Текст книги "Сказка жизни"

Сказка жизни
Mike Lebedev

И достались ему два непарных сапога-скорохода, кот, который умел говорить, но предпочитал отмалчиваться, да старая мельница, моловшая всякую чушь…

Дизайнер обложки Ольга Комарова

© Mike Lebedev, 2017

© Ольга Комарова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-9571-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сказки только кажутся добрыми. В основном это не имманентное, исконно присущее им свойство, а всего лишь результат кропотливой, остающейся за кадром, работы на публику, доверчивых маленьких (и не очень) читателей. Ведь иначе сказку никто не будет читать и слушать, что чревато уменьшением ее бюджетного финансирования, потерей спонсорских контрактов и прочими малоприятными событиями. Поэтому по отношению друг к другу сказки ведут себя совсем не дружественно и отнюдь не миролюбиво. Между ними идет жесткая, а временами и жестокая конкурентная борьба. Всякая порядочная, уважающая себя сказка с репутацией и историей стремится оказаться сказкой зимней, в идеале – Новогодней, Староновогодней или, к примеру – Рождественской, в зависимости от исповедуемых сказкой идеалов и насаждаемых ею в контексте вектора «Восток – Запад» систем ценностей и духовных координат. Никто не хочет быть сказкой летней. И все это, если немного задуматься – достаточно легко объяснить.

Зимней сказкой быть хорошо. Зимняя сказка плотно насыщена волшебством, магией и прочими чудесами. Под каждым хотя бы немного заснеженным кустом притаилось по Деду Морозу или Санта-Клаусу, которые только и караулят заплутавшего путника, мальчика или девочку, которых злая мачеха отправила во вьюжистую, звездную ночь за незабудками, этанолосодержащей добавкой или еще по какой острой нужде – караулят, чтобы наброситься на него, немедленно начать одаривать подарками и совершать над вполне готовым к такому развитию отношений ребенком всякие другие кудесничества. Иногда на одного малыша накидываются сразу двое и более представителей ирреального мира, и тогда между представителями зарождается некоторое недоразумение, переходящее в острое, непримиримое соперничество. Тогда после короткой словесной перепалки они на время оставляют ребенка, отходят в сторонку и начинают осыпать друг друга совсем не сказочными терминами, и даже – размахивать над головами увесистыми и сучковатыми, со смещенным центром тяжести волшебными посохами. Предприимчивые дети в этот момент, не дожидаясь разбора ситуации по понятиям и разного рода глупых наводящих вопросов типа «Тепло ли тебе, девица?» – хватают оба оставленных без присмотра комплекта подарков и дают задорного стрекача.

Подобные случаи затем непременно разбираются на Центральном Сказочном совете и выносятся на обсуждение профильного контрольно-дисциплинарного комитета. Допустившим промашку Дедам Морозам и Санта-Клаусам строго ставят на вид, временно приостанавливают действие лицензии категории «Pro» (профессиональная), штрафуют на ползарплатки плюс вычитают из оставшейся половины стоимость утраченных подотчетных активов и ценностей. Вдобавок на следующий сезон их определяют к самым попиленным, побитым этой нелегкой жизнью снегурочкам, часто разведенным и с собственными малолетними детьми, а молодые и свежие достаются образцово-показательным дедам Морозам. Поэтому бывалые ветераны общепоздравительного процесса загодя тщательно метят свою территорию разными, зачастую не самыми корректными способами, и ребятишек начинают подманивать и прикармливать с ранней осени, выходя в поле под видом гномов и стариков-моховиков.

