросил Карл у монаха. – А если инквизиторы нагрянут?

– Они ещё только к нашему кварталу подходить будут, как я уже про них узнаю, – ответил отец Бернардус. – Больше я в их подвал ни за что не попаду – учёный, ломаный. Фигуру стереть – минутное дело, а рисовать ой как долго! А кроме неё у меня тут ничего «такого» и нет. Разве что пара книг, так я их с собой возьму, ищи-свищи меня за Эльбой! – хрипло рассмеялся он. – Вы вот что, сядьте здесь, сидите тихо и молча, чтобы, значит, демоны вас не почуяли. А если они меня ну… схватят, бросайте всё и бегите со всех ног. Не вздумайте выручать: спасти не спасёте, только сами поляжете. Теперь дальше. Ежели увидите, что Врата открылись, ты, госпожа, смело вступай в них, и окажешься дома. Я тебе в это время и слова сказать не смогу, потому что открытыми их удерживать буду, а это – тяжесть неподъёмная.

– Что, так опасно? – встревожился Вольфгер.

– А вы как думали? Врата миров – штука страшная, глазом моргнуть не успеешь, оттуда такое может полезть… Вовек обратно не загонишь. Но это на мне. Ваше дело сидеть и не мешать. Ну как?

– Согласны, – кивнул Вольфгер. – Госпожа Алаэтэль, прости, я преждевременно дал согласие от твоего имени, что ты скажешь?

– Я согласна, – кратко сказала Алаэтэль, села на лавку, запахнула плащ и замолкла.

Отец Бернардус снял с полки истрёпанную книгу, долго листал её, наконец, найдя нужное место, стал внимательно читать, шевеля губами и ведя пальцем по строчкам. Прочитав текст два или три раза, он вздохнул и стал рассматривать магическую фигуру. Затем взяв кусок угля, мокрую тряпку, транспортир и линейку, начал стирать и вновь рисовать линии и дуги. Закончив, монах отложил геометрические инструменты и в ход пошли драгоценные камни, перья и неаппетитные комочки в чашах, которые он расставлял в вершинах лучей и на пересечении линий. Потом в ход пошли свечи, преимущественно чёрные и коричневые.

Наконец отец Бернардус зажёг свечи, положил книгу на пюпитр и начал читать заклинание. Это была странная, исковерканная латынь, Вольфгер понимал отдельные слова, но общий смысл колдовства от него ускользал. Зато Алаэтэль, кажется, услышала что-то знакомое, она насторожилась и стала внимательно следить за монахом, который закончил заклятие резким визгливым выкриком. В этот момент пламя свечей изменило цвет и стало ярко-синим. Монах осторожно вошёл в центр магической фигуры и продолжил читать заклинание уже по памяти.

Сначала ничего не происходило, потом в узле линий напротив того, в котором стоял отец Бернардус, возникла размытая серая тень, напоминающая веретено. Веретено начало вращаться всё быстрее и быстрее, увеличиваясь в размере и становясь заметно плотнее. Серый цвет сначала сменился на бледно-голубой, а потом на ярко-синий.

Монах продолжал творить заклятья, по его лицу струйками стекал пот, на шее вздулись жилы. Веретено достигло уже потолка комнаты и начало издавать резкий, неприятный и свистящий звук. Алаэтэль рывком встала, Вольфгер и Карл вскочили за ней.

– Не двигайтесь! – приказала эльфийка. – Что-то пошло не так!

Вдруг веретено качнулось и одним неуловимым движением всосало беглого монаха, он исчез, не успев даже вскрикнуть. Свист веретена перешёл в низкий, угрожающий рёв.

– Бежим! – истошно крикнула Алаэтэль, – скорее! Сейчас взорвётся!

Она метнулась к выходу, Вольфгер и Карл бросились за ней. Женщина и двое мужчин со всех ног бежали куда глаза глядят, спотыкаясь в темноте и поддерживая друг друга. Внезапно за спиной у них полыхнуло ослепительным сине-белым светом, толкнуло в спину горячим воздухом, загрохотало. Они упали, Вольфгер накрыл своим телом эльфийку, обнял её, и задохнулся, ощутив в своих объятиях женщину, о которой он, как оказалось, всё время втайне мечтал. Над их головами просвистели камни, пролетели обломки досок и комья земли. Один камень больно ударил Вольфгера в затылок.

И всё стихло.

Алаэтэль, лёжа на спине, взглянула в лицо Вольфгера и мягко высвободилась.

