Текст книги "Горячая весна 2015-го"

3 января 2015 года. В небе, между Москвой и Минском

Генерал Семенов, начальник Генерального штаба, был мрачен как никогда. Причиной тому был вчерашний разговор сначала с президентом, потом с главой президентской администрации. И если позиция верховного главнокомандующего была для него просто непонятна, то слова Тимофея Шемякина – главы его администрации, который решил обойтись без дипломатических экивоков и прямо высказал генералу все, что тот должен, а что не должен делать, – оставили чувство искренней гадливости.

Генерал посмотрел в иллюминатор, где в просвете разошедшихся облаков была видна бурая земля в редких белых пятнах: зима выдалась малоснежной. Ему было понятно, что войны не избежать: не зря же американцы приступили к накапливанию в Польше воинской группировки, которая превышала по размеру даже американскую группировку в Германии во время холодной войны.

«Во время разгара холодной войны, – поправил себя генерал. – Дураку понятно, что она так и не кончилась, и мы своей капитуляцией при Горбачеве и Ельцине только слегка отсрочили желание некоторых наших западных коллег добить нас окончательно».

Сейчас все мировые телеканалы наперебой кричат о том, что войска в Польше – это всего лишь «стабилизационный контингент», призванный исключить военную угрозу Польше и Прибалтике в ходе операции «Щит свободы». Да, конечно. Плавали – знаем. В девяностом году сосредоточение войск в Саудовской Аравии тоже мотивировалось необходимостью защиты последней от иракской угрозы. И даже называлась та операция похоже – «Щит пустыни». Потом, когда войск подвезли достаточно, «Щит» превратился в «Бурю». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: от какой-нибудь «Бури над Балтией» нас отделяют считаные месяцы.

Гм… Давно подмечено, что американцы любят начинать войны в марте… К этому есть резоны или просто совпадение? Старый, датированный еще две тысячи четвертым годом их план, нацеленный на отторжение Калининграда, предусматривал сосредоточение в Польше в разы меньших сил.

Генерал постарался припомнить: «Две развернутые пехотные дивизии, усиленную штурмовую бригаду, десантно-штурмовую дивизию, экспедиционные части морской пехоты, бригаду ПВО с ракетами «Пэтриот», подразделения сил специального назначения и различные вспомогательные подразделения…» Плюс дивизии союзников, которые в этот раз отказали американцам в поддержке. Тот план строился на упреждении в развертывании. Предполагалось, что американские войска в Польше появятся раньше, чем подразделения Ленинградского военного округа и Калининградского особого района успеют пополниться по мобилизации до штатной численности. Не следуют ли в Вашингтоне этому плану до сих пор? Тогда к началу марта, собрав лишь часть запланированных сил, они найдут повод и постараются захватить Калининградскую область. Или даже повода искать не будут. Давно известно, что сегодняшние американцы, подобно англичанам прошлого, считают свои притязания правами, а чужие права – узурпацией.

Что может противопоставить этому Россия? Сунь Цзы еще много веков назад сказал, что самое лучшее – это разрушить планы врага. Американские войска только начали прибывать в Польшу. Сорвать их сосредоточение можно ударами по польским портам и аэродромам, разрушить мосты на Висле и, может быть, Одере ударами авиации, занять Прибалтику… Сухопутным войскам понадобится несколько недель, чтобы достигнуть готовности, зато авиация и флот будут готовы выполнить приказ уже через пару дней.

Именно этот план и предложил вчера президенту начальник Генерального штаба. И тот его не принял. В принципе, Рогова можно понять: он не хочет, чтобы Россия выглядела агрессором. Только ни Милошевич в девяносто девятом, ни Хуссейн в две тысячи третьем тоже этого не хотели, и это им никак не помогло… Правда, есть другой аргумент, чисто военный. Начни мы действовать первыми – и американцы попытаются отыграться в других местах, атакуют Дальний Восток, базы Северного флота, выпустят крылатые ракеты по объектам на всей территории страны – в общем, переведут ограниченный конфликт в полномасштабный. Отвечать нам нечем, кроме ядерного оружия, конечно. А они в ответ применят свое… В общем, все плохо. Хорошо хотя бы, что удалось «отстоять» у президента Прибалтику. В смысле позицию, при которой армия начнет действовать автоматически, как только коалиция попробует ввести войска на территории прибалтийских сателлитов США.

