Текст книги "Спуститься с небес"

Глава 10

Высадив дочь возле школы, Ольга Юрьевна отправилась на работу. Она уже подъезжала к офису когда раздался телефонный звонок. Увидев на дисплее «Адвокат мужа», она ответила на звонок и не успела его поприветствовать, как он сказал:

– Ольга Юрьевна, добрый день. Вы можете мне уделить несколько минут?

Толстых Евгений Николаевич был известным человеком, имел свою адвокатскую контору и офис в центре города. Ольга Юрьевна не знала, кто оплачивал его услуги, но, как юрист, она прекрасно понимала, что за такое громкое дело можно взяться и без денег. И не важно, выиграет он его или проиграет, в любом случае о нем узнает не только вся страна, но и весь мир, а это неминуемо приведет к продвижению по карьерной лестнице.

– Да, конечно, – ответила она и, съехав на обочину, включила аварийки.

Прежде чем снова заговорить, Евгений Николаевич несколько раз нервно кашлянул в трубку.

– Ольга Юрьевна, вы должны освободить дом, в котором проживаете, – наконец выдал он. – Басманный суд наложил на него арест, поскольку он проходит по делу в качестве вещественного доказательства. Дело в том, что деньги на его содержание выделялись из бюджета города. Все банковские счета Александра Владимировича арестованы, как и вся остальная ваша недвижимость в регионе, Москве и Подмосковье.

– О чем вы говорите? – нахмурившись, воскликнула она. – У нас нет там никакого имущества.

– Как нет? – вопросом на вопрос ответил Евгений Николаевич. – Ольга Юрьевна, на ваше имя в одном из элитных поселков Подмосковья оформлен особняк, одна квартира в центре Москвы и еще одна – в престижном жилом комплексе на западе столицы. В последней сейчас проживает ваша родственница.

Впервые услышав эту информацию, Ольга Юрьевна от удивления округлила глаза.

– О, господи! Я понятия не имею ни о какой недвижимости. И о какой родственнице вы говорите? – в недоумении спросила она, перво-наперво подумав о Надежде. Кроме сестры, больше ни у нее, ни у мужа родственников не было.

– В ней проживает некая Василенко Анжелика Сергеевна. Она вам знакома? – спросил Евгений Николаевич.

– Да, – еще не до конца понимая, о чем речь, закивала Ольга Юрьевна, как будто он мог ее видеть, – это же бывший главный редактор наших местных «Ведомостей». Постойте, если вы говорите, что квартира оформлена на меня, тогда почему она там живет? Я ее знаю постольку-поскольку.

– Ольга Юрьевна… – Евгений Николаевич сделал паузу и громко вздохнул. – Понимаю, что вам будет это неприятно слышать, но я обязан сообщить. Дело в том, что Анжелика Сергеевна любовница вашего мужа. Кстати, недавно она тоже приобрела квартиру в Москве по баснословной цене. Сейчас следствие разбирается, откуда у нее деньги на покупку дорогой недвижимости и не способствовал ли покупке Александр Владимирович.

Ольга Юрьевна уронила голову на подголовник, сжала переносицу и еле слышно застонала.

«Господи, я вроде не маленькая девочка, но почему же такая наивная? Как, ну как я могла ему свято верить? А ведь всегда подозревала, что слухи вовсе не беспочвенны».

И тотчас вспомнилось, как она впервые увидела эту самую Анжелику. Это было несколько лет назад, во время предновогоднего банкета, который состоялся в здании администрации. Сначала гости собрались в фойе, где стояла красавица елка и звучала легкая непринужденная музыка. В предвкушении праздничного ужина они разбрелись по компаниям и разговаривали, потягивая из бокалов напитки. Ольга Юрьевна приятно проводила время в обществе мужа, двух его заместителей и их жен. В самый разгар веселого общения к супругу подошел его помощник Сергей, что-то шепнул на ухо, после чего он извинился перед компаний и куда-то удалился, сославшись на неотложные дела. Ольга Юрьевна не придала этому значения, а когда прошло более получаса и все начали рассаживаться за столами, она отправилась на его поиски. И, к своему удивлению, обнаружила мужа в компании этой самой Анжелики. Как потом объяснил супруг, она брала у него интервью для газеты, что показалось Ольге Юрьевне довольно странным. Неужели журналистка не могла для этого выбрать другое время? К тому же, когда Ольга Юрьевна застала своего благоверного в ее обществе, их общение совсем не походило на интервью, скорее, оно напоминало флирт. И несмотря на женское чутье, она снова поверила ему, особенно после того, когда он убежденно заявил: «Оль, она просто журналистка и ничего более».

