Текст книги "Энергоэволюционизм"

Но природа человеческая и устройство вселенское создали государство, и в этом государстве надо стремиться на верх социальной пирамиды, а для этого больше потреблять, а для этого больше работать, а у кого бабло уже есть, прыгают, скажем, на тарзанке или ходят толпами на Эверест, подыхая по дороге, потому что природа людская требует максимальных ощущений, а для этого максимальных действий. То есть: максимального энергопреобразования, ибо тяга к этому в природе твоей, устройстве нервной системы твоей заложена.

С точки зрения энергоэволюционизма:

Государство – это форма самоорганизации социальной материи, обеспечивающая максимальный энергетический потенциал данной совокупной биологической массы этой материи. Государство обеспечивает максимальную совокупную производительность труда своих граждан. Государство – такая форма организации больших людских масс, когда они вместе делают максимум возможного.

Государство – это наиболее структурированная форма социальной материи, наиболее упорядоченная. То есть – отстоящая дальше всего от хаоса, то есть – максимально энергосодержащая.

Но с точки зрения социологии такое определение не то чтобы никуда не годилось, но немного из другой оперы.

И тогда мы попробуем сказать так:

Государство – это объективная форма самообразования общества, выраженная в надличностной и надобщественной системе социальных институтов, реализующих максимальную координацию общества и максимальную эффективность совокупной общественной деятельности через силовое, экономическое и идеологическое принуждение к исполнению установленных государством законов, регламентирующих права и обязанности граждан на территории государства.

Это длинно, но это, похоже, так. Вечно пишут, что нет общепринятого и общепризнанного определения государства. В энергоэволюционной парадигме мы это определение дали минуту назад. А в социологической вот сейчас.

Смысл государства в том, чтобы каждому и всем вместе предоставить возможность совершить в жизни максимум того, на что они способны, и заставить сделать это. Это такой гуманистическо-экономический смысл. Культурологический в широком смысле слова.

Что же я имею против современной социологии, которую я так неполиткорректно охаял в начале беседы, и которая имеет массу заслуг, и вершин, и свершений, и всего; и которую я знаю, разумеется, несравненно хуже, чем надо, чтобы судить о ней в полном объеме и на всю глубину? Ибо она уже неохватна и неподъемна в библиотеках своих трудов бесчисленных научных работников?

Отсутствием единого естественнонаучного фундамента она мне чуток не совсем нравится.

1 августа 1914 года европейская философия кончилась. Настала эра экзистенциализма, модернизма, постмодернизма, волюнтаризма и прочей болтологической многословной ахинеи. Эра прекрасных пожеланий, душевных копаний и морализаторских сентенций. Настала эпоха деградации. Пустых умствований и напыщенного отрицания истин. Разумеется, вы не должны воспринимать эту иронию всерьез и представлять меня нигилистом. Я всего лишь хотел в этой несколько экспрессивной и ненаучной форме сказать, что у меня другая точка зрения.

Социология не может покоиться на религиозных постулатах. Тогда это подотдел теософии.

Социология не может базироваться на моральных пожеланиях и требованиях. Тогда это курс морального воспитания, и только.

Социологии приходится покоиться на науке, потому что больше ей не чем покоиться. Коли она и сама наука.

Выводы социологии могут быть верными и неверными. Но не могут быть нравственными или безнравственными. Хорошими или плохими. Лояльными или оскорбительными. Иначе это мракобесие. Как бы ни декларировались его цели.

Государство объективно существует не для блага людей. Социальные отношения существуют не для всеобщей любви. К добру надо стремиться, за него надо бороться, но нельзя провозглашать его фундаментальной истиной бытия и основанием социологии.