А ведь это тоже было не гарантировано. Масса гражданских чиновников боится войны до истерики, до полной потери чувства реальности. Они готовы сдать все что угодно, лишь бы остался шанс – нет, даже полшанса кончить дело миром. Похоже, что американцы на таких и рассчитывают. Многие военные, кстати, тоже войны боятся. Но не настолько, чтобы закрыть глаза и не глядеть правде в лицо. Впрочем, генерал понимал всех, даже трусов. Но вот кого он решительно отказывался понимать – это циничных политиканов, готовых рискнуть интересами страны и жизнями людей ради собственной политической выгоды.

Таких, как глава администрации президента, Тимофей Шемякин. Циник и интриган, мастер политических провокаций, он в беседе один на один тут же постарался внушить генералу, что никакие военные резоны для руководства страны не имеют значения.

– Владимир Алексеевич, я ведь тоже не чужд военному делу, я по образованию военный историк, – сказал он. – Но военные – плохие дипломаты, это объективно. Знаете, как Талейран говорил: «Война – слишком ответственное дело, чтобы доверять ее военным»? Вы думаете, что танчики и самолетики, которые американцы везут в Польшу, нам только угрожают? Угрожают, конечно, не без этого, но кроме этого, они работают и в нашу пользу. Американцы своими руками выбивают стул из-под ног нашей оппозиции. За последние пятнадцать лет мы в России сделали большое дело – разгромили прозападную оппозицию, и теперь никакая оранжевая революция у нас невозможна. Но при этом окрепла другая оппозиция – коммунистическая, совковая, если хотите. Мы сейчас пытаемся втолковать умным людям в Вашингтоне, что если не мы, то к власти придут коммунисты, и у нас многое получается. Государственный секретарь США перед Новым годом заявил, что даже военные столкновения не приведут к разрушению российско-американского сотрудничества. А британский премьер Рэйли лично в телефонном разговоре заверил Геннадия Геннадьевича, что не допустит ни единого враждебного акта против тех россиян, которые постоянно проживают в Лондоне. А таких много, Лондон даже стали называть Лондонградом, вы знаете? Сейчас левая оппозиция взяла на вооружение лозунг немедленного ядерного удара в случае начала войны. И мы, разумеется, не можем пойти у них на поводу. Наше главное оружие не танки и не атомные бомбы. Наше главное оружие – газ и нефть. И американцы это прекрасно понимают. Пусть даже оттяпают они у нас Калининград. Все равно исторически это территория не российская. И как это нам помешает держать Европу за горло? Да никак. Не на Западе наши главные враги, а внутри. Нам надо окончательно вытравить совок из народа, и американцы тут нам помощь, а не угроза! Помощь, понятно?! Пусть и непрошеная. А тут вы со своими дурацкими планчиками «все снести, все разбомбить»… Президент – лицо публичное, он вам прямо этого не скажет. А я скажу. Готовьтесь. Как надо, так и готовьтесь. Но ничего, слышите вы, ни-че-го не предпринимайте!

Больше всего генералу хотелось набить этому мерзавцу морду. Прямо здесь, в приемной, за дверями президентского кабинета в Кремле. Так, чтобы стеклышки очков разлетелись по углам. Не стал. Должность не позволяла.

