Текст книги "Сия жестокая бора"

Биографическая справка о Ф. А. Юрьеве

Юрьев Фёдор Афанасьевич. Воспитывался в Черноморском кадетском корпусе, куда поступил 10 февраля 1795 г.

Произведённый 1 октября 1798 г. в гардемарины, он после этого плавал сначала на корабле «Св. Михаил», а затем на корабле «Св. Троица», на котором участвовал в сражении при взятии Корфу. 29 мая 1801 г. Юрьев был произведён в мичманы и до 1806 г. плавал на бриге «Александр» и фрегатах «Назарет» и «Крепкий» в Черном, Адриатическом и Средиземном морях.

Плавая в 1807 г. на корабле «Правый», Юрьев участвовал в сражении против города Платана, а затем, перейдя на корабль «Варахаил», участвовал во взятии Анапы, причём проявил редкую храбрость, защищая с небольшой кучкой людей русский флаг, поднятый на крепости при начале боя. За этот подвиг Юрьев был 3 августа награждён орденом Св. Георгия 4-й степени.

Произведённый 9 января 1809 г. в лейтенанты, Юрьев плавал в течение следующих десяти лет на разных судах Черноморского флота, причём одно время командовал транспортной бригантиной «Сухум».

В капитан-лейтенанты он был произведён 14 февраля 1819 г. и три года спустя получил в командование бриг «Ганимед», которым и командовал до 1826 г., когда принял в командование фрегат «Рафаил». В следующем году Юрьев был произведён в капитаны 2-го ранга, а в 1828 г., командуя фрегатом «Рафаил», участвовал во взятии крепости Варны (за что был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость») и в уничтожении местечка Инады (где также отличился и был награждён орденом Св. Анны 2-й степени). За участие в сражении под Пендераклией (1829), когда был сожжён один турецкий корабль, Юрьев получил орден Св. Анны 2-й степени с императорской короной.

Далее, до 1836 г. Юрьев командовал кораблём «Чесма» и плавал в Чёрном море, причём 25 июня 1831 г. был произведён в капитаны 1-го ранга.

Назначенный в 1837 г. командующим фрегатом «Архипелаг» и бригом «Аякс», Юрьев получил предписание отправиться в Абхазскую экспедицию и занять Константиновский мыс. Это поручение было им выполнено блестяще, и 6 декабря того же года он был произведён в контр-адмиралы с назначением командиром 3-й бригады четвертой флотской дивизии. В следующем году, имея свой флаг на корабле «Иоанн Златоуст», Юрьев участвовал снова в Абхазской экспедиции против горцев и за отличие был награждён орденом Св. Станислава 2-й степени со звездой, а в 1839 г. ему было пожаловано сверх того ещё 2000 десятин земли.

Далее, до 1853 г. Юрьев всё время плавал в Чёрном море, имея последовательно свой флаг на кораблях «Иоанн Златоуст», «Память Евстафия», фрегатах «Тенедос», «Браилов», кораблях «Варшава», «Селафаил», «Уриил» и «Три Святителя», причём в 1846 г. был награждён орденом Св. Анны 1-й степени, 30 августа 1848 г. произведён в вице-адмиралы, а в 1852 г. награждён орденом Св. Владимира 2-й степени. Назначенный 1 июня 1853 г. членом Адмиралтейств-совета, Юрьев оставался в этой должности до самой своей смерти, последовавшей в марте 1856 г. [5].

