Текст книги "Тварь"

Я не принижал способностей Дилвика и поставил бы последний доллар, что он уже присоединился к телефонной линии Йорка, готовый сорваться с цепи, как только тому позвонят. Если я не узнаю об этом звонке одновременно с ним, меня могут оттеснить. Ну нет, братец, только не меня! Десять кусков – уйма деньжищ на любом языке.

Во всех окнах по-прежнему горел свет, когда я проносился мимо. Возвращаться было еще рано, и я решил немного порыскать вокруг. Если старикан чувствует себя спокойней, зная, что я работаю, я по крайней мере отработаю его деньги.

Миль через десять дальше по шоссе раскинулся вдоль берега городок Бейвью, притихший в ожидании летнего сезона. Машина похитителей могла уйти в любом направлении, хотя этот путь казался самым неподходящим. За городком шоссе переходило в гудронированную дорогу, которая местами совершенно исчезала под зимними песчаными заносами. Впрочем, попытаться стоило. Я обогнул старый драндулет, стоявший посредине дороги, и свернул на усыпанную гравием площадку перед захудалой пивнушкой. Заведение было сильно запущено и отчаянно нуждалось в свежей покраске. Хороший дезодорант тоже не помешал бы. Не успел я поставить ногу на перекладину стойки, как ко мне бочком подобралась нечесаная блондинка и окинула меня быстрым взглядом.

– Вы новенький здесь, верно?

– Просто проезжал мимо.

– Мимо, а дальше? Эта дорога ныряет в лужу.

– Может, мне туда и надо.

– А, брось, парень, так не годится. У всех нас есть свои неприятности, но это не дело – унывать. Дай-ка я угощу тебя стаканчиком, сразу веселей станет.

Она свистнула сквозь зубы и, не дождавшись ответа, приложила руки ко рту рупором и крикнула бармену, который бросал кости на стойке:

– Эй, Энди! Пошевели задом и обслужи своих клиентов!

Тот не сразу отозвался.

– Что подать, приятель?

– Пиво.

– Мне тоже.

– Никаких “мне тоже”. Выметайся! Ты, Джейни, и так уже перебрала.

– Эй, слушай-ка, ты, ведь я плачу за себя!

– Не в моем баре.

Я улыбнулся обоим и включился в разговор.

– Дай ей пиво, чего там.

– Слушай, приятель, ты ее не знаешь. Она уже залила полбака. Еще один стакан, и она станет изображать из себя красотку из “Копабаны”. Не то, чтобы мне не нравилась “Копа”, но тамошние дамочки одно, а она – совсем другое, вроде как день и ночь. Вместо того, чтобы глазеть, все мои клиенты плюются и топают к Чарли на пристань.

– Нет, это мне нравится! – Джейни встала в оскорбленную позу и замахала пальцем перед носом у бармена. – Сию минуту подавай мое пиво, не то я устрою почище, чем в “Копа”. Устрою как… как…

– Ладно, ладно, Джейни, еще один и больше ни капли, – бармен нацедил два пива, взял деньги у меня и за нее и кинул их в кассу.

Я управился со своей порцией одним глотком. Джейни так и не удалось как следует ухватиться за свой стакан. Пока Энди набирал сдачу, она уже разлила пиво по всей стойке.

Энди сказал что-то вполголоса, забрал стакан и, нашарив под стойкой тряпку, начал вытирать лужу.

Я смотрел. В голове у меня зазвенело, сначала медленно, как бой колоколов в холодную ночь. Они звонили все громче и громче, наигрывая иную, дикую и беззвучную симфонию. У меня на шее задергался мускул. Я уже почти чувствовал, как эти десять кусков оттягивают мой карман.

Очень неторопливо я потянулся через стойку и сгреб Энди за грязный фартук. Другой рукой я выдернул сорок пятый и поднес его к самым его глазам. В лицо ему смотрела смерть, и он знал это.

– Где ты взял эту тряпку, Энди? – я с трудом сдерживал голос.

Он перевел взгляд на тряпку, которую держал в руке. Теперь она пропиталась пивом, но в ней все равно можно было распознать пижамные штаны в голубую полоску. Другая половина этой пижамы висела на спинке кровати в спальне Растона Йорка.

Джейни разинула рот, готовясь заорать. Я наставил на нее пистолет и сказал:

– Заткнись!

