Текст книги "Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть"

Глава 13
О волчатах, менестрелях и красотках

22-й день холодных вод, Суард

Себастьяно бие Морелле, Стриж

Отчет об игре в сову и мышь Наставник выслушал без особого интереса, чему Стриж очень порадовался. Говорить ему о Хиссе было нельзя, Хисс же сказал: «Это наша маленькая тайна». Не говорить тоже нельзя, полная откровенность с наставником – первое правило обучения в гильдии. Но все обошлось.

– Хорошо. Я не сомневался, что ты справишься, – кивнул наставник, едва дослушав до того, как Стриж прятался в подвалах Винодельческого союза. – У меня есть для тебя приятная новость. Я нашел для тебя нового учителя.

– Да, наставник. – Как и положено, Стриж склонил голову, но на самом деле он недоумевал. Какой такой новый учитель? Зачем? Не может быть, чтобы наставник разлучил их с Шорохом!

– Маэстро Клайво берет тебя в ученики, – ответил наставник на невысказанный вопрос. – Если справишься, станешь его наследником.

– Сам маэстро Клайво?

Стриж едва не подпрыгнул на стуле от радости: знаменитый музыкант и лучший в Суарде мастер музыкальных инструментов берет его в ученики! Перед витриной его лавки близ площади Ста Фонтанов Стриж мог стоять часами, разглядывая гитары, скрипки и мандолины. Особенно гитары!

Спасибо тебе, Хисс! Спасибо! Быть Рукой твоей и не расставаться с музыкой – что может быть лучше!

– После праздника Каштанового цвета пойдешь знакомиться.

Стриж едва не ляпнул: почему не сейчас же? Он готов бежать, нет, лететь к маэстро!

– …жить у него. Маэстро нужен помощник, от него только что ушел ученик, его пригласили в Метрополию…

Слушая наставника, Стриж прикидывал: если их с Шорохом тренировки останутся в прежнем режиме, и уроки зелий у королевского аптекаря, дру Альгафа, и помощь самому наставнику с его конторой перевозок… Когда ж он все успеет?

– С конторой «Морелле и сыновья» придется справляться Шороху, – не дожидаясь вопроса, пояснил наставник. – Для тебя карьера менестреля – лучший вариант. Не нужно объяснять почему?

Стриж покачал головой. Конечно же не нужно! Для менестреля соломенная шевелюра и синие глаза – мелочь, некоторые красят волосы зеленым и красным, лишь бы привлечь внимание публики. К тому же прекрасный выбор между невидимостью лакея и выпендрежем «гениального» артиста, все равно самого Стрижа не заметят, заметят лишь маску. Ну и наставник прекрасно знал, чем занимается его ученик в Королевском лесу. Наверняка и бывал там, когда Стриж играл. А что Стриж его не заметил – совершенно естественно. Еще не хватало, чтобы кто-то замечал Мастера Ткача, когда Мастер Ткач этого не желает.

Спасибо, спасибо тебе, Хисс!

На мгновение Стрижа окутала прохладная, ласковая тьма – словно мягкой лапой погладила.

– И забудь шалости по карманам, – строго велел наставник. – Ты артист, а не воришка. Привыкай жить честно.

Стриж снова кивнул. Честно, как Мастер Ткач, добропорядочный до зевоты владелец конторы дальних перевозок. «Морелле и сыновья. Ваш груз – наша безопасность. Умеренные расценки, гарантия», – такая надпись красовалась над окованной бронзой дубовой дверью дома номер девять по улице Серебряного Ландыша.

Ничего общего с развалюхой под облупленной вывеской, ничего общего с одноруким гробовщиком Махшуром – как ничего общего между утопающей в зелени улицей ювелиров и пыльным тупиком убийц и воров. И, разумеется, ничего общего между честным караванщиком и зловещей гильдией: почти никто из трехсот ее членов не знал собственного главу в лицо. Многие вообще были уверены, что теневой гильдией заправляет Махшур, потому что именно он общался со старшинами цеха контрабандистов, цеха карманников, цеха домушников и прочими шулерами и сутенерами А те немногие, кто видел Мастера Ткача в лицо, предпочитали забыть его и не вспоминать даже во сне, чтобы спалось крепче.

