Текст книги "Похождения Трусливой Львицы, или Искусство жить, которому можно научиться"

Первый сексуальный опыт и «попадание» замуж

На тот момент я была полностью счастлива. Вокруг крутилось большое количество ухажеров. На одном из них, по словам бабушки, я отрабатывала свои чары. Этот мальчик ухаживал за мной с одиннадцатого класса до второго курса. В моем лице он видел идеальный образ возлюбленной, который сам себе нарисовал, а расхождения с реальностью просто игнорировал. Так как меня он добивался со щенячьим упорством, то на нем я невольно испробовала все возможные методы. Девчонки, с которыми я вместе жила, говорили: «Галя, ты его вроде и посылаешь вон, но так, что не вернуться он не может». После двух с половиной лет мытарств и публичной попытки так называемого самоубийства (пришел с пузырьком какой-то гадости и на глазах у всех хотел выпить) инцидент окончился комично – моя соседка побила его тапочком и сделала промывание желудка – я окончательно порвала с ним. Остальные ухажеры водили в кино, прогуливали, но как только дело доходило до пикантных ситуаций, спрашивали, можно ли меня поцеловать. Наверное, уже тогда своим поведением я пугала их. Я, конечно же, рявкала, что нет. И уже начала мечтать, чтобы меня совратили без лишних вопросов. Придумала себе сказочку, что переживу два-три красивых романа, а потом, попозже, выйду замуж за друга.

Кандидатура друга-мужа была рядом. Но когда решила проверить, получится ли у меня спать с этим другом, то стало физически неприятно, и процесс до конца доведен не был. Хотя во всем остальном это был очень хороший человек. Теперь-то я понимаю, что тогда устроила конкурс «Кто самый наглый». Самым наглым оказался мой будущий муж.

К 19 годам я носилась со своей девственностью, не зная, куда бы ее приткнуть. Уже столько лет, думала я, вокруг столько мужчин, а я как синий чулок! Но все вокруг были очень скромные и слишком почтительно относились ко мне, боялись, наверное. (Нет. Они не боялись. У нас очень многие юноши делят женщин на «мадонн» и «шлюх». Со «шлюхами» они ведут себя нагло, а «мадонн» даже поцеловать боятся. Трусливую Львицу из-за ее выдающейся внешности и интеллигентно-наглых манер принимали за «мадонну». – М.Л.)

Но я наконец-таки рассталась со своей девственностью у Богдана в комнате, под тихую музыку и легкий алкогольный коктейль. Без лишних вопросов, с нужной мне тогда долей таинственности он меня раздел и начал целовать везде. То, что я не имею опыта, он, наверное, сообразил сразу. Мои ощущения были необыкновенными! Чувство, что я зависла над поверхностью кровати, покалывание и онемение всего тела, легкое головокружение. Но опытному бабнику Богдану была не совсем понятна моя реакция. И когда через минут двадцать активных ласк он оторвался губами от моего тела и глянул в мои глаза, он не увидел того, что я нахожусь в прострации и на вершине блаженства. Он спросил: «Почему у тебя не было оргазма?» Я была обескуражена. И этот «дефект» я несла с собой потом многие годы. Как оказалось позже, у меня этот пресловутый оргазм просто не так явно выражен и моя норма секса выше, чем, по-видимому, у тех женщин, с которыми он спал до меня. Потом я поняла, что если мужчина мне приятен, то я готова не вылезать из кровати сутками. (Забегая вперед, хочу сказать, что Трусливая Львица относилась к полиоргастическим женщинам. И после первого оргазма возбуждение у нее не проходило полностью. Ей нужна серия, после которой и наступает полное расслабление. В принципе это неплохо. Удовлетворить полиоргастическую женщину легко, особенно мужчине, который ей нравится, но утомить крайне трудно, ибо не так уж много у нас мужчин, которые могут заниматься сексом без перерыва 1–1,5 часа. Но они есть. Фактически таким может стать каждый, если избавится от признаков невротизма. Кстати, хороший способ удержать возле себя женщину. Ей и в голову не придет искать себе другого, ибо сил не хватит, да и на худшее уже не пойдет. – М.Л.)

