Текст книги "Убить генерала"

Глава 12
Плата за откровенность

Близнец шел по улице и не замечал ничего вокруг. Кого-то толкнул плечом, нарвавшись на грубость: «Вынь глаза из жопы!» Остановился у киоска и долго и бесцельно разглядывал товары на витрине. Кто-то окликнул его: «Вы берете?», оттеснили от окошка... Он машинально перешел к книжному развалу, соседствующему с ларьком. Почти сразу встретился с прищуренным взглядом человека, которого он убил...

Генерал Дронов смотрел на него с глянцевой обложки своей книги «Безымянная высота». Имя автора было выведено красным, название произведения – серым. За спиной генерала – голубые горы, белое, обесцвеченное чеченское небо. Близнец машинально потянулся к книге, но тут же отдернул руку, словно расслышал громовые раскаты взрывов и тихие голоса:

«Что со мной, Витя?»

«Все будет нормально, Серега. Ногу осколками посекло».

– Берите, берите, тираж маленький, – услышал Близнец голос продавщицы.

– Сколько она стоит?

– Сто восемьдесят рублей.

– Дешево, – обронил снайпер.

До дома было далеко, но Виктор шел в обратном направлении. Подсознательно. Теперь ему домой нельзя. Но где найти место, чтобы прийти в себя после тяжелейшего удара? Где найти человека, который помог бы ему разобраться с мыслями? Сам он понимал, что в одиночку с этой трудной работой ему не справиться.

Неожиданно пришел к выводу, что ему нужен «взрослый» человек, а ровесник, пусть он даже самый умный, ничем ему не поможет. Наверное, он так же подсознательно искал помощи, словно дал объявление: «Сниму квартиру с умным хозяином старше тридцати».

Он остановился у перекрестка и ждал зеленого света. Мимо проносились машины, обдавая гарью, травя выхлопными газами, глуша ревом двигателей. В этом железном скопище глаза невольно выхватили стройный силуэт «БМВ-кабриолета». Он походил на призрак. Не был разгорячен и двигался по левому крайнему ряду совершенно бесшумно.

С ветерком...

«Ты попал в безвыходное положение. Тебе нужна помощь... Ты не должен использовать этого человека. Ты обратился к нему, значит, он твоя последняя инстанция и надежда. Если он встанет на твою сторону, в этом твоей заслуги не будет».

Близнец перешел дорогу и остановил парня с сотовым телефоном на поясном ремне. На вопрос, можно ли позвонить, обладатель мобильника с сарказмом ответил: «Сей-час». Другой расплатился за оригинальное предложение более чем обещающе: «Ну конечно, о чем речь!» И только девушка лет семнадцати откликнулась на его просьбу.

«Будешь звонить на рабочий, назови меня по имени-отчеству, иначе секретарша трубку положит... 555-01-23. Кучу бабок за него выложила».

Легкий номер, Виктор сразу его запомнил. И сейчас нажимал на кнопки, словно звонил по нему тысячу раз. Но реально – всего дважды. Нажимал на рычаг, едва телефонный диск заканчивал свой бег...

– Марию Александровну, пожалуйста, – попросил он, поспешив добавить: – Передайте, что звонит Виктор Крапивин. Мария Александровна была у меня на дне рождения – напомните ей. – Он жестом показал хозяйке телефона, что звонок очень важный, шепнул: – Очень нужно.

Мария еще не остыла от показа коллекции одежды, который прошел в ГУМе на ура. С одной стороны, она осталась довольна ярким мероприятием и даже не пыталась найти середины, отбрасывая что-то хорошее и что-то плохое. Она соглашалась с Оскаром Уайльдом, цитаты которого выписывала для своей книжки: «Когда ни приедешь (в Академию), встречаешь там столько людей, что не видишь картин, или столько картин, что не удается людей посмотреть. Первое очень неприятно, второе еще хуже». Похоже, с тех времен ничего не изменилось и вряд ли изменится.

