Текст книги "Горячая весна 2015-го"

15 января 2014 года. США, Вашингтон

Стив Хейли, государственный секретарь США, оказавшись за кулисами, вытер пот. Днем раньше президент Кейсон окончательно определился с тем, что Соединенные Штаты не присоединятся к бойкоту Олимпиады, и сегодня ему пришлось выдержать целый шквал вопросов о причинах этого решения. Советник президента по нацбезопасности Оскар Шаняк посмотрел на шефа сочувственно. В тщательно культивируемой им в США обстановке русофобии выйти к репортерам с его обоснованием было равнозначно входу в клетку с тиграми.

Однако именно он предложил президенту сделать этот шаг и был вполне уверен в его последствиях. Соединенные Штаты должны были любыми средствами остаться выше конфликта между Россией и «Балтийским измерением», чтобы иметь свободу маневра в тот момент, когда это будет необходимым.

23 февраля 2014 года. Россия, Адлер

По маленькому телевизору в углу кабины управления передавали в прямом эфире церемонию закрытия Олимпийских игр с олимпийского стадиона Сочи. Ведущие, захлебываясь от возбуждения, в который раз уже перечисляли страны, в которые отправятся разыгранные на Олимпиаде восемьдесят четыре комплекта наград. То, что значительная часть из них останется в России, грело душу, но офицеры управления зенитно-ракетной бригады особого назначения, измотанные почти месячным непрерывным боевым дежурством, на внешние раздражители реагировали слабо.

Бригада была временной единицей, сформированной специально для охраны и обороны района проведения двадцать вторых зимних Олимпийских игр от возможного нападения с воздуха. Восемь ее дивизионов – по два, оснащенных системами С-400[8]8
  С-400 «Триумф» – российский дальнобойный зенитно-ракетный комплекс нового поколения.


[Закрыть] и «Панцирь»[9]9
  «Панцирь-С1» – российский зенитный ракетно-пушечный комплекс (ЗРК) наземного базирования.


[Закрыть], и четыре – системой С-300[10]10
  С-300 — российская зенитно-ракетная система, семейство зенитно-ракетных комплексов дальнего и среднего радиуса действия.


[Закрыть] – создали над западной частью Северного Кавказа очень плотное прикрытие.

Больше всего повезло дивизионам «Панцирей», которые вместо положенного им по штату прикрытия дальнобойных комплексов составили ближнее кольцо обороны олимпийских объектов и стали для туристов одной из сочинских достопримечательностей и излюбленной целью уличных фотографов.

Боевая тревога за это время объявлялась три раза. Первый раз – за день до открытия, когда в районе Геленджика обнаружился неопознанный вертолет. Оказалось, что это МЧС оперативно перебрасывало ремонтников к месту аварии: налипший снег оборвал провода ЛЭП. Второй – когда Босфор прошла группа из трех американских кораблей из состава шестого флота в Средиземном море – просто так, на всякий случай. Гостей взяли в плотное сопровождение моряки-черноморцы, а режим тревоги через сутки отменили. И то сказать, американцы – это не та сторона, от которой можно ожидать гадостей в ходе Олимпиады. Вот перед Олимпиадой – это да. Всякого можно было ожидать. Но администрация Кейсона не захотела пойти по пути картеровской и к объявленному Польшей и прибалтами бойкоту Олимпиады не присоединилась, чем фактически его и сорвала.

Третий случай произошел позавчера и стал самым неприятным. У украинского Ту-154 после взлета отказал двигатель. Пилоты приняли решение возвращаться в Адлер. Самолет, ведомый наземными диспетчерами, пересек дальнюю закрытую зону, чтобы выйти на посадочную глиссаду. А у офицеров бригады стыли пальцы на джойстиках управления: безусловный приказ требовал сбить все, что войдет в ближнюю – пятикилометровую, от набережной считая, – закрытую зону. А ведь самолет с отказавшим двигателем – малопредсказуемая система. Куда его поведет в следующий момент? В сторону города – и надо сбивать, несмотря на то что на борту полторы сотни человек пассажиров и экипажа. Обошлось.

– Внимание! Неопознанная цель!

