Текст книги "Предложение плейбоя"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Вставай, соня, вставай!

Мишель плотнее закуталась в одеяло. Она просто не могла пошевелиться. Ей было так тепло и уютно, что не хотелось просыпаться. Не хотелось вылезать на свет из спального кокона.

– Отстань, Тайлер, – пробормотала она в подушку, но внезапно острая мысль пронзила туман, окутывающий ее мозг.

Тайлер?

Весь дурман мигом вылетел из ее головы, и картина вчерашней ночи предстала перед глазами – словно широкоформатный фильм со стереозвуком. Все, что она делала, мгновенно всплыло в памяти – каждое малейшее слово и каждый стон, вырвавшийся из ее груди.

– Уже почти полдень, – сказал Тайлер где-то совсем рядом. – Вставай, сексуальная ты моя. – Он поцеловал ее в растрепанную макушку. – Впереди у нас целый день.

Теперь Мишель уж точно хотела нырнуть под одеяло и никогда больше не показываться наружу. Она крепко зажмурила глаза и взмолилась о спасении. Но это был не фильм, и дикие всадники не собирались примчаться в последнюю минуту, чтобы ее спасти.

Она осторожно приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть. Но не на Тайлера, который стоял, повернувшись к ней спиной, а на пустые пакетики из серебристой фольги, до сих пор лежащие под лампой на прикроватной тумбочке.

Мишель потрогала свою нижнюю губу – та припухла. Соски до сих пор побаливали, до них нельзя было дотронуться.

Ничего подобного она даже не могла себе вообразить, ни одного из тех восхитительных ощущений, которые пережила вместе с Тайлером…

Ночью все это было безумно прекрасно, но сейчас, в холодном утреннем свете, Мишель испытывала только одно чувство – унижение. Как она могла позволить Тайлеру проделывать с ней такие вещи? Ведь не потому, что любила его. Или наоборот? Это было не что иное, как секс в самой простой примитивной форме. Похоть, но не любовь.

И все это… Все это было невероятно!

Мишель подавила стон. Она всегда считала, что относится к тем женщинам, которым нужна, прежде всего, любовь.

«Неужели, правда? Такой ты стала с тех пор, как начала наслаждаться любовью со своим ненаглядным Кевином?»

Это было так давно, что она уже почти ничего не могла вспомнить. Может быть, этого никогда не было вообще?

– Вставай! Не надо больше притворяться, что ты спишь, – скомандовал Тайлер уверенным голосом. – Я понимаю, что у тебя может возникнуть утренний синдром, но, поверь, не стоит себя на это тратить. Не думаю, что Кевин нежится сейчас в своей новенькой брачной постели, либо сожалея о вчерашнем вечере, либо строя относительно тебя какие-нибудь планы.

Мишель полежала в кровати еще несколько секунд, обдумывал провокационные слова Тайлера. Но она не испытывала никакой боли по поводу сказанного. Никакой.

И, вдобавок ко всему она вдруг осознала, что вообще уже не думает о Кевине, разве только как о посредственном любовнике по сравнению с Тайлером. Честно говоря, ей было все равно, о чем этим утром думает Кевин и о чем он не думает. Единственное, что ее волновало в данный момент, так это необходимость набраться мужества, взглянуть в лицо Тайлеру и понять, о чем думает он. И кроме этой, откровенно признаться, у нее не было никаких мыслей!

Мишель пошевелилась, откинула со лба волосы и придала лицу, как она надеялась, максимально беспечное выражение. Но вид высящегося над ней Тайлера, который закутался в кремовый махровый халат Кевина и выглядел, словно греческий бог, только что побывавший в роскошных турецких банях, помутил ее разум.

Она не могла оторвать взгляда от его рта, от его рук, и думала о прекрасном и необыкновенно мужественном обнаженном теле, скрывающемся под халатом, о теле, которым она всегда восхищалась и которое теперь знала очень и очень близко. Мишель думала о том, как ласкала его и целовала. А Тайлер опустил ее на себя и заставил двигаться вверх и вниз, и она скакала на нем верхом…

И после этого, насыщенная и вместе с тем опустошенная, Мишель впала в глубокий и беспробудный сон.