Про обычных людей и говорить нечего, Хисс заботился о безопасности своих слуг: все, что могло бы хоть как-то связать их с гильдией, мгновенно стиралось из людской памяти, все доказательства, собранные магистратом и Магбезопасностью, терялись, чернила в записях испарялись.

К честной жизни Стриж в общем и целом был готов. Почему бы и нет? Того, что наставник платит за мелкие заказы, ему хватит, а из шалостей он уже вырос.

После беседы с наставником Стриж отправился в сад. День после игры был законным выходным для всех подмастерьев, и вместо обычных тренировок или же беготни по городу с поручениями все «семейство» Морелле собралось под гранатами и абрикосами – обсудить новости.

Новостей было много: наставник пристроил не только Стрижа, но и добрую половину учеников. Так что подмастерья оживленно переговаривались, а Стриж, лениво прислонившись к старому абрикосу, разглядывал их из-под полуприкрытых век и заново оценивал.

Вот Угорь – выглядит старше своих восемнадцати. Тонкий, острый, красивый и ядовитый. Нравится женщинам, детям и собакам, прирожденный вожак – такому бы командовать полком, затевать заговоры против короны и славиться первым дуэлянтом. Со шпагой против него сам граф Сильво, – что в народе ласково зовется Шампуром, – слепой котенок. Самая опасная тварь среди подмастерьев. И эту опасную тварь наставник отправил служить в магистрат писарем. Насмешка над шерской заносчивостью? Или урок смирения? Или же – возможность сделать полезную для гильдии карьеру? Что ж, поглядим для начала, как Угорь пройдет испытания.

Рядом с Угрем по обыкновению устроился Ласка. Что повадками, что внешностью – кузнец кузнецом. Здоровенный, румяный, громогласный и беспардонный семнадцатилетний детина. Открытое дружелюбное лицо, такому даже ростовщик поверит без залога. Только в глазах иногда проскальзывает что-то хитрое, кунье. И походка не кузнецовая – мягкая, неслышная, словно ласка крадется к пичуге. Ловкий, хваткий, но перестраивается медленно, слишком тяжел: кувалда, а не шпага. Никого не удивило, что Ласку наставник оставил при конторе «Морелле и сыновья» – работники уважают его за рост и силу, клиенты доверяют.

Чуть в стороне поигрывал старой подковой Волчок. Кудрявый живчик, руки быстрые, глаза вострые, морда наивная. В карты и кости с ним играть – что торговаться с Хиссом: сам не заметишь, как на шее окажется рабская железка. Зато бедняку подаст и поплачет над увечным котенком. Всегда при нем пара-тройка ножей и отравленный гвоздь, и коробочка зуржьего табака, и хмирские звездочки, и шис знает что еще. Все смертельно опасное, и арсеналом пакостей Волчок владеет в совершенстве. Его наставник предсказуемо отправил работать на ипподром – то ли помощником букмекера, то ли конюшни чистить.

Наособицу держался и Простак, этакий обычный пятнадцатилетний подросток из мелких лавочников. Простак и есть простак. Пока не увидишь, как работает клинком и вмиг растворяется в любой толпе, не поймешь, зачем наставник взял ленивого оболтуса. Ему бы только шататься по бабам и валяться в тенечке с ягодным шербетом, а то еще рыться в махшуровых дебетах-кредитах, словно вместо цифр там непристойные картинки. Вот только драться с ним непросто: непредсказуем, как медведь, и так же силен. Собственно, от махшуровых дебетов-кредитов его никуда и не отрывали. Как был при гробовщике помощником, так и остался.

А вот Игла жался к Угрю и Ласке – даром что те его привычно не замечали. Иглу можно было бы принять за младшего брата Угря, если б не пегая, словно пыльная, масть и заискивающая, какая-то лакейская манера. Самый младший, еще нет четырнадцати. А на вид – едва дашь двенадцать. Худой, гибкий, тонкие черты, и взгляд, как иглой, насквозь протыкает. И любимое оружие – духовая трубка с иглами. С десяти шагов попадает в летящую муху. Но в ближнем бою слаб, и что намного хуже – навесить ему тины на уши проще простого.