Сонная одурь скинута, все внимание на планшеты воздушной обстановки. Масштаб приличный, в планшет влез весь Северный Кавказ, Крым, северный краешек Турции. Светлые точки – самолеты. Большинство из них неспешно ползет по обозначенным воздушным коридорам. Они светятся желтым. Оранжевые – военные самолеты. Их мало, и в основном они над Турцией. У турок опять не ладится что-то в иракском Курдистане, и их активность объяснима. Красная точка по азимуту 152 – новая цель.

– Цель скоростная, маловысотная, азимут сто пятьдесят два. Удаление двести десять! – Пауза. – Цель групповая!

– Грузины? – предположил очевидное кто-то.

Уже шестой год висящий на волоске после провальной военной авантюры режим Тбилиси с достойным лучшего применения упорством устраивал провокации против России и потерянных Абхазии и Южной Осетии, которые в Тбилиси выспренно именовали «оккупированными Россией территориями». Попытки переключить внимание собственного народа с его бедственного положения на «внешнего врага» особенно участились в период подготовки к Олимпиаде. Из Тбилиси миру не уставали напоминать о том, что идею бойкота Олимпиады высказали именно здесь, чуть ли не сразу после того, как стало известно, что спортивные игры пройдут в Сочи.

После летнего разгрома в две тысячи восьмом зараженная реваншизмом грузинская элита в открытую ставила на вмешательство США как на способ вернуть обретшие свободу республики. Ставка оказалась проигрышной. Американцы ценили Грузию исключительно в качестве «крысиной норы» к богатому ресурсами каспийскому региону и вовсе не собирались еще раз рисковать потерей своей фактической колонии для удовлетворения амбиций очередного «своего сукиного сына».

Не удивительно, что на таких беспокойных соседей все службы, обеспечивающие безопасность Олимпиады, обращали пристальное внимание.

– Цель разделилась, наблюдаю две! Тип – «истребитель», азимут сто пятьдесят два. Удаление – сто девяносто!

Грузинские F-16, в свое время поставленные Грузии американцами в порядке восстановления уничтоженного Россией военного потенциала, пройдя на малой высоте над западной Грузией, повернули на северо-запад и шли в сторону Сочи вдоль абхазского побережья. Они уже находились в радиусе поражения «четырехсотых» систем и приближались к границе поражения «трехсоток».

– Удаление – сто пятьдесят!

– Ну что же они не отворачивают? – процедил сквозь зубы кто-то из операторов.

Командир бригады взял в руку микрофон громкоговорящей связи.

– Тархун – Звезде!

– Тархун на связи! – донеслось из динамика голосом командира одного из дивизионов «трехсоток», Нефедова.

– Цели на азимуте сто пятьдесят два – взять на сопровождение!

– Тархун принял, взять на сопровождение цель на азимуте сто пятьдесят два.

В нескольких километрах от аэродрома локатор дивизиона пришел в движение и, довернувшись в сторону целей, облучил их пучком высокочастотных радиоимпульсов. В кабинах грузинских F-16 заверещали зуммеры и замигали лампочки системы предупреждения, сообщившей пилотам о том, что их уже взяли на прицел.

– Цель на сопровождение взята, к пуску готов! – доложил Тархун. – Цель применяет помехи.

На экранах было видно, как отметки грузинских самолетов словно размазались, но никуда не исчезли. Командир бригады глядел на экран в готовности отдать приказ к уничтожению целей, но грузинские пилоты, поняв, что обнаружены, выбросив в воздух облака алюминиевой фольги, развернулись и на форсаже пошли домой.

– Тархун, отбой! – скомандовал командир бригады. Он был рад, что и на этот раз стрелять не пришлось.

15 мая 2014 года. США, Вашингтон

Над Вашингтоном висело знойное марево. Все фонтаны города были облеплены людьми. И даже взгляд на президентский вертолет, стоявший на лужайке перед южным фасадом Белого дома, не вызывал иных ассоциаций, кроме гигантского вентилятора.

Пятьдесят метров от винтокрылой машины до кондиционированной прохлады внутренних помещений показались президенту адской сковородкой. Помощники, чувствуя поганое настроение босса, старались лишний раз не попадаться ему на глаза, и в холле президента встретил только Оскар Шаняк.

– Судя по тому, что все, кроме тебя, попрятались, ты хочешь сообщить мне нечто приятное, – несколько взвинченным тоном сказал президент.

