Текст книги "Спецагент. Техасские приключения лабрадора Трисона"

Глава 9

Вскоре Генри покинул город так же незаметно, как и въехал в него, и снова помчался по блестящему извилистому шоссе, уходящему далеко за горизонт. Смотреть уже было особо не на что, разве только на поросшие колючками холмы, возвышавшиеся вдоль дороги. Слушать тоже стало некого: девчонки снова включили песню, к тому же ещё нерусскую. А пока они дружно подпевали хрипловатой барышне, я растянулся на сиденье и, покачиваясь на нём в такт движению автомобиля, решил поразмышлять о жизни. Вот только соображалка почему-то отказывалась работать. Возможно, техасское солнце разморило меня, а может, большое количество впечатлений. Я всячески пытался держать себя в лапах, чтобы не уснуть, но в конечном итоге не выдержал и отключился. Стыдно мне было потом до чёртиков. Ещё бы, Елисеев отправил меня оберегать Шуру, а я почти всю оставшуюся дорогу продрых, как мой воспитанник. Но, к сожалению, с физиологией не поспоришь.

Не знаю, сколько я проспал, только вдруг почувствовал, как от резкого торможения Генри мои внутренности подскочили к горлу, меня тотчас выкинуло обратно в реальность и со всей силы швырнуло на пол.

– Сrazy fool! – услышал я возмущённый возглас Вероники. – Зачем так вылетать на дорогу?

Ещё не до конца отойдя от сна, я с трудом собрался и, усевшись на задние лапы, в непонимании уставился перед собой. Да, всё-таки плохо ездить непристёгнутым. Хорошо хоть я оказался на полу, а то ведь мог и из машины вылететь. Встряхнув головой, я пару раз фыркнул, чтобы окончательно проснуться, и снова забрался на сиденье.

– Детка, я тебя уронила? – спросила Вики, посмотрев на меня в зеркало заднего вида. – Извини, я не хотела. Просто у нас на дорогах есть такие ездуны, которые понятия не имеют о существовании знака «Уступи дорогу».

Таких горе-водителей и у нас хватает. Из-за них я не раз улетал на пол, когда мы с Елисеевым куда-то ехали. Правда, последнее время он стал меня пристёгивать. Не знаю, как вам, а мне так сидеть жутко неудобно. Ты будто цепями прикованный и даже свернуться калачиком не можешь. Но как ни крути, это лучше, чем отбивать бока об пол машины. Так что если я и обижаюсь на тебя, милая, то только за «детку».

– Малыш, больно ударился? – Обернувшись, Шура жалобно посмотрела на меня и погладила по морде.

Нашла что спросить. А ты представь себя на моём месте. Хотя как можно представить подобное? Чтобы узнать, каково это, надо самому грохнуться с сиденья во время движения автомобиля. Но разве мог я утвердительно ответить на её вопрос? Да я лучше сам себе ухо отгрызу, чем признаюсь, что мне больно. В конце концов, я же не изнеженная болонка, а служебный пёс. К тому же я сам виноват, нефиг спать, когда находишься на ответственном задании. Тоже мне, бодигард нашёлся.

– У-у-у-у, – соврал я.

– Ой, ну слава богу, – улыбнулась она. – А то я испугалась, думала, как бы к ветеринару не пришлось ехать.

Не нужен мне никакой ветеринар. Подумаешь, косточки слегонца помял. Если бы после каждого такого полёта Елисеев возил меня к Айболиту, мы бы с ним не службу служили, а обивали пороги ветеринарных клиник.

Тем временем Генри мчался уже не по автомагистрали, а по узкому просёлочному шоссе. Впереди нас ехал белый внедорожник с большим кузовом, в котором запросто поместится как минимум три коровы. Судя по тому, что, кроме нашей машины и его, никакого другого транспорта на дороге не было, нетрудно было догадаться: водитель этого джипа – виновник моего падения. Интересно, он хоть аварийками поморгал Веронике в знак извинения?

Я очень удивился, когда увидел вдоль дороги не пески с колючками, а раскидистые деревья и зелёные сочные поля, простирающиеся до самого горизонта и обнесённые невысокими заборами. Вот тебе раз, от пустыни не осталось и следа. Такое чувство, будто, пока я спал, мы перенеслись в другую страну.