– Спасибо, господин барон, что закрыли меня своим телом, – сказала она певучим контральто и ладошкой стряхнула со щеки комок земли. – Кажется, всё кончилось…

– Карл, ты цел? – спросил Вольфгер, вставая с земли и поднимая эльфийку.

– Цел, господин барон, – пропыхтел Карл, тоже поднимаясь. – Надо же, еле-еле успели, ещё бы чуть-чуть…

– Да-а, – протянул Вольфгер. – Покойный отец Бернардус явно переоценил свои силы.

– Думаете, уже покойный? – спросил Карл.

– Ну посмотри сам, – коротко ответил Вольфгер, указывая на бывшее обиталище мага-неудачника. На месте домика зияла глубокая яма, заполненная мерцающим голубоватым туманом, в котором вспыхивали разноцветные звёздочки. Мерцание потихоньку затухало.

– Да, пожалуй, уцелеть ему было бы трудновато, – согласился Карл.

Мимо Вольфгера прошли несколько мужчин и женщин и, тихо переговариваясь, остановились на безопасном расстоянии от ямы.

– Доигрался всё-таки проклятый колдун, – сказал один мужчина. – А ведь предупреждали его… Тьфу! Чуть улицу не разнёс, дьявол его за ногу!

– Ты бы лучше не кощунствовал, Петер, может, его дьявол и унёс, не накличь на нас беды, – возразил другой голос.

– Да и что он тебе такого сделал? – сказала женщина. – Разве у тебя есть деньги на городского лекаря или на цирюльника? А ведь он наших детей лечил и брал по-божески.

– Да я чо? Я ничо, – стал оправдываться первый, – мне-то что? Он мне не кум, не брат и не сват. Только вот теперь попа придётся звать, чтобы, значить, яму святой водой окропил, а то кто его знает…

– У тебя что, есть лишние гульдены, чтобы заплатить священнику? – удивилась женщина. – Смотри, как бы он за собой инквизицию не притащил. Зароете завтра яму, и вся недолга. Только не вздумайте в ней копаться, дурни!

– Пойдёмте отсюда, господин барон, – тихонько сказал Карл. – У этих добрых людей может возникнуть желание гм… занять денег на священника у нас, а мне не хочется никого убивать. Давайте уйдём, пока нас не заметили.

– Пойдём, – согласился Вольфгер. – Здесь нам делать больше нечего, только вот куда идти? Что-то я в темноте запутался, да ещё камень в голову прилетел… – он приложил руку к затылку и нащупал набухающую шишку. – Дьявол, как больно!

– Не призывай сейчас тёмные силы, – сжала его руку эльфийка. – После такого колдовства они близки как никогда. Силы зла всегда слетаются на тёмную магию, как мухи на мёд. Этим-то она и опасна.

– Как ты думаешь, что случилось с монахом? – спросил Вольфгер.

– Он пробудил силы, с которыми не смог справиться, – кратко ответила эльфийка. – Это было очень опасно, мы уцелели просто чудом.

– Где же теперь нам искать другого мага? – задумался Вольфгер. – В Дрездене их и было-то всего два. Один оказался трусом и неумёхой, а второй… В общем, теперь в Дрездене один маг, а по-честному, так и вообще ни одного.

– Очень надеюсь, что в империи найдётся более опытный волшебник, – грустно сказала Алаэтэль, – иначе я застряну в вашем мире навсегда.

* * *

Ночью Вольфгер впервые серьёзно поссорился с Утой.

Девушка лежала в его объятиях, и вдруг ему почудилось, что на его плече лежит не русая, а черноволосая головка, и огромные глаза эльфийки заглядывают ему в глубину души. Вольфгер непроизвольно вздрогнул. Ута мгновенно почувствовала это и отодвинулась.

– Что случилось? – спросила она.

– Н-ничего… – соврал Вольфгер, с трудом переводя дыхание.

– Я могу попросить тебя об одной вещи? – стеклянным голосом спросила Ута.

– Конечно, хоть о десяти, что ты спрашиваешь? – Вольфгер попытался привлечь девушку к себе, но она упёрлась руками ему в грудь.

– Я хочу попросить тебя только об одном: пожалуйста, не лги мне.

– А когда я тебе лгал?!

– Да только что, – холодно сказала Ута, и Вольфгер понял, что серьёзного разговора не избежать.

– Ну, хорошо, – вздохнул он, – я слушаю.

– Это эльфийка? – спросила Ута.

– Да что эльфийка? – начал сердиться барон.

– Вольфгер, пойми, женщину невозможно обмануть. Вы, мужчины, думаете, а мы – мы чувствуем. Обнимая меня, ты думал об Алаэтэли. Да?

