Текст книги "Призраки не тонут"

Итак, июнь. Мадрид. И женщины, пророчащие беду. Луис очень любил «слабый» пол, иначе ни за что бы не позволил так легко вырвать себя из плена праздности.

Всю дорогу из аэропорта бесстрашный коллекционер думал о том, как войдет к ней, наступив на горло собственной гордыне и злости. Он действительно еще злился на Айелет, винил ее в глупых замашках шпионки и детектива, считал, что она забыла свое место и выбрала не ту страну для интриг. Но ничего поделать не мог.

Любил он ее или нет? Он не знал наверняка. История, в которой они погрязли, затмила собой все прочие варианты для рассмотрения. Айелет Скаат обнаружила своего отца, почти год пролежавшего в стальном аду за книгами и была в трауре. А еще ее заносчивость, грубость и невоспитанность отвращали, бесили и вынуждали прекратить балаган под названием «Безграничное терпение Гальярдо». Но он возвращался вновь, даже спешил, не зная, как оправдаться перед самим собой за глупость, которую осознанно стремился совершить. Впрочем, не стоило винить себя за то, что встретил женщину, всколыхнувшую в мужчине забытые чувства и нежность.

Когда он вышел из такси, на улице было практически темно. Сумерки и отблески сбежавшего за горизонт солнца позволили взглянуть на дом Скаатов в другом ракурсе. Пыльная крепость с тяжелой историей и железными воротами на въезде светилась десятком ярких окон.

Первая проблема в виде охраны на входе отпала сама собой, когда Луис увидел, что дом никем не охраняется. Странность заключалась и в том, что охранник должен был быть из новых, отобранный им лично. Второй вопрос заключался в том, как открыть ворота? Луису категорически не хотелось звонить в домофон. Ему казалось, что эффект неожиданности превратит банальный визит в искусный фарс, который просто обязан застать владелицу этой драконьей дыры врасплох и заложить основу диалога на его условиях.

«Ладно уж. Действую по ситуации и импровизирую. Давненько я этого не делал»

Он вскрыл будку охраны и заглянул в мониторы камер безопасности. Периметр был показан четко, но фонари на территории дома еще не зажглись, и в тусклом свете сумерек ничего сверхъестественного не наблюдалось. Минуты три Луис вглядывался в экраны, размышляя о способах проникновения за стену. Но вдруг увидел незнакомую женщину, выбегающую босиком из боковой двери, ведущей к фонтану Каролины. Она была одета в роскошное вечернее платье, украшения блестели на ней как звезды, а волосы были красиво уложены в замысловатую прическу. Дама бежала вперед, не помня себя. Это было страшно завораживающе и весьма тревожно. Что могло заставить человека бежать, сломя голову, забыв о приличиях и этикете? Ответ был очевиден – страх. Кто мог так сильно напугать ее? Узнать это можно было, лишь проникнув в дом. И чем скорее, тем лучше. Забыв о собственном возрасте, долгом отсутствии физических тренировок и кроме всего прочего оружия, Луис бросился к воротам и начал карабкаться по ним, не заботясь о костюме и осторожности. На самом верху, перелезая через острые кованые шпили, Гальярдо внезапно зацепился пиджаком и, потеряв равновесие, рухнул вперед. Но упасть на землю ему не удалось. При падении он ногой задел очередной кованый элемент и тем самым притормозил, но все равно свалился ничком на асфальтированную дорожку.

Гальярдо казалось, что он едва ли сумеет встать теперь на ноги. Сильно болела спина. Там явно была рана, а судя по жгучей боли в ноге, то и перелом. Но валяться перед воротами, тем более закрытыми, да еще и с неизвестной угрозой впереди было нельзя, и Луис, собравшись с силами, попытался встать. Удалось. Нога болела, но он сумел опереться на нее, и, значит, все было не так плохо. А вот спина была в плачевном состоянии. Пощупав рану, Гальярдо определил, что она, как тонкий порез тянется вниз, к пояснице. Вся рубашка сзади, как и пиджак, были порваны и пропитались кровью. Брюки и лицо в пыли. Колени разбиты.

