Текст книги "Хроника в фотографиях"

По установившемуся у нас с Софией Яковлевной разделению труда забота о воспитании детей и организация их учения всецело падали на плечи Софии Яковлевны. При первой своей встрече с первой своей учительницей – Дорой Егоровной Беккер, Сережа по-детски, но совершенно точно определил ей нашу систему: «Мама строгая, а папа конторский».

София Николаевна Лукина, София Яковлевна Сабашникова, Николай Аверьянович Мартынов. Никольское. 1905–1908 гт.

Когда подходило время детям учиться, София Яковлевна приглашала к ним русских преподавателей. Так, начальные уроки Сереже давала Д. Е. Беккер, Нине – 3. И. Заозерская, Тане опять Д.Е. Беккер. Мы старались возможно дольше продержать детей дома и отдавать их в гимназию лишь в старшие классы. При этом устройство домашних уроков и руководство ими лежало на Софии Яковлевне. Занимались с детьми следующие учителя и учительницы: К. И. Красноперов (русский язык и литература), Р. Э. Струве и П. О. Массалитинова (математика), А. Н. Мартынов [сын Н. Ав. Мартынова] и С. Л. Фролова (естествознание), Е. А. Ефимова (история), М. Ф. Трейман и Д. Е. Беккер (немецкий язык), О. И. Массон (французский язык), Перов (латинский), священник В. Постников (Закон Божий).

Таня, София Яковлевна, Михаил Васильевич, Нина и Сережа. Никольское. 1906–1908 гт.

Следовали программе классической гимназии, за которой еще оставалась монополия доступа в университет. Греческий язык к тому времени был исключен из числа обязательных предметов, а программа латинского значительно сокращена. Ежегодно дети сдавали «поверочные испытания» Сережа в VII гимназии, а Нина с Таней при женской гимназии Алферовой. Учились хорошо, что признавали учителя и что подтверждалось успешными испытаниями. Инспектор VII гимназии, мой бывший учитель и друг Е. Е. Якушкин, нашел Сережу при поступлении его в 1913 году в VI класс VII гимназии хорошо подготовленным. Нина в 1915 году поступила в V класс женской гимназии Потоцкой.

Нам, помнится, было даже жалко, что кончаются так хорошо наладившиеся домашние уроки детей. За годы занятий учителя детей стали для нас друзьями дома. Отношения с ними поддерживались и по окончании занятий».

С. Н. Лукина, С. Я. Сабашникова (нижнее фото) с детьми в Никольском.

За делом и между делом в Никольском.

Никольское. 1907–1908 гг.

Никольское. 1907–1908 гг.

Первые уроки вождения авто. Никольское, 1907 г.

Сережа, Таня, М. В. Сабашников и Нина. Никольское.

Сережа (слева) уже хорошо держится в седле. Никольское, 1908 г.

Сережа и Нина. Никольское.

Таня (верхнее фото) и Нина, Костино.

Таня и Нина, Сережа (фото внизу), Костино.

Нина Сабашникова. Костино, середина 1910-х гг.

Уроки, занятия, игры – жизнь в Никольском и Костино была для Сережи, Нины и Тани счастливой порой. И, конечно, они не были бы детьми книгоиздателя, если бы сами не выпускали собственный рукописный журнал. Назывался он «Кума-гора» – по имени горки в центре Костинского парка. Сотрудничали в нем дети Сабашниковых, Якушкиных, особенно, Геня Якушкин (сын Евгения Евгениевича Якушкина), и сыновья управляющего имением Шура и Боря Белоусы. Наиболее активным автором, редактором и, вообще, душой журнала была Нина. Она писала стихи, рассказы, очерки, делала иллюстрации, «выколачивала» материалы из нерадивых членов журнального коллектива.

Позже Нина Михайловна Сабашникова-Артюхова стала известной детской писательницей. А со своим будущим мужем, Григорием Яковлевичем Артюховым, она познакомилась как раз в Никольском, у Артюховых было имение в Покровском, по соседству с Сабашниковыми.