И когда мы после Лоренца говорим об агрессии как о необходимом инстинкте. И когда мы констатируем разную степень возбудимости, и темперамента, и выносливости к разным условиям, и коэффициента интеллекта у разных этносов и народов. И когда мы видим, что групповая самоидентификация на этнической или религиозной основе доминирует над групповой самоидентификацией на основе гражданской сплошь и рядом. И когда нам декларируют отрицание всех форм коллективной ответственности (кроме почему-то отрицания коллективной ответственности Германии за войну, которая кончилась 65 лет назад и в которой никто из ныне живых немцев не повинен), и тем самым отрицают групповую самоидентификацию и групповую самооценку относительно негативной информации – зато уж гордость своим народом за все хорошее пропагандируется всеми! И когда господствующие сегодня в социологии передовых стран псевдоученые с докторскими степенями отрицают социум как единую систему, отрицают социальные законы как законы объективные, надличностные, – говоря о недопустимости смертной казни к изуверам-убийцам и тем самым отрицая необходимость рассматривать социальные события не только на индивидуальном, но прежде всего на социальном уровне, на уровне общественных необходимостей. То —

Мы должны постоянно твердить себе старинный рецепт Блеза Паскаля: «Давайте учиться хорошо мыслить – это и есть основа морали».

Основы энергоэволюционизма

Лекция, прочитанная по кафедре философии МГИМО в 2009 г.

Основным философским течением XX века, из которого все мы родом, самым мощно-интеллектуально-гуманистическим, был экзистенциализм; а вся сущность экзистенциализма, часто думается мне, выражена блестящим Сэлинджером в его всемирно знаменитой «Над пропастью во ржи», где юный Холден Колфилд говорит: «Мне плевать, что такое этот мир и как он устроен, я хотел бы знать, как мне-то в нем жить?»

I Мировая война опрокинула и разбила все представления человечества о гуманизме прогресса, о светлом завтра, о благотворном влиянии науки и техники, о братстве людей, о возвышающем значении культуры. Социалисты оказались милитаристами, мудрецы оказались пустоболтами, моралисты оказались лицемерами, а гуманисты фантастами. Мир был необъяснимо жесток, бессмысленное самоубийство самых развитых народов, впавших в кровавое варварство, отвращало мыслителей от той мысли, что мир логичен, разумен, справедлив и как минимум объясним. Философия XX века – это философия разочарования, философия поражения, философия бессмысленности бытия и ничтожества человека.

А II Мировая война прибавила к этому несчастью то понимание, что все относительно. Все, в общем, фигня. Все можно объяснить как угодно, главное договориться о словах. И пошли все разновидности модернизмов, постмодернизмов и релятивизмов в философии, и это напоминало гибрид кассира с фокусником, когда деньги же есть, но в каждый миг они с равным успехом оказываются в любом месте и разном количестве, и вот ты их держишь в руках, а это тебе только кажется. Вот так политиканское лицемерие матрицируется на мозги народов, и деформированное, дезориентированное коллективное сознание, отчаявшись понять базовую и незыблемую истину, начинает объяснять себе механизм равноправных иллюзий как единственную данность.

Антифашизм был догмой. Антитоталитаризм был догмой. Свобода была догмой. Подбросим горсть догм о демократии, равенстве, справедливости и счастье, и о какой тут философии можно вообще говорить? Философия превратилась в гуманистическую пропаганду, или пессимистический плач о горе людском, или набор конструкций-головоломок как виртуальных отражений нашей бредовой жизни.

Но люди по-прежнему, как всегда, хотят знать, как устроен этот мир, и почему они живут в нем так, а не иначе, и какой в этом смысл, и чем все кончится. (Заметим, чтоб много о себе не мнить, что люди всегда придерживались той точки зрения, что мир был кем-то как-то когда-то создан, и раньше или позже кончится, и высшие силы кое в чем движут людьми помимо их желания и сознания, и эти высшие силы чего-то от людей хотят. Поразительная есть фраза у Толстого: «Философы лишь различным образом объясняли людям то, что люди и так всегда знали». Слово «духи» заменяется на «бог», потом на «объективный закон» и «термодинамику», но суть меняется мало, разница в уровне объяснения.) Если философия не отвечает людям на главные вопросы, то это не философия, а сугубо вспомогательные внутрифилософские дисциплины.

В этом отношении античная философия остается образцом. Вот сказал Гераклит: «Все течет, все изменяется», – и это не просто заложена основа диалектики. Это впервые сформулирован самый основной, самый первичный, самый базовый закон Вселенной: изменение. Бытие есть изменение.