Крик умер, не успев родиться. Дрожа как лист, она вцепилась обеими руками в край стойки. Мы играли без публики, никто нас не видел, никто нами не интересовался.

– Где, Энди?

– Не знаю, мистер. Честно!

Я взвел курок большим пальцем. Он видел это.

– Еще один шанс, Энди. Подумай хорошенько!

Его дыхание вырывалось короткими спазмами, язык заплетался от страха.

– Один… малый… принес сюда. Спрашивал, не мои ли… вроде… вроде как шутка… Честно, я только… вытираю ими стойку… и все…

– Когда?

– Да днем.

– Кто, Энди?

– Билл. Билл Кадди. Он собирает ракушки. Живет в хибарке на берегу.

Я поставил пистолет на предохранитель, но фартук не отпустил.

– Энди, – проговорил я, – если ты выложил все начистоту, тогда порядок, но если нет, я отстрелю тебе башку. Ты ведь это знаешь, верно?

Его глаза забегали во все стороны, потом снова встретились с моими.

– Ага, мистер, знаю. Я не вру, честно. У меня двое детей.

– И еще Джейни; Пожалуй, попридержи-ка ее пока здесь. Мне не хочется, чтобы об этом кто-нибудь узнал, понимаешь?

Энди все отлично понимал, до последнего словечка. Я отпустил его, и ему пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть. Я сунул пушку обратно на место и сложил аккуратно найденную часть пижамы. Поправив шляпу и галстук, я спросил:

– Где живет Кадди?

Голос Энди был так слаб, что я еле расслышал ответ:

– Прямо по дороге… до самого берега. Потом налево. Это старая корабельная рубка.

Когда я уходил, они сидели рядышком, напуганные до смерти. Бедняга Энди. Он был ни при чем, но в этой игре лучше не рисковать.

Как и сказала Джейни, дорога вела прямиком в лужу. Я поставил машину у заколоченного дома и побрел по мокрому песку. В трех шагах от воды повернул налево и увидел перед собой ряд развалившихся лачуг, кое-как сколоченных из всякой дряни, выброшенной приливом. У некоторых на жестяных крышах все еще проглядывали рекламы прохладительных напитков и сосисок.

Время от времени в разрывах туч показывалась луна, и при ее свете я мог лучше разглядеть самодельный поселок.

Найти жилье Кадди оказалось легче, чем я ожидал. Среди всех хибарок она одна была когда-то покрашена, на южной стенке висела доска с названием корабля “Кармайн”, написанным большими заглавными буквами. Должно быть, эту палубную надстройку выбросило штормом. Я подобрался к окошку и заглянул внутрь. Мне удалось разглядеть лишь какие-то смутные очертания. Я потянул дверь. Она бесшумно распахнулась. Из угла доносился раздирающий храп человека, спящего на спине пьяным сном.

Спичка осветила комнату. Кадди ни разу не пошевелился, даже когда я поднес спичку к фонарю, висевшему в центре потолка. В единственной комнате стояло несколько стульев, стол и двухъярусная кровать у стенки. Он поставил себе керосиновую плиту, проведя трубу сквозь дыру в крыше, и приспособил два деревянных ящика под кухонный шкаф. Возле печки стояла бочка с ракушками.

Уйма всякого барахла, но никаких следов парнишки.

Разбудить Билла Кадди оказалось нелегко. Он подергивался, цеплялся за одеяло и всхлипывал. Я снова встряхнул его, и у него дернулись веки и открылись глаза. Без зрачков. Они появились из-под лба секундой позже. Два мутных, налитых кровью глаза двигались отдельно друг от друга, пока случайно не сфокусировались на мне. Билл сел.

– Ты кто?

Я дал ему несколько секунд, чтобы рассмотреть меня, потом сунул ему под нос значок на ладони.

– Коп. Вставай.

Живо скинув ноги на пол, он схватил меня за руку.

– А в чем дело, мистер? Я не браконьерствую. У меня здесь только ракушки. Вон гляньте, – он показал на бочку. – Видите?

– Я не рыбинспектор, – сказал я.

– Тогда чего вам от меня нужно?

– Мне нужен ты. Ты обвиняешься в похищении ребенка, а может в убийстве.

– Ой… Нет! – его голос звучал как хриплое кваканье. – Но ведь… я никого не убивал. Да разве я могу!

