Текст книги "Три закона Дамиано"

Михаил Ротарь
Три закона Дамиано

Если прогневится на тебя начальник – не покидай своего места,

Ибо уступчивость прекращает большие грехи.

Экклезиаст, Гл.10, Стих 6–7.

Глава 1. Неаполитанская мелодия

Маленький арахноид медленно, шаг за шагом, спускается к мухе, запутавшейся в его паутине.

Под звуки свадебного марша Мендельсона он торжественно преподносит ей букет, нежно ласкает свою красавицу – и с аппетитом её съедает!

На следующий день он бегает уже за хозяйским попугайчиком, а очень скоро – и за маленькой домашней собачкой. Мало-помалу, этот паучок вырастает до паука неимоверных размеров, и в конце фильма тащит в свою сеть и самого хозяина.

Какие славные «ужастики» крутят нам по пятницам!

А вот мой паучок Кузя, когда у него заканчивается лицензия на отлов мух, гоняется только за домашними тараканчиками, а на меня посматривает вполне дружелюбно.

Сегодня утром я воочию увидал, как два его отпрыска гоняли по стенкам туалета небольшую «кукарачу».

Тот метался из стороны в сторону, а малыши нападали на него то слева, то справа, и то вместе, то по очереди. Загнанный «торо» был в более выгодной весовой категории, но его противники были ловчее, и, судя по всему, хорошо обученными. Они умело пользовались своей паутиной, словно какие-то «ретиарии»[1]1
  Ретиарии – разновидность гладиаторов, вооружение которых состояло из рыбацкой сети и короткого меча.


[Закрыть] на арене амфитеатра, и, то наступая, то изображая бегство, целенаправленно изматывали маленького «бычка».

Исход всей этой драчки был пока неясен, но вдруг откуда-то сверху появился сам Кузя, который цепко схватил бедного мальчонку «за шкварник».

Большой палец вниз: обычно так «благородный плебс» Великого Рима решал судьбу поверженных гладиаторов!

* * *

Как избавиться от всех этих «милых квартирантов»?

У самого входа, на первом этаже, периодически вывешивалось объявление: «Администрация кооператива просит всех жильцов сдать по 5 евро на День Таракана».

Я законопослушно выделял такую сумму из своего скромного бюджета, но «штатные» экзекуторы приходили только днём, когда я был на работе, а когда я сидел дома – не работали они.

В прошлом году в доме напротив тоже как-то вывесили подобную «объяву»:

«Завтра с 9-00 до 12–00 в вашем подъезде будет проводиться плановая дезинсекция. Если никого не будет дома, просим поставить возле своих дверей пустые баночки для препарата».

Многие простаки так и сделали.

Именно их тем утром и обокрали: «домушники» могли уже не волноваться, что кто-нибудь из случайно оставшихся дома жильцов им помешает.

Кое у кого на дверях были прикреплены таблички: «Находится под охраной агентства «Прямоугольное Кольцо». Лицензия номер…. Телефон…».

Это им не помогло: их тоже обчистили!

* * *

Ранним субботним утром к подъезду подъехал серый микроавтобус, из которого вылезли три «инопланетянина» в потёртых комбинезонах со следами явно земной грязи.

Выйдя из лифта, они бодро переступили порог квартиры и довольно грубо отпихнули меня с дороги.

«Пришельцы» с трудом протиснули свои тяжёлые баллоны, каждый из которых был литров по двадцать, поставили их все на паркет, и стали подсоединять к ним шланги.

Гремя своими ключами и отвёртками, они переговаривались между собой какими-то загадочными жестами, но скоро я стал понимать их язык: «Не этот ключ! Сам дурак! Да пошёл ты в задницу!»

«Инопланетяне» сделали «пробный пшик», и я теперь понял, что означает это слово: «Освенцим».

Они стали брызгать какой-то противной жидкостью повсюду: и по углам комнат, и по их стенам, и по потолку.

Едва их «старшой» на минуту отвлёкся от надзора за двумя «молодыми», решив провести «рекогносцировку на местности», те решили проявить своё усердие.

Но почему-то для этого они выбрали именно зеркала в прихожей, и стали размазывать всю грязь по их поверхностям.