Январская бора 1848 года

Журнал «Морской сборник», 1848 г.:

12 января, во время стояния на Новороссийском рейде на бриделях No 6 фрегата «Мидия», No 1 корвета «Пилад», No 2 брига «Паламед», No 4 шхуны «Смелая» и No 5 тендера «Струя» и на якорях транспорта «Гостогай» и парохода «Боец» (см. рис. 1, с. 25), начались признаки жестокой от NO боры, и потому по сделанному сигналу с флагманского фрегата спущены стеньги и реи. Вслед затем переменявшийся от разных румбов ветер начал быстро усиливаться с вихрем и жестокими шквалами. В половине 2—го часа по-полудни на корвет «Пилад» при порывах от NO набежал смерч, силою которого корвет накренило на левую сторону до 5°; причем лопнули, одна за другой, обе цепи от бриделя, вырвав передние стопора с рым болтами, а у задних – гаки. Брошенные в то же время даглист с 55 и плехт с 35 саженями задержали корвет на глубине 22 фут [ов] за кормою. Между тем ветер усиливался более и более и к ночи обратился в жесточайший шторм при 16° морозу.

Ночь с 12—го на 13—е число января 1848 года долго останется памятною жителям Новороссийска, а еще и того более морякам, которые провели ее на рейде этого порта. Нет выражений для описания ужасов свирепствовавшей в это время бури, или, лучше сказать, всесокрушающего урагана, который нельзя сравнивать с ураганами Антильских островов, столь известных своими страшными, разрушительными действиями. Невообразимая сила ветра с ужасающими порывами, трескучий мороз, доходивший на рейде до 16°, а на берегу до 20° по Реомюру, густой мрак среди дня, несущийся по воздуху в виде тончайших иголок, водяная обмерзлая пыль, треск, свист, гул – всё это смешалось в один хаос, как бы предвестник разрушающейся вселенной. Это продолжалось более трех суток без ослабления.

Расположение судов в Новороссийской бухте с 12 на 13 января 1848г

Можно вообразить борьбу, какая предстояла в эту ночь экипажам стоявших на рейде судов. Чему [только] не подвергались люди? Со всех сторон угрожала им опасность, даже сама гибель. Суда обросли снаружи толстою массою сплошного льда, внутри все замерзло, отторгнутые с рангоута и снастей льдины падали на работавших людей; обдаваемые брызгами, тут же замерзавшими, они коченели от стужи. Так проведена эта роковая ночь, в беспрерывном напряжении истощенных сил. Но что значили эти сверхъестественные усилия против разъяренных стихий! К чести гг. командиров, офицеров и команд, как видно из донесений, в эти страшные минуты рокового испытания ни на одном судне дисциплина не была нарушена ни на минуту. Офицеры первые везде подавали собой пример того бессознательного самопожертвования, который всегда и везде отличает наших офицеров; о нижних чинах говорить нечего. Видя начальника, сохраняющего среди опасности присутствие духа, русский воин, чудо—богатырь, так называл его бессмертный Суворов, готов в огонь и в воду, вслед за своим отцом—командиром.

Каждую минуту казалось, что буря достигала высшего своего развития, и каждую минуту усиливалось свирепство ее величественно—грозных ужасов. В 21⁄2 часа пополуночи, лопнула цепь с левой стороны на бриделе No 2, на котором стоял бриг «Паламед»… [6].

Рапорт командира брига «Паламед»

капитан-лейтенанта И. И. Вердемана

С 12—го на 13—е число января, стоя на Новороссийском рейде на бриделе No 2, при сделавшейся боре имел по 50 саженей цепей; с 1-го часа ночи ветер начал усиливаться, а во втором часу порывы его сделались до такой степени, что цепи не выдержали: прежде лопнула цепь с левой стороны, почему в то же время отданы, во—первых, даглист с 55 саж [енями], а потом плехт с 45 саженями цепей, вскоре лопнула и другая цепь от бочки, и поэтому отдан был запасный якорь с 50 саженями пенькового каната; бриг задержался на двух якорях, так что канат запасного якоря не позывало за борт и глубина за кормою была более 26 фут [ов], но в это время волнением выбило погонный борт, и положение брига с этой минуты сделалось опасным: вода, вливаясь с каждым валом через погонный борт на палубу, от холода замерзала, тем более что шпигаты тоже замерзали; и хотя с усилиями три раза был заколачиваем борт досками и беспрерывно пробиваемы шпигаты, но силою волнения снова выбивало его, отбрасывало людей, и вода, продолжая вливаться на палубу замерзала; весь бак и вся носовая часть брига, составляя почти одну сплошную массу льда, представляла значительную площадь на пару волнения, и это было причиною, что бриг начало подавать назад, так что со всеми выравнявшимися канатами за кормою было уже 24 фут [а] глубины; в этом положении бриг пробыл до 4 часов пополуночи.