Ковыляя, Луис поплелся в сторону фонтана, где сидела женщина, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону, словно была пьяна или под действием наркотика. Когда, наконец, Луису удалось достичь ее, она подняла голову и в ужасе оглядела его с головы до ног, открыв рот в немом крике.

– Успокойтесь! Я не причиню вам вреда! Скажите мне, что там случилось? От кого вы убегали?! – быстро спросил Гальярдо и присел рядом с напуганной дамой.

– Там! Там кошмар! – она зарыдала, закрыв лицо руками.

– Что там?! Отвечай, истеричка! – взревел Луис, теряя терпение.

– Нас убили! Убили всех, кто там был! В бокалах был яд! – безумные глаза закатились, и она рухнула бы назад в фонтан, если бы Луис не успел ее подхватить.

Оставив несчастную лежать на траве, Гальярдо вошел в дом, испытывая нечто вроде страха. Он боялся, что не увидит там той, кого, наверное, любил.

Глава VII

Голоса за окном то умолкали, то вновь разрывали ночную тишину, естественную особенность этого места. Они забыли о том, что такое уважение и сочувствие, и сейчас там, снаружи, бессовестно тратящие свою жизнь на глупые сплетни и пошлые шутки люди вовсю обсуждали хозяйку пыльного дворца. И как тут уснуть? Как забыться на слишком мягкой и большой кровати, такой непохожей на ее собственный невзрачный уголок в маленькой квартирке на окраине столицы, по которому она постоянно скучала? Как заставить себя осознать, что здесь хоть и на время теперь ее дом? Никак. Ей не хватало продавленного, но уютного дивана с теплым котом Феликсом под боком, не хватало вечно позитивного брата Хайме с его историями и анекдотами. Камиле не хватало дома.

Она жила здесь уже несколько дней. Была незаметной, услужливой, милой, а главное наблюдательной – правила, которым девушка следовала всегда, не колеблясь. Это помогло Ками освоиться и изучить негласные порядки в доме. Главное ничего не бояться. Быть всюду, знать обо всем и ценить доверие сеньора Гальярдо. Но еще было важным никогда не сомневаться в себе. Сомнения грозили потерей сути, а суть могла стать ключом к финалу этой странной работы. С одной стороны, присутствие сеньора Луиса согревало душу, ведь, когда он рядом, Камиле были не страшны даже самые роскошные и комфортные условия, а с другой, факт того, что ее миссия могла затянуться на неопределенный срок, а Камила терпеть не могла неизвестность.

Хозяйка пыльного дворца, как называла ее про себя Ками, была на первый взгляд ходячим сгустком негативной энергии, слоняющейся по особняку и игнорирующей всё и вся. Оно и понятно, женщина нашла мертвого отца, замурованного в собственной сокровищнице. Но в отличие от других убитых горем людей, в сеньоре Айелет читалась неприкрытая ненависть не только к родному дому, но и к самому Луису Гальярдо. Это настораживало, учитывая особое отношение последнего к этой пасмурной красавице. Было видно, как он ловит ее взгляд, как старается угодить, вселяя уют в долго пустующие стены этой крепости, но взаимности или хотя бы крупицы симпатии барселонец так и не получил.

Они молчали дни напролет. Айелет – безутешная тень, а сеньор Луис – ее бесшумный страж. Он явно что-то знал о ней, и дело вовсе не в симпатии и чувствах, а в чем-то большем. Камилу в подробности никто не посвящал, а она и не стремилась к правде, играя роль пешки в стенах, предназначенных для чужих интриг. Только ночами, укутавшись в одеяло, главная экономка Камила Падилья в очередной раз сталкивалась с беспощадной бессонницей.

– У сеньоры и деньги, и наследство, и дом, ах, да и Гальярдо отхватила, так все равно ходит чернее тучи. Подумаешь, отец погиб. Она его ненавидела, – голос очередного заводилы дурацкого обсуждения под окном вырвал Камилу из дремы.

– Да ладно тебе, тише давай, услышат еще, хотя согласна, она та еще сучка, – женский высокий голосок и хихиканье.