Но сейчас она прекрасно выспалась. И уже не чувствовала себя опустошенной. И ей хотелось продолжения.

Потрясенная этими мыслями, она почувствовала некий импульс внутри себя, и в ее глазах мелькнул страх. Мишель не была уверена в том, что жаждет стать новым похотливым созданием в ряду других, которых творил своими руками Тайлер.

Мишель всегда была склонна к всяческим фантазиям, но сейчас она хотела, чтобы ею овладела только одна из них секс, иначе говоря – Тайлер. Она лучше, чем кто-либо другой, знала, как Тайлер относился к женщинам. Не она ли наблюдала за ним со стороны в течение десяти лет? Его подруги приходили, затем уходили – возможно, потому, что пытались напоминать о себе. Слишком легко и слишком часто. Тайлер не выносил однообразной жизни. Его изнутри подстегивало стремление двигаться вверх, покорять вершины, достигать цели, действовать в интересах какого-нибудь проекта или личности. Он наслаждался победой там, где другие терпели поражение, как, например, это произошло с журналом.

Мишель вспомнила его признание в том, что он много лет мечтал с ней переспать. Тогда она была сильно польщена. Но сейчас здравый смысл подсказывал ей, что не ее красивые глаза или стройная фигура пробудили в нем это желание. Оно возникло потому, что она никогда не обращала на него внимания, как сказал Кевин. И она стала для Тайлера труднодостижимой целью, единственной девушкой, которая не собиралась трепетать перед его блеском и бросаться к его ногам.

До вчерашнего вечера.

К расстроенным чувствам добавилась еще и досада. Ей была противна мысль о том, что она стала очередной насечкой на стволе тайлеровского секс-пистолета. Ей это совсем не нравилось.

– О-о – сказал Тайлер насмешливо.

– Что «о-о-о»?.. – вспыхнула она.

– Я вижу, ты подогреваешь себя, готовясь к борьбе. Это видно по твоим глазам. Но ты не выиграешь у меня, милая. Не сейчас. Я буду сегодня таким послушным, что ты не сможешь найти изъяна, чтобы вонзить в него зубки. Я буду соглашаться со всем, что ты скажешь или захочешь. – Он плюхнулся рядом с ней на кровать и растянулся во весь рост, скрестив ноги и закинув руки за голову. – Я полностью в твоем распоряжении.

Мишель захотела рассердиться на него, но не смогла.

Вспышка гнева отняла у нее не только время, но и энергию, потому, наверное, она не сумела побороть невероятно порочные мысли. Мишель не могла отвести глаз от его распростертого тела. Его волосы были еще влажными, и это свидетельствовало о том, что он только что принял душ. Его умопомрачительное тело заняло то же место, что и вчера. Мысленно она уже развязывала пояс на его халате, откидывала его прочь, гладила великолепную обнаженную грудь и наклонялась, чтобы поцеловать мускулистый живот…

– Ты прав, – еле выдохнула она с притворной веселостью. – Пора вставать!

Она уже уселась на кровати, отбросив покрывало, когда поняла свою ошибку. Но было уже поздно хватать простыню и прикрывать наготу. Слава богу, она хоть сидела к Тайлеру спиной.

Поднявшись на ноги с максимальным достоинством, па которое она была способна, Мишель прошла к встроенному шкафу мучительно-неспешной походкой. Бежать рысью было бы унизительно.

Но показывать ему голую спину было так же рискованно, как предстать полностью обнаженной спереди. Она представляла как он сейчас лежит, разглядывая ее ягодицы, и вспоминает, как сжимал их ночью. Его слова возносили ее в заоблачные дали, восхитительные слова, которых она никогда прежде не слышала.

«Держи меня крепче, милая… Не отпускай… О, да, милашка, да… Вот так… Поддай еще… О, да… Не останавливайся… Продолжай…»

Когда она вынимала из шкафа свое домашнее платье – пурпурное, без пояса, с пуговицами по всей длине, ее руки затряслись. Мишель не удалось нормально надеть его, – такой дрожащей, безвольной размазней она вдруг стала. И Мишель кое-как накинула платье на плечи с максимальной, как она надеялась, непринужденностью.