Увидев, что они творят, он постучал пальцем по своему шлему, выразительно покрутил пальцем у виска, и те немедленно приступили к другим объектам.

На кухне эти два «экстерминатора» одним дуновением насоса смахнули все мои чашки и тарелки со стола прямо на пол, где те благополучно разбились.

Не обделили вниманием они и холодильник, где была припасена вся моя еда на неделю вперёд. Подобная же судьба была уготовлена и всем бритвенным принадлежностям, зубной пасте и щётке, и с этого момента торжество санитарии было не за горами!

«Старшой» прогудел из-под скафандра:

– Окрыыытееээ былкооо!

– Что?

– Окрыыытееээ былкооо!

– Что-что?

Он резко открыл забрало, злобно прошипев:

– Открывайте балкон!

«Двое из ларца» ринулись в открытые двери, но застряли в проёме, зацепившись друг за друга своим снаряжением, не переставая при этом изрыгать потоки ядовитой смеси.

Я догадался: им платят не за величину обработанных площадей, а за количество израсходованного ингредиента.

Значит, это затянется надолго!

Но минуты через три они всё-таки расцепились.

«Старшой» раскрыл сумку, достал из неё электронный планшет, и присел на уже мокрый диван, помечая крестиками все обработанные плацдармы.

В этот момент он напоминал мне Наполеона, обозревающего после очередной победной битвы с вершины высокого холма горы окровавленных тел противника.

Наконец, эта операция закончилась, и «предводитель» опять откинул забрало.

Получив «за труды свои тяжкие» половину моей месячной зарплаты, он торжественно изрёк:

– А теперь можете жить счастливо! Закройте двери и окна, погуляйте некоторое время, а потом хорошенько проветрите квартиру. Трупики сметайте интенсивнее, можно даже пылесосом! Но через месяц всю процедуру следует повторить!

– А что мне делать с моим котом?

– А про кота вы ничего не говорили в заказе! На всякий случай, помолитесь за его душу. Кстати, в городе есть кладбище домашних животных. Я там постоянный клиент, могу и одолжить карточку скидок!

И весь этот «космический десант», разделив между свой честно заработанный гонорар, направился прямо на этом автобусе в сторону ближайшей пивной.

На обоях появились разводы, а пятна на потолке успели приобрести жёлтоватый оттенок.

Жрать осталось совершенно нечего, костюм и куртку можно смело выбрасывать, и мне опять придётся делать ремонт!

* * *

Симбиоз человека с насекомыми, при всём желании, ну никак не складывается!

Прошлым летом нас совсем достали комары: они долетали аж до седьмого этажа!

Двое приятелей как раз решили в это время порыбачить.

Они не позабыли об этих надоедливых тварях, и перед поездкой на любимую речку купили на базаре не только свежего мотыля, но и новый японский репеллент, к которому была приложена инструкция на ломаном английском.

Парнишки и его не знали, но это же не «есть проблема»: даже пьяному ёжику известно, как этим препаратом пользоваться, это же вам не «бамбуковый набор для харакири»!

Их немного смутило его название: «суки», и сначала они предположили, что им надо энергично махать и бить комаров, громко выкрикивая его название.

Но продавец достал из-под своего прилавка японско-русский словарик, где на соответствующей странице красным фломастером было жирно подчёркнуто, что на русский это переводится так: «любимый».

Оснований не доверять этому разговорнику они не нашли, и приобрели патентованный «волшебный эликсир» уже без дальнейших препирательств.

Наловив рыбы, ребятки намазались этой мазью, достали закуску, стаканы и свой любимый пузырёк размера «ноль семь».

В такие моменты душа так и просит достать гитару, сплясать голышом у костра и спеть что-нибудь в высшей степени неприличное!

Но танцевать в эту ночь им пришлось совсем под другой аккомпанемент.

Казалось, в их палатку слетелись комары не только со всего леса, но и со всех близлежащих континентов: они забивались и в нос, и в уши, и кусали прямо через одежду!

Тела этих бедолаг сначала превратились в два дуршлага, а затем – в две шкуры леопардов. Искусанные вдоль и поперёк, они бросились домой, оставив на берегу и весь улов, и даже палатку, но они не забыли взять с собой упаковку этого «чудодейственного» средства.