По-видимому, членам обслуживающего персонала казалось, что этой глухой ночью с ними ничего случиться не может.

– А кстати, вы заметили? Кабинет она постоянно запирает. К дверям не подойти – сразу вопит. Хотела как-то ей туда булочек с кофе подать, угодить хоть чем-нибудь, ну как Гальярдо велел. Постучалась значит, а она голову высунула и только шепнула, чтобы я убиралась вон. Тварь, – в третьем голосе Ками узнала помощницу кухарки Эстер.

– Ты бы мне чего носила, я б не отказал, – ага, подумала Ками, и водитель туда же.

– Перебьешься, барон Эклер дель Безе! Посмотри, какой живот отрастил! – был ответ и дружный смех.

– Если выйду – уйдут. При мне говорить не станут. Знают, перед кем отчитываюсь, – подумала Камила и уснула.

Нехороший, суровый февраль пророчил вечный холод и грозился не уступать дорогу долгожданной весне. Ками соскучилась по теплу. Когда тепло, радуешься жизни, ставишь цели и не поддаешься унынию. Когда тепло. А сейчас же Лучнице приходится бороться с собственными страхами и комплексами. И с каждым днем они все больше усиливались, ведь в молчаливом доме назревала буря.

Большой зал с новым длинным роскошным обеденным столом посередине, мраморный камин с древним пламенем в очаге и два человека за завтраком. Так случилось, что именно сегодня Луис и Айелет впервые за долгие дни заговорили. Разговор получался сумбурным, экспрессивным и перерос в словесную войну, в которой не могло быть победителей.

Ками робко стояла поодаль, наблюдая, как Эстер разливает по чашкам горячий чай. Чай, как повод оттянуть неприятный разговор. Но он состоялся. Айелет обрушила на голову несчастного сеньора Луиса всю свою злость, а он смиренно открывал ей правду за правдой, понимая даже, что, сделав это, потеряет доверие этой женщины навсегда. Но сказанного не воротишь, и герой сдался, объявив о своем уходе.

– …вернусь в Барселону и забуду эту историю. Надеюсь, ты заглянешь как-нибудь в гости? И смею надеяться, что в следующий раз твой поцелуй не будет платой за мои услуги, – сказав это, Гальярдо выглядел опустошенным и каким-то потухшим.

Ах, Айелет. Она ведь еще и поцеловала Луиса. Наверняка думала, что своими уловками сможет им манипулировать. Безрассудная, грубая и злая. Одинокая. Хотела такой казаться для всех.

– Не верю. Ни единой слезинке не верю, – подумала Ками, наблюдая, как хозяйка дома удаляется из зала, не сказав ни слова на прощание.

Луис допил свой чай и обхватил рукой голову. Он просидел так с закрытыми глазами, наверное, минут десять. Камила, по-прежнему неподвижная как статуя, ожидала распоряжений. И дождалась.

– Ками. Подойди, – негромко позвал Гальярдо.

– Да, сеньор Луис, – девушка подошла к нему почти вплотную и встала по правую руку.

– Я уезжаю и сегодня же вечером покину Мадрид. Но я вынужден попросить тебя об услуге, – он повернулся к ней и взял ее двумя руками за талию, – Хочу, чтобы ты осталась. Есть подозрение, что она может натворить бед. Попытается влезть в ненужную историю. Останься, я буду спокоен. А в случае чего – сразу сообщи. Ведь ты же моя маленькая мышка-ловушка. Договорились? – его пристальный взгляд наполнил Камилу до краев теплом, которого так не хватало в противном феврале.

– Сеньор Луис. Конечно. Сделаю все. Только вернитесь потом. За мной. Пожалуйста. Не люблю быть в стороне. Забытой, – потекли слезы, которые Ками тут же попыталась скрыть.

«Плачу. Плачу и лук не нужен. Это все февраль»

Луис встал и внезапно обнял ее.

– Ну вот, а брат твой считает, что плачешь ты исключительно от лука. Лжец, уж я до него доберусь.

Он отпустил смущенную девушку и, нахмурившись, поглядел в сторону выхода.

