Текст книги "Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть"

– Не от гильдии. От вас лично, – тонко улыбнулся придворный маг. – Сущую малость, Диего бие Морелле. Всего лишь одно «да», когда оно мне понадобится.

На этот раз удержать маску невозмутимости было еще сложнее. Конечно же, Брат дарует своим Рукам защиту от светской власти и неприкосновенность частной жизни, но, видимо, не в этот раз. И наверняка об имени Мастера, данном ему при рождении, придворному магу сообщил кто-то из гильдии. Впрочем, Мастер даже догадывался, кто именно.

Придется предпринимать срочные меры. Жаль. Он хотел дать мальчикам еще немного времени, но Брат явно указывает, что времени больше нет.

– Да уж, сущая малость, – одними губами усмехнулся Диего. – Но вы ее не получите. Гильдия предпочтет общаться с Конвентом напрямую, а не через его представителя в Валанте.

– Но перед этим вам придется объяснить Мастерам Ткачам остальных шести королевств, как так получилось, что вы лично нарушили закон гильдии. Не думаю, что вы предпочтете лишиться одного из сыновей… Орис бие Морелле – весьма многообещающий молодой человек. Он так похож на свою мать, Фаину. – Придворный маг с притворным сожалением покачал головой. – Бедняжка, вы так на ней и не женились. Нехорошо называть мать своего сына домоправительницей.

Мастер выслушал придворного мага все с тем же непроницаемым лицом. Что ж, если темный шер знает его имя – логично, что знает и остальное… Впрочем, раз он упомянул лишь Ориса, в самом деле родного сына Мастера, но не Себастьяно – знает он далеко не все. Темный Брат надежно хранит по-настоящему важные тайны. И пока Брату угодно, эта тайна таковой и останется.

А оба сына, равно родные Мастеру, останутся с ним.

– Как вам известно, темный шер, у меня шесть сыновей, и все – приемные, с благословения Брата, – сказал Мастер.

– О, ваши сложные отношения с Братом и законом гильдии меня не интересуют, достопочтенный, – сыграл в отступление придворный маг. – Как и отношения гильдии с Конвентом. Я готов сделать вам одолжение в обмен на такую же маленькую любезность в будущем. Исключительно по-родственному, ведь мы с вами оба так или иначе принадлежим Брату и выполняем его волю.

Придворный маг коснулся двумя пальцами левой стороны груди, горла и правой стороны груди – ритуальный треугольник, знак уважения Брату. Мастер повторил его, снова положил ладонь на Книгу Теней и почувствовал отчетливое тепло. А опустив глаза, прочитал новую строчку:

«Заказчик: Рональд шер Бастерхази. Объект заказа: личная услуга от Диего бие Морелле. Оплата: личная услуга от Рональда шера Бастерхази. Принято».

– Вы правы, темный шер, – подняв глаза, без улыбки сказал Мастер. – Все мы исполняем волю его. Сделка, видит Брат.

– Сделка, видит Брат.

На мгновение ласковая тьма укутала Мастера, подтверждая: он все сделал правильно. Сделка угодна Брату.

– С вами всегда приятно иметь дело, Мастер, – кивнул придворный маг, на сей раз с едва заметной, но искренней улыбкой: прикосновение божественной воли грело его так же, как и Мастера. – До встречи.

Мастер лишь склонил голову в знак согласия. Да, до встречи, темный шер. Гильдия по-прежнему к вашим услугам и по-прежнему не берет заказы на вас. Такова воля Брата, но вам об этом знать не обязательно.

Рональд шер Бастерхази

Там же и тогда же

Из Безымянного тупика Роне выходил насвистывая. День определенно удался. Сделать должником самого Мастера Ткача – дорогого стоит, и плевать, что Роне пока понятия не имеет, для чего ему пригодится только что купленная услуга. Спасибо тебе, Темный прародитель, от всего шерского сердца!