Ужасная тяжесть льда на всей передней части погрузила носовую часть брига в воду до того, что волнение к 4 часам ночи начало иногда переливаться через бак, и от этого невозможным сделалось обрубливать лед на некоторых местах носовой части. С 4 часов ночи ветер превратился в совершенный ураган, и бриг стал дрейфовать, а в 5 часов он ударился кормою, и этим ударом выбило руль; продолжая биться кормою, трюм и кубрик наполнился водою, и бриг начал поворачиваться левой стороной к берегу, и наконец положило его совершенно набок; вскоре после этого, от сильных ударов боком о берег, упала за борт грот—мачта. Опасаясь, что после этого, облегченный падением мачты бриг может положить на правый бок и лишить всякой возможности кому—либо спастись, приказано обрубить пеньковый канат с правой стороны, который, бывши весьма туг, мог тому способствовать. С рассветом бриг прибило к берегу, на расстоянии менее полукабельтова, между карантином и блокгаузом; в это время вызвались 5 человек матросов передать на берег конец посредством шестерки, которая, оторвавшись с боканцев, держалась у борта, но когда она [шлюпка] отошла на половину расстояния, то силою прибоя [была] опрокинута, и все 5 человек погибли. К полудню усилиями береговых жителей, при несколько стихнувшем ветре и волнении, команда была свезена на берег, где по распоряжению коменданта получила помещение. Командир, все офицеры и многие из нижних чинов поступили в госпиталь с ознобленными руками и ногами.

Бриг занесен был льдом и наполнился водою внутри до такой степени, что представлялось весьма мало надежды спасти что—либо из казенного имущества и собственности команды (см. рис. 2) [7].

Положение брига «Паламед» на 4-й день после случившегося

Такой же участи подвергся транспорт «Гостогай».

Рапорт командира транспорта «Гостогай»

лейтенанта Щеголева

7 января, окончив сдачу груза в Анапе, отправился к Новороссийску, на рейд коего прибыл 11—го числа в 5 часов утра и, ставши на якорь на глубине 111⁄2 сажени близ фрегата, располагал перейти для сдачи груза на бочку бриделя. С рассветом же, осмотрев, что все бочки заняты отрядом военных судов, отдавши рапорт отрядному командиру и объявив причину прихода транспорта, просил, чтобы стать на бридель, но, [так] как на это командовавший отрядом не изъявил согласия, а потому, дабы ускорить сдачу груза с транспорта, нашел за лучшее подойти ближе к крепости, для чего вторично вступил под паруса и, придя на глубину 91⁄2 сажени, при ветре NO стал фертоинг, вытравивши канатов: плехту 60 саженей и даглисту 68, спустил брам—стеньги и потребовал барказы к выгрузке, но после полудня ветер был свежий, и барказы не прибыли. На ночь спустил нижние реи и потравил канатов: плехту 70, а даглисту 78 саженей. Поутру 12—го числа ветер был тихий; отдавши рапорт начальнику отделения и объявив ему, что без бочки бриделя на своих якорях не может надеяться отстояться, ежели сделается бора и ежели не будет ускорена выгрузка, то должен будет для безопасности транспорта уйти в море, о чем подал ему и рапорт, но получил приказание, что транспорт не сможет быть отпущен по крайней надобности крепости груза и что будут употреблены все средства для скорой выгрузки, к чему приступлено тремя азовскими лодками, которые, пользуясь тихим ветром, отправились от транспорта с грузом, но к часу пополудни ветер начал свежеть и выгрузка прекратилась, а к двум часам порывы ветра усилились, и не было никакой возможности уйти в море.