Землю под самолетом вновь затянуло облачной мутью, и мысли генерала Семенова вернулись к военному планированию. Будем, значит, готовиться «как надо». Американцы в две тысячи четвертом считали слабым местом российской армии тридцать дней, необходимых для мобилизации. Значит, к моменту, когда в Польше соберется достаточная для вторжения группировка, войска КОРа по крайней мере должны быть полностью отмобилизованы. Население Калининградской области по переписи две тысячи десятого – это девятьсот сорок тысяч. Необходимо пополнить существующие подразделения и развернуть из баз хранения формируемые по мобилизации две мотострелковые, танковую и артиллерийскую бригады…

Гелевая ручка запрыгала в руках генерала, выводя ровные строчки: он не любил электронных блокнотов.

Мобилизационного контингента с нужными номерами ВУС не хватает – придется завозить с материка. Это само по себе сложно, учитывая, что суда и паромы теперь ходят в Калининград только в сопровождении боевых кораблей Балтфлота – иначе польские, британские и американские корабли пытаются их останавливать и досматривать. Правда, оружия, после той ноябрьской истории с «Балтийском», больше не применяли, зато радиоэлектронная борьба ведется постоянно – глушится все, что может быть заглушено. Наши, правда, тоже в долгу не остаются. Самолетами? Жирный вопросительный знак в блокноте.

Итак, к марту американцы стянули силы по плану четвертого года и видят, что Калининград готов к отпору. Что они будут делать дальше? То же самое, что и до этого – пополнять группировку до заявленной численности. На это им потребуется… Скажем, еще два месяца. Калининград не резиновый, больше наших войск там разместить не выйдет, значит, к маю у них большое преимущество. Пожалуй, КОР они сомнут, если его не деблокировать. Кто это может сделать? Наши планы предусматривали, что это задача белорусской армии. Так бы оно и было, если бы в противниках были только поляки. Значит, придется наступать и на прибалтийском театре, силами 6-й и 20-й армий Западного регионального командования. Проще всего это было бы сделать из района Молодечно, через Вильнюс и Каунас… Но это означает подставить войска под воздушный удар коалиционной авиации уже с первых минут войны… Следовательно, исходный район лучше выбирать севернее – в Псковской и Витебской областях. Сразу вырисовываются два оперативно-стратегических направления: Даугавпилс – Каунас и Псков – Рига – Шауляй. Это хорошо, это знакомо, это отрабатывалось на КШУ в позапрошлом, кажется, году… Значит, проблем будет меньше. Эстонию тоже нельзя оставлять без внимания, как минимум придется занимать берег Финского залива, чтобы избежать запирания кораблей флота в Кронштадте – ведь Калининград крупным кораблям все равно придется покинуть. Вот и еще одно оперативное направление…

А что будут делать американцы? Брать Калининград им нужно как можно быстрее, но сколько времени это у них займет? Генерал Обадия Джонсон, командующий коалиционной группировкой, хвалился сделает это за сутки, если разведка не врет. Ну, это вряд ли, разве что перед этими сутками у него будет месяц воздушной операции без противодействия с нашей стороны. У нас считается, что срок сопротивления КОРа – четверо суток. За это время войскам надо пройти пятьсот километров. Типичная фронтовая операция, как по учебнику. Гм… В планировавшихся советскими стратегами прорывах к Ла-Маншу темп наступления танковых армий составлял сто пятьдесят километров в сутки. Общевойсковых – сто. И это сквозь натовские боевые порядки. Скорее всего, без применения тактических ядерных средств подобное было невозможно. А сейчас? С переходом на бригадную систему мобильность войск возросла, но, несмотря на декларируемое возрождение, Российская армия лишь бледная тень Советской. Зато наступать придется практически в оперативном вакууме – прибалты явно не смогут оказать значительного сопротивления. Значит, главной угрозой будет тактическая авиация коалиции. Чтобы ослабить ее давление, необходимо нанести минимум один вспомогательный удар. Из района Бреста, допустим, на Варшаву, чтобы полякам жизнь медом не казалась? Справятся с этим белорусы? Или даже не на Варшаву, а…

Кроме того, надо перетрясти планы оперативного управления Генштаба. Кажется, его начальник сообщал о возможности нескольких интересных сюрпризов потенциальному противнику.

