Текст книги "Статуэтка. Чётки бессмертия"

Путь паломника

– Мне нужно сходить в храм, помолиться за будущее наших детей (хинди), – говорит «Мастер ключей» утром. За последние дни, что проводим вместе в Нью-Дели, преображается. Её облик неуловимо меняется. Сложно объяснить. Например, когда ребенок осознает возраст и демонстрирует, что повзрослел. Спутница демонстрирует, что уже взрослая женщина, готовая продлить род.

– Можно пойти с тобой? (хинди) – прошу.

– Для меня это большая честь (хинди), – с серьезным видом отвечает, доверительно шепчет: – Почему-то боюсь туда идти одна.

– Кьёон? (хинди) – Почему?

– Малум нахи. Не знаю (хинди), – пожимает плечами. – Вдруг опять какое-то пророчество скажут.

Девушка ловит такси, называет адрес, и мы, лавируя между машин и толпами людей, сначала медленно, а потом всё быстрее покидаем центр столицы.

– Ях яхере хэ (хинди), – шёпотом говорит спутница, когда через несколько часов непрерывного пути выбираемся из такси. – Это здесь.

Рассчитываюсь с водителем, с любопытством оглядываюсь по сторонам. Небольшой храм, со скромных размеров двориком. Рядом расположены домики для служителей храма.

– Этот храм не показывают туристам (хинди), – шепчет. – Сюда приходят те, кто знает об истинной вере. Пойдём. Здесь мало людей.

Заходим в маленький дворик, поднимаемся по лестнице.

– Хам бхагяашали тхе. Нам повезло (хинди), – шепчет, показывая на женскую фигуру у одной из скульптур божества. – Сама Настоятельница сейчас молится.

Девушка выполняет ритуальные действия. Подойдя к божеству, возле которой сидит женщина, укутанная в сари, устраивается в позу для молитв. Закрыв глаза, о чём-то просит божество. Произносит слова молитвы. Не прислушиваюсь, о чём просит богов девушка, а, устроившись на полу, сложив ноги по-турецки, закрываю глаза, погружаюсь в мир медитации.

Тишину храма неожиданно нарушают звуки голоса Настоятельницы.

– Уверена, что это Золотой Воин? Что не обманщик? (хинди) – обращается она к спутнице. Та изумленно смотрит на неё, словно с ней неожиданно заговорило божество из ожившей статуи.

– Тумхейм яакин хэ? (хинди) – Уверена?

– Джи ха. Зарур (хинди), – шепчет девушка. – Да. Уверена.

– Если уверена, зачем тогда молишься о детях? (хинди) – усмехается Хранительница монастыря. – Я его не знаю и не верю. Пусть докажет, что он – Хранитель.

Первый порыв – встать и начать горячо доказывать свою избранность. Но время, проведенное в тайге и в медитациях, научило контролировать эмоции. Представляю перед глазами послание, к которому открыла когда-то доступ статуэтка.

Начинаю произносить вслух звуки на мертвом языке, на котором говорили чжурчжэни восемьсот лет назад: «Аи-у-ма/ У-р-хи-хе/ У-цу-ло/ Фу-се-гу/А-лицо-ми/ До-ло/ Се/ Цинг-гели-е-ли/ Сон-ко/ А-гуа-са-ра/ У-ци-неи-би/ У-ци/ Хи-р-лева-ци-ну/Ху-фу-лун-дедуле-ци-манг-ха/Е-му-мо-ху-фу-лун/ Го-хо/ Ни-мен-би/Хи-р-ле-у-ци-ну/У-ме-дже-ци-ба-де-дао-ли-ла/Ну-ха-фу-ли-су/Бу-ци-хе/ А-ли-су/Фа-ди-ла/ Ги-да/Су-дунг/ Ва-хунг/А-губи/ Ние-лу/Хе-це-ту-хе-хе/Ло-хо/ Уа-ли-фи-та/Муке-у-ци-у-ла-ха/ Вазе-бо/И-ха-е-ли/ А-ли-су/Ванг/ Хе-це-те-де/О-р-дохе-це/ А-ли-су/ Ци/У-ме-ние-ма-и-умение-ма-и-у-ли-дули-ле/А-гуа-фу-да-су-хе-буде/Мо-ло/ Та-ха-су/Ха-ан-ту-ме-се/Муду-ли-е-ли/ Е-ли/ Му-ли/Меи-хе-е-ли/ Е-ли/ Хе-це-ту-ти-хе/Му-ли-у-ме-е-хеджа-фа-ла/О-р-дохе-це/ У-ме-ги-су-ле/»

– Тум мудже харан кар диа. Ты удивил меня (хинди), – говорит Хранительница, когда замолкаю, обращается к «Мастеру ключей»: – Я дам, что просишь, если дашь мне провести с ним ночь.