И пожалуй, стоит прямо сегодня заглянуть в Алью Хисс, побеседовать с его настоятелем Риллахом Черным. Мудрейший человек. Или не человек. Говорят, оба настоятеля – Риллах Черный и Халлир Белый – суть отражения Брата и Сестры. Тем более стоит побеседовать. Роне сейчас как никогда нужна подсказка, на правильном ли он пути. Нет, не знамение и не многозначительная цитата из священной книги. Всего лишь подсказка – вроде того нежданного озарения…

Ведь это было озарение, а не насмешка Брата? О, кому, как не темным шерам, знать, как прихотливо и непостижимо бывает чувство юмора их божественного прародителя!

Глава 9
Дела семейные

21-й день холодных вод, Суард

Диего бие Морелле

В кабинете на втором этаже скромного особняка по улице Серебряного Ландыша пахло свежими бушами. Как всегда, Фаина испекла их к обеду.

Внизу стукнула входная дверь. Диего бие Морелле отложил потрепанный том Хроник и прислушался: вернулись, оба. Молодцы.

– Мальчики, идите обедать! – раздался с кухни голос Фаины.

Диего улыбнулся, словно наяву увидев ее: статную, округлую, с теплой, как только что вынутые из печи буши, улыбкой. Когда Фаина радовалась, светились карие глаза в сетке морщинок, яркий широкий рот и ямочка на левой щеке.

Восемнадцать лет назад он впервые отошел от Канона Полуночи: оставил при себе наивную, добрую Фаину, беременную его сыном. С тех пор путь Мастера Ткача все больше расходился с буквой закона. Хотелось бы верить, что путь этот угоден Хиссу. Но даже если нет, Диего был готов платить за краденое счастье. Лишь бы платить пришлось ему самому.

– А где наставник? – послышался голос Стрижа.

– У себя, – ответила Фаина. – Быстро на кухню, обед стынет.

Зазвенели тарелки и ложки, пахнуло острой бараньей похлебкой. Подождав, пока сыновья поедят, Мастер направился вниз. По правилам надо расспросить Стрижа, но достаточно того, что он вернулся живым. Теперь же следует удалить его от прочих учеников, время открытой драки не пришло. Пусть сходит к оружейнику, заодно научится еще чему-нибудь полезному.

Около кухни Мастеру попался Игла, младший из подмастерьев. От него несло разочарованием: ставил на Волчка, а выиграл Стриж.

Мастер мысленно поставил напротив его имени жирный минус. Игла – неудачный ученик. Слишком зависим от чужого мнения, легко поддается на манипуляции. Еле выжил при первом Взгляде Хисса и наверняка не сумеет сохранить разум, когда Хисс коснется его всерьез. Шорох, Ласка и Угорь – сохранят. Их можно хоть сейчас отправлять на испытания. Простак бы смог, но не раньше чем через год, пока же – еще один минус. С ним Мастер не ошибся.

А вот Стрижа бы он сам не взял в подмастерья ни за что. Мальчишка совершенно не ткаческой породы – если на первый взгляд. Такие, как он, или ломаются сразу, или умирают при первом Взгляде Брата.

И кто знает, что было бы со Стрижом, если бы Темный Брат взглянул на него в десять лет – именно так становятся подмастерьями гильдии Ткачей. Но по попущению Риллаха Черного Стриж этого ритуала и не проходил.

«Ни к чему гневить Брата. Он однажды выразил свою волю, и этого достаточно», – сказал Риллах Черный, когда Мастер привел Стрижа в храм для прохождения ритуала.

Пятнадцать лет назад. Суард, площадь Близнецов

Затушив светильники, си-алью Риллах устало потянулся и раскрыл двери храма. Предрассветное бдение завершилось, с улицы доносились звуки просыпающегося города: гвалт базара за углом, топот коней, скрип телег – время Темного закончилось. Пустая площадь блестела мокрым после ночного дождя булыжником, олеандры и розы вокруг храмов расцвечивали ее кармином и золотом.

Шагнув с порога на широкие вытертые ступени, Риллах запнулся и чуть не упал. Помянув шиса треххвостого, остановился и посмотрел под ноги. На верхней ступени обнаружился сверток. Узорная шерстяная шаль зашевелилась, засопела, и из вороха ткани показалась любопытная синеглазая рожица.