– Александр Владимирович написал письмо президенту с просьбой оставить вам квартиру, которая была куплена до его губернаторства, – продолжил Евгений Николаевич, выдернув ее из тяжелых воспоминаний. – Он обосновал это тем, что вам с несовершеннолетней дочерью будет негде жить. На это уйдет время, и вы должны понимать, неизвестно, какое решение примет президент. Учитывая, что эта квартира оформлена на Александра Владимировича, возможно, просьба будет отклонена. Но будем надеяться на лучшее.

Как же теперь Ольга Юрьевна жалела о том, что муж был ее единственным собственником. Раньше она никогда не задумывалась над такими вещами. Она всегда считала, что у них все общее, какая разница, кто хозяин на бумаге. Осознание того, что им с дочерью будет негде жить, если президент откажет в просьбе, накрыло ее с головой. Уже в который раз так нестерпимо защемило сердце, словно кто-то щипцами вытаскивал его из груди.

– Сколько у нас времени на то, чтобы освободить дом? – спросила она.

– Я походатайствую, чтобы вам дали дней десять, – ответил Евгений Николаевич. – Вас это устроит?

– Вполне, – пробормотала Ольга Юрьевна. – Спасибо за помощь.

Она бросила телефон на пассажирское сиденье и остекленевшим взглядом уставилась в лобовое стекло. Если бы можно было влезать в шкуру человека, чтобы понять, что он чувствует, когда в одночасье лишается всего: положения в обществе, жилья, роскошной жизни, денег возможно, люди гораздо реже совершали бы необдуманные поступки. Обида, стыд, боль от предательства, надломленная гордость, чувство полной незащищенности, страх будущего вылились наружу потоком слез. Как дальше жить и работать в этом городе? Как смотреть людям в глаза? Как объявить дочери, что ее отец вор? Как разрушить ее веру в него? Вопросы метались в голове, как загнанные зайцы. «Хорошо, что есть работа. Моей зарплаты нам вполне хватит на нормальную жизнь, вот только Вике придется умерить свои аппетиты. То, что раньше ей позволял отец, теперь придется забыть. Но ничего, у нее столько одежды, что хватит на несколько лет вперед. Жилье придется снимать, слава богу, на счету есть какие-то сбережения. На первое время нам хватит, а дальше видно будет». От всех этих мыслей ей стало совсем дурно. Невыносимое жжение в груди, впервые появившееся еще в тот момент, когда Вика сообщила об аресте мужа, теперь ощущалось сильнее, голова раскалывалась, будто в нее воткнули тысячи иголок, к горлу подкатила тошнота. Ольга Юрьевна потерла грудь в области сердца, пытаясь утихомирить боль, прочно поселившуюся в нем. И как бы ей ни было тяжело, она понимала, что нельзя опускать руки. Ей нужно заботиться о несовершеннолетней дочери.

Вскоре Ольга Юрьевна вошла в бизнес-центр «Олимпик холл» и, не услышав обычного «Доброе утро» от охранника, направилась к лифтам. За эти несколько дней она уже привыкла, что отношение к ней со стороны людей резко изменилось. Ольга Юрьевна нисколько не осуждала их, прекрасно понимая, какие они испытывают чувства к губернатору, который оказался взяточником и вором. В какой-то степени она и себя считала причастной к его махинациям. Ради собственного спокойствия и благополучия она предпочитала не вникать в дела мужа, на многое закрывала глаза и пользовалась всеми благами, приобретенными на ворованные деньги. Вот и сейчас, стоя в холле в ожидании лифта, она ощущала на себе презрительные взгляды сотрудников других офисов. Вряд ли в бизнес-центре можно было найти человека, который не знал бы, кто она такая. Вместо обычных приветствий офис встретил ее напряженной спиной администраторши за стойкой, не соизволившей даже повернуться к ней лицом и хотя бы кивнуть головой, и гробовым молчанием коллег, опускающих глаза, прячущихся от ее взгляда, словно в большом воротнике пальто от холода. Проглотив и это, Ольга Юрьевна направилась по коридору в сторону своего кабинета. Навстречу ей шла сослуживица и довольно близкая подруга Наталья. Они общались пять лет, их отношения начинались с рабочих, но со временем переросли в приятельские. Они обе были одного возраста, их интересы во многом совпадали, поэтому они быстро нашли общий язык. Нередко они посещали различные выставки, ходили в театры, на концерты или просто выбирались куда-нибудь выпить по чашке кофе да поболтать.

