Текст книги "Андрей Капица. Колумб ХХ века"

РПП

В то время на Географическом факультете МГУ было как-то скучновато. Директор Института географии академик И. П. Герасимов все так же не принимал московскую университетскую географию. А единственный работавший в университете географический академик К. К. Марков чувствовал себя неважно, на работу не ходил и общался с кафедрой общей физической географии и палеогеографии, которую создал и возглавлял с 1945 года, посылая сотрудникам письма. Поэтому в МГУ сформировалась инициативная группа желающих вернуть Андрея Петровича Капицу на факультет.

Как раз в это время Марков начал приглашать к себе домой самых ярких, уважаемых профессоров факультета и заводить с ними долгие разговоры. Чувствовалось, что он ищет, кому передать кафедру. Но ни один профессор факультета, за исключением самого Маркова, не разбирался в сложной науке палеогеографии.

Ю. Г. Симонов вспоминал: «Я тогда сказал Маркову: “Старинная ваша мечта быть дружным с Академией наук. Вам не удалось эту дружбу наладить – вы поссорились с Григорьевым. Вас предал ваш школьный товарищ Герасимов. Вы с ним написали несколько книг, но у вас каждый раз чего-то не получалось. А здесь у вас есть шанс. Обратите внимание на молодого члена-корреспондента – он связан с Президиумом Академии!” Марков согласился, что поддерживать связь с Академией наук факультету очень полезно. И когда ему подвернулся Андрей, он предложил ему стать заведующим кафедрой».

«Считаю, что и я приложил руку к тому, чтобы Андрей Петрович вернулся на факультет, – рассказывает Р. С. Чалов. – В самом конце 1978 года, на 70-летии Маккавеева (Н. И. Маккавеев родился 12 декабря 1908 года. – Прим. авт.), мы с Андреем Петровичем уединились в какой-то закуток в ресторане гостиницы “Университетской”, и я, как секретарь парткома факультета, по договоренности с деканом Александром Максимовичем Рябчиковым, долго убеждал его в необходимости принять эту кафедру. Мы с Александром Максимовичем решили, что они вместе с Марковым и в Антарктиде были, и на Дальнем Востоке работали.

Когда я учился, это была единственная кафедра факультета, которая не набирала студентов. Она называлась “Общего землеведения”. Это Марков сделал ее настоящей кафедрой и стал выпускать специалистов-палеогеографов. А поскольку кафедра обеспечивала чтение первокурсникам “Введения в общую физическую географию” и отдельные специальности дальше, то она и стала называться кафедрой общей физической географии с прибавкой “и палеогеографии”».

«Это вообще изначально была не кафедра, а скорее методический кабинет. Марков решил объединиться с ней перед переездом в новое здание на Ленинских горах», – вспоминал Ю. Г. Симонов. Но в своей книге он написал о ней как об основополагающей кафедре, кафедре-родоначальнице, с которой, собственно, началось преподавание географии в Московском университете: «Именно эта кафедра подготовила возможность возникновения кафедр землеведческого профиля, в основу которых был положен курс лекций по общему землеведению, который передавался от Д. Н. Анучина к А. А. Круберу, а затем к Б. П. Орлову. Б. П. Орлов продолжал читать этот курс и после переезда в новое здание. В этом курсе лекций я вижу определенный след учебной деятельности основателя географии в Московском университете Д. Н. Анучина»[265]265
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 576.


[Закрыть].

Симонов продолжает эту тему уже в другой части второго тома своей книги: «К. К. Марков создал кафедру палеогеографии в 1945 году. В старом здании она помещалась в одной комнатке, где сидели и аспиранты, и научные работники. Приема студентов на нее не было. В систему географических наук тогда начали входить аналитические лабораторные исследования, и первым оформилось палинологическое направление (спорово-пыльцевой анализ. – Прим. авт.). К. К. Марков готовил палеогеографов на базе студентов, обучавшихся на кафедре геоморфологии. Отчасти в связи с этим был дополнен учебный план кафедры геоморфологии, и с 1950 года эта кафедра приступила к подготовке геоморфологов-палеогеографов. К. К. Марков на кафедре геоморфологии читал курс лекций “Основные проблемы геоморфологии” (вокруг которого зародилась дискуссия с А. А. Григорьевым). Читая эти лекции и одновременно лекции по палеогеографии, он отбирал из числа слушающих его студентов будущих сотрудников своей кафедры… мне помнится, что годы, предшествующие переезду в новое здание, ушли на организацию или, точнее, на создание лабораторной базы будущей палеогеографии»[266]266
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. Т. 2. Ч. I. С. 393–394.


[Закрыть].

«Соединение этой кафедры с кафедрой палеогеографии у меня возражения не вызывало, поскольку во времена Дмитрия Николаевича Анучина палеогеографии на факультете практически не существовало. Ее идеи созревали на кафедре в курсах лекций по естественной истории, поэтому кафедру палеогеографии можно было бы объединить с кафедрой геоморфологии. Но Константин Константинович на это пойти не мог, он стремился сохранить геоморфологию в качестве базовой дисциплины всей физической географии»[267]267
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. Т. 2. Ч. II. С. 576–577.


[Закрыть].

В общем-то переходить на эту кафедру у Андрея Петровича Капицы причин не было – у него и так дел было полно, и все шли хорошо. Но 18 сентября 1980 года неожиданно умирает еще не очень старый К. К. Марков. Поэтому, чтобы не подводить друзей, однокурсников и коллег и как бывший декан Андрей Петрович делает благородный жест – на полставки оформляется завкафедрой общей физической географии и палеогеографии. Но руководить ею не спешит, пока только присматривается.

Уже входная дверь этой кафедры на семнадцатом этаже впечатляла с первого взгляда. На ней – единственной на всем географическом факультете – была привинчена красивая латунная табличка с надписью «Академик АН СССР К. К. Марков». На марковской кафедре был сложный учебный план: помимо палинологии, преподавались география Мирового океана, палеогеография шельфа и морских берегов, история четвертичного периода, палеонтология плейстоцена, литология и даже археология. Это была такая ячейка марковской «комплексной географии». Студентов на каждом курсе мало – по пять-шесть человек с очень туманной перспективой распределения.

Профессор Е. И. Игнатов рассказывал: «У нас на факультете тогда было целых три кафедры физической географии: физгеографии СССР во главе с Николаем Андреевичем Гвоздецким, физгеографии зарубежных стран Александра Максимовича Рябчикова и еще вот эта общей физической географии и палеогеографии с огромной лабораторией новейших отложений и палеогеографии плейстоцена человек в пятьдесят, а может, и шестьдесят, которой заведовал Павел Алексеевич Каплин, – они сидели отдельно во дворах Русаковки у станции метро “Красносельская”. Все выпускники этой кафедры шли работать в каплинскую лабораторию – больше никому палеогеография была не нужна. Чистая наука без какого-либо хозяйственного применения. Продвижения у них там не было никакого: десять человек десятки лет ждали, когда освободится должность старшего научного сотрудника. Был, правда, еще Отдел палеогеографии четвертичного периода в ИГАНе, куда выпускники этой кафедры мечтали попасть, но это было непросто».

В общем, работы с этой кафедрой предстояло много.

Чтобы освободиться от непрерывных зарубежных командировок, в 1980 году Андрей Петрович уходит из Научного совета по выставкам и становится заместителем Главного ученого секретаря АН СССР.

А в 1981-м у него был юбилей – 50 лет! Ю. П. Баденков рассказывает, как его отмечали: «Он пригласил на Николину Гору своих старых друзей по Антарктиде. Стол прямо на участке был накрыт очень своеобразно. Рулон крафт-бумаги расстелен прямо на земле, чурбачки вместо стульев поставлены, какая-то выпивка, закуска очень простая. Собрались не для того, чтобы торжественные тосты произносить и адреса в кожаных папках дарить с латунными табличками наискосок на обложках, на которых раньше писали “Многоуважаемому и так далее”, а для общения. В свободном стиле абсолютно. Помню, Игорь Зотиков был, членкор такой, они несколько раз вместе с Капицей ездили в Антарктиду».

За успешное проведение ряда зарубежных выставок Академии наук СССР, способствовавших росту престижа советской науки, и в связи с 50-летним юбилеем Андрея Петровича Капицу в 1981 году во второй раз наградили орденом Трудового Красного Знамени.

«С приходом Капицы на кафедру потянулась вся его дальневосточная группа: Вячеслав Георгиевич Коноваленко. Исаак Ильич Невяжский, Татьяна Алексеевна Воробьева, Кирилл Вячеславович Зворыкин», – вспоминал Ю. Г. Симонов. – И уже в 1983 году на кафедре заговорили о “рациональном природопользовании”. Откуда такой термин? Ну, к примеру, В. Г. Коноваленко на Дальнем Востоке возглавлял в ТИГе лабораторию проблем рационального природопользования.

«Все эти идеи – они же оттуда, с Дальнего Востока, – рассказывает Т. А. Воробьева. – Задумано было объединить изучение земли и воды. Зворыкин занимался земельными угодьями, оценкой земель, земельным кадастром, дифференциальной рентой. Еще у нас там был химик-технолог, и мы стали заниматься всем, что происходит с водой: ее загрязнением и его источниками – на Дальнем Востоке это крупные комбинаты, выпускающие сразу несколько видов продукции. Специалисты умеют по сырьевым технологиям определять антропогенные последствия, которые потом произойдут. Невяжский возглавлял комплекс работ и фонтанировал идеями. Мне кажется, главная ценность заключается в том, что они угадали направление. Андрей Петрович создавал его с помощью коллег, которые разделяли его точку зрения. Главным образом это, конечно, Зворыкин, Коноваленко, Невяжский. Они все время собирались, совещались, обсуждали эту тему. Привлекали Симонова, который разработал теоретические и методологические основы природопользования, поскольку КВЭ как раз занималась там природными ресурсами и последствиями их использования.

Рациональное природопользование мы рассматриваем как природный потенциал территории – ресурсы, служащие ареной хозяйственной деятельности человека. Смотрим, как происходит эта деятельность. Изучаем экологические ситуации – последствия, которые складываются. Даем экономическую оценку того, что вышло: прибыль или ущерб. Анализируем социальные проблемы, которые в результате возникают у людей. И все это связано с природопользованием. Каково сообразить в 1978 году, что именно это направление станет перспективным!»

В конце лета 1983 года на кафедре провели первый набор студентов на специальность «рациональное использование природных ресурсов и охрана природы».

«Кафедра получила еще одну прибавку к названию и стала “Общей физической географии, палеогеографии и рационального природопользования”. Я это очень хорошо помню, потому что я тогда был парторгом факультета», – говорит профессор Р. С. Чалов.

Новый кафедральный учебный план разработали Вячеслав Георгиевич Коноваленко и Татьяна Михайловна Красовская.

Рассказывает Т. М. Красовская, много лет проработавшая на марковской кафедре – доктор географических наук, специалист по геоэкологии, природопользованию северных территорий России и эстетическому ландшафтоведению, профессор кафедры физической географии мира и геоэкологии, лауреат премии «Хрустальный глобус» РГО: «Капица здорово помогал, когда мы делали новый учебный план по природопользованию. Тогда же еще был советский период – студенты обязательно должны были обеспечиваться после выпуска распределением, поэтому для них нужны были организации-заказчики, с которыми должен был быть согласован учебный план. Андрей Петрович все свои академические связи задействовал, чтобы у нас это было. И, в частности, свел нас с Артуром Николаевичем Чилингаровым (океанолог, доктор географических наук, член-корреспондент РАН, исследователь Арктики и Антарктики, Герой Советского Союза и Герой Российской Федерации, президент Государственной полярной академии, лауреат Государственной премии СССР (1981). – Прим. авт.). Он тогда был начальником управления кадров Госкомгидромета, и мы с ним сверстали этот план – первые заявки пошли оттуда. Вот это сделал Андрей Петрович и для кафедры, и для студентов.

После летней практики в Сатино, перед самым началом второго курса, студенты поступали на нашу кафедру, и мы им устраивали “посвящение” – маленькую шуточную олимпиаду. Андрей Петрович всегда приходил и каждому вручал приз – волосок мамонтенка Димы. Ну, несколько, такой пучочек. Это же какой надо было обладать фантазией!

А еще он добился, чтобы на факультет взяли обратно В. Г. Коноваленко и разрешения наделить его помимо себя большими полномочиями. “Я, – говорил, – могу чем угодно руководить. Главное, чтобы заместитель был толковый!” Это фраза Капицы! С большим чувством юмора он был».

«Андрей не мог ставить никаких задач перед палеогеографией, так как никогда ею не занимался, – считал Ю. Г. Симонов. – Летал туда-сюда, умел организовывать, рядом с ним были большие ученые. И вдруг объявил, что готовит важное сообщение. По этому поводу собрали факультетское партийное собрание. Но сам он на него не пришел, сказали: “Приболел”. По его поручению выступил Коноваленко и выдал: “У нас есть вообще такое желание переименовать эту кафедру из кафедры палеогеографии в кафедру рационального природопользования. Сейчас это важнее, звучит хорошо и созвучно эпохе”. И что же делал я? А я защищал Маркова! Я встал и при всех своих чинах и регалиях, которые к тому времени начали тускнеть, сказал, что если бы Марков вот сейчас здесь был, он бы никогда палеогеографию ни на какое никому не известное “рациональное природопользование” не променял. Что палеогеография единственная из всех наук связывает современную географию с прошлым и потому служит базисом для всех наших работ.

Начался спор. Спорили допоздна. Кто-то, уже не помню кто, меня поддержал. Но на голосовании победило предложение Андрея. Я так расстроился, что ему после этого даже не позвонил. Надо же, еще недавно все мы, ученики Маркова, клялись на его могиле продолжать его дело, и вот на тебе! И от кого же? От Андрея! Позвонил я только через несколько дней. А ему, конечно, уже сообщили. И он таким басом наорал на меня в трубку: “А-а-а-а-а, да ты там такое про меня! На партийном собрании! Кто позволил тебе распоряжаться моими делами?!” А я ему: “Слушаюсь, Ваше Величество! Только не выполню вашей глупости. Чего хочешь сделать-то? Марков делал Великую Географию! А ты чего?” А он: “Брось ерничать. Заходи, поговорим”. Дальше все происходило уже у него дома. Он мне сказал: “Ты что, с ума сошел? Марков меня давно к этому толкал. Ты не читаешь, что ли, ‘Известия географического общества’ и ‘Вестник Академии наук’?”

Женечка его, услышав, как мы поругались, вступилась за мужа: “Юра, ну ты же, конечно, старше и мудрее – пойми, какие там дела! Андрей-то нам всем еще может пригодиться!” А я ей: “А как же его призвать к порядку?” Но потом я сам почитал Маркова и понял, что я Маркова не разгадал».

Профессор Р. С. Чалов вспоминает: «Создание новой кафедры – событие на факультете, поэтому была создана большая комиссия. У нас тогда сменился декан, им стал Георгий Иванович Рычагов. Он меня вызвал и попросил эту комиссию возглавить. Мы провели очень большую работу, так как нужно было побеседовать с огромным количеством преподавателей и ученых факультета, выслушать разные точки зрения и найти оптимальное решение. Через несколько месяцев было решено, что рациональное природопользованиие становится отдельной кафедрой, это было в 1987 году. Палеогеография присоединится к кафедре геоморфологии, поскольку у них очень близкие учебные планы. А каплинская лаборатория станет одной из факультетских научно-исследовательских лабораторий. Конечно, самое сложное на факультете – раздел помещений, но как-то все поделились. А Рациональное природопользование было даже усилено».

Некоторые сотрудники марковской кафедры ушли на другие кафедры или вообще из МГУ, а некоторые поддержали рациональное природопользование. Это были Григорий Иванович Лазуков, Лев Георгиевич Бондарев, Инна Александровна Суетова, Марина Валерьевна Муратова, Александр Васильевич Евсеев, Татьяна Михайловна Красовская, Данила Дмитриевич Бадюков, Ольга Владимировна Денисенко.

«Андрей Петрович занял очень жесткую позицию, – вспоминал Д. Д. Бадюков, занимавшийся палеогеографией шельфа и морских берегов. – Сказал, что кафедра должна быть “Рационального природопользования”. И если кого-то это не устраивает, до свидания, товарищи! И тогда лаборатория Павла Алексеевича полностью отделилась от кафедры. Отделялась, конечно, со скандалом. Кто скандалил – не мужики же, понятное дело! – а тетки, и все это было крайне неприятно. Писали доносы, партком разбирался. Ужас, что было!

Вся команда ушла: Судакова, Ершова, Окунева, Щукина – все рыбные фамилии. Наташа Болиховская – все они ушли с Каплиным. Ольга Николаевна Лефлат тоже принимала участие в разделе кафедры. Даже я, пока еще не ушел с кафедры, помню ее выступления, что здесь делается все неправильно. Они были адептами палеогеографии. И не понимали, что идея Маркова была о “Единой географии” и что Андрей Петрович пытается в обновленной кафедре ее воплотить».

Профессор Т. М. Красовская рассказывает: «Андрей Петрович, как только пришел, сразу меня запряг – я только и занималась что созданием кафедры Рационального природопользования, а еще практиками и попутно ему помогала, что нужно было в Академии наук. Он вообще умел людей загружать под завязку.

С кафедрой Рационального природопользования все получилось только благодаря тому, что Коноваленко был в хороших отношениях с Рычаговым – они вместе учились, что ли. Только поэтому удалось продавить.

Потому что палеогеография не дала бы сделать природопользование. В те ужасные времена, когда палео просто не давали нам жизни, помню, Лазуков нас поддерживал, говорил им: “Так нельзя”. Ну, Лазуков – мудрый, один из наших старейшин, очень широкий человек – он и геоморфолог, и археолог, и палеонтолог, и геолог, много работал на севере Западной Сибири. Он понимал, что и палео хорошо, и это надо развивать, стал помогать нам в создании новых курсов. А ниша-то, в общем, была для всех: Бондарев палеоэкологией занимался, прекрасный курс читал, и учебник у него даже есть. Муратова так и продолжила заниматься палеогеографией».

Т. А. Воробьева говорит: «Палео прекрасно сейчас существуют. У них все развивается, все в порядке, ничего не случилось плохого. И Марков остается их основателем! Все произошло из-за того, что идея движется вперед. Кафедра Рационального природопользования, несомненно, прикладная наука, которая была вызвана жизнью. В смысле не фундаментальная! Но востребована».

«Самое потрясающее дело Андрея Петровича – это создание кафедры Рационального природопользования, – считал Д. Д. Бадюков. – Следом за Марковым он исходил из того, что на Земле уже не осталось ни единого уголка дикой природы, не затронутого цивилизацией. Какая прекрасная идея: привести способы хозяйственной деятельности человека в соответствие с законами природы, чтобы не подрывать ее ресурсы.

Как-то я задал Андрею Петровичу вопрос: “Рациональное природопользование – это наука?” – и он ответил: “Это человеческая деятельность». Ее, конечно, можно облечь в научные одежды, но это род деятельности, чтобы человеческое общество сохранилось. Не природу охранять – а чтобы мы выжили!”

В 1987 году нам многие говорили: “Тогда весь факультет надо было делать Рационального природопользования!” На это могу сказать следующее: может быть. Но есть наука География. И в ее рамках существует некоторое количество научных направлений, которые способствуют рационализации и оптимизации природопользования. Вот, собственно, и всё.

Помню, году в 1990–1991-м Андрей Петрович писал свое видение учебника по рациональному природопользованию. Там были совершенно потрясающие вещи! Вот, если у тебя чешется спина и ты ее почесываешь, то это природопользование! А если гладишь любимых собачек – рациональное природопользование. Там довольно забавно все было. И когда Андрей Петрович читал нашим студентам курс “Введение в природопользование”, это была по сути такая, довольно содержательная, хорошая эклектика из “Общего землеведения” и экономико-географической подоплеки того, что делает человек. Наверное, так оно и должно быть!»

Определить местоположение кафедры Рационального природопользования (РПП) в сложившейся организационной структуре Географического факультета МГУ сложно.

Систематик географической науки в МГУ Ю. Г. Симонов написал в своей книге: «Самым примечательным было то, что ее название сильно выделялось на фоне названий других кафедр. Не было подобных кафедр и в зарубежных университетах, это было собственное изобретение»[268]268
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 575.


[Закрыть].

«В этой области мы могли бы быть первыми, если бы еще в 1920–1930-х годах не отказались от идеи антропогеографии, учения о зависимости национального характера и склонности человека к труду от географической среды («горячие эстонские парни», – это оттуда. – Прим. авт.). Фундаментальные географические проблемы в этой части нашей науки были заложены еще в середине XIX столетия в работах Ф. Ратцеля. В нашей стране эти идеи разрабатывал Д. Н. Анучин, а продолжил эти исследования А. А. Крубер. После того, как антропогеография из советской науки была изгнана, основными стали представления о том, что география изучает природу, хозяйство и население в их взаимодействии. Затем география разделилась на две части – экономическую и физическую, и сколько бы ни призывали нас объединить эти две ветви нашей науки, реально это не получилось. Может быть, впервые слово “экология” появилось в работах Т. В. Звонковой в 1973–1976 годах (Татьяна Васильевна Звонкова, доктор географических наук, одна из крупнейших советских физикогеографов и геоморфологов, профессор кафедры физической географии и ландшафтоведения Географического факультета МГУ, член экологических экспертных комиссий при Госплане СССР и РСФСР, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат премии имени Д. Н. Анучина, заслуженный профессор Московского университета. – Прим. авт.). Она получила как бы очередной “социальный заказ”, который уже исполнялся сообществом ученых и политиков. В прессе тогда зазвучали такие понятия, как “экологический кризис” и “экологическая экспертиза”»[269]269
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 562–563.


[Закрыть].

«На самом деле экология – часть биологической науки, которая никогда не занималась исследованием народного хозяйства… Окружающая человека среда – действительно биологическое понятие. А причем здесь биология, если нужно понять закономерности размещения по поверхности Земли природных ресурсов, производственных объектов и многое другое, понять причины разного рода явлений, таких, например, как эксплуатация технических устройств в различных географических условиях… Сначала обнаружилось, что на Земле исчезают некоторые виды животных и растений. Усилилось внимание к охране исчезающих видов. Параллельно внимание было обращено на то, что некоторыми болезнями люди заболевают чаще, причем в одних и тех же местах планеты. Возникло понимание того, что человечество вступило в полосу кризиса, который получил название экологического. Общественность забила тревогу. Географов в этой компании не было. Они всё еще были заняты другой проблемой – как лучше обустроить жизнь быстро растущего населения. Тем не менее непонятно, почему географы пропустили начало этого кризиса. Ведь именно наша наука еще в середине XIX века провозгласила, что она изучает природу, хозяйство и население в их взаимодействии! Нужно честно сказать, что это произошло лишь потому, что мы исключили исследования проблемы антропогеографии»[270]270
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 563.


[Закрыть].