Летом же все обстоит иначе. Проворные детки, слупившие все угощения и разломавшие все игрушки еще до звонкой мартовской капели, начинают, потихоньку сбиваясь в стаи, рыскать по пространству в поисках новых подношений и контрибуций. Однако удача не всегда сопутствует им. В самом деле, совсем непросто в пузатом, татуированном мужике в развевающихся на ветру линялых армейских трусах и набранном уже к обеду состоянии «в легкую, возвышенную грусть», а также его вспотевшей поверх небрежно нанесенной косметики спутнице – опознать титульных персонажей Нового года. Хотя, имея должным образом наметанный глаз, по татуировкам на Дед Морозе можно выяснить о нем много интересного и полезного: какое и когда училище он окончил, с какой специализацией (общие чудеса, чудеса скрытые и неявные, чудеса абстрактные, чудеса в личной жизни и пр.), где затем служил по распределению, номер группы волшебных заклинаний, и даже – сколько у него примерно было снегурочек. (В последнее время в связи с общим прогрессом и динамичным развитием нравственности появились деды Морозы, желающие работать в паре исключительно с себе подобными созданиями. Более того, они этого ничуть не скрывают и все громче заявляют о своих правах, призывая и часть снегурочек перестать таиться и выступить с аналогичной инициативой. Вопрос о допустимости выхода на линию таких продвинутых тандемов остается открытым).

Сообразительный ребенок, распознавший в размякшей толпе отдыхающих заветного старичка и правильно расшифровавший покрывающее его изможденное тело рунические символы (три валенка – три ходки к Северному полюсу за партиями игрушек и конфет, перечеркнутый дневник – отрицание неравенства перед Праздником послушных и непослушных детей и тому подобное), незамедлительно приступает к шантажу провалившего явку и неприкрытому вымогательству подарков, то есть в переносном и прямом смысле слова берет деда за бороду. Так бывалый защитник-«персональщик» с первых же минут плотно прихватывает своего подопечного, и методы при этом используются примерно схожие. Пару раз жестко встретить «кость в кость», незаметно, пока судья не видит, проверить локотком в эпигастральную область, ласково шепнуть на ушко что-нибудь обидное из личной жизни – и вот уже контрагент сперва сник, а чуть погодя и полностью растворился. Такой развитой ребенок зимой всегда обеспечен клюшками, шайбами и санками, летом – велосипедом и роликовыми коньками, и круглогодично – сборными конструкторами популярных марок и сладкой карамелью. Дед Морозы всеми силами стараются избежать встреч с подобными вундеркиндами, а их профессиональный союз настаивает на составлении официальных «черных списков», попадание в который автоматически лишает ребенка права в ближайший Новый год обращаться с письменным посланием. А лучшим решением в данном случае представляется перевод субъекта в старшую возрастную группу, в которой уже отсутствует вера в чудеса, а подарки просто приобретаются в магазине на собственноручно выклянченные у предков деньги. Хотя на практике осязаемый эффект от всех этих полумер колеблется около нуля.

Конечно, дед Мороз – не сапер и не разведчик, чтобы ошибаться только один раз, но подобные инциденты не украшают послужной список и заметно тормозят движение по служебной лестнице.

Но дело даже не только и не столько в жадных и прожорливых маленьких мальчиках. Гораздо хуже чувствует себя какой-нибудь благородный герой, в самую жару вляпавшийся в некую неприятность. Герой ведь зачастую совершенно не приучен выбираться из нее самостоятельно, и ему остается лишь уповать на помощь волшебных таинственных сил. Поэтому сперва он в ожидании спасения просто располагается в теньке, затем оглашает окрестности робким «ау-у!», и в итоге, собрав в кулак все имеющиеся мужество и волю, вскарабкивается на близстоящее дерево на высоту порядка трех-четырех метров. Все тщетно: волшебные таинственные силы, покровительствующие герою, как раз в это время сами греют пузо где-то далеко в южных широтах и предаются прочим радостям жизни по системе «всё включено». Добавим к этому общее снижение сказочной активности и неумолимое сезонное падение базовых индексов – после чего все это моментально ставит под сомнение выход сказки на заявленные показатели и ее успешное завершение в приемлемые сроки.

Уже все эти простые примеры убедительно доказывают, что у нормальной, амбициозной сказки есть веские причины стараться стать зимней, а в перспективе – и побороться за гордое звание Новогодней или Рождественской. Добиться этого права, впрочем, совсем не просто, и большинство сказок сходят с дистанции на ранних стадиях. Добраться до вожделенной, сияющей белым снегом вершины удается очень и очень немногим. Давайте более детально разберемся, какие же именно качества позволяют сказке справиться со своими соперницами.

