Книга: Пальто с хлястиком. Короткая проза, эссе - Михаил Шишкин

В поисках ответа я оставлял за рамками случайное – семья или внешние условия (допуская сверх меры, что могут быть формальные ограничения на въезд). Это должна быть жесткая позиция и она обусловлена чем-то большим, чем банальные условности, - каким-то страхом, ненавистью или взаимным непониманием русского человека и наиболее русского из всех современных литераторов. В книге эссе и рассказов «Пальто с хлястиком» есть очевидный, кричащий ответ на мой вопрос.

Двенадцать текстов книги – признание в любви к семье, обрамленное заглавным воспоминанием про маму «Пальто с хлястиком» и финальным сентиментальным рассказом о выросшем сыне «Кастрюля и звездопад». Это тексты о русском языке, русском человеке и о прекрасной Швейцарии, которая стала второй Родиной для автора, ее людях и ее писателях. Это движение от кондовых, закованных условностями героев – к людям свободным. Это осмысление закованности в русский язык, который здесь, среди русского народа и русской власти, является носителем тоталитарности, несвободы, косности и бессмысленного бунта. Вне национального дискурса, в иноязычной среде русское слово становится личным, освобожденным от наносного и идеологического, говорение и писание на родном языке становится проявлением свободы.

Казалось бы банальное собрание, отсылающее к перебиранию воспоминаний, наблюдений и архивных текстов, становится манифестом. Самым жестким, рассчитанным на катарсис, становится почти дословное воспроизведение документов, найденных в швейцарском архиве. «Кампанила Святого Марка» - в хронологическом порядке приведенная переписка и фактология семьи швейцарского врача и депутата городского совета Цюриха Фрица Брупбахера и русской эсерки Лидии Кочетковой. История трогательной любви, завершившейся крахом, беспощадный и жестокий документ, обличающий русскую революцию, русского человека, тратящего жизнь, чувства и время «на какие-то химеры». Не стоит пересказывать сюжет. Каждый отечественный читатель должен найти в "Кампаниле..." своё прочтение истории, предубеждений, которыми полон каждый из нас, иного взгляда на жизнь, иных ценностей. Прочитав на каком-то истонченном, почти детективном восторге, на ознобе эту историю, я плакал и сожалел о том, что часть личности и веры Лидии Кочетковой жила и до сих пор живёт во мне. Как в русском человеке, как сыне своей эпохи, как носителе русского языка.

Михаил Шишкин не просто отрицает, он ненавидит ментальность, базовые основы России, являющиеся частью каждого живущего в стране, каждого говорящего здесь на родном языке. Он ненавидит волюнтаризм, тоталитарность, желание установить мнимую справедливость во всем мире, отрицание личного счастья, бездумие, гордыню, неосмысленность кошмара бытия и власти, устанавливающей нечеловеческие рамки для существования своего народа. Ненавидит беззаконие, которое есть ток крови русского человека. Не стоит его осуждать. Стоит прочитать и ощутить бездну, которая разверзается не под нашими ногами, а внутри нас. Для писателя, преодолевшего эту бездну по тонкой жердочке эмиграции, граница безумия проходит по государственной границе России. Лидия Кочеткова сохраняла эту границу вместе со своим телом, Россия была всегда с нею. Только не в ее мечтах и фантазиях. В письмах к любимому она оставалась чайкой, желающей любви и человеческого тепла. Не стоит ее осуждать или осуждать писателя, стоит понять иной мир, иные ценности, которые нам неведомы за колючей проволокой наших заблуждений.

«Сердце мое! Знаешь, о чем я жалею больше всего на свете? Я ведь могла подарить тебе столько моей нерастраченной любви, а тебе досталась от меня только боль. Прости меня, если сможешь! И сердце разрывается от мысли, что это и было мое высокое предназначение – давать тебе мою ласку и нежность, а я потратила свою никчемную жизнь на какие-то химеры».

Безусловно, писатель остается одиноким в любой стране. История Роберта Вальзера, чье имя всплывает в первых строках книги, чья история не менее важна для понимания личности и установок Михаила Шишкина, свидетельство этого. Пишущий человек уходит в свой мир и в свой шифр, никогда не рассчитывая на понимание и на благополучную жизнь и исход. Остается кляксой на снегу, кляксой в письменном ящике, соизмеряя вечные ценности с преходящими сюжетами обыденности.

«…Каким бы ни был мир, он оправдан существованием людей, подобных…» Михаилу Шишкину. Это отличная книга, ставящая точку в отношениях писателя с Россией и открывающая возможность переосмысления борьбы русского человека с самим собой и с иным миром.

Нынешняя книга - это сборник художественно-исторических эссе, и короткой прозы.

Пальто с хлястиком - это код самого Шишкина, это его приглашение в свой мир, где он проводит экскурсию по своему творчеству, по своей жизни. Предельная честность и искренность изумляют, будоражат, и как в его произведениях растапливают повседневный лед зашоренности. Шишкин не обманывает, он все так же художественно историчен и датирован, его нужный русский язык швейцарского подданного - убегающий от "правильного" - жив более чем многие прозаики пишущие в вечно будоражащей России. Книга условно делится на семейные истории, и эссе о ... тут надо читать, или проще опять же пересказать, видимо так будет менее запутанно. - Пальто с хлястиком. Вообще начинается в Роберта Вальзера, в последствии в книге он не раз вернется к этому неординарному прозаику, однако, это и о России родителей и о Шишкинской России, и о родне в целом, это фиксация через фотографии (о них тоже будет повесть) своей жизни, ушедшей, потерянной? Думаю - нет. Шишикин не жалеет прошлого, он его рассматривает несколько холодно, без эмоций который бы читатель мог воспринять как подкуп, тут нет этого. -Вильгельм Телль как зеркало русских революций - оглянитесь, сколько памятников вы видите вокруг, и сколько зеленого луга лицезрят ваши глаза? - Кампланила Святого Марка - документалистика о потерянной жизни, перегоревшей любви, чувств на расстоянии, невозможности двух людей. Трогательное прикосновение к двум мирам, где в конце жизни остается горечь потерь, крах веры в людей. Это трагедия жизни и любви Лидии Кочетковой и Фрица Брупбахера, очень грустно. - Вальзер и Томцак. Вальзер - это писатель одиночка, это гимн одиночеству и свободе, это сознательное нищебродство возведенное в болезненную степень. Это жизненная цена столько неординарному творчеству. - В лодке, нацарапанной на стене. Эссе раскрывающее код самого Шишкина, его языквоую составляющую, отношение к языку, разбалансировка и смена притяжения одних и тех же слов при разных географических точках. - Человек как объяснение света в любви. Фотография. Пиксели. Фотос с греческого - свет, Графо - пишу. Остальное необходимо просто прочитать.

На этом прервусь, ибо как то не хочется раскрывать все, тем, кто будет для себя в который раз, а возможно и впервые, открывать Шишкина.