Текст книги "Горячая весна 2015-го"

9 сентября 2013 года. Польша, Юрата

В принципе, сентябрь для курортных мест на Хельском полуострове еще не является совсем уж мертвым сезоном. В окруженных сосновыми лесами курортных местечках, являющихся жемчужинами польской Балтики, ветра, как правило, нет, но море уже слишком холодное и, даже несмотря на солнечные дни, по утрам и вечерам начинает потягивать промозглой сыростью. Последних туристов из Юраты отправили с неделю назад, и курорты начали немедленно обживаться совсем другими людьми. Саммит Лиги демократий, организации, созданной Соединенными Штатами Америки с целью заменить другие международные организации, не оправдавшие высокого доверия американских политиков, в этот раз принимала у себя Польша. Маленькая Юрата гудела как растревоженный улей. Польский и американский президенты вместе с сопровождающими лицами разместились в официальной резиденции президента Польши, прочие главы государств – в отелях и пансионатах курорта. Журналисты и обслуживающий персонал оккупировали Ястарну. Полуостровное расположение международной встречи позволяло как обеспечить безопасность глав государств, так и оградить их от толп антиглобалистов, которых усиленные наряды полиции перехватывали еще на выезде из Гданьска.

Саммит по уже установившейся традиции открывал президент принимающей стороны. Но собравшиеся, как журналисты, так и официальные лица, ждали второго выступающего. Им, по той же традиции, являлся президент Соединенных Штатов. В многочисленных запланированных утечках информации чиновники его администрации намекали, что его речь будет сенсационной. Разумеется, интерес к ней был подогрет до последнего предела.

Свое выступление президент начал довольно буднично. Он кратко описал положение с демократией в мире. Остановился на нарушениях прав человека в отдаленных регионах планеты. Выразил глубокую озабоченность положением на Кубе и в Венесуэле. Несколькими словами упомянул успехи мирного строительства в Афганистане и особенно в Ираке, где войска демократически избранного правительства в очередной раз выбили поддерживаемых диктаторскими режимами террористов из какого-то городка с трудно произносимым названием. Упомянул некоего, никому из присутствующих не известного, китайского правозащитника, которому на следующее утро предстояло проснуться знаменитым. Потом сделал краткий исторический экскурс, призванный убедить слушателей, что Америка никогда не оставляла своих союзников в беде.

В этом месте его речи люди, знакомые с Джоном Кейсоном, несколько напряглись, так как знали его манеру апеллировать к прошлому, чтобы обосновать свои действия в настоящем. И оказались совершенно правы.

– Но когда мы не покладая рук боремся за торжество демократических ценностей в самых отдаленных уголках планеты, можем ли мы быть уверенными, что нестабильные антидемократические режимы будут сидеть сложа руки? Они ненавидят наших друзей. Они ненавидят наши ценности. Они ненавидят демократию и независимость, ненавидят личную свободу. Их лидеров мало заботит жизнь собственного народа. Посмотрите туда!

Президент протянул руку и, указав в дальний правый угол конференц-зала, сделал трагическую паузу. В указанном направлении развернулись сотни голов и глаз и десятки видео– и фотообъективов, донельзя смутив съемочную группу польской телекомпании «Полсат», скромно расположившуюся в этом углу и никак не ожидавшую такого внимания к своим персонам.

– Там, всего в пятидесяти милях от нас, находится Калининградский анклав России, в котором Кремль хочет разместить ядерные ракеты, направленные на территорию страны, принимающей всех нас сегодня, – Польши. Кремлевские правители, все больше ограничивающие демократические свободы у себя в стране, не дали себе труда выяснить: хочет ли население этой российской провинции быть коллективным заложником их маниакального стремления подчинить своей воле страны молодой демократии, объединившиеся в новый региональный союз – Балтийское измерение? Эта угроза совершенно нетерпима, и мы, несомненно, не оставим в трудной ситуации наших союзников, делом доказавших свою приверженность либеральным и демократическим ценностям! – Президент опять сделал паузу, дожидаясь, пока стихнет овация. – Я отдал приказ подготовить к размещению в Польше и Литве батареи противоракетного комплекса THAAD, который способен перехватить любую ракету. Кроме того, я, осознавая историческую ответственность Соединенных Штатов как гаранта мира в Европе, отдал приказ проработать возможность размещения на территории Польши наших самолетов с баз в Германии.