– Проберись в кабинет. Подслушивай, подсматривай, войди к ней в доверие, и, может, мы сумеем узнать о замыслах Айи раньше, чем случится беда. У тебя все получится.

– Сделаю все. Обещаю. Смогу, – проговорила Ками уже вслед уходящему мужчине, ради которого искупалась бы в пламени и буре.

Главная экономка была далеко не главным звеном в компании прочей обслуги. Работники молча выполняли распоряжения с усмешкой или каменными лицами. Стремились поскорее сбиться в кучу и обсудить новую пакость у нее за спиной. Здесь Камилу никто и никогда бы не принял в стаю. Но людей так часто развлекает злоба и желчь. Лицемеры. Кто-то больше, кто-то это умело скрывает, но мужчины и женщины, работавшие в особняке, по большей части выставляли свою злобу напоказ. Камила не раз слышала оскорбительные высказывания в свой адрес, но делала вид, что глуха. За что они так с ней? Особое отношение самого Гальярдо, высокая для столь юной и странной девчонки должность и ее своеобразное поведение порождали слухи. Банальные желания занять чужое место и зависть ставились превыше всего. Все эти горничные, кухарка, водитель, садовник, охрана и другие приходящие служащие даже не догадывались, что Камила Лучница незримой тенью всегда позади и никогда не остается в неведении. Компрометируя себя, они и не догадывались, что оказывают «маленькой дряни» услугу, обсуждая те или иные сведения, касаемые жизни в особняке. Это могло быть что угодно: от личного графика Айелет, до желания одной из девушек проникнуть в комнату Ками и покопаться в ее вещах. Последний инцидент, кстати, закончился разбитым носом негодяйки, которая уволилась на другой день. Главную экономку дружно недооценивали, а ей это и было нужно.

Гораздо больше, Ками волновала сама Айелет. После отъезда Луиса она стала веселой и заблестела, как начищенное серебро. Такие резкие перемены настораживали. Уж не к беде ли все это, о которой предупреждал недавно Гальярдо? Хозяйка дома стала все чаще бывать в вечно запертом кабинете, куда-то постоянно уезжала, а иногда принимала гостей. Эти невинные чаепития, легкие ужины в компании солидно одетых мужчин и женщин, подкрепленные пустыми беседами, явно имели двойное дно. Замыслы Айелет Камиле были неведомы, и все это еще только предстояло узнать.

«За красными дверями. Проберись в кабинет. А что там? Всего лишь пыль и секреты. Ее воспоминания. Узнаю»

Массивная красная дверь кабинета на втором этаже со стороны выглядела неприступной. Ее не выбьешь ударом ноги и не откроешь без риска иным способом. О ключе можно было и не думать. Айелет, вероятно, держала его где-то при себе, и это «где-то» почему-то пугало Камилу, которая старалась не попадаться госпоже Скаат на глаза. Гораздо проще, наверное, вскрыть двери отмычкой, но на втором этаже всегда было достаточно людно. Днем снующие туда-сюда работники могли запросто застукать ковыряющуюся в замке столь ненавистную им мышку, которую были бы просто счастливы сдать с потрохами. Ночью в отсутствии персонала проникнуть было бы проще, если бы не хозяйская спальня в конце коридора и Айелет, которая ложилась под утро, а быть пойманной самой Скаат Камила расценивала как казнь.

Потекли очередные бессонные ночи. Потоки мыслей в голове снова и снова уносили Ками в сторону двери на втором этаже. Ломая голову над тем, как проникнуть в логово пантеры, девушка обнаружила, что до ужаса боится разочаровать сеньора Луиса, который ждет и надеется на результат. Однако, так ничего и не придумав, спустя пару дней решилась, наконец, на самый отчаянный поступок – добыть ключ. Добыть не всегда означает взломать. Ведь можно найти предлог. Попытаться заговорить, незаметно изучить обстановку.