Определяющим фактором является, безусловно, личный состав персонажей, так или иначе задействованных в ходе сказки, то есть фигур, периодически возникающих на ее страницах, произносящих ненужные слова и совершающих бессмысленные и труднообъяснимые действия для заполнения сказочного пространственно-временного континуума. При этом крайне желательна сбалансированность во всех линиях, так как сказка, имеющая в своем составе пару-тройку звезд, зачастую по всем статьям уступает сказке, укомплектованной весьма средненькими исполнителями, но берущей верх за счет слаженных командных действий и усиленной работы над собой даже за пределами сказочной линии.

И здесь мы сразу, без раскачки, подступаем к основному, Главному Вопросу. Вопросу, который возник спустя считанные миллисекунды после Большого сказочного взрыва, и который с тех самых пор, подобно реликтовому излучению и неоткрытым покуда гравитационным волнам – плывет, незаметно пронизывая и заполняя собою каждый квант сказочного поля. Проблема, о которую множеством исследователей и специалистов были сломаны тысячи копий, сорваны тысячи глоток, и не счесть, сколько раз дискуссия по ней, начавшись с корректного, высокодуховного обмена мнениями, скатывалась затем в банальные попытки тактильного контакта с лицевой оболочкой оппонента.

Потому что насколько понятно этот вопрос формулируется – настолько же сложен ответ на него, даже если предположить, что он все-таки доступен для изложения в элементарных функциях. Итак, что же для сказки важнее, выражаясь языком физической культуры и спорта – игра или результат? То есть, приключения героев сами по себе – или какой-нибудь глобальный нравственный вывод, к которому в результате них должны прийти герои, или хотя бы чуточку приблизиться? Сказка – всего лишь разновидность шоу-бизнеса, элемент потехи и развлечения читателей, или нечто в астральном и трансцендентном смысле большее? И, если переводить проблему из умозрительной плоскости в практическую – персонажи для сказки? Или – сказка для персонажей?

Что надежнее? Когда на вводной предсказочной установке Старый сказочник безапелляционно заявляет главному благородному деятелю: «Сразу после перехвата инициативы ты должен немедля прибыть в тридесятое царство!» А когда тот, в изумлении вылупив глаза, пытается тактично уточнить боевую задачу – «…но зачем?! Там же, в тридесятом царстве, в этот момент никого нет. Ни злодеев, но с этими-то ладно… ни дамы сердца какой, что уже гораздо хуже… но ведь даже нечисти нет никакой! Торичеллиева пустота!» – то тут же получает твердый ответ: «А это – не твое дело. Твоя задача – прибыть, и все. И спрашивать на разборе с тебя будут именно за это…»

Или наоборот, и Объединенная межсказочная редакция в данном случает твердо настаивает именно на таком подходе, хотя спешит заверить, что это ни в коем разе не скажется на объективности и непредвзятости дальнейшего исследования – «Были бы герои, а сказка для них – найдется!»? Или «Герои – вперед, а поучительный вывод – придет!»? Вопросы, вопросы… Главные вопросы! Но что ж – приступим.

Ключевыми позициями повествования следует признать следующие: Благородный Герой – центральная, по идее, фигура речи; Дама Сердца Благородного героя, в силу разных причин ему временно недоступная. Опять же в связи с упомянутым, бурно прогрессирующим развитием нравственности все громче заявляют о своих правах сказки, где в роли возлюбленной главного героя выступает другой герой, не менее благородный, и даже Негодяй, долженствующий по идее противостоять Главному (и даже изначально противостоящий ему!), но мы пока твердо стоим на «классической» позиции и под «дамой сердца» разумеем существо все же женского пола. Далее – Негодяй или Злодей, оказывающий всевозрастающее сопротивление Благородному герою по мере продвижения его к заветной цели и своими негодяйствами и злодеяниями позволяющий и помогающий герою чаще и глубже раскрывать благородство своей души, демонстрировать богатый словарный запас и проявлять прочие положительные качества. И наконец – разного рода Нечисть типа волшебников обеих ориентаций, чернокнижников, волхвов, упырей, соловьев-разбойников и прочего второстепенного сказочного хулиганья, не имеющего четко выраженной окраски, кочующего веселым табором из сказки в сказку и создающего общий антураж и атмосферу. Встречаются, конечно, и персонажи, не вписывающие в приведенную достаточно общую классификацию, но добавляющие определенный колорит и изюминку. Их имеют, как правило, сказки, уже сформировавшие и наигравшие костяк персонажей, и теперь могущие себе позволить искать резервы для усиления.