– Вот так подарочек. И откуда ты взялся? – Настоятель присел, высвобождая заспанного годовалого малыша. – Задери меня вурдалак, если не тебя искали эти…

Риллах скривился, вспомнив ночной разговор брата с темными всадниками.

– А ведь не увидели. Любопытный ты человечек… и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?

Человечек в ответ улыбался и лепетал на своем детском языке. Пушистые белые волосики и светлая кожа указывали на северную кровь подкидыша. Но больше ничего – ни записки, ни монограммы на одежде – Риллах не обнаружил. Разве что серебряный круг Райны, подвешенный на шнурке под рубашкой, был слишком хорош, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывают младенцев к порогу соседнего храма. Да и синяя с белым узором шаль явно была родом не из Валанты.

– Ледяные баронства или Ольбер, значит, – бормотал Риллах, поднимая мальчика на руки и рассматривая узор. – Кто ж тебя определил Хиссу… как тебя звать-то, малыш? Гуу… – передразнил он кроху, заинтересованно тянущего его за седую прядь. – И куда тебя девать?

Занося ребенка в широкие черные двери, Риллах обернулся. Белые двери напротив еще не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал резьбу желтым и розовым. Кивнув своим мыслям, Риллах улыбнулся и скрылся в полумраке.

Там же и тогда же

Мигель бие Морелле

В дверь дома, принадлежащего Диего бие Морелле, постучали через два часа после рассвета, когда сам почтенный Диего и пятеро его приемных сыновей заканчивали завтрак.

Открывать пошел самый старший из них, Мигель по прозвищу Седой Барсук.

– Светлое утро, си-алью. – Седой поклонился высокому человеку в черном одеянии с капюшоном, из-под которого виднелась лишь аккуратная, абсолютно белая борода. – Для нашего дома большая честь принимать вас. Проходите, я доложу Мастеру.

– Светлое утро, Мигель. – Си-алью прошел в предупредительно распахнутую для него дверь.

Следом за настоятелем в дверь прошел человек в темно-сером балахоне, лицо его полностью скрывал глубокий капюшон. От него Седой непроизвольно отшатнулся и с большим трудом подавил желание заглянуть под капюшон. Нет, он знал, что лица в любом случае не увидит. Служители Темного Хисса отказываются от лиц так же, как и от имен, а взамен обретают… покой? Хочется надеяться, что покой…

Но, может быть, он мог бы узнать того, с кем жил в одном доме шестнадцать лет и называл его братом, даже не видя лица? По походке, жестам, хоть как-то? Мог бы, но, наверное, не хотел. Поэтому Седой лишь скользнул взглядом по большому тряпичному свертку в руках Безликого и уставился на си-алью.

Переступив порог, Риллах Черный скинул капюшон. Под ним обнаружилось смуглое горбоносое лицо без возраста: настоятелю храма Хисса можно было дать и сорок лет, и все сто, а если заглянуть ему в глаза – то и всю тысячу. На базаре поговаривали, что Риллах Черный и Халлир Белый служат в храмах Близнецов с самого дня их постройки. О таких древностях Седой не задумывался, но точно знал: за все те годы, что Седой его знает, настоятель Риллах не постарел и не изменился ни на динг.

Проводив важного посетителя в гостиную, Седой помчался в столовую.

– Ну, что там? – спросил Мастер, неторопливо вставая из-за общего стола и промокая губы салфеткой.

В отличие от настоятеля, типичного южанина, Мастер был коренаст и круглолиц. Как и его предки-кочевники из Тмерла-хен, он брился наголо и смотрел на мир непроницаемо-черными раскосыми глазами. Как всякий мастер теней, при движении он сам казался текучей, размытой тенью, а стоило отвести взгляд – и его лицо стиралось из памяти, так что невозможно было сказать: высок он или низок, стар или молод.

Ученики Мастера тоже встали, коротко поклонились домоправительнице и сделали вид, что им вовсе не любопытно. Разумеется, никому из них в голову не пришло о чем-то спрашивать. С дисциплиной в этом доме всегда было хорошо.