Центром всей компании, как всегда, был Шорох. Хоть он и почти не участвовал в общем трепе, и был вроде как сам по себе, а все равно остальные подмастерья на него оглядывались. И правильно. Шорох – умный, как дракон, такой же сильный и опасный. Равно просто убивает любым оружием или без него. Предпочитает парные клинки: одинаково хорошо владеет обеими руками. Усмирит толпу пьяных матросов несколькими словами, рассмешит гробовщика Махшура и уговорит петуха яйца нести. Единственный, к кому не страшно повернуться спиной. Брат.

И будущий Мастер Ткач, тут и к Шельме не ходи.

Стриж улыбнулся: вот ему повезло! Не будь Шороха, давно бы сбежал из гильдии, и плевать, кто там кому принадлежит: не его это, воровать и убивать. Вот Ласка, Угорь и прочие – им наука ткачей в охотку. Не зря же так довольны: сегодня урожайный день на заказы.

– Чему лыбишься? – заметил его улыбку Ласка. – Ученик менестреля! А почему не портного, а? Или шляпника? Хотя нет, самое тебе место – в борделе. Вот где тебя точно примут за своего!

– Да уж, бедняга. Старался, стелился, и все зря – выпнули тебя с теплого местечка, – поддержал Ласку Простак. – Ну ничего, сделаешь жалостливую морду, авось не пришибут, а то и пива нальют убогому. Мене-естрель!

Пятеро парней дружно заржали, а Шорох показательно зевнул.

– Ничего вы не понимаете! – голосом базарного зазывалы встрял Игла. – Перед вами, почтенные, сам великий бард Заткни Уши Беги Вон! Всего одно выступление, и в вашем заведении не останется ни одного клопа, все сдохнут от счастья!

Стриж сунул в зубы травинку и поднял взгляд на чирикающих в кроне жаворонков. К насмешкам он давно привык, отвечать ленился, а доказывать что-то с помощью драки – глупо. Пусть базарная шелупонь объясняется кулаками. Его много больше заботило, что Шорох молчал. Не на тему насмешек – плевать на них. А о заказе, который ему дал наставник. Ему одному, без Стрижа.

Ласка тем временем продолжал:

– Ну а что? Наш великий бард отлично заработает на разгоне публики. И вышибалы не надо! Затренькал – и все сбежали.

К разочарованию подмастерьев, сегодня Стриж не реагировал вообще. Ему уже представлялось, как в руки ляжет гитара – теплая, ласковая, отзывчивая. Вот бы забыть о встрече с Темным Хиссом, о гильдии Ткачей и носить желтый берет Барда!.. Детские мечты, недостойные Руки Хисса, конечно… Но и так все складывалось отлично. Быть менестрелем уж точно лучше, чем всю жизнь возить грузы туда-сюда, как Шороху; возиться с пыльными бумагами в магистрате, как Угрю, или шариться при ипподроме, как Волчку.

Ласке надоело подкалывать Стрижа, и он занялся вторым любимым делом: хвастовством. Угорь же, которому тоже достался заказ, по обыкновению, помалкивал.

– …заплатит нам с Угрем по два империала! – Ласка победительно оглядел младших.

Те впечатлились и уважительно притихли.

– Шорох, Волчок! – кивнул Ласка старшим подмастерьям. – Обмоем? Завалимся в заведение к Люсии, у нее новые девочки!

– К Люсии? Без нас? – обиделся Игла.

– А не мелковаты? – презрительно поднял бровь Угорь, но тут же снисходительно разрешил: – Ладно, можете пойти с нами.

– Спасибо за приглашение, – ровно сказал Шорох, – но завтра не могу. Дела.

Угорь привычно закаменел – всего на мгновение, да и по его холодной презрительной морде этого почти не было заметно. А остальные подмастерья с любопытством уставились на Шороха, но он молчал.

– Да что это я. – Ласка прищурился. – Зачем тебе девочки Люсии, тебе менестрель даром даст. Кра-асотка!

– Мне больше по вкусу черноглазые мила-ашки, – протянул Шорох и, вскочив на ноги, шагнул к Ласке. – Вроде тебя.

– Фу-ты ну-ты, какие мы важные, уже и шуток не понимаем. – Ласка мягко отступил, не отрывая взгляда от противника.

– Эй, важная особа! Смотри, менестрель заревнует, – встрял Волчок и тут же схватился за ухо: невесть откуда прилетевший камешек рассек мочку, и между пальцев побежала кровь.