Детальное исследование начнем, разумеется, с фигуры Благородного Героя, до недавнего времени считавшейся обязательной для всякой сказки, претендующей на что-то существенное, а не просто стремящейся сохранить «прописку» в лиге сильнейших и изредка обозначающей борьбу за условную «зону ноябрьских». За толкового Героя на вторичном рынке персонажей жаждущие заполучить его в свои ряды сказки легко готовы были отдать всех своих негодяев, пару дам сердца и три-четыре комплекта нечисти, традиционно для упрощения расчетов объединяемой в пучки и десятки. Сказки же, уже имеющие Благородных героев, изо всех сил стремились удержать их высокими зарплатами (по системе «твердый оклад плюс бонусы за подвиги»), кабальными контрактами с запредельными отступными за его досрочный разрыв, а также разного рода поблажками в плане соблюдения сказочного режима, этаким аналогом «социального пакета льгот». Например, разрешением иногда отлучаться в другую сказку для тайного свидания с Еще Одной Дамой сердца (разумеется, не накануне решающего сражения и выступления в поход), или дополнительными «черными» выплатами в конвертах. Доходило до курьезов, когда в одной сказке пришлось даже прорубить тайный ход в неприступную Башню Дракона, дабы Герой в дни аванса и получки спокойно выносил в спортивной сумке неучтенные наличные средства, не привлекая тем самым внимания налоговых служб и не вызывая ненужный ропот в среде рядовых сотрудников, живущих в своей массе «от зарплаты до зарплаты».

Сами Благородные герои, ощущавшие свою незаменимость, чувствовали себя в то время, недаром называемое теперь «золотым», вполне вольготно. Они легко позволяли себе пропускать второстепенные моменты сюжета, терять героическую форму и не набирать ее к моментам первостепенным, а то и вовсе не являться на них, ссылаясь на насморк, бюллетень, недостаточный «моральный настрой» и подобные же смехотворные причины. Сказки, с неимоверным трудом выцарапавшие себе оказавшегося столь капризным персонажа, мучились потом с ним, из последних сил и скромных средств выполняя диктуемые условия, а Благородный герой с явными признаками звездной болезни на лице потом все равно с легкостью заваливал какой-нибудь центральный подвиг. Да, времечко было хоть и золотое – но совсем не из легких. Нынче, когда многие сказки предпочитают не делать ставку на мастеров таранного типа, а некоторые вообще обходятся легкой, подвижной нечистью, роль Героя уже не так значительна, но представить себе сказку без него по-прежнему очень трудно, если вообще реально.

Откуда же в сказках возникают благородные герои и куда они деваются, когда сказка заканчивается? Очевидно, что каких-то общих рецептов, схем и правил здесь не существует, да и не может существовать. Да, есть благородные герои, искренне преданные своей сказке, которые вместе с ней возносятся на вершины заоблачной славы и терпят, если уж доводится, самые сокрушительные поражения, выбывая не то что в лигу летних сказок, а даже в дивизион сказок весеннего обострения, за которым следуют уже только банкротство, перевод в любительский статус и даже расформирование. Но даже закончив активные выступления, такие герои продолжают хранить верность однажды избранным цветам, подъедаясь на базе хотя бы в качестве привратника или гардеробщика. И ни один новый герой не выступит в свой нелегкий путь, не получив благословения ветерана, покуда не обнимет тот и не расцелует троекратно, коля седою бородой, но такие вышибающие искреннюю слезу умиления примеры все-таки крайне редки. И есть герои, нимало не стесняющиеся своей меркантильности и готовые выступить в составе любой сказки, лишь им предложили нечто интересное в плане профессионального роста, ну и в разрезе материальных благ, конечно. Один известный благородный герой провинциального происхождения так мечтал перебраться в неоднократно зимнюю столичную сказку, что почти утратил все свое благородство, и в итоге на новом месте едва не оказался в роли всеми презираемого негодяя. Потом, правда, он сильно переживал случившееся и слезно обещал исправиться.