К 6 часам ветер сделался с жестокими порывами, почему отдан был третий якорь, потравлены и выровняты канаты: плехту 75, а даглисту 85 саженей, в 2 часа ночи в помощь им отданы были на кабельтове 2 верпа гуськом, вытравлено плехту 90 саженей, даглисту 100 саженей, бухту 40 саженей и кабельтова до 50 саженей. 13—го числа в 31⁄2 часа ночи транспорт по лоту начал дрейфовать; в 4 часа первым ударом вышибло руль, а после нескольких еще ударов в трюме оказалось воды 30 дюймов, а в 5 часов утра более 60 дюйм [ов]; чтобы откачать оную сколько—нибудь, не было никакой возможности по той причине, что транспорт от жестокости ветра, мороза и волнения, которым его заливало, был покрыт массой льда; с великим трудом до рассвета команда и 30 человек солдат, закрывши люки, были прикрыты от стужи и замерзания; с рассветом же 13—го числа, не имея никакой возможности спасти транспорт, который прибило за карантин, немедленно приступлено к спасению команды и бывших пассажиров, кои по случаю холода, сопровождавшегося жестокимветром, находились в самом слабом состоянии и с великими затруднениями все спасены, не имевши никого ушибенных; некоторые из команды, ознобившие руки и ноги, в то же время отправлены в госпиталь [8].

Рапорт командира парохода «Боец»

капитана 2-го ранга Рыкачева

10—го числа января, прибыв в Новороссийск на рейд, застал стоявшими на бочках фрегат «Мидия», корвет «Пилад», шхуну «Смелая», бриг «Паламед» и тендер «Струя», и [так] как порожних бочек не было, то пароход стал на якорь, недалеко от корвета, против пристани 10, 11, 12, [все] были свежие ветры с порывами от NO, с морозами до 7°, и не было никакой возможности грузить уголь. С 12—го на 13—е число ветер стал стихать с переменою к N и NW. В первом часу скрепчал NO с морозом до 13 или 14 градусов; пароход стоял на плехте 50 саженей цепи, брошен даглист, вытравлено 40 саженей, уравняли цепи, так что плехту было 90 саженей; от жестокого волнения, всплесков и брызг вся палуба покрылась ледяной корой; ветер с жестокими порывами делался сильнее, так что к двум часам ночи ужасно скрепчал; тогда стали пособлять ходом машины, но цепей нисколько не ослабляло. Сделался шторм, лопнула даглистовая цепь, машина, действуя полным ходом, стоя на плехте, держала пароход до 4 часов, в 5—м часу ужасными порывами стало дрейфовать, а в исходе 7—го часа бросило на мель боком к берегу на 6 футах глубины, подле пристани, в 20 саженях от берега, грунт – песок, восьмеркой с парохода подали на берег кабельтов, перевезли всех пассажиров, груз и команду. И на берегу распоряжением коменданта для команды отвели в госпитале место, где могли люди переменить обмерзлое платье и отогреться. Ветер же все дул с такой же жестокостью, и потому не было никаких средств что—нибудь предпринять для спасения парохода; трюм налит водою, чтобы не поднимало и не било волнением [об мель] [9].

