Текст книги "Отраженная угроза"

– Может быть, стоит повторно связаться с Торонто? – деликатно предложил Сенин.

– Связались, парень, конечно, связались. Сожгли уйму электричества, но связались. Губернатор лично нам ответил, что у них все в порядке. А когда спросили про автора этого вот... – он ткнул пальцем в сообщение, – начал мямлить.

– Может, действительно, недоразумение.

– Может или не может, мы все должны знать точно. В освоение Торонто вложены немыслимые деньги, поселение только-только введено в товарно-денежные отношения. Не дай бог, если там что-то пойдет не так, а мы прошляпим... Вот я тебя и спрашиваю: какие есть мысли, что это может быть?

Сенин еще раз глянул на бланк, остановив взгляд на формулировках типа «это они психи чертовы», «волосы дыбом» и «схожу с ума».

– Странная стилистика для гиперсообщения. Сразу наводит на мысль о чьих-то больных мозгах.

– Ты молодец, конечно, но мы и сами об этом подумали в первую очередь, – кисло усмехнулся Мелоян. – Что еще? Подумай хорошо, привлеки свой опыт.

– Воздействие галлюциногенной флоры... Там есть опасные животные или бактерии?

– Ты не о том думаешь, Сенин. Об этом до тебя подумали, еще когда готовили мир к заселению. И с животными там небогато – прохладное местечко. Ты ищи человеческий фактор.

– Ну, может быть, месть или недовольство со стороны работников...

– Все это, конечно, интересно, – потерял терпение Мелоян. – Но допуск к гиперсвязи не доверяется слюнтяям, психам и обиженным. А только надежным проверенным людям. И чтобы включить передатчик, нужно знать определенный минимум.

– А что можно определить по коду доступа? – спросил Сенин, взглянув на гриф сообщения.

– Проверяли, – махнул рукой Мелоян. – Это коллективный пароль какой-то профессиональной гильдии. Некоторым специалистам под очень строгую расписку дается пароль на случай критических ситуаций.

– Каким, например? – спросил Сенин.

– Ну... медикам, ксенобиологам. Юристам даже. Но в моей практике не было случая, чтобы какой-то чертов наемник полез в гиперканал через голову администрации. Ты вообще представляешь, что такое гиперсвязь?

Сенин представлял. На летающих базах отключалось все энергоемкое оборудование, и даже меркли лампочки в гальюнах, когда начинал работать передатчик. Такая чудовищная требовалась энергия. Зато большие информационные массивы можно было передавать на любые расстояния почти мгновенно. Буквально минут за тридцать.

– Что из себя представляет сама база? – спросил Сенин.

– Основана пять лет назад. Полторы тысячи населения, статус префектуры еще не присвоен. Несколько промышленных установок – точная электроника, топливные компоненты, суперпроводники... Ты все прочитаешь в документах.

– Как я понял, все производства вредные.

– Зато рентабельные, Сенин! А что ты хотел? Там полторы тысячи человек, и каждый кушать хочет. Прикажешь им матрешки расписывать? Или думаешь, мы их кормить будем до скончания веков?

– Я ничего такого не говорю, – вежливо, но твердо заметил Сенин, – я просто обращаю внимание на источники повышенной опасности. И хотел бы заранее узнать обо всех. Может быть, какие-то события предшествовали всему этому? Что там происходило последнее время?

– Да ничего там особенного не происходило. Последняя новость – запуск лептонного генератора. Все прошло спокойно и организованно.

– У них есть лептонный генератор? – удивился Сенин.

– Да, он понадобится для питания климатических станций. Там прохладно, а сельское хозяйство как-то надо поднимать. Так, все, хватит гадать. – Мелоян решительно встал и прошел за свой стол. – Все равно нужно отправляться на место и там проверять. Ситуация серьезнее, чем кажется. У меня в гостинице три сотни переселенцев, ждут отправки на Торонто-9. Если в сообщении будет правды хоть на полмизинца, а мы без разведки сбросим туда триста душ... – Он развел руками.

– Все понятно, – кивнул Сенин.

– Берешься? Только учти, думать некогда.