Ранним утром они подняли меня с постели, требуя немедленно перевести эту инструкцию. Сразу после этого они намеревались четвертовать того продавца, а его киоск вместе со всем товаром – сжечь дотла!

Я медленно прочитал им всё, что там написали потомки гордых самураев:

«Основой препарата является экстракт полового гормона самцов комаров, который привлекает самок. Намажьте этой мазью камень или кусок дерева, положите его в ста футах от места своего отдыха – и комары вас не потревожат! Желаем приятного отдыха!»[2]2
  У комаров кровью питаются только самки, самцы её не пьют.


[Закрыть]

Волдыри у них сошли через неделю.

* * *

Если я не попил с утра кофе – весь день хожу, как «сомнамбула»!

Вслед за мной с постели спрыгнуло лохматое чудовище с лысым хвостом.

Оно было неравнодушно к этому запаху, постоянно вылизывая всю гущу из чашек: вероятно, там есть какие-то витамины, которых ему не хватает.

Это чудо природы зовётся Арамисом, хотя ничем не оправдывает имени того славного мушкетёра: оно не ест мяса, не ворует колбасы, очень редко поедает рыбу, а питается исключительно сухим кормом и своими консервами.

Это – дитя современного мира, которое нельзя назвать даже «ребёнком асфальта»: ни одна из его четырёх лап никогда не касалась тротуара, лишь только бетона лестничной площадки, и никогда далее лифта!

Но в нём всё-таки просыпался хищник, если я забывал купить ему «Вискас».

Из мягкотелого увальня это нежное создание превращалось в саблезубого тигра, который кусал меня за пятки, а если я всё-таки пытался уснуть, не покормив его, кусал меня и за нос, и его пыл могла охладить только струйка воды, выпущенная из какой-нибудь прыскалки.

Он развалился на полу – и замурлыкал!

Попав когда-то ко мне в качестве подарка, тогдашний маленький тёплый кусочек шерсти незаметно превратился в семь килограммов живого наглого веса.

Кот – это единственное животное, которому разрешается находиться в церкви.

Кот – это единственное животное, которому разрешено входить в мечеть.

Существует поверие: нарушил сон кота – загубил свою карму, и быть тебе в следующей жизни или морской свинкой, или просто свиньёй!

Но сами коты думают иначе: для них пробежаться по спине или голове спящего хозяина – неописуемо увлекательный вид спорта, а если тот, проснувшись, ещё устраивает гонки и кидается тапочками – значит, день не прошёл напрасно!

Арамис блевал ещё пару дней, но всё-таки выжил после той «страстной субботы».

С тех пор он ненавидел и кусал всех, кто появлялся у меня дома в белой майке, рубашке или брюках.

Мне тоже пришлось избавиться от этого цвета в своём гардеробе.

– Остаёшься за старшего! – приказал я ему, одеваясь. – А на все звонки в дверь будешь отвечать: «хозяин пошёл в библиотеку!».

Но я пошёл не в этот священный храм культуры.

Неподалёку есть место более достойное: круглосуточный бар!

Мне, одинокому холостяку в возрасте Христа, имеющему собственную «двушку» в многоэтажке, только такое заведение по карману.

Хорошее пиво там есть всегда, и совсем недорогое. Закуски – только пролетарские: сосиски, котлеты, бифштексы. Омаров не подают, но столы и тарелки всегда чистые.

Стоит это заведение на перекрёстке, где главная дорога делает очень крутой поворот налево.

Три его стенки из четырёх сделаны из сплошного стекла, поэтому «аборигены» величают такое строение «стекляшкой» или «аквариумом».

Рядом есть навес, где в тёплое время года можно курить.

На автобусной остановке, в десяти шагах отсюда, постоянно развешивают различные объявления: «пропала или найдена собака, ключи или документы».

На прошлой неделе было такое: «Пропал кот сибирский, в районе кебабной. Нашедшего просим вернуть за вознаграждение!»

Сегодня висело другое: «Найдена вставная челюсть. Потерявшего просят позвонить по телефону….».

* * *

Город «низко летающих ангелов».

Столица бывшей цветущей союзной республики, а теперь – нищего, зато очень гордого государства, руководители которого обожают давать советы своим новым содержателям о том, как побольнее укусить содержателя предыдущего.