* * *

Журнал «Морской сборник», 1848 г.:

С рассветом следующего дня, буря достигла высочайшей степени своей силы, и мгла от брызг, срываемых порывистым ветром с поверхности воды, и от пасмурной погоды была так велика, что ничего не было видно на самом близком расстоянии. Впоследствии, когда несколькоочистилось, хотя ветер нисколько не утихал и холод был тот же, можно было рассмотреть с флагманского фрегата, что из бывших на рейде судов устояли на своих местах: тендер «Струя», которого была видна только вершина рангоута (корпуса же за мрачностью нельзя было видеть, хотя он находился от фрегата не далее 4 кабельтовых); корвет «Пилад», сорванный с бриделя, стоял на своих якорях на вольной воде. Шхуны «Смелая» за мглой не было видно. Между тем буря свирепствовала с прежней жестокостью; в 9 часов ночи по направлению к тендеру сделаны были две сигнальные вспышки, и слышны были как будто четыре выстрела. Хотя от флагмана велено было повторить сигнал, но ответане последовало.

Мы оставили корвет «Пилад» на трех якорях. Когдажестокость урагана дошла до высочайшей степени, то и это судно, вместе с прочими, с 21⁄2 часа пополудни 13—го числа стало тихо дрейфовать. В то же время были брошены, один за другим, оба запасные якоря с пеньковыми канатами; канатов выпущено с правой стороны 33, с левой 30 саженей на клюз, которые, по причине дрейфования судна, выравнялись с цепными канатами плехта и даглиста.

Несмотря однако же на это, корвет, подаваясь едва заметно назад, в 8 часов вечера ударился кормой об мель, почемупрежде всего поспешили снять с петель руль; удары продолжались, вода в трюм дошла до 24 дюймов, но ее выкачивалидо 91⁄2. 14—го числа к 9 часам утра корвет стал всем килем на песчаный грунт, против госпиталя, кормой к берегу. Глубина за кормою 8, у грот—руслиней и с носу 11 футов.

15—го числа, с помощью берегового гарнизона, судовая команда была свезена на берег благополучно. Семь офицеров и 42 человека нижних чинов отправлены в госпиталь с ознобленными членами. Из стоявших на бриделях судов отряда, не были снесены с них флагманский фрегат, шхуна «Смелая» и тендер «Струя»… [10].

Рапорт командира шхуны «Смелая»

лейтенанта Колчина

С полуночи на 13—е число января, стоя на бриделе на новороссийском рейде, при усилившемся от NO ветре и наносе с гор тумана с морозом и всплесках от волнения на палубу начала образовываться масса льда на корпусе и рангоуте шхуны, почему немедленно было приступлено к очищению, но от намерзшего на форштевне и штагах льда, давило носовую часть и заметно было погружение шхуны, поэтому для облегчения носовой части от тяжести тотчас же отданы были якоря, перенесены орудия и лишние тяжести с бака на шканцы; снасти же и стоячий такелаж, который был скрыжеван внизу мачт «по спуску рангоута» подвергся тоже наносу льда и при усилившихся стремительных порывах растрепался, образовав большую массу тяжести, способствовавшую волнению погружать бока корпуса; тяжестью же льда под бушпритом отломало его за плечек с эзельгофтом, и треснул утлегарь; от той же причины сломались ноки брифок—реи и выстрелов. Хотя были предприняты все меры для облегчения судна откалыванием льда как внутри, так и снаружи, употребляя для сего всевозможные инструменты и даже абордажное оружие, раскаленное железо и кипяток. Но этих средств не было достаточно, ибо носовая часть более и более погружалась, и шхуна от тяжести намерзшего на ней льда так погрузилась, что должна была в скором времени идти ко дну; положение сие было в исходе четвертого часа пополуночи 14-го числа.

Для спасения предприняты были следующие меры: сбросили брифок—рей, обрубили у эзельгофта утлегарь, бакштаги и штаги его и выстрела, и с опасностью обрублен на мачтах такелаж, обмерзший глыбами льда, который по своей большей тяжести и невозможности очистить также выброшен за борт.

Хотя все вышесказанные действия и облегчили шхуну, но незначительно; почему начали приготовлять орудия для выбрасывания за борт; но [так] как на некоторых из них положен был спущенный рангоут, деревянные вещи и другие тяжести, кои совершенно обмерзли и составляли одну глыбу льда, то, чтобы очиститься от них, [они] были выброшены, открыть же борта для выбрасывания орудий не было возможности по причине сильного волнения и погружения шхуны. Между тем, продолжая вырубать и очищать лед с других частей по корпусу, рангоуту и внутренности, шхуна начала подыматься, и к полудню того же числа усиленными работами и ревностию команды под бдительным распоряжением офицеров в продолжение постоянной более 2—суточной авральной работы и при болезненном уже их состоянии, несмотря на сильный мороз, беспрестанные поддавания на палубу, и при частом падении ледяных глыб с топов и оставшихся снастей, отчего как офицеры, так и нижние чины получили ушибы, шхуна была приведена в безопасное положение [11].

Но совсем другая участь постигла тендер «Струя»…

Ураган уходит в море

Журнал «Морской сборник», 1848 г.:

Действие этой боры было жестоко не только в Новороссийске, но и по всему Черному морю. Из донесения командира 16—пушечной шхуны «Ласточка», капитан—лейтенанта Данилевского видно, что он в море подвергался такой же опасности: «Вышел из Севастополя 13 январяпри легком NO ветре, шхуна находилась почти на высоте Херсонского маяка. Вскоре с гор поднялся туман, покрывший весь горизонт густым, непроницаемым мраком. В то же время от NO набежал жестокий шквал, предшественник сильного шторма, с которым ртуть в термометре опустилась до 15° ниже нуля по Реомюру. Люди, крепившие паруса, отморозили руки, так что их с трудом могли снять с марсов, после чего оттирали им льдом ознобленные члены, в чем и успели, но двое сильно пострадали.

Судно оставалось под штормовым грот—триселем во все рифы и рифленым фок —стакселем, но в полдень, при повороте на левый галс, последний был вырван.

Буря усиливалась, брызги от волнения, замерзая кругом и внутри судна, образовали везде слой толстого льда: снасти, паруса, шкивы в блоках – словом, всё оледенело. Люди, разделенные на четыре смены, беспрерывно обрубали лед, где и как только было можно. Они переменялись через каждые пять минут, но и в этот краткий промежуток от жестокого мороза лопаты и топоры падали у них из рук; их сменяли другими, которые не успевали отогреться и, выходя снова на ужасную борьбу, изнурялись этою, превозмогающею силы человеческие работою. От сильной качки нельзя было разогревать воду, которую сначала употребляли для оттайки льда. Носовая часть судна приметно стала погружаться. Несколько волн ходили уже через бак по длине всей шхуны, на которой с трудом успевали выкачивать и вычерпывать накопившуюся воду.

Между тем люди изнемогали от истощения сил. Такое бедственное положениепродолжалось двое суток, и, конечно, судно неминуемо пошло бы ко дну, если бы, к величайшему счастью, не последовало перемены ветра, который перешел к SO, принес с собой оттепель. Волнение стало утихать; не теряя ни минуты, разведен был огонь, о котором в продолжение двух суток не было и помину, стали согревать воду и изготовили для людей горячей пищи, а между тем приступили к очистке льда в самых нужных частях вооружения и рангоута, для доставления возможности действовать парусами, для ускорения чего офицеры своими руками помогали людям.

К двум человекам, ознобившим руки при начале шторма, прибавилось еще четверо с отмороженными ногами, которые все свезены в Новороссийский сухопутный госпиталь и, по уверению судового медика, подавали надежду к выздоровлению.

Шхуна требует конопатки ватервейсов, палубы и бархоута. От сильной качки в этих частях судна вышла из пазов смола, а местами самая пенька. На шхуне оказалась течь во время шторма до 6 дюймов, а при спокойном состоянии до 1 дюйма в час постоянно.

В заключение своего донесения командир свидетельствует перед начальством о неутомимом усердии и примерной деятельности гг. офицеров, состоявших на шхуне [12].