Такая штука. Это нам сейчас просто. Да и то большинство этого и близко не понимает. Так, знает, запомнило, но без осмысления. Бытие – это означает: пока не летит свет (создавая тем самым пространство), пока не меняется положение субэлементарных частиц относительно друг друга (создавая тем самым время), – нет вообще ничего, пространства нет, времени нет. Секунда – это число волновых и корпускулярных колебаний. Существование Земли, развитие жизни, история цивилизаций, жизнь человека – это непрестанный поток изменений на всех уровнях – космическом, геологическом, биологическом, социальном.

Ни в чем нет остановок. Остановить мгновение в смысле прекратить изменение чего бы то ни было – невозможно, Гете это вам подтвердит. Атом, клетка, судьба, история – изменяется каждый миг и не остановится до смерти. Возникновение и падение великих цивилизаций – оно подчиняется тому же закону, который лежит в основе всего.

Каким же гением был Демокрит, сказав в те времена: «Нет в мире ничего, кроме атомов и пустоты». Нет, вы поняли? Люди, предметы, земля, облака, волны, – это явления одной природы, все из тех же первокирпичиков.

И мы не будем противопоставлять Платона как идеалиста Аристотелю как материалисту. Это деление позднейшее, весьма вульгарное, нужное лишь для споров и интриг философоизучателям и богословам. В теории эйдосов Платон впервые коснулся, подумал, сказал, построил картину метафорическую, что материальная жизнь не есть сама себе первооснова, но имеет информационное и энергетическое первообеспечение, что материальная жизнь – следствие, а причина ее – в неких уровнях высших, нашими чувствами не постижимых; существуем мы не сами по себе на земле, но являясь воплощением и одновременно отражением неких сил более коренных, неких процессов по отношению к нам первичных.

В переводе на современный язык это можно понимать так, что информационный уровень, информационное обеспечение, информация как изначальный закон Бытия – первичны; что Закон Природы не зависит от материальных подвижек, но напротив – материальные процессы именно таковы, потому что происходят по закону природы. И материальные тела и процессы обеспечиваются чем-то, без чего они, движущаяся материя то есть, и существовать не могут.

Понимаемая так информационно-энергетическая философская теория Платона, вернее – гипотеза, конечно, об информационно-энергетической основе Бытия, в нашу эпоху информатики и квантовой физики нашла куда как серьезные подтверждения.

Все мы родом из детства. Все мы из греческой философии. Не надо отрываться от корней. То, что первыми поняли и сформулировали они, не принимается во внимание сегодня удивительно часто. А наша задача – поставить свое философское видение мира на прочное основание. Ab ovi.

Последним (да-да – но не последних) из греков мы обязаны назвать Сократа. Если Протагор со своим «Человек есть мера всех вещей» вполне может быть назван отцом не антропоцентризма, как некоторые полуобразованцы всерьез полагают, а сенсуализма, что ценно и необходимо, – то Сократ впервые развернул философию к живому человеку лицом к лицу, так сказать, он связывал мироздание с личностью. По чести и совести Сократ – родоначальник социальной психологии с его фразочкой: «Я намерен посвятить остаток своих дней постижению только одного вопроса – почему человек, зная, как следует поступать добродетельно и себе во благо, поступает нехорошо и себе же во зло, причем добровольно и по собственной склонности». 5-й век до нашей эры. По предначертанному им пути мы до сих пор и идем, спотыкаясь на колдобинах.

И вот этого спотыкающегося человека Аристотель позиционировал как «животное политическое». По Аристотелю, государство предшествует человеку, существовать в составе государства свойственно для человека. То есть государство и человек выступают друг по отношению к другу как общее к частному, и более того можно рискнуть – как первичное к вторичному. Скорее человек есть порождение государства, нежели наоборот.

И семисот лет не прошло – появился Плотин. Редкого была качества голова; как, впрочем, и все нами упомянутые. Философию Плотина можно назвать антично-синтетической. Главное – он полагал, что всему есть Единое первооснование. Что все ноги растут из одного куста. Все сущее – это нисходящая иерархия Единого, каковое Единое выше даже Космоса в неизреченной сущности своей (слово «сущность» мы употребляем сейчас не в философском смысле, а в библейском обороте). И материя – это низший уровень единой иерархии. Единое не то чтобы даже правит всем – оно проявляет и реализует себя во всем. То есть все что есть – это агрегатные состояния Единого. Это даже круче, чем у Пифагора или Платона.