Малоэффективных пришлых руководителей сменили ещё менее эффективные, зато уже свои, коренные кадры.

Каждый новый лидер сразу же после пышной инаугурации яростно клеймил позором всех своих предшественников, справедливо обвиняя тех в коррупции и некомпетентности. А через год он делал всё то же самое, только ещё хуже, и продавался всё тем же, только уже подороже.

Цены на пиво и крепкое спиртное то увеличивали, то снижали, а водку разрешали продавать то круглосуточно, то всего по нескольку часов в день.

В текущий момент истории спиртное продавали с 8 утра до 10 вечера, хотя сохранились и некоторые учреждения с лицензией работать в режиме «non-stop».

«Аквариум» – одно из таких.

На автомобильной площадке посетителей сиротливо ожидала гостиница «Астория».

Кто-то однажды приехал сюда на задрипанном «Опеле Астра».

Вероятно, её хозяин тогда перебрал, и уехал домой на такси.

И совершенно правильно: зачем зря искушать судьбу, рисковать своей судьбой, и «за просто так» спонсировать ненавистных ментов?

Но или что-то потом с ним случилось, или он просто спьяну забыл, где её оставил.

Так или иначе, эта машина стояла на этой площадке уже месяц.

Вскоре её приметили, на её капоте несколько раз выпивали «на посошок», а через неделю её двери запросто открыли, при помощи обыкновенного перочинного ножа.

Сначала там отоспался один забулдыга, затем второй, потом и третий.

А потом обнаружилось, что там, внутри, можно не только переночевать, но и распивать водку из горла, курить, и даже заниматься сексом.

Этот «отель» быстро стал популярным у некоторой части завсегдатаев «Аквариума», и они ласково нарекли его «Асторией».

* * *

Тёплый апрельский вечер, пятница.

Снег уже стаял, обнажив кучи мусора с пустыми бутылками и собачим помётом. Старшеклассницы только недавно сменили свои строгие «макси» на более приятные мужскому взору «мини», но туфли на каблучках и сапожки пока преобладали над босоножками.

Свободным было одно единственное место, у окошка, и довольно неплохое: там можно сидеть с бокалом пива, и тупо глазеть из-за стекла на улицу, словно ты смотришь телевизор.

Напротив расположился мужик лет пятидесяти.

Я понял, что это тоже русский: жареная картошка с селёдкой, кулёк сушёной рыбы с этикеткой: «мелочь третьей группы, вяленая», и бутылка водки.

Спросив его разрешения, я присоединился к нему, и мы понемногу разговорились.

Бывший моряк, теперь он гонял машины в Россию и Казахстан, ремонтировал их там, продавал – и по новой!

На столе лежала его газета.

На третьей странице я наткнулся на довольно большую статью, которая клеймила позором какого-то их местного чиновника. Из-за его безалаберности целый квартал уже четвёртую неделю сидит без горячей воды!

Но, перевернув несколько листов, я нашёл и другую заметку, и всё о том же должностном лице.

Совсем другим тоном там писалось уже об «отзывчивом, чутком и грамотном руководителе», который моментально реагирует на все просьбы населения. А тот очень увлечённо рассказывал корреспонденту о своих зелёных попугайчиках, по поведению которых он своевременно обнаруживал все экологические нарушения в атмосфере родного города.

Обе статьи были явно заказными, и они должны были появиться и в разных разделах, и в разное время, но по каким-то непонятным причинам, техническим или наркологическим, попали в один и тот же выпуск.

Обе они были написаны вполне профессионально, с подобающим этим случаям пафосом.

А автором обеих этих статей был один и тот же журналист, который почему-то забыл подписаться хотя бы под одним из двух своим текстов дежурным псевдонимом.

Реклама в газете была тоже замечательной: какая-то фармацевтическая фирма рекомендовала при всех недомоганиях пользоваться средством «Неграм», предупреждая о всех побочных эффектах: тошнота, зуд, боль, крапивница, иногда смертельные случаи, слабоумие и индурация.

Они же предлагали и пилюли против изжоги: «Durak ®, торговая марка запатентована».