– Уймись, Джон. Положение тяжелое, но, ей-богу, не настолько, чтобы опускать руки.

Президент только пожал плечами.

Для Соединенных Штатов в мире наступали тяжелые времена. Предыдущие годы превратили нефтеносную часть Ближнего Востока из традиционного союзника в подозрительного нейтрала с перспективой стать в дальнейшем на сторону донельзя обрадованного таким поворотом событий Тегерана. Пока от этого спасала только то затухающая, то возобновляющаяся резня в Ираке, который оставался камнем преткновения между Ираном и нефтеносными арабскими монархиями.

К востоку от Ирана располагался Афганистан, который сотрудники Госдепартамента в частных беседах уже давно не называли иначе, как «занозой в заднице». Свергая режим талибов, предыдущая администрация в самых страшных кошмарах не могла представить, что эта страна станет для Америки чудовищной ловушкой.

Из Афганистана нельзя было просто уйти, поскольку в массовом сознании американцев вывод из этой страны войск был неразрывно связан с распадом СССР. Аналогии напрашивались сами собой.

Но и сохранять там воинский контингент становилось все сложнее и сложнее. Многолетняя напряженность самым пагубным образом сказалась на соседнем Пакистане, вынуждая американское командование в регионе держать почти половину наличных сил в этой стране для обеспечения бесперебойного снабжения и проводя военные операции в не контролируемой Исламабадом «зоне племен».

Хотя в Вашингтоне постоянно подчеркивали, что суверенитет Пакистана уважается, страна была фактически оккупирована. И это приводило к постоянным трениям с Китаем, который имел на Пакистан собственные виды.

Пекинские правители, поняв, что держат Кейсона за чувствительное место, постепенно наглели, вынуждая того к уступкам, как правило, в других регионах. Они открыто зарились на Тайвань, чувствуя, что возвращение мятежного острова близко как никогда.

Что с того, что китайцы, несмотря на свое многолетнее внимание к собственной армии, по большому счету ничего не могли противопоставить авианосцу в Тайваньском проливе? Зато у них было то, чего остро не хватало теряющей популярность в мире Америке. Soft power, или «мягкая сила», как говорили сами американцы. В Пекине предпочитали пользоваться понятием «всеобъемлющей национальной мощи».

Китайцы исподволь, но неуклонно добивались своего не с помощью подачек или грубой силы, а последовательно наращивая экономические мускулы и повышая привлекательность своей страны для населения острова. И вот уже сами жители Тайваня начали тяготиться защитой и покровительством со стороны США. Дошло до того, что на встрече в Гонолулу недавно избранный президент Тайваня Ли Чен-Фу прямо и недвусмысленно поставил Соединенные Штаты перед выбором: либо они соглашаются признать независимость Тайваня, либо Тайбей начинает переговоры с Пекином о воссоединении по гонконгскому варианту.

– Мы не можем признать их независимость, – втолковывал советник по национальной безопасности своему президенту. – Это приведет к войне с Китаем.

– А если мы этого не сделаем, – вяло возражал Кейсон, потихоньку начавший отходить от уличной жары, – то уже очень скоро мы потеряем Тайвань. Я совершенно не хочу входить в историю как президент, который лишился всех наших более чем полувековых дипломатических завоеваний в Восточной Азии. Это же эффект домино на новом уровне! Отдав Тайвань, нам придется скоро убираться и с юга Кореи. Даже в Токио эти желтые сукины дети уже смотрят на нас с подозрением!

– И тем не менее с Китаем мы воевать не можем. Нам страшны не ракеты Пекина, а то, что на Китае завязана вся наша экономика. Стагнация последних лет держит нас на грани краха. И китайцы это понимают, поэтому и ведут себя так смело. Не забывай, Джон, насколько злопамятны эти азиаты! Ты думаешь, они не предъявят нам счет, когда мы объявим о введении амеро?

Когда Тедди Рузвельт в начале XX века провозгласил доктрину использования «долларов вместо пуль», он и не догадывался, какую мину закладывает под фундамент своей страны. Доллар так долго обладал статусом мировой резервной валюты, что отказаться от покрытия дефицита платежного баланса выпуском все новых и новых триллионов американцы уже не могли.

Созданная Соединенными Штатами глобальная финансовая пирамида была просто обязана рухнуть и погрести под своими обломками как сами США, так и значительную часть мировой экономики. В попытке переломить ситуацию в недрах Госдепартамента уже десяток лет разрабатывался проект, который неофициально носил название «Феникс». Подобно этой легендарной птице, Соединенные Штаты должны были погибнуть в пламени разожженного ими же мирового финансово-экономического «пожара», чтобы тут же возродиться к жизни в виде Североамериканского союза – нового государства, располагающегося на территориях стран NAFTA, США, Мексики и Канады. Незадолго до президентских выборов две тысячи тринадцатого администрация Кейсона пришла к выводу, что сохранить Соединенные Штаты в неизменном виде уже не удастся, и сделала «Феникс» своим приоритетом.

«Пожаром», точнее сигналом к его началу, должно было стать объявление об отказе от доллара и введении общей для стран NAFTA валюты – «амеро». По проекту объявление об этом должно было состояться в ноябре 2015-го, но незапланированный кризис в отношениях с Китаем грозил сорвать тщательно пестуемую идею.

– Они держат нас за яйца, – уныло сделал вывод Кейсон. – А у нас для влияния на них нет никаких рычагов. У них есть деньги от торговли с нами. У них есть нефть из Залива. А если мы и перекроем им кран, то их с удовольствием начнут снабжать русские. – Президент с третьей попытки снял галстук и расстегнул ворот рубашки. – В Конгрессе масса народа готова заклевать нас за то, что мы вошли в клинч с русскими в Восточной Европе и совсем забросили Восточную Азию.

– Русские, Джон, снабжают их кое-чем похуже нефти. И именно здесь лежит наш шанс.

– И чем же?

– Технологиями. И прежде всего – военными.

Некоторое время президент непонимающе глядел на своего помощника.

– Что ты, Оскар! Какие у русских технологии? Откуда они у них? Они сами отчаянно нуждаются и норовят получить к ним доступ, причем по всему миру!

– И тем не менее. Наше техническое превосходство по сравнению с Россией выглядит уже совсем не так впечатляюще, как десять лет назад. Проклятый кризис. Китайцы же гении копирования, но с собственными разработками у них туго. Копии у них получаются хуже оригиналов, а собственные разработки – хуже копий. Системы ПВО, истребители, военные корабли, танки. Все лучшее, что есть у Пекина, произведено в России.

– Хорошо, допустим… Но влиять на русских нам так же трудно, как и на китайцев. Они накопили такой слой экономического жира, в котором вязнут все наши действия.

Шаняк устроился в кресле и задумчиво почесал переносицу.

– Видишь ли, Джон… На русских не надо влиять. Они корчат из себя европейцев, но внутри они натуральные варвары. Понимают они только силу. Им нужно крепко разбить нос, прежде чем они начнут тебя слушать.

– Ты только что отговаривал меня от войны с Китаем, – упрекнул его президент, – и тут же толкаешь на войну с Россией. Как это поможет нам на Дальнем Востоке?

– Русские и китайцы друг другу не доверяют, но играют против нас вполне согласованно. Стоит нам отвлечься на одних, как нас кусают другие. Если мы будем метаться из стороны в сторону, то и проиграем везде.

– Но если война неизбежна, почему бы нам просто не признать Тайвань? У Китая не останется иного выбора, как напасть первым, а мы получим возможность действовать морскими и воздушными силами, на которых основана наша военная мощь.

– А что будет победой, Джон? Ну, сорвем мы китайский десант на Тайвань – заставить Пекин признать независимость последнего все равно будет невозможно… Тайвань же – это наш козырной туз. Мы сможем бросить его пекинским коммунистам, если они будут очень уж возмущаться введением амеро. Нет, нам необходимо взять инициативу в свои руки и дожать русских. Дожать, не считаясь ни с чем. Их поражение не только придаст новый импульс проамериканским настроениям в Европе и мире, но и заставит присмиреть китайцев.

– И каким же образом ты предлагаешь нам их дожимать? И где? На Украине? На Кавказе?

– На Балтике, Джон, – Шаняк побарабанил пальцами по подлокотнику, – конечно, на Балтике. В Балтии и Польше. Нам необходимо отобрать у русских Калининградский анклав. Сделав это, мы убиваем сразу нескольких зайцев. Потеря контроля над важной провинцией, вернуть которую Кремль окажется не в силах, подорвет влияние режима Рогова и заставит его сосредоточиться на внутренних проблемах.

– Что-то такое я уже слышал, – поморщился президент. – Очень давно и в связи с Кавказом. Прогнозировалось, что русские потеряют сначала Чечню, потом прочие мусульманские республики. И где теперь те прогнозы?

– Было такое, – признал Шаняк. – Я и сам тогда так думал. Но здесь ситуация иная. Национализм кавказских народов вызвал всплеск русского национализма. Это позволило Кремлю частично восстановить боеспособность армии и подавить повстанцев. С анклавом все совсем по-другому. Во-первых, там живут русские. Причем большинство из них постоянно бывает в Литве и Польше, но не бывает в России. Национализма не будет. Напротив, русские в других регионах начнут думать, что выбраться из-под контроля Москвы будет для них полезным. Во-вторых, для защиты жителей анклава, решивших порвать с Москвой, мы можем использовать военные части. Польша примет их с распростертыми объятиями, после того как НАТО отказалось поддержать Варшаву. Мы должны добиться, чтобы анклав покинула российская армия, хотя бы и силой. После этого можно переместить часть войск и в Балтийские страны. По сравнению с русскими мы сильны так же, как и по сравнению с Китаем. Но Москва не имеет экономического оружия, которое есть у Пекина. Рогов просто не сможет ничего нам сделать.

Президент откинулся на спинку своего кресла и перевел дух. Ему явно становилось легче.

– А есть ли вообще в анклаве силы, которые хотят отделения от России? Я видел какого-то сепаратиста, который приехал из анклава в Брюссель. Это же не политический деятель, а комический актер, почти Боб Хоуп!

– Здоровые силы, – наставительным тоном произнес советник президента по национальной безопасности, – есть везде. Надо только уметь их разглядеть.

3 июня 2014 года. Россия, Нижегородская область

По полю аэродрома Истомино ветер гнал пыль. Когда-то здесь располагался авиационный полк из состава 16-го корпуса московской зоны ПВО страны. Летчики полка годами охраняли московское небо, сначала на МиГ-19, потом на МиГ-25. А в далеком восемьдесят четвертом полк стал первой авиационной частью страны, получившей на вооружение новейшие МиГ-31[11]11
  МиГ-31 – двухместный сверхзвуковой всепогодный истребитель-перехватчик дальнего действия.


[Закрыть].

Разгул демократии не прошел для прославленного полка даром. Его сначала сократили до двух эскадрилий. Потом хотели переформировать в базу хранения авиационной техники и наконец просто расформировали. Грозные боевые машины, которым в мире не было равных, разобрали на запчасти, чтобы продлить за счет этого «каннибализма» жизнь их собратьям, стоящим на вооружении еще не расформированных полков. Некоторое время на полосах первоклассной авиабазы базировалась малая авиация. Потом аэродром вообще перестали использовать по прямому назначению. На нем проводились байкерские слеты, полосу использовали для автогонок, через стыки между расходящимися плитами начали прорастать трава и даже кусты. И только летчики, некогда служившие в давно расформированном полку, время от времени собирались здесь вспомнить молодость и возложить цветы к памятникам товарищам, погибшим во время несения службы.

Но прошли годы, и старая авиабаза получила возможность вновь послужить стране. Именно Истомино было выбрано местом базирования первого в России авиаполка, оснащенного истребителями пятого поколения. Свою роль в этом сыграли расположенные неподалеку нижегородский авиазавод «Сокол» и филиал Липецкого центра боевого применения авиации в Саваслейке. Поскольку до массового поступления на вооружение отечественных ВВС новейших Су-50 должно было пройти много времени, то пилотам Кузнецова, которому в мае было присвоено звание полковника, чаще всего приходилось выступать в роли «агрессоров», имитируя своими машинами характеристики F-22 вероятного противника. В схватках с ними строевые пилоты ВВС России учились противостоять передовой технике на своих «МиГах» и «Су» четвертого поколения.

– Товарищи офицеры, – начал инструктаж командир полка. – Мне пока нечем вас порадовать. На грядущих тактических учениях мы опять будем в роли артистов. Только работать будем не против авиации, а против наземных средств ПВО.

Это сразу вызвало оживление среди летчиков. В отличие от американцев, считавших, что господство в воздухе им практически гарантировано, и поэтому изначально закладывающих в свои машины возможность атаки наземных целей, русские истребители создавались именно как истребители – воздушные бойцы. Су-50 мог атаковать и наземные цели, в том числе и управляемым оружием, но это не являлось его специализацией, было ново, а потому интересно. Впрочем, командир полка тут же развеял эти надежды, пояснив, что целью учений будет тестирование новых средств обнаружения воздушных целей. Поскольку новейшие авиационные комплексы, как пилотируемые, так и беспилотные, становились все менее заметны на экранах радаров, на первый план выходили новые методы обзора воздушного пространства. Одним из самых перспективных направлений при этом становилась пассивная радиолокация, когда аппаратура принимала не отраженный от самолета радарный импульс, а «электронное эхо» его собственной работающей аппаратуры.

Еще в конце XX века прорыва в этом направлении достигли чехи. Созданные ими комплексы электронной разведки, традиционно носящие женские имена – «Вера», «Рамона», «Тамара», – обнаруживали современные им истребители на дистанции в несколько сотен километров и фактически были ограничены по дальности только радиогоризонтом.

Несколько десятков подобных систем были поставлены и в Советский Союз, что оказалось очень кстати ввиду того, что пришедший к власти в Чехии проамериканский режим эти поставки прекратил.

Однако к этому времени в России наладили выпуск их функциональных аналогов собственного производства. Отечественные системы, в отличие от чешских, назывались в честь ярчайших звезд – «Альтаир» и «Вега».

Они работали на том же принципе: чуткие антенны, разнесенные на местности на расстояние до тридцати километров, принимая сигналы работающих бортовых систем самолетов, определяли направление на цель, после чего их местоположение вычислялось методом триангуляции. Однако конструкторская мысль не стояла на месте, и вскоре после натовской агрессии против Югославии в умах отечественных специалистов начала вырисовываться совершенно новая система.

В Югославии агрессорам удалось подавить систему ПВО страны, атакуя любой источник радиоизлучения, вплоть до микроволновых печей, которые югославы использовали в качестве эрзац-ловушек против антирадиолокационных ракет. А вот если бы средства обнаружения не излучали…

Новая система, по традиции получившая «звездное» имя «Денеб», функционировала на тех же самых принципах, что и ее предшественницы. Но в отличие от них, кроме триангуляции и измерения задержки прихода сигнала на разнесенные на местности приемные устройства, теперь использовались и сложные корреляционные алгоритмы. Система с высочайшей точностью определяла положение воздушных и наземных целей как по импульсным, так и по непрерывным и квазинепрерывным сигналам, что позволяло рассматривать ее уже не просто как действующий изолированно комплекс радиотехнической разведки, а набор элементов, из которых можно было собрать невидимую сеть, контролирующую воздушное пространство практически над любой территорией, где невозможно установить сплошное радиолокационное поле.

– Командир, ну сколько можно! – возмутился кто-то из пилотов второй эскадрильи. – Мы и так работаем практически воздушными мишенями. На нас только и тренируются.

– А ты бы чего хотел? – спросил командир. – Впрочем, я знаю. Многие из вас хотят попробовать силы в схватке с себе подобными. Но пока у нас всего семнадцать новых машин. На этой неделе будет восемнадцать. Есть приказ, который прямо запрещает нам поднимать в воздух больше звена одновременно. Это продлится до окончания лидерных испытаний. Лидерами у нас являются седьмой и одиннадцатый борты, на которых поднимался в воздух каждый из вас. Только когда они выработают ресурс и отправятся в ремонт, а произойдет это где-то в середине осени по нашим расчетам, только тогда мы начнем тренировки по слетанности. Потом будем отрабатывать варианты боевого применения поэскадрильно. Так что молодецких единоборств стенка на стенку в составе эскадрилий ждите не раньше зимы. Понятно? А пока начинаем «пешими по-летному» отрабатывать уход из-под наблюдения этих «Денебов», будь они неладны.