Спальня Айелет воображалась Ками как поле битвы, изрытое траншеями и воронками от снарядов. Там была черная дыра, в которой люди могли застрять на протяжении всей бесконечности. А еще там жила смерть. Если миссия будет провалена, Камиле предстоит умереть от стыда, но остаться живой. И снова стать для всех пустотой без цели и уважения людей, которых она потеряет. Без Луиса Гальярдо, которому многим была обязана, и без брата, которому больше не сможет помогать. Поэтому, когда наступил март, ничем не отличавшийся от сгинувшего февраля, Камила дождалась вечера, готовая к осуществлению своего плана. Решимость била через край. Ками даже не обратила внимание на окно своей спальни, где уже давно созрела новая луковица.

Из спальни Айелет доносились странные звуки. Сначала могло показаться, что плачет ребенок, а через мгновение плач превращался в звериный вой и скулеж. Камилу, стоящую за дверью, передернуло от страха, будто бы она ждала прихода чудовища в лабиринте самого Минотавра, но отступать было уже нельзя. Каким бы страшным ни был исход этого дела, конец должен был наступить так или иначе. Но эти звуки, да чего уж там, эти стоны словно говорили о том, что дальше будет только хуже, ведь там впереди бесновалась и горела заживо ведьма, тоскующая по истязаниям.

По ночам в доме не оставалось никого кроме самой Айелет и Камилы, и только на въезде перед домом всегда дежурил кто-то из охраны. Бежать и звать на помощь было долго, и, когда Ками накрыла тишина, а существо за дверью утихомирилось, девушка робко постучала. Секунды. Минуты. Часы. Дни и годы. Лучница мечтала лишь о том, чтобы эта дверь никогда не отворилась.

– Это был телевизор. Страшный фильм. Уснула и не слышит, – решила Ками.

Она сделала шаг назад. Мгновение спустя еще один, а затем еще. На четвертом шаге дверь спальни, наконец, распахнулась. Айелет Скаат – ведьма из страшных сказок, чудовище, рожденное ночными кошмарами Камилы и женщина с острой, как бритва красотой, стояла на пороге, пристально вглядываясь в полумрак коридора. Черные волосы до плеч были взъерошены и спутаны, под правым глазом потекла тушь, но черный карандаш по-прежнему подчеркивал контур вселенной на лице хозяйки пыльного дворца. Полностью обнаженное тело с лунной кожей и широкой грудью, немного полноватой, но притягивающей взгляд, блестело в свете ночника из спальни. Камила потеряла дар речи, разглядывая совершенно бесстыжую красавицу, существующую словно в другом мире с иными законами поведения.

– Надо же. Неожиданная ночная гостья. Что тебе нужно? – звонким голосом спросила Айелет, поглаживая себя кончиком пальца по плечу.

– С-с… слышала звуки. Хотела помочь. Не знала, что делать, – прошептала Ками и попятилась.

– Ну-ну, не надо так боятся, ты ведь Камила, верно? Я не кусаюсь. Подойди и расскажи мне толком, зачем пришла. Ни за что не поверю, что только ради моих ночных забав, – теперь эта женщина ухмыльнулась, вскинув бровь.

Ухмылка получилась теплой и уютной, а глаза пронизывали насквозь. Ками вновь испытала животный ужас и поскорей отвела взгляд, но чувствовала, как он манит и завлекает ее.

– Сеньора Айелет. Луис Гальярдо…, – начала было Ками.

– Зачем ты говоришь со мной об этом человеке? – резко воскликнула Айелет, прислонившись к дверному косяку.

– Он… сеньор Луис. Платил и перестал. Говорил теперь вы… но очень стыдно было спросить раньше, – выпалила смущенная девушка продуманную ранее историю о гнусном работодателе, который решил скинуть с себя все обязательства.

– Что ж, деньги закончились? Несчастный старикан. Ты не волнуйся. Молодец, что сказала. Не стоило тянуть. В этом доме я решаю, кому платить дальше, а кого уволить. Негодяй, он, конечно, понабрал воров и ублюдков. Приди сюда любой другой из той нанятой им свары, я бы тут же выставила вон. А ты мне нравишься. Такой и должна быть идеальная прислуга – невидимая. Практически бесшумная. Милая, – Айелет подмигнула девушке и, поманив ее пальцем, вошла в спальню, а Ками ничего не оставалось, как последовать за ней.

План по проникновению в логово демоницы пока работал, хоть и обернулся совершенно неожиданной картиной.

Комната, в которую вошла Камила была очередным оазисом в темной чаще. Роскошная мебель с резными узорами и преобладание бежевых тонов создавали необычайную атмосферу тепла и какой-то необъяснимой древности. Несколько зажжённых ночников разбавляли здешний полумрак теплым светом, который играл на шелковых шторах. Окна были плотно задернуты, а в воздухе витал аромат чего-то сладкого и потустороннего. В отличие от других комнат в доме – эта по праву могла называться самой уютной.

Айелет присела на край огромной кровати и, закинув ногу на ногу, жестом пригласила Ками сесть рядом.

– Ты не смущайся, смотри аж дрожишь, бедняжка, – Айелет отодвинулась подальше, позволив девушке сесть рядом.

Камила присела на краешек, готовая в любой миг сорваться с места и уносить ноги. Нагота Айелет отвлекала от поставленной задачи и мешала сосредоточиться.

– А ты не очень-то и разговорчивая, да? Слышала тут я недавно, как о тебе другие работники отзываются. Очень нелестно, мягко говоря. И знаешь, я подумываю уволить их всех к чертям собачьим. Ты прекрасно справишься и одна, так ведь? Или наберем новых подхалимов, – казалось, что Айелет изучает Камилу, пытается разгадать ее, а может и подозревает уже.

С чего бы иначе ей вдруг пришло в голову болтать у себя в комнате с какой-то девчонкой из обслуги, которую раньше даже вплотную не замечала?

– Просто люди злые, – тихо ответила Камила, потихоньку осматривая комнату и запоминая детали.

– Люди и зло – это одно и то же. Ты где-нибудь видела добрых? – усмехнулась ведьма, такая пугающая, но притягательная.

– Видела.

– В книжке прочла? – снова смех, вызывающий дрожь.

– Мой брат. Хайме. Добрый и не как все. Но не только… он, – Камила вдруг почувствовала, что не испытывает больше скованности и смущения.

Внезапно ей захотелось доказать этой дерзкой женщине, что она не боится ее и готова принять вызов.

– Хайме. Красивый, наверное, парень, хотя какое мне до него дело. Это я так спросила, надо же нам о чем-то говорить, – Айелет откинулась на кровати и легла на бок, зарывшись рукой в свои волосы, – Я ведь знаю, кому ты служишь. Он думал, что я под контролем, правда? Рассчитывал, что не узнаю. Такая маленькая странная девочка. Смешные заколки, глазки в пол. Что-то серьёзное случилось, раз ты решилась вплотную подобраться к своему объекту, – на последнем слове Скаат закатила глаза.

– Сеньор Луис. Один из добрых. Был. Но нет. Бросил меня. Бросил одну, – Камила обернулась к двери и заметила в углу на столике светлую сумочку.

– Ключи. Возможно, только там и стоит искать. Сумочка! – промелькнуло в голове у храброй мошенницы.

– Этот «добрый» мужчина разрушил сотни людских жизней, разорял, властвовал, грабил и использовал. Наивная… хотя может это я идиотка. Тебя уж точно недооценивать нельзя. Ведь он лично тебя выбрал. Значит, ты не так проста, – сказав это, Айелет схватила Ками за локоть и притянула к себе.

Они лежали на кровати как зеркальные отражения друг друга. И хотя одной из них страшно хотелось разгадать другую, ситуация была настолько неожиданной, что самая неискушенная из этих женщин ощущала свое явное поражение, ведь Айелет гипнотизировала ее, смотрела, как удав на кролика перед броском. Очаровательная, опасная и не менее странная, чем сама Камила Лучница. Странная по-своему, с особым подходом к жизни, обществу и собственной репутации.

– Хочешь правду? Сейчас я понимаю, что ты единственный экземпляр доброты за последние годы. Вижу это в твоих невинных глазках. Луис тебя обманывал и бросил. А я не сделаю этого. Я решила предложить тебе стать для меня той, кем ты была ему. Да-да, вот так вот просто решила, ведь в этом доме у меня не осталось никого, кто мог бы защитить. Им всем сейчас нужны мои деньги, мое имя и даже тело, но тебе почему-то хочется доверять. Что скажешь, Ками? Будешь моей защитницей? – голос, как из другого мира, слова, словно реки тепла, а глаза – обсидианы во тьме.

Какой вывод сделала девочка, лежащая на кровати с обнаженной искусительницей, глядя в глаза которой хотелось пойти на все? На краю подсознания она все еще была человеком Гальярдо, но теперь и она чуточку понимала его страсть, интерес и мотивы. Айелет была хитрее, искуснее во лжи, но это не мешало Ками чувствовать к ней огромную симпатию.

– Зачем вам это? – прошептала она.

– В осуществлении плана мести. Кто-то разрушил мою семью. Надо всем этим стоит какая-то тайна. Мне нужна помощь, опора и друг. Луис таким не стал бы, а одной мне не справиться. Расскажи мне все. Зачем тебя сюда подослал Гальярдо? – Айелет изменилась в лице, помрачнела и мгновенно растеряла всю красоту.

Камила словно очнулась. Еще секунду назад она была готова сделать все, лишь бы эта женщина была счастлива, и волшебный момент, возникший в нежной беседе, наполнился оттенками боли и страха. Айелет Скаат явно боялась одиночества, а может и того, что ждало ее впереди. Скелеты в шкафу ее семьи приводили в ужас эту мятежную королеву в опустевшем замке. Но бросить все и просто жить дальше она не смогла бы никогда. Не в ее духе.

– Не понимаю. Простите меня. Сеньор Луис всего лишь дал работу. Ничего больше не связывает. С ним. И с вами. Конечно, помогу. Чем смогу. Не бойтесь. Буду рядом. Пока позволите, – Камила хотела было встать, но Айелет прижала ее к себе и крепко поцеловала.

Ками зажмурилась, ожидая ощутить ожог на губах, но этого не произошло. Ей обожгло щеку.

– Играй в свою игру. Не нужно предавать Луиса, и, конечно, ты вправе любить его. Просто знай, что я буду рассчитывать на твою помощь, – сказав это, демоница с минуту глядела на изумленную Камилу, а затем перевернулась на кровати к ней спиной и едва слышно всхлипнула.

– Топай отсюда. Можешь забыть этот разговор. Я сегодня особенно не в себе. С утра ошибаюсь в людях.

Камила не шелохнулась, парализованная своими сомнениями. Ей очень хотелось утешить Айелет, но с другой стороны добыть ключ от кабинета было сейчас не менее важной задачей. Она пролежала так еще минут пять, ожидая, что хозяйка спальни прогонит разочаровавшую ее главную экономку, но в воцарившейся тишине и ровном дыхании сеньоры Скаат, которая похоже уснула, ее и саму потянуло в сон.

Проснулась Ками резко. Дернулась и подскочила. И мягкий плед, которым она была укрыта, слетел на пол. Айелет в спальне уже не было, хотя из-за двери ванны был слышен шум воды. Камила бросилась к лежащей на столике сумочке из светлой кожи и через три минуты поняла, что нужного ключа в ней нет. На обыск спальни могло не хватить времени, поэтому девушка вышла в коридор, не забыв плотно прикрыть дверь. Столько приключений за один вечер и все напрасно. Оставалось лишь одно. Вскрыть замок отмычкой и надеяться, что хозяйке не вздумается прогуляться по дому.

Красная дверь кабинета была оборудована не самым сложным замком, однако довольно старым и неподатливым. Ками была уверена, что будь сейчас здесь сеньор Луис, он вскрыл бы его, не моргнув глазом. Ей же пришлось провозиться почти десять минут, вздрагивая от каждого шороха и останавливаясь при малейшем громком звуке отмычки в замке.