И это тоже интересно: «Славянский творческий союз «Израиль», а двумя строчками ниже: «Юридический центр «На Родину!» Разводы за два часа, бракосочетание за час. Обрезание. Дешевле, чем в синагоге!»

Я поинтересовался:

– А много в вашем городе осталось синагог?

– Теперь ни одной, а раньше были, целых две!

– А самих евреев?

– Уже немного. Все эти Кацманы и Вассерманы или давно уехали, или стали теперь Ивановыми и Смирновыми. Но и те, что остались после развала Союза, тоже прослышали, что в Израиле не так уж и плохо, да и водка там недорогая. А взрывать у нас стали даже чаще, чем у них. И все они опять стали Шмеерсонами и Рабиновичами, и снова стали паковать чемоданы, а на еврейских вдовушек и их старых дев в очередной раз повысился спрос.

Морячок громко выдохнул, и хряпнул стаканчик:

– Бывал я в Хайфе, наш кораблик частенько туда захаживал! Красивый город, и наших «бывших» там навалом. Как раз, после Хайфы, когда мы в Клайпеду вернулись, дружка моего Вадима прямо у трапа и арестовали!

– А за что? Как обычно, за контрабанду валюты?

– За валюту тогда уже не сажали. «За убийство по неосторожности и нанесение тяжких телесных повреждений». Правда, отсидел он недолго.

– Убил кого-то в Израиле? Или уже дома?

– Да нет! Мы-то все уже были «женатиками». Дома всегда кто-то из семьи оставался, квартиры не пустовали. А Вадим был тогда холостой. Пришёл как-то из рейса: в кармане куча денег, а квартира была без охраны. И квартирантов он не хотел селить категорически. Смотрит – а хата уже пустая: все вещи куда-то вынесли! Он всё закупил по новой, обставил опять квартиру – и в очередной рейс! Возвращается: и снова его обчистили! Ему это надоело, и взял он со списанного судна корабельный «ревун». Сирена есть такая, чтобы в тумане сигнал другим подавать. Громкость у такой – всего-то сто пять децибел!

– Если я правильно помню, болевой порог – сто двадцать.

– Правильно помнишь, до рёва истребителя с пяти метров чуть-чуть не дотягивает. И сделал он так, чтобы сирена срабатывала через пять минут после того, как откроют двери. Настроил эту систему – и опять в море! Возвращается – а менты его уже на пирсе ждут, с «браслетами». Короче, пока был он в рейсе, опять «домушники» к нему заскочили. И через пять минут «ревун» заработал на славу: в доме напротив все стёкла повылетали! Один из воров на месте концы отдал от испуга. Другого потом на лестничной клетке подобрали: барабанные перепонки у него лопнули, кровь из ушей ручьём текла. Ну, а третьего – сначала в психушку, а оттуда – уже в «кутузку»!

Он закусил своей «мелочью третьей группы», и продолжил:

– Ну, я говорил уже: отсидел недолго, а недавно женился. Теперь Вадим Алексеевич – капитан рыболовного траулера. Пару лет назад сомалийцы их в заложники взяли, но не стал он их тем своим ревуном глушить. Думаю: напрасно! Выкупили потом их экипаж, по дипломатическим каналам.

У него закончилась первая бутылка, и он взял себе вторую.

Я поинтересовался:

– А не боитесь переборщить?

– Не дрейфь, пацан, всё под контролем!

Он уселся на своё место, и продолжил:

– Как-то было в Марселе. Я в увольнении, а «русскими тройками» мы уже не ходили. Зашёл в их кабак, а там все эти французики свой коньяк мелкими напёрстками глотают. Взял бутылочку их «конины», хряпнул полный стакан, и рукавом занюхал. У них тут же глаза навыкат: «Руссо! Руссо! Браво, бис!» И начали они пари между собой ставить: одолею я ещё один стакан или свалюсь. А я им: «Если выпью, и не свалюсь, половина ваших ставок – моя!» Согласились, лягушатники гадские! Короче, пять стаканов я в тот вечер выдул. Смотрю потом на часики: батюшки, через час мой кораблик отчаливает! Говорю: «Всё, концерт окончен, гоните мои бабки!» Нехотя, но всё-таки отдали, и я в порт отваливаю. Шатаюсь, спотыкаюсь, но иду! Так они, эти сволочи, вышли из того кабака – и до самого трапа меня сопровождали. Новое пари себе устроили: дойду я до корабля, или нет! Дошёл, и на пирсе опять деньгу с них сорвал, а дома на них себе новый шкаф купил!