С тех пор как арестовали мужа, Ольга Юрьевна еще не видела ее. Все это время Наталья была в командировке. Как-то раз Ольга Юрьевна позвонила ей, но ее телефон был недоступен. На сообщение в социальной сети она тоже не ответила, что показалось странным, поскольку раньше ничего подобного не было. Естественно, у нее сразу закралось подозрение, что Наталья не хочет с ней общаться, но она отбросила эту мысль в надежде, что произошедшие события не повлияют на их отношения. И тем не менее больше не стала ни звонить, ни писать. Увидев Наталью в коридоре, конечно, она была рада, но после разговора с адвокатом и «теплой встречи» с другими коллегами, она не показала этого. Поравнявшись с подругой, Ольга сдержанно улыбнулась и только открыла рот, собираясь поприветствовать, но Наталья отвела взгляд, стараясь смотреть куда угодно, но только не на нее, и прошла мимо, словно перед ней был посторонний человек. До чего же порой поступки людей бывают предсказуемы. Другого Ольга Юрьевна уже и не ожидала. И, несмотря на это, была настолько потрясена, что застыла на месте. Все-таки в глубине души она надеялась, что подруги не способны на предательство.

– Натали, что с тобой? – спросила Ольга Юрьевна, глядя ей вслед.

– Ольга Юрьевна, простите, я очень тороплюсь, – обернувшись, ответила та.

Ее неожиданная реакция расставила точки над «i». Между подругами мгновенно выросла стена отчужденности, холодности и непонимания. Продолжать разговор дальше не имело смысла. Ольга Юрьевна тяжело вздохнула и пошла в свой кабинет. Не успела она войти и повесить жакет на спинку стула, как на рабочем столе зазвонил телефон.

– Ольга Юрьевна, слава богу, вы уже на месте, – раздался в трубке встревоженный голос помощницы шефа.

– Диана, что-то случилось? – спросила Ольга Юрьевна. Она посмотрела в темный экран монитора и пригладила волосы, уложенные в низкий пучок.

– Сергей Валентинович хотел вас срочно видеть, – сообщила Диана. – Он очень торопится, но не мог уехать, ждал, когда вы появитесь.

– Хорошо. – Ольга Юрьевна кивнула невидимой собеседнице. – Я сейчас зайду к нему.

Ольга Юрьевна достала из сумочки пудреницу, поправила макияж, пытаясь окончательно скрыть следы от недавно пролитых слез, затем встала из-за стола, нервно одернула узкую юбку и направилась на встречу с основателем центра, руководителем которого она являлась. Неугомонное сердце, словно предчувствуя недоброе, стучало так громко, что услышать его мог любой. Но, к счастью, в коридоре никого не оказалось, все сотрудники сидели по своим кабинетам. Ольга Юрьевна остановилась перед дверью с золотой табличкой «Митрофанов Сергей Валентинович, основатель тренингового центра “Дуэт”» и почти уже занесла руку, но на долю секунды замешкалась, будто готовилась к неприятному разговору. Наконец, собравшись с духом, она постучала, а когда оттуда донеслось «Входите», открыла дверь.

При виде ее Сергей Валентинович тяжело поднялся из-за стола, его лишний вес давал о себе знать, и вышел ей навстречу.