Девушка с яростью смотрит на неё, что та начинает хохотать.

– Ой, да ты влюбилась в него, – смеётся Настоятельница, обращается ко мне: – Зачем тебе эта глупая девочка? Брось её. Возьми лучше меня с собой. Дам всё, что можешь пожелать. Я намного опытнее, чувственнее, чем это дикое животное.

«Мастер ключей» бросается на женщину, но, получив два стремительных удара в лицо и по голове, отлетает на пол. Со стороны практически незаметно, как двигаются руки Настоятельницы. Эту скорость мастера боевых искусств видел у Шамана и Шаманки.

– Даже драться не умеет (хинди), – вздыхает хозяйка. – Возьми меня с собой…

– Тум кья уэти хо? Что ты хочешь? (хинди) – прямо спрашиваю. – Ты знала, что придём, раз оказалась здесь сейчас.

– Мудже батао. Гуфа правеш двар кахан хэ? (хинди) – Скажи мне. Где вход в пещеру?

– Кьёон? (хинди) – Зачем?

– Вхере прапта карна уэти хэ (хинди), – Хочу попасть туда.

– Мана хай! (хинди) – Нельзя!

– Тогда не получишь информацию, куда идти (хинди).

– Как проверить то, что скажешь? (хинди)

– Нохоу (хинди), – Никак.

– Как проверишь то, что скажу? (хинди)

– Нохоу (хинди), – Никак.

– Зачем тогда торг? (хинди)

– Изучаю тебя. Хотела проверить (хинди)

– Сич ки? (хинди) – Проверила?

– Джи ха (хинди), – Да.

– Аге кья хэ? (хинди) – Что дальше?

– Хочу узнать, какой ты на любовном ложе, – усмехается женщина, снимая с лица платок. Передо мной стоит красивая молодая женщина с выразительным взглядом, проникающим в глубину сердца.

– Кьёон? (хинди) – Зачем?

– Хочу узнать, в чём твоя тайная сила (хинди), – задумчиво продолжает. – Понять, что заставило Шаманку и Дочь Верховного Жреца забыть многолетнюю вражду.

– Кьёон? (хинди) – Зачем?

– Может, хочу тебя познать? (хинди) – усмехается собеседница, делая невидимый жест головой, от которого волосы, как по команде, вспархивают, укутывают плечи. – Предание гласит, что ночь любви, проведенная с Золотым Воином, продлевает избраннице жизнь, делает моложе. Сосуд бессмертия. Хочу попробовать. Проверить, как работает. А то, может, выдумка.

– Не хочу. Я не использую женщин (хинди), – бурчу, чувствуя, что начинаю злиться от преданий, легенд и пророчеств.

– Сач мэ?! Неужели?! (хинди) – фыркает. – А эту дикую горную козу не используешь?! Ещё как используешь! Она о детях молится. Чем она лучше меня? Что в ней такого, чего нет во мне?

Встаю на колени, возле лежащей на полу спутницы. Нажимаю ей на «оживляющие точки».

– Она умеет любить. По-настоящему! Без фальши. Без поиска выгоды. Смири гордыню. Перестань считать себя высшим существом (хинди), – отвечаю Настоятельнице.

«Мастер ключей», вздрогнув от сильных надавливаний на точки – под носом, на затылке, выходит от глубокого нокаута, растерянно смотрит. Во взгляде словно звучит отчаянный крик: «Не бросай меня!». Ласково улыбаюсь ей, нежно целую в губы. Легко подняв с пола, прижимаю к груди.

Девушка счастливо улыбается, прижавшись плотнее, победно смотрит на Хранительницу.

– Джалди ананд бакри ганв. Рано радуешься, коза деревенская (хинди), – бурчит ей женщина. – Ты только на время с ним. Думаешь, будет с тобой всю жизнь? Он принадлежит одной из нас! Избранной! Такие, как мы, никогда не отпускаем своих мужчин!

– Я счастлива каждой минуте рядом с ним (хинди), – улыбается «Мастер ключей». – Для меня большая честь быть рядом. Делить с ним радость и горе. Он спас мне жизнь. Я поклялась вернуть ему долг.

– Удхар ао! (хинди) – Ступай прочь! – злится Настоятельница. – Можешь и дальше ублажать. Зря надеешься на деток. Будешь пустой, как бочка.