С Богданом у нас был очень бурный роман. Купилась я именно на то, что он меня не боялся, а делал все, что хотел. В общем – нахал. Однако уже тогда здравый человек увидел бы в его поведении все будущие проблемы. Окружающие ходили за мной со словами «бедная Галя», так как о его любовных похождениях было известно всем. До нашего романа он три года жил с девушкой в гражданском браке. Я стала не причиной, а поводом их расставания. На тот момент у них были плохие отношения. Когда она устраивала ему сцены, то он говорил так: «Хорошо, я пошел к Гале. Ты этого не выдержишь». Садист. И топал прямиком ко мне.

Тогда я это проигнорировала. Но сущность человека не меняется. Мне было хорошо, и на слова окружающих я плевала. Он же, видя, что единственным в моей жизни не будет, если не женится, убедил выйти за него замуж. У нас был сексуальный роман уже около двух месяцев. Богдан, по-видимому, относился ко мне как к трофею, который нельзя упустить и на котором обязательно надо поставить штамп «принадлежит мне». До этого я кокетничала с очень многими, нравилась многим и предложений о замужестве получила парочку. Поэтому в приятный зимний вечер, когда мы гуляли вокруг факультета, он обнял меня и сказал: «Вот еще посмотрю, какая ты хозяйка, – и возьму тебя замуж». И удивительно – несмотря на легкое чувство возмущения, что моим мнением не поинтересовались, мне понравилась эта наглость. Я ее расценила как уверенность в себе. Эдакий хозяйский подход. Поэтому и не прокомментировала никак. (А надо было бы. Семья не секс. Здесь все нужно взвешивать, оценивать, измерять, как при организации предприятия. Стартовый капитал, квалифицированные кадры, офис, готовность к форс-мажорным обстоятельствам и пр. – М.Л.) После этого пошли приготовления к свадьбе, и я переехала к нему в комнату на постоянное место жительства. Поженились мы после 3-го курса.

А каким он умел быть убедительным!

Сейчас бы я на это уже не купилась, но тогда подобный образчик встретился впервые. Мой муж представляет собой яркий тип сладкозвучной сирены. Со свойственной ему целеустремленностью он тратил все время и силы на меня. Мед, который лился мне в уши и который я поначалу пыталась игнорировать, был в таком количестве, что хватало и на моих родственников, и на моих друзей, и на мои поступки. В восхищение приводило все – от того, как отражается солнце в моих глазах, до того, какой замечательный образ жизни я веду. В конце концов меда стало столько, что руки и ноги у меня слиплись и я сдалась. То, что на меня смотрели другие, только подхлестывало его.

В дальнейшем, когда на моих глазах он применял эти методы к другим женщинам, я понимала, как мало у меня было шансов устоять. Устраивала разбор полетов на тему: «Как он смеет при мне ухаживать за другими?» На что всегда находились причины. То это сотрудница из конкурирующей фирмы, и они мило махали мне ручкой из моря; то это просто интересный человек, и он хочет посмотреть, что там внутри, а сейчас я просто наблюдаю их сексуальный танец. И каждый раз он говорил, что то, что у нас, это одно и он это ни на что не променяет, а без этого другого жить не в силах. (Вот что значит не обращать внимание на мелочи. Знала бы философию, то понимала бы, что сущность является, а явление существенно. Именно по мелочам в поведении – поза, жесты, построение фраз и пр. – можно понять сущность человека. Ну, на эту тему я много писал. – М.Л.)