Вот Пифагор считал, что Бог есть число. Не лишено! Информация – она вроде и есть, а вроде в материальном смысле ее и нет. Есть число «четыре» – и его не убьешь, не пощупаешь, им не завладеешь, оно пребудет вечно. А мир существует по законам чисел, подчинен соотношениям чисел. Все математические обсчеты, все формулы и уравнения с графиками, которыми современная физика выражает устройство нашего Универсума – все это идет от Пифагора!

Плотин недаром же называется неоплатоником – он обобщил всех, кого мог, но суть философии Платона и Пифагора прежде всего, что мы должны запомнить. Единое есть источник и суть всего, и это Единое в современном лексиконе может быть определено как информационно-энергетическое Единое. Оно нематериально, над-материально, над-бытийно, но есть тот источник и тот закон, из которого все и происходит. Во.

Потом наступил длинный и дурной период пустоболтства о божественном и греховном. Рухнула культура, ну и философия рухнула. Каких-то полторы тысячи лет – и сэр Фрэнсис Бэкон пишет «Новый Органон». И связывает философию с жизнью человека как переделкой природы. Философия – чтоб помогать брать блага у суровой природы. Вот кто реальный прародитель инструментализма! «Знание – сила!» – сообщил философ. Информация о мире неотделима от переделки мира. Развитие знаний и науки – есть средство для преобразования природы по разумению человека и в нуждах человека. То есть: информация, человек и природопреобразование сведены воедино.

И вот уже Новое Время, век просвещения, и один из четырех величайших мудрецов всех времен и народов (по европейской табели о рангах), Гегель, оформляет диалектику в канон, и все образованные люди пытаются освоиться с той мыслью, что одно переходит в другое, все течет и изменяется (ау Гераклиту), любое явление имеет как минимум две стороны и т.д.

А чуть перед Гегелем Кант, другой из той же мудрой суперчетверки, произнес свое знаменитое, что лишь две вещи непостижимы уму – звездное небо надо мной и категорический императив внутри меня. Устройство Космоса и человеческая психология связаны здесь единой постановкой проблемы.

И наступает великий XIX век! И Ламарк создает свою теорию эволюции. А Дарвин создает более детализованную, добросовестнее продуманную эволюцию, и все в толпе забывают, что основу всю заложил Ламарк, что идею ту же оформил Уоллес, их отлично знает наука, но место на знамени только для одного имени: Дарвин! Наука объявляет, что человек есть плод и продукт эволюции природы.

И вот тут, вот тут, вот тут начинают проявляться контуры энергоэволюционизма, хотя слова такого еще долго не будет!

Во-первых, великий систематик Спенсер продлит принцип эволюции в обе стороны от живой природы, от биологии. И объявит, что эволюционирующая материя существует в трех формах: во-первых, материя косная, мертвая, неорганическая; во-вторых, материя живая, органическая; и в-третьих, высшая форма материи – это материя социальная, а она включает все социальные институты в их функциях и отношениях. Спенсер провозгласил единство эволюционирующей материи Вселенной.

Не только эволюция организмов есть развитие от простого к сложному. Но и вся материальная Вселенная подчинена этому закону, развивается от простого к сложному по этому закону, и самое простое – это мельчайшие неделимые частицы материи, атомы, – а самое сложное это государства с их культурой, их институтами, их законами и моралью.

М-да, но встает философский вопрос: пусть это все так, но куда оно развивается, и зачем оно развивается, и с чего это началось, а главное – чем это, черт возьми, кончится? И тут наука не в курсе дела. Современная, XIX века наука, полагала Вселенную вечной. Без конца и без начала во времени и пространстве. И это слегка огорчало и озадачивало горячие умы.