Генерал даже не заметил, как его самолет пошел на снижение, готовясь к посадке в аэропорту Минск-2. Семенов собирался лично встретиться с военным руководством Белоруссии. Военная интеграция приносила свои плоды, учения «Щит Союза» проводились каждое лето, но личных контактов не заменит ничто, особенно сейчас, когда на конец месяца назначена внеочередная встреча президентов России и Белоруссии, а впереди маячит возможность повоевать всерьез.

13 января 2015 года. США, Вашингтон

Бункер под восточным крылом Белого дома традиционно использовался для широкомасштабных совещаний, касающихся национальной безопасности США. Для совещаний узким кругом была предназначена «ситуационная комната» в полуподвале под западным крылом. В бункере размещался «президентский оперативный центр управления в чрезвычайных ситуациях». Сейчас кроме самого президента и его помощника по национальной безопасности здесь располагалось высшее военное командование страны. Самым младшим по званию был майор морской пехоты, но и это был так называемый «белый янки». То есть человек, обязанностью которого было носить за президентом «ядерный чемоданчик», содержащий в себе «золотые коды» на применение ядерного оружия и «черную книгу» – список семидесяти пяти вариантов атаки на различные страны, которые теоретически могли быть объявлены врагами демократии. Вопреки слухам, не все варианты этих ударов были ядерными.

Сейчас чемоданчик, лежащий на маленьком столе, был открыт, а «черную книгу» президент держал в руках, глядя на большой экран, перед которым с указкой в руках застыл председатель Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ) генерал Питер Кейси.

По команде генерала на экране появилось изображение карты Восточной Европы, от Берлина до Москвы с запада на восток и от Финляндии до Украины с севера на юг. Генерал кашлянул в кулак и начал свой доклад:

– Господин президент, господа! Сегодня мы обсуждаем военный план ОКНШ, которым будут руководствоваться силы стабилизационного контингента коалиции в Польше. В настоящий момент американские войска и войска союзников США по коалиции прибывают на территорию северо-восточной Польши в рамках операции «Щит свободы». Может оказаться, что цели и задачи коалиции будут достигнуты еще на этом этапе, если Советы устрашатся нашей мощи.

В зале послышались смешки. Назвать Россию «Советами» мог только такой человек старой закалки, как Кейси, но тот нимало не смутился:

– Если же до второй половины апреля, когда сосредоточение будет завершено, политического решения достигнуть не удастся, то у нас не останется другого выхода, как начать операцию «Меч свободы», как мы предварительно и назвали наш план. Впервые план боевых действий против русских и белорусских сил в балтийском регионе был разработан специальной группой планирования в девяносто втором году. Основные его положения зафиксированы в оперативном плане две тысячи четвертого года, который идет в «черной книге» под номером пятьдесят один.

Президент еще раз заглянул в книгу. Старый план предусматривал сосредоточение войск в Польше в ответ на оккупацию Россией стран Балтии. Новый план выглядел очень похоже, но войск в нем было задействовано значительно больше.

– В соответствии с планом операции, – продолжал генерал, – силы коалиции разделены на три сектора. Северный сектор включает в себя британскую 1-ю бронетанковую дивизию. Далее к востоку: польские 1-й механизированный корпус, в составе двух мотопехотных дивизий и танковой бригады, и 11-я танковая дивизия. Еще восточнее – полоса наступления 5-го армейского корпуса армии США в составе 1-й бронетанковой и 1-й механизированной дивизий. Им противостоит группировка «Кило» в Калининградском анклаве, силами до четырех пехотных, двух-трех танковых и артиллерийских бригад. Две трети русских соединений здесь второочередные, развертываемые только в военное время. Мы предполагаем примерно двукратное превосходство над противником, что в сочетании с господством в воздухе позволяет нам рассчитывать на разгром этой группировки в течение нескольких дней, даже без предварительной ее обработки со стороны ВВС. Кроме того…

Он продолжал перечислять какие-то вспомогательные подразделения, войска первой линии и резерва и тактические приемы, благодаря которым ОКНШ рассчитывал на успех. Президент мужественно старался зевнуть, не раскрывая рта.