– Дхутха! (хинди) – Врёшь! – отчаянно вскрикивает спутница. – Пророчество гласит, что стану матерью от Золотого Воина.

– Плохо запомнила (хинди), – жёсткий ответ. – В пророчестве сказано, что это случится, когда выполнишь предназначение.

– Пурпсе кья хэ?! (хинди) – изумляется «Мастер ключей». – Какое предназначение?!

– Мэ нахин хога! Удхар ао! (хинди) – упрямо поджимает губы женщина. – Не скажу! Иди отсюда!

– Не скажешь, что делать дальше? – спокойно спрашиваю, внимательно изучая мимику лица, закрытую позу. Отодвинув от себя «Мастера слов», показываю ей глазами на выход. Та нерешительно мотает головой. Получив сильный толчок, шатается, чтобы удержаться на ногах, делает несколько шагов к выходу, замирает, не зная, что делать дальше.

– Нахин. Нет (хинди), – капризничает хозяйка. – Ты не хочешь дать то, что нужно мне.

– Не подскажешь, как найти Отшельника? (хинди)

– Касэ?!.. (хинди) – Откуда?!.. – изумленно начинает женщина, спохватившись, коротко отвечает: – Пахарон мэ. В горах найдёшь.

– Калас мэ? Ор кахан? (хинди) – В Кайласе? А где?

– Сам найдет тебя (хинди).

– Как его узнаю? (хинди)

– У Шаманки спрашивай, а не у меня. Зачем пришёл, если всё знаешь? (хинди)

– Надеялся чему-то научиться у великого человека, а встретил ослепленную сомнениями и страхами слабенькую женщину (хинди).

Когда поворачиваюсь к Хранительнице спиной, стремительно нападает сзади. У обыкновенного человека нет шансов устоять в этом бою, но меня тренировал Шаман. В момент поворота вхожу в боевой транс. Время словно замедляет темп. Тело начинает улавливать тысячи сигналов и колебаний, предупреждающих о нападении. В момент отражения атаки автоматически, жестко бью ногой на опережение, со скоростью, как будто дерусь с Шаманом. Нога по кратчайшей траектории впечатывается нападающей в грудь, отбрасывает на пол.

– Давно меня не били, – с трудом восстанавливая дыхание, шепчет хозяйка, разминая шею перед очередным броском. Зло зыркает на притихшую в дальнем углу комнаты «Мастера ключей». Та, увидев этот взгляд, интуитивно отступает на несколько шагов назад, к выходу.

– Нельзя нападать со спины, – бурчу, снова входя в транс, закрывая глаза.

Поединок длится секунды. Во время атаки, на опережение, снова бью ногой в грудь, вырубая дыхание. Эту связку со мной долго отрабатывал Шаман. Отрабатывал движение десятки тысяч раз на манекенах и деревьях в тайге. Страшный, эффективный удар, который практически невозможно остановить, если входишь в зону поражения. Как если зарядить катапульту и нажать на спуск. Соперница получает профессионально поставленный и отработанный до совершенства боевой удар.

– Ты – достойный ученик Шамана, – хрипит Хранительница, судорожно хватая воздух ртом, катаясь от боли по полу, непроизвольно прижимая руки к животу.

Сейчас не кажется грозной, великой или всемогущей. Скорее, наоборот – стала похожа на побитую собачку. Знаю, что ей больно. Видел, что происходит с манекенами во время тренировок. Знаю, что если сейчас ничего не предпринять, то, возможно, противник заболеет или даже умрёт.

– Разреши помочь? (хинди) – прошу, встаю на колени возле корчащейся на полу женщины. – Разреши исправить наши ошибки. Позволь продемонстрировать Любовь.

– Тик хэ (хинди), – с трудом выдыхает Настоятельница. – Хорошо.

– Закрой глаза. Дыши. Ничего не говори (хинди), – с трудом распрямляю скрюченное от боли женское тело. Нажимаю на несколько точек под ребрами, в паху, на спине, на шее. Спазмы уменьшаются, дыхание становится ровным. Но нужно ещё восстановить нарушенную энергетику. Глажу, нажимаю на точки восстановления, порой прикасаясь к груди и другим интимным местам. Никакого сексуального фанатизма. Практический курс восстановления энергетики. Сдвигая и раздвигая ноги, вижу, что у неё под платьем, но это не возбуждает, не сбивает с основной задачи.