Ему незачем было это говорить. Он явно не принадлежал к типу убийц. Но я не стал его успокаивать.

– Сегодня днем ты принес в бар Энди эту пижаму. Где ты ее взял?

Он сморщил нос, пытаясь понять, о чем я говорю.

– Пижаму?

– Ты меня слышал.

Тут он вспомнил. Его лицо расплылось в улыбке облегчения.

– А, эта! Точно, я нашел ее на Шоур Роуд. Пошучу-ка, думаю, над Энди.

Он сунул ноги в штаны, натянул на костлявые плечи подтяжки, выволок из-под кровати сапоги, выцветшая джинсовая рубашка, потрепанная шляпа, и он был готов. Он все время исподтишка косился на меня, стараясь сообразить, что происходит, только у него ничего не выходило.

– Вы ведь не посадите меня в каталажку, а?

– Нет, если ты сказал правду.

– Так я и сказал правду.

– Увидим. Пошевелись.

Я пропустил его вперед. Дорогу занесло песком слишком глубоко для машины, поэтому мы побрели пешком, оставляя в стороне скопище хибар. Шоур Роуд была дорогой лишь по названию – просто полоска сырой Сахары, отделявшая вереницу деревьев от воды. Через сотню ярдов лачуги стали попадаться реже. Кадди указал вперед.

– Вон там бухточка, где я оставляю лодку. Я шел туда, а возле старой цистерны, вижу, лежат штанишки прямо посреди дороги.

Я кивнул. Через несколько минут мы добрались до цистерны – огромной штуковины в форме бочки, лежавшей на боку. В ней поместился бы гараж на две машины. Видимо ее, как и все остальное здесь, выбросило штормом на берег. Билл показал корявым пальцем:

– Вот на этом самом месте, мистер, тут они и валялись.

– Хорошо. Видел кого-нибудь?

– Нет. Кто сюда пойдет? Их волной вынесло, так я смекаю.

Я посмотрел на него, потом на воду. Хотя прилив стоял высоко, вода не доходила до места на добрых сорок ярдов. Он понял мой взгляд и тревожно заерзал.

– Может, ветром…

– Билл!

– А?

Ты видел когда-нибудь, чтобы мокрую одежду носило ветром? Сухую – ладно, но мокрую?

– Нет, – он помолчал.

– Значит, их не принесло ни водой, ни ветром. Кто-то бросил их здесь.

Тут он забеспокоился, на его лице появилась тревога.

– Но я ничего не сделал. Серьезно! Нашел их и все. С виду они были новые, вот я и отнес их Энди. Вы ведь меня не посадите? Я…

– Спокойно, Билл, я тебе верю. Если не хочешь попасть в историю, поворачивайся и топай домой. Только помни – язык за зубами. Слышишь?

– Ага, понял. Спасибо, спасибо, мистер! Я никому ни единого словечка, – Билл торопливо зашаркал прочь и исчез в темноте.

Когда вот так остаешься один, замечаешь: то, что казалось тебе тишиной, на самом деле – джунгли тихих звуков, приглушенных, непонятных, но различных. Звуки деревьев, для описания которых не подберешь слов, шорох коры, трущейся о кору, и шелест тварей, живущих в листве. Часы у меня на руке громко тикали.

Где-то окунулись в воду весла и заскрипели в уключинах, не поймешь, далеко или близко. Ветер далеко разносит звуки над водой.

Я всматривался в ночь, размышляя, как попала сюда пижама. Дорога, упирающаяся в бухту и никуда не идущая. Деревья и залив. Пара лачуг и цистерна.

Открытый конец цистерны смотрел в обратную сторону, пришлось лезть через заросли осоки, чтобы добраться до него. С мерзким писком выбежали две крысы.

Засветив спичку, я оказался как бы в коридоре из зеленой слизи. Капли воды стекали по сводчатым стенкам цистерны и собирались посредине в вонючую лужу гнили. Кроме нескольких газет, занесенных ветром, здесь ничего не было. Единственные твари, оставившие следы в грязи, имели хвосты. Когда я больше не мог сдерживать дыхание, то попятился наружу и по проложенной мной тропинке вернулся на дорогу.

Туда, откуда начал. Шагах в тридцати виднелись остатки хибарки. Крыша ее провалилась, стены вспучились наружу, словно сверху на нее навалилась гигантская рука, дальше стояла другая. Я направился к первой. Чем ближе я к ней подходил, тем хуже она выглядела. Дыры в стенах сходили за окна, распахнутая дверь повисла на одной петле, приваленная грудой песка. Никаких следов, ничего. Как и цистерна, она была пуста.