И тут появляется Шопенгауэр с толстым томом «Мир как Воля и представление». Заметим, на этот труд не обращали внимания, пока развитие науки и осмысление ее результатов не встроило теорию Шопенгауэра в общий научный и осмыслительный контекст середины XIX века. «Мировая Воля» Шопенгауэра – это синоним и Бога, и Высшего Мирового Закона, и Энергии, – чего хотите. Главное: движение мировой истории иррационально, не имеет начала и конца, бессмысленно. Его нельзя отменить, оно не сводимо ни к каким задачам. Мировая Воля являет себя во всех формах материи и движения. И человека она заставляет действовать, чувствовать, добиваться и страдать, и все движения нашей психики и тела – это движения Мировой Воли, здесь и сейчас локально персонифицировавшейся в нас. Суть для нас в чем? В основе всех действий, всего Бытия – лежит первичный волевой посыл, он же энергетический посыл: мир движется, потому что такова его сущность, потому что иначе невозможно, и жизнь наша происходит не потому, что мы добиваемся конкретных и осмысленных целей, но наоборот: мировая воля внутри нас требует выхода, требует действий, и эту бессознательную потребность мы оформляем в действия, стараясь придать им какой-то смысл. Короче: действие – первично и безусловно, цель – вторична и условна.

И вот следующий и очень важный акт нашей философской драмы: австрийский врач Роберт Майер открывает закон сохранения энергии. Это величайшее открытие! Незадолго до этого Карно открывает закон, как бы в общей форме сказать, обмена теплом между телами. Машины он тепловые изучал, паровые машины. Этот закон после корректировок и уточнений, сделанных другими, стал великим Вторым законом термодинамики. Однако еще до этой формулировки Клаузиуса, Кельвина и компании, хотя и после Карно, Майер открыл и сформулировал закон сохранения энергии, ставший Первым законом термодинамики. Сначала Второй – о рассеянии энергии и возрастании энтропии, открытый Карно, – потом Первый о сохранении энергии, открытый Майером. В середине XIX века возникла термодинамика.

И тут же и Клаузиус, и Томпсон лорд Кельвин выдвинули теорию тепловой смерти Вселенной. Как замкнутой системы, не получающей притока энергии извне, но совершающей работу внутри себя. И по сегодня эта теория не подтверждена и не опровергнута. Величие момента в том, что конец всего впервые заявлен на уровне не религиозном, не философском, а научном.

И век подходит к концу, и тут великий немецкий химик Вильгельм Оствальд, кстати российский гражданин родом из Риги, потом в Лейпциге работал, будущий нобелевский лауреат, апологет термодинамики, начинает читать курс по натурфилософии и представляет миру свою теорию мироздания, строит свою философию – энергетизм. Это принципиально важно, на энергетизме надо остановиться подробнее.

По некоей установившейся традиции, которая может сбить с толку слушателя, говоря об энергетизме упоминают две фамилии – Майер как родоначальник и Оствальд как создатель. Хотя Майер был в науке чистый термодинамик и ничего больше. И поскольку научной основой оствальдского энергетизма является термодинамика, то вместе с Майером следует упоминать и Карно, и Клаузиуса, и Кельвина, и Джоуля, и Гельмгольца, – это создатели той самой термодинамики, открыватели и исследователи и формулировщики тех самых двух законов термодинамики и их следствий.

Основным принципом Вселенной Оствальд считал Второй закон термодинамики, и сам так и говорил, и писал:

основа существования Вселенной, основа Бытия – это рассеяние энергии. Рассеяние энергии создает все – всю материю во всех ее проявлениях и действиях. Энергия, рассеиваясь во Вселенной, и есть все сущее в своей самой глубинной, базовой основе.

Существование материи Оствальд отрицал. Он полагал, что есть лишь энергетические линии, поля, сгущения и тому подобное. Он отрицал существование атомов – а экспериментальным путем атомная теория тогда, по его мнению, не подтверждалась. Это все просто виды энергии, утверждал Оствальд, вот так она проявляется. Более того – дуалистичность энергии-материи он тоже категорически отрицал, к этой дуплексной теории относился негативно и даже враждебно, как к примиренческой, ренегатской, подхалимской по отношению к господствовавшему в науке материализму. Одна его лекция и брошюра так и называется: «Несостоятельность научного материализма».

Идея приложения Второго начала термодинамики ко всему на свете настолько увлекла Оствальда, что он стал прикладывать ее к эстетике, духовной жизни, нервной деятельности человека – вот напрямую: все есть лишь взаимодействие энергий в основе своей, и все тут, и все подчинено закону рассеяния энергии.

