Текст книги "Наместник ночи"

– Я могу сказать вам ложь, полуправду или ничего.

– Но…

– Вам не нужно знать, для каких целей вас хочет поймать Мертвый Принц. Просто помните, что живыми он вас не отпустит. Этого достаточно?

Франциск громко сглотнул. В комнате повисла звенящая тишина.

– Что же тогда делать? – Калике вновь заерзал, бросая взгляды то на детей, то на Мудреца. Он нервно ощупывал запястья – там, где их охватывали оковы, шерсть явно поистерлась.

– Франциск, ключ, которым ты отпирал Дверь, еще при тебе?

Мальчик помотал головой:

– Он остался в замочной скважине, а она пропала вместе с Дверью.

– Как ты его нашел?

– Мне… – Мальчик замялся. – Мне его дал кое-кто.

– Кто?

– Я… я не знаю. – Франц чуть не плакал. – Я думал, он хочет помочь…

– Это был тот, – неожиданно резко вмешался Филипп, – кто подсказал ему искать Дверь в волшебный мир. Пообещал, что там исполнятся все желания!

Кровь ударила в лицо старшего брата.

– И кто же это был? – нахмурился Мудрец. – Как он выглядел?

– Я… – В горле Франциска пересохло. – Я не помню. Точнее, не знаю.

Филипп бросил ледяной взгляд на близнеца, и тот сжался в комок.

– Я только помню свет, – сбивчиво объяснил Франц. – Я увидел его на стене, когда… – Он осекся. – А потом на пол упал ключ…

– И все?

Мальчик понуро кивнул, но тут же встрепенулся:

– Зато я помню его голос! Его я точно не забуду! Он был такой…

– Какой же?

– Не знаю, ну не знаю, как объяснить… – Франц закрыл лицо ладонями. – Но точно не спутаю ни с чьим другим.

Филипп продолжал смотреть на брата исподлобья, и от него веяло холодом и упреком.

– Вы д-думаете… – Франц даже начал заикаться. – Д-думаете, он об-бманул меня? Д-да?

Мудрец обменялся с Каликсом хмурым взглядом. Оба промолчали. Все и так было ясно.

– Что нам теперь делать? – раздался жесткий голос Филиппа.

– Все! – выпалил хозяин Гнезда. – Все, чтобы не попасться Мертвому Принцу!

– Но как это возможно? – Калике устремил горящий взгляд на Мудреца. – Как можно скрыться от Принца? У него в услужении Ветер! И Эмпирей может летать, не то что… – Гигант помрачнел. – Не то что я… Он отыщет живых где угодно. Не успеет зайти луна, как дети окажутся у Мертвого Принца. Этого нельзя допустить!

– Знаю, Калике, – вздохнул Мудрец, печально тренькнув шляпой.

– Я пообещал им, что помогу! – воскликнул монстр. – Пообещал, что спрошу у вас совета! Ведь вы знаете все…

– Почти все, – поправил Мудрец.

Калике нахмурил косматые брови и в отчаянии заломил руки. Мудрец положил шляпу на колени, откинулся на спинку кресла и, устроив затылок на салфетке с розами, покачал головой.

– Кризалис, – он провел рукой по воздуху, – это не бумага, Калике, которую можно – раз! – в любой момент проткнуть в любом месте.

– Но я же как-то попал сюда, – подал голос Франциск.

– Как-то? Тебя впустили.

У мальчика перехватило дыхание. Ключ. Бражник. Дверь. Это была ловушка.

Калике отчаянно зажестикулировал, чтобы Мудрец расстраивал Франциска еще больше: тот и так был готов расплакаться. Мальчик мял трясущимися пальцами ткань на брюках, сжимал и разжимал кулаки, не в силах поверить, что волшебная Дверь на самом деле…

Обман.

– Нужно что-то делать, – поторопил гигант. – Нужно решать. Принц наверняка их уже ищет.

Мудрец свел пальцы вместе и склонил голову набок.