Мария осталась недовольна кастингом моделей: подлинной красоты в долговязых девицах и мускулистых Адонисах она не увидела. Ей был нужен раскрепощенный образ, даже чуточку злой, однако лица моделей портил какой-никакой интеллект, нарушавший гармонию между моделью и тем, что на ней было надето. И она еще раз пришла к выводу, а точнее, согласилась с Уайльдом: «Подлинная красота исчезает там, где появляется одухотворенность». По-русски говоря, модель должна быть умственно ограниченной; высшее образование должно быть куплено. Поскольку у человека мыслящего «вытягивается нос, увеличивается лоб, или что-то другое портит его лицо».

Когда Маша просмотрела демонстрацию на видео, то вдруг поняла: в ее коллекции было слишком много ее самой. Ей стал необходим новый образ, новое мышление, чтобы выскочить за рамки.

Забыть все, что делала раньше, – неплохо придумано. Но мысли не выкинешь, они сидят где-то в подвале мозга и время от времени дают о себе знать; их не сотрешь. Игнорировать все, что уже существует, – тоже мысль неплохая, но все из того же подвального помещения. Все это пройденный этап. Нужна новая струя, идея. Нужная новая линейка моделей – фигур, лиц, выражений, манер. Все, что она делала, было сделано под копирку, как бы она от этого ни убегала. Она выбирала, проходя мимо клеток, а ей был необходим свободный полет, свободное движение, жизнь, еще более жестокая, но гармоничная.

Да, точно – жизнь. Делать все так, чтобы хотелось жить. Чтобы втянуться с головой, чтобы дух захватило, чтобы нервы в клубок. Но как уйти от фальшивки, когда вокруг все фальшивое? Тоже вопрос. А если найдешь и покажешь подлинное, то как это поймут люди из фальшивого мира?

Маша долго смотрела на свою длинноногую секретаршу, не понимая, о каком Викторе она говорит.

Офис M&D поначалу находился на проспекте Мира, неподалеку от салона Славы Зайцева, потом Мария нашла подходящие площади на Мытной. Немного тесновато, правда. В частности, приходилось делить кабинет со своей секретаршей. Порой она раздражала, шурша какими-то бумагами. «Здравствуйте, Александр Павлович, – взгляд на босса, которая качает головой. – Извините, Марии Александровны сейчас нет».

– Хорошо, Виктор, я напомню Марии Александровне про день рождения. Только я не уверена, что она сейчас на месте.

Мария энергично покрутила рукой: «Переключи на мой телефон». Она взяла трубку и чуть откатилась от стола на широком кожаном кресле, положила, привычно играя какую-то роль, ноги на край рабочего стола. Но не пыталась скрыть иронию, когда здоровалась с Близнецом:

– А, Витька-дембель! Привет! Слушай, здорово, что ты позвонил. Я думала, не дождусь. Что-то случилось или Лосева ищешь?..

– Мне нужна твоя помощь.

– Дело серьезное, раз ты даже не поздоровался.

– Извини.

– Сможешь подъехать ко мне? Адрес назвать? Найдешь легко, это на Мытной.

– Не знаю даже...

– Где ты? Я пошлю за тобой машину. Надеюсь, это не дальше Подольских Курсантов. – Мария прикрыла трубку ладонью и отдала распоряжение секретарше: – Разыщи Юру Цыганка. – И снова к Виктору: – Где ты?

– Не знаю. Я на углу 2-й и 3-й Прядильной.

– Боже мой... – Мария черкнула на бумаге. – Где это? В Иваново?.. Жди, сейчас пошлю за тобой своего водителя, его Юрой зовут, не забыл? Штаны-то он тебе передал? Он на «Вольво» подъедет – серебристый джип...