– Вики, в этом посёлке находятся только ранчо? – донёсся до меня вопрос Шуры.

– Нет. – Та мотнула головой. – Здесь есть и обычные частные дома.

– А чем они отличаются друг от друга? – опять поинтересовалась Александра, разглядывая окрестности.

– Размерами земельного участка. Вот за этим белым заборчиком находится ранчо. – Она показала на поле, что тянулось слева от шоссе. – Вон, видишь, сквозь деревья виднеются барьеры? – спросила Вики. – Это значит, что хозяева занимаются лошадьми. У нас тоже такие стоят, мы с Тони отрабатываем на них прыжки. Это очень удобно, не надо никуда ездить тренироваться.

Дорогие мои читатели, когда я говорил, будто знаю, что такое ранчо, я даже представить не мог, какими они окажутся на самом деле. Они просто поражали своими размерами, казалось, им нет конца и края. И поверьте мне, я нисколько не преувеличиваю. Вот и Александра обалдела от увиденного.

– Офигеть! – воскликнула она. – Да это целая плантация. А где же дом? – спросила она, вглядываясь в даль.

– Его с дороги не видно, – ответила Вики. – Он находится в глубине ранчо.

– Сколько же нужно иметь денег, сил и времени, чтобы содержать всё это хозяйство? – Шура покачала головой.

– Немало, – вздохнув, уклончиво ответила Вики. – Но техасцам нравятся простор и владение частной собственностью, здесь это называется «прайвеси».

Да на фига мне такая прайвеси? Пока добежишь из одного конца в другой – без лап останешься.

– Я думала, что этот термин обозначает неприкосновенность личной жизни, – сказала Саша.

– По сути так и есть. Но если говорить более широко, то прайвеси – это частично «личная свобода», которая без частной собственности невозможна. – Вероника показала в другую сторону. – А вот это обычный жилой дом с небольшим участком земли.

Если этот особняк – обычный дом, тогда дача родителей Елисеева – просто жалкая лачуга. Вот уж действительно говорят, всё относительно в нашей жизни.

– А почему у всех на заборах звёзды? – поинтересовалась Александра.

– Звезда считается символом Техаса. Как единство бога, штата и страны, – ответила Вики. – Может, ты слышала, Техас ещё называют штатом одинокой звезды?

– Да, вот только не пойму, почему одинокой?

– Потому что на нашем флаге всего одна звезда, – объяснила Вероника.

– Вон оно в чём дело, – заулыбалась Александра. – Вики, ты и правда умная girl, – пошутила она. – В вашем посёлке все жители занимаются коняшками?

Говорю же, такое ляпнуть может только моя Шура. Ну и любопытная она у меня барышня, засыпала подругу вопросами. Хотя я её прекрасно понимал, мне самому было жуть как интересно узнать о жизни техасцев.

– Нет, конечно, – ответила Вики. – Многие держат коров, есть такие, у кого вообще нет никакой живности, люди просто живут на ранчо и наслаждаются природой, а некоторые разводят лонгхорнов.

– Это ещё кто такие? – Саша в непонимании посмотрела на неё.

– Быки с огромными такими рогами, – усмехнувшись, ответила та. – Они, как и звезда, считаются символом Техаса.

Вскоре мы доехали до развилки двух дорог, белый внедорожник свернул в одну сторону, а Генри поехал в другую. Не знаю, что на него нашло в аэропорту, но весь путь он действительно вёл себя как юнец и даже ни разу не чихнул и не кашлянул. Мимо проносились бесконечные ранчо, местами перемежаясь со скромными участками обычных домов, на шоссе встречались редкие автомобили. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом шин по асфальту и ровным гулом сердца нашего достопочтенного представителя американского автопрома. И за всё время, что мы ехали по этой дороге, я не увидел ни одного человека. Такое чувство, будто эти ранчо необитаемые. Хотя неудивительно, если дома находятся в глубине владений. Разве можно кого-то заметить с дороги, да ещё сквозь деревья, растущие на участках? Я те барьеры, которые показывала Вики, с трудом разглядел. Казалось, этот уголок техасской земли жил отдельной жизнью.