– Центральный сектор включает в себя 1-й армейский корпус, в составе 1-й кавалерийской и 4-й механизированной дивизий. Кроме того, в его интересах будут применяться бригады 101-й воздушно-штурмовой и 82-й воздушно-десантной дивизий из состава 18-го воздушно-десантного корпуса. Задачей 1-го корпуса будет быстрое продвижение на территорию Литвы и занятие обороны по линии Вильнюс – Паневежис – Елгава с целью не допустить деблокады Калининградского анклава основными силами группировки «Виктор» в составе двух русских армий, которые сосредоточиваются сейчас в Псковской области и северной Белоруссии. Мы оцениваем их силы в пять-шесть танковых и от десяти до двенадцати мотопехотных бригад в совокупности. На этом участке русские превосходят нас в числе примерно вдвое, поэтому становится особенно важной авиационная поддержка. Кроме того, как только флот закончит расчистку Балтийского моря, мы сможем высадить в портах Вентспилс и Лиепая морскую пехоту. В целом превосходство противника на этом вспомогательном направлении не должно нас смущать, напомню, что двенадцать лет назад мы успешно разгромили Ирак, несмотря на его двукратное превосходство, причем нам приходилось наступать, а не обороняться.

Президент отложил «черную книгу» в сторону и сделал заметку в блокноте о вопросе, который следовало задать генералу, когда тот закончит. Но тот пока продолжал.

– Южный сектор включает себя польский 2-й механизированный корпус, который, как и первый, состоит из двух мотопехотных дивизий и танковой бригады. Он прикроет дорогу на Варшаву от возможного контрудара белорусских войск со стороны Бреста. И трехстороннего польско-немецко-датского корпуса, в составе двух механизированных дивизий, чьей задачей будет установить контроль над белорусским участком автотрассы Белосток – Друскининкай и городом Гродно. Силы противника здесь на сегодняшний день состоят из двух-трех белорусских механизированных бригад, но после мобилизации и прибытия русских частей, признаки чего уже имеются, могут значительно вырасти. – Генерал сделал паузу, давая штатским время уяснить сказанное, и продолжил: – В резерве штаба коалиционных войск, таким образом, остаются две бригады 3-й механизированной дивизии, которые мы выводим из Пакистана, 10-я легкая пехотная дивизия, 2-й легкий бронекавалерийский полк и второочередные польские части. У меня все.

За ним выступил Фрэнк Маккензи, комендант Корпуса морской пехоты.

– Мы будем иметь на театре две экспедиционные бригады, – сказал он. – «Маринз» сосредоточатся в районе Гдыни и составят резерв командующего группировкой войск коалиции. Одна из бригад будет на борту десантного соединения, которое войдет в Балтийское море за неделю или две до начала операции и начнет крейсирование между Оландом и Готландом. Высадку десанта мы не планируем, по крайней мере по основному плану. На Балтике слишком велика опасность русских субмарин и минных постановок. В то же время, если что-нибудь пойдет не так, мы всегда можем создать угрозу русским в любой точке побережья.

Следом пришла очередь вице-председателя ОКНШ адмирала Джозефа Килкени. Он очень сжато рассказал, что в рамках операции планирует делать флот. Основные силы флота, участвующие в операции в составе трех авианосных соединений, должны были оставаться в Северном море, участвуя в ударах крылатыми ракетами и поддерживая палубной авиацией действия тральщиков, противолодочных и конвойных групп, оперирующих на Балтике. Угроза со стороны надводного флота русских была сочтена низкой, больше всего хлопот могли доставить субмарины. Прочие авианосные группы распределялись по Атлантике и Тихому океану с целью оказания давления на русских, если те решат расширить масштабы конфликта. Изначально активных действий для них не предполагалось.