Этот механистический редукционизм, этот, простите за вольность, линейный энергодетерминизм философии Оствальда ведут к многочисленным ошибкам и упрощениям. Мономан, как многие открыватели, Оствальд провозгласил свой «энергетический императив»: «Не растрачивай энергию попусту, используй ее». На что используй? На полезное дело. А что полезно? Все, что позволяет лучше жить и размножаться. А культура человеческая, искусство? Оствальд строит конструкции полезности искусства для энергетического аспекта жизни.

Энергетический утилитаризм – вот что печально в его теории. Это не работает.

Эволюцию Оствальд хочет свести к повышению кпд организмов как энергетических машин. Но рептилии гораздо экономичнее теплокровных, их кпд гораздо выше, пищи им хватает на больший период существования, и мощность в броске у них больше!

Суть эволюции – усложнение материальных структур. Оствальд хочет свести ее к повышению энергетического кпд.

Раз мировая энергия рассеивается, и в процессе рассеивания создает все, и при этом убывает невозвратимо, и Вселенная перестанет когда-нибудь жить, – значит, главное в природе – это использовать рассеивающуюся энергию с максимальным для себя эффектом, пускать максимальную ее долю на нужное тебе дело! – вот суть энергетизма. Однако на деле чем проще животное, тем его энергетический кпд выше. Оствальд утверждает обратное, сводя едва ли не любые формы деятельности и движения высших животных к необходимо полезным – а игры? а обгрызание деревьев, которые гибнут?

Понижения энергетического кпд организмов по мере эволюции Оствальд объяснить не может, а потому не хочет, а потому обходит неудобные примеры стороной. А потому его философия принята не была, забылась сразу, вспомнили о ней лишь полвека спустя и то узко. Опять же: раз не материалист – значит идеалист, а идеалистам в науке жилось плохо, били много, что ж такое, в самом деле, материю отрицает.

Мы должны отметить главное: Оствальд первый сказал – Бытие, Вселенная, все сущее – имеет базовым уровнем одну и ту же основу: энергия. Законы термодинамики в основе всего. Жизнь есть обмен свободной энергией, учил Оствальд.

А ведь в это самое время Ницше писал о воле к власти. А волю к власти можно перевести как то, что все в природе стремится оказывать максимальное воздействие на все окружающее. Максимально на окружающее влиять, быть максимально значимым, действенным, влиятельным, главным в сфере своего досягания. Что в переводе на энергетический уровень означает: стремление к максимальным действиям, то бишь к максимальному уровню обмена энергией, движет существами.

Философия и наука стали решительно смыкаться (как, впрочем, и положено быть, и чего не было бесконечные полторы тысячи лет серости и религиозности). В Америке Чарлз Пирс основал прагматизм: призвание философии давать какой-то толк в жизни, а не заниматься схоластикой. Позднее Дьюи разработает инструментализм, что можно коротко считать философией «человека действующего»: знание рассматривается как неотъемлемая часть действия человека, из каковых действий и складывается его взаимодействие с природой, им переделываемой по своей нужде, в чем и суть жизни по большому счету.

А Зигмунд Фрейд создает свою теорию психоанализа. Человек не властен над собой. Подсознание диктует сознанию. Наши поступки и чувства разумом не руководствуются. Мы повинуемся бессознательным влечениям. Не разум диктует нам жизненный путь и образ действий, не разум ставит цели, – но внутреннее влечение ведет нас и задает судьбу и поступки, Разум – лишь верхушка айсберга, влекомого подводными течениями, хотя ветер над водой может парусить в эту верхушку.

Этот переворот в науке о человеке был лишь эхом одновременного великого переворота в науке. Тому масса имен, и Эйнштейн первое из них. Великая формула Е = мс² связала массу и материю. Масса имеет энергетический эквивалент. И никто уже не смел отрицать атомов, и возникла квантовая физика, и атомная физика делала гигантские шаги. Атом стал просто фактом жизни.

И Фридман зарылся в теорию Эйнштейна, и сел за расчеты, и вывел уравнения. И, можно сказать, возникла Теория Большого Взрыва. Теория сингулярности. Начала Вселенной, родившейся взрывом из одной точки. И разлетающейся в разные стороны до сих пор.