За одним исключением, и что-то Седому подсказывало, что настоятель явился именно по этой причине.

– К вам Риллах Черный, Мастер, – поклонился он.

Любой нормальный человек проявил бы хоть какие-то чувства, но не Мастер Ткач. Он лишь едва заметно кивнул, показывая, что услышал. И обернулся к своей домоправительнице – фигуристой, на голову его выше девке.

– Благодарю, Фаина. Все было очень вкусно. – Лицо Мастера осветилось скупой улыбкой, которой почти никогда не доставалось его ученикам.

– Подать вам чаю с бушами, Мастер, или, может быть, шамьет? – как всегда, залебезила перед хозяином девка.

– Не стоит, – ответил Мастер и направился из столовой в гостиную.

– Мама, бу! Бу! – Мелкое отродье, во время завтрака молча вертевшееся под ногами домоправительницы, настойчиво потянуло ее за юбку. – Оли хотя бу!

Седой позволил себе едва-едва улыбнуться. Так, чтобы Мастер не видел. Возможно, для Фаины бы это сошло за улыбку умиления, но на самом деле Седой очень надеялся, что сегодня же и так называемая домоправительница, и ее орущее слюнявое отродье исчезнут. И все снова пойдет так, как должно идти. Си-алью не допустит, чтобы Мастер Ткач дальше нарушал закон Хисса.

И, разумеется, последовал за Мастером – исключительно чтобы быть рядом, если тому что-то понадобится, а вовсе не за тем, чтобы подслушать его разговор с настоятелем. Впрочем, Седой в любом случае ровным счетом ничего не услышал, даром что ожидал возможных приказаний у щели между дверью и косяком.

Там же и тогда же

Диего бие Морелле, Мастер Ткач

Улыбки своего старшего ученика Диего не видел, но ему это и не требовалось. Он и так знал, о чем думает Седой Барсук, всего полгода назад получивший ножницы и возомнивший себя взрослым, умным и опытным мастером теней.

Что ж, он сам сейчас думал примерно о том же. А именно – каким образом изменится его жизнь и жизнь его семьи с приходом Риллаха Черного. Что она изменится, Диего не сомневался ни на мгновение.

Хотя бы потому, что после единственного на его памяти визита Риллаха Черного в этот дом он сам стал главой столичной гильдии. Рано, очень рано. Ему тогда едва перевалило за тридцать, и он достаточно повзрослел, чтобы понимать: он слишком молод и неопытен для такой ответственности. Да и следующим Мастером Ткачом должен был стать не он, а Махшур – как самый старший и опытный в гильдии после наставника.

Однако Хиссу оказалось виднее.

О чем одиннадцать лет назад говорили наставник и Риллах Черный, Диего не знал. Подслушать не удалось – Хисс умеет хранить свои тайны. Не знал, но догадывался. Потому что на следующий день после визита си-алью наставник вызвал стряпчего и подписал дарственную на дом и все имущество на имя Диего бие Морелле, своего приемного сына. А потом, вручив Диего черную повязку с рунами и потрепанный том Хроник Мертвой Войны, похлопал его по плечу и сказал:

– Слушай Хисса сердцем. Только Хисса и никого больше.

А на рассвете ушел в неизвестность, не взяв с собой ничего, даже именных клинков, которые так и остались висеть на стене в тренировочном зале. Словно он мог в любой момент за ними вернуться.

И вот сегодня Риллах Черный вновь пришел в дом на улице Серебряного Ландыша.

– Приветствую. – Диего поклонился, едва войдя в гостиную.

– Приветствую, Мастер, – улыбнулся ему Риллах Черный из кресла у окна.

Чуть позади него стоял Безликий в надвинутом на глаза капюшоне и с большим свертком в руках.

– Чем обязан высокой чести?

Риллах Черный кивком указал Диего на второе кресло и знаком велел Безликому передать ему сверток. Лишь когда служка вышел, плотно прикрыв дверь, Риллах заговорил.