Со стороны «Мастеру ключей» кажется, что мужчина совершает сексуальный обряд с соперницей, но вмешиваться в таинство действий не решается. Слишком много событий происходит за короткий срок, чтобы полностью осознать. Слышит, как спутник разговаривает на равных с Настоятельницей храма. Как говорит на разных языках. Видит поединок на пределе человеческих возможностей. С изумлением наблюдает, как его руки плетут невидимые узоры, превращают бывшего соперника если не в друга, то союзника. Девушка внимательно наблюдает за лицом Настоятельницы, лежащей с закрытыми глазами, как меняется выражение и мимика её лица. Тело женщины податливо наклоняется, изгибается в разных позах в опытных мужских руках. Если бы оба не были одеты, то уверенно можно было бы сказать, что они занимаются искусством любви.

Танец восстановления силы заканчиваю неожиданно, как и начинаю. Настоятельница сидит в позе лотоса, покорно склонив голову.

– Открой глаза (хинди), – говорю. – Теперь твоей жизни ничего не угрожает.

– Спасибо, Золотой Воин (хинди), – шепчет женщина. – Многому научил. Должна предупредить: Отшельник не любит тех, кто с ним спорит. Любит задавать трудные задачки.

– Во саб хэ? (хинди) – уточняю. – Это всё?

– Во махилаон со пасанд нахин карта хэ (хинди), – фыркает Настоятельница. – Он не любит женщин.

– Кьёон? (хинди) – Почему?

– Забираем у мужчин энергию, когда спим с ними (хинди).

– Ну это правда (хинди), – усмехаюсь. – Древние трактаты говорят, чтобы мужчина сохранял энергию и не предавался плотским утехам.

– Сказала всё, что должна (хинди), – шепчет Настоятельница. – Теперь понимаю, почему так смотрит эта девочка. И почему Шаманка отпустила в путь Паломника.

– А зачем нужен путь Паломника? (хинди) – уточняю.

– Могу сказать, но не буду (хинди), – вздыхает молодая женщина, неуловимыми движениями собирая красивые волосы в пучок, пряча под платком. – Чтобы познать истину, должен пройти испытания. Чтобы понять, оценить. Чтобы не ошибаться, как я.

– А в чём твоя ошибка? (хинди)

– Попыталась изменить события, мне не подвластные. Захотела пойти туда, где меня не ждут (хинди).

– А меня ждут? (хинди)

– Тебя ждут (хинди), – отвечает. – И твою спутницу тоже ждут. Завидую ей. По-настоящему завидую. Этот путь пройдёте вдвоём. Каждый сам по себе, но вместе. Каждый получит то, к чему стремится.

– Знаешь, к чему я стремлюсь? (хинди) – уточняю.

– Нет, не знаю (хинди), – улыбается. – Сам не знаешь, к чему стремишься. Но уверена, что добьёшься своего.

* * *

Из храма выходим молча, каждый погружен в свои мысли. Задумавшись, непроизвольно ускоряю шаг, забыв о спутнице. Спохватившись, оглядываюсь. «Мастер ключей» сидит на земле, обхватив руками дерево, и рыдает навзрыд. Так обычно плачут дети, которых сильно обидели взрослые. Возвращаюсь, сажусь рядом. Ничего не говорю, молча глажу вздрагивающие плечи и волосы.

– Я не знаю, что делать (хинди), – шепчет девушка, вытирая слезы. Не боится, что у неё «потечет тушь» или испортится макияж. Покрасневшие кончик носа и глаза выдают хозяйку.

– Скажи, что тебя беспокоит? (хинди) – спрашиваю.

– Сегодня столько произошло всего (хинди), – вздыхает. – Еще утром лежала в твоих объятиях, мечтала о детях. А мне сказали, что я – «горная коза» и буду «пустой, как бочка». Словно жизнь перечеркнули.

Слезы снова наполняют глаза, девушка закрывает лицо руками.

– Ях ек джхуз хэ (хинди), – ласково целую. – Это – ложь.

– Ях сач хэ (хинди), – ревёт. – Это – правда.

– Кья? (хинди) – не понимаю. – Что?

– Эта ночь изменила всё (хинди), – шепчет. – Казалось, что живу в какой-то волшебной стране. Вместе принимали ванну. Ты целовал там, где нельзя. Я целовала в ответ. От нас исходил божественный аромат, что хотелось раствориться в нём. Сегодня, услышав, что я – «горная коза», поняла, что это правда. Когда часами идёшь по горным тропам и негде даже умыться, то привыкаешь к этим условиям. Когда спишь возле костра или в продымленном помещении, тело впитывает запахи. Для меня, выросшей в горах, это нормально. Как сможешь обнимать меня после того, как несколько дней будем ползти по горам, ночевать в неизвестных местах? Я буду «вонючей горной козой», как правильно сказала Настоятельница. Поэтому останусь «пустой».