– Вон, видишь решётчатые ворота? – спросила Вики, показывая вперёд. – За ними начинается наша земля.

Уже через некоторое время Генри остановился перед воротами, за которыми виднелась гравийная дорожка, окружённая с двух сторон густым лесом.

– Санчес, достань из бардачка пульт, – попросила Вики.

Шура выудила из бардачка чёрную штуковину, похожую на брелок сигнализации, и передала его подруге, та нажала кнопочку, после чего ворота разъехались в разные стороны, как по мановению волшебной палочки.

– Добро пожаловать на ранчо Dark moon farm, гости дорогие, – улыбнулась Вероника, посмотрев сначала на подругу, затем на меня. – Надеюсь, вам у нас понравится.

Я нисколько не сомневался, что так и будет. Да и как может быть иначе, когда вокруг такая красота? Когда сама природа зовёт поваляться на зелёной травке и понежиться под техасским солнцем. Ох и набегаюсь я здесь.

После путешествия по магистралям да по шоссе, где ветер так и норовил вырвать мою шерсть с корнями, а небесное светило грозилось поджарить меня живьём, до чего же было приятно ехать по территории поместья. Деревья, склонившиеся над дорожкой, образовали зелёный тоннель, закрывая от солнца и тем самым создавая прохладу. Пока Генри мчал нас к дому, я наслаждался благоуханием леса и концертом пернатых. Они так громко исполняли свои арии, что даже шум двигателя не мог заглушить их голоса.

Глава 10

Впереди показалось жилище Вероники. Честно сказать, после особняка, который мы видели по дороге, я думал, оно будет таким же огромным. Но ничего подобного. Нас встретил симпатичный одноэтажный дом белого цвета с просторной террасой и большими панорамными окнами от пола до потолка, отчего казалось, будто он сделан из стекла. Я заметил, что американцы любят жилища с такими окнами, по крайней мере, в тех домах, где мне пришлось побывать за время моей командировки, они были такими же громадными. Мне нравится, от них много света в помещении и обзор потрясающий, можно часами любоваться природой и окружающими видами, что я и делал, пока жил у Кристофера. Правда, это было возможно только в те дни, когда он устраивал нашей съёмочной группе выходной.

Несмотря на относительно небольшие размеры, дом Вероники будто сошёл с обложки журнала. Наверняка вы сейчас подумали: «Трисон, откуда ты знаешь, как выглядят дома в таких изданиях?» Дело в том, что в кабинете полицейского отдела, где мы служим с Елисеевым, одно время валялся такой журнал. Кто его туда принёс, я понятия не имею, но точно не Макс, значит, наш третий напарник, Дёмин. Так вот, когда кто-то из них угощал меня вкусняшкой, роль моей миски выполнял лист, вырванный из этого журнала. Оно и понятно, не станешь же класть еду на пол, который моют раз в пять лет. И пока я ел, мне ничего не оставалось делать, как рассматривать дома, изображённые на дне моей импровизированной миски. А поскольку издание было довольно упитанным, я пересмотрел множество различных вариантов и теперь запросто мог работать экспертом по загородной недвижимости. Ну а что? Поводырём был, спасателем был, актёром был, полицейским и по сей день числюсь, так почему бы не попробовать себя на жилищном поприще? Я на глаз смогу отличить красивый особняк от неказистого.

Раскидистые деревья вокруг дома, цветочные клумбы перед входом и ровные ухоженные газоны, поверх которых ручейками разбегались в разные стороны каменные дорожки, добавляли живописности поместью. Глядя на всю эту красоту, я задавался вопросом: «А где же мне справлять нужду?» Как-то неудобно это делать на лужайках. Но ничего, если я во дворе Кристофера нашёл укромное местечко, то на этих гектарах – и подавно.

Не успел Генри причалить ко входу, как на веранде выросла фигура высокого подтянутого мужчины. Мне показалось, одет он был не по погоде. Нет, потёртые джинсы, клетчатая рубашка и светлая широкополая шляпа смотрелись вполне уместно, а вот зачем он напялил в такую жару сапоги, я так и не понял. Хотя какое моё собачье дело? Тоже мне, эксперт моды нашёлся. Может, ты ещё станешь претендовать на роль той дамочки из передачи, в которой героинь преображают в царевен?