– Берусь. – В душе Сенин чувствовал облегчение, ибо жизнь обретала знакомые черты.

– Вы полетите вместе с поселенцами, – подал голос до того безмолвный Макреев. Голос у него оказался тихим и невыразительным, как шорох туалетной бумаги. – Транссистемный лайнер «Форум» отправляется через тридцать два часа. Кроме вас, в группе будет еще четыре человека. Группа активной разведки не является постоянным формированием, ее собирают по мере необходимости. На период выполнения задания вы будете ее командиром...

– Это, между прочим, твой непосредственный начальник, – сообщил Мелоян, указав глазами на Макреева. – Мой советник по безопасности.

– Я догадался, – учтиво кивнул Сенин. – Я только одного не понял, насчет своей команды. Как мне брать на себя ответственность за людей, о которых я ничего не знаю? Как мне им доверять в критической обстановке?

– Ну, насчет критической обстановки ты не преувеличивай, – предостерег Мелоян. – Ты там сразу в бой вступать собрался? Я понимаю, конечно, вас, полицейских хлебом не корми, только дай кому-нибудь в морду заехать. Только сейчас другой случай, никаких боевых действий. Вы – ревизоры, и вам нужно максимально корректно и тихо произвести проверку сигнала.

– Лайнер выйдет на орбиту, после чего вашу группу сбросят на невозвращаемом модуле «Скиф», – продолжал шуршать Макреев. – У вас двенадцать часов, чтобы проверить обстановку на базе. Если все в порядке, лайнер отпускает платформу с поселенцами и идет дальше по маршруту. Если какие-то проблемы, поселенцы остаются на борту. А вы ждете эвакуации.

– Смотря какие проблемы, – вставил Мелоян. – Отмена высадки трехсот поселенцев – не шутка. Тщательно все проверь и согласуй с капитаном лайнера и губернатором.

– Я знаю порядок, – сказал Сенин.

– И найди мне того мерзавца, который нам все это устроил. – Мелоян хлопнул ладонью по бланку сообщения. – Спущу шкуру и с него, и с его гильдии. По закону, любая гильдия обязана гасить мне все материальные издержки, связанные с их бестолковыми специалистами.

– Не все, – деликатно уточнил Макреев. – Только если сигнал тревоги окажется пустышкой.

– Если, если... – проворчал Мелоян. – Сплошные «если».

– У вас не так много времени, инспектор Сенин, – продолжал Макреев. – Советую прямо сейчас идти в канцелярию и начинать оформление всех формальных процедур. Не забудьте о вакцинации. Впрочем, без нее вас и не пустят на борт. Что касается вашей команды, то с ней вы познакомитесь уже на борту «Форума». Идите, Сенин.

«А как же обещанный обед?» – подумал Сенин, покидая кабинет.

Макреев долго смотрел ему вслед, храня напряженное молчание.

– Что-то не так? – спросил Мелоян.

– Не знаю, – покачал головой советник. – Мы его первый раз видим – и уже отправляем командовать разведгруппой. Не проверенного и, по сути, ненадежного человека.

– Успокойся, Макреев, он и надежный, и проверенный. Его досье тщательно изучено твоим же ведомством. Нормальный служака. Сейчас присягнет корпорации – и будет работать, как шелковый.

– Я тоже так думаю... вернее, надеюсь. Но я привык все подвергать сомнению, а сомнениями я делюсь с тобой. Как и положено советнику.

– У этого парня есть несколько ценных качеств. Он не только быстро бегает и высоко прыгает. Он еще и имеет навыки предварительного дознания. А потому это самая лучшая кандидатура из всего, что у нас есть под руками. Возможности наших людей нужно использовать эффективно.

– Я все понимаю. Но я бы поискал кого-нибудь еще, будь другой случай...

– Дорогой мой! – рассмеялся Мелоян. – Я б тебя самого туда отправил, будь другой случай. Но сам видишь: еле-еле собрали группу. А этих твоих тюленей, которые привыкли только начальству двери открывать, я командовать не поставлю.