Волчок вскочил, Угорь и Простак – тоже, один Игла остался сидеть под абрикосом. Игла и еще Стриж. Нападать удобнее, когда никто не обращает на тебя внимания.

– Фу, сидеть, – раздался тихий приказ.

Подмастерья как один вздрогнули и обернулись. Прислонясь плечом к стволу граната, Седой Барсук насмешливо разглядывал их, словно проказливых щенков.

– Шорох, за мной, – бросил он и, повернувшись спиной к подмастерьям, пошел в дом.

– Не передумай до завтра, мила-ашка, – подмигнул Шорох Ласке и последовал за Седым.

Стриж остался в одиночестве под злыми взглядами подмастерьев. Он был уверен: будь он не дома, все пятеро волчат уже набросились бы на него, и плевать, что потом наставник с них шкуры спустит. Стриж даже догадывался почему. Хисс по-прежнему был где-то рядом. Конечно же, не сам Хисс, а кроха его внимания, но и ее волчатам было достаточно, чтобы беситься.

– Бедняжку бросили. – Ласка шагнул к Стрижу. – Иди позабавимся, малышка.

«Поиграем?» – в шепоте Тени предвкушение смешалось с насмешкой.

– Обойдешься, – ответил Стриж и отвернулся: не хотелось, чтобы кто-то увидел в его глазах ту же тьму, что клубилась вокруг наставника и Седого Барсука.

– Ой, без папочки девочка боится! – не отставал Ласка.

– Плохо ухаживаешь, – протянул Волчок. – Нежнее надо, нежнее.

«Была румяна и бела веселая вдова…» – Фривольная песенка помогала Стрижу не слушать уговоры Тени: «Поиграем!»

Но надежда, что удастся увильнуть от драки, таяла: волчата чуяли в нем опасность и не могли успокоиться.

– Не тушуйся, малышка. – Даже Угорь, слишком благородный для простых забав и слишком продуманный для неповиновения наставнику, не удержался в стороне. – Или ты без папочки ничего не…

– Обедать, Хиссовы дети! – Сердитый голос Фаины прозвучал для Стрижа слаще полуденных колоколов Райны. – Паэлья стынет!

Последнюю реплику Ласки на тему кто к кому придет ночью Стриж встретил светлой улыбкой и подмигнул: давай, мол, приходи один на сеновал. А там разберемся, кто кого и каким раком.

Через час после обеда Стриж с Шорохом, свесив ноги с полуразрушенного пирса, сидели в самой подозрительной части порта. Сюда, к заброшенным причалам, почти не доносился гомон доков. Баржи утюжили легкую рябь, сновали рыбацкие лодки, лебедем проплывала торговая шхуна.

– И после праздника, говорит, пойдешь знакомиться с маэстро, – делился Стриж. – Нет, ты представляешь? Хоть словом бы обмолвился!

Он готов был обсуждать с братом что угодно, кроме чуть не случившейся драки.

– Как всегда. – Шорох пожал плечами. – Угрю так же: с этого дня ты ученик писаря, выживешь на испытаниях, станешь уважаемым чиновником. А у тебя отличное прикрытие. Ты ж хотел учиться музыке, вот и учись.

– А, так это ты подсказал.

– Скажем, намекнул.

Братья замолчали. Тишину нарушал лишь плеск волн и крики чаек. Стриж пускал плоские камешки по ленивым волнам Вали-Эр, Шорох думал о своем и смотрел на воду.

– Не нравится мне предприятие с Седым, – поморщился он через несколько минут. – Зачем ему помощник?

– Ты идешь с ним?

– Ну да. Завтра, перед закрытием банка, – в голосе Шороха прозвучало отвращение.

– Я пойду с тобой, – запустив оставшиеся в горсти камешки подальше в реку, заявил Стриж.

– Наставник шкуру снимет, причем с нас обоих.

– Плевать. Шкурой больше, шкурой меньше. – Хмыкнув, Стриж растянулся на горячих досках и прикрыл глаза. Помолчал немного, подождал, пока брат устоится рядом. – Давай выкладывай ваш план.

– План, да. Под личиной курьера я иду в банк с письмом. Требую лично дру Милля, отдать под расписку. Дальше надо исчезнуть. Желательно прежде, чем он откроет конверт.