Очень хорошо помню, каким для меня было оскорблением, когда его мама за праздничным столом сказала, что Богдан мог жениться на любой. Все, в том числе и он, засмеялись, а я была настолько обижена, что стушевалась и промолчала. (Вот на замечания свекрови обращать внимание не нужно. Учитывая, что сексуальные отношения между мужем и женой в наших семьях отвратительные, то дети нередко становятся психологически сексуальными партнерами. Поэтому свекровь никогда не приемлет невестку. Она будет или слишком высокой, или слишком маленькой, или слишком образованной, или простушкой, или слишком красивой, или уродиной. Поэтому, женщины, не старайтесь понравиться свекровям. Это невозможно. – М.Л.)

Еще один эпизод из наших с Богданом ранних отношений. Мы только поженились. Жили в общаге. Наша комната была рядом с комнатой его младшего и холостого тогда брата. Брата, над которым Богдан все время шефствовал. Брата, отношения с которым строго лелеяла их мама и говорила, что любую женщину, которая попытается разбить их близость, она будет преследовать. И брата, который так и не стал самостоятельным, и является спутником вокруг самостоятельной планеты Богдана и его бизнеса. Сам Богдан сейчас как локомотив, к которому прицеплена куча вагонов из всех его родственников. Который прет их всех и которые без него двигаться не могут. И боюсь, что его младший брат в глубине души не очень ему за это благодарен. Хотя и в самостоятельное плавание пуститься так и не решился. Хотя, возможно все еще впереди у него, и зря я на него наговариваю. Так вот, мы только поженились. Вернулись из свадебного путешествия. У брата был ключ от нашей комнаты, который выдал ему Богдан. И он посредине ночи вдруг открывал ключом дверь и шел к нам на кухню «воды попить». Я возмущалась Богдану под одеялом и просила ему сказать об этом. На это мой уже муж сказал, что не может, так как это – его брат. Т. е. брат поставить себе чайник с водой в собственную комнату тоже не мог…

Но после того как мы поженились, я начала искать у него положительные качества. И нашла. Когда рисоваться и обольщать было некого, он становился очень чутким, заботливым, во всем хотел помочь. К тому же у него прекрасные деловые качества, за что я его очень уважаю и сейчас.

Его воспитывала домостроевская мама, и мысль, что мужчина должен содержать, а женщина ублажать, он усвоил четко. Два года мы прожили в общежитии, один год снимали квартиру. Он переживал, что с трудом сводим концы с концами. К пятому году совместной жизни благосостояние повысилось до собственной квартиры, машины и абсолютно ненужных расходов с его стороны, как мне казалось. Он покупал все подряд – по три костюма, бесконечное количество маек, брюк, автокосметики. А когда он заикнулся про золотой браслет для себя и еще более престижную машину, я решила, что это последняя стадия. На мой вопрос, зачем это ему, он ответил: «В том-то и дело, что незачем».

Замужество. Рост вбок. Построение карьеры домохозяйки

Первое время после свадьбы заботы о моем счастье он взял на себя. Я перестала думать о собственном развитии и начала соответствовать его представлениям о жене. Мне было приятно готовить ему, ждать вечером, даже уступать по всем вопросам. Казалось, что так, как я, мало кто в семье счастлив. Но когда он начал много работать, я впала в депрессию. (Конечно, он ее не любил, если исходить из определения любви Э. Фромма. Любовь – это активная заинтересованность в жизни и развитии объекта любви. Ведь он тормозит ее развитие. Вот тут-то уже можно и возмущаться. Рано или поздно может и боком все это выйти. Я знаю одну историю, когда богатый муж посадил жену дома. А через 6 лет его отстрелили. Она оказалась неприспособленной, а его богатство довольно быстро растаяло. Так и его же сын, который получился от этого брака, остался без средств существования. – М.Л.) Смысл жизни терялся, внимания мне не хватало, а додуматься, что надо заняться СВОИМ делом, я не могла. Моим слезам он удивлялся: «Чего тебе не хватает?»

Года через полтора он мне сказал, что ему нравится другая девушка. Я восприняла это как конец света, хотя пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре. Оскорбилась и молча уехала к бабушке. Там причину конфликта не сказала, а выслушивала бесконечные звонки Богдана. Через день он приехал. Трое суток подряд мы не вылезали из кровати, при этом между объяснениями в любви он пытался, со своей патологической честностью, затащить к нам в постель эту девушку. Я на подобные варианты не согласилась.