– Да, но задачка непростая. Итак, если рассуждать теоретически – чисто теоретически, – то нужно отыскать нечто очень могущественное. Оно должно обладать достаточной силой, чтобы нащупать в пространстве Кризалис и проткнуть его, а это не проще, чем ухватить лунный луч и просунуть его в игольное ушко. Есть у кого-то на примете подобный предмет?

Все молчали.

– Ясно. Чему тут удивляться, ведь только Мертвый Принц обладает такими могущественными штуками. А так как вы – не он, да и помогать вам по старой дружбе он тоже вроде бы не желает…

Мудрец вздохнул, провел ладонью по перьям шляпы.

– Есть еще один способ. Но такой опасный, что… И ты, Калике, мальчикам не помощник. Этот путь лишь для живых.

Монстр насупился.

– Существует легенда, – продолжил хозяин Гнезда, – о забытом пути на Ту Сторону, которым когда-то возвращались живые люди, попавшие в Полночь. Но Мертвый Принц его запечатал, чтобы живые больше не могли ускользать из его темных владений…

«И зачем Мертвому Принцу нужны живые? – подумал Франциск, опасаясь произнести это вслух. – Он просто злится на них или… что-то другое?»

Слова Мудреца казались зловещими, от них веяло древним, незапамятным холодом, и вдруг Францу почудилось, что он вновь слышит голоса за спиной.

Те голоса, что шептали ему в первый день…

Он понял, что же мертвые хотели ему сообщить.

Они не звали к себе.

Они предупреждали.

– Что это за путь? – послышался тихий, но твердый голос Филиппа.

Мальчик смотрел на хозяина Гнезда совершенно спокойным, уверенным взглядом. Если Франц трясся всем телом, то брат уже понял что к чему и принял суровую безнадежность, не оставляющую им шансов. Так, как всегда умел принимать правду. И пока Франц захлебывался страхом, младший брат уже искал выход из положения.

Мудрец приложил палец к подбородку. Закрыл полупрозрачные розовые веки и погрузился в воспоминания… Так он и сидел, и все глядели на хозяина Гнезда, ожидая, что же он отыщет в закоулках своего великого ума. Правда, какое-то время спустя Францу почудилось, что Мудрец вовсе не думает, а… спит.

Калике, кажется, тоже это заметил. Монстр кашлянул.

Мудрец встрепенулся, открыл глаза, увидел свою чашку и отхлебнул остывший чай.

– Так что? – нетерпеливо спросил Калике. – Вы вспомнили?

– А? – вскинулся Мудрец. – Ах да, вспомнил! Я забыл положить в печенье редьку!

Ребята недоуменно уставились на чудака, а Калике настолько растерялся, что беспомощно захлопал длинными ресницами.

– Нет, – смутился монстр. – Про путь на Ту Сторону.

– А-а-а! – кивнул Мудрец. – Хм, да! Стезя.

– Стезя? Что… что это?

– Есть заклинание, которое поможет ступившему на Стезю отыскать путь на Ту Сторону. Тот, кто пройдет Стезей до конца, обретет достаточную силу, чтобы нащупать Кризалис и открыть в нем Дверь. И конечно, получит Ключ от Двери. Но Принц наложил на эти предметы печати. Где они находятся, знает лишь он один. Если же отыщется смельчак, готовый найти спрятанные Принцем печати, он должен заключить договор с Кризалисом – такой же, как у Принца. Понимаете, он заключил договор не выпускать вас. Вы же должны потребовать у Кризалиса вас выпустить. Победитель, разумеется, будет только один. Если Принц – вы останетесь здесь навечно. Если вы, то… – Мудрец нахмурился. – Только вот идти против Принца – о таком не помыслит ни один из жителей Полуночи. Так что если вы попросите у них помощи, вам, скорее всего, откажут. Никто не захочет выступить против того, чье имя вселяет смертельный ужас в сердце…

И Франц понимал, о чем говорит Мудрец. Он ощущал этот страх всякий раз, как звучало имя Принца, и чувствовал, как ночь проносится у него над головой, дыша в затылок смертью и мраком.