– Можешь смириться со словами обиженной женщины. Можешь доказать, что намного сильнее и увереннее в своих силах, чем она думает (хинди), – возражаю. – Ты определяешь, как поступить. Можешь пойти со мной дальше. Можешь остаться здесь. Вернуться домой. Решать тебе. У меня свой путь. Не могу отступить. Ты – можешь. Никто не заставляет идти со мной навстречу опасности и возможной смерти. Хочу, чтобы ты жила долго и счастливо.

– А почему я ещё не ношу деток от тебя? (хинди) – спрашивает. – Спим вместе, а у меня ничего не происходит. Ничего не меняется.

– Не знаю, почему (хинди), – признаюсь. – Не всегда, если мужчина и женщина спят вместе, у них рождаются дети. Знаю много примеров, когда супружеские пары годами не могут завести детей. И врачи не могут помочь.

– А из-за чего может быть? (хинди)

– Организм может вырабатывать больше или меньше нужных для зачатия гормонов. Например, должно быть 98, а у женщины – 82 или 128. Врачи разными способами пытаются лечить. Другие причины могут быть в физиологической несовместимости мужчины и женщины. Словно сама природа против союза. Могут быть «психологические блоки» (хинди).

– Ях кья хэ? (хинди) – хмурит лоб. – Что это такое?

– Когда один из партнеров внушил себе или ему внушили, что у него не может быть детей. Или что дети для него – плохо (хинди).

– Ек абхишап ки тараха? (хинди) – переводит в свой формат. – Как проклятие, да?

– Да, что-то вроде проклятия (хинди), – соглашаюсь. – В голове «срабатывает защита». Мозг посылает организму сигналы, блокирующие детородные функции. Хотя внешне ничего не меняется. Физиологически человек здоров. А в голове полный бардак.

– Думаешь, что у меня в голове бардак? (хинди) – серьезно интересуется.

– Честно, не знаю, в чём причина (хинди), – признаюсь. – Не эксперт, не врач. У меня был случай, когда моя девушка не могла забеременеть. Ей внушили, что на неё наложено проклятие, что не сможет родить.

– Ты снял с неё проклятие? (хинди) – удивленно ахает.

– Да ничего не снимал (хинди), – бормочу, вспоминая счастливое лицо Дианы, когда сообщила о беременности*. – Просто научил верить в жизнь. Любил её…

– А почему любил? Она умерла? Что с ней? (хинди) – засыпает вопросами спутница, уловив в голосе нотки грусти.

– Я сделал выбор в пользу другой женщины. Никто не умер (хинди), – коротко отвечаю.

– Видел у неё своих детей? (хинди)

– Нет (хинди), – нехотя признаюсь. – Мне нельзя к ним приближаться.

– Кьёон? (хинди) – искренне изумляется. – Почему?

*ссылка на события в книге «Статуэтка. Золото чжурчжэней».

– У нас много врагов, способных причинить им боль и страдания (хинди), – сухо отвечаю. – Ну и жена не хочет, чтобы встречался с ней.

– Значит, Настоятельница не соврала, что у тебя есть избранница (хинди), – угрюмо говорит девушка, мгновенно превращается в колючего обиженного ёжика.

– У меня есть жена и дети (хинди), – подтверждаю. – Я говорил. Разве нет?

– Батаяа (хинди), – бурчит, о чем-то напряженно размышляя. – Говорил.

– Ты сказала, что плевать, и пойдешь со мной, так? (хинди)

– Айса (хинди), – Так.

– Я тебя силой затаскивал в постель? (хинди)

– Нахин (хинди), – Нет.

– Ну и что ёжика изображаешь? (хинди)

– Каун? Хеджахог? (хинди) – не понимает. – Кого? Ёжика?

Начинаю объяснять, кто такой ёжик, рисовать на земле смешную мордочку и колючки, вижу улыбку.

– Мне хорошо с тобой (хинди), – улыбается. – Сидим на улице. Разговариваем. Смешно рисуешь. Словно приснилось: погоня в горах, «город мертвых», злая Настоятельница. Вспоминаю, как ласкал меня. Чувствую, что хочу повторить. Что со мной?

– Привыкаешь ко мне (хинди), – пожимаю плечами. – Когда сутками рядом с человеком, начинаешь испытывать к нему особые чувства.