Маша отстранилась от трубки, словно резкие короткие гудки стреляли по перепонкам. И не могла вспомнить, кто и когда так резко обрывал телефонный разговор. Из кратковременного ступора ее вывел голос секретарши:

– Мария Александровна, ваш водитель.

Дьячкова подошла к столу секретарши и взяла трубку...

* * *

Директор уже поджидал подчиненного. Он пересел за длинный стол для заседаний и жестом показал место напротив. Шеф ФСБ был одет в гражданский костюм, правда, без галстука. Об этой привычке директора службы безопасности знали многие. «Удавка» – это для официальных встреч или приемов. «Начинай», – разрешил он кивком головы.

Полковник медленным движением положил руку на папку и приступил к делу.

– Мы тщательно проанализировали данные, полученные в ходе допросов Андрея Проскурина, и пришли вот к какому выводу. Планируя убийство генерала Дронова, Хворостенко готовил не что иное, как диверсию. Мотивы диверсии отчасти раскрываются показаниями Андрея Проскурина о дроновской инициативе по ужесточению ответственности российских военнослужащих на поле боя. Я зачитаю отрывок: «Неисполнение приказа», «сдача в плен», «неисполнение обязанностей» и другие тяжкие воинские преступления».

– Проскурин назвал имя своего напарника в конце допроса?

– Да, товарищ генерал. Дома у Крапивина сейчас работает опергруппа. Мне бы тоже хотелось пообщаться с его родителями. В числе первых, – добавил Терехин.

– Сколько ему лет?

– Двадцать четыре.

– Хорошо. Продолжай.

– На допросе – еще до его повторного изучения и анализа – я пришел к следующему выводу: все обвинения, прозвучавшие в адрес генерала, фактически бьют по Кремлевским стенам.

Полковник бросил неосторожный взгляд на часы – жест, который мог быть истолкован шефом ФСБ по-своему. На самом деле Терехин никуда не торопился, никто его не ждал. Даже занятый работой по уши, он автоматически отмечал время, когда уедет двоюродная сестра жены – жены, с которой он состоял в разводе уже долгих пять лет, но, оказывается, не порвал родственных уз. Сеструха бывшей благоверной поселилась в его квартире, кажется, навсегда. Она приехала на два дня, но торчала уже неделю. Впрочем, этого стоило ожидать: еще до приезда в столицу она позвонила по телефону – предупредить, что было очень мило с ее стороны, и сообщить следующее: обратный билет она брать не будет из экономии, надеется на помощь Николая. «На предварительной продаже билетов она сэкономила сущие копейки, – психовал Терехин, – а мне теперь придется лично обращаться к начальнику Казанского вокзала». Просто телефонный звонок полковника не устраивал.

Родственницу звали Екатериной, ей было тридцать лет. Общение с ней больше пяти минут грозило предынфарктным состоянием. Она была настолько ограниченна, что не находилось шкалы для определения ее тупости. Она обходилась в основном четырьмя звуками: «А-а.. Ага... У-у... Угу...» Этим мычанием она поддерживала разговор и даже порой владела инициативой. Она восклицала и вопрошала. И все это при абсолютно пустых глазах. «У коровы взгляд умнее в сто раз», – терял терпение Терехин. Если бы его сослали на необитаемый остров и предложили на выбор пару вариантов: совсем один или с этой мычащей дурой, он бы не колеблясь выбрал первый вариант. Вместе с ней с ума сойдешь быстрее, чем в одиночестве.

Она говорила-намекала про какого-то приятеля, который, по ее словам, «стихи сочинял на ходу». Терехин не мог представить себе нормального мужика в компании этой кретинки. Кто он по национальности, какая у него профессия, из какого он социального слоя, какой у него заработок. Воображение намалевало перед глазами какой-то мясной сгусток академической тупости, изрыгающий из себя какие-то рифмованные строки.

– Мне... а-а... посоветовали сходить в книжный магазин «Дом книги», – заявила родственница. – Где он находится?