Или мне так казалось.

В тот же миг внутри кто-то невнятно застонал. Пистолет прыгнул мне в руку. Я достал несколько спичек, зажег все сразу, бросил внутрь и метнулся вслед.

Пистолет не понадобился. Растон Йорк был один. Он лежал в углу, спутанный веревкой, голый, покрытый синяками. Через секунду я был уже рядом с ним и, стоя на коленях, распутывал узлы. За липкую ленту, которой ему залепили рот, я взялся полегоньку, опасаясь содрать кожу. Он всхлипывал, дрожа всем телом. Слезы страха и облегчения наполнили большие, выразительные глаза. Когда его рука освободилась, он обхватил меня за шею.

– Ничего, малыш, поплачь, – сказал я.

И он заплакал. Тяжелый, судорожные рыдания сотрясали все его тело, причиняя, должно быть, боль. Я кое-как стянул с себя пиджак и накинул на него, говоря с ним быстро и тихо, чтобы успокоить.

Он пришел с внезапностью удара, этот звук. Я опрокинул мальчишку на спину и стремительно обернулся. Еще с полуоборота я начал стрелять. Кто-то издал короткий вопль. Тяжелое тело с разгону ударило меня в грудь, швырнув спиной о стену. Я пнул его обеими ногами, и мы повалились на пол. Прежде, чем я успел вскинуть пистолет, тяжелый ботинок вышиб его у меня из рук. Они навалились со всех сторон. Я пустил в ход все: ноги, зубы, когти, там не было места размахнуться. Я как-то ухитрился засунуть два пальца в чей-то рот и рванул, почувствовав, как щека разорвалась до самого уха.

На этом все кончилось. Что-то обрушилось на мой череп, и я перестал драться. Это было покойное чувство, я словно всплыл, отделяясь от тела. Меня пинали всюду, но боли не было, лишь смутные ощущения. Потом даже они стали гаснуть.

Глава 3

Я приходил в себя по частям. Так собирается вместе и перестраивается эскадрилья бомбардировщиков, потрепанная зенитным огнем. Я слышал гул их моторов, оглушительный, пульсирующий рев, который становился все громче и громче. Клочья их обшивки, осколки их брони сыпались на землю и вонзались в мою плоть, пока мне не стало казаться, что я охвачен огнем. Бомбы рвались и полыхали гигантскими вспышками мне в лицо и швыряли мое тело взад и вперед, взад и вперед. Я с усилием открыл глаза.

Это парнишка тряс меня.

– Мистер, вы можете встать? Я убежал, и они все выскочили меня искать. Если вы не подниметесь, они вернутся и найдут нас. Скорее, пожалуйста, скорее!

Я попробовал встать, но не слишком удачно. Растон обхватил меня и приподнял. С его помощью я подтянул под себя ноги, оттолкнулся и встал. На нем все еще был мой пиджак, его единственная одежда. Я похлопал его по плечу.

– Спасибо, парень, большое спасибо!

Разговаривать было некогда. Он вывел меня наружу, в росшие под деревьями кусты, где нас скрыла тьма. Песок хорошо заглушал шаги. Вот когда я порадовался непрерывной капели с деревьев: ее шум покрывал все звуки нашего передвижения.

– Я нашел на полу ваш пистолет. Вот, нужен? – он протянул мне сорок пятый, робко держа его за рукоятку. Я взял его дрогнувшей рукой и сунул в кобуру. – Мне кажется, вы кого-то подстрелили. Там много крови на полу возле двери.

– Может, это моя, – буркнул я.

– Нет, не думаю. Она и на стене тоже, и в стене, большая дыра, похоже, от пули.

Я помолился, чтобы он оказался прав. Сейчас я был, пожалуй, не прочь увидеть их снова и, воспользовавшись случаем, всадить им несколько горячих туда, где будет больнее всего.

Не знаю, сколько времени мы добирались до машины, но, казалось, будто не один час. Мне то и дело мерещилось, что я различаю крики и слова предостережения. К тому времени, когда Растон помог мне влезть за руль, я чувствовал себя так, словно преодолел дорогу смерти.