Потом, от досады, тоже завела роман, который закончился, когда я поняла, что являюсь трофеем в чужой коллекции. С удовольствием и трагическим лицом сообщила это мужу. (Дура полная!!) (Здесь я с ней согласен. Дура, что изменила, и дура, что рассказала. Улучшила чью-то биографию. – М.Л.) Сейчас этого бы ни за что не сделала, но в тот момент была в отчаянии. Богдан был поражен и два месяца облизывал меня с ног до головы. После этого у нас будто все заново началось. Он меня никогда не ревновал, соглашаясь со всеми пьянками на работе. А мне это было не нужно, я рвалась домой, где мы даже книжки друг другу вслух читали. А когда они с друзьями до двух ночи играли в баскетбол, я совершенно спокойно занималась своими делами. Он приходил и говорил: «Этим идиотам дома жены истерики закатывают, а я с твоей свободой – как на веревочке привязанный». Это был настоящий комплимент. И несмотря на это, когда покупалась квартира, он оформил ее на свою маму, так как на себя из-за нюансов бизнеса оформить не мог, а на меня не захотел. Конечно, меня это очень задело. Долго молча переживала, а потом спросила: «Почему?» Он ответил, что, глядя на бракоразводные процессы своих друзей, которых жены «раздевали», не хочет создавать прецедент. Мне пришлось это проглотить. (А надо было записать, а не глотать, и быстрее устраиваться на работу. Без экономической независимости трудно быть счастливым. Вот что нужно усваивать с первых лет осознанной жизни. – М.Л.)

О последствиях роста вбок и о том, какие бывают «мотивы» для заведения детей

Идеальный период закончился через три с половиной года после свадьбы. Богдан постоянно волновался. Я связывала это с неудачами по работе. Как потом оказалось, он в очередной раз влюбился, но так как объект от мелкой интрижки отказался, претендуя на большее, а он интересами семьи пожертвовать не решился, то начал искать приключений. Ему как шлея под хвост попала. Сначала он снял обручальное кольцо, объяснив, что перестал получать удовольствие от брака, а потом началась сплошная череда кабаков, игры в теннис, ночных поездок на озеро, пикников на природе и так далее, где меня он видеть не хотел. Я же, чувствуя это, в качестве спутницы не навязывалась, но путем разговоров пыталась «образумить». (Стала делать то, что делала с ней ее бабушка. Неосознанно набралась манер от человека, которого осуждала. И вообще, нужно же понять, что слова не воспитывают, а мужа вообще незачем воспитывать. – М.Л.) Конечно, мне это не удалось. Грех признаваться, но я не знала, как бы ему побольнее досадить. В голове, увы, только в виде фантазий мелькали мысли снять самой квартиру, уйдя от него. (Была бы материально независимой, так бы и сделала. – М.Л.) Но остановилась я на самой нелепой идее завести ребенка. (Кто-то из моих учеников на группе сказал, что дети – это цемент семьи. Я тут же ответил, что этот цемент непрочный и раскрошится в любом варианте. – М.Л.) Тогда он «образумится», а я тем самым досажу ему. Это к вопросу о мотивах людей при заведении детей. Я думала только о себе и была тогда более чем эгоистична. За все это пришлось расплачиваться позже. Достаточно трудно расплачиваться сюжетом Родительского гамбита, или соломонова решения, как назвал его Михаил Ефимович. Ну, я и завела ребенка на пятом году совместной жизни с мужем.

Когда у нас с Богданом начался роман, я неожиданно для себя (хотя все вроде высчитывала по дням) забеременела и узнала об этом через две недели после свадьбы, будучи на сроке около двух месяцев. Решение было однозначное – аборт. Меня тошнило страшно. Болела грудь. Я поправилась. Очень переживала, что этот аборт может повредить будущему нормальному рождению детей, но все-таки решилась.