Вольфгер вздохнул:

– Да…

– Хорошо, что ты не солгал мне. А ведь я предупреждала, помнишь? И вот всё сбылось, эльфийка завладела твоей душой. Я пытаюсь бороться, но, кажется, проигрываю сражение за сражением, несмотря на…

– Ну что я могу сделать, что?! – повысил голос Вольфгер. – Я её и пальцем не тронул, только вот сегодня прикрыл своим телом, когда дом мага взлетел на воздух, но это же не считается! Ты видишь, что я честно пытаюсь отправить её обратно в страну эльфов, но не получается! Если бы я сам умел колдовать… Но какой из меня маг? Так, прочитал с десяток книг…

– «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём[45]45
  Евангелие от Матфея, глава 5, стих 28.


[Закрыть]»,

– тихо сказала Ута.

В глубине души Вольфгер понимал, что Ута права и возразить ему нечего, поэтому избрал обычную для мужчин тактику: он рассердился.

– Ута, прошу тебя, не надо ревновать меня к девушке даже не из людского племени. Она попала в наш отряд случайно, а не по моему желанию, и при первой же возможности его покинет.

– Я тоже попала в твой отряд случайно и не по твоему желанию! – упрямо возразила Ута.

– Но… – начал Вольфгер и замолчал, сообразив, что ответить ему нечего.

– Вот что, Вольфгер, – сказала Ута, вставая. – Я, пожалуй, пойду к себе, а ты подумай, кого ты хочешь видеть в своей постели, меня или Алаэтэль. Как надумаешь, дай мне знать. К сожалению, я не могу съехать с этого постоялого двора, потому что у меня, во-первых, нет денег, а во-вторых, мне некуда ехать, разве что вернуться обратно в свою деревню и угодить прямиком на костёр. Ты это знаешь и беззастенчиво пользуешься моим положением!

Ута быстро и нервно одевалась, дёргая крючки и застёжки.

«Если сейчас предложить ей денег, она поймёт, что я хочу избавиться от неё, и уедет, – подумал Вольфгер. – Никогда себе этого не прощу, да я и не хочу, чтобы она уезжала. Иисусе, что же делать-то?»

Вольфгер вскочил с постели и обнял Уту. Девушка спокойно стояла и ждала, пока он отпустит её. Сцена получилась смешной и донельзя глупой: голый, немолодой мужчина посередине комнаты обнимает одетую девушку.

– Ута… – несмело позвал Вольфгер. – Ну что ты, в самом-то деле?

– Ну, что Ута? Что Ута?! – с тоской ответила она, садясь на стул.

«Ага, сию минуту не уходит, слава богу! – радостно подумал Вольфгер. – Может, ещё сумею успокоить её, вот бешеная ведьма!»

– Ты хоть немного подумай обо мне, – сказала девушка и заплакала. – Подумай, в каком я положении… Веду себя как гулящая девка, живу в чужом городе, на чужие деньги, сплю на постоялом дворе в чужой постели… И кто я после этого? И что со мной будет потом?

– Да почему в чужой постели и на чужие деньги? – завопил Вольфгер. – Я тебе что, чужой?!

– Тише, всех постояльцев перебудишь, – поморщилась Ута. – Сейчас Карл прибежит, небось, подумает, что тебя убивают… Ну подумай сам, Вольфгер. Вот сойдёшься ты с эльфийкой, пустит она тебя в свою постель, а я стану не нужна.

– Да кто тебе это сказал?!

– Глаза и сердце, дорогой ты мой барон, глаза и сердце, – вздохнула Ута. – Не стану я тебя делить с другой женщиной, и раньше никогда мужчин ни с кем не делила, и сейчас не стану.

– Ты так говоришь, как будто я уже любовник эльфийки! – возмутился Вольфгер. – Даже инквизиция не отправляет на костёр за мысли, а больше ничего не было и не будет!

– Хорошо, барон Вольфгер фон Экк, ты сказал, а я услышала, – устало промолвила Ута, – я верю тебе. Но помни свои слова. А теперь я пойду к себе, мне нужно побыть одной. Спокойной ночи, любимый, – уже совсем другим голосом сказала она, поцеловала Вольфгера и вышла из комнаты.

«Вот вздорная баба!» – подумал Вольфгер, наливая себе вина.

Ему было приятно от того, что окончательного разрыва между ними не произошло, но данное слово тяжёлым и холодным камнем легло между мужчиной и двумя женщинами.