Сережа, М. В Сабашников, Нина, Таня и С. Я. Сабашникова в доме на Тверском бульваре. 1909 г.

Семейные альбомы донесли до нас атмосферу и обстановку в московской квартире Сабашниковых на Тверском бульваре. Книжные шкафы и учебная комната, просторная зала с роялем, где можно было принимать гостей и музицировать, рабочий кабинет Михаила Васильевича и Софии Яковлевны, где дети чувствовали себя соучастниками дел и начинаний взрослых.

В квартире на Тверском. 1909 г.

М. В. Сабашников, 1910 г.

Дочь М. В. Сабашникова, Н. М. Артюхова, вспоминает: «Мы знали, что отцу можно задать любой вопрос – и он ответит. Было глубокое убеждение, что папа знает все… Если возникал спор или в книге было что-нибудь непонятное, не нужно было заглядывать в энциклопедию, нужно было спросить отца. Причем его ответы не были сухими справками. Он мог увлекательно и интересно рассказать и о Пелопонесской войне, и о делении яйца аскариды, о квантовой теории, о французских импрессионистах. Он очень любил и понимал музыку, мог процитировать на память стихи такого сравнительно малоизвестного поэта, как Баратынский, перевести латинскую или греческую фразу, читал английских, французских и немецких авторов в подлинниках. Знания эти приобретались и пополнялись в течение всей жизни».

Таня, Нина и Сережа в доме на Тверском. 1909 г.

В рабочем кабинете вместе с Софией Яковлевной в доме на Тверском. 1909 г.

Нина, Таня и плюшевый Мишка. Костино, 1910-е гг.

Костино. 1910-е гг.

Зимой семья Сабашниковых часто выбиралась в ближнее к Москве Костино. Заснеженные ели и сугробы, катание на лыжах среди берез и в лесной чащобе, морозный воздух – разнообразили городские будни. И даже любимый плюшевый Мишка был непрочь поваляться в снегу…

Раз или два удавалось выезжать на отдых в Крым. Останавливались в Феодосии или Ялте. Эти фотографии – одни из последних в фотохронике безмятежной поры. Здесь, у подножия Медведь-горы София Яковлевна отразила мгновения, которым уже никогда не суждено было повториться.

Сережу, Нину, Таню – детей Сабашниковых, запечатленных на этих фотография, ждали совсем другие времена. Детство заканчивалось, а юность и взросление пришлись уже на совсем другую эпоху…

Зимняя сказка, Костино, 1910-е гг.

Нина, Таня и плюшевый Мишка. Костино, 1910-е гг.

Зимняя сказка, Костино, 1910-е гг.

Крым, Ялта. 1910-е гг.

Крым, Ялта. 1910-е гг.

Предвоенные 1910–1914 годы складывались для семьи Михаила Васильевича со всех точек зрения удачно. Издательство развивалось, вышли первые выпуски «Памятников мировой литературы», Любимовский завод процветал, поступали даже многочисленные предложения выкупить его у Сабашникова за весьма значительные деньги. Михаил Васильевич и сам думал об этом, намереваясь вложить освободившиеся средства в развитие издательства.

Никто не думал о грядущих катастрофических переменах в жизни России.

«Весной 1914 года, – вспоминает Михаил Васильевич, – мы всей семьей отправились за границу. Софии Яковлевне давно нужно было серьезно заняться своим здоровьем. По настоянию доктора Федора Александровича Гетье мы решили провести с ней лето в горах Тироля, где София Яковлевна могла бы освободиться от привязавшейся к ней лихорадки и подышать горным воздухом. Брали мы с собой детей Сережу 15 лет, Нину – 13 лет и Таню – 11 лет. С нами также ехала Мария Федоровна Трейман, впервые тогда приглашенная к детям для преподавания немецкого языка. Затем было сговорено, что по прибытии нашем в Тироль и устройстве там в одном из намеченных пансионов к нам присоединится Надежда Николаевна Львова со взрослой дочерью. Пробыв положенное время в горах, мы намерены были посетить по близости Венецию.