– А тем временем Седой добывает из кабинета статуэтку. Просто и логично, – протянул Стриж. – Ты думаешь, подстава?

– Седой бы не посмел вот так внаглую. Но что-то мне не по себе. Если что, гномы церемониться не будут.

– Личина на амулете?

– Разумеется. Заказчик выдал.

– Покажи.

Шорох стянул с шеи кожаный кисет, расшитый рунами. Стриж, повертев амулет в руках и обнюхав, сунул его за пазуху.

– Давай-ка под личиной я пойду. А ты подстрахуешь.

– Еще чего! – Шорох сел, сердито уставился на брата. Потянул руку. – Отдай. Еще ты за меня шкурой не рисковал!

– Ну… я не так чтобы рискую… – Стриж мысленно попросил у Хисса прощения: маленькой тайне не суждено долго оставаться тайной. – Если что, я справлюсь.

Вместо объяснений Стриж коснулся Тени. И внезапно понял, что это вовсе не так уж и страшно. Почти совсем не страшно.

– Вот, значит, как, – протянул Шорох, оглядел Стрижа, словно коня на торгах, и рассмеялся, откинувшись на доски: – Менестрель, шисов ты дысс!

Стриж облегченно рассмеялся вместе с ним. Быть Рукой Хисса, когда брат рядом, не так уж плохо.

Глава 14
О гномах и драконах

…как-то увидели Двуединые, что Оранжевый

дракон не играет со всеми, а проводит дни и ночи

один, в самых высоких горах, и вокруг него

суетятся мелкие существа, похожие на людей.

При явлении Двуединых существа испугались и

спрятались в пещеры.

– Кто это, сын наш? – спросили Двуединые.

– Мой народ, – отвечал Оранжевый. – Я сотворил

их из крепкого базальта, поселил в горных недрах,

научил рунам силы и назвал гномами. Мой народ

добывает металлы и самоцветы и создает из них

прекрасные цветы, что никогда не вянут.

Катрены Двуединства

23-й день холодных вод, Суард

Себастьяно бие Морелле, Стриж

К банку шли порознь. Шорох оделся в парусиновые широкие штаны с белой рубахой и немного поработал с лицом. С приклеенными усиками и морским красным загаром – настойка волчьего ореха, втертая в кожу – он стал вылитым юнгой с торговой посудины. Стриж воспользовался амулетом: из него получился смуглый мальчишка-посыльный лет так двенадцати.

Где сам Седой Барсук, видит ли помощника, братья не знали, потому разделились за три квартала до банка. Строго за полчаса до закрытия Стриж подошел к массивным створкам в полтора человеческих роста. На него внимательно смотрели два дракона: инкрустация пластинами черного и оранжевого обсидиана. Едва Стриж приблизился, по сложной резьбе пробежало мерцание, и повеяло любопытством. Ничего опасного руны не обнаружили – и двери с тихим мелодичным звуком распахнулись.

Уверенно шагая по ониксовым плиткам к дальней конторке, Стриж осматривался. Он всего трижды бывал здесь и каждый раз удивлялся: публичная приемная производила впечатление не то пещеры, не то полой друзы горного хрусталя. Узкие витражные окна словно сияли пламенем горных недр. Прожилки в каменных стенах сплетались в картины: то гномы у кузнечного горна, то странные обряды, то голодные морды виверр и горгулий, то стражи Яшмового Трона с церемониальными кайлами. И вся эта игра теней и прожилок мягко мерцала. Стриж ощущал спрятанные в орнаменте руны и связи меж ними как пульсацию крови в живом камне. Временами он боковым зрением улавливал разноцветное сияние: нити уходили в глубину стен и дальше, до крыши и подвалов. Казалось, можно пощупать их, переплести заново. Но Стриж знал, что стоит их только тронуть излишне пристальным вниманием, и нити сплетутся в сеть.

Четыре года назад, первый раз зайдя по поручению Махшура в банк, Стриж не понял, что же ему такое кажется. Спросить наставника он побоялся – ни о чем подобном тот никогда не говорил. Признаться, что мерещится всякая ерунда? Тем более что ни показать, ни объяснить толком, что же он чует, Стриж не мог. Зато выспросил дру Ульриха.