Несколько секунд мы сидели молча, пока я нашаривал сигарету. Первая затяжка стоила миллион долларов.

– Там сзади есть халат, – сказал я парнишке. Он встал на колени на сиденье, достал его и набросил себе на ноги. – Что случилось?

– Господи, мистер, я и сам толком не знаю. Когда вы меня оттолкнули, я выбежал в дверь. Человек, которого вы, по-моему, подстрелили, чуть не схватил меня, но не успел. Сначала я прятался за дверью. Они, наверное, думали, что я убежал, потому что, когда они выскочили вслед за мной, один велел остальным рассыпаться и обыскать пляж, потом он тоже ушел. Тогда-то я и вернулся за вами.

Я повернул ключ и потянулся к стартеру. Движение отозвалось болью.

– До этого. Что случилось раньше?

– То есть прошлой ночью?

– Угу.

– Ну, я проснулся, когда открылась дверь. Я думал, что это мисс Мэлком. Она всегда заглядывает ко мне перед тем, как лечь спать, но это была не она. Это был мужчина. Я хотел спросить его, кто он такой, и тут он меня ударил. Вот сюда, – Растон потер темя и дернулся.

– В какую дверь он вошел?

– Кажется, в ту, что ведет в коридор. Я был совсем сонный.

Здорово. Кто-то пробирается мимо охранника у ворот через дом, полный людей, глушит мальчика и преспокойно уходит с ним.

– Дальше.

Пока он говорил, я включил сцепление, развернулся и повел машину по направлению к усадьбе.

– Я очнулся в катере. Они оставили меня в маленькой каюте и заперли дверь. Я слышал, как они разговаривали на палубе и кто-то назвал по имени человека, который был за рулем, Мэллори. За все время я только одно это имя и слышал.

Имя не вызвало никакого отклика в моей памяти, поэтому я позволил ему продолжать.

– Потом я открыл замок и…

– Погоди минутку, сынок, – я в упор посмотрел на него. – Повтори-ка.

– Я открыл замок. А что?

– Вот так просто взял и открыл замок? Без всякого труда?

– Нет… – он застенчиво, по-мальчишески улыбнулся мне. – Я научился всему с замками еще когда был маленький. Тот замок был совсем простой.

Выходит, он и вправду гений. Мне нужен целый час и хорошие инструменты, чтобы открыть дверцы шкафа.

– Я, как только выбрался, открыл маленький люк и выполз на палубу. Тут увидел огни на берегу и прыгнул за борт. Ох и холодная была вода! Они даже меня не услышали. Мне почти удалось. Когда я прыгнул, катер продолжал идти прямо и скрылся, но они, наверное, нашли открытую дверь. Надо было закрыть ее опять, но я испугался и забыл. Как раз, когда я выходил на берег, подбежал какой-то человек и меня снова схватили. Он сказал, что догадался, что я поплыву на свет, потом ударил меня. Он ждал прихода остальных и загнал меня в дом. Похоже, они причалили в бухте и не могли сразу забрать меня на катер. Потом он достал бутылку и начал пить из нее и совсем скоро стал засыпать. Я дождался, пока он задремлет, и тогда выбросил в окно свои пижамные брюки, завернув в них камень, – надеялся, что их кто-нибудь найдет. Он и не заметил ничего.

Но он понимал, что пьянеет, да и в бутылке больше ничего не осталось. Он несколько раз ударил меня, и я попытался бежать. Тогда он всыпал мне по-настоящему. Когда устал, взял веревку и связал меня, а сам ушел за остальными. Тут вы и появились.

– Тут мне и досталось, – добавил я.

– Ох, мистер, надеюсь, они вас не очень?..

Его лицо выражало тревогу, искреннюю тревогу. Давно уже никто не тревожился из-за моих синяков. Я запустил пальцы ему в волосы и легонько встряхнул его голову.

– Ничего, парень, – сказал я.

Он вновь улыбнулся, плотнее закутался в халат, придвинулся ко мне. Каждые несколько секунд он бросал на меня испытующий взгляд, любопытный и серьезный.

– Как вас зовут?

– Майк Хаммер.

– Почему вы носите пистолет?

– Я сыщик, Растон. Частный сыщик.

У него вырвался вздох облегчения. Наверное, до сих пор он принимал меня за члена банды, не поладившего с остальными.

– Как получилось, что вы нашли меня?

– Я тебя искал.

