Книга: Книга смеха и забвения - Милан Кундера

Наверное, важно не рассказать сюжеты каждой из семи историй этой книги, а выделить вкрапления размышлений Кундеры, тонко подмечающего сложность жизни человечества. Некоторые главы являются продолжением уже начатых, некоторые обособлены, казалось бы, но все вместе они создают нечто целостное, выражающее смехотворность жизни и то, насколько легко, хотя и сложно, забывается значимое и бесценное:

"Утраченные письма". Ответственность за свою судьбу в то время, как она не ощущает ответственности за человека. Готовность на признание себя любым, но только не тем, кто встречается с уродливой женщиной из мысли о невозможности посягать на нечто большее. Взаимная любовь, в которой она доказывает верность через приверженность его "врагу", а он вымарывает ее из жизни и памяти. "Мама". Метафорический дефект зрения - что для всех велико - кажется маленьким ей. Одиночество в воспоминаниях. Он и она даруют друг другу ее, чтобы сохранить себя и свою парность (здесь сексуальный подтекст не так бросался в глаза, передавая иной глубинный смысл - жертвования собой ради двух при желании быть одному - два Сизифа). Возникновение псевдолюбви, основанной на благодарности за напоминание детского яркого переживания. "Ангелы". Два вида смеха: дьявола, указывающего на бессмысленость всего, ангела - выражающего радость порядку и всему. Из ряда с возможностью возвращения выйти можно, из круга - никогда. Без нахождения в коле невыносимо (жажда изнасилования - попытка вновь приобщиться). "Утраченные письма". Одиссея уже не снаружи - она содержание души. Ради воспоминаний о человеке пожертвовать памятью о нем. Книгу пишут, когда авторов не хотят слышать важные люди, а графомания возникает при высоком уровне благосостояния народа (вовсе нет - от одновременно распаляющего нарциссизм и нулевого воспитания), тотальной разобщенности людей и отсутствия изменений внутренней жизни членов социума. Взгляды, которым ни один человек не может противиться - на автокастрофу или чужое любовное письмо (недавно писала о существовании этой тенденции, но не всем людям интересны другие люди, чтобы тянуться к рассматриванию их гибели или интимной жизни). "Литость". Это крайне неприятное состояние, которое порождено видом своего внезапно увиденного убожества - спасение: любовь, истинно любимый кем-то быть убогим не может (здесь надо пояснить - внутри себя, сам для себя; снаружи он все то же убожество). "Ангелы". Вот отсюда и до финала поплыли сплошные сексуальные деформации. История желания освободиться от невозможности вернуть воспоминания отправила в путь, где через сексуальные игрища с детьми был найден покой - крайне отвратительная + жирно-плотно-многослойно-закрашивающая всё метафора. Дети - будущее, но не из-за того, что станут взрослыми, а потому что общество с каждым днем все более инфантилизируется (согласна на 100%). "Граница". Продолжение перверсий - оргии с подробностями, намекающими на ненужность сокрытия себя от социума. Эротическая биография - с кем был, кого не добился, с кем ничего и не могло случиться. Мужчина насилует, женщина насилует (при этом позитивная сторона однозначно присвоена насилию, как продолжению жизни через секс - не с той позиции рассматриваете, сударь...).

Общей чертой всех персонажей зарисовок Милана выступает и гражданское - эмигранты, и психологическое состояние - каждый лишен какого-то своего фрагмента. Только вот все герои ищут не там, идут по ложному пойти отрезания того, что могло бы им помочь сохранить себя и дополнить, окунания в крайности и полярные состояния. Глубоко и метафорично затронул жизнь человека Милан Кундера. Но весьма и весьма спорно - показав как верное направление то, чего наоборот стоило бы избежать. Неоднозначные истории сборника, неоднозначная книга в целом - как и жизнь, собственно...

Книга наполненная эротики заставляет задуматься о сути любви и возбуждения и как этим артефактами мы зачастую оперируем, чтобы спасти себя от забвения, которое сопровождается глубокой и холодной улыбкой 

Посмодернизм всегда вызывал у меня жгучий интерес — ведь неожиданные приемы, которые используют авторы, могут, порой, не на шутку вскружить голову. И здесь карусель получилась еще та.

В книге нет четкого сюжета — вся она соткана из семи историй, сквозь которых сплошной линией проходят проблемы смеха и забвения, о чем нам милостиво сообщается в заглавии. Но автор немного слукавил и абсолютно ничего, вызывающее привычный для нас смех, не написал. Его персонажи смеются — иногда искренне, иногда принудительно — но читателю остается лишь тяжело вздыхать сквозь горькую улыбку, потому что истории его преисполнены воспоминаниями, которые невозможно забыть, но трудно помнить. Потому что:

Существует два вида смеха, и у нас нет слова, которым можно было бы их различить.

Но это ничуть не плохо, конечно, нет. Наоборот, загоняя читателя в определенные рамки, он дает ему испытать разные противоречивые чувства.

Сами рассказы — простые, которые, на первый беглый взгляд, кажутся лишь обычными любовными историями, между которыми проскальзывает бесконечная рефлексия самого автора о Пражской весне. Но дальше… Здесь вам и проблемы писательства, музыки, истории, культуры, памяти, забвения, логичности, нелогичности, бытия, небытия, литости и многих других. Поразительное впечатление оставила зарисовка о Тамине и острове детей, смыслом жизни которых была игра, которая очень часто выходила за рамки дозволенного. И почему-то в моей голове проскальзывала мысль о философии игры Хейзинга, как обязательном культурообразующем факторе. Кто знает…

Эротические сцены, без которых почти не обходится ни одна история, не вызывали никакого отторжения. Здесь они мне показались безумно гармоничными и отлично вписанными в контекст романа.

Литостъ — мучительное состояние, порожденное видом собственного, внезапно обнаруженного убожества.

Вот она описана хорошо, проникновенно.

В общем мне книга понравилась, при случае хочу почитать еще что-нибудь Милана Кундера.