Хорошо помню реакцию на это моей бабушки, реакцию абсолютного труса. Я решила делать аборт в Шахтах, где все врачи были знакомы. Договорилась через свою учительницу, а не через бабушку. Подразумевалось, что моя дорогая бабушка ничего об этом не знает. Меня прооперировали. Отлеживалась я дней десять дома. Такой боли, как в эти дни, до этого я не испытывала. Ночью я забывалась и даже стонала. За стеной лежала бабка. Та бабка, которая имела самые лучшие связи в городе, была очень известным, успешным и смелым человеком во всех делах. Та бабка, которая очень обрадовалась моему браку с Богданом, считая его достойным мужем, «на плечо которого можно положиться». И та бабка, которая так боялась что-либо сказать против Богдана или его семьи (чтобы не навредить мне), выбравшая страусиную политику «не знать», «не видеть». Двуличие было настолько явным, что она не стеснялась его скрывать.

Все родственники Богдана понемножку приторговывали, имея небольшой бизнес. Для моей коммунистической бабушки это было – в отношении других – аморально. Но… «все, что делают мои родственники, очень правильно».

А через четыре года, когда я приняла очень популярное и такое же дурное решение о заведении ребенка в целях сохранения семьи, я, не говоря ничего Богдану, забеременела. Эта беременность до шести месяцев была очень легкой. Никакого токсикоза. Я, как и пишут в учебниках, за первые два месяца похудела на 3–4 кг. Выглядела великолепно. Потом начала набирать вес. Тоже как и положено. Я тогда работала в обувной фирме в мужском коллективе. С работой я справлялась. Дополнительно меня не грузили, как я ни просила, и отношения в коллективе были очень хорошие. Когда появился живот, все мужики по очереди каждое утро со смехом щупали его и выясняли, как идет беременность. Но на седьмом месяце у меня начал болеть низ живота, я загремела на сохранение в областную больницу и до родов оттуда уже не выходила.

Может быть, врач перестраховалась. Может нет. Но у меня была угроза преждевременного отслоения плаценты и угроза выкидыша. Плюс плод мало набирал вес, поэтому меня начали колоть «укрепляющей» магнезией, почти запретили вставать и начали откармливать. За время беременности я поправилась на 25 кг и была похожа на одну большую каплю. Кесарево было запланировано. Прошло нормально. Самое болезненное было – это кормление ребенка. Первую неделю я, рыдая, с ужасом ждала, когда принесут орущий кусок мяса, который меня грыз, и удивлялась, как большинству процесс кормления нравился. Я тайно надеялась, что врачи разрешат мне не кормить грудью. Не разрешили. Молока было много, но к третьему месяцу его стало меньше. Я с радостью услышала от врача, что если молоко кончится летом, то для ребенка это нехорошо. Лучше заранее перейти на искусственное вскармливание. Перевязала грудь на четвертом месяце. Отлежала 3 дня с температурой 39°. И на этом мои мучения с кормлением закончились. А грудь перестала напоминать бюст порнозвезды, приобретя нормальный 2-й размер. Но про дочку позже.

Первый опыт работы. Столкновение неадекватной самооценки с реальностью

Теперь о работе. Будучи на пятом курсе, я пыталась совмещать учебу с должностью секретаря-референта. Что от меня было надо шефу, я тогда понять не могла. После невеликих трудов на факультете я мчалась на работу, где между основной своей обязанностью – мытьем чашек и подачей чая и кофе ему и его гостям – надо было сидеть и внимательно слушать о его бизнесе, в котором я ничего не понимала. Увидев в моем лице интеллигентную девочку, он надеялся воспитать «хозяйку офиса», но не нашел во мне ни деловой хватки, ни здорового карьеристского желания. Тогда этого во мне и не было. Меня же, такую великую, с престижным образованием, угнетали эти обязанности. С одной стороны, я ничего не понимала в бизнесе, с другой – меня мучило то, чем я занималась (казалось, слишком мелко для меня). Не видела перспективы в принципе. И не потому, что ее не было, а потому, что глаза были застланы. Однажды после привычного трудового безделья я принесла очередную чашку с чаем. Взяв ее в руки, мой шеф задумчиво посмотрел через нее на свет и спросил: «Что ты мне принесла? Писи сиротки Хаси?» Имелось в виду, что чай был плохо заварен. И это действительно было так. Но я же была «почти дипломированным специалистом»! Заваривать же чай было недостойно меня! Эти «писи» были последней каплей – я сбежала. Кем именно работать мне хотелось, я не знала, но хотелось приносить пользу.