– Я… я рад, что это были вы, мистер Хаммер, а не кто-нибудь другой. По-моему, больше ни у кого не хватило бы смелости на то, что вы сделали.

Я рассмеялся в ответ. Хороший парнишка! Если кто и проявил смелость, так это он. Не всякий решился бы вернуться за мной. Я так ему и сказал, а он неловко улыбнулся и покраснел. Несмотря на покрытое синяками лицо и весь пережитый ад, он все еще мог улыбаться. Черт, его невозможно не полюбить. Он сидел рядом, чувствуя себя совершенно непринужденно, следя за мной краем глаза, словно я был какой-то кумир.

В доме кое-где были включены огни. Генри, привратник, посветил в машину фонариком и разинул рот.

– М… мистер Растон!

– Да, он самый. Открывай ворота!

Он потянул рукоятку сбоку, и ажурные решетчатые ворота откатились.

Несмотря на скорость, с которой я гнал машину, когда я доехал до дома, все семейство, предупрежденное звонком Генри, уже высыпало на крыльцо – встречать.

Йорк даже не подождал, когда машина остановится. Он рывком распахнул дверцу и протянул руки к сыну. Растон обнял его за шею, повторяя:

– Папа! Папа!

Я выкарабкался из машины и, прихрамывая, обошел их. Семейство обстреливало парня вопросами и полностью игнорировало меня. Черт с ними. Я отодвинул их и тронул Йорка за руку.

– Отведите парнишку в дом подальше от этой компании. Хватит с него переживаний.

Тот кивнул. Растон подал голос:

– Я могу идти, папа?

Он запахнулся в халат, и мы вошли вместе. Прежде, чем остальные успели тронуться вслед, Йорк обернулся.

– Если не возражаете, я попрошу вас разойтись по своим комнатам. Утром вы обо всем услышите.

Было ясно без спора, кто в доме хозяин. Они посмотрели друг на друга и недовольно разбрелись. Мне перепало немало злых взглядов.

Захлопнув дверь за этой стаей, я направился в гостиную, но Харви перехватил меня на полпути. Один раз событиям удалось вывести его из равновесия, но дважды такого случиться не могло. Снова превратившись в идеального лакея, он подал мне поднос с аккуратно вычерченным планом размещения комнат.

– План размещения гостей, сэр, – сказал он. – Надеюсь, он вас удовлетворит?

Я взял план, поблагодарил и, не заглянув в него, сунул в карман.

Йорк был с сыном в приемной. Парнишка лежал на столе, а его отец тщательно осматривал синяки и ссадины. Найдя ссадину, он промазывал ее обеззараживающим раствором и заклеивал марлёй. Затем он приступил к дотошному медосмотру как профессионал.

Когда он закончил, я спросил:

– Как он?

– В порядке, по-видимому, – ответил он, – но трудно сказать, пока не пройдет несколько дней. Сейчас я намерен уложить его в постель. Слава Богу, его физическое состояние было всегда отличное.

Он завернул сына в халат и звонком вызвал Харви. Я взял остатки своего пиджака и натянул на себя. Появился Харви, поднял Растона, и они вместе вышли из комнаты. По дороге Растон на прощание улыбнулся мне через плечо дворецкого.

Через пять минут Йорк вернулся. Не говоря ни слова, он указал на стол, но я уселся в кресло рядом. Когда он кончил со мной, я почувствовал себя так, будто снова побывал в драке. Порезы на лице и спине щипало от йода, а несколько слоев шестидюймового пластыря вокруг тела едва позволяли дышать. Голосом, нетвердым от сдерживаемых чувств, он велел мне встать, проглотить таблетку из пузырька и сел рядом весь в холодном поту.

Одевшись, я сказал:

– Вам не кажется, что вам и самому бы пора на боковую? Скоро утро.

Он покачал головой.

– Нет. Я хочу сначала обо всем услышать. Пройдемте в гостиную, если не возражаете.

Там мы сели рядом. Когда я закончил рассказ, он налил мне порядочную порцию бренди, и я выпил его, не разбавляя.

– Не понимаю, мистер Хаммер… Это выше моего понимания.

– Знаю. Не очень-то культурно выглядит, да?

– Вы правы, – он встал, подошел к секретеру и достал чековую книжку. Быстро что-то написал и вернулся, помахивая у меня перед глазами десятью тысячами долларов. Ваш гонорар, мистер Хаммер. Вряд ли нужно говорить, как я вам обязан.