Еще год-другой – и Хаббл открыл красное смещение, и подтвердил разлет Вселенной, и даже подсчитал его скорость, скорость разлета галактик.

А вот теперь давайте подбирать хвосты и подбивать бабки. Потому что в 20-е годы XX века у философии было уже все, вроде бы, чтобы понять устройство Мира.

С одной стороны, есть диалектика, то есть понимание того, что все изменяется, все перетекает одно в другое, все имеет как минимум две стороны, единство и борьба противоречий есть источник развития и так далее.

С другой стороны, есть теория эволюции, охватывающей, вроде бы, все виды материи, все сущее. Повторим несколько фамилий. Лайел – это геология, косная материя; Дарвин – это биология, живая материя; Конт, Дюркгейм – это социология, социальная материя. То есть – и материя косная, и материя живая, и материя социальная развиваются по одному и тому же закону – усложняется от простых форм ко все более сложным.

С третьей стороны, создана термодинамика. Есть понимание того, что все на свете энергетически связано. Что эволюция имеет энергетическую подоплеку. И была уже сделана попытка увязать эволюцию с энергией всесторонне, и жизнь свести к обмену энергией, но на базе Второго начала термодинамики как основы всего на свете это не сработало. Оствальд. Но энергия с материей – связана воедино: Эйнштейн, Е = мс².

С четвертой стороны, утверждена объективность социальных законов (на этом остановимся чуть подробнее). То есть – общество развивается независимо от воль и разумений отдельных людей. Это Адам Смит с «невидимой рукой рынка», это Маркс со своей панэкономической теорией истории, это Дюркгейм с объективностью социальных институтов. Люди хотят и добиваются собственных, личных целей, а совместно это превращается в ход объективных законов истории.

И с пятой стороны – Фрейд, а за ним и чуть о другом Юнг поведали насчет психологии отдельного человека, поведения самочинного человеческого – что поступает человек не так, как разум ему велит, как он сам для себя рационально считает наилучшим и выгодным, – а повинуясь бессознательным стремлениям, внутренним влечениям.

И вот если увязать, соединить, психологию начала XX века с социологией того же периода, то получится суперважнейшая наука – социальная психология, без которой философии нет. И назовем имена ле Бона и Троттера. То есть: человек делает не то, что сам себе думает и хочет, но является орудием социального прогресса.

Нам осталось увязать: диалектику, эволюцию, термодинамику, социологию и психологию. То есть. Нам осталось увязать устройство Космоса с психической деятельностью человека на основе Закона Вселенной, под действие какового закона подпадает все сущее. Увязать все со всем. О. Вот это и есть философия.

Бэкон, Пирс и Дьюи хорошо поняли, что сущность человека и его мысль неразрывно связаны с его же деятельностью в мире, в природе, в переделывании окружающей среды под себя, то есть соответственно своим желаниям и разумениям.

Тут так и влезает маленький исторический экскурс: советский коммунизм, немецкий национал-социализм, общая разочарованность в результате I Мировой войны и угрожающее приближение 2-й Мировой войны – сильно действовали на мозги философов и явно мешали думать во вселенском направлении. Релятивизм закрыл собою эволюционизм; экзистенциализм и модернизмы всех мастей рыдали о бессмысленности страшного мира, людском ничтожестве и относительности любых истин. Философы требовали счастья и свободы, уповая на стоицизм.

А наука делала свое. И расщепила атом. И выделила атомную энергию. И сделала Бомбу. Вот это переделка природы! Вот это обмен энергией!

Нам осталось припомнить всего ничего. Что на заре все того же XX века Чижевский чертил и сводил свои таблицы, и получалось, что пики социальной активности, социальных катаклизмов, войн и революций, – точно приходились на пики солнечной активности; и это с неукоснительной, очевидной периодичностью, регулярностью. И что Вернадский сказал, что по мере эволюции миграция атомов в биосфере увеличивается; а человек с его деятельностью становится преобразующей силой геологического масштаба.

Терпение: уже скоро все сойдется!

В 1949 году отец культурологии Лесли Уайт публикует статью: «Энергия и эволюция культуры». Где пишет, что чем более развита цивилизация – тем больше энергии она потребляет. По мере развития цивилизации – энергии потребляется все больше. Вполне прочная, постоянная, неразрывная связь.