– Я думаю, мне надо пойти принять душ, – небрежно бросила она Тайлеру, метнув быстрый взгляд через плечо.

– Разрешишь мне выпить чашечку кофе, пока ты будешь в ванной? – спросил он, прежде чем она вышла из комнаты.

Она остановилась в дверях и повернулась к нему. Он сидел на кровати, свесив ноги, и смотрел на нее внимательным и странным взглядом. Напускная уверенность Мишель была поколеблена, и она вцепилась в дверной косяк. О, Господи, о чем он сейчас думает? Что вспоминает? Или хочет? Или чего-то ожидает?

– Не беспокойся – сдавленным, напряженным голосом проговорила она. – Я приготовлю кофе сама, когда выйду из ванной.

– Бегство тебе не поможет, Мишель, – сказал мягко Тайлер. – Это случилось. И это было замечательно.

Мишель напряглась, а затем решила проигнорировать последнюю реплику. Отрицать, что вчерашняя ночь была великолепна, было бы глупо. Но подтверждать еще раз вслух, что все было именно так, казалось ей совсем не обязательным. Мужская сущность Тайлера не нуждалась в излишних уверениях.

– Я вполне осознаю все, что произошло, – огрызнулась она. – И не убегаю. Я просто иду принимать душ.

А после?

– Мы позавтракаем.

– А потом?

– А потом ты оденешься и поедешь домой. После чего, я надеюсь, мы вернемся в исходное положение – на те позиции, где были до вчерашнего вечера.

Его смех больно ударил по ее обнаженным нервам.

– Куда же мы вернемся, уточни? – спросил он с некоторой злостью. – Будем притворяться друзьями? Время от времени ссориться? И не замечать той искры, которая этой ночью вспыхнула между нами?

На секунду Мишень пришла в замешательство. Но когда немного подумала, то сочла, что в какой-то мере Тайлер прав. Она всегда знала о его сексуальной притягательности. Ведь она была женщиной. И, возможно, какая-то степень ревности таилась в тех оскорблениях, которыми она, бывало, осыпала его.

– Прошлая ночь подтвердила мою правоту, – продолжал он, не давая ей вымолвить ни слова. – Ты хотела меня, Мишель. А я хотел тебя. Я всегда тебя хотел. И собирался осуществить свое желание!

– Почему? – спросила она с вызовом, желая услышать правду.

Он пожал плечами.

– Кто знает тайну притяжения полов? Я всегда считал тебя невероятно сексуальной. И оказался прав, – добавил он, с улыбкой вставая и направляясь к ней. – Ты сводишь меня с ума.

– Я… не всегда… – возразила Мишель, и ее сердце пустилось вскачь.

– Со мной ты именно такая. – Он взял ее за плечи, и когда она подняла на него глаза, крепко поцеловал в губы.

Мишель задрожала от его поцелуя и почувствовала огонь желания, который начал разжигать ее кровь.

Он прав. Она очень сексуальна. С ним.

– Мы не вернемся к прошлому, Мишель, – проговорил Тайлер между поцелуями. – Прошедшая ночь не будет единственной, и я не позволю тебе остановиться на этом.

– Хорошо, – наконец согласилась она.

– Я хочу видеть тебя. Я хочу приглашать тебя в рестораны, на танцы, в театры и, конечно, в постель. Я хочу внести разнообразие и развлечения в твою жизнь.

– Развлечения? – повторила она бессмысленно.

– Да. Ты вообще помнишь, что это такое?

– Не удивляюсь, что ты о них забыла, – медленно сказал он. – Кевин высосал из тебя всю радость, девочка моя. Я снова сделаю тебя веселой, или я – не Тайлер Гаррисон!

Мишель не могла отвести от него глаз. Она, конечно, предполагала, что отношения с Тайлером сулят ей большое веселье, но все-таки это не означало, что она была настроена на одну эмоциональную волну с ним. Но с такой же неизбежностью, как ночь следует за днем, а солнце неуклонно садится на западе, должны продолжаться и их взаимоотношения. Вообще-то его обещание удовольствий и развлечений было большой удачей. Надо ловить момент, потому что быть его подругой можно лишь недолгое время.