Я постарался не показать чрезмерной радости, принимая этот чек, но десять кусков есть десять кусков. С самым равнодушным видом, на какой я был способен, я убрал его в бумажник.

Нужно будет поставить в известность полицию штата, – заметил я. – Они наверняка сумеют быстро наколоть эту шайку, тем более – с катером. Такую штуку не очень-то легко спрятать.

– Да, да, их необходимо задержать. Не могу себе представить, зачем им вздумалось похищать именно Растона. Это невероятно!

– Вы богаты, мистер Йорк. Вот вам и главная причина.

– Да, действительно, богатство иногда приносит неудобства, хотя я стараюсь уберечься от них.

Я встал.

Так я им позвоню. У меня есть одна зацепка, которая может иметь какое-то значение. Одного из похитителей звали Мэллори. Ваш мальчик упоминал об этом.

– Как вы сказали?

Я повторил.

Его голос был еле слышен.

– Мэллори… Нет.

Словно в трансе, он поспешил к камину. Нажав на какой-то скрытый механизм в боковой стене, он привел его в действие, и часть стены откинулась в сторону. Он сунул руку в отверстие. Даже на расстоянии я видел, как он побледнел. Рука вернулась пустой. Его тело свела мгновенная судорога. Он прижал к груди руки и стал медленно валиться вперед. Я подбежал и осторожно опустил его в кресло.

– В жилетном кармане…

Я сунул руку под его пиджак и достал маленький пакетик с капсулами. Йорк подцепил одну дрожащими пальцами и положил под язык. Он проглотил ее и уставился в стену невидящим взглядом. Постепенно на его челюстях вздулись желваки мышц, зубы обнажились в зверином оскале.

– Сука! – сказал он. – Подлая, ненавидящая мужчин сука! Предала меня.

– Кто, мистер Йорк? О ком вы?

До него вдруг дошло, что я стою рядом. Оскал сошел с лица. Его сменило затравленное выражение.

– Я ничего не говорил. Вы поняли? Ничего!

Я убрал руку с его плеча. У меня во рту снова появился неприятный привкус.

– Ну вас к черту! – сказал я. – Я сообщу об этом.

– Вы не посмеете!

– Неужели? Йорк, дружище, ваш сын вытащил меня из скверной ситуации. Он мне нравится. Слышите? Нравится больше, чем многие другие. Если вы хотите подвергнуть его новой опасности, дело ваше, но я этого не допущу.

– Нет… дело совсем в другом. Это нельзя предавать огласке.

– Слушайте, Йорк, почему вы не перестаете талдычить про огласку и не подумаете для разнообразия о своем мальчугане? С вашими секретами вы дождетесь нового похищения, не обязательно с таким же удачным исходом. Тем более, – добавил я, – что кто-то из домашних вас предал.

Йорк задрожал.

– Кто это сделал, Йорк? У кого вы на крючке?

– Мне… нечего сказать.

– Нечего? Кому еще известно о тех радиоактивных ожогах? Что будет с парнем, когда вы откинете копыта?

Это подействовало. Он позеленел.

– Как вы узнали?

– Неважно. Если знаю я, наверняка знают и другие. Вы так и не сказали, кто на вас жмет.

– Сядьте, мистер Хаммер. Пожалуйста!

Я подтащил кресло и уселся.

– Не могу ли я, – начал он, – пригласить вас в качестве своего рода опекуна, вместо того, чтобы сообщать полиции? Для меня так было бы гораздо проще. Видите ли, существуют некоторые научные аспекты воспитания моего сына. Вам, как неспециалисту, непонятные. Если полицейское следствие и безжалостное любопытство прессы приведут к их раскрытию, придется отказаться от всякой надежды на успешный результат. Я прошу вас понять, я прошу лишь вашего содействия. Будьте уверены, вам хорошо заплатят. Я сознаю, что мой сын в опасности, но будет лучше, если мы просто оградим его от всех опасностей, вместо того, чтобы доискиваться до их источника. Вы сделаете это для меня?

Я медленно откинулся на спинку кресла, обдумывая услышанное. Что-то здесь подозрительно попахивало. И запах этот, похоже, исходил от Рудольфа Йорка. Однако я был в долгу перед мальчуганом.