– Это кто к нам пожаловал? – разведя руки в стороны, с улыбкой воскликнул он и, спустившись по ступеням, направился к нам навстречу.

– Отец раньше нас вернулся. – Вики кивнула на него. Она заглушила двигатель, и Генри замер напротив входа. Она обвела нас взглядом и с улыбкой сказала: – Ну что, гости дорогие, приехали, можете выметаться, и чувствуйте себя как дома.

Ничего не скажешь, очень гостеприимное приглашение. То ныряй, теперь выметайтесь, интересно, я когда-нибудь привыкну к её разговору?

– Но не забывай, что мы в гостях. – Обернувшись, Александра пригрозила мне пальцем.

Могла бы и не предупреждать. Я пёс воспитанный и культурный, я всегда веду себя достойно, где бы ни находился – хоть в гостях, хоть дома. Но судя по тому, что в её глазах плясали смешинки, она наверняка шутила.

Девушки вышли из машины, я хотел последовать примеру Вики и перепрыгнуть через дверь, но не успел: Шура открыла её для меня. Оказавшись на свободе, я от души потянулся, разминая затёкшие кости. От лежания на одном месте порой устаёшь больше, чем от непрерывной беготни.

– Дочь, опять дверь заклинило? – спросил подошедший к нам отец.

– Не пойму, что ей нужно? – Вики пожала плечами. – Ты же недавно отремонтировал её.

– Да что ей нужно? – Ухмыльнувшись, мужчина развёл руками. – Пора уже его, – он кивнул на автомобиль, – отправить в музей и купить нормальную тачку.

До чего же они странно называют машину. Каждый раз, когда я слышу это слово, у меня перед глазами встаёт тот драндулет на трёх колёсах, на котором мать Максима возит разный мусор на даче.

– Не нужна мне другая. – Вероника замотала головой. – Меня Генри вполне устраивает.

Девчонка точно не от мира сего. Все люди мечтают купить автомобиль поновее да получше, а эта довольствуется тем, что имеет.

– Да и как я могу отдать его куда-то, если он дорог мне как память? – продолжила она. – Или ты забыл, что я купила его на гонорар за победу в моих первых соревнованиях?

Вон оно в чём дело. В таком случае я её понимаю. Я бы тоже не смог отказаться от того, что мне дорого. У нас в квартире на вешалке в прихожей до сих пор висит моя шлейка. Она служит мне напоминанием о тех временах, когда я работал поводырём, и я бы очень сильно расстроился, если бы мои родственники выкинули её за ненадобностью.

Пока отец с дочерью обсуждали подноготную Генри, мы с Сашей наблюдали за ними.

– Конечно не забыл, – подтвердил мужчина. – Ну тогда готовься к тому, что с каждым днём тебе придётся всё чаще и чаще ремонтировать его. Слишком старый он, пятьдесят лет для автомобиля – это большой срок. Ладно, с дверью я потом разберусь. – Он махнул рукой и, обведя нас с Шурой взглядом, сказал: – Я столько о вас слышал, и мне кажется, будто я знаю вас всю жизнь, – улыбнулся он. Из его слов я сделал вывод, что у них с Вероникой хорошие отношения, раз она рассказывает ему о своих друзьях. – И тем не менее давайте знакомиться. Я Арни. – Он зачем-то приподнял шляпу, потом вернул её на голову и протянул руку.

Я совсем не удивился, когда он не представился по имени и отчеству, поскольку давно понял: вспоминать своего батюшку при знакомстве принято только в России. А в том, что Арни – это сокращённое от Арнольда, у меня не было сомнений. Если мне не изменяет память, так зовут актёра, который играл громилу в фильме «Терминатор», напоминавшего мне Вилсона. Вот только отец Вероники телосложением совсем не походил на своего тёзку, хотя тоже был далеко не хилым мужчиной.

– Александра. – Улыбнувшись, она ответила на рукопожатие.