– Может, ты и прав. Ладно. Раз уж дело пустяковое... Пусть слетает, заодно и себя покажет. И все-таки я скажу ребятам, чтобы там к нему присмотрелись.

– Может, ты боишься, что он начнет стучать бывшим коллегам?

– Стучать? Думаю, он обязательно попытается стучать. – Макреев впервые улыбнулся. – Да только кто ж ему позволит что-то здесь узнать?

* * *

На борту «Форума» Сенину была отведена двухместная каюта второго класса. Именно в таких путешествовали рядовые работники корпорации. Переселенцы с бесплатными визами мариновались в «конюшнях» человек на десять-пятнадцать.

Каюта мало чем отличалась от гостиничного номера, поэтому Сенин уже привычно бросил сумку в шкаф и включил внутреннее радио. Играла легкая музыка, нежный женский голос объявлял фазы подготовки к старту.

Снимать форму и падать на кровать он не торопился, поскольку ждал гостей. Ровно в назначенный час они пришли – четверо молодых рослых парней в серой униформе, с эмблемами «Русского космоса» и перекрещенными мечами на рукаве. Пришли, тихо расселись и превратились в само внимание.

Сенин знал, что взаимоотношения с его новыми бойцами зависят сейчас от того, как он себя покажет в первые минуты. И не важно, строптивые ему попались люди или, наоборот, сама лояльность и покладистость. Если в первые минуты вложишь в человека правильный заряд, он будет думать о том, как угодить командиру. Если провалить первый разговор, у него появится другая настройка – как сделать дело поскорей, да отвязаться от командира.

Они интеллигентно представились. Самого здорового звали Гордосевич, у него были поставленные «домиком» брови, и это придавало ему удивленный и немного обиженный вид. Следующий – Вельцер, блондин с тонкими чертами лица и при этом с огромными кулачищами. Еще был узкоглазый наголо стриженный Муциев, из-под воротника которого выглядывала цветная татуировка. И наконец, Карелов – самый старший из всех, даже с легкой сединой. Довольно скромного и смирного вида. Сенин сразу подумал, что Карелов – такой же отставной полицейский, присягнувший «Русскому космосу».

– Первый раз в жизни, – сказал Сенин, – я десантируюсь в зону бедствия с людьми, которых до этого никогда не видел...

– Предполагаемого бедствия, – деликатно поправил блондин Вельцер.

– Что-что? – нахмурился Сенин.

– Я говорю, что угроза бедствия пока только предполагается, и мы еще сами не знаем, что там на самом деле.

– У нас теперь принято перебивать командира?

– Извините, – смутился Вельцер.

– Тем не менее, это правда. Мы летим неизвестно куда, а я вдобавок – неизвестно с кем. Позже мы, конечно, хорошо познакомимся, я узнаю о ваших сильных и слабых сторонах, вы расскажете мне о своих увлечениях, тайных мечтах и проблемах внутреннего мира. Но сейчас на это нет времени. Исходя из этого, я устанавливаю следующую схему нашего поведения. Во-первых, мы безоговорочно выполняем все правила, предусмотренные для операций подобного рода. Во-вторых, вы делаете все, что я говорю, и именно так, как я говорю – не быстрее и не медленнее, не лучше и не хуже. В-третьих, до окончания операции мы подразумеваем, что находимся на потенциально опасной территории, и ни на минуту не расслабляемся.

Сенин говорил и переводил взгляд с одного на другого. Для первой ознакомительной встречи он действовал достаточно жестко, а потому ждал сопротивления. Или хотя бы молчаливого протеста. Он готовился этот протест так же жестко подавить.

Но на лицах слушателей ничего нельзя было прочитать. Сплошное доброжелательное внимание.

– Все знакомы с правилами высадки в зону бедствия?

Кивают.

– Все имеют свидетельства по основам связи, транспорта, безопасности и медицинской техники?

Все имеют.

– Очень хорошо. Можете как угодно относиться к этому заданию, но моя цель – выполнить его и вернуть вас на базу живыми и здоровыми. За пятнадцать лет службы я потерял троих товарищей. Все они погибли по одной причине: в какой-то момент перестали правильно оценивать ситуацию. У кого есть вопросы? Нет вопросов? Тогда оглашаю последнее правило: несмотря ни на что, я являюсь вашим товарищем, к которому вы можете в любое время обратиться за любой помощью.

