Текст книги "Рыжая ведьма и Мальчик-шаман"

Глава девятая. Читцин

– Итак, девочка, скажи: ты когда-нибудь путешествовала по миру Сна? – спросила ее курандера на следующее утро после завтрака.

– Не знаю, – пожала плечами Иксочитли. – Если только очень давно, в детстве. Потом все прошло. До того, как Нау… одним словом, до того, как это началось, я и обычных-то снов почти не видела.

Они сидели в большой круглой комнате, ровно половину которой занимало окно. Из него открывался великолепный вид на каменистую пустыню и далекие голубые пики гор. Под окном висела в воздухе большая подкова ярко-зеленого света.

– А теперь ответь, пожалуйста, еще на один вопрос: – негромко, как будто делая над собой усилие, проговорила целительница. – Зачем ты здесь?

Иксочитли удивилась:

– По-моему, это очевидно. Мне не нравятся эти сны. Я хочу, чтобы их не было.

– И… все?

– Я… – задумалась она. – Я не знаю. У меня такое чувство, что я должна здесь быть.

– Что ж, это уже ближе к истине, – одобрительно кивнула целительница. – А теперь скажу я: ты здесь, ибо тебя привели сюда последствия твоих поступков.

– Как это? Объясни.

– Изволь. Когда говорят, что одно хорошо, а другое дурно, это всего лишь слова. Оставим их моралистам. Для нас важны только наши поступки, за которые мы несем ответственность, ибо каждый поступок имеет последствия. Неважно, хорошо или плохо ты поступила, когда предпочла моего внучка Тепочтли Мальчику-шаману. Важно, что твой поступок имел кое-какие последствия. И за эти последствия ответственна теперь только ты.

– То есть, ты хочешь сказать… – взволнованно начала Иксочитли.

– Я хочу сказать, что ответственность за всех «добрых друзей», которых Мальчик-шаман может привести в мир Дня, лежит на тебе. А то, что он их приведет, думается, понятно нам обеим.

– И…

– И ты должна его победить. Найти против него оружие.

– Я? – совсем растерялась Иксочитли. Сделанное богами, самое мягкое в мире кресло вдруг стало жестким и неудобным. Ей до дрожи в коленях не хотелось никого побеждать. Так школьник не хочет идти на экзамен, точно зная, что провалится. Конечно, отец всегда шутил, что у нее воинственный характер, но не до такой же степени! – Ты в своем уме, курандера? Вообще-то, я девушка. Мое дело – к свадьбе готовиться, а не воевать!..

Тон, которым она все это выпалила, был довольно резким. Иксочитли решила, что обидела старуху и неловко замолчала.

– Боюсь, ты немного не понимаешь, девочка, – спокойно ответила целительница. – Я сказала, что ты должна победить Мальчика и найти оружие, ибо, кроме тебя, этого не сможет сделать никто. И дело тут не только в ответственности, о которой я уже говорила. Дело еще и в том, что только тебя связывает с ним некая тонкая ниточка. Я пока не знаю, что это, но уверена: без этой ниточки к нему не подобраться. Принуждать тебя силой я не собираюсь. Ты вольна отказаться, если захочешь. Вот только когда тех, кого ты любишь поведут на пирамиду, чтобы скормить новоявленным богам – простишь ли ты себе? Не пожалеешь ли, что у тебя была возможность все изменить, но ты не захотела ею воспользоваться? Я не пугаю. Я всего лишь прошу задуматься.

Иксочитли очень долго молчала. Наконец подняла на целительницу бледное почти бескровное лицо и проговорила:

– И как это сделать?

– Это хороший вопрос. Чтобы победить ягуара – идут в лес. Думается, победить Мальчика-шамана тоже можно лишь на его территории.

– В мире Сна?

– Именно.

– Но… – произнесла Иксочитли с сомнением. – У меня же нет никакого дара.

– Скажу по секрету, – улыбнулась курандера, – у меня его тоже никогда не было. Придется учиться, пускай у нас и нет на это времени. Остается только молить добрых духов, чтобы он пришел не раньше, чем ты будешь готова его встретить. Кое-чем я тебе помогу. Кое-чем поможет Читлалин: машину можно настроить на испускание особых лучей. Они мгновенно погружают человека в сон: – на первых порах это будет большим подспорьем.