Разумеется, есть и с переменным успехом функционируют специализированные детские школы, где пытаются растить благородных героев потоковым методом, с малых лет прививая им хорошие манеры и психологию победителя. Но природу не обманешь, перспективные парни появляются отнюдь не каждый год, да и не всякая сказка решится сделать ставку на пусть и одаренного, но необстрелянного пацана, особенно если по сюжету противостоять ему будут не столь талантливые, но возрастные и опытные негодяи, уже поварившиеся в сказочном соку. Тем более что юное дарование, вырвавшись на свободу после интернатской строгости и получив свой первый, уже «взрослый» контракт – зачастую моментально теряет голову и активно уделяет время совсем не тому, чему следует и к чему его так долго и кропотливо готовили наставники. Старый Сказочник, президент одной известной сказки, однажды отчаявшись и тщетно перепробовав все прочие методы – вынужден был громогласно обратиться к загулявшему юниору через средство самой массовой информации: дескать, выбирай, брат – или бабы, или подвиги, дальше ждать я не буду. По счастью, в тот раз дарование, выбирая, за что же ему взяться – и в итоге взялось все-таки за ум.

Не теряют времени и сказочные скауты, рыщущие по окраинам и захолустьям и выискивающие где только можно способных ребят с целью их дальнейшего сманивания и перепродажи (в первую очередь, конечно, не ради интересов общего Дела, а исключительно с прицелом на собственные профит и процент). Способные ребята действительно отыскиваются, переманиваются и порой оказываются чертовски неплохи, в дебютной же сказке совершая три-четыре ярких подвига за вечер. К сожалению, общий их недостаток – отсутствие серьезной школы и, как следствие – значительные перепады в героической деятельности и подверженность травматизму. Далеко не каждая сказка согласится ждать, пока ее благородный герой залечит свои многочисленные болячки, реальные и мнимые, и войдет в нужное состояние и настроение – а негодяи и нечисть за это время подавят последние очаги сопротивления.

Подчеркнем, проблема перехода из безобидного мира детских страшилок про бабая в жесткий, а порой и жестокий мир взрослых сказок – одна из сложнейших. Почему превосходящий сверстников на голову герой после перехода на следующий уровень – вдруг резко перестает прибавлять и прогрессировать и стремительно и необратимо сливается с серой массой, хотя многочисленные агенты, самоназванные «друзья» и прочие прихлебатели продолжают круглосуточно дудеть ему в оба уха на тему «…ты самый лучший, никого не слушай, слушай нас, тебя не ценят, не понимают, все остальные – просто в сказках абсолютно не разбирающиеся…» и так далее? И наоборот, ничем не выделявшийся доселе персонаж, прибывший на просмотр едва ли не в единственных лаптях и косоворотке-вышиванке на худое голое тело, вдруг раскрывается с неожиданной положительной стороны и уверенно занимает место в основном составе? А в это время разнообразные директора и члены разнообразных управляющих и попечительских советов активно давят на Старого сказочника, требуя от него результата здесь и сейчас, а не когда-то потом, когда дублер оботрется, обрастет пресловутым «мясом» и встроится наконец-то в некую «схему», если она вообще существует… что ж, к этой проблеме мы еще вернемся не раз и не два.

Одно время разного рода околосказочные деятели, пользуясь несовершенством законодательства, принялись открывать повсюду ускоренные, (едва ли не трехдневные!) курсы благородных героев. Параллельно прилавки книжных магазинов оказались заваленными макулатурой их же авторства с яркими, завлекательными названиями уровня «Как стать героем за три недели» и «Все секреты благородства в кратком изложении». Разумеется, все эти «мастера» сами были ни на что не годны, кроме как воспроизводить себе подобных по принципу пресловутой «пирамиды», и изрядную выгоду сумели извлечь лишь вставшие у самого ее основания. Новообращенные же «герои» с наспех состряпанными дипломами об окончании подобных «экстернатов» (двенадцать часов теории плюс несколько несложных, стандартных подвигов в надуманных, искусственных условиях) заполонили собой пространство и сильно подорвали престиж профессии. Потребовались значительные совместные усилия сторон, дабы если и не полностью изжить, то хотя бы минимизировать последствия этого дурного поветрия.

Пытались извлекать героев и из сопредельных территорий и районов. Сперва неиссякаемым, «возобновляемым» источником казалось пространство слезоточивых женских романов и девичьих дневников, поскольку в каждом таком произведении налицо имелся чернявый усатый красавец (во всяком случае, если судить по фото на обложке) с развитой мускулатурой и обходительными манерами. К сожалению – да и трудно, если вдуматься, было ожидать иного – эти жгучие мачо на поверку оказались полностью неприспособленными к работе в суровых сказочных условиях. Еще бы: ведь теперь к Даме Сердца надо было пробиваться не через рестораны-бары-канары, и альковы-будуары коварных обольстительниц, а сквозь темные леса и поганые болота, полные разного рода упырей и гадов. Хуже того – несколько знаменитых Благородных героев, быстро смекнув что к чему, сами подались в женские романы и дневники, легко потеснив тамошних тепличных красавцев и поимев в результате все то же самое, но с гораздо меньшими энергозатратами. «Сказочные мужики…» – томно охая, резюмировали обитательницы феминистского чтива и были, безусловно, правы. Старому сказочнику стоило немалых трудов вернуть этих разомлевших, заблудших баранов на их историческую родину, но некоторые так и не вышли на свой прежний уровень.

Периодически возникает мода на приглашение Благородных героев из весьма экзотических и отдаленных областей, откуда-нибудь из-за Деревянных гор или из Страны каменных деревьев. Изначально герои работают там на аналогичных должностях в туземных мифах, легендах и преданиях, только за гораздо меньшее вознаграждение, фактически иной раз за тарелку банановой каши, и то не каждый трудодень, и для них подобный вызов – безусловно, счастливый билет и шанс. Но первые такие легионеры были встречены довольно прохладно, особенно спаянными неформальными коллективами состарившихся и вышедших на пенсию благородных героев и негодяев, давно забывших все прошлые свои антагонизмы и противоречия и собирающихся ныне в скверике под вечер попить портвейна, забить «козла» и вдосталь покритиковать современную безмозглую молодежь. Ветераны скептически качают головами, по крайней мере те, у кого она еще не трясется постоянно, долго спорят и в итоге приходят к тому непреложному выводу, что у нас самих на Гнилых выселках таких героев каждый второй, ежели не первый, а что до того, что у него шесть лап и лисья морда – так то, в общем, проблема его Дамы сердца, а вовсе не Сказки.

Привозные же богатыри тем временем весьма неважно чувствуют себя даже в сравнительно теплом климате летних сказок, не говоря уж о специфически зимних, и после каждого более-менее удачного оцениваемого действия звонят на далекую родину маме, существенно подрывая и без того невеликий сказочный бюджет. Иногда мама даже приезжает лично проведать сыночка, заодно привозя с собой его тамошнюю невесту, с которой, как нежданно оказывается, трудовой мигрант помолвлен едва ли не в момент рождения. А также кучу разных непонятных восьмилапых-квадратноголовых родственников, которые разбредаются по новому для себя ареалу и начинают активно знакомить аборигенов с различными способами употребления диковинных растений. Одна лишенная национальных предрассудков сказка даже очень удачно разыграла внезапно возникшее чувство между местным негодяем и прикатившей суженой и таким образом добралась до стадии ноябрьской, и возможно, поднялась бы и еще выше – но тут разъяренная мамаша спешно увезла оказавшуюся на третьем месяце бывшую невесту назад, пообещав на прощанье, что вскорости непременно вернется со всей своей мифической родней до седьмого колена и организует беспощадную, кровавую месть. Но негодяй – а он на то и негодяй – лишь театрально расхохотался басом в ответ и, не оставив денег даже на аборт, вернулся к исполнению своих прямых обязанностей. Теперь, по прошествии определенного времени к импортным героям попривыкли, и вопиющие случаи расизма, когда, к примеру, Дама сердца наотрез отказывается даже целоваться со спасшим ее персонажем, хотя бы один раз в щечку для фотографирующей прессы, не говоря уж про все остальное – скорее досадное исключение из общего толерантного правила.