«Мелочь третьей группы» с картошкой у него закончилась, а скоро опустела и вторая бутылка.

Он поднялся:

– Ну, мне пора, завтра машину выбирать! – и нетвёрдой походкой направился к выходу.

– Удачи! – сказал я ему напоследок.

– И тебе не хворать!

* * *

За соседним столом трое работяг перемывали косточки начальству:

– У нас на днях в бабском сортире кто-то лампочку спёр. А хозяин теперь – молодой пацан, весь бизнес от престарелого папы унаследовал, а не сам заработал. Решить устроить всем нам передачу: «Следствие ведут колобки», но ни одна баба так и не раскололась! Тогда он «наехал» на мужиков: «А не заходил ли ты в женский туалет, случайно?» Так и не нашёл «этого гада». Мог бы поставить на эти «ценные» лампочки колпаки с хитрыми защёлками, или ключ от туалета у дежурного постоянно оставлять. Но нет, он принял революционное решение: приказал купить новую лампочку – и поставить её на клей!

– Но когда-нибудь она всё-таки перегорит! – удивлённо заметил один из выпивавших. – Тогда придётся ломать весь потолок! Уж будет подороже всех лампочек!

– «Не надо меня пугать страшилками! Исполнение проверю лично!»

* * *

В помещение неторопливо зашёл красивый мужчина лет тридцати пяти, удивительно напоминающий одного знаменитого актёра.

Он был довольно смугл, словно прибыл сюда прямиком из Египта.

На нём был хорошего покроя костюм и модные туфли, а трёхдневная щетина наверняка сводила с ума всех увидавших его женщин.

Но молодые красотки забегали сюда очень редко. Гораздо чаще них появлялись старые девы или домохозяйки бальзаковского возраста, чьи мужья неожиданно умотали в командировку.

Я часто посещал этот «Аквариум», но видел этого красавчика впервые.

Он взял кофе, и уверенно направился к моему столику.

Остановившись рядом, незнакомец спросил меня на чистейшем русском языке:

– Можно к вам присоединиться?

– No problem!

Некоторое время мы оба молчали, но вскоре я решил прервать затянувшуюся паузу:

– Вы явно здесь впервые. Ваш костюм предполагает заведения поприличнее!

– Я знавал многих людей, и весьма состоятельных, которые могли себе купить десяток шикарнейших ресторанов, но почему-то предпочитали им простые забегаловки. Недавно я поселился неподалёку отсюда. Захотелось подышать свежим воздухом. Шёл мимо, дай, думаю, зайду!

Он протянул мне визитку.

Красивым типографским шрифтом там было отпечатано одно слово: «Дамиано», и ничего более: ни адреса, ни телефона, ни рода его занятий!

У меня тоже была карточка, но я её зажилил: этот тип, судя по костюму стоимостью в мою годовую зарплату, стоит в нашей социальной иерархии намного выше меня, и наверняка выкинет её при первой же возможности.

– Судя по имени, вы итальянец?

– Не совсем: все мои предки греческого происхождения, хотя я родился и вырос в Неаполе.

– Понимаю: сицилийцы тоже очень не любят, когда их называют итальянцами. И ещё припоминаю, что Неаполь когда-то был целым королевством. Мне часто приходилось общаться с потомками Юлия Цезаря, и я даже пробовал изучать их язык. Но сами итальянцы весьма неохотно изучают чужую словесность, даже английскую, а вы говорите по-русски просто великолепно!

– Это совсем несложно: здесь много русских.

В нашем городе действительно немало моих соплеменников, но их диалект сильно отличается от того, что я сейчас слышал. Мой новый знакомый говорил на том языке, который преподают в литературных институтах, и на котором читают свои тексты все дикторы центральных каналов.

Эрудиции этот Дамиано оказался необычайной.

Он поведал мне много нового: и о христианизации Руси, и о тевтонских рыцарях, и о вчерашних событиях в Палестине. Излагал он иногда и довольно парадоксальные теории, но при этом ничего и никогда не утверждал категорически.