– Тебе хорошо со мной? (хинди)

– Да, мне хорошо с тобой (хинди), – признаюсь. – Не нужно обманывать. Это главное.

– Научишь меня любить? (хинди) – тихо спрашивает.

– Этому нельзя научить (хинди), – улыбаюсь. – Или любишь человека, или нет.

– А что для тебя любовь? (хинди) – уточняет.

– Желание, чтобы любимому человеку было хорошо с тобой (хинди), – задумчиво говорю. – Правда, не всегда получается.

– А если женщине хочется ласкать мужчину – это любовь? (хинди) – уточняет.

– Может быть, любовь, потребность души. А может, физическое желание, потребность тела (хинди), – пожимаю плечами. – Иногда это совпадает, иногда нет. Здесь нет простого ответа.

– Знаешь, раньше думала о близости с мужчиной как о необходимости. Надо, и всё. После того, что делали вчера, поняла, что близость может быть очень приятной. Не знала, что так бывает (хинди).

– Что беспокоит? (хинди)

– Ловлю себя на мысли, что хочу ещё (хинди)… – смущенно бормочет, набирает больше воздуха, тараторит на выдохе. – А ещё впервые подумала, что придёт время, и ты исчезнешь из моей жизни. Уйдёшь по своему неизвестному пути. И больше никогда не увидимся.

Сказав, с силой обнимает, прижимается головой к груди, слушая, как бьётся сердце.

– Если расстанемся сейчас, будет легче (хинди), – шепчу, поглаживая по голове. – Потом будет очень тяжело расставаться. Каждый новый день, каждое новое событие будут сильнее привязывать нас друг к другу. Если уйдешь сейчас, то легко сможешь меня забыть.

– А если не хочу забывать?! Если хочу, чтобы навсегда остался в душе, сердце, памяти?! (хинди)

– Тогда нужно собираться в путь (хинди), – улыбаюсь. – Нас ждёт долгое путешествие в Тибет.

– Подаришь ещё ночь любви и нежности? (хинди) – шепотом спрашивает, оглянувшись, чтобы убедиться, что её никто не слышит.

– Почему оглядываешься? (хинди)

– У нас не принято, чтобы женщина просила мужчину о близости (хинди).

– А о чём ещё мечтаешь? Представь, что есть деньги на учебу. Кем бы хотела стать? (хинди)

– Ек шикшак яа ек доктор. Учителем или врачом (хинди), – не задумываясь, отвечает. – Я бы лечила, обучала детей нашего племени, чтобы у них появилось будущее. Правда, в деревне нет ни школы, ни больницы.

– Представь, что есть деньги и на учебу, и на строительство школы и больницы. Как бы ими распорядилась? (хинди)

– Отдала бы совету племени, чтобы выбрали людей, достойных построить школу и больницу (хинди).

– А сама хотела бы больше быть кем: учительницей или врачом? (хинди)

– Адьхьяпика. Учительницей (хинди), – улыбается. – Всегда любила рассказывать детям истории.

– Документы с собой? (хинди) – спрашиваю.

– Джи ха. Кьёон? (хинди) – кивает. – Да. А зачем?

– Поедем в университет, оформим документы на учебу (хинди).

– Нахин! (хинди) – решительно возражает. – Нет!

– Кьёон нахин? (хинди) – искренне удивляюсь. – Почему нет?

– Сначала должна выполнить свою миссию и помочь тебе (хинди), – упрямо поджимает губы.

– Ты ничего не должна (хинди), – хмурюсь. – Никто не заставляет идти на смерть, подвергать жизнь опасности.

– Я дала обещание быть с тобой (хинди), – не соглашается.

– Обещание выполнила. Путешествие окончилось. Довела меня до города. Нет обязательств (хинди).

– Зачем прогоняешь? (хинди) – обижается. – Почему не хочешь идти со мной дальше?

– Не хочу, чтобы погибла. Не хочу жалеть, что взял на верную смерть (хинди).

– Аччха мэри. Хороший мой (хинди), – прижимается девушка, крепко обнимает. – За меня переживаешь. О себе не думаешь. А если тебе понадобится помощь в горах? Если будет плохо, кто поможет? Кто будет согревать ночью? Смотреть с тобой на звезды? Или не хочешь, чтобы это была я? Может, решил продолжить путь со злой Настоятельницей?! Она не зря обзывалась плохими словами. Я, может, и «дикая коза», но не дура! Вижу, что она тебе понравилась! Как тянулась, когда лечил её! Скажи правду, что хочешь пойти с ней, а не со мной!!!