В глазах слушателей блеснуло любопытство. Как подозревал Сенин, в корпорации товарищеские отношения с начальством считались извращением. Что-то вроде интима с родной бабушкой.

Впрочем, традиции большого бизнеса и паркетный этикет Сенина сейчас мало заботили. Поблизости не было ни одного письменного стола, зато был злой холодный космос и неизвестность. Вот что главное.

– Скажите, – подал голос Карелов, – а как вас называть?

– Как угодно. Можно по имени, на «ты». Как удобнее для дела.

– Еще вопрос. – Это был лысый Муциев. – Можно узнать подробнее про ваших трех товарищей? Которых вы потеряли. Извините, если...

– Ничего, я отвечу. Один в шутку направил оружие на товарища и получил пулю в ответ. Другой захотел помочиться с края пусковой башни и был застигнут подземным толчком. Еще один просто зазевался и попал под пятитонный вездеход. Нужны подробности?

– Да нет...

– Как видите, нет никакой доблести в том, чтобы погибнуть на службе. Даже от пули. И даже от вражеской пули. Вы свободны. Готовьтесь к старту, а позже мы еще встретимся и обсудим детали операции.

Оставшись один, Сенин попытался критически оценить свое выступление. Впечатление произвел, это уж точно. Ребята, кажется, даже напуганы – и его манерами, и зверской физиономией.

Только не перегнуть бы палку. Вообще-то тяжело работать, когда подчиненного даже выматерить толком нельзя. Хотя, не исключено, что можно. Это станет ясно со временем.

Его раздумья прервал дверной сигнал.

– Разрешите?

Это был Карелов.

– Прошу, – сказал удивленный Сенин.

Гость сел и некоторое время молчал. Сенин не мешал ему собраться с мыслями.

– Вы, насколько я знаю, недавно в этой должности, да и в корпорации вообще.

– И что?

– Я целиком поддерживаю все, что вы нам сказали. Я все понимаю, и сам привык к делу относиться серьезно. Но хочу предостеречь от некоторых ошибок в общении с нами.

– Ну, понятно... – усмехнулся Сенин.

Карелов настороженно взглянул на него. Похоже, испугался, что его не так поняли.

– Давай-ка начнем общение с того, что перейдем на «ты», – предложил Сенин. – Тем более, ты старше меня.

– Да, хорошо, – не очень уверенно согласился Карелов. – Хотя, вряд ли я старше, просто... – он махнул рукой.

– Ты ведь тоже служил?

Гость кивнул.

– Чувствуется. И тоже в полиции?

– Нет, я... А разве вы... разве ты не смотрел наши дела?

Чувствовалось, с каким трудом ему дается это «ты». «Вот же замордовали человека», – подумал Сенин.

– Как раз собирался посмотреть, – сказал он.

– Ну, там все увидите... Увидишь.

– Так что там насчет общения.

– Да-да. Дело в том, что в корпорации принят более демократичный стиль, чем в военизированных формированиях. Это касается и нашей сферы – безопасности.

– Очень интересно. Значит, я не отдаю приказ, а выношу его на голосование?

– Не совсем. Просто не спешите... не спеши с приказами. Придавай им форму предложения. Интересуйся, какие мысли есть у других. Создавай условия для коллегиальных решений. Это очень хорошо скажется на микроклимате в команде.

Сенин не выдержал и расхохотался. Карелов смущенно замолчал.

– Лет пять назад я и сам бы так смеялся, – сказал он. – Но есть вещи, от которых будет не смешно. По окончании миссии каждый из нас должен написать подробный отчет. И дать оценку каждому члену группы. В этой ситуации лучше не настраивать против себя людей.

– Я знаю про отчет. Думаю, лучший отчет – хорошо выполненное задание.

– Это ты так думаешь. Здесь все не так. Знаешь систему «Протокол»?