На обратном пути в Россию я хотел задержаться на несколько дней в Лейпциге или его окрестностях, чтобы посетить открывавшуюся в этом городе выставку типографского и издательского дела. Это лето как-то особенно много знакомых направлялось в Тироль и Италию. Катя ехала в Северную Италию лечить свой ревматизм. Николай Васильевич и Ольга Александровна Сперанские предполагали провести свой отпуск на Гардском озере. Б. Я. и О. И. Лукины отправлялись в Швейцарию и на Итальянские озера. Со всеми мы предполагали так или иначе встретиться за границей. С Катей и Николаем Васильевичем мы хотели специально съехаться, чтобы втроем на досуге обсудить интересовавший нас вопрос, устроив, таким образом, как бы конференцию. Это было первое наше предпринятое всей семьей заграничное путешествие, и мы были полны самих радужных от него ожиданий»…

Возвращение из заграничной поездки. Переход границы. Август 1914 г.

Несколько недель семейство пробыло в Италии, во Флоренции и в Виареджио, затем прожили месяц в Швейцарских Альпах. Прекрасное путешествие завершилось драматически. Начиналась Первая Мировая Война. Отдых пришлось прервать. С большим трудом Сабашниковы добрались до Берлина и провели в городе целый день в ожидании поезда, уходящего в Москву вечером.

Утром 1 августа поезд дошел до германской границы, и было объявлено, что дальше он не пойдет. Пассажирам было предложено переходить границу пешком. Весь багаж остался в поезде. Кто-то раздобыл арбу и многие, в том числе и Сабашниковы, навалили на нее ручную кладь. Михаил Васильевич подхватил у Тани её любимого большого лохматого Мишку, с которым она никогда не расставалась, и положил его поверх чемоданов и баулов. Но как только Сабашниковы перешли границу, шлагбаум опустился, и граница была закрыта. Не только арба с вещами, но и часть пассажиров остались на германской стороне.

М.В. Сабашников, возглавивший медико-санитарный отряд на Западном фронте под Вильно. 1915 г.

В августе 1914 года представителями городских и земских органов самоуправления были созданы всероссийские организации для помощи правительству в организации снабжения армии и помощи раненым и беженцам – Земгор и Согор. Михаил Васильевич входил в Главный комитет Согора, а также решил привлечь свои средства к созданию медико-санитарного отряда.

«Летом 1915 года, – вспоминает М.В. Сабашников, – я отправился во главе 6-го Сибирского медико-санитарного отряда Союза городов (Бурятского, как назывался он также потому, что оборудован был частично на средства бурят) на фронт в расположение X армии. Отряд там работал в районе Шестаково, развернув в зданиях этой эвакуированной ж. д. станции свой лазарет. Затем мы были передвинуты на шлях Вилькомир Вильно. С падением Ковно армия отступила, Вилькомир был оставлен, и наш лазарет развернулся в Вильно, а с отступлением из Вильно он расположился в Молодечно.

Сергей Сабашников, сын М. В. Сабашникова (всадник справа). 1915 г.

Описывать отрядную деятельность я не стану. О ней составлялись периодические отчеты Главному комитету Союза городов. Таких отрядов было много, и они описывались в печати. Некоторым отличием нашего было участие в нем порядочного количества бурят с уполномоченными Р. Б. Бимбаевым и В. В. Егоровым. Я выскажу здесь не одно только мое личное впечатление, но и мнение сменившего меня после моего ухода уполномоченного В. Н. Хитрово, отметив, что буряты держали себя в отряде очень культурно. Этим я не хочу умалить оценку русской части персонала, который, как более подготовленный, – врачи, помощники врача, студенты и курсистки – нес наиболее ответственную работу.

Сын мой, Сергей, упросил меня зачислить его в отряд, что я и сделал. Видя его в окружении сотрудников, я часто радовался счастливому подбору товарищей, мечтая, что с некоторыми у него могут завязаться дружеские отношения и на будущее время. Но революция разметала всех в разные стороны. Старшим врачом был Пастукьян. В отряде я вел, хотя и с пропусками, лично для себя в копирке дневник. Копии по мере их накопления я посылал Софии Яковлевне, которая при своей аккуратности их сохранила в целости».