– Кто… – слова застряли в горле, и Францу было тяжело выговорить, – кто такой этот… Мертвый Принц?

– Самое ужасное существо, которое можно встретить в стране ночи. У него нет памяти. Нет имени. Нет лица. Он никто. И одновременно все. Он повелевает законами Смерти в этой стране, и каждая его мысль, воля и малейшее желание живут в каждом листе папоротника, в каждой сухой ягодке и каждой хвоинке на вершине сосны… Новорожденный птенец чувствует волю Мертвого Принца, и дряхлый сокол, которому настало время умирать, – тоже. Настоящее имя Мертвого Принца сокрыто тьмой. Наверное, ни один из живущих в Полуночи не видел наместника. Но все знают, что он есть. Чувствуют.

Голос Мудреца звучал глухо и отстраненно. Пламя в очаге приугасло от его таинственных, пробирающих до нутра морозом слов.

– Вам лучше никогда с ним не встречаться.

Франциск громко, с перерывами, сипел. Тьма надвинулась и задышала тленом, плесенью и гнилью ему в затылок. Мрак всколыхнулся за спиной, готовый вызвать приступ.

Сейчас Франц боялся.

Очень.

– Чтобы вернуться на Ту Сторону, вы должны ступить на Стезю, отыскать печати и снять их. Но, закрепив договор с Кризалисом собственной кровью, вы либо дойдете до конца, либо… либо он высосет вашу кровь до последней капли, и вы станете частью темной завесы, разделяющей мир живых и мертвых.

Мудрец потянулся к чашке, меланхолично провел пальцем по ободку.

– А если они не ступят на Стезю? – Голос Каликса, такой серебристый и чистый, сейчас хрипел от волнения. – Принц их все равно найдет?

– Ты спрашиваешь об этом меня? Калике, ты и сам знаешь ответ. Ты можешь сейчас взять их за руки и увести куда угодно, но, покуда они в Полуночи, Мертвый Принц их везде найдет.

– Значит, – выдохнул Филипп, – у нас нет выбора.

– Выбор есть всегда, – отозвался Мудрец. – Правда, ваш выбор – между двух зол.

– А я могу отправиться с ними? – спросил Калике.

– Только провожатым. Печати тебе не сорвать, это договор Кризалиса с живыми, которые хотят вернуться на сторону Солнца. И предупреждаю: это не увеселительная прогулка. Возможно, вы в последний раз так спокойно сидите в креслах под защитой стен и пьете чай. Печати надежно охраняются, и, боюсь, испытания Мертвого Принца совсем не похожи на мое чаепитие. Помните: вы для него – враги. Его задача – не выпустить вас. Поймать. Но если вы заключите договор с Кризалисом, те, кто охраняют печати, не смогут помешать вам открыть их. Так что все зависит от вашей смекалки. Внутренней силы. – Хозяин Гнезда указал на сердце: – А вообще на девяносто девять процентов дело в удаче.

– Значит, если мы пойдем по Стезе, – выдавил Филипп, – мы можем умереть? А если не пойдем, нас убьет Принц?

– Боюсь, так оно и есть. – Мудрец кивнул. – Вам нужно выбрать, как я уже сказал, меньшее из зол: умереть медленно или умереть быстро. Так что…

Чудак потянулся к чашке и отпил чаю с таким видом, будто предложил выбор между кусочком лакрицы и засахаренным орешком.

Все молчали. Лишь огонь потрескивал в камине да мимикры, рассевшиеся по спинкам кресел, тревожно трепетали крылышками.

Франциск посмотрел на Филиппа, но тот, хоть почувствовал взгляд, не повернулся. Младший брат глядел на огонь. На его лице читалась суровая решимость, и от этого по коже Франциска побежали мурашки.