Если я «плавал» в его теме, то просто слушал. Но если «что-то» и «где-то» читал или слышал, и пытался вставить свои «пять копеек», тут же получал от него чёткие разъяснения и поправки:

– Это не совсем так: тот пожар произошёл случайно, и он был для Нерона совершенно некстати. Император как раз тогда потратил огромные средства на строительство инженерных сооружений, начатых ещё при Тиберии. Наступил «дефолт», в результате которого он резко потерял прежнюю популярность. Да, он писал стихи, и даже на смертном одре пытался сочинить себе эпитафию, но у него ничего из этого не получилось. Но Нерон не искал вдохновения в созерцании пылающего Рима, и у него есть алиби: в день возникновения пожара он находился в 50 километрах от столицы.

Вдруг Дамиано прервал своё повествование, и пристально посмотрел мне в глаза.

Кажется, он что-то там увидел, потому что сказал чуть ли не приказным тоном:

– Давайте перейдём на веранду: там тише, и курить там разрешено. Возьмите бутылочку навынос, потом не пожалеете!

Я с удовольствием принял оба его предложения.

На новом месте Дамиано продолжил излагать мне историю своей Италии.

Он так увлечённо говорил о Диоклетиане и Каракалле, Папах Римских и семейках Борджиа и Медичи, что я готов был просидеть здесь до утра. Но, дойдя до Торквато Тассо, он вдруг опять прервал свою речь, посмотрев на часы:

– Ну, мне пора, да и вам то же самое советую. Я тут приметил не совсем приятную компанию.

За соседним столом пятеро гопников всем своим внешним видом и поведением могли бы убедить самого Папу Римскому в необходимости использования презервативов.

Молодой хлыщ угощал своих «корешей» водкой, и, сплёвывая прямо на пол, громко хвастался им, что его бабушка завещала дом именно ему, а не его матери. Поэтому он полный хозяин всего семейного имущества, и если мать робко пыталась отказать ему в деньгах на очередную выпивку, он грубо брал её за шиворот: «Ты, сука, живёшь в моём доме! Захочу – и выкину тебя на улицу, скотина!»

И та покорно доставала кошелёк.

Но почему лет двадцать назад здесь не появился царь Ирод со своими всадниками?

Клянусь: за убийство подобного младенца я поставил бы на могилу этого изверга свечку!

* * *

Дамиано тихо исчез за поворотом, и я не слышал даже звука его шагов.

Допив пиво, я направился к лавочке на остановке, и присел там покурить.

Вдруг послышался душераздирающий вой мощного мотора, и чёрный BMW, мчавшийся на огромной скорости, не вписался в крутой поворот.

Перескочив на полном ходу через невысокий бордюр, он влетел прямо в стеклянную стенку «Аквариума». Она моментально рассыпалась, и эта тяжелая машина влетела туда, пропихнув своим бампером столик метра два вперёд, до самой стойки.

«Бумер» въехал именно в то место, где мы до этого сидели вместе с Дамиано, и если бы этот «неаполитанец» не предложил нам пересесть, мне бы уже «намазывали лоб зелёнкой».

Подойти поглазеть поближе, или пытаться спасти этого козла?

Нет, лучше уносить ноги!

Сейчас появится полиция, они будут задавать много вопросов, да и потом не раз вызовут в комиссариат как свидетеля.

Ситуация всем ясна до безобразия, и я услышал, что скорую уже вызвали.

Очевидцев вам и без меня хватает, а мне уже смертельно хотелось спать.

Водитель остался на месте, уронив голову на руль.

Первой приехала полиция, а сразу же за ней – и «скорая».

Санитары сначала засуетились, но дежурный врач потрогал пульс того лихача, раскрыл его веки пальцами, махнул рукой – и неторопливо закрыл квадратный чемоданчик.

Началась «протокольная церемония».

Сердце бешено колотилось, и я хлебнул водки прямо из горла.

Встречу ли я когда-нибудь своего спасителя?

И мне стало стыдно, что я не дал ему ответной визитки.

«Кстати, где же она?»

Я пошарил по всем своим карманам, но так и нашёл её.

«Наверное, обронил, когда расплачивался за пиво. А может, и потерял в туалете».