– Законы гильдии строги, друг мой. Строги и мудры. Но только один закон непреложен и один договор вечен. И мудр тот, кто понимает это.

Риллах замолчал и принялся разматывать слои ткани.

Диего наблюдал, гадая, что за неприятность приготовил Риллах. Но то, что показалось из-под невзрачной серой тряпки, заставило его усомниться в собственном здравом рассудке.

– Посмотри на этого мальчика, Диего. Я не скажу, что видел вещий сон или сам Хисс явился и повелел. За такими разговорами иди в другой храм. Это просто ребенок. И что из него получится, зависит от тебя. Хочешь – оставь себе, хочешь – продай, хочешь – скорми собакам.

– Зачем он мне?

– Понятия не имею. Сегодня утром я нашел его на ступенях Темного храма. Думаешь, это случайность?

– Вам виднее.

– Раз мне виднее, то забирай, не отдавать же подаренного Темному в приют Светлой. А в храме малышам не место.

– И вам не важно, что с ним будет?

– Я же сказал. Он принадлежал храму, а теперь тебе. Лично тебе, Мастер Ткач.

– Благодарю, ваше темнейшество. Но… – Диего бие Морелле, пожалуй, впервые в жизни растерялся.

– И не забудь пожертвовать храму двадцать империалов.

– За ребенка?

– За двух детей, – задумчиво улыбнулся Риллах Черный и погладил светловолосого малыша по пухлой щечке.

Диего согласно склонил голову. Он еще не до конца верил своей удаче, но уже точно знал: когда-нибудь ему придется дорого за нее заплатить. Намного дороже, чем какие-то двадцать империалов.

Предмет разговора по-прежнему тихо посапывал, сунув кулачок в рот. Малыша не волновала ни Тьма, ни Свет, ни решение его судьбы. Когда Диего взял мальчика из рук настоятеля, он на мгновенье приоткрыл синие бессмысленные глаза, вынул кулачок изо рта, что-то пролепетал, улыбнулся и тут же уснул снова. Легкий запах гоблиновой травки объяснял причины столь необычной для годовалого малыша сонливости и покладистости.

Настоятель ушел, а Диего все сидел, разглядывая нежданное приобретение. Предложение продать малыша или скормить собакам в свете выложенной на нужды храма суммы звучало не слишком заманчиво. А вот слова о договоре и двух детях позволяли надеяться, что Хиссу зачем-то нужен Мастер Ткач, слушающий сердце, а не Канон Полуночи.

К тому моменту, как встревоженная Фаина заглянула в гостиную, Мастер уже понял, для чего ему пригодится этот малыш.

– А, Фаина. Ну-ка, глянь сюда.

– О, какой маленький цыпленок.

Она заулыбалась и тут же потянулась потрогать светлые волосики.

– Будет Орису братик. Если возьмешь.

– Конечно, братик, – заворковала Фаина, беря малыша на руки. – Хороший мальчик, красивый мальчик… Диего, как его зовут?

– Хи… – Мастер хотел было сказать «Хисс его знает», но в последний момент передумал поминать своего бога. – Хм… Себастьяно. Его зовут Себастьяно бие Морелле.

– Вот и славно, Себастьяно, птенчик мой.

Улыбаясь, словно получила долгожданный подарок, Фаина унесла мальчика устраивать на новом месте, в детской Ориса.

Глава 10
Мыши в горошек, или О пользе здорового образа жизни

2-й день каштанового цвета, Суард

Шуалейда

Она плохо помнила, как возвращалась домой. В памяти осталось только одно – было весело и очень здорово, а еще смешно. И скакать по ночной реке, и запускать в темные спящие окна иллюзорных бабочек и настоящих фей… или, наоборот, настоящих бабочек и иллюзорных фей? Да какая разница, когда на одной из крыш им повстречался удивительно грустный одноухий кот, и Шу стало так его жаль, что она подарила ему крылья! Коту понравилось, правда-правда! Он так мило кувыркался в воздухе и мяукал, только почему-то потом вцепился в трубу и никак не хотел ее отпускать, как Шу ни уговаривала его поохотиться на вкусных летучих мышей…

– Наверное, он плохо видит в темноте, бедный котик! Все потому, что мыши слишком серые. Давай сделаем летучих мышей… голубыми, да! И розовыми! И желтыми… в горошек!