– Допили? – Мудрец, подавшись вперед и надев брякающую шляпу, указал на чашки. – Дайте-ка сюда. Да не перепутайте.

Он аккуратно принял блюдечко из рук Франциска, повернул его чашку по часовой стрелке и заглянул внутрь. Потом устремил на Франца разноцветные глаза, подернутые печалью и задумчивостью.

– Вот как? Ты вернешь себе то, что принадлежит тебе по праву, еще до того, как истает луна.

«Фух. – Франц выдохнул панику, сгустившуюся было внутри. – Кажется, не все так страшно…»

А вот чаинки Филиппа Мудрец осматривал с особой сосредоточенностью. Так долго, что Франца вновь стало потряхивать.

– Тебе же суждено лишиться того, что вернет себе твой брат.

Филипп застыл в замешательстве, у Франца внутри свернулась змейка неприятного, вяжущего чувства, но Мудрец не стал ничего пояснять. Не улыбнулся, не нахмурился, лишь потянулся к своей чашке, будто ничего особенного и не сказал.

– А… – Калике, напоминая о себе, кашлянул. – А что обо мне скажете?

– Ох, прости, дорогой Калике! – Мудрец спохватился и выхватил у монстра блюдце с чашкой. – Так-так-так. Ого, ну ничего себе! Неужели? Даже представить себе не могу!

Мудрец покачал головой и вернул чашку обладателю.

– Что… что там?

– Ты получишь на день рождения шарф!

Калике поморгал белесыми глазами.

– Что?

– Шарф.

– Откуда вы знаете?

Чудак усмехнулся.

– Так я сам тебе его свяжу. Где там у меня была пряжа? Эй, слышите? – Он махнул стайке мимикров. – Отыщите мою старую пряжу, я собираюсь связать для Каликса на день рождения отличнейший шарф.

Мимикры что-то запищали, но Мудрец помотал головой:

– Никакого золота, вы что? Конечно, серебряную, под цвет шерсти и глаз!

– А что в вашей чашке? – рискнул спросить Франциск.

– В моей? Ничего.

Какое-то мгновение Франц думал, что Мудрец просто не хочет открывать секреты, но тот печально улыбнулся и склонил голову, водя пальцем по ободку.

– Ни-че-го, уже много-много лет. Вся беда в том, мой мальчик, что я знаю любую Истину на свете. Кроме той, что касается самого меня. Хотя порой… порой я думаю, что это не беда, а благо. Знать слишком много – плохо, мой маленький друг. Да, кстати! – Он вскинул голову. – Как вы себя чувствуете после моего чая?

Франциск прислушался к ощущениям и вдруг понял, что снова бодр. Может, душу его и переполняли тревога и страх, но тело больше не ломило и тяжесть в ногах пропала.

– Да-да, – понимающе кивнул Мудрец. – Чайные розы растут лишь в Золотом Замке, очень далеко отсюда. Просто так их не добыть. Но у меня есть отличный друг, который всегда снабдит такого ценителя чая, как я, лепестками волшебных роз! А теперь, хоть вы и взбодрились немного, советую вам вздремнуть. Я пока что покопаюсь в свитках, поищу более подробную информацию насчет Стези. Как только закончу, разбужу вас, и тогда придется пуститься в путь. Надолго здесь задерживаться нельзя: думаю, скоро Принц узнает, что вы пошли от Мельницы по северной тропе, и лучше вам убраться самим, покуда сюда не заявился кто-либо из кошмарных слуг правителя Полуночи…

Глава 10 о Цветах Лжи

Франциск видел уже третий сон. Он стоял по щиколотку в речной воде и мастерил игрушку из листьев, скрепленных палочкой: если положить такую вертушку на рогульки, получится водяное колесико. Так вот, в этот самый момент, когда Франц стоял в воде и грелся в лучах яркого летнего солнца…

Он почувствовал, что его тормошат, и вмиг проснулся. Оказалось, никакой реки нет, и вместо воды его ступни холодит сквозняк из распахнутой двери, солнца нет и в помине – за окнами глухая ночь, и Франц не то, что не дома в кровати, он даже не в своем мире.

Он в Полуночи, мире темном и ужасном.

– Ну, отдохнули? Вставайте, – шепнул Мудрец. – Скоро зайдет луна и станет совсем темно, так что пора отправляться в путь. Не беспокойтесь, я дам светильники, чтобы вы не заплутали. Если вы еще не передумали – поторопитесь.

И хозяин Гнезда вышел наружу, где негромко заговорил с Каликсом.

Огонь в камине погас, и комната освещалась лишь луной и звездами, заглядывающими в дверь. Мальчишкам, так сладко свернувшимся в мягких креслах, совсем не хотелось покидать приютившее их жилище, и уж точно не было желания отправляться в путь через темный лес, однако злоупотреблять гостеприимством Мудреца не следовало (Франц еще помнил про несчастного, которого превратили в кружку).

Луна висела над деревьями совсем низко, и оттого тени казались длиннее и глубже. Сразу чувствовалось, что надвигается самый мрачный час. Калике сказал, рассвета здесь не бывает. Значит, за ночью придет… другая ночь?

Увидев, что ребята вышли на порог, Мудрец развернулся к ним с кинжалом в одной руке и древним рваным свитком в другой.

– Это будет немного неприятно, – предупредил он. – Впрочем, если хотите попасть на Ту Сторону, придется к подобным вещам привыкать – боюсь, на Стезе вас ждет и не такое… Так что – готовы?

Франциск кивнул, Филипп чуть помедлил, но тоже дал согласие.

– Хорошо. Встаньте друг напротив друга. Франц, шаг в сторону, от тебя падает тень. Протяните руки ладонями вверх и переплетите пальцы. Не отпускать и не шевелиться! Да, и никаких «ай», понятно?

Вскоре Франц понял, причем тут «ай»: Мудрец приставил кинжал к его запястью, надавил и двинулся по линии жизни вверх. По ладони потянулась кровавая полоса. Франциск задрожал, в глазах потемнело, выступили слезы, но он терпел. Лезвие оставило длинный порез от запястья до среднего пальца, а затем настала очередь Филиппа, только от среднего пальца к запястью.

Франц пытался не смотреть, но кровь, собирающаяся в ладонях братьев, так и притягивала взгляд.

– Теперь прижмите ладони вместе, и покрепче.

Близнецы послушались, и их кровь закапала в выбеленную луной траву.

Мудрец развернул пергамент и зачитал таинственным и глубоким голосом:

 
– От крови – кровь.
 

Слова разнеслись по поляне, и ночь на миг стала гуще и темнее, над лесом пронеслась гигантская тень – или, быть может, это было облако?

 
– От ночи – день.
От смерти – жизнь.
Дети луны и солнца,
Франциск и Филипп Фармеры
Ступают на Стезю.
Да приведет дорога идущего туда,
Куда стремится его сердце…
 

Хозяин Гнезда перевел дыхание и крикнул:

 
– Да будет ночь!
 

Тень пронеслась во второй раз.

– Повторите! – потребовал Мудрец.

– Да будет ночь! – хором проговорили братья и Калике, голос которого был таким же торжественным, печальным и тревожным, как и у Мудреца.

– Вечна, – добавил гигант тихо, будто про себя.

В ту же секунду серебристая трава, окропленная кровью, зашевелилась.

Из земли вырвались темные ростки, которые вытягивались на глазах, и вот уже надулись ярко-красные бутоны, поднатужились – и распахнули миру лепестки. Каждый цветок оказался размером с ладонь. С длинных мясистых лепестков капала вязкая жидкость, а в самом центре был… глаз.

Настоящий человеческий глаз! Тычинки тоже имелись, они заменяли ресницы, и цветы заморгали, уставясь на близнецов.

Мудрец, однако, ничуть не удивился. Он протянул руку, провел пальцем по алым лепесткам и продемонстрировал братьям. Палец был испачкан в крови.

– Ваша, – пояснил Мудрец. – И это все, – он указал на новые и новые вырастающие цветы, – ваши Цветы Лжи. Давненько я не видел их в Полуночи, надо сказать!

Цветы Лжи поднимались из земли двумя рядами, и Франциск понял, что один ряд Цветов – его, а второй – Филиппа. У его растений были карие глаза с голубым ободком, а у Цветов младшего брата – ярко-голубые с карим ободком.

– Между Цветами и пролегает Стезя, – сказал Мудрец. – Они будут вырастать по мере того, как вы будете идти, и указывать направление.

Франц тут же сделал пару шагов по Стезе, потянув за собой Филиппа. И правда: из травы впереди выпрыгнули новые ростки, и над серебристой тропинкой свесились еще несколько Цветочных головок, капая кровью на землю.

– И кажется, я знаю, какой будет первая печать. – В голосе Мудреца слышалось волнение. – Ее Стража называют Хранителем Лжи. Он коварен и не пропустит вас к печати просто так. Однажды мы встречались…

Хозяин Гнезда нахмурился и – показалось ли? – передернул плечами, но мигом взял себя в руки.

– Что ж, пора расставаться. Удачи вам, и да осветят звезды ваш путь – неважно, будет он долгим или нет. Прощайте!

Мудрец отступил к двери и помахал платком. За его спиной закружили и затрещали мимикры, тоже кивая уходящим гостям крохотными головками.

Франц и Филипп развернулись и, преодолевая волнение, пошли по Стезе, а следом двинулся Калике, подхватив дорожные мешки, приготовленные хозяином Гнезда.

Цветы Лжи повели их в гору, пересекли тропу, по которой путники не так давно спустились в долину, и побежали в самую темную чащу, – туда, куда Калике прежде остерегал соваться.

Хочешь не хочешь, а пришлось следовать Стезе. Сперва казалось, ходу не будет – изгибающиеся деревья росли очень плотно, – однако достаточно скоро путешественники заметили, что Цветы Лжи выбирают те места, где просветы в зарослях шире: стало быть, Стезя не желала завести их в бурелом и бросить.

Над головой пел ветер.

Путники двигались гуськом: первым шел Франциск, следом Филипп, замыкал шествие Калике, и его когтистые лапы гулко топали, вороша прошлогоднюю листву. Франц то и дело оглядывался. Отдохнувший было Филипп вновь устал, начал спотыкаться, тяжело задышал. Тогда Калике подхватил Филиппа и посадил на плечо. Мальчик ахнул от высоты, однако монстр разрешил держаться за рога. Вскоре Филипп привык к мерному покачиванию и даже, кажется, задремал, причем Калике придерживал мальчика когтистой рукой.

Они шли всю ночь.

Время от времени в стороне от Стези слышались шорохи, воркотня, среди ветвей мелькали жуткие тени; чьи-то когтистые лапы вдруг выползали на тропу, норовя дотянуться до ног путников. Каликсу было нипочем, а вот Франц шарахался от таинственных жителей подлеска. Впереди над тропкой проносились, шелестя крыльями, стаи крохотных существ. Некоторые несли фонарики. Порой существа приземлялись на ближайшее дерево, развешивали между веток фонари и принимались петь и водить хороводы.

Ночь закончилась, наступила новая.

Калике отыскал могучий дуб с удобной выемкой между корней, и близнецы устроились на куче прошлогодних листьев. В мешках Мудреца обнаружились пледы, пакеты с печеньем и сухарями, фляги с водой. Цветы Лжи обступили дуб и, пока ребята дремали, стояли так, кивая головками и роняя кровавые слезы на землю. Проснувшись через час, путники вновь перекусили и двинулись дальше.

Местность пошла иная. Деревья выровнялись и поредели, их величественные колонны словно поддерживали своды неба, озарившиеся звездами. Лесной чертог окутала сумеречная тишина. Воздух набряк – тяжелый, влажный. В мертвом беззвучии под ногами зачавкало, меж корней появились лужи, а кое-где и небольшие бочаги. Стезя петляла, выбирая места посуше.

В печальной тиши слышались только шаги и гулкое хлюпанье, когда с ветвей срывались капли и падали в озерца. Дорога становилась все хуже и хуже, ноги увязали во влажной почве, чавкая, выворачивали комья земли. Далее Стезя стала немного уже и пошла под уклон, а холмы, наоборот, выросли и надвинулись зловещими горбами.

Вскоре маленький отряд вышел к мрачной долине. Ее окутывал туман и тьма, лишь кое-где мерцали желтоватые огни. Тем не менее Цветы Лжи уводили вниз по склону, в это озеро тьмы и тумана. Франц начал спускаться первым, то и дело скользя и падая в грязь, а мимо него с обеих сторон стекали ручьи, громко булькая между камней.

Оказавшись внизу и поняв, что теперь не видно вообще ни зги, Калике зажег светильник, и путники двинулись среди высоких дерев-колонн и мшистых валунов. Над землей стелились испарения – удушающие, прелые, вязкие. Влажный воздух оседал на волосах, одежда и мешки промокли. Дышалось тяжело. Филипп хрипел и сипел, отчего у Франциска сердце уходило в пятки, и он молился, чтобы брат выдержал тяжкий путь.

Деревья развесили над тропой причудливые гроздья грибов: в свете желтого света фонаря над идущими проплывали пепельные кружева, с ветвей свешивались желто-коричневые – будто полные гноя – гирлянды и мертвенно-сизые занавеси. Грибы и сами светились, но сияние их было призрачным, холодным. Вдобавок они испускали неприятный серный запах.

Цветы Лжи стали расти гуще: если раньше они вырастали по паре-тройке штук, то теперь выпрыгивали десятками, и головки их становились все крупней и мясистей. Но когда компания проходила мимо, Цветы тут же чернели, съеживались и осыпались прахом в густую серебряную траву.

– Это хорошо, – шепнул Калике, отводя от рогов очередную грибную занавеску. – Мало ли кто решит пойти следом. А погоня будет: сердцем чую, кое-кто уже прознал, что вы тут.

Франциск поежился и передернул плечами. И от страха, и от липкого вонючего тумана, и от мерзких грибов, которые то и дело норовили цапнуть склизкими лапами за волосы на макушке. Он не отдалялся от Каликса ни на шаг, семеня у его громадных мохнатых ног. Рогатый гигант с когтями, которые в долю секунды вскрыли бы мальчику горло, сейчас был единственным, на кого братья могли положиться в мире ужасной Полуночи. Единственным, кого хоть сколечко волновала их судьба. Но что будет, если Калике их оставит? Вдруг монстр посчитает, что выполнил долг, и отправится восвояси? Бросит их в смертельно опасном краю одних, совершенно одних?

Франц не хотел об этом думать. Он поглядывал на брата, мучаясь мыслью, что втянул близнеца в этот кошмар. Бедный Филипп! Что, если это тягостное путешествие попросту убьет его?

Франц запнулся. Сердце пропустило удар.

«Нет! – Мальчик сжал кулаки. – Нет! Он выживет! Должен выжить! Мудрец сказал, в этом мире есть все, а значит, лекарство для Фила тоже! И я его найду».

«Ты вернешь себе то, что принадлежит тебе по праву, еще до того, как истает луна…»

Франц сердцем чувствовал, это о Филиппе, хотя пророчество брата казалось менее добрым. Но брат принадлежит ему. По праву крови. И Франц его не отпустит.

Никогда.

Вдруг Калике застыл, втянув широкими ноздрями воздух. – Мы уже близко, – сказал он, аккуратно спустив проснувшегося Фила на землю. – Стойте смирно и не кричите. Это долина хризалид.