Бурятский санитарный отряд. 1915 г.

М. В. Сабашников (в центре). 1915 г.

«Летучки» Бурятского санитарного отряда. 1915 г.

М.В. Сабашников (слева). 1915 г.

М. В. Сабашников, 1920-е гг.

Октябрьская революция смерчем прошла по судьбам людей, поглотила миллионы невинных жертв. Было разрушено то, что создавалось кропотливым трудом и талантом не одного поколения. Сабашниковы лишились разом всего: были национализированы имения и счета в банках. Та же участь постигла и Любимовский завод.

«В Октябрьскую революцию, – пишет М. В. Сабашников, – сгорел громадный шестиэтажный дом на Тверском бульваре, № 6, в котором мы жили и в котором, кроме личной нашей квартиры, находились еще помещение правления Товарищества Любимовского завода и контора нашего издательства. Пожар произошел от попадавших на чердак артиллерийских снарядов и не мог быть приостановлен вследствие непрекращавшегося артиллерийского обстрела. Сгорели поэтому все квартиры во всех этажах дома, причем жильцам не пришлось ничего спасти из своего имущества. Мы лично вышли из пожарища в чем были, вынеся с собой лишь то немногое, что можно было захватить на руках, между прочим издательские рукописи, едва ли не самое ценное, что удалось спасти. Все домашнее имущество, в том числе моя довольно значительная библиотека, сгорели…

С. Я. Сабашникова. 1920-е гг.

После пожара мы поселились в купленном весной 1917 года особняке на углу Девичьего поля и Плющихи. У нас совершенно не было никакой обстановки, и мы устроились, пользуясь временно занятыми у прежней домовладелицы кроватями, матрасами, шкафами, столами, стульями и даже посудой…

Зиму и лето 1918 года мы, благодаря неутомимой энергии и заботливости Софии Яковлевны, умудрились все же просуществовать на мое жалование как председателя правления Товарищества Любимовского сахарного завода, покупая продовольствие по спекулятивным ценам и даже постепенно совершая от случая к случаю неотложные приобретения имущества. После приходилось довольствоваться скудными заработками по издательству».

Через месяц после переезда семьи на Девичье поле особняк был экспроприирован, и Сабашниковых «уплотнили» в двух комнатах на втором этаже. А в начале 1935 года семью вместе с другими обитателями дома выселили в бараки напротив Ново-Девичьего монастыря. Особняк снесли, а на его месте была построена Военная Академия имени Фрунзе.

Один из выпусков «Моих воспоминаний из прошлого» А. М. Жемчужникова в серии «Записи Прошлого», выходившей под редакцией С. Бахрушина и М. Цявловского.

Среди общей растерянности и неуверенности в завтрашнем дне М. В. Сабашников был одним из немногих, кто сохранил присутствие духа и силы, чтобы начать все с нуля. Он смог даже помогать десяткам других обездоленных.

«Не скажу, чтобы я имел какие-нибудь основания, – писал он в ноябре – декабре 1918 г. Б. А. Тураеву, – быть более уверенным в завтрашнем дне, чем другие издатели, но лучше быть либо беспечным, либо фаталистом, либо тем и другим вместе, но не киснуть и не поддаваться унынию…».

М. В. Сабашников не только выбрался из поглотившей его пропасти, но и поднял издательство на прежнюю высоту, не потеряв при этом лица и сохранив верность своим нравственным принципам. Изыскав средства на продолжение издательской деятельности, Михаил Васильевич в труднейшие 1918 – 1919 годы заключил 118 новых договоров, помогая денежными авансами десяткам писателей, переводчиков, ученых.