Несмотря на седины на висках, он по-молодецки присел рядом со мной и вперил в меня взгляд тёмных глаз, которые казались почти чёрными на его смуглом лице. Чего это он так смотрит на меня? Может, у меня на голове рога выросли, пока мы добирались до Техаса. Да нет же, когда мы ехали на машине, я видел своё отражение в боковом зеркале, и всё было нормально. Под его пристальным взглядом я растерялся, как маленький щенок, и невольно прижался к ноге Александры, а она, словно почувствовав моё смущение, погладила меня по голове.

– А ты, как я понимаю, и есть тот отважный герой, который спас человека в горах, а потом сам себя сыграл в кино? – наконец нарушив недолгое молчание, спросил он.

Хоть я и не люблю похвалы, но не мог же я этого отрицать.

– Ав, – со всей скромностью бухнул я.

– Ты ещё и говорить умеешь? – воскликнул Арни и почему-то посмотрел на Александру, будто вопрос был адресован ей.

Я всегда поражался людям. Они так удивляются, когда слышат мой ответ, точно я выдал философский трактат.

– Ав, – подтвердил я, хотя в душе не считал, что это можно назвать умением говорить.

– Собакен, ну ты красава, – расцвёл он, отчего в уголках его глаз собрались добрые морщинки. – Я уверен, мы с тобой непременно подружимся.

Хм, да с таким интеллигентным, умным и воспитанным псом глупо было бы не подружиться. А они с дочерью – два сапога пара. Она меня пёселем окрестила, он собакеном обозвал. Вот уж действительно говорят: яблоко от яблоньки недалеко падает.

– И как же тебя звать-величать? – спросил Арни.

Он это серьёзно? Ещё попросил бы рассказать мою биографию. А может, Арни думает, что я могу ответить и на такой вопрос? Представляю, как бы он обалдел, если бы я мог представиться. Но нет, он так не думал, я это понял, когда он снова посмотрел на Шуру. Я приготовился к очередному позору и молился всем богам одновременно, чтобы она представила меня хотя бы Трисончиком или на худой конец Тришиком, но только не малышом и не зайкой.

– Его зовут Трисон, – к моему не просто огромному, а дичайшему удивлению, ответила Александра.

Надо же, а она, оказывается, ещё помнит моё настоящее имя. Я был признателен ей в тот момент и, не сдержавшись, лизнул её пальцы. Не знаю, поняла Шура, за что я её благодарил, или нет, но она заулыбалась и погладила меня по голове.

– Будем знакомы, Трис. – Арни протянул руку. – Ну а как меня зовут, ты уже знаешь.

Такую интерпретацию моего имени я услышал впервые. Конечно же, я понял, что это сокращённый вариант. Действительно, зачем напрягаться и говорить столько букв? Тогда чего уж мелочиться, можно сразу назвать меня Три. И несмотря на то, что мне не понравилось это прозвище, всё же оно лучше, чем Трусон, Трюфель или Трискон.

А когда я положил лапу на его ладонь, мне показалось, что он начнёт аплодировать от восторга. Такое чувство, будто я польку-бабочку сплясал.

– Дружище, ты сделал мой день, – рассмеялся он – и давай трясти мою конечность.

Эй, приятель, полегче. Ты же оторвёшь мне её к чёртовой бабушке. Но, увы, сказать этого я не мог, а когда попытался вырвать лапу из его хватки, ничего не получилось, он как будто нарочно удерживал её. К счастью, мне на помощь подоспела Вики.

– Пап, ты уже покормил лошадей? – спросила она.

– И накормил, и напоил. – Тот кивнул и наконец оставил в покое мою лапу. Затем поднялся и зачем-то отряхнул джинсы, будто сидел на земле.

– Спасибо, – улыбнулась Вики. – Как там мой Уголёк поживает? Что говорит?

Раз речь зашла о лошадях, значит, Уголёк – это и есть уменьшительно-ласкательное прозвище её питомца. И в том, что Тони будет конём вороной масти, у меня почему-то не было сомнений. Если это так, тогда в этой кличке нет ничего обидного, по крайней мере, она связана с его окрасом, а вот с чем связаны все мои позорные прозвища, мне остаётся только догадываться.

– Да что говорит? – усмехнулся Арни. – Ждёт, когда ты принесёшь ему сахарок.

Я уже давно привык к тому, что все люди разговаривают со своими питомцами как с себе подобными, но по сей день не перестаю этому удивляться. Хотя неудивительно, они же не со стенкой общаются. Да, мы не можем поддержать беседу, но зато всё прекрасно понимаем. Есть такие ветеринары, которые говорят, будто это не так, мол, у нас нет интеллекта и мы действуем на инстинктах. Дорогие мои читатели, не верьте им и знайте: ваши питомцы не только понимают, но и чувствуют вас, как никто другой.

– Мой Тони такой же любитель вкусняшек, как и я, – глядя на Шуру, с улыбкой сказала Вероника, подтвердив мои предположения насчёт того, что Уголёк и Антонио – это одно лицо, ой, пардон, морда. – Ладно, пап, мы пойдём. – Она перевела взгляд на отца. – А то ребятам нужно отдохнуть с дороги, да и перекусить не помешает. Верно говорю, детка? – Посмотрев на меня, Вики подмигнула.

Вот надо ж было тебе это ляпнуть. Ещё не хватало, чтобы и Арни начал называть меня деткой. Не зря же говорят: дурной пример заразителен. Но буду надеяться, что он не станет разводить эти муси-пуси. А насчёт того, чтобы перекусить, ты попала в яблочко, милая. Хоть я и слопал косточку в самолёте, но разве могу я отказаться от обеда? Тем более я ни разу в жизни не пробовал техасскую кухню.

Вероника открыла крышку багажника, собираясь вытащить чемодан, но Арни остановил её.

– Идите, я сам принесу вещи, – сказал он.

Девушки направились в дом, а я решил обследовать поместье на предмет укромного уголка, а заодно поваляться на травке. Я мечтал об этом с того момента, как увидел зелёные просторы тех ранчо, мимо которых мы проезжали. Я хотел осуществить желаемое, когда вышел из машины, но было неудобно убегать во время знакомства. Ещё не хватало, чтобы отец Вероники посчитал меня невоспитанным псом.

Я уж было чуть не сорвался с места, как Арни, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Парень, там, за домом, – он показал рукой в нужном направлении, – увидишь конюшню. Сбоку от неё есть песочная насыпь, можешь там делать свои дела. Андестенд? – спросил он, а я в недоумении уставился на него. – Я имел в виду, ты понял меня? – объяснил он.

Так бы сразу и говорил, а то непременно нужно выпендриться и вставить английское словечко.

– Ав, – подтвердил я.

Услышав про конюшню, я тут же забыл о своём желании поваляться на травке, теперь мне хотелось побыстрее познакомиться с Тони.

Я побежал по одной из дорожек и, оказавшись за домом, увидел вдалеке длинное одноэтажное строение с маленькими окошками под крышей. До него было так далеко, казалось, оно находится на самом горизонте. Интересно, Арни и Вероника ходят туда пешком? Может, я просто не понимаю, тогда вы мне объясните: что хорошего в такой прайвеси? Пока дойдёшь до конюшни, точно без ног останешься. А если это нужно сделать не один раз за день? Теперь мне понятно, почему и отец, и дочь стройные, как кипарисы. С такими гектарами жиру не накопишь.

Перед строением раскинулся загон размером с футбольное поле, огороженный невысоким белым забором. Даже на таком расстоянии я рассмотрел сквозь него те самые барьеры, о которых рассказывала Вероника. Нетрудно было догадаться, что это и есть место для тренировок. Скажу честно, мне прям не терпелось посмотреть, как они проходят, но ещё больше меня интересовали соревнования. Оно и понятное дело, я видел их только по телевизору, и то, если мне не изменяет память, от силы пару раз. Хотя Елисеев часто смотрит спортивные каналы, по ним крайне редко показывают соревнования по конкуру. Возможно, этот спорт не так популярен, как тот, в котором двадцать два мужика бегают по полю за одним мячом или толпой гоняются за одной шайбой. Да-а, я многого ещё не видел в этой жизни.