Тот охотно рассказал, что над охраной банка работали знатоки рунной науки. За несколько лет, что строилось здание, рунмастера сплели надежный кокон, сквозь который не сможет проникнуть ни истинный шер, ни Рука Хисса. И совершенно нормально, что Стриж что-то такое чует, это предупреждение: не лезть в хранилища гномов, если жизнь дорога.

Стриж и не собирался. До сегодняшнего дня. Но не мог же он пустить брата одного!

Сегодня нити светились ярче. Чтобы их заметить, не приходилось прикрывать глаза. Достаточно было лишь чуть сосредоточиться.

– Заказная бандероль дру Миллю, – подойдя к конторке, тихо произнес Стриж в склоненную над бумагами форменную круглую шапочку.

Деловитый гном с заплетенной в три косицы русой бородой поднял голову, оглядел Стрижа сверху вниз и обратно.

– Распишитесь здесь, – велел гном и выложил раскрытую посередине толстую разграфленную тетрадь.

Стриж поставил в тетради закорючку и протянул конверт.

– Отдайте дру Миллю сейчас, это очень срочное письмо, – попросил Стриж.

Конечно, Седой велел отдать лично в руки и тут же сматываться, но что-то Стрижу не хотелось углубляться в банковские закоулки. Да и отсюда сматываться намного удобнее.

– Срочное? Хорошо. Сейчас, – еще раз оглядев Стрижа, ответил гном и позвонил в колокольчик.

Тут же из-за прикрытой миртами в кадках двери появились двое охранников.

– Проводите достопочтенного к дру Миллю, срочная корреспонденция, – распорядился служащий и вернулся к своим бумагам.

– Сюда, достопочтенный, – велел один из охранников, отворяя перед Стрижом дверь.

И ведь не откажешься! Сразу поймут, что здесь что-то не так, и ни за что не понесут письмо Миллю. А значит – Стриж провалит задание, которое должен был выполнить Шорох. Шис. Как-то все неудачно пошло.

Стриж понял, что влип всерьез, едва за ним и двумя гномами захлопнулась первая дверь. С сытым таким чавком. И что он, дурак такой, не подумал, как будет ее открывать? Он даже оглянулся, отчаянно желая, чтобы чавк ему померещился!

Но нет. Дверь словно проросла в стены такими же хищно мерцающими нитями рунной защиты, а мантикорья морда вместо дверной ручки ехидно скалилась. И как Стриж теперь будет отсюда выбираться?

– Идите, достопочтенный, – подбодрил его один из гномов-сопровождающих.

Ничего не оставалось, только идти дальше, как и положено нормальному посыльному. Идти, думать и смотреть во все глаза. Чем-то же гномы открывают свои заколдованные двери, и это что-то ему надо будет спереть. Дел-то.

Идущий впереди гном остановился перед еще одной дверью и коснулся оскаленной морды мантикора, заменяющей двери ручку. Раздался мелодичный звук, и створка раскрылась.

Ни ключа, ни амулета. Двери что, узнают своих по запаху? Проклятье!

– Ух ты, прям как живая, – сделав морду наивного простака, восхитился Стриж. – Это что, магия? А она не укусит?

Гном хмуро обернулся к нему, но, встретив полный детского восторга взгляд, вдруг улыбнулся.

– Руны, малыш, – сказал он. – Не вздумай совать руки, откусит.

– Но вас же не кусает… Ух, она скалится!

Гном только покачал головой, дивясь идиотизму людей, и показал Стрижу правую руку в перчатке, расшитой рунами и пронизанной такими же нитями, как все вокруг.

– Я же сказал, руны.

Решив первую загадку, Стриж чуть-чуть успокоился. Рунные перчатки, значит. Что ж, добыть перчатку – совсем просто. Свернуть шеи обоим гномам, забрать перчатку, нырнуть в Тень – и пока охрана не опомнилась, бежать!

Вот только следующая дверь уже открылась, и за этой дверью была лестница и еще пара вооруженных до зубов коротышек. А главное, охранные нити еще плотнее. И кто поручится, что если убить этих четверых, не поднимется тревога?

Шис! Вот кого точно стоит убить, так это Седого Барсука!

А пока – не паниковать. Он выберется. И не станет убивать гномов. Они не виноваты, что Седой – не барсук, а шакал.

Не паниковать и никого не убивать с каждым шагом становилось все сложнее. Тени манили обманчивой безопасностью и вседозволенностью. А насмешливые взгляды вооруженных до зубов коротышек, оставшихся внизу, жгли затылок.