Здесь было довольно темно, хотя ночные лампы горели тут и там, но Камила боялась любого источника света, практически не дышала, сосредоточившись на замке. И, когда позади раздался шум открывающейся двери, врата кабинета пали. Молниеносным рывком она протиснулась в полуотворившуюся дверь и закрыла ее за собой. Раздались шаги, Айелет явно шла в эту сторону. В панике, охваченная слепым страхом, Ками нырнула под огромный и тяжелый письменный стол. Она затаилась там, как мышка в ожидании кошачьей охоты. Не успела ничего, не справилась с простым заданием и поплатится за это. Сейчас все должно закончиться, ведь вне всяких сомнений, хозяйка этого страшного стола запустит в нее свои коготки.

Девушка с душой ребенка закрыла глаза и превратилась в воздух, став здешним призраком и тенью среди теней. В мозгу вспыхнули десятки вариантов исхода. От банального побега до фальшивой мольбы, от клятв в верности до признания собственного преступления. И выбирать Камиле Лучнице предстояло уже совсем скоро. С каждым новым шагом Айелет снаружи Камила все больше убеждалась, что людям, окруженным такими старыми и дорогими стенами, есть что скрывать, а она, бабочка, залетевшая в чужую паутину, поплатится за собственную наглость и глупость.

«Не боюсь. Не боюсь. Не боюсь. Только жаль»

Глава VIII

«И все-таки я была счастлива. Счастлива в борьбе с последствиями собственных ошибок, будучи вовлеченной в круговорот событий, предначертанных не мне. Невольно окружив себя нужными, искренними людьми очень скоро я доказала, что не достойна была их любви и уважения. Ну кто бы мог подумать? Я и добро? Я и искренность – это так смешно, но и очень больно тоже. Не стану вновь заводить душещипательных рассказов о разрушенной жизни маленькой девочки, превратившейся в озлобленную, эгоцентричную стерву, которая возомнила себя ангелом мести. Но ты это понял с первых минут нашего знакомства. Я никогда раньше не встречала людей похожих на тебя. К слову, весь мир теперь вращается не только вокруг меня одной. В нем появились чувства и ответственность за тех, без кого я превратилась бы в белое дерево с гнилыми корнями.

Хочешь знать всю правду? Конечно. И наверняка полагаешь, что я опасна и что со мной не следует иметь никаких дел. Тогда ты осторожен и нравишься мне еще больше. На твоем месте, я бы не стала читать дальше, а просто выкинула из головы весь этот бред. Но ты, наверняка, любопытен, как многие люди твоего круга, и я нагло воспользуюсь этим. О, и будет слишком много «я». Ты уж прости. Просто хочу превратить письмо в исповедь, где в последний раз посмею быть главным действующим лицом этой драмы. Это откровение позволит тебе, мой спаситель, понять меня до конца, принять или отвергнуть, спасти снова или дать умереть окончательно»

Почему в жизни так много сюжетов с плохим концом? Почему легче проиграть, чем одержать победу? Почему людям проще причинить боль, чем облегчить страдания? Наверное, потому, что мы, люди, вовсе не пародии библейского образа великодушия и доброты. Мы не канон их священных писаний, и пора бы уже богу в очередной раз залить нас всеми морями мира и задуматься о том, где он просчитался, создавая нас. Но вдруг уже поздно? И в этом больше нет нужды? Не теперь, когда мы научным путем доказываем свое превосходство над каждым измерением, утверждая, что религия не более чем «сказка на ночь», и влачим существование в поисках вселенского смысла, прекрасно понимая, что никакого смысла нет. Элой думал иначе и, кажется, мир вторил ему.

Кальво теперь никогда не оставался один. Этой привилегии его лишила новая жизнь, полная десятков незнакомых, но, безусловно, важных (по их мнению) лиц. Им нравилось демонстрировать свою заботу, проявлять заинтересованность в его делах, следовать по пятам или просто глазеть в немом восхищении. Люди видели в нем героя, а может даже мессию, который разделил с ними частицы своей магии и заставил задуматься о собственной душе.

Поначалу это состояние пьянило и побуждало работать в усиленном темпе. Элой сутками не отходил от холста, создавая очередной живой образ. Художник тонул в чужом нарисованном взгляде, влажном от свежей краски, и пил. Выпивал без остатка людскую суть, подобно елею, не помня себя.