Дайму тоже было весело и смешно, это она помнила совершенно точно. Ему очень понравилась ее идея, и они раскрасили не только летучих мышей, но и голубей, и ворон, и почему-то городских лис – в желто-зеленый горох. Получилось, правда, кривовато, но это все потому, что лисы не оценили идею и все время разбегались, словно какие-то крысы!

Стоит ли удивляться, что и крысам тоже досталось веселья полной мерой? Теперь у каждой городской крысы светились усы, чтобы бедняжкам не было так темно и скучно по ночам, а на спинке было написано название родной улицы – чтобы крысы не заблудились…

Удивительно лишь, как Шу и Дайм не заблудились и не приехали вместо Риль Суардиса куда-нибудь во дворец сашмирского раджи. Видимо, у полковников Магбезопасности лучше устойчивость к фейской пыльце, чем у юных невинных принцесс.

В общем, юная невинная принцесса запретила полковнику МБ провожать себя до кровати, потому что…

– Ре-пы-та-ца… ре-ци-па… – не сумев выговорить ужасно смешное слово, Шу сделала очень большие глаза и приложила палец к губам. – Чш-ш! Никто не должен знать!

– Никто! – авторитетно подтвердил полковник МБ и предложил ее подсадить, а то вдруг юная принцесса сама не сумеет залезть на балкон.

И подсадил. И залезла. Правда, балкон оказался не тем – и на балконе почему-то обнаружился герцог Альгредо в ужасно смешном полосатом халате.

– Чш-ш! – убедительно сказал ему полковник МБ. – Ты нас не видел. Секретная операция.

– Разумеется, мой светлый шер. Крайне секретная операция, – согласился герцог Альгредо. – А давайте-ка я провожу ее высочество в ее покои.

– О, мои покои! Мои покои не тут… не здесь… – Шу всерьез задумалась. Да так крепко, что забыла перекинуть вторую ногу через перила балкона, так и сидела верхом.

– Шли бы вы к себе, полковник Дюбрайн. Вам надо отдохнуть, – очень любезно предложил Альгредо. – Не беспокойтесь за ее высочество, я позабочусь…

– Я сама! – перебила его Шу. – Я не маленькая! Я… у меня… я теперь целая королева фей, вот! У меня есть свой остров. Поехали покажу!

Почему Альгредо отказался посмотреть остров фей, Шу так и не поняла, но когда Альгредо пожаловался на больную поясницу и старость, которая не радость, чуть не заплакала от сочувствия и, вытащив из-за пазухи колбу с пыльцой фей, протянула ему. От всей щедрой души.

– Лечитесь, дядюшка Урмано! Прекрасное, пате… панет… нто… па-тен-то-ванное средство!

У дядюшки Урмано сделались очень круглые глаза, но колбу он взял. Очень бережно. И правильно! Свежая фейская пыльца – это вам не… Что «не», Шу забыла.

А у Дайма снова зарычало в кармане. И Дайм сделал очень серьезное лицо, он же полковник МБ, а не какой-то там глупый мальчишка.

– Прошу прощения, герцог. Служба не ждет! – очень серьезно сказал он, доставая из кармана… почему-то розовую в горошек крысу.

Крыса обиженно запищала, извернулась и попыталась цапнуть Дайма за палец, но не успела. Шу его спасла! Она тут же, немедленно, превратила крысу в мышь! Белую! В голубенький цветочек! И уже эту очумевшую мышь аккуратно вынул из рук Дайма дядюшка Урмано – за хвостик, двумя пальцами.

– Бедняжка, ей же, наверное, неудобно, – пожалела мышку Шу. – И скучно! Надо ей подруж…

– Не надо! – почему-то в один голос отозвались Дайм и герцог Альгредо, переглянулись, и Альгредо выпустил бедную мышку на балконные перила, откуда мышка незамедлительно удрала, только хвост мелькнул. Голубенький. С бантиком.