Президент задумчиво кивал головой. Откровенно говоря, он мало понимал в чисто военных вопросах, предпочитая отдавать их на откуп специалистам. Его больше интересовали политические последствия военной кампании. Поэтому ту часть доклада, которую делал Ричард Батлер, командующий ВВС, он фактически пропустил мимо ушей.

– Мы закончили, господин президент, – сказал Кейси, – и готовы ответить на ваши вопросы.

– Хорошо, – сказал президент и покосился на исчерканный блокнотный лист. – Что мы можем сказать о русской армии? Настолько ли она слаба, как у нас принято думать?

– Не настолько слаба, как пять или десять лет назад, – признал генерал. – Нам надо было наказать русских в самом начале кризиса, как только они полезли в Грузию в две тысячи восьмом.

Президент недовольно нахмурился. Его предшественник в то время уже был «хромой уткой», а ему, занявшему Белый дом спустя полгода, весь первый срок пришлось спасать экономику от паралича, а страну от бунтов, которые то и дело зрели то в одном, то в другом штате. Но Кейси не заметил президентского неудовольствия и продолжил:

– Сейчас они могут сосредоточить у границ балтийских стран до двух третей всей Российской армии, но это не будет для нас существенной проблемой. Не имея средств на высокотехнологичные виды вооружений, русские продолжают исповедовать тактику бронированных кулаков. Они приложили много усилий, чтобы достичь нашего уровня управления войсками на поле боя, но мы все равно опережаем их по крайней мере лет на десять. К тому же резкое падение рождаемости, которое произошло в России, когда у власти было демократическое правительство, сейчас начало приносить свои плоды. Русским остро не хватает личного состава и пришлось понизить медицинские нормы годности. Конечно, все эти слабости заметны скорее в долгой войне, чем в короткой операции, но они будут сковывать армию Рогова.

– Вопрос второй: что мы будем делать, если Кремль не будет спокойно ждать нашего удара, а введет войска в Эстонию, Латвию и Литву или, например, сам нанесет удар по коалиционным силам?

– Мы внимательно следим за русской армией. В данный момент русские не готовы напасть первыми, а если они это сделают – у нас найдется чем ответить. Нарушение же ими суверенитета стран Балтии до начала боевых действий может быть даже желательным – это может побудить встать на их защиту союзников по НАТО, которые не вошли в коалицию. Вам же, господин президент, в этом случае не придется ждать разрешения Конгресса на использование сил коалиции по вашему усмотрению – план будет введен в действие автоматически.

– Хорошо, – кивнул президент, – третий вопрос. Когда коммунистическая Северная Корея сделала бомбу, мы отложили планы вторжения в долгий ящик. У русских ядерных бомб больше и есть ракеты, постоянно нацеленные на наши города. Есть ли гарантия, что они их не применят?

– Таких гарантий нет с тех пор, как у Хрущева появились ракеты, способные достигать Соединенных Штатов с территории России, – пожал плечами председатель ОКНШ. – По сравнению с США Россия слаба. Ее ядерная мощь – это единственное, что осталось у русских из символов империи. Поэтому в любом конфликте, где сохраняется хотя бы видимость равенства сил, русские скорее предпочтут обеспечить ею свои позиции на будущих переговорах, чем применить всерьез. Кроме того, современные русские – не фанатичные коммунисты. Они уже вкусили благ потребительского общества и скорее предпочтут потерять свой балтийский анклав, чем умирать за матушку-Россию, когда Соединенные Штаты ответят тем же.

– Допустим. Как вы видите завершение военной операции? Мы разбили русские дивизии, заняли Калининград… Что дальше? В конце концов, мой предшественник заявил о победе над Ираком через полгода после начала кампании, а стреляют там до сих пор.

– В этот раз кампания займет всего несколько дней, максимум – неделю, – опередив генерала, ответил помощник президента по национальной безопасности. – После занятия Калининграда русским надо предложить переговоры. К этому времени они, скорее всего, захватят Латвию и часть Эстонии и Литвы. Мы предложим им честную сделку: страны Балтии в обмен на территорию анклава. Разумеется, ни о каких русских войсках там не может быть и речи. При формальном суверенитете России судьба этого края должна решаться живущими там людьми под политическим контролем демократических стран. Мы же, напротив, по просьбе балтийских правительств будем гарантировать их дальнейшую независимость своим военным присутствием.

– А если они не согласятся на такие условия?

– Тогда мы постепенно будем выдавливать их с оккупированных ими территорий, – пожал плечами Маккензи. – Опираясь на наше огневое превосходство. В конце концов, каждый из наших корпусов практически равен по мощи всей Российской армии. Это не стиль морской пехоты, но экономика русских завязана на мировой рынок и рухнет быстрее, чем наша. Население Калининградского анклава раз в тридцать меньше, чем в Ираке, значит, партизан мы тоже можем не опасаться. Я думаю, русские пойдут на переговоры, если мы дадим возможность Рогову сохранить лицо.

– А потери? – спросил Кейсон. – Сколько наших парней вы хотите уложить в землю для достижения этих целей?

– В контактных боях потери неизбежны, – признал Кейси. – Мы исходим из того, что ни одно из наших подразделений не потеряет боеспособности из-за потерь в личном составе за все время операции. Кроме того…

Он сделал паузу, собираясь с мыслями. Вопрос о планируемых потерях был слишком болезненным, чтобы он мог просто так озвучить перед президентом цифры. Помощь пришла с неожиданной стороны.

– Потери сами по себе для нас не катастрофичны, – произнес за спиной у президента Оскар Шаняк. Он поднялся с места и вышел в центр, чтобы его видели все присутствующие. – Быть может, они даже желательны. Если бы мы не покупали командование иракской республиканской гвардии в две тысячи третьем, а взяли бы позиции их танковых дивизий и Багдад лобовым штурмом, то наши потери составили бы тысяч пять солдат. Но зато мы не имели бы послевоенного сопротивления ни в Ираке, ни в мире вообще. Патологическая боязнь потерь, которую мы получили во Вьетнаме, серьезно нам повредила. Может быть, настало время прервать эту тенденцию.

– Вот как? – удивился Кейсон. – Но я представляю американский народ. А он не очень-то благосклонно относится к потерям!

– Ошибаешься, Джон! – убежденным тоном возразил Шаняк. – Общество готово. Это мы не готовы, думая, что американский народ не примет. Мы очень долго били слабых, а это порочная практика. Слабые заражают слабостью. И паническая боязнь потерь – это один из симптомов такого заражения. В Ираке мы доказали свое технологическое превосходство, но любой ублюдок, ненавидящий наши ценности, всегда мог сказать, что оно только маскирует нашу уязвимость. А потом пойти и заложить бомбу там, где наше техническое превосходство нам помочь не может. Армия побеждала, но общество проигрывало, понятно? Сейчас мы обязаны одержать не только военную, но и моральную победу, на деле доказав, что умеем воевать по-настоящему и риск потерь нас не остановит.

На несколько секунд наступила тишина. Сказанное было слишком необычно для насквозь фальшивой политической практики Соединенных Штатов. Такая откровенность могла стоить политической карьеры любому.

«Они как монашки, которым показали презерватив! – неожиданно развеселился президент, глядя на каменные лица присутствующих. – Пора их подтолкнуть!»

– Так что там с потерями, Питер? – обратился он к генералу. – Надеюсь, после слов Оскара вы уже не будете стесняться и назовете нам цифру?

– Потери… ах да, – опомнился Кейси. – По расчетам командования группировкой, мы теряем от семи до восьми тысяч человек. Учитывая стандартные коэффициенты, это означает около полутора тысяч убитыми. Столько же или чуть меньше потеряют союзники. Русские потеряют втрое или вчетверо больше.

– Ну что же, – сказал президент. – Мне все понятно. Я подпишу ваш план.