– На Новом Арбате, – подсказал Николай. И тут же напоролся на неприятности:

– Ты... а-а... не отвезешь меня?

Полковник еле-еле нашел место для парковки. Показал подоспевшему гаишнику удостоверение и был увлечен попутчицей в недра книжного центра. Он подумал, что ей сделали заказ на какую-нибудь редкую книгу. Она же наводила справки... про женские романы, от которых ломились полки на том же Казанском вокзале. Николаю пришлось убивать время в секции для «мужских». Пока родственница шарила по полкам, полковник успел прочесть треть какой-то детективной истории.

И вот свершилось – буквально минуту назад скорый поезд отошел от Казанского вокзала, а вместе с ним сгинула и родственница. Свершилось – Терехин получил в разработку «детектив» – дело об убийстве генерала Дронова. И вынужден был объяснять шефу, при чем тут Кремлевские стены. Да все при том же, о господи, неужели непонятно? Попади хотя бы часть протоколов допросов в прессу, станет ясно, на кого именно был сбит прицел. Проскурин целился в одного, но автоматически попадал в целую военно-политическую систему.

Сейчас главное – не допустить утечки информации в прессу, особенно зарубежную.

Шеф ФСБ терпеливо выслушал подчиненного. Терпеливо означало – с сопутствующими кивками. Директор службы безопасности быстрее полковника разобрался в этом вопросе, о чем еще говорить?

– «Второй кабинет», – дважды повторил генерал. – Взято из нацистской практики. Потяни-ка за эту «цветную» ниточку. Нам нужен коричневый оттенок, а не красный, ясно?

«Вот и все, – невесело усмехнулся Терехин, – приехали». Фактически его отстраняли от этого дела «как самого умного, самого догадливого и самого проницательного». Впору припоминать либо содержание мультфильма «Самый, самый, самый», либо кинокомедии «Самая обаятельная и привлекательная». А может, это «Ирония судьбы...»: он получил задание из «первого кабинета», чтобы найти «второй».

Да, нудная работа, кропотливая, неблагодарная, бесполезная. Полковник уже знал, чем он займется вскоре. Во-первых, загрузит работой своих подчиненных, а заодно и поисковый сервер: прочесать все возможные сочетания «Второго кабинета», собрать накопившееся дерьмо и заняться анализом. Заодно пошарить в базе данных самой службы безопасности, обратиться с той же просьбой к ментам... Компьютерные распечатки будут измеряться километрами. Но это только начало. К середине припрется какой-нибудь делопут из Службы безопасности президента, оставит для контакта номер своего сотового телефона. Причем продемонстрирует супердорогую «трубу» – долларов этак за семьсот (что в практике полковника Терехина однажды случалось). Намекнет то есть, что на эту трубку звонит САМ. Ужас. Уже сейчас мурашки по коже.

Уже сейчас представлял, что будет читать завтра. Политическая хроника: «По сути – второго кабинета министров...» Криминальная хроника: «Стреляли из второго кабинета...» Описание каких-нибудь апартаментов: «Три спальни и два кабинета. Второй кабинет намного меньше...»

И самое смешное в этой ситуации то, что об этой белиберде ему придется лично докладывать шефу. Чтобы тот был уверен в том, что его подчиненный нагружен, как десятитонный полуприцеп.

Кто займет его место – вопрос непринципиальный. Занимает другое: какой по счету кабинет он будет искать и как долго это будет продолжаться.

– Я могу идти?

Директор отпустил подчиненного глубоким кивком. И провожал полковника взглядом до самой двери. До тех пор, пока она за ним не закрылась.

* * *

Телохранитель Марии Дьячковой нашел Крапивина на условленном месте. Он дважды посигналил, поторапливая его. Когда пассажир занял место на заднем сиденье «Вольво», Юрий Цыганок бросил на него косой взгляд и коротко покачал головой. В отличие от своей хозяйки, которая игнорировала «последние новости», он знал, что Крапивин объявлен в розыск за убийство.

Цыганок гнал машину на приличной скорости, зная, где есть посты ГИБДД. Такой был у Никитских ворот, в самом начале Тверского бульвара. Где в это время было обычное столпотворение машин. Ловко перестраиваясь, водитель свернул на Малую Никитскую, с нее – на Спиридоновку и остановил джип напротив подъезда престижного дома.

– Оставайся на месте, – предупредил Цыганок пассажира. Выйдя из машины, охранник ощупал двор глазами и сам открыл дверцу. – Выходи. – Он больше походил на конвоира. А когда довел Виктора до квартиры Марии Дьячковой, вдруг превратился в имиджмейкера: – Поправь рубашку. И штанину одерни. – Просто машинально, зная, что хозяйки дома нет. Но даже в ее отсутствие гости должны выглядеть просто нормально. Сам он был одет более чем привычно: строгий костюм, галстук, удобные туфли; верхняя пуговица на пиджаке расстегнута.

Он открыл дверь своим ключом и кивнул: «Проходи».

– Ничего здесь не трогай, телефоном не пользуйся. Туалет здесь, – Цыганок, возвышающийся над снайпером на целую голову, указал на дверь с матовым стеклом. – От курева воздержись. Но можешь выпить, – жест в сторону стильной горки, – тебе не повредит.

Бывший водитель генерала Свердлина хмыкнул и вышел, оставляя гостя одного.

Близнец опустился в кресло и оглядел огромное помещение. Почувствовал себя игрушкой в картонной коробке. Здесь ничего не давило на него (атмосфера комнаты скорее принуждала расслабиться, чувствовать себя свободно, как художнику в своей студии, каково и было предназначение этой квартиры), однако напряг не отпускал. Он стоял в груди, гудел в ушах густым басом телохранителя: «Выпей, тебе не повредит».

Он знает...

Крапивин с трудом удержал себя на месте. Он представил себе Юрия Цыганка, мчащегося на «Вольво» в сторону Лубянки. До которой было рукой подать.

Телефоном не пользуйся.

Однако не повредило бысделать всего один звонок, набрав домашний номер.

Нельзя...

Гость Марии Дьячковой растерялся, стоя напротив бара. Глаза разбегались от выбора спиртного. Хотя нет, это в магазине спиртное, а тут – напитки. Желтоватое виски, прозрачная, как стекло, водка в хрустальной бутылке, зеленовато-изумрудное мартини, красное вино, белое...

Близнец выбрал шотландское виски «Chivas Regal». Налил в стакан – машинально, делая правильный выбор. Хотя в глазах отражались рюмки, фужеры, бокалы самых разнообразных форм. Выпил. Ничего, что напоминало бы самогонку. Он и до этого пил виски, но, наверное, не того сорта или скорее всего поддельное. Ощутил во рту привкус свежеиспеченного пшеничного хлеба. Выдохнул через нос – это ощущение усилилось.

Он ждал и одновременно боялся встречи с хозяйкой. Первое, что он должен сделать, – это объяснить свой визит. Но с чего начать? Плавноподойти к тому, что он застрелил советника президента и сейчас находится в розыске? Это на спусковой крючок он нажимал плавно, зная, что вслед за этим простым движением прозвучит резкий звук, резко ткнется в плечо приклад винтовки, резко дернет головой жертва, пронзительно вскрикнет дочь генерала, остро резанет слово «Есть!»... И дальше в таком же резвом темпе, вплоть до другого слова: «Подстава». Все, теперь даже сердце перешло на ускоренный рваный ритм: «Устал скрипач, хлебнул вина, лишь горечь на губах».

«Ты права, – репетировал он, – дело серьезное». И представлял не того человека, которого однажды коснулся, грубовато перенес через лужицу, бросил наивное: «Ты красивая». Невольно рисовал перед собой образ сердобольной тетушки, которая горестно всплеснет руками и окружит лаской и заботой. Так увлекся своими мыслями, что не заметил «вторжения» хозяйки.

– Привет, Витька-дембель! Я только что с работы – видишь, какая прическа? Волосы дыбом. И вообще, постриглась на убывающую луну – теперь волосы плохо растут. Кофе будешь? Ты какой любишь, черный или коричневый?

Крапивин обалдел. И даже забыл, зачем он здесь. Прямолинейность, точнее, широченная прямизна хозяйки шокировала:

– Фу-у! От тебя грязными носками пахнет. А ну-ка раздевайся – и в ванную. Полотенце и халат найдешь там. Быстренько! – Она дважды хлопнула в ладоши.

Громадный охранник вылез словно из стены и пробасил:

– Мария Александровна, я вам больше не нужен?

– Нет, можешь идти.

– Я хотел на дачу прокатиться.

– Напомнил, что ли?

Виктору показалось, что при этих словах Марии Цыганок покраснел. Он не ответил, опустив глаза.

– Мотай на джипе, – разрешила хозяйка. – Будь здоров.

Близнец кинул на Юрия вопрошающий взгляд. Телохранитель остался непроницаем. Он молча развернулся и вышел из квартиры.

– Витька, ты оглох? О делах поговорим после. От твоего амбре глаза щиплет. Лосев не так вонял.

Близнец и не представлял, что разговор с Марией выйдет совсем несложным. Он рассказывал, чувствуя себя стесненным в женском халате, и видел округлившиеся глаза хозяйки: «Ну а потом? А ты? А он? Что, сначала одна пуля, а за ней другая? Класс!»

– Слушай, ты где служил-то? Ах да, я спрашивала. Я же Дронова знала, двадцать раз его видала – как тебя сейчас. Только он был в форме. На похороны пойдешь? Шучу-шучу... Решено – останешься у меня, я люблю ковбоев. – И сказала решающую фразу, словно долго-долго обдумывала положение, в котором оказалась благодаря Виктору: – Ты не должен проиграть. Ты нормальный пацан, Витька. Я сейчас объясню. У тебя есть лицо, понимаешь? А у других – рожи. Я знаю о чем говорю. – Повторилась: – Решено. На работе буду смотреть на рожи, а дома – на лицо. Понимаешь, все познается в сравнении, для меня выпадал целый пласт – пока ты не появился.

Ночью Виктор проснулся от монотонного гудения, словно ветер в трубе завывал. Стряхнув с себя остатки сна, прислушался, вгляделся в очертания хозяйки, сидящей в кресле перед ночником.

– ...Если я за что-то берусь, результат обязательно должен быть исключительным. Для меня это жизненно важно. Но внешние проявления успеха меня мало волнуют – я не испытываю потребности в том, чтобы быть узнаваемой. В этом мы абсолютно схожи с Катей Гечмен-Вальдек, вдохновителем и продюсером «Метро» и «Notre Dame». Ее муж, кстати, является одновременно племянником и наследником авторских прав композитора Легара, автора «Веселой вдовы». Надо четко понимать, кто ты и чего хочешь добиться. Успех только там, где страсть – как-то сказала Катя. Остальное – иллюзия. Надо быть тем, кто ты есть, а не пытаться кем-то казаться... Сегодня я снова встретила человека, о котором, казалось, забыла навсегда. Он пример того, о чем я только что сказала, точнее, процитировала Гечмен-Вальдек: он не пытается кем-то казаться. Его не надо лечить, чего я не могу сказать об остальных своих знакомых. Он выдал мне удивительную фразу, которую ему сказал его инструктор... Так, здесь все переделать... Вот эти слова: «Как только твой первый выстрел лишит жизни человека, ты потеряешь невинность, и вернуться с этого пути уже нельзя». Можно соглашаться, а можно не соглашаться. Однако, на мой взгляд, он остался человеком. Все, продолжу завтра.