– Согласен, Йорк. Но если надо ждать неприятностей, то хорошо бы знать, с какой стороны. Кто эта ненавидящая мужчин штучка, которая защемила вам хвост?

Он сжал губы.

– Боюсь, что не могу открыть вам этого. Вам нет нужды заниматься расследованием. Защитите мои интересы и моего сына, вот и все.

– Ладно, – сказал я, поднимаясь. – Будь по-вашему. Придется играть втемную. Но сейчас я иду спать. День был нелегкий. Да и вам не мешало бы.

– Я позову Харви.

– Не надо, сам найду.

Я вышел. В коридоре достал план и сверился с ним. Указания были достаточно ясными. Я поднялся наверх, на площадке повернул налево и прошел на другую сторону. Моя комната была предпоследней. На двери висела белая картонка в медной рамочке с моей фамилией. Я повернул ручку, нашарил выключатель и зажег счет.

– Долго же вы сюда добирались!

Я ухмыльнулся. Интересно, чем Элис подкупила Харви, чтобы тот поместил нас рядом.

– Привет, котенок!

Элис улыбнулась мне сквозь облако дыма.

– В последний раз, что я вас видела, вы выглядели лучше.

– Да? Мне нужно побриться?

– Вам нужно новое лицо. Но я возьму вас и такого, – она передернула плечами, и паутинка ее неглиже упала до пояса. То, что было надето под ним, не стоит и упоминать. Оно казалось сотканным из лунных лучей и редким, как сетка курятника. – Пойдем в постель!

– Выметайся, котенок. Валяй к себе в улей.

– Неостроумно, Майк. Нечего разыгрывать недоступность.

Я начал раздеваться.

– Мне не до остроумия, котенок, я совсем выдохся.

– Не до такой же степени.

Я повесил рубашку и брюки на спинку кресла и плюхнулся в постель. Элис медленно встала. Нет, это не то слово. Движение скорее походило на медленный разворот пружины. Халатик слетел на пол. Ее тело было симфонией первобытной красоты.

– Не прошла усталость?

– Погаси свет, когда будешь уходить, лапочка!

Переворачиваясь на другой бок, я еще успел заметить ее злорадную усмешку. Усмешка говорила, что эта ночь не последняя. Свет погас. Перед тем, как заснуть, я подумал, что назвав какую-то бабенку ненавистной сукой, Йорк никак не мог иметь в виду Элис Николс.

Чудно получается, когда засыпаешь с такой мыслью. Она не отстает от тебя. Вновь и вновь я видел, как Элис встает с кресла и идет через комнату, только на этот раз ее не прикрывали даже лунные лучи. Ее тело было гибким, соблазнительным. Она слегка пританцовывала. Потом еще кто-то появился в моем сне. Другая дамочка. Я знал ее, но не мог вспомнить, кто она. Она тоже пританцовывала, но иначе. Ее движениям не доставало пластичности и животной грации. Она раздевалась и двигалась скованно и неловко. Совершенно голые, они начали танцевать друг с другом, и вела в этом танце вторая. Они сошлись ближе, дымка, скрывавшая их лица, на один мимолетный миг стала прозрачной, и я увидел ту, которую не мог разглядеть до сих пор.

Я сел в кровати, как подброшенный. Не удивительно, что повадки мисс Грэйндж смутно тревожили меня. Не сама женщина, а ее движения были знакомыми. Вплоть до манеры чиркать спичкой к себе, как делают мужчины. Конечно, такая будет ненавидеть мужчин, как же иначе? Эта поклонница Лесбоса может любить только женщин!

Черт побери!

Я вскочил с кровати и натянул брюки. Найдя в плане комнату Йорка, я на цыпочках пошел в другой конец дома. Его дверь была полуоткрыта. Я тихонько постучал. Никакого ответа.

Я вошел и нашарил выключатель. Йорк даже не ложился в постель. Один из ящиков стола был наполовину выдвинут, а его содержимое сдвинуто в сторону. Я увидел масляное пятно на дне ящика. Даже не видя наспех распечатанной коробки патронов тридцать второго калибра, я мог сказать, что здесь лежало.

Время, не хватало времени. Я кончил одеваться на ходу. Если кто-нибудь слышал, как захлопнулась за мной дверь или как взревел мотор, мне было наплевать. Я сбросил скорость, подъезжая к воротам, но они стояли настежь. Отличный привратник, этот Генри!