Да, герои… Классифицировать их хотя бы минимально общим образом, привести к сравнительно понятной системе координат, разложить хотя бы приблизительно по радиус-векторам деловых и душевных качеств – задача неподъемная. Почему один из них, с прекрасным послужным списком, репутацией и достойными верительными грамотами – а не принимает его конечная потребительская аудитория… не принимает, не приемлет, и слышит он в свой адрес одну только хулу и свист с первой и до последней страницы… А иной, казалось бы – и лишний вес даже под затонированными «наглухо» доспехами просматривается невооруженным глазом, и налицо потеря мотивации и скорости, и даже поле битвы он видит уже не так, раз за разом принимая неверные решения, и лупит с трех метров по воробьям, не попадая палицей даже по любезно подставленную злодейскую голову… ан нет! Читатели с пеной у рта и цифровыми статистическими выкладками на руках убедительно доказывают его важность, даже необходимость для сказки, особо напирая на такие трудноформализуемые компоненты как «командный дух», «атмосфера в раздевалке» и «целостное восприятие процесса», и герой сезон за сезоном, кряхтя, занимает свое привычное место на краю сюжета… и снова вопросы!

Суммируя вышеизложенное, можно сделать простой вывод. Обойтись без Благородного героя уважающая себя сказка не в состоянии, пусть и почти каждый такой герой привносит с собою столько хлопот и проблем, что для решения их впору приглашать бригаду героев рангом пониже. Тем не менее, благородные герои пользуются заслуженным уважением и почти всеобщей популярностью. В конце концов, обеспечивают «биток» и делают «кассу» именно они. И среди самого шумного и пестрого скопления персонажей вы всегда сможете распознать Его.

Вот, кое-как проснувшись и тяжело прокашлявшись, персонаж подымается и, шаркая стоптанными тапками, бредет по неубранной квартире. Умывается, приглаживает растрепанные волосы, ставит чайник и жарит себе на завтрак два яйца. Затем, покачиваясь, выходит на свежий воздух. Персонажу становится лучше. Одет он в старую футболку со стершимся «принтом» одного из некогда популярных вокально-инструментальных ансамблей направления «тяжелый рок», драные джинсы, на ногах его хотя и примерно одного цвета, но все-таки разные носки и полукеды со шнурками, завязывать которые ему лень. Покупает в киоске газету, которую наскоро просматривает и засовывает в задний карман. Подходит к палатке, здоровается со всей очередью за руку, в процессе чего плавно перемещается сразу к окошку розлива товара. Очередь почтительно перешептывается, вспоминая славные деяния нахала, вписанные во всевозможные анналы и скрижали. Персонаж возвращается домой, размеренно, с достоинством, вливая в себя приобретенный товар, попутно мучительно пытаясь припомнить, где, когда, кому и за сколько (хотя денег при нем все равно нет) он заложил накануне свое боевое оборудование (меч-кладенец, шапку-невидимку и ковер-самолет). Так и не припомнив, персонаж садится за телефон, работающий ввиду неуплаты последние сутки, вытаскивает потрепанную записную книжку, вылавливая разлетающиеся по воздуху странички, и начинает обзванивать администрации и отделы кадров сказок по списку, хриплым и невнятным голосом предлагая свои услуги. Занятие это крайне неблагодарное, хвастаться и расхваливать себя персонаж не умеет, дипломы и почетные грамоты, подтверждающие квалификацию и овладение новыми актуальными специальностями и техниками, как раз куда-то запропастились – и на том конце сразу бросают трубку, едва только заслышав что опять звонят по поводу геройства. В лучшем случае, записав для виду персональные данные, просят перезвонить в конце текущего квартала, а лучше всего – полугодия. Только к вечеру персонаж отыскивает что-то себе подходящее, пока, правда, на самой низовой стартовой позиции, с испытательным сроком, за смешные деньги и без оформления трудового соглашения. Персонаж, чтобы не тратить время с утра, пакует свое нехитрое барахло в дорожную сумку и выдвигается на свидание к какой-нибудь старой боевой подруге, понимая, что в ближайшие месяц-два свободного времени не будет совсем…