Еще одна дверь, с лестницы в коридор, сыто лязгнула, захлопнулась за Стрижом и двумя его сопровождающими. Здесь охранников уже не было, но мерзкое ощущение взгляда в спину никуда не делось. Наоборот. С каждым шагом по застеленному ковром коридору страх нарастал. Вместе с уверенностью: стоит шагнуть за порог кабинета Милля, обратно не выйти. А до двери с золотой табличкой совсем близко…

И что там такое в конверте – Стриж тоже не знает. Седой обещался, что какая-то пакость, которая отвлечет дру Милля и банковскую охрану, но веры Седому у Стрижа как-то поубавилось.

Нет уж. Пора сматываться!

– А! Гвоздь! – подскочив на месте, возмущенно заорал Стриж и запрыгал на одной ноге, схватившись за другую и морщась.

Оба охранника вздрогнули и развернулись к нему, наставив обнаженные клинки.

С видом несправедливо обиженного дитяти Стриж повторил:

– У вас тут гвозди на полу!

И едва гномы опустили взгляды, сорвал с шеи амулет с личиной и шваркнул об пол. Разбившись, амулет вспыхнул, выпустил облако красного едкого дыма и затрещал. Охранники, даже ничего толком не видя в дыму, загородили дорогу к лестнице, но Стриж бросился в противоположную сторону: мимо кабинета Милля, к еще одной двери… Нет, не к двери. В Тень, нетерпеливо его ждущую.

Через долгий-долгий миг оба охранника протопали мимо и уперлись в запертую дверь. В бесцветном тягучем мире нарисованные фигурки ковыляли так медленно! Пока гномы обнюхивали углы тупика и чесали бороды, Стриж обследовал двери. Все семь, от той, что вела обратно на лестницу, до двери в кабинет Милля. Но без ключа к ним не стоило и соваться: ожившие в Тени мантикорьи морды скалились и ухмылялись, обещая откусить наглецу все, до чего дотянутся.

Он уже почти решился пожертвовать охранниками: хотелось посмотреть, будет ли гномья кровь такой же серой и нарисованной, как сами коротышки? Шипящие призрачные голоса подсказывали: «Попробуй, вкусно! Хисс ждет – служи Хиссу…»

Но тут охранники наконец-то догадались включить тревогу. Впрочем, это для Стрижа было «наконец-то», для гномов прошло не больше пятнадцати секунд. Как именно они дали тревогу, Стриж не увидел, только результат: светящиеся кристаллы на потолке поменяли цвет на красный, замигали, и по банку растекся низкий гул.

Стриж замер в ожидании: ну, хоть какая-то дверь сейчас откроется? Не может быть, чтобы гномы были совершенно нелюбопытны!

Двери самом деле открылись, три из семи. Ближайшая – в кабинет дру Милля. А сам он выглянул в коридор.

– Что за бегемотьи скачки?

Сердитый голос начальства заставил коротышек подпрыгнуть.

– Подозрительный человек, дру Милль!

– Где?

Пока глава банка, топорща рыжую бороду, распекал охрану и распоряжался выключить тревогу и позвать начальника службы безопасности банка, Стриж шмыгнул в его кабинет. Он сам не понял, как удалось просочиться в ничтожную щель. Видимо, помог страх перед «огненной росомахой» – об этом гномьем изобретении, позволяющем обнаружить даже мага в чарах невидимости, он тоже был наслышан от Ульриха.

Первым, что попалось Стрижу на глаза, был письменный стол у окна. Вторым – живой оранжевый дракончик, возлежащий на столе. Подняв голову, дракончик с любопытством глядел на гостя. От неожиданности Стриж чуть не выпал обратно в реальность. Но тут же мысленно дал себе по лбу: пора бы понять, что гномьи творения только кажутся живыми.

Третьим, на что Стриж обратил внимание, был книжный шкаф в его рост высотой, глубокий и широкий. Как раз чтобы залезть наверх и подумать, как выбираться из западни.