Вот глупый пёс, тебе ли жаловаться на судьбу? Не каждый человек бывал в тех местах, где довелось побывать мне. И это всё благодаря людям, которые встречаются на моём пути, за что я им премного благодарен. Всё-таки я самый счастливый пёс на свете!

Входом в конюшню служили деревянные ворота с решётчатыми вставками наверху и встроенной в них дверью. Не успел я подойти, как внутри начался самый настоящий переполох. Лошади заржали так, словно к их жилищу подкрался хищник, чему я нисколько не удивился. Почти у всех животных хороший слух. Взять хотя бы нас с Марселем. Когда мы с ним остаёмся одни, мы знаем, что наши родственники вернулись, стоит им только войти в подъезд. Я уже давно научился держать свои эмоции при себе, а воспитанник сразу начинает гавкать, как умалишённый, из-за чего соседи неоднократно приходили жаловаться на него. Я миллион раз просил его не делать этого в квартире, но бесполезно. Чего греха таить, я тоже в молодости был таким. Но ничего, с возрастом он научится радоваться тихо, спокойно и без диких скачек по прихожей.

Ворота и дверь оказались закрытыми. Если последняя не заперта на замок, тогда для меня это не преграда. Я научился их открывать в тот день, когда встал на задние лапы и понял, что достаю до ручки. Это было, ещё когда я учился в школе на поводыря. А вот умение закрывать двери пришло гораздо позже, после того как однажды я получил нагоняй от матери Макса. Хотя, если говорить откровенно, она и научила меня этому.

Мы тогда приехали к ним в гости на дачу отмечать очередной новогодний праздник. Люди сидели за столом, а мне захотелось подышать подмосковным воздухом. Чтобы никого не отвлекать от трапезы, я самостоятельно вышел на улицу, благо входная дверь закрывалась только на ночь. А пока я исследовал дачный участок, холодный воздух проник в дом. Ох и досталось же мне тогда. До сих пор помню перекошенное от злости лицо Анны Михайловны, когда увидел её на пороге.

– Что ж ты, обормот такой, бросил дверь открытой? – бранилась она.

Ну а что я мог сказать в своё оправдание? В той ситуации ни «ав», ни «у-у-у» не подходили. Я проглотил оскорбление и, склонив гриву, промолчал. И тогда она взялась учить меня закрывать двери, показывая и озвучивая свои действия:

– Вот ты вышел на крыльцо, поставь лапы на дверь с обратной стороны и толкай её до тех пор, пока она не захлопнется. Усёк?

– Ав, – подтвердил я.

– А теперь смотри, как это делается из дома, – продолжила она. – Ставишь лапы на ручку и тянешь дверь на себя, пока она не закроется, но не забывай отходить назад, иначе она прищемит твои задние конечности. Усёк? – опять спросила она.

Усёк-то усёк, вот только я не семиделуха, чтобы одновременно тянуть и отходить. Ну и задала она мне задачку.

– А ну-ка давай попробуй, – скомандовала Анна Михайловна и подбодрила: – Я уверена, ты справишься.

И мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Закрывать дверь снаружи оказалось легко, а вот чтобы сделать это изнутри, мне пришлось чуть ли не наизнанку вывернуться. В тот момент я чувствовал себя артистом театра пантомимы. Не знаю, с какого раза, но в конечном итоге я справился. Да и разве могло быть иначе? С таким учителем, как матушка Елисеева, даже полено научится закрывать двери. Если бы она работала дрессировщиком в цирке или инструктором в нашей школе – цены бы ей не было. Но надо отдать должное, Анна Михайловна оказалась не только строгим, но и справедливым педагогом. За мои труды она наградила меня солидным куском жареной курицы. И хоть мне тяжело далось обучение, я благодарен ей, ведь она научила меня тому, чему забыли обучить в школе. Закрывать дверь – это ещё одно умение в копилку моих навыков.

Друзья, надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я отклоняюсь от сюжета? Тут дело не во мне, это всё память виновата. Хитрая лиса вечно напоминает о себе не вовремя. Мне иногда кажется, что она преследует меня. Вроде хочу рассказывать историю, а память нет-нет да и подкинет какое-нибудь воспоминание.