15 сентября 2013 года. Россия, Москва

Новый начальник Генерального штаба России Владимир Семенов немного волновался, представляя президенту свой первый доклад в новом качестве. Пусть он боевой генерал, имеющий к тому же репутацию жесткого человека, и пусть он встречался с президентом раньше, но тем не менее. Возможно, президент специально добивался такой реакции, заставив его провести лишних полчаса в приемной. Назначив министром обороны своего давнего знакомого, Сергея Добрынина, он на каждой встрече с генералитетом настойчиво подчеркивал, что они с министром – это одно, а вот генералы – совсем другое.

Заметив его волнение, Рогов предложил ему присесть.

– С тезисами вашего доклада я ознакомлен. Но я прошу вас описать ситуацию более подробно.

Но генерал уже справился с волнением. Он разложил по столу документы и начал:

– Вооруженные силы Польши в настоящий момент полностью сформированы по стандартам НАТО. Наиболее боеспособными военными частями являются два механизированных корпуса со штабами во Вроцлаве и Быгдоще, аэромобильный корпус, штаб которого расположен в Кракове, и одиннадцатая танковая дивизия, единственная в составе сухопутных войск. Согласно планам польского командования, которыми мы располагаем, подразделения первого механизированного корпуса в составе двух мотопехотных дивизий и танковой бригады должны быть передислоцированы на границы Калининградского особого района, как и одиннадцатая танковая дивизия. Второй механизированный корпус будет передислоцирован на границу с Белоруссией. Все это внушает большую тревогу. Дорожная сеть Польши является достаточно развитой, имеет хорошую пропускную способность. Сама же Польша отличается небольшими расстояниями, поэтому перебросить военные части с запада на восток, если возникнет такая необходимость, можно достаточно легко. Тем не менее они предпочитают создать ударный кулак у наших границ, что не может нас не тревожить.

– Польша, по сравнению с Россией, не такое уж мощное государство, – покачал головой президент. – Какова вероятность того, что они хотят войны? Ведь даже НАТО, скорее всего, не окажет им помощь, если они начнут первыми.

– Они могут устроить провокацию вроде Глейвица, – возразил начальник Генштаба. – И будут выглядеть жертвой агрессии с нашей стороны. А американская пропагандистская машина в этом им поможет. Если же рассматривать ситуацию с чисто военной точки зрения, то с их стороны напрашивается молниеносная операция по оккупации Калининградской области. Достаточно быстро перебросить туда подкрепления мы не сможем. В составе западного регионального командования у нас находится минимум боеспособных подразделений – все они на Кавказе и Дальнем Востоке. Единственное, на что мы можем рассчитывать, – это на белорусов. Их-то и должен удержать второй польский мехкорпус, прикрывающий направление Брест – Варшава. А когда мы сосредоточим в Белоруссии силы, достаточные для освобождения Калининграда, нас встретят переброшенные из Германии американские части под флагом каких-нибудь «сил по стабилизации».

– Если все так серьезно… – протянул президент. – Что же мы можем противопоставить? Какие войска прикрывают Калининград?

– Две бригады, морской пехоты и мотострелковая. Еще учебный мотострелковый полк. Шансы на то, что они удержат поляков, довольно значительны, но я не стал бы полагаться на это. Войска там надо усилить. И тут есть два пути. Во-первых, на территории КОРа есть базы хранения вооружения и военной техники. Раньше там было складировано оснащение для двух танковых, мотострелковой и артиллерийской дивизий. Предполагалось, что в особый период они пополнятся резервистами и будут развернуты в полноценные боевые части…

– Мобилизация? – нахмурился Рогов. – Не думаю, что это хороший выход.

– Я тоже не думаю, – согласился Семенов. – Базы хранения были сильно сокращены, одних танков вывели более восьмисот. Но у нас есть альтернатива. Мы можем на основе оставшихся на базах средств переформировать имеющиеся сухопутные подразделения КОРа. Потребуется пополнение личным составом и кое-какой техникой, прежде всего бронетанковой. На выходе получим четыре бригады. Вот расчеты.

Он передал Рогову распечатку. Президент углубился в чтение.

– Однако же и аппетиты у вас, Владимир Алексеевич! – сказал он через несколько минут. – Давайте-ка «урежем осетра». Как я понял из ваших же оценок, нам в области будет достаточно и трех бригад, не считая морской пехоты. Так?

– Совершенно верно, – кивнул генерал. – Однако это всего лишь первоочередные меры. Как бы мы ни усиливали группировку в Калининградской области, поляки смогут создать превосходство в силах. За счет тех же американцев, к примеру, или использовать в своих целях дислоцированный в Щецине трехсторонний польско-немецко-датский корпус. Формально это формирование Евросоюза, но находится под польским командованием. В стратегическом плане нам совершенно нечем парировать эту угрозу. Когда-то в Ленинградском военном округе была дислоцирована группа войск, которая и должна была прийти на помощь КОРу в случае осложнений. Все ее подразделения были расформированы, так как попадали под так называемые «фланговые ограничения» договора ОВСЕ. Мы уже достаточно давно наложили мораторий на исполнение этого договора, так как наши западные коллеги не торопились его выполнять. Пришла пора эту группу войск восстановить. Вот ее предполагаемый состав. – И генерал протянул президенту еще один листок.

– Да вы с ума сошли, Владимир Алексеевич! – Рогов поднялся с кресла и начал нервно расхаживать по кабинету. – Двенадцать… нет, тринадцать только общевойсковых бригад! Это совершенно невозможно!

Генерал тоже встал на ноги.

– У нас все рассчитано. Четыре бригады у нас уже есть. Еще несколько можно перебросить из состава южного и восточного региональных командований. Формировать заново не придется почти ничего, разве только одно оперативное командование!

– Ваше «разве только» обойдется нам в такую сумму, которую мы вряд ли сможем себе позволить! Форсирование военного заказа, которое вы предлагаете, скорее всего приведет к всплеску инфляции, с которой мы жестко боремся. Министерство финансов будет против! С ума сойти, у нас одна из лучших в мире армий, а средств парировать возможные угрозы нет!

– Есть такое средство, – сказал Семенов, глядя в глаза президенту. – Это стратегические ядерные силы. Но я бы не рискнул опираться только на него.

Президент задумался. В предложениях генерала безусловно был смысл. Реагировать на провокационные польские и американские инициативы было надо. Иначе массы избирателей этого ему не простят. Именно ему, а не кому-то другому.

Но предлагаемые меры стоили так дорого, что осуществить их можно было, лишь ущемив интересы тех, кто, гордо именуя себя экономической элитой общества, снимал пенку с нефтяных и газовых доходов, посылал детей учиться в Лондон и, покупая недвижимость за границами «проклятой Рашки», свысока поплевывал на «быдло». Эти люди, вероятно, предпочли бы никак не реагировать, по крайней мере до тех пор, пока угрозе не подвергались их счета в западных банках и иностранная недвижимость. И он, президент, зависел от этих людей ничуть не меньше, чем от своих избирателей.

– Значит, так, – сказал Рогов, садясь в кресло. – Очень уж резко вы начинаете свою деятельность на этом посту. Все эти ваши идеи мы обсудим на полном заседании Совета безопасности, послезавтра. Кроме того, придется собирать внеочередное заседание правительства. Иначе нельзя.

11 ноября 2013 года. Россия, Калининградская область

Хороший репортер обязан быть в какой-то степени разведчиком. То есть собирать и анализировать информацию, уметь делать выводы и иногда содержать почти полноценную агентурную сеть. «Недаром ЦРУ так любит работать под журналистским прикрытием», – думал Дмитрий Голдберг в салоне самолета. Когда он обучался в Школе журналистики университета Миссури, к нему, подающему надежды студенту, подходили люди в одинаковых костюмах и предлагали продолжить обучение «на ферме». Всем было прекрасно известно, что пресловутая «ферма» является центром начальной подготовки будущих сотрудников ЦРУ США в штате Вирджиния. Попасть туда было престижно. Но Дмитрий тогда отказался, больше под влиянием родителей, нежели собственных убеждений. Его семья эмигрировала из России во времена демократической вакханалии середины 1990-х, когда ему еще не было и десяти лет. Разоблачение козней КГБ тогда было весьма популярным занятием. И, несмотря на то что КГБ к тому времени уже несколько лет как не существовал, а Россия в Соединенных Штатах считалась чем-то вроде оккупированных Германии или Японии в конце 1940-х, его родители умудрились получить статус политических беженцев, как преследуемые этой могущественной организацией. Неизвестно, впрочем, прошел бы такой фокус с американской иммиграционной службой, не будь они евреями. Так или иначе, но родители из своих реальных или мнимых контактов с советской спецслужбой вынесли стойкое неприятие подобных организаций вообще. Особенно папа, которому для получения гражданства пришлось три месяца подряд почти ежедневно вспоминать подробности своей работы в каком-то полусекретном НИИ для ЦРУ… или ФБР… или АНБ. А может, и еще какой-то ужасно секретной организации.

Один из вербовщиков предупредил Дмитрия о том, что отказ может в будущем стоить ему карьеры, чем надолго посеял в его душе смятение. Впрочем, кажется, никаких препон ему ставить не пытались, и он уверенно принялся выстраивать свой вариант типичной «американской мечты», самыми значительными вехами в которой стали работа в CNN и место постоянного корреспондента в России. Россию Дмитрий не любил. Тут опять сказывалось влияние родителей, которые, ожидая американского рая, попали в брайтонское чистилище и уже долгие годы мучились комплексом многих эмигрантов – «А правильный ли выбор я сделал?» Подсознательным выходом для таких людей становилось наделение образа их бывшей родины все новыми отрицательными чертами. Однако, несмотря на их влияние, он оказался достаточно умен, чтобы воспринимать работу здесь как шанс. Который в дальнейшем выведет его к карьерным вершинам.

…Калининградский аэропорт Храброво, самый западный аэропорт России, встретил Дмитрия и Джо, его оператора, хмурыми рассветными сумерками и мелким моросящим дождиком из низких облаков с Балтики. Арендованная через Интернет машина, потрепанная синяя «КИА-Рио», уже дожидалась на стоянке аэропорта. Они быстро погрузили свои вещи и аппаратуру, и Дмитрий, сверяясь с джи-пи-эс, повел машину в сторону города. Первым молчание нарушил Джо.

– Если ты немедленно не скажешь мне, куда мы едем, я к чертовой матери разорву контракт и смотаюсь в Штаты. Подумать только, меня поднимают среди ночи и буквально за шкирку тащат в самолет, толком не объяснив, что происходит!

– Не суетись, Джо. Все в порядке. Просто мы опять зарабатываем себе Пулитцеровскую премию. Сейчас корабль должен быть уже на подходе к Балтийску. Придется запастись гамбургерами, караулить будем в машине.

– Какой еще дерьмовый корабль?

– Джо, я с тебя смеюсь. Ты телевизор смотришь или нет?

– Что там показывают, я обычно своими глазами вижу. Через видоискатель.

– Что сказал наш президент в Варшаве – помнишь? Кремлю это не понравилось.

– Ну и что?

– Здесь, в Калининграде, масса войск. Примерно неделю назад в Петербург пришел с Урала целый поезд. Состоящий из платформ с танками. В Петербургском порту все эти танки погрузили на транспортное судно «Технолог Конюхов». Два дня назад оно вышло в море. Я точно знаю, что идет оно сюда, в Калининград. Точнее, в порт Балтийска. Мой план прост. Сейчас мы обоснуемся в отеле, поедим, передохнем. Запасемся бутербродами и поедем в Балтийск. Там должна быть закрытая зона, но танковая колонна – слишком большая штука, чтобы ее можно было просто спрятать. Будем караулить, пока их мимо нас не провезут. Сейчас на этот анклав обращено пристальное внимание, и кадры будут убойными, я тебе это обещаю.

Через четыре часа они подъезжали к Приморску.

– Дмитрий, ты уверен, что здесь одна дорога? – спрашивал Джо, сверяя распечатку спутникового снимка из Интернета с купленной в городе дорожной картой. – Здесь обозначены две…

– По Южной они не поедут, – бросил журналист, обгоняя рейсовый автобус, – здесь всего километров пятьдесят и нет смысла ехать через Светлый. Смотри внимательно, танки обычно путешествуют на трейлерах, и этих трейлеров должно быть много.

– А железная дорога? В Балтийске есть железнодорожная станция. И если я правильно понимаю, то все паромы из Петербурга – железнодорожные.

– Во-первых, не все. Во-вторых, «Конюхов» – это не паром. Это обычный контейнеровоз. Не будут они возиться с погрузкой танков на платформы. Это долгая и сложная процедура. Наверняка мы увидим их на шоссе. Да вот, гляди – отличное место!

На окраине Приморска шоссе Калининград – Балтийск пересекало железную дорогу из Балтийска в Калининград.

– Смотри: как бы они их ни повезли – мимо нас не проедут!

Машину они оставили недалеко от переезда, возле какого-то бетонного забора на булыжной, еще немецкой, мостовой, и, приготовив аппаратуру, сами приготовились к долгому ожиданию. Ждать пришлось весь день. По шоссе сновали машины, но здоровенных автопоездов, способных перевозить и танк, они увидели всего два. По железной дороге проходили составы, но ничего похожего на танки на платформах у них тоже не было. Когда совсем стемнело, Джо начал настойчиво намекать на бесполезность их усилий, но Дмитрий не хотел сдаваться. Сбежав от оператора размять ноги, он через минуту бегом вернулся к машине.

– Камера! Готовь камеру, Джо! – тормошил он успевшего задремать коллегу.

– Какого черта… – пробурчал тот, просыпаясь, – что там?

– Едут!

С запада, под сенью окаймляющих шоссе деревьев, вслед за машиной ГАИ с включенной «люстрой», неспешно двигались танки. Они шли прямо по шоссе, без всяких трейлеров – своим ходом. Рев моторов и металлический лязг гусениц приближались. Железнодорожный переезд, подъезды к станции и прилегающий участок дороги были ярко освещены, и условия съемки были почти идеальными. Почти – потому что с неба начал сыпать совсем легкий снежок и снежинки сразу же таяли, падая в липкую земную грязь.

Точку съемки выбрали еще днем. Дмитрий встал спиной к приближающейся колонне и, подняв к губам микрофон с логотипом телеканала, ожидал команды оператора. Тот махнул рукой.

– Мы ведем свой репортаж из Калининградской области – анклава России в Евросоюзе. Это место называется Приморск. Здесь проходит дорога, соединяющая Калининград, бывший немецкий Кенигсберг, принадлежащий России с окончания Второй мировой войны, с Балтийском, крупным портом на Балтийском море, принимающим суда из Петербурга. После речи президента Соединенных Штатов, назвавшего эту территорию угрозой мира в Европе, и демаршем Кремля, угрожающего развернуть в анклаве ядерные ракеты, к Калининградской области приковано внимание всего мира. За моей спиной вы видите, – Дмитрий развернулся спиной к камере и указал на приближающуюся колонну, – танки, которые сегодня были выгружены в Балтийске с морских судов и которые еще более усилят мощь группировки Российской армии в этом регионе.

Машина ГАИ, возглавляющая колонну, поравнялась с ним и проехала мимо – к железнодорожному переезду. Т-90[5]5
  Т-90 – современный российский основной боевой танк.


[Закрыть] шли вслед за ней. Их было всего десять, хотя Дмитрию говорили о тридцати одном. Впрочем, это уже дело Джо – показать колонну так, чтобы она создавала на экране угрозу и впечатление несокрушимой мощи, а он в этих делах спец.

– Мы не знаем, является ли явное усиление мощи России в данном регионе реакцией на речь президента Соединенных Штатов на саммите Лиги демократий, но само это усиление несомненно, и мы…

Джо снимал без штатива, прямо с рук, придерживая объектив левой рукой. Но тут он поднял ее на уровень головы и сжал в кулак – опасность! Дмитрий повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за колонны танков вывернул «УАЗ» с черными военными номерами и затормозил возле журналистов. Оттуда выпрыгнули трое людей, двое в военной форме и милиционер. Дмитрий двинулся в их сторону, загораживая Джо.

– Капитан Крылов, – представился милиционер, – попрошу вас предъявить документы! Разрешение на съемку имеется?

– Мы американские граждане, сотрудники телекомпании CNN, – заявил Дмитрий, доставая документы.

– А что, американцам у нас уже законы не писаны? – поинтересовался милиционер, поворачивая документы к свету. – Эй, я же сказал прекратить съемку! – прикрикнул он на Джо, снова поднявшего камеру и ослепившего их накамерной лампой.

Один из военных протянул к камере руки, но Дмитрий снова закрыл ее плечом:

– Вы не имеете права, это собственность телекомпании!

– Да хоть международного банка, – хмыкнул капитан. – Значит так, давайте сюда кассету – или я буду вынужден задержать вас и доставить в комендатуру.

– Вы не имеете… – снова начал Дмитрий, но Джо со смесью высокомерия и оскорбленного достоинства на лице щелкнул клавишей и, достав кассету, вручил ее капитану.

Капитан спрятал ее в карман и, не говоря ни слова, сел обратно в «УАЗ». Военные последовали за ним, и зеленый автомобиль прогрохотал по переезду, догоняя ушедшую в сторону Калининграда колонну. Американцы молча побрели к машине. Дмитрий был мрачен.

– Ну?! – спросил он. – Не томи.

Джо, широко улыбаясь, начал расстегивать ширинку. Закончив, он извлек оттуда такую же кассету формата DV–CAM, какую отдал милиционеру, и потряс ею в воздухе. Операторы всегда были непревзойденными мастерами по подмене видеокассет, когда этого требовала обстановка.

– Видел?! – торжествующе вопросил он. – Я, как заметил военный джип, понял, что это КГБ. И сменил кассету. У меня запасная в камерном чехле как раз на такой случай припасена. Держи! – Он протянул ее Дмитрию.

– Вымоешь – возьму, – брезгливо отмахнулся тот.