– Хозяйка храма здесь ни при чём (хинди), – улыбаюсь, увидев на лице выражение ревности. – Хочу сохранить тебе жизнь.

– Я дала клятву, что буду с тобой! Я выполню обещание! (хинди)

– Дело только в клятве? (хинди) – тихо спрашиваю.

– Нахин. Нет (хинди), – шепчет. – Хочу быть рядом с тобой. Всегда. Или как можно дольше.

– Кьёон? (хинди) – Зачем?

– Чтобы навсегда вошел в мою жизнь, память, тело. Чтобы стал отцом моих детей, – твердо отвечает. Выражение лица меняется. Передо мной сидит не обиженная девочка, а женщина, готовая бороться за своё счастье.

– Тик хэ. Ке банк ке лие чалте хэ (хинди), – соглашаюсь. – Хорошо. Поехали в банк.

– Кьёон? (хинди) – Зачем?

– Деньги снять, на дорогу (хинди).

– Ор фир? (хинди) – А потом?

– Решим, как добраться до Тибета…

В банке подхожу к окну переводов WesternUnion, заполняю несколько бланков. Перед поездкой в России заранее сделал с десяток разных переводов (от разных людей) на имя двойника. Банковские служащие не особенно сличают фотографии на паспорте и того, кто протягивает. Европейцы для них все на одно лицо, как для нас китайцы или японцы. Главное, что формальности выполнены, банк получает свою комиссию за переводы.

Служащий банка смотрит с чувством зависти, выдавая пачки рупий по курсу доллара. Для него суммы, эквивалентные десяти тысячам долларов, из области несбыточных мечтаний. Сложив пачки денежных купюр в походную сумку, выхожу из кабинки кассы.

На улице вижу вывеску ювелирного магазина, приглашаю туда спутницу.

– Если я – твой мужчина, то какой подарок могу сделать? (хинди) – спрашиваю у неё.

– Есть специальные украшения для свадьбы (хинди), – смущенно бормочет. – Жених дарит невесте. Все видят, что это – замужняя женщина. Обычно заранее оговаривается между семьями жениха и невесты.

– А если не жених, могу подарить украшение?

– Ап кар кате хэ. Чало чалте хэ (хинди), – застенчиво бормочет, испуганно озираясь на продавцов, косящихся на нас. – Можешь. Давай уйдем отсюда.

– Хочу, чтобы выбрала украшение (хинди), – возражаю.

– Е дукан бахут маханга хэ. Этот магазин очень дорогой (хинди), – возражает. – Ты не обязан дарить украшения.

– А если хочу? (хинди) – упираюсь.

– Тогда сам и выбирай. Приму любой подарок. Даже если поднимешь камень с земли и подаришь (хинди), – гордо отвечает, смело смотрит в глаза. – Важно – не что подаришь, а как и почему.

– Не хочешь пройти мимо витрин и посмотреть, что нравится? (хинди) – удивляюсь.

– Нет (хинди), – качает головой. – Знаю, что не могу позволить себе купить. Зачем пустые мечты?

– Если куплю украшение, будешь носить? (хинди) – уточняю.

– Мэ лунги (хинди), – кивает. – Буду.

– Посиди на скамейке. Я сделаю выбор, – улыбаюсь.

Шагая мимо витрин с украшениями, приближаюсь к отделу с драгоценными камнями. Ищу сапфир.

Кулон с двумя золотыми лебедями, с камнями – сапфирами вместо глаз, задерживает внимание. Быстро подбираю для него золотую цепочку. Жестом показываю «деньги», иду к кассе.

– Уски анкен банд каро (хинди), – прошу девушку, терпеливо ждущую на скамейке для покупателей. – Закрой глаза.

– Нет (хинди), – улыбается. – Сначала покажи, что выбрал.

– Почему? Тогда не будет сюрприза (хинди).

– Не знаешь наших традиций и суеверий, мой хороший, – хмурится. – Может, купил вещь, которую можно дарить только девочкам или вдовам, или мужское украшение?

– Хорошо, – соглашаюсь. Разжимаю ладонь с маленьким кулоном на цепочке. «Мастер ключей» восхищенно ахает, краснеет.

– Мере лие? (хинди) – почему-то уточняет. – Это для меня?

– Джи. Куч галат? (хинди) – киваю. – Да. Что-то не так?

– Кулон означает любовь и верность двух сердец (хинди), – шепчет. – Дарят, если хотят признаться в любви или сделать предложение выйти замуж.