– Ольга Юрьевна, как хорошо, что вы приехали, – натянуто улыбнулся он. – Понимаете, я очень тороплюсь, а тут такое дело… – Он говорил, словно оправдываясь перед ней и перед самим собой. – В общем, я не мог уехать, не поговорив с вами.

– Сергей Валентинович, надо было позвонить мне, я бы постаралась приехать раньше.

– Ладно, бог с ним. – Он отмахнулся. – Да вы присаживайтесь, что на пороге-то стоять? – Он выдвинул стул для нее.

Она приняла его предложение, и он вернулся на свое место и уселся в габаритное кресло. Ольга Юрьевна заметила, как тяжело ему было начать разговор. Сергей Валентинович пару раз кашлянул в кулак, отхлебнул воды прямо из бутылки, проигнорировав стакан, стоявший рядом с ней, потом вытащил из кармана брюк смятый носовой платок и принялся протирать очки так тщательно, будто с момента их приобретения ни разу этого не делал. Покончив с этим, он нацепил их на нос и уставился на Ольгу Юрьевну сквозь отполированные стекла.

– Ольга Юрьевна, вы для нас очень ценный сотрудник, – наконец заговорил он, – я уважаю вас как руководителя, как порядочного, доброго и отзывчивого человека. Работать с вами в команде – одно удовольствие! – Сергей Валентинович замолчал и тяжело вздохнул.

Он мог дальше не утруждать себя объяснениями, она и так поняла, куда он клонит. «Пришла беда, отворяй ворота».

Он вытер тем же платком лысину, поправил очки, съехавшие с потной переносицы, и продолжил:

– Ради бога, только поймите меня правильно, – он виновато приложил руку к груди, – мне неприятно вам это говорить, но я вынужден… – Он запнулся, помолчал немного, а потом выпалил, как из пулемета: – я вынужден вас уволить.

Сергей Валентинович на мгновение прикрыл глаза и в отчаянии покачал головой. Нелегкое это дело – увольнять ценных сотрудников. Ольга Юрьевна уже была готова к такому повороту событий и тем не менее какое-то время находилась в глубокой растерянности, думая о том, что лишилась единственного источника дохода. Она не знала, это личное решение Митрофанова или нашелся какой-то «доброжелатель», который посоветовал ему ее уволить, но она прекрасно понимала: приличную работу в этом городе ей уже не найти. Вряд ли кто захочет видеть в коллективе жену заворовавшегося губернатора. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать волю в кулак, а бьющие через край эмоции задвинуть в самый дальний угол сознания.

– Ну что ж, это ваше решение, и я не могу его оспорить, – хладнокровно произнесла Ольга Юрьевна, встала из-за стола и направилась на выход.

– Ольга Юрьевна, – бросил ей в спину Сергей Валентинович, – простите, но это не от меня зависит. Я… я…

Что еще он хотел сказать, она уже не слышала. Да и разве теперь это имело значение?

Еле переставляя ватные ноги, она брела по коридору в свой кабинет, слыша гулкие удары сердца и ощущая, как тело содрогается при каждой судорожной попытке вдохнуть.

Глава 11

Ольга Юрьевна открыла глаза и обвела мутным взглядом помещение, не понимая, где находится. Но тут зрение сфокусировалось, она увидела над собой белоснежный потолок с лампами, закрытыми решетками, серебристый штатив капельницы и прозрачную трубку катетера, которая тянулась к ее локтевому сгибу. В том, что она в больнице, не было сомнений, вот только как она сюда попала? Явно в бессознательном состоянии. Она вышла из офиса и направилась на стоянку, а дальше – полный провал. Она повернула голову и посмотрела на соседнюю кровать. Голый матрас томился в ожидании очередного пациента, на стене плясали солнечные зайчики, проникающие сквозь полоски оконных жалюзи. Ольга Юрьевна снова закрыла глаза, пытаясь хоть что-то вспомнить, и в этот момент услышала, как открылась дверь. На пороге выросла медсестра с прозрачным флаконом для капельницы.

– Ольга Юрьевна, ну наконец-то вы пришли в себя! – с улыбкой воскликнула она. – Как вы себя чувствуете?