– А оружие? Что за оружие я должна найти?

– А об этом тебе лучше спросить саму себя. Мальчик-шаман – все-таки твой приятель, а не мой. Мне-то откуда это знать?..

Почти месяц она училась вспоминать во сне, что спит. Курандера включала лучевую машину, и ее ученица проваливалась в глубокий омут забытья. Настолько же далекий от мира Сна, как подножье горы от ее заснеженной вершины. Неудачи доводили Иксочитли до отчаяния, но целительница требовала, чтобы она не оставляла попыток. И вот однажды ей наконец-то удалось пронести в свое забытье крохотную искру дневного сознания. Первые двери мира Сна распахнулись как раз в тот момент, когда она окончательно перестала верить, что способна их открыть. Дальше дело пошло намного быстрее и легче. Еще через неделю непрерывной практики Иксочитли сказала наставнице:

– Я готова.

– Ты уверена, девочка? – на всякий случай поинтересовалась курандера.

– А у меня есть время сомневаться, бабушка?

***

Она медленно шла по полутемному каменному коридору. Слева и справа в глубоких прямоугольных нишах располагались двери. Камни пола холодили ступни, но не сильно. Ощущение холода будто бы запаздывало, прилетая откуда-то издалека. Дойдя до конца коридора, она потянула за ручку последней двери. Дверь не поддавалась. Иксочитли дернула сильнее, потом еще сильнее. То, что держало дверь, было эластичным и очень тугим: створка немного приоткрывалась, а потом возвращалась на место.

Поняв, что так ничего не выйдет, Иксочитли навалилась на дверь плечом. Ощутила плотную, но податливую гуттаперчевую преграду, надавила на створку посильнее и вдруг выскользнула через эту перепонку наружу. Там ее подхватил поток серого тумана, где изредка вспыхивали тусклые разноцветные звездочки и очень быстро понес вперед. Иксочитли упустила момент, когда полет закончился.

Перед ней была огромная раскрытая каменная пасть, обсаженная зубами: совсем как портал храма Пернатого змея на пустыре, только намного больше. Иксочитли вошла под зубастую верхнюю челюсть и шагнула внутрь через высокий дверной проем со ступенчатым сводом. Размеры храма поражали воображение. Потолок терялся где-то в ночном сумраке. Одна стена была сплошь из черепов. Другие были покрыты надписями и барельефами. Здесь брат Пернатого Змея по имени Огненное Зеркало, обернувшись ягуаром, поедал только что сотворенных людей. Там богиня-прародительница посылала Пернатого Змея в подземное царство за костями, чтобы сотворить из них новое человечество. А здесь Пернатый змей и другие боги приносили себя в жертву, чтобы пятое солнце начало двигаться по небу. Иксочитли подумала, что всех здешних барельефов не рассмотреть и за несколько дней. Еще здесь была квадратная каменная плита для жертвоприношений и две трехметровые статуи бога. Одна в виде зубастого змея в воротнике из перьев, другая в виде бородатого человека. В центре храма на ступенчатом возвышении стоял резной каменный трон. На нем восседал еще один идол в набедренной повязке и диадеме правителя. Его рука опиралась на старинное оружие – меч-макуауаитль.

Иксочитли подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть фигуру. Поднялась по ступенькам к трону. Базальт, из которого вырезали статую, позеленел от времени, а кое-где порос темными пятнами мха. Художнику неплохо удалось лицо, но все остальное по сравнению с ним выглядело не проработанным, условным. Иксочитли долго всматривалась в это лицо молодого воина с глубоко прорезанными глазницами. Ей захотелось к нему прикоснуться. Она подняла руку, провела кончиками пальцев по сырой шершавой щеке статуи. В ту же секунду рот идола широко распахнулся в беззвучном крике и вспыхнул ярко-желтым светом. Будто загипнотизированная, Иксочитли смотрела на этот пылающий как печное жерло рот. Вот по сплошному желтому сиянию пробежала тень. Изо рта статуи показалось что-то продолговатое. Змея? Нет, чья-то рука. Схватила ее за предплечье и с силой увлекла куда-то вперед, в желтое клубящееся марево. Иксочитли закричала, но из горла вырвалось только глухое сипение. Кто-то протащил ее сквозь желтый туман и швырнул на мокрый замшелый каменный пол.

Это была пещера с невысоким, нависшим над головой сводом. Мхи, которые росли здесь в изобилии, мягко светились в темноте желтым. Прямо перед ней на каменном полу лежала очень искусно сделанная и раскрашенная кукла в человеческий рост. Ее можно было бы принять за спящего человека, если бы не глазурь или лак, придававший ее телу слишком яркий неестественный блеск. Светловолосый юноша в сером костюме и галстуке-бабочке. Совсем такой, каким она видела его в последний раз четыре года назад, разве что волосы немного отросли. Узнав своего бывшего поклонника, Иксочитли машинально отшатнулась. Но тут же напомнила себе: это сон. Здесь может произойти все что угодно. И потом, разве не из-за Науали она здесь?

Обучая ее тонкостям искусства сна, курандера говорила, что, если она встретит Мальчика-шамана, это необязательно будет он. Даже наверняка это будет не он, а только фантом, ею же самой и созданный. Или чужак, который под видом Науали решил полакомиться ее страхом. Но может, это все-таки будет он. Не зря ведь та же курандера говорила, что Науали привязал ее к себе невидимой ниточкой, по которой и насылал те сны. Если это и вправду он, главное, не бояться. Еще она сказала, что, когда первый раз видишь во сне живого человека, душа может уйти в пятки от страха. Тем более Науали. Иксочитли вспомнила миры, где он побывал, тех существ, с которыми завел дружбу – все, что видела в своих тревожных снах и ей стало жутковато.

А потом с куклой начало что-то происходить. Она покрылась трещинами. На краях трещин стали отслаиваться и закручиваться тонкие разлохмаченные пленочки. По лицу и телу пробежала судорога. В тех местах, где лакированная кожа натянулась, пролегли тонкие частые линии морщин, похожие на бороздки граммофонной пластинки. Потом все это исчезло и Науали открыл глаза. Он был совсем как живой, только кожа еле заметно светилась янтарным светом.

«Читли, ты пришла… – улыбнулся он. – Я тебя ждал».

– Я знаю, – собиралась сказать она, но из груди вырвалось все то же глухое сипение. Иксочитли напрягла голосовые связки, попробовала еще раз, но вышло только хриплое «аззууауу».

«Говори не словами, а мыслями, – посоветовал Науали, – так удобнее».

Иксочитли попробовала и у нее сразу же получилось:

«Я знаю».

«Знаю, что знаешь. Ты изменилась. Стала еще красивее».

«Зато ты все тот же. Нау, я…»

«Не говори ничего. Сам скажу. Ты ведь знаешь, где я был и что видел. Ты знаешь и то, что я везде тебя искал. И находил. И был счастлив, но каждый раз какая-то никчемная мыслишка лезла в голову и убеждала, что это не совсем настоящее. Что надо искать дальше. И я шел дальше, пока не дошел до самого конца. Или не до конца… одним словом, там уже было все равно, куда и зачем идти. Там было все, и ты тоже, но опять на какую-то мелкую-мелкую крупинку тебя там не было. И эта крупинка была как целый бесконечный мир пустоты. А дальше идти было… ну просто некуда. Не потому, что у мира есть границы, а потому что они есть у меня. Но я о чем-то не о том говорю. Я часто представлял, как мы опять встретимся. Я как будто смеюсь тебе в лицо и говорю, что все, уже поздно. Я и сам думал, что поздно, пока сейчас тебя не увидел. И теперь знаю: еще не поздно. Пойдем со мной, Читли. Ты будешь счастлива, как еще ни одна девчонка никогда не была и никогда не будет. Верь мне, я знаю, что говорю».

Иксочитли вздрогнула. Долго не отвечала, а потом тяжело, не глядя на него, произнесла:

«Нау, я не могу. Я, правда, не могу, прости».

«Подумай».

«Нет, прости».

«Очень хорошо подумай. Своим отказом ты… не только себе навредишь. Ты пожалеешь. Будешь выть и кусать локти. Но тогда… вот тогда уже будет совсем поздно. Окончательно».

«Нет, – твердо сказала девушка. – Не можем мы быть вместе, Науали. Ни в каком из миров».

«Дуреха. Мне тебя жаль. Очень». – Он плавно поднялся в воздух. Стал расти и наливаться клубящейся тьмой. Пару секунд спустя перед ней был сгусток текучего мрака, похожий на фигуру в черном плаще и без лица. Вернее, оно у фигуры было. Но не одно, а десятки и сотни одновременно. Нежное лицо молодой девушки на глазах грубело, покрывалось сетью морщин, прорастало седой клочковатой бородой, которая в ту же секунду темнела. Морщины разглаживались, менялась форма носа и губ. Потом вся растительность уходила под кожу. Лицо становилось круглым, розовым, большеглазым, с крохотными губами и вздернутой кнопкой носа. Опять вытягивалось, грубело, черты укрупнялись, заострялись и вот Иксочитли уже видела смуглую женщину лет тридцати с тонкой переносицей и широким смеющимся ртом. Одно перетекало в другое, другое в третье и так без конца. Она не могла оторвать взгляда от этого карнавала лиц, а существо медленно протянуло руку или, может быть, щупальце. Иксочитли отшатнулась. Сгусток зыбкой черноты, изображающий конечность, вытянулся еще больше. Она вскрикнула, но услышала только глухое бульканье. Стала пятиться, споткнулась о какой-то камешек и упала на спину.

Существо коснулось ее левой ноги возле щиколотки. Иксочитли заметила, как там вспыхнул венчик мягкого желтовато-белого сияния. Золотистые пылинки, вылетая из этого сияния, поднимались и таяли в воздухе. Свет обхватил ногу кольцом, медленно пополз по ней вверх. Иксочитли почувствовала, что чем выше поднимается белое кольцо, тем больше она слабеет. Она вдруг поняла, что свечение – ее собственная жизнь. Что существо высасывает ее капля за каплей. Если срочно что-нибудь не придумать, желтовато-белый свет догорит до самой макушки, и она исчезнет. Станет одной из масок тысячеликого. Но что тут придумаешь?

Пока хватало сил Иксочитли могла только ползти на локтях, отталкиваясь кончиками пальцев ног, но потом слабость полностью парализовала тело. Перед глазами мельтешили лица чудовища, а кольцо белого огня поднималось все выше, выше, выше. Она беззвучно раскрывала рот, но крика не было: он рождался где-то внутри, но ком в горле мешал ему выбраться наружу. Скоро остался один безмолвный ужас, но и он растаял вместе с сознанием…

А потом крик все-таки прорвался. И Иксочитли резко села на кровати. Все тело было покрыто гусиной кожей и противной холодной испариной.

«Хвала духам!» – Сердце колотилось как паровой молот. Она долго не могла отдышаться, но все-таки постепенно приходила в себя. Все хорошо. Она в своей странной спальне в Читлалине. На кровати из мягкого материала, полностью повторяющего форму тела, так что в ней как будто плывешь. Вот перед кроватью мерцает в воздухе зеленый прямоугольник – панель управления. Свет – одно скользящее движение указательным пальцем. Иксочитли опустила руку к панели: сейчас палец почувствует совсем легкое электрическое покалывание и загорится свет. Она сделала нужное движение, но ничего не произошло: – «Странно… машины богов никогда не дают сбоев…» – Скользнула по панели пальцем еще раз. И еще. Опять ничего. Да и рука была как будто чужая. Иксочитли посмотрела на свою руку. Секунда-другая и она начала темнеть. «Неужели…» – больно и тошно клюнула в сердце пташка-тревога. А потом вспыхнул свет. Но не тот теплый и яркий, какой обычно излучают стены Читлалина, а бледный и беспомощный, как ее крик во сне. И в этом свете прямо перед кроватью стояла фигура из мрака с лицами, перетекающими одно в другое.

Кричать уже не было сил. Как будто сегодня она выбрала отпущенную ей долю страха до самого конца. «Это просто сон! Сон!» – толкнулась в голове утешительная мысль. Курандера говорила, во сне можно делать что угодно. Можно только представить себе любую вещь, и она появится.

«Вот теперь нужно оружие… – думала Иксочитли, пока тварь медленно тянула к ней клубящееся щупальце. – Оружие…» – Она наобум вспомнила меч-макуауитль, на который опиралась та статуя в храме. Представила его во всех подробностях: удобная рукоять с колечком на конце, широкий плоский деревянный клинок, обсаженный с обеих сторон тонкими и очень острыми пластинами из обсидиана. Говорят, во времена древних богов воины без труда перерубали таким деревянным мечом своих соперников пополам.

«Еще нужен щит», – решила она. Но вообразить щит оказалось сложнее. Он почему-то вышел круглым, черным, блестящим. Тонкие бороздки на обсидиановой поверхности напоминали годичные кольца дерева, а в центре мягко светился зеленый круг. Секунда и оружие было в ее руках:

«Получилось!» – обрадовалась Иксочитли. Махнула мечом и щупальце струйкой черного дыма опало на пол. К девушке потянулось еще одно, но она прикрылась щитом. Вскочила на ноги и принялась наносить тысячеликому удар за ударом. Тот отступал, теряя крупные сгустки мрака.

«Вот тебе! Получай! Получай!» – победоносно выкрикнула Иксочитли и тут обнаружила, что лежит в кровати, а курандера легонько гладит ее по голове:

– Девочка, клянусь ягуаром, на этот раз у тебя получилось!

Иксочитли взглянула на нее и произнесла слабым голосом:

– Он вернется.

– Знаю.

– И приведет с собой… они… едят жизнь.

– Это ихийотли. Таких наш мир еще не видывал. Чтобы их разыскать, нужно было забраться очень далеко…

– Ты их не видела.

– Ошибаешься, – заговорщицки подмигнула ей курандера. – Я наблюдала за тобой во сне.

– Наблюдала? – приподняла голову от подушки Иксочитли. – И даже не помогла?!

– Девочка, ты сама прекрасно со всем справилась.

– Неужели! – фыркнула девушка. – Ты видела, как мне…

– Ты справилась, – отрезала наставница. – И теперь у нас кое-что есть. Кстати, девочка, что у тебя в руках?

Иксочитли действительно что-то держала обеими руками: что-то круглое и гладкое. Это был ее щит.

– Граммофонная пластинка?

– Не просто пластинка. Ты вынесла ее сюда из мира Сна: если я хоть что-нибудь понимаю в магии, это настоящий предмет Силы.

Иксочитли разглядела зеленую этикетку с собакой перед граммофоном. Прочла название: «Дружба» (танго, муз. Т. Тлапицаля).

«Танго „Дружба“? Что-то про цветок и птицу кецаль, а еще… Ну, конечно же!»

– Курандера, это точно сработает!

– И это я тоже знаю. Все-таки… все-таки ты здорово обидела Мальчика-шамана в тот день, когда эта модная песенка сделала его посмешищем. Мой пылкий внучок лишь всеми силами старался тебе угодить, поэтому он не в счет: как я уже говорила, это только твое поле битвы. Хорошенько запомни этот день: сегодня новый день твоего рождения. Сегодня я нарекаю тебя Читцин,1212
  Бабушка


[Закрыть] ибо эту пластинку тебе придется крутить до седых волос.

С того дня сны о Мальчике-шамане Иксочитли больше не беспокоили.

Глава десятая. Свадьба

Что может быть скучнее старинных ритуалов?! Только их исполнение слово в слово. Эта свадьба была именно таким унылым торжеством древних традиций. Иксочитли казалось, что свадебные ритуалы выдумали нарочно. Чтобы двое любящих как можно дольше не могли остаться наедине со своим счастьем. На соблюдении всех обрядов настоял отец. Астролог намекнул ему, что Иксочитли и Тепо будут счастливы только, если свадьба пройдет по всем правилам. Курандера тоже была не против. Да, она посмеивалась над большинством старинных традиций, но ведь и само ее ремесло, если разобраться, – тоже только набор нелепых обрядов. Правда, у курандеры они работают: с их помощью бабушка лечит людей.

Больше всего тяготило, что несколько дней перед свадьбой ей нельзя было встречаться с Тепо. Конечно, пока Иксочитли училась в крепости искусству сна, она видела жениха всего два раза. Но учеба – совсем другое дело: с курандерой на скуку не оставалось ни времени, ни сил. Здесь же была одна непроходимая смертная скучища.

За три дня до свадьбы дом в переулке Острых стрел наполнился бесчисленной родней и теми, кто состоял с этой родней в родстве. Большую часть этих людей Иксочитли и знать не знала. Пока женщины хлопотали на кухне, пока занимались приготовлением разных видов тамале и других блюд, пока украшали дом цветами, мужчины маялись без дела. Тайком от жен накачивались октли. Единственным развлечением у них было подстеречь невесту и замучить ее назиданиями. Стоило Иксочитли выйти из своей комнаты по каким-нибудь предпраздничным делам, мужчины тут же обступали ее и принимались давать советы. О будущей семейной жизни, о семейном бюджете, о том, как ей любить мужа, о чем угодно. Сбежать от них получалось редко. Предсвадебные хлопоты, бесконечные назидания, бесконечная скука – все это совсем вымотало Иксочитли. Она больше не могла думать даже о своем любимом Тепо. Все мысли были только о том, когда этот сумасшедший дом кончится и ей дадут отдохнуть.

На третий день рано утром пришла курандера. Бабушка с самого начала взяла на себя роль свахи и теперь должна была подготовить невесту к торжеству. Искупала ее в ванне, как маленькую. Вымыла ей волосы особым отваром, помогла облачиться в свадебный наряд: белую блузу и юбку. Натерла ей лицо каким-то пахучим кремом желтого цвета, нацепила ей на голову белые перья, а на щиколотки и запястья красные. Увидев себя в зеркале, Иксочитли чуть не разревелась. Заявила, что никуда в этом шутовском наряде не пойдет.

– Ты нарочно решила сделать меня посмешищем перед всеми, да? – вскинулась она.

– Ты воин, Читцин, – спокойно ответила курандера. – Только от тебя зависит: продлится ли жизнь на земле или завтра ее сметут голодные твари. А ты боишься показаться перед гостями в чуть-чуть странном виде. Стыдись, девочка.

Слова наставницы ее отрезвили. Виновато глядя в пол, Иксочитли пробормотала:

– Ты права.

Когда со свадебным туалетом было покончено, курандера привела ее в большую комнату, увешанную гирляндами цветов. Усадила в высоченное кресло в углу перед изразцовой печью. Между фотографией дедушки в цилиндре-шапокляке и покойной мамы в кружевном платье с турнюром. Со своего трона невеста принялась расточать любезности гостям, которые подходили один за другим, поздороваться и вручить подарки:

– Малышка, ну ты и вырядилась! Вот умора! – лучшая подруга Кочицани, увидев ее, не смогла удержаться от смеха. Сама она была в элегантном платье, расшитом рядами длинной бахромы. Ее черные волосы были уложены плойкой.

– Феерично выглядишь, счастливая девушка!

– Платье – шик! Ты его готовым покупала или у портного? – подлили масла в огонь две другие: полноватая Точтли и худенькая Коатль.

– Понимаю, как вы мне завидуете, девочки, – изобразив на лице глубокую скорбь, вздохнула невеста. – И от души сочувствую. Самим-то вам замуж еще ох, как нескоро!

Подруги хорошо знали: состязаться в острословии с Иксочитли – дело неблагодарное. Учтиво пожелав невесте счастья, они сложили у ее ног подарки, упакованные в пеструю бумагу, и поспешили к столу.

– Мои поздравления счастливой девушке! – блеснув лысиной, невесте поклонился ее бывший учитель математики по прозвищу Заокеанские штаны. – Надеюсь, проблемы семейной жизни вы будете решать с такой же легкостью, как уравнения на моих уроках.

– Благодарю, господин Атль, – учтиво кивнула невеста.

Заокеанские штаны еще раз поклонился. Положил поверх остальных подарков скромный плоский сверток в простой бумаге. Иксочитли не нужно было владеть ясновидением, чтобы догадаться: – это книга. Ученый труд самого господина Атля под названием: «Великая пирамида и ее календарный символизм». Литературный стиль господина Атля1313
  Атль – вода.


[Закрыть] полностью соответствовал его имени. Свое скучнейшее творение он с удовольствием раздаривал всем знакомым и ученикам. Где-то в комнате Иксочитли пылились еще два экземпляра. Заокеанские штаны никогда не помнил, кого он уже осчастливил своим сочинением, а кого еще нет.

Вслед за господином Атлем подошли еще гости и вот праздник начался. Но легче от этого не стало. Ведь с Тепо они увидятся только вечером, когда шумная компания родственников и друзей перекочует в дом жениха. Гости кое-как расселись за праздничным столом, который протянулся от одной стены до другой. А те, кому не хватило места, расположились во внутреннем дворике. Стол ломился от разнообразной снеди. Здесь было не меньше десяти видов тамале, выложенных уголками на больших овальных блюдах. Здесь была жаренная с шалфеем саранча, острый тунец, запеченный с помидорами, плоды кактуса-ночтли с икрой, лягушатина с зеленым перцем и оленина с красным. Здесь был охлажденный шоколад с ванилью и жгучим чили, свежевыжатые фруктовые соки и сколько угодно октли в кувшинах зеленого стекла. Прежде чем гости взялись за еду и напитки, отец в белой парусиновой тройке встал со стаканчиком в руке. Откашлявшись, он обратился к невесте с очередным ритуальным назиданием:

– Дочь, почитай и слушайся своего мужа и с радостью делай то, что тебе сказано. Не отворачивай от него лица своего, а если он обидит тебя, забудь об этом. Если он живет только твоим трудом, не презирай его за это, не будь сварлива и не любезна с ним, ибо тогда ты погрешишь против бога, а твой муж будет сердиться на тебя. Скажи ему кротко о том, что, по-твоему, ему следует сделать. Не обижай его и не говори обидных слов ему перед чужими людьми и даже наедине с ним, потому что тогда ты навредишь и себе, и вина в этом будет только твоя…

И снова были тосты, советы, добрые пожелания. И октли полилось рекой. А невеста сидела в своем высоком кресле и рассеянно посматривала на гостей. Перед ней тоже поставили тарелку с парой тамале и вазу с фруктами, но есть совсем не хотелось. К тому же с ее возвышения было не очень-то удобно тянуться к столу. Иксочитли чувствовала себя куклой. Как будто дети посадили ее на самое видное место для красоты и теперь преспокойно забавляются с другими игрушками. А до нее никому и дела нет. Добрые духи! И кто только придумал эти дурацкие свадебные ритуалы?!

– Так вот, пошел охотник на тапира, а ружье дома забыл…

– Что вы такого кладете в тамале, госпожа Амилотль? Пальцы можно съесть!

– Особые грибы, немного чили и пчелиного воска, а в маисовую муку подмешиваю совсем чуть-чуть амарантовой для вкуса.

– Так я и говорю: молодые должны жить в доме родителей невесты. Есть же в конце концов традиции, которые…

– В наше время, дорогой вы мой, все плевали на традиции… с высокой пирамиды! Да!..

– Господа, а кто-нибудь уже видел постановку этого… как бишь там его? Пла… Планциско…

– Франциско Мурьеты?

– Ну да, ну да!

– Это тот заокеанский режиссер, который поставил пьесу в нашем столичном театре?

– Он самый.

– По мне, так пошлость и глупость, как и все заокеанское!

– Не скажите, дружище Атль! В пьесе много свежего и оригинального. И кстати: разве ваши штаны – не заокеанского фасона? Зачем же вы тогда носите эту пошлость и глупость? Носите набедренную повязку!

– Ну уж, знаете ли…

– Иксочитли, дочка! – позвал вдруг отец. Он был уже немного навеселе. – Что-то ты совсем заскучала. Это нехорошо. На́ вот держи. – и протянул ей наполненный стаканчик.

– Папа, я не хочу, – помотала головой девушка, – мне и так весело.

– Не стоит, господин Ичпочеке, ей не нужно, – поддержала ее курандера.

– Совсем чуть-чуть, для веселья. Ей не повредит!

– Господин Ичпочеке! Вы же знаете традиции: праздник для нас, а не для молодых. У них впереди целых четыре дня медитации и только потом…

– Нет, пусть уважит отца! – настаивал он.

– Господин Ичпочеке, держите себя в руках! – строго приказала курандера.

– Нет, а что тут такого? – согласился с отцом кто-то из гостей. – Нынче все-таки не времена древних богов – за глоточек октли никого не казнят!

– И правда, что! Нельзя грустить в такой праздник! Октли невесте!

– Октли невесте!

Пришлось целительнице уступить, а Иксочитли нехотя принять из рук отца стаканчик. Запах у белесой как разбавленное молоко жидкости был резкий и тошный.

– Давай, счастливая девушка! Давай смелее! – кричали все.

Иксочитли зажмурилась и залпом проглотила вязкий кисловато-горький напиток. Октли прокатилось по телу теплой душной волной, а голова наполнилась туманом. Вслед за первым стаканчиком ее почти сразу же уговорили выпить еще один. И еще. Или ей только показалось? А потом наступил вечер, и все засобирались к жениху.

– Ура! Наконец-то, Тепо! Любимый! Мой… маленький женишок! Я иду к тебе! – весело закричала Иксочитли, когда к ней подошла курандера. Традиция требовала, чтобы невеста ехала в дом жениха на закорках у свахи. До того, как ее усадят у очага вместе с будущим мужем, ее ноги не должны были касаться земли. Иксочитли не без труда взгромоздилась на плечи старой целительницы. Курандера тоже не смогла избежать в тот день праздничных возлияний, но на ногах стояла твердо. Почти не шатаясь, вынесла невесту во внутренний двор. Там к ним присоединились друзья Тепочтли с пылающими факелами. Двое подхватили Иксочитли за талию, чтобы старухе было не так тяжело ее нести. Со двора вела невысокая арка со ступенчатым сводом и деревянными воротами. Выйдя из нее на улицу, процессия двинулась в сторону дома жениха. Шагая вслед за факельщиками, захмелевшие родственники нестройно пели:

 
Вот запевает красный фазан.
Песня водой дождевою струится.
Дивно – красиво, стройно и в лад
вторят фазану красные птицы.
Книга письмен – это сердце твое,
ты пробудил барабаны свирелью,
ты появился с песней, певец,
в доме весны начиная веселье!
 

А прохожие оборачивались и кричали:

– Счастливая девушка! Здравствуй, счастливая девушка!

Иксочитли, покачиваясь на плечах у наставницы, махала им руками. Ей наконец-то было весело.

Они уже подходили к зеленому дому с овальным окном и лепным Подземным владыкой. Невеста приметила у распахнутой двери террасы среди других людей долговязую фигуру жениха с дымящейся курильницей в руке. Помахала ему. Целительница повернула голову, глянула на Иксочитли снизу вверх:

– Проклятое октли! Это пойло убивает любое тонкое восприятие, но у меня все равно что-то сердце не на месте.

– Не надо беспокоиться, бабушка! У меня сегодня сва… – начала Иксочитли, но осеклась, наконец-то разглядев, во что одет ее жених. Разумеется, костюм жениха, как и костюм невесты определяла традиция. Но разве традиция могла требовать, чтобы Тепо оделся точно так же, как на празднике Огня четыре года назад? Нацепил ту же набедренную повязку, расшитую мехом и перьями, ту же пунцовую накидку с головами койота? Она вспомнила злополучный столб с фигуркой жертвенного человека, вспомнила Науали и ей стало страшно. Правда, только на секунду. Потом она подумала:

«Ну и что с того? Что это ты, подружка, в самом деле, как суеверная старуха, видишь во всем какие-то дурацкие совпадения? Пусть он хоть Колибри Юга вырядится – какая, собственно, разница? Тепо, милый! Правильно, что ты это надел! Это ему назло!»

– Надеюсь, что мое беспокойство пустое, – вздохнула курандера и продолжила путь.

– Разумеется, пустое, бабушка!.. Тепо! А вот и я! Между прочим, я соскучилась, как пес Подземного Владыки!

– Цветочек! Ну наконец-то! – радостно закричал жених. – Досточтимые родители, знакомьтесь, – это моя невеста, – дурашливо провозгласил он. – Цветочек, – это мои досточтимые родители: соблаговолили приехать из само́й столицы, чтобы нас поздравить.