Сенин знал. И ненавидел так же, как и все полицейские. Ее называли «око начальниково». Миниатюрная камера устанавливается на шлем, и еще одна – под ствол оружия. Изображение с первой камеры записывается в электронную память с частотой около двух кадров в секунду. Та, что под стволом, работала в хорошем качестве и разрешении, и включалась нажатием на спусковой крючок. Это очень помогало устанавливать истину и разбираться в последствиях той или иной проблемной полицейской операции. Немало парней рассталось с погонами благодаря системе «Протокол».

– У нас у всех будет система «Протокол». И от того, что будет ею записано, зависит вознаграждение каждого.

– Вот оно как, – проговорил Сенин. – Выходит, будем не о задании думать, а кино снимать. У кого лучше получится, тому и главный приз.

– Не совсем так, все сложнее. Еще раз повторю, я всецело на твоей стороне. Но в этой сфере надо быть осторожным, нужно соблюдать неписаные законы и обдумывать каждый шаг.

Сенин с досадой поморщился. Ведь Карелов, пожалуй, знает, что говорит. Впрочем, смотря про какие законы идет речь. Сохранять свое достоинство не менее важно, чем быть паинькой в глазах начальства.

«Любопытный персонаж», – подумал Сенин, когда гость ушел.

Он сел к терминалу и нашел личные дела своих бойцов. Итак, Карелов Герман. Надо б запомнить имена, потому что не дело называть своих ребят по табличкам на груди. Год рождения... действительно, на четыре года моложе. Последнее место работы...

Сенин удивленно присвистнул. Последним местом работы у Карелова был Федеральный суд. Непростой человечек оказался. Впрочем, может, он и в суде работал, как здесь, – на дверях стоял.

По поводу должности почему-то никаких данных не оказалось. Сенин нашел лишь такой странный факт: прослужил пять лет, уволен по собственному желанию с сохранением восьмидесяти процентов специальной пенсии.

Картинка не складывалась. Для восьмидесяти процентов пенсии слишком короткий срок службы в этом сугубо канцелярском учреждении. Даже если учесть командировочные, «летные», где месяц идет за три. Может, ранение, инвалидность? Но тогда он не прошел бы кадровые фильтры корпорации.

В следующую секунду до Сенина дошло. Только одно ведомство Федерального суда отправляло своих работников на пенсию через шесть лет. Это СИН – Служба исполнения приговоров. Федеральные киллеры, которые летали по всей Вселенной и искали заочно приговоренных к смерти. Ничего себе, подкинула судьба попутчика!

Сенин встречал этих ребят, которые, на первый взгляд, не отличались от обычных работяг – геологов, строителей, техников. Он знал, что на форме, которую они никогда не одевали, у них имеется буква «Н», что означает «неотвратимость». И песочные часы, которые так же олицетворяли неотвратимое течение времени. Говорили, что от них вообще нельзя спрятаться.

Ты подумай! А ведь такой скромный на вид. Что ж, будем иметь в виду.

* * *

Не откладывая в долгий ящик, Сенин просмотрел списки пассажиров лайнера и без труда нашел то, что искал. Его новый знакомый – социопсихолог Феликс Рубен – также был на борту. Что и неудивительно. Не так много через базу проходит транспортов дальнего следования.

Через несколько минут они встретились на смотровой площадке, обнявшись, как старые знакомые. Сейчас здесь собралось немало пассажиров, чтобы заказать мороженое и полюбоваться, как «Форум» будет отделяться от шлюзов.

– Ага, уже переоделся! – отметил Феликс, взглянув на новую форму Сенина.

– Старая форма мне больше нравилась, – ответил Сенин.

– На старой было больше блестящих штучек? Я заметил, что только женщины и военные так любят украшать себя побрякушками.

– Женщины – может, и любят. А военные просто выполняют устав.

Феликс на это лишь хитро рассмеялся.

– Я сгораю от нетерпения, – сказал он. – Зачем тебя позвал божественный Мелоян?

– Так, познакомиться. И не такой уж он божественный. Заодно первое задание дал.

– Для этого он с тобой встречался? Что же это за задание – спасти Вселенную?

– Нет, я... Я сопровождаю переселенцев.