Т. А. Воробьева вспоминает: «Мы, конечно, взяли шире, чем только рациональное природопользование. Коноваленко еще руководил международным центром, который был связан с геоэкологическими проблемами. Ездили с докладами за границу. И когда начали этим заниматься, то ходили по факультету и спрашивали: “Вот ‘геоэкология’ – кто возьмет?” И тогда все кафедры нам гордо ответили, что каждая занимается своим делом и это никому не нужно. И тогда геоэкологию мы взяли на свою кафедру вместе с рациональным природопользованием. Но только когда к нам в 2000 году пришла профессор Елена Ильинична Голубева и стала заместителем заведующего кафедрой по учебной части, а она ведь посещала методические комиссии, то она настояла, чтобы в дипломах наших выпускников было написано “Рациональное природопользование и геоэкология”. Просто чтоб было. Поскольку все кругом вдруг заговорили “геоэкология, геоэкология!” Сейчас некоторые используют термин “культурный ландшафт”, хотя я считаю, что он “бескультурный”. А теперь вроде как рациональное природопользование входит в моду!

Теперь нет университета в России, который не имел бы кафедры экологии и природопользования. Нами написано очень много методических программ. И естественно, эти программы легли в основу работы всех наших университетов, потому что Московский университет считается ведущим по выработке всех программных дисциплин».

Профессор Т. М. Красовская уточняет: «Многие вообще геоэкологию и природопользование считают одним и тем же. Хотя это совсем не одно и то же. Экология фиксирует, а природопользование интегрирует – это управление, это процесс! Природопользование может быть в масштабах страны. “Зеленая экономика” – вот, пожалуйста, модель природопользования постиндустриального периода!»

Приоритет Андрея Петровича Капицы в исследовании рационального природопользования подчеркивается тем, что именно он нашел для этого термина подходящий английский перевод – Environmental management. В 2002 году Юрий Гаврилович взял у своего друга и соседа Андрея Капицы интервью, в котором тот сказал: «Мне хотелось, чтобы, когда кто-то за рубежом встречался с названием нашей кафедры, то понимал его значение, чтобы термин довольно точно отражал смысл ее названия. А поскольку я много общаюсь с англичанами, в частности, с Полярным институтом имени Скотта, то мне хотелось, чтобы они приняли этот термин. Они его приняли и используют»[271]271
  Симонов Ю. Г. История географии в Московском университете: события и люди. Т. 2. Ч. II / Под ред. Т. Ю. Симоновой. М., ООО «АПР», 2017. С. 582.


[Закрыть].

Елена Ильинична Голубева, профессор кафедры РПП, доктор биологических наук, академик РАЕН, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники (1997), считает: «Это был смелый поступок Андрея Петровича организовать такую кафедру – прикладного, я бы даже сказала, межкафедрального направления. Но это та самая “Единая география”: и физическая, и экономическая, и социальная. Взять, к примеру, такую беду, как саранчу. Можно изучать ее потребности в пище, кормовую базу, колебания численности, структуру популяции. А можно – ее влияние на урожай и социальные процессы. Это разный взгляд, и на кафедре РПП это начало формироваться. Специалистов не было, и Андрей Петрович стал приглашать специалистов с разных кафедр. Пришли гидрологи, физики, экономгеографы, картографы. На факультете это приняли не так, чтобы на “ура”. Фундаментальная наука – это понятно. А это что?»

Профессор Е. И. Игнатов говорил: «Капица был смелым в принятии решений. Зато сейчас все оправдалось. Марковская кафедра стала готовить специалистов в другой плоскости, и им сейчас очень даже есть чем заняться! У меня младшая дочка оканчивала кафедру РПП. Она, правда, работает не по специальности. Но я всегда показываю ее работы и карты, которые она составляла по Подмосковью. Говорю: “Во, Наташка, смотри: твои карты пользуются успехом! Просят дать посмотреть”. А сейчас рациональное природопользование особенно востребовано, потому что куда ни сунешься – везде ОВОСы, оценка воздействия на окружающую среду. Когда создается какое-нибудь предприятие или проводится строительство, то разрабатывается проект и к нему обязательно прикладывается оценка воздействия – ОВОС. На что повлияет, как повлияет – на загрязнение, на биоту, на животный мир, на рыбу, на птицу, на заповедники, на охрану природы и прочее. Все это должно быть представлено, а экспертиза потом рассматривает, правильно ли собираются делать или потребуются какие-то доработки».