Защита диплома и – опять неадекватность и «звездная болезнь»

Подошла защита диплома. Это был кошмар, кошмар на почве моего дурного характера и заносчивости. Анализируя события, я прихожу к выводу, что, как и большинство сверстниц, была заражена психологией латентной проституции. (Латентная проституция – это цель женщины «найти человека», вместо того чтобы им стать. Явление чрезвычайно распространенное. Жить «за мужем», а не «с мужем». Многие мамы так воспитывают своих девочек. Меня как-то пригласили провести занятие по психологии общения в школе красоты. Учащимися этой школы были девочки из богатых семей. Их там обучали светским манерам и тому, как красиво одеваться, накрывать на стол и наносить макияж. На первом занятии я спросил у них о смысле жизни. Чуть ли не хором они ответили: «Найти человека». Я их спросил: «А может быть, есть смысл стать человеком». Больше я в этой школе не преподавал. – М.Л.) А именно, когда сложности адаптации к учебе на нелегком факультете я преодолела, а потом и вышла замуж после третьего курса, я как бы выполнила свою программу. С одной стороны, в душе образовалась пустота – а чем же дальше заниматься, если все мои проблемы теперь решает муж? И эта пустота меня угнетала. Я тупо сидела перед телевизором, извращалась в приготовлении борщей и погружалась в экзистенциальный вакуум. А с другой стороны, не понимала, почему я не делала сама никаких шагов в сторону продолжения обучения. Бывший научный руководитель моего мужа взял надо мной шефство без согласования со мной. Распорядился, что я буду под его научным руководством. Но когда я узнала – только удивилась, а против не была.

И началась подготовка к защите диплома. Сейчас я даже не помню, на какую тему он был, настолько этот продукт был создан не мною. Муж мне помогал в написании программы, иллюстрирующей какие-то положения диплома. Когда назначались встречи с моим научным руководителем, я вела себя как звезда. Если он опаздывал на 15–20 минут, а это была его нормальная практика, я разворачивалась и уходила, словно диплом был нужен не мне, а ему. Своим поведением я довела его до белого каления. Диплом был написан Богданом. (Вот она, латентная и, следовательно, неосознаваемая проституция. – М.Л.) У меня в голове он был скомкан полностью. На защиту я вышла настолько неподготовленной и взволнованной, что у меня просто перехватило горло, и я с огромным трудом могла выдавливать слова. Но программа, написанная мужем, была хороша. Научный руководитель прокомментировал, что я очень волнуюсь, и хотя я сама себе поставила бы двойку, комиссия вывела мне «хорошо» – за все мои предыдущие заслуги, наверное. Да и вообще, в вузовских практиках, чтобы студент не защитил диплома после 5 лет обучения, надо было ну разве что плюнуть на голову ректору. Грустно, что свое абсолютно неграмотное поведение с начальством (научным руководителем) я осознала только спустя восемь лет. (Вот почему я рекомендую своим подопечным писать биографии. Ошибка тогда ошибка, когда она не исправлена. Написание биографии, а потом прочтение ее помогает разобраться в ошибках и в своей судьбе. Дорогие мои читатели, если вы решили писать биографию, то пишите все, что в голову лезет, без правок и редактирования. И совсем не нужно думать о том, что она может превратиться в книгу. Тогда она точно сможет превратиться в книгу. – М.Л.)