М. А. Цявловский

Д. М. Петрушевский

Издательство М. и С. Сабашниковых, хоть и было национализировано поначалу, все же получило патент на частную деятельность. Несмотря на все трудности, книги вновь стали выходить, экспонировались даже на международных книжных выставках: во Флоренции в 1922 году, в Праге в 1924 году, в Париже в 1925 году, в Нью-Йорке в 1929 году (на выставке современного советского искусства).

Особый успех имела серия «Записи Прошлого», основанная в 1925 году. Вся серия была внесена Международным институтом библиографии Н.А. Рубакина в Швейцарии в списки лучших книг, вышедших в 1926 – 1929 гг. Цель издания, изложенная С. В. Бахрушиным и М. А. Цявловским, состояла в том, чтобы «дать изображение развития русской культуры и картину жизни и быта разных слоев русского народа в показаниях свидетелей и деятелей нашего прошлого».

«Записи прошлого» были, если вдуматься, скрытым вызовом новым властям, стремящимся всеми способами уничтожить старую российскую культуру, лишить народ исторической памяти, своих корней.

Нина Сабашникова.

Девичье поле, 1920-е гг.

Григорий Яковлевич Артюхов.

Конец 1920-х гг.

Жизнь в уплотненной квартире в доме на Девичьем поле была непростой. Вокруг особняка был небольшой сад, и Нина с Таней в трудную минуту жизни торговали букетиками цветов, сорванных в этом садике. Причем, Нина Сабашникова делала это с удовольствием, ей интересно было наблюдать, как разные люди по-разному выбирают цветы, как молодые люди ведут себя, стоя с букетом цветов в ожидании своей дамы. А Татьяна немного стеснялась, особенно если они сталкивались во время своих торговых начинаний со знакомыми.

Нина Михайловна к этому времени уже всерьез увлеклась литературным творчеством, хоть и поступила в 1918 году на отделение агрохимии Московского университета. Она единственная из троих детей Сабашниковых сумела его окончить. Сергей был исключен из университета в 1918 году, как член студенческой кадетской организации, а Таня, поступившая в университет в 1920 году, через год была отчислена за буржуазное происхождение.

М. В. Сабашников с Таней Сабашниковой. 1920-е гг.

Леонид Максимович Леонов. 20-е гт.

Но никто не унывал. Нина Михайловна начала писать стихи и прозу еще будучи подростком, и к 1922 году у нее «в портфеле» было уже несколько повестей, фантастический роман «Победа над временем», пьеса в стихах «Спящая красавица», много рассказов и стихов.

В 1925 году была опубликована первая книжка Нины Михайловны, сказка в стихах «Пёсик-пилот», под псевдонимом Н. Михайлова. А в январе 1926 года Нина Михайловна вышла замуж за Григория Яковлевича Артюхова, с которым познакомилась еще в Никольском, будучи подростком.

В это же время в Москве появился молодой, начинающий писатель Леонид Леонов, рассказы которого произвели сильное впечатление и на Нину, и особенно на Таню Сабашниковых.

«Читал Леонид Максимович хорошо, – пишет М. В. Сабашников, – очень своеобразно, чрезвычайно быстро, иногда как бы выкрикивая отдельные слова. Молодой гибкий голос и приятное, чисто русское, выразительное лицо содействовали, в свою очередь, общему впечатлению… Богатство вымысла, сочный, свежий русский язык, изобилие новых, незатрепанных эпитетов, своеобразные обороты речи, меткие наблюдения душевных движений, чудные описания северной нашей природы, изумительная стилизация в восточном вкусе Туатамура – все это меня совершенно очаровало».

Сергей и Нина Сабашниковы в квартире на Девичьем поле. 1920-е гг.

И не случайно первые книги Леонида Леонова, в том числе «Туатамур» (1924 г.), вышли именно в издательстве М. и С. Сабашниковых.

Леонид Максимович и Татьяна Михайловна в июле 1923 года обвенчались в церкви села Абрамцево. Жили молодые первое время в том же особняке на Девичьем поле.

Обзавелся своей семьей и Сережа. В 1924 году от первой жены Веры Николаевны Зорич у него родилась дочь Наташа. А Михаилу Васильевичу Сабашникову пришлось осваиваться в роли дедушки.

М. В. Сабашников с внучкой Наташей (справа), дочерью Сергея Сабашникова. 1926 г.

В свой черед Сергей Михайлович помогал Михаилу Васильевичу в издательских делах, сотрудничая и в издательстве М. и С. Сабашниковых, и в товариществе «Север», а затем и в «Сотруднике», в котором был председателем правления и техническим директором.

Забегая вперед, придется добавить, что судьба Сергея Михайловича сложилась трагически. В 1943 году, уже после того, как не стало Михаила Васильевича, он был обвинен в антисоветской деятельности и осужден на 10 лет. В 1952 году дело было пересмотрено, и 26 августа 1952 года Сергей Михайлович был расстрелян. 9 мая 1957 года Военная Коллегия Верховного суда СССР отменила приговор от 30 июля 1952 года, и семья Сергея Михайловича получила справку о его посмертной реабилитации…

Патент, выданный издательству М. и С. Сабашниковых в 1922 г.

С наступлением НЭПа Сабашников использовал все возможности, чтобы возродить издательство. Он выпускает серии книг по биологии и медицине, сводки работ опытных сельскохозяйственных учреждений, пытается продолжать прежние и начинает новые серийные издания.

Однако ни успех у читателей, ни даже международное признание ничего не гарантировали. Окрепший большевистский режим очень скоро принялся выкашивать все жизнеспособное и плодотворное, что расцвело в потеплевшем климате НЭПа – от сельского хозяйства до культуры включительно. В 1929 г. М. В. и С. Я. Сабашниковы были внесены в списки на выселение как «нетрудовые элементы». В 1930 г. издательство М. и С. Сабашниковых, как и почти все другие частные издательства, возродившиеся в годы НЭПа, было ликвидировано.

Д. М. Петрушевский

Потеряв имя, издательство на несколько лет возобновило свою деятельность как кооперативная промысловая артель «Север», сохранив за собой право продолжить выпуск некоторых сабашниковских изданий. Академик Д. М. Петрушевский возглавил правление, в состав которого вошли М. А. Цявловский и Н. П. Губский.

Титульный лист последней книги, подготовленной в серии «Записи Прошлого», прошедшей Главлит, но не увидевшей свет из-за закрытия издательства. 70 лет спустя «Записки моряка» С. Я. Унковского были изданы в возрожденной серии «Записи Прошлого» Издательства имени Сабашниковых.

«В 1934 году, – пишет Сабашников, – все маленькие кооперативные издательства, как «Мир», «Посредник», «Север», «Научное книгоиздательство» и другие, были неожиданно влиты – одни в Государственное издательство, другие – в издательство «Советский писатель». «Север» не избежал общей участи, и ему пришлось влиться в издательство «Советский писатель».

С тех пор я от издательства книг отошел…»

После закрытия издательства Михаил Васильевич работал ответственным редактором в артели «Сотрудник», выпускавшей наглядные пособия, игры и чертежи для изготовления самодельных игрушек. Его издательский опыт пригодился и здесь, продолжилось и «общение» с цензурой, запрещавшей то одно, то другое (например, серию «Для умелых рук»).

«Во время хождений моих в Главлит, – вспоминает Михаил Васильевич, – который тогда еще состоял при Наркомпросе и помещался на пятом этаже, произошел потешный инцидент, который мною был тогда же по возвращении домой записан на память. Привожу здесь эту запись:

7. III.37. Сегодня я ходил в 1лавлит. У входа надо было предъявить паспорт. Старичок, проверявший пропуска, взглянул в паспорт, посмотрел на меня и с недоумением воскликнул:

– Вы на три года старше меня, а взбегаете на пятый этаж, как молодой человек. Никогда не пили?

– Ну, этого сказать нельзя, пивал, но, конечно, в меру.

– Ну, стало быть, у вас жена очень хорошая!

– Вот что верно, то верно! – сказал я, пожелав старичку доброго здоровья…»