Нет сомнений – перед нами самый настоящий, аутентичный Благородный герой. Очень скоро о нем и о его беспримерном благородстве узнает вся читающая публика, дети будут с восторгом играть «в него» во дворах, бабы вздыхать, а мужики завидовать. Потом сказка кончится, начнется жизнь, а через какой-то промежуток времени все повторится снова, но, разумеется, немножко по-другому.

Является ли нарисованный портрет Героя типичным? Скорее всего, да. Рассмотрим, однако, еще один поучительный пример.

Перед нами – привольно раскинувшийся и подходящий для совершения подвига (либо приравненного к нему поступка) участок сказочного пейзажа, Черный лес или, скажем, Стеклянный замок. К совершению деяния все давно готово, да и назначенное время уже подошло. Потеют в тяжелых доспехах негодяи, нервничают в смешанной зоне пишущие и снимающие корреспонденты, временно недоступная Дама сердца в который раз за день поправляет тщательно подобранный макияж и туалет. Независимая комиссия, призванная оценивать чистоту и артистизм совершения подвига, недоуменно переглядывается, глядя на электронное табло, недисциплинированная нечисть потихоньку расползается-разлетается-расплывается и начинает совершать гадости, изначально сценарием не предусмотренные. Помощники и ассистенты безуспешно пытаются загнать нечисть на исходные позиции. «Разогревающий» состав давно уже отработал свою программу и свернул аппаратуру. Наконец, выдержав поистине гроссмейстерскую паузу, под торжественный «Танец рыцаря» Прокофьева на специально огороженной площадке будто бы ниоткуда, в клубах бутафорского дыма и всполохах огня появляются две подводы (два джипа, два ковра-самолета – в зависимости от уровня притязаний сказки и ее внутренней готовности тратить спонсорские средства) с охранниками-друидами. Друиды, негромко переговариваясь по рациям, оттесняют зевак и при помощи громкоговорящей связи в резких выражениях знакомят публику с правилами поведения на мероприятии (сильно не кричать, не свистеть, особенно в момент исполнения элементов высшей категории очистки, не проносить стеклянную посуду и, по возможности, при хоровом исполнении лозунгов избегать нецензурной лексики). Лишь после этого появляется изготовленный по спецзаказу транспорт непосредственно с заглавным персонажем. Персонаж выходит из транспорта и под вспышки фотокамер делает короткое, продуманное заявление для прессы. Персонаж гладко выбрит, причесан, сдержанно сбрызнут хорошим парфюмом. Тело его даже в условиях зимней сказки покрыто ровным загаром. Закончив заявление, в котором он хотя и традиционно отдает должное будущему сопернику, но выказывает твердую уверенность в итоговом результате, персонаж уходит в индивидуальный загончик готовиться непосредственно к Поступку. В это самое время какой-нибудь пожилой бывший герой или негодяй, явившийся с единственной целью поворчать и побухтеть на тему «…а вот в наше время!», бросает в адрес персонажа язвительную реплику: «Все под молодого работаешь! А сам небось в перерыве между подвигами в собес отмечаться ездишь!» Подоспевшие друиды ликвидируют проблемного старика в течение нескольких секунд. Спустя еще минут десять-пятнадцать, в сопровождении массажиста, на ходу завершающего разминание тела, персонаж появляется у кромки поля битвы, принимая наиболее выгодные ракурсы для прямой трансляции на видеотабло и краем глаза ее отслеживая. Тренер по тактике спешит дать последние указания, размахивая перед носом героя цветными схемами со стрелками и тыкая пальцем в макет с магнитными фишками. И наконец, деловито нюхнув поднесенную доктором ватку с нашатырем и эффектно отбросив назад шевелюру, персонаж запускает вперед себя друидов, вслед за чем и сам устремляется (вдавливает в газ, взмывает в воздух) в решительную атаку.