– Ну, что ж, работенка непыльная. Уже присмотрел себе кого-нибудь?

– В каком смысле?

– Ну... – Феликс игриво повел вокруг глазами. – Надо же чем-то заняться в полете.

– А-а, вот ты о чем...

Они замолчали, разглядывая женщин. Переселенцев было видно сразу, их выдавали какие-то разрозненные неуловимые признаки. То ли волнение и легкий испуг, то ли решимость в глазах, то ли наоборот, подавленность и ощущение последнего шанса.

Было очень много молодых пар, но и одиночек обоих полов тоже хватало. Почему-то они не объединялись в группы, не веселились, не смеялись. Каждый в тихом одиночестве встречал начало своего пути. Для кого-то, наверно, – самого важного пути в жизни.

– Куда летят, зачем летят?.. – подал голос Сенин. Он живо вспомнил неприветливую атмосферу заселяемых миров – лязгающая техника, горы щебенки, сквозняки, влажное постельное белье, еда с привкусом металла.

– Они знают, куда и зачем, – сказал Феликс. – Не нам их судить.

– Мы-то с тобой птицы перелетные, а этот молодняк просто не знает, что ждет его там. Ведь миграционная карта дается бесплатно, а вот на обратный билет заработаешь очень нескоро.

– Они мыслят другими категориями. И им не нужен обратный билет.

– Сейчас не нужен, а потом?

– Это будет потом. А я смотрю на них и думаю, что только распространение человечества во Вселенной не позволило ему заплыть жиром и сожрать самого себя. У людей наконец-то появился выход из тесной душной комнаты, в которую превратилась старушка Земля. Появилось дело, понимаешь? Дело с большой буквы. Наконец-то мужчина может почувствовать себя мужчиной.

– А женщина?

– А женщина – матерью и хранительницей очага. Но не инкубатором для производства новых безликих существ с заранее уготованной судьбой. Ты же видел – там мужчины носят на поясе большие ножи. Ты представляешь себе место на Земле, где можно показаться с ножом на поясе? На Земле не нужен нож, там и так все порезано на дольки.

– Романтика, – усмехнулся Сенин. – А сам говорил, что лечишь людей от наивности.

– Романтика и наивность – разные вещи. Наивность – это неготовность к трудностям. И от этого, конечно, никуда не денешься, таковы люди.

Сенин почти залюбовался своим приятелем. Распалившись, тот, кажется, впервые примерил свое истинное лицо. Он уже не изображал из себя прожженного гуляку по Вселенной, из него больше не сочились цинизм и ехидство. Казалось, еще минута – и из его уст посыплются такие понятия, как долг, верность, служение, справедливость.

– Дружище, а сам-то ты давно не бывал на Земле? – спросил Феликс.

– Бываю время от времени.

– И наверно, ни черта не видишь.

– Что я должен был увидеть?

– Да то, что там тоска! Там у людей нет шансов. Они идут след в след маленькими шажками и разучились даже надеяться на что-то. Там судьба предопределена. Там можно прожить жизнь и не вспомнить ни одного мало-мальски интересного события. Люди развлекают себя какими-то несусветными шоу, какими-то препаратами, странными играми... Ничего настоящего! Вот тебе цивилизация, вот тебе культура и порядок. И неудивительно, что твои земные коллеги то и дело заняты поисками очередного маньяка-психопата. Потому что оно прет из людей.

– Что «оно»?

– Оно... – Феликс непроизвольно пожал плечами. – Что-то такое... Наверно, жажда силы, скорости.

– Готов все это понять, – кивнул Сенин, – но я четко знаю одну вещь. Когда походишь с большим ножом на поясе, вдоволь накатаешься на вездеходе и нажрешься полусырого мяса – нестерпимо хочется в тепло, в мягкое кресло, к хорошо усвояемой пище. Я проходил это тысячу раз. Что бы ты ни говорил, человеку все равно нужен комфорт, и он стремится создать себе этот комфорт.