– Считаешь, что нельзя носить? (хинди) – уточняю.

– Не знаю (хинди), – неуверенно бормочет. – Наверное, могла бы носить.

– Мэ каун ху? (хинди) – ласково улыбаюсь, присаживаясь рядом. – Кто я для тебя?

– Я запуталась (хинди), – вздыхает. – Живём, как муж и жена, но оба знаем, что наш союз на время.

– Всегда есть выбор (хинди), – улыбаюсь. – Принять подарок и надеть. Принять подарок и не надевать. Не принять подарок.

– Тхне ки джарурат (хинди), – шепчет. – Надо подумать.

– Думай (хинди), – говорю, хочу обнять, но вовремя вспоминаю, что в публичных местах это не принято.

– Тэяар хо джао! Надевай! (хинди) – радостным шепотом сообщает девушка после минутных размышлений. Аккуратно надеваю украшение.

– Хочу вернуться в гостиницу и зацеловать (хинди), – жарко шепчет. – Жаль, что нельзя выражать чувства при посторонних людях.

– Нам нужно в туристическую компанию (хинди), – улыбаюсь, представив, как проведём время в гостиничном номере.

– Чало! (хинди) – послушно соглашается. – Пошли!

В туристической фирме менеджер, услышав просьбу организовать тур на Кайлас, не удивляется. Вежливо интересуется: на сколько дней планируем совершить путешествие, будем ли торопиться, совершали ли «кору» раньше?

– Вайд ду ю специфи? (английский) – интересуюсь. – Почему вы это уточняете?

Мы общаемся на английском. В Индии два государственных языка: хинди и английский. В туристической компании менеджер использует оба.

– Если никогда не бывали в Тибете и не совершали «кору» (обход вокруг горы Кайлас), – охотно поясняет менеджер фирмы, – то путешествие может превратиться в кошмар. Перепады давления. Кислородное голодание. Спартанские условия. Нужно иметь хорошую физическую форму, чтобы получать удовольствие от паломничества. Не все выдерживают. И предъявляют претензии туристической фирме.

– А какие еще есть подводные камни или нюансы, о которых нам лучше сразу знать? (хинди) – уточняю на хинди. – Готов заплатить за качественную организацию путешествия. Кайлас – часть Тибета, особая территория Китая. Есть какие-то ограничения на путешествия?

– Да (хинди), – соглашается менеджер. – Нужно получить разрешения на каждого члена группы у китайских властей. На территории Тибета вас будет сопровождать местный гид. Без него передвижение запрещено. Путешествуя одни, рискуете попасть в поле зрения китайской контрразведки, получить обвинения в подрыве государственного устройства. Вам запрещено восхождение на Кайлас. Если попытаетесь это сделать, вам грозит суровое наказание. По пути следования много военных постов, и путникам без сопровождения никто не гарантирует безопасность.

– А ваша фирма гарантирует безопасность? (хинди)

– Да. У нас хорошая репутация (хинди), – улыбается менеджер.

– А если захотим продлить тур еще на неделю или на две? (хинди) – спрашиваю.

– Это не проблема, если внесете на депозит страховую сумму на весь период пребывания. У нас действует особое соглашение с нашими китайскими партнерами. Направляем им страховой депозит, чтобы оплатить услуги местного гида, аренду джипа, дополнительное время проживания в мини-отелях или кемпингах (хинди).

– Часто бывают такие ситуации? (хинди) – уточняет девушка.

– Не часто, но бывают (хинди), – очередная улыбка. – Тибет манит паломников со всего света. Некоторых горы завораживают настолько, что они продлевают туры. Хотя большинство предпочитают перелёт, быструю адаптацию и акклиматизацию, символический путь вокруг горы, медицинскую экзотику.

– Когда ближайшие группы в Тибет? (хинди) – уточняю.

– Через месяц будет группа из Германии (хинди), – говорит менеджер, набрав на клавиатуре нужный поиск.

– А другие группы когда? (хинди) – не удерживается девушка.

– Через два месяца прибудет группа из Франции (хинди), – невозмутимо отвечает менеджер.

– А ближе по времени нет групп? (хинди)

– Нахин (хинди), – вздыхает. – Нет.

– Ор випи гаипе? Мудже батао! (хинди) – улыбаюсь. – А VIP-тур? Расскажите!

– Наша фирма оказывает эксклюзивные услуги богатым и влиятельным клиентам, не желающим путешествовать с большим количеством людей. Им выделяется персональный гид. Лучший сервис. Лучшие номера в гостиницах.