Не тратя времени зря, Стриж запрыгнул на шкаф и почти вышел из Тени. От взглядов гномов его прикрывал лишь легкий полог – оказалось, что управляться с Тенью на диво просто. И уже сверху Стриж принялся разглядывать кабинет. Шкафы, бумаги и прочее его не интересовало. Дверей, кроме входной, не было. Окно… окну он уделил самое пристальное внимание. Но тщетно: острые нити охранных рун выглядели много надежнее фигурной решетки.

Западня. Настоящая западня. Какого шиса он вообще ввязался в это гнилое дело!

Поймав трусливую мыслишку за хвост, Стриж медленно выдохнул и обозвал себя скотиной.

Хорош брат! Стриж-то сидит на шкафу и уж как-нибудь найдет способ выбраться. Не сегодня так завтра. А если бы пошел Шорох? Если бы его поймали или вообще убили?! Шис. А ведь он услышал тревогу и понял, что со Стрижом что-то не то! И наверняка попрется помогать – не зная ничего о внутренних помещениях банка, о банковской системе безопасности, да вообще ничего! Он же попадется на первом же шаге! Шисов дысс этот Седой! Во что он их втравил!..

Ага. Втравил. Их. А сам где?

По плану сам Седой должен был явиться сюда, в кабинет Милля, и унести дракончика, как только поднимется суматоха. Идиотский план. Но главное – суматоха есть, дракончик есть, Седого нет!

И очень подозрительно поведение клерка. Задним умом, но ведь не должен он был пихать постороннего мальчишку в служебные помещения банка! Наверняка Седой испортил личину, вот гном и догадался, что Стриж – не обычный посыльный. Был же странноватый запах, словно паленой шерсти. Ну, точно. Простой план, как убрать сына Мастера!

Дальнейшие мысли Стриж думал на зуржьем языке, и были они так же кровожадны, как зуржьи древние обычаи. И сводились по большей части к способам убийства Седого. От подсказок Тени: «Зурги бы съели!» – Стриж отмахивался.

Ответный план подсказал дракончик, совершенно не желающий быть просто статуэткой. А чем он был на самом деле, Стриж даже задумываться не хотел. Ему хватало того, что дракончик был опаснее всех гномьих рун, вместе взятых – это Стриж чуял всей шкурой.

«Тронешь меня, воришка, убью, – промурлыкал дракончик, которому было плевать, что Стриж прячется в Тени. Он и сам был в Тени. Кажется, одновременно с реальностью. – Любого чужака, замыслившего дурное, убью».

«Убьешь Седого Барсука? Это он все придумал!» – злорадно сдал шисова сына Стриж.

«И Седого Барсука. И тебя. Всех вас убью. Давай иди сюда!»

«А тут достанешь?»

«Поближе иди, поближе. Мне лень тянуться!»

«А мне лень слезать. Давай так познакомимся. Что ты вообще такое?»

«Сам ты что!» – фыркнул дракончик и отвернулся.

Чувствуя, что сходит с ума, Стриж разглядывал дракончика и ждал. Скоро банк закроется, дру Милль пойдет домой. Значит, можно будет выйти с ним вместе. Только как бы еще прихватить трепливую ящерицу?

Как назло, время под прикрытием Тени ползло невероятно медленно. Гном за столом едва шевелился, а упавший лист бумаги планировал на пол чуть не час. К тому же Стрижа одолевал голод – очень странный голод. Его совершенно не привлекали мысли о еде, но сам гном казался таким теплым и вкусным…

Стриж перебрал все зуржьи ругательства и начал вспоминать хмирские, когда случилось чудо. По магическим нитям в стенах пробежала дрожь, комната наполнилась басовой вибрацией. Дру Милль вскочил – то есть очень медленно оторвал зад от стула и очень медленно заковылял к двери, забыв на столе перчатки, такие же, как у охранников. Дверь очень медленно раскрылась перед гномом, пропуская невнятный сумбур голосов…

Стриж уже не пытался понять, что там говорят охранники. Он чуял свой шанс на спасение!

Серый мир остановился и ждал, пока Стриж спрыгивал, натягивал перчатки и срывал с себя рубашку. Нарисованные коротышки не успели вздохнуть, как Стриж ухватил дракончика, завернул в плотную ткань и понесся к выходу.

«Эй, ты кто? Ты куда меня несешь?» – Дракончик медленно и неубедительно извивался, пытаясь вырваться. Но, похоже, погрузиться в Тень так же глубоко, как Стриж, не мог. К счастью.