– Да я и сам люблю комфорт, – чуть утих Феликс. – Но я не думаю, что смогу до смерти просидеть в этом комфорте, как овощ. Я ведь к тому и веду, что человеку нужно быть в движении, но не в вечном, а от одной цели к другой. Обрати внимание, уже пошла вторая волна миграций. Ты ведь, наверняка, уже везде побывал, а значит видел и Небесный Орлеан, и Архипелаг Цветов. Там стоят большие города, на улицах ездят такси, работают рестораны, ходят вежливые полицейские – вот он, комфорт! Но и оттуда уже бегут люди. Им там тесно, хотя вокруг неосвоенные континенты! Летят дальше, хотят двигаться. Конечно, не обходится без разочарований, но...

– Верю, верю! – Сенин поднял руки, останавливая его. Он протяжно вздохнул. – О чем мы, собственно, спорим? Просто я уже наелся всего этого по горло, а они... – Он обвел взглядом вокруг себя и кисло усмехнулся.

– Ну, ладно, – произнес Феликс спустя минуту. – Расскажи хоть, куда везешь своих переселенцев. Если не секрет.

– Пожалуй, не секрет. Торонто-9. Бывал там?

– Нет, не приходилось. Это новое поселение?

– Мне говорили, пять лет от роду.

– Мне там пока делать нечего, – пренебрежительно махнул рукой Феликс. – Это общество еще не созрело для социальных катаклизмов.

– А какое созрело? Куда ты отправляешься?

– Розовый Бомбей. Красивое место, знаешь, наверно?

– Да, знаю. И что там, созрел катаклизм?

– Не знаю. Пока просто профилактическое исследование.

– Странно как-то это. Фирма называется «Русский космос», а поселения – то Бомбей, то Торонто.

– Да чего ж тут странного? Нет никакого русского космоса и нет американского космоса. Равно как нет страны Россия и страны Америка. А есть страна «Ай-Би-эМ» и есть страна «Митцубиси». Есть страна «Дженерал Моторс» и есть «Норвэй Спейс Агрегатс». И есть страна «Русский космос», гражданином которой ты недавно стал. Сегодня люди живут не в географических границах, а в финансовых потоках. Кстати, Федерация в этом ряду небольшое такое княжество. Так же вкладывает деньги и получает прибыли.

– Я бы не сказал, что небольшое.

– А, ну да! Возможностей у нее побольше – законодательные органы, полицейская сеть, огромный флот, армия.

– Вообще-то, у Федерации нет армии, – поправил Сенин.

– Ну, не армия, – отмахнулся Феликс. – Эти ваши полицейские отряды – чем не армия?

– Разница все-таки есть. Ты опять путаешь понятия.

– Между прочим, странно мне все это. Любое карликовое поселение спешит образовать отряд самообороны или хотя бы оборонный комитет. А у Федерации нет армии. И человечество пошло покорять космос на полицейском броневичке.

– Да, потому что у любого поселения теоретически могут появиться внешние враги. А у человечества в целом их нет. Мы одни во Вселенной.

– Насчет всей Вселенной я бы не торопился так утверждать. Разве мы везде побывали? Между прочим, я знаком с человеком, который коллекционирует загадочные артефакты. Все эти кварцевые спиральки, полосатые шарики, пластинки со знаками... Впрочем, бог с ним, никакие зеленые человечки нам пока не угрожают...

Сенин с любопытством посмотрел на собеседника.

– Ты так говоришь, будто знаешь другого врага.

– Я... скажем так, догадываюсь, кто может им стать.

– Ну-ну, очень интересно.

– Да вот они. – Феликс обвел руками смотровую площадку, где переселенцы прилипли к окнам в ожидании старта. – Они, вернее их дети и внуки, станут врагами Федерации.

– Вот они? Эти счастливые первопроходцы с горящими глазами?

– Да-да! Вскоре они там освоятся, понастроят теплых гнездышек, накопят жирок, и мозги их освободятся для мыслишек. И через какое-то время решат, сидя за пивом, что Федерация берет слишком большие налоги и сочиняет слишком строгие законы, что корпорации все гребут под себя и не дают самостоятельно развиваться. И вот тебе, пожалуйста! Где-то вылупится маленький диктатор, где-то начнут устанавливать орудия на почтовые рейсеры.