Она подошла к штативу и принялась менять опустевшую бутыль на ту, которую принесла с собой. Наблюдая за ней, Ольга Юрьевна поймала себя на мысли, что впервые за эти дни видит искреннюю улыбку, адресованную ей.

– Как я сюда попала? – она задала вопрос, который не давал ей покоя с того момента, как пришла в себя. – Что со мной произошло?

– Инфаркт у вас, – сообщила медсестра, она разобралась с капельницей и заботливо подоткнула ей одеяло. – Только он случился еще три дня назад. Вы переносили его на ногах, а сюда попали по скорой. Вчера вы потеряли сознание на парковке бизнес-центра «Олимпик холл». Слава богу, проходивший мимо мужчина оказался неравнодушным человеком, он-то и вызвал неотложку. Да хорошо, что врачи вовремя приехали, а то бы… – вздохнула она, не договорив.

– Выходит, я здесь со вчерашнего дня? – округлила глаза Ольга Юрьевна. – Вы не сообщили моей дочери, что я у вас?

– К сожалению, нет. – Она покачала головой. – Мы хотели позвонить, нашли в вашей сумочке телефон, но он оказался выключенным, видимо, батарейка села. – Она вытащила из кармана халата свой мобильный и протянула ей. – Вот, возьмите мой. Позвоните, она, наверное, очень волнуется. Вы пока поговорите, а я пойду, не буду вам мешать. Когда закончите, нажмите вот сюда. – Она показала на кнопку на стене. – Меня зовут Татьяна, я медсестра.

– Спасибо, – закивала Ольга Юрьевна, – а в какой я больнице? Куда ко мне приезжать?

– В двадцатке, – ответила та и направилась к двери.

Проводив ее взглядом, Ольга Юрьевна тут же набрала телефон дочери. Ждать пришлось недолго, она ответила после второго гудка.

– Дочка, здравствуй, это я.

– Господи, мама, куда ты пропала? – Вика так закричала, что Ольга Юрьевна была вынуждена отодвинуть трубку от уха. – Я чуть здесь с ума не сошла! Звоню, а твой мобильный постоянно недоступен. Я обзвонила всех, кого только можно было, но никто не отвечает, – в сердцах высказалась она и расплакалась.

– Детка, успокойся, все хорошо. Просто мой телефон сел, я сейчас в больнице и звоню тебе с мобильного медсестры.

– В больнице? – воскликнула Вика. – А что ты там делаешь? С тобой что-то случилось?

– Инфаркт, – со вздохом ответила Ольга Юрьевна.

– Как инфаркт? – оторопела Вика. – Так он же бывает только у стариков.

Она так удивилась, поскольку и правда считала, что подобное может произойти только с пожилыми людьми. А ее мать еще молодая женщина, ей всего тридцать девять лет.

– Да нет, дочь, он может случиться в любом возрасте, – ответила Ольга Юрьевна. – Пожалуйста, приезжай ко мне, привези зарядку для телефона, халат и тапочки, а то я здесь во всем больничном.

– А ты в какой больнице? – спросила Вика.

– В городской, – ответила Ольга Юрьевна и назвала адрес.

– В смысле? – оторопела дочь. – Ты лежишь в обыкновенной больнице?

Она была просто потрясена услышанным. И…и даже не знала, как к этому относиться. В ее голове не укладывалось, как мать может лечиться в простой больнице. Она вспомнила, как однажды отца обследовали в самой престижной в регионе швейцарской клинике, где в основном работали зарубежные специалисты. Александр Владимирович тогда лежал в отдельной палате, которая скорей напоминала номер люкс в пятизвездочном отеле. Как и многие граждане нашей страны, Виктория считала, что хорошими врачами могут быть только западные специалисты, а российские доктора все сплошь и рядом шарлатаны. И лечиться нужно если не за границей, то непременно в престижной, платной больнице.

– Вика, а где я должна лежать? – немного раздраженно спросила Ольга Юрьевна. – Куда привезли, там и лежу.

– Ты хоть одна в палате? – не унималась Виктория.

– Дочь, разве сейчас это имеет значение? – не сдержавшись, вспылила Ольга Юрьевна.

– Прости, мам, понимаешь, я никак не могу привыкнуть, что теперь все по-другому.