– Начнем прямо с сегодняшнего дня, – добавил он твердо.

– А что мы будем делать? – спросила Мишель, еле переводя дыхание.

Он взглянул на нее с озорной улыбкой.

– Положись на меня, а потом узнаешь!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Нет, ты не могла этого допустить! воскликнула Люсиль.

Мишель вздохнула.

– Я допустила это.

Был понедельник, и Мишель позвонила Люсиль, умоляя ее встретиться с ней и где-нибудь посидеть. Ей было необходимо поговорить со здравомыслящим и чутким человеком с кем-нибудь, кто помог бы ей устоять на ногах – а Мишель было очень трудно сохранить душевное равновесие, когда такой мужчина как Тайлер, вознамерился сделать ее своей очередной подружкой.

– Я же говорила, что большой серый волк соблазнит тебя, – язвительно сказала Люсиль.

– Он не делал этого. Я попросила его остаться.

– Ты?

– Я.

– Я не верю. Это на тебя не похоже. Ты защищаешь его вот это тебе свойственно.

– Вообще-то, я была немного пьяна, – призналась Мишель.

– Я бы сказала, что ты была слишком пьяна, а он бессовестно воспользовался этим.

– Нет, Люсиль, нет, хотя у него и была такая возможность. Единственное, чего он хотел, это уложить меня в кровать, подоткнуть одеяло и оставить страдать в одиночестве.

Люсиль засмеялась.

– Ты будто говоришь его словами. На самом деле он просто ждал того момента, когда ты попросишь его пойти вместе с тобой на свадьбу. Ты и, вправду, думаешь, что он предложил тебе одеться как можно сексуальнее именно для Кевина?

Голова Мишель пошла кругом от намеков Люсиль.

– Не знаю, Люсиль. Честно говоря, я больше ничего не могу сказать. Я имею в виду… когда я проснулась вчера утром, то чуть не умерла от унижения. Боже мой, что я ему позволяла делать! А что вытворяла сама! Удивительно, как мои волосы не встали от этого дыбом!

– О… Что ты говоришь? И что же такое ты вытворяла?

Мишель вздрогнула.

– Не знаю, смогу ли я рассказать тебе об этом.

– Конечно, сможешь. Ведь я тоже женщина. Ну, говори же!

Мишель рассказала все. Но Люсиль, надо отдать ей должное, не выглядела шокированной.

– Слушая тебя, можно подумать, что он фантастически хорош в постели, – прошептала она, наклоняясь через стол, чтобы ее не слышали старушки за соседними столиками. Последние несколько минут они перестали звенеть чашками.

– Я просто не могла себе этого вообразить. Когда он стал меня ласкать, я не могла даже думать, не говоря уже о том чтобы здраво рассуждать. Будто какой-то незнакомец обрел надо мной власть, и у меня было только одно желание раствориться в этом ощущении. Я чувствовала, будто хочу съесть его живьем или поместить его в своем теле так, чтобы он стал частью моего существа.

Сначала Люсиль забеспокоилась.

– Мне не нравится, как это все звучит. Не поехала ли у тебя крыша?

– Нет, – не вполне твердо ответила Мишель. – Нет, я в порядке. Меня просто немного… заносит. Мне кажется, что не каждый день ты встречаешь мужчину, который чувствует твои малейшие желания и готов их удовлетворить.

Люсиль изумленно вскинула брови.

– Действительно? Ты об этом еще не говорила. Расскажи подробнее.

Мишель засмеялась.

– Я думаю, что и так уже достаточно сказала. Ты помогла мне гораздо больше, чем я надеялась. Я ждала, что ты посоветуешь мне не быть дурой и никогда с ним не встречаться.

– Да, я бы тебе это посоветовала, если бы рассчитывала, что ты внимательно отнесешься к моим словам, – колко сказала Люсиль. – Но мы обе знаем, что ты будешь встречаться с ним, пока он тебя не бросит. И нам прекрасно известно, что тебе будет очень больно. Может быть, гораздо больнее, чем тогда, когда тебя бросил Кевин. Потому что Тайлер Гаррисон – мужчина, которого так просто забыть нельзя. Так, что же я хотела спросить? Ах, да… А что ты чувствуешь сейчас по отношению к Кевину?