– Ладно, подружку она сама найдет, – покладисто согласилась Шу. – А что это вы делаете на моем балконе, дядюшка Урмано? У вас тут свидание?

Разузнать на тему свидания она не успела, потому что Дайм нашел наконец свое карманное зеркальце. Почему-то на шляпе, и почему-то оно никак не желало от шляпы отлипать, а когда Дайм его все же оторвал – то задрыгало в воздухе голыми белыми корешками.

– Дюбрайн на связи, – сказал полковник, знаком веля дядюшке Урмано молчать.

– Я начинаю сомневаться в твоей верности, брат мой, – донеслось из зеркала, и белые корешки тут же замерли, высохли и опали. – Где моя невеста? Что это за фокусы с подменами? Дюбрайн, неме…

Сердитый голос Люкреса сменился не менее сердитым шипением пара. Зеленого. Вонючего. В который превратилось испарившееся зеркальце.

– Твой брат – скотина невоспитанная, – заявила Шу. – Сам он невеста.

– Упс. Какой-то ненадежный артефакт. Альгредо, завтра жду от вас отчет, почему во вверенном вам королевстве портятся артефакты!

– Конечно, полковник, будет вам отчет. Вас, кажется, вызывали?

– Точно, вызывали… э… спокойной ночи, ваше высочество! – Дайм галантно склонился к руке Шу, а потом строго глянул на Альгредо: – В вашем возрасте, герцог, неприлично лазить на балкон к юной невинной принцессе. Да еще в халате.

– Я учту это в своем отчете, полковник.

– То-то же!

Погрозив Альгредо пальцем – очень грозно, Шу сама почти испугалась! – Дайм развернулся и ушел. Правда, немножко оступился, когда балкон закончился, но тут же достойно вышел из положения: щелкнул пальцами, и под его ногами затрепыхалась дорожка из крысиных спинок. Очень красивая, разноцветная! Прямо от одного балкона до другого!

Шу от восторга захлопала в ладоши, так это было красиво! Вот только цветов не хватало, да, цветов!..

Повинуясь ее желанию, с неба посыпались лепестки роз, фиалок, ромашек, бегоний, кувшинок… почему-то вместе с листьями и лягушками… А, какая разница, кваканье – тоже здорово!

– Кхм… Шуалейда, девочка моя! Шуалейда! – отвлек ее от сотворения неописуемой красоты чей-то голос.

Обернувшись, она обнаружила рядом герцога Альгредо. В халате и со светящейся колбой в руке.

– Ой, дядюшка Урмано, – смутилась Шу и зачем-то спрятала руки за спину. – Это не я, честно-честно, не я!

– Конечно не ты, кто бы сомневался, – загадочно сказал дядюшка Урмано и заботливо предложил: – Пойдем, я отведу тебя спать. Ну, давай руку…

– Зачем? Я сама! – Шу отступила на шаг, почему-то предложение дяди Урмано казалось ей подозрительным. – Я… меня мама ждет.

– Тебя брат ждет. Идем к Каетано, он волнуется.

– Волнуется? А… что-то случилось? Я помогу! Я сейчас!..

Шу заозиралась, пытаясь понять, где Кай и какая помощь ему нужна, но ее снова тронул за руку Альгредо.

– Идем, я провожу тебя. Главное, не шуми, хорошо? Надо идти тихо-тихо… – И он потянул ее за руку к балконным дверям.

Шу послушно прошла несколько шагов, пока до нее не дошло, что она так и не рассказала маме про Дайма, про Роне и остров фей!

– Я сама! – Она вырвала руку и велела: – А вы ступайте к Каю и скажите, что все хорошо! Пусть ложится спать.

И, подхватив юбки, помчалась к маме – скорее рассказать ей…

Дядюшка Урмано что-то кричал ей вслед, но Шу не разобрала, что именно. Ее переполняли новости, и какие новости! Мама обязательно порадуется за нее! Она стала совсем взрослой, у нее теперь два возлюбленных – Дайм и Роне, и свой остров, и еще она не будет императрицей!..