– Ничего, скоро привыкнешь, – вздохнула мать. – Человек быстро ко всему приспосабливается.

– Ты хочешь сказать, что папу не отпустят? – испуганно воскликнула Вика.

– Дочь, прошу тебя, не мучай меня. Мне очень плохо, – попросила Ольга Юрьевна. – Лучше приезжай скорей, здесь обо всем поговорим.

Она отключила связь и почувствовала, как в горле встал ком и опять застонало сердце. Из уголков глаз невольно выкатились слезы, побежали к вискам и исчезли в темных волосах, рассыпанных на подушке. Ольга Юрьевна тяжело задышала, волнуясь и переживая за дочь, за то, что она выросла такой неприспособленной и оторванной от реальной жизни. Но Ольга Юрьевна считала, в этом нет вины Виктории, она еще совсем ребенок, а вот они с мужем виноваты, что вырастили из нее комнатный цветок. Телефон в руке завибрировал входящим звонком, Ольга Юрьевна подумала, что надо вернуть его хозяйке, и нажала кнопку на стене. Уже через пару минут дверь снова отворилась и в палату вошла Татьяна.

– Спасибо большое! – Ольга Юрьевна протянула телефон.

Та глянула на светящийся дисплей, сбросила вызов и сунула его в карман. Заметив слезы на щеках, Татьяна состроила серьезное лицо и наигранно строгим голосом приказала:

– Ольга Юрьевна, а ну-ка немедленно прекратите плакать! – Она вытащила салфетку из кармана халата и протянула ей. – Вам сейчас никак нельзя волноваться. Вы и так столько всего пережили за эти дни. Сейчас в городе одна тема, люди только и говорят о вашем муже.

Ее участливое отношение растрогало Ольгу Юрьевну еще больше, слезы градом покатились по щекам, она едва успевала их вытирать салфеткой, отчего та в мгновение ока сделалась мокрой.

– Ну что вы! – Татьяна присела рядом с ней на край кровати, взяла ее руку в свои и погладила. – Вы знаете, а я к Александру Владимировичу очень хорошо отношусь и уважаю его, несмотря на то, что люди болтают. Хотите расскажу почему? – спросила она, а после того, как Ольга Юрьевна слегка кивнула, продолжила: – Когда-то он мне очень сильно помог. Сын у меня болел, нужно было срочно делать операцию на сердце. Вроде операция бесплатная, но очередь сумасшедшая. В какие только инстанции я не обращалась – и отовсюду получала какие-то отписки, отговорки. Никто ничего не хотел слышать. – Вздохнув, она махнула рукой. – Чиновникам в нашей стране ни до кого нет дела. Они сидят в теплых кабинетах и решают свои вопросы. Простите, что я так говорю, ваш муж тоже чиновник. – Татьяна смутилась и виновато дернула плечом. – Однажды Александр Владимирович приехал в нашу больницу на открытие нового корпуса, строительство у нас здесь шло несколько лет. Во время осмотра здания я подошла к нему и в двух словах объяснила свою ситуацию. Он молча покивал и сказал приехать на следующий день в администрацию. Я так и сделала. Но, скажу честно, пока ехала, я готовилась, что сейчас меня начнут футболить из кабинета в кабинет. Но ничего подобного. Он сам лично принял меня, внимательно выслушал, прямо при мне позвонил в клинику в Москве, переговорил с главным кардиологом и договорился насчет операции. В общем, уже через два дня мы были в столице. Одним звонком он положил конец моим многомесячным скитаниям по чиновничьим кабинетам. Уже два года прошло после операции. Слава богу, сынок мой жив-здоров. – Татьяна посмотрела наверх и перекрестилась. – Вот скажите, как я должна относиться к вашему супругу? Я никогда в жизни не забуду, что он сделал для моей семьи. Дай бог ему здоровья, и пусть вся эта ужасная история быстрей закончится. А вы берегите себя, у вас дочь, вам есть для кого жить. Ладно, пойду я. – Татьяна поднялась с кровати и одернула халат. – Вы пока отдыхайте, а когда капельница закончится, я принесу вам что-нибудь перекусить, а то до обеда еще далеко.