– К какому Кевину?

– О, Господи!

– Я шучу, Люсиль. Нелегко забыть десять лет жизни. Но я покончила с ним, и это к лучшему, – произнесла Мишель твердо.

– Я надеюсь. Но ты говорила об этом уже не раз. А сейчас я окончательно решила.

– Потому что у тебя есть великолепный Тайлер, с которым ты можешь отвлечься от всего. Но что произойдет, если Кевин бросит свою жену и явится к тебе?

Мишель не могла ответить на этот вопрос. Она была погружена в настоящее и совсем недавнее прошлое, вспоминая о том, как Тайлер, пошатываясь, выбрался утром из ее кровати и признался, что сегодня он потерян для работы. «Что ты со мной сделала, женщина!» – пожаловался он…

– И чем же ты занималась с ним на следующий день? – спросила Люсиль, и Мишель зарделась. – Неужели этим?

– Не совсем. Мы проснулись, потом позавтракали немного посмотрели телевизор. Затем поговорили.

– Да? – пробормотала Люсиль поднимая брови. – О чем? Об упущенных позах из «Кама-Сутры»?

– Ну, зачем ты так говоришь. Тайлер сказал, что хочет знать обо мне все.

– О, какой умница. Нет ничего лучше мужчины, способного задавать женщине вопросы о ней самой. Это дает ему преимущества, но цель остается одна и та же. Поиметь еще больше секса.

Рассуждения Люсиль были недалеки от истины и напомнили Мишель о том, что сказал Кевин, как только Тайлер почувствует, что она полностью находится в его власти, он ее оставит.

В ее голове уже мелькнуло нечто подобное, когда Тайлер прощался с ней сегодня утром. Он сказал, что на этой неделе надо сдать очередной номер журнала, поэтому до пятницы он будет занят. Было ли это искренним оправданием, или прелюдией к окончательному разрыву?

Боль стала пронзительной и острой, ее сердцу был нанесен жестокий удар – не только эмоциональный, но и физический.

– Что случилось? – спросила Люсиль – Что-нибудь не так?

Мишель подняла на подругу страдающие глаза.

– Ничего, – пробормотала она.

Но Люсиль не была дурочкой. В глазах Мишель отражалась ее душа, и они не могли лгать. Она была увлечена этим порочным красивеньким ублюдком, и Люсиль знала об этом. Но она была не в силах помочь Мишель, разве что собрать вместе с ней осколки ее разбитого сердца, когда все закончится. Девушки вроде Мишель не так тверды как она сама, или не так мудры. Она же способна придерживаться четкой линии поведения в любовных делах. По крайней мере, Люсиль была уверена в том, что сможет ее придерживаться, если встретит подходящего кандидата. Но Мишель была не вполне тверда или недостаточно цинична для таких леденящих кровь удовольствий.

Надо дать ей время, хотя…

– У тебя остынет кофе, – сказала Люсиль, а затем сменила тему разговора, отчего старушки за соседними столиками разочарованно вздохнули и принялись доедать свой завтрак. Слушать этих девушек было гораздо интереснее, чем смотреть мыльные оперы по телевизору…

Мишель принесла на работу все свои страхи и с трудом могла сосредоточиться. А ей это было весьма необходимо. Презентация рекламного проекта для компании «Паккард-Фуд» была назначена на конец следующей недели. Мишель была очень довольна достигнутыми результатами и совсем не нуждалась в лишних стрессах и переживаниях, по крайней мере, до назначенного срока.

– Как продвигаются дела, Мишель?

Она чуть не подпрыгнула на стуле, с удивлением обнаружив, что напротив ее стола стоит шеф и пристально смотрит на нее пронзительными серыми глазами.

Мишель постаралась скрыть свой испуг.

Но ее шеф очень легко умел пугать людей.

Гарри Уайлд – замкнутый и требовательный человек, трудоголик, безупречный во всем, движимый некими демонами, о которых Мишень могла лишь догадываться. Никто не знал об истинных мотивах его поступков, о Гарри Уайлде судили лишь по сложившемуся о нем общественному мнению.

В конце восьмидесятых он был молодым сотрудником рекламного отдела крупной