«Интересно, – подумал Сенин, – почему врачи всегда пугают эпидемиями, синоптики – ураганами, а историки – революциями. Наверно потому, что все хотят стоять перед лицом какой-нибудь ужасной угрозы. Вернее, хотят так выглядеть. А сдерживать реальную угрозу все равно приходится другим. Мне вот, например».

– Откуда такие мрачные предзнаменования? – произнес он. – Есть информация?

– Нет, всего лишь уроки истории. Испокон веков люди не объединялись, они только делили и делили общее. Сепаратизм – он в крови каждого человека, и он только ждет своего часа.

– Ну, наверно, тебе лучше знать, ты у нас специалист по лечению катаклизмов. Только я в своей крови никакого сепаратизма не чувствую.

– Это потому, что у тебя ничего нет. А вот поселишься в собственной усадьбе, тогда посмотрим, захочешь ли ты иметь назойливых соседей, которые указывают, в какой цвет тебе красить забор.

– Что-то, приятель, ты бросаешься из крайности в крайность. Так красиво воспевал переселенцев и тут же объявил их врагами. А совсем недавно – помнишь? – называл их наивными и утверждал, что им всем будет плохо.

– А в чем именно я был не прав? Разубеди меня! Да – кругом крайности, противоречия. Таков человек, таким я его вижу после стольких лет изучения. Стоп... – Феликс непроизвольно схватился за поручни кресла.

Сенин и сам почувствовал, что корпус лайнера дрогнул. Они медленно отделялись от шлюзов. В обзорные окна стало видно, как база словно отваливается от них – исполинская железная башня опрокидывалась назад.

Стали видны нулевые уровни. Они напоминали обросшее ракушками днище – такое впечатление создавали мелкие суденышки, прилепившиеся к шлюзам.

Пока лайнер тащили на магнитах четыре маленьких буксира. В пятистах километрах от базы будет запущен двигатель. К этому времени все должны быть в каютах, потому что последует некая физико-астрономическая круговерть, из-за которой маленькие расстояния станут большими, а большие – маленькими; Сенин никогда не пытался вникать в эти подробности. Он знал только, что к ближайшей соседке Солнца Проксиме Центавра не подлетал ни один пилотируемый аппарат – почему-то она оказывалась слишком далеко от Земли. Зато в центр Галактики ходили регулярные рейсы, причем в полете можно танцевать, знакомиться, пить вино и отправлять сообщения близким.

Танцевать он не собирался, а вот передать Лизке последние новости про себя – это можно.

– Пора расходиться по каютам, – сказал Феликс. – Сейчас объявят.

– Пора, – согласился Сенин.

После непродолжительной паузы Феликс вдруг тонко усмехнулся.

– Все-таки, темнишь ты, приятель, – сказал он. – Не мог Мелоян тебя просто так позвать. Что-то у вас там происходит.

* * *

Невозвращаемый посадочный модуль «Скиф» хорош своей дешевизной и надежностью. Но больше ничем.

«Скиф» являлся прообразом самых первых спускаемых аппаратов, на которых в глубокой древности астронавты спрыгивали с орбиты на твердь земную. Толстая металлическая скорлупа, парашюты, элементы управления и примитивная, на уровне наручных часов, электроника.

Правда, со временем людям понадобилось спускать с орбиты не только себя, но и полезные грузы, поэтому скорлупа значительно выросла в размерах. Например, модуль «Скиф-5» мог нести в себе даже тяжелый вездеход или катер. Справедливости ради стоит сказать, что за последние сто лет ни один «Скиф» не потерпел аварию.

На этом его преимущества исчерпываются. Все, кому приходилось падать с неба в раскаленном трясущемся коробе, при одном упоминании слова «Скиф» страдальчески морщились.

После удара о землю команда выползла из люка, пошатываясь и отдуваясь. Даже многоопытный Сенин, знавший жизнь не по тренажерам, не скрывал своего состояния. Он сел, усиленно массируя виски ладонями. По нормативам, десантникам давалось десять минут после такой посадки, чтобы привести себя в порядок и приступить к активным действиям.