– Не надо, – отмахнулась Ольга Юрьевна, – аппетита совсем нет.

– Вы это бросьте. – Татьяна покачала головой. – Вам сейчас как никогда нужны силы, – сказала она и направилась к двери.

Проводив ее взглядом, Ольга Юрьевна устало прикрыла глаза. История, рассказанная Татьяной, показалась ей глотком свежего воздуха. Несмотря на весь негатив, свалившийся на нее за эти дни, она не могла отрицать, что ее муж добрый и отзывчивый человек. Да, на работе многие коллеги считали его чуть ли не деспотом, но дома он был любящим отцом и заботливым мужем. Он никогда не позволял себе повысить голос на нее, даже когда случались перепалки. Скорее она могла прикрикнуть. А в дочери – так вообще души не чаял. Вокруг мужа было много друзей, он им помогал, продвигал по карьерной лестнице, никому не отказал в помощи, не бросил в беде – и сейчас они известные состоятельные люди при солидных должностях. Ольга Юрьевна думала, что и жители относились к нему с уважением, а когда его арестовали, ей стало казаться, будто все разом возненавидели его. Но нет, выходит, не все. Еще остались те, кто по-прежнему считает его хорошим человеком. Эта мысль немного согрела ее израненную душу, и незаметно для себя она уснула.

К тому времени как дочь приехала в больницу, капельница давно закончилась, и Ольга Юрьевна даже успела перекусить. Правда, из того, что принесла Татьяна, она лишь выпила компот и съела кусочек сыра. К желтой каше, размазанной по тарелке, она даже не притронулась. Не потому, что брезговала есть в больнице, а потому, что с детства ей наелась и теперь не могла смотреть на кашу. В этом не было ничего удивительного, мать всегда готовила на завтрак различные каши. Ее задачей было накормить дочерей сытной и полезной пищей, а злаковые, как она считала, подходили лучше всего. Ольга Юрьевна часто вспоминала, как, возвращаясь домой из школы, открывала холодильник, а там, кроме борща, ничего не было. Работая на двух, а то и на трех работах, ее матери некогда было готовить разносолы, да и не из чего, поэтому она варила большую кастрюлю, чтобы ее хватало дней на пять. И хочешь не хочешь – приходилось давиться почти неделю. Однажды она поделилась этим воспоминанием с Викой. Сказать, что дочь была удивлена, – не сказать ничего. В ее сытой голове не укладывалось, как можно столько дней подряд питаться одним и тем же блюдом. В их семье борщ готовился исключительно по желанию Александра Владимировича и буквально на раз. Оно и понятно, Ольга Юрьевна его по сей день на нюх не переносила, да и у дочери он не вызывал особой любви.

Виктория ворвалась в палату как ураган. При виде матери, лежащей в цветастом больничном халате, с изможденным лицом белее мела, сердце ее защемило от жалости. Она бросила сумку на один из стульев, стоявших у стола, села на край кровати и упала ей на грудь.

– Мамочка, как же ты меня напугала, – пробормотала она и поймала себя на мысли, что последний раз так называла ее, когда была маленькой. – Я не знала, что делать, куда звонить и где тебя искать. Прошу тебя, не пугай меня так больше. Я чуть с ума не сошла, – призналась она и, как ни пыталась держаться, снова разревелась.

– Детка, не плачь, все хорошо. – Ольга Юрьевна погладила ее по голове. – Ты же видишь, я жива.

Вика подняла голову, смахнула слезы со щек и осмотрелась вокруг.

– Мам, давай переведем тебя в другую клинику, – предложила она и в недоумении воскликнула: – Как здесь можно находиться? Ты посмотри, на чем ты лежишь? – Она брезгливо потрогала простынь. – Это что, постельное белье? Это какая-то тряпка.

– Вика, прекрати сейчас же, – раздраженно оборвала ее Ольга Юрьевна. – Какая разница, какое постельное белье, главное, что мне здесь спасли жизнь.

Конечно, она злилась на дочь, когда та капризничала и так рассуждала, но в душе прекрасно понимала: она не виновата в том, что не знает другой жизни. Но теперь все будет по-другому. В отличие от дочери, видевшей на своем коротком веку только палаты класса люкс, Ольге Юрьевне было с чем сравнивать. Она до сих пор помнит, как лежала в больнице с подозрением на аппендицит в пятнадцать лет. Это было в начале девяностых. Тогда страна только-только становилась на демократические рельсы, ей было не до ремонтов и строительства новых клиник. Разве можно сравнить то убогое помещение, в котором юная Оля провела пять дней, с этой вполне себе приличной палатой?

– Ну ладно, – растерянно пожала плечами дочь, – тогда хотя бы переоденься в нормальную одежду, сними с себя этот кошмар! – Она кивнула на халат, встала с кровати и направилась к стулу, на котором стояла ее дорогущая брендовая сумка. – Я привезла твои вещи.

Глядя ей вслед, мать обреченно покачала головой. «Ох и нелегко придется тебе, девочка моя».

Ухоженный и благоухающий внешний вид дочери резко контрастировал с интерьером больничного помещения. Словно сошедшая с обложки журнала, она смотрелась тут инопланетно. Наблюдая, как Вика вытащила из сумки пакеты с голубым шелковым халатом до пят и атласными тапочками с пушком, она подумала: «Неужели Вика не могла привезти что-нибудь попроще?» И тут же осеклась, вспомнив, что, как и у дочери, в ее гардеробе ничего более простого нет.

– И долго тебе придется здесь валяться? – спросила Виктория, вернувшись к кровати.

– Пока не знаю, – ответила Ольга Юрьевна. – Я еще не видела своего лечащего врача.

– Тогда вставай, я помогу тебе переодеться, – предложила дочь.

– Положи пока вещи на кровать, – попросила Ольга Юрьевна. – Я потом переоденусь. Лучше присядь, – она похлопала рядом с собой, – и расскажи, как ты?

– Да как? – вопросом на вопрос ответила Вика. – Вчера вечером, когда твой телефон был недоступен, я начала звонить всем знакомым, я же не знала, где ты. – Как бы оправдываясь, она пожала плечами. – Первым делом позвонила тете Наташе, но она не взяла трубку. Потом стала звонить всем, чьи телефоны у меня есть. Но и с ними было то же самое. И самое удивительное, что никто из них так и не перезвонил мне, хотя я уверена, что все они видели, что я им звонила. Почему, мам? – спросила Вика. – У меня такое чувство, будто они не хотели со мной разговаривать. Ответил лишь дядя Коля, но и тот сказал, что очень занят, и попросил, чтобы я его не беспокоила в ближайшее время. Конечно, я ему больше никогда не позвоню, – фыркнула она. – У меня пропало все желание с ним общаться. Мам, я не понимаю, что происходит с людьми? На меня все смотрят, как на врага народа. Разве я в чем-то виновата? Почему они так ведут себя, ведь не меня поймали со взяткой? – Со слезами на глазах дочь уставилась на нее и неожиданно вспомнила разговор отца и этого самого дяди Коли.

Николай Сергеевич Крепкин был не только депутатом областной Думы, но и близким другом Александра Владимировича. Свою должность он получил не без участия отца, за что неоднократно благодарил его. Сколько Вика себя помнила, дядя Коля всегда был в ее жизни. Его с родителем связывала давняя дружба, еще с девяностых годов. Раньше мужчины часто собирались за накрытым столом, смеялись, шутили, вспоминая различные истории из своей бурной деятельности в те годы. Но с появлением серьезных должностей времени на совместные ужины оставалось все меньше и меньше. В редкие выходные дни друзья собирались в доме у Беловых, чтобы пожарить мясо или какое-нибудь морское чудище, поговорить да подумать о регионе.

Тот разговор состоялся прошлым летом. Вика как раз лежала на шезлонге у бассейна, который зимой был крытым, а в жаркие летние дни все двери раздвигались, и складывалось впечатление, что он расположен на улице. Мысленно пританцовывая под ZAZ, игравшую у нее в наушниках, она наблюдала за мужчинами. Они занимались приготовлением деликатесов под навесом, где находилась зона барбекю. Увидев, что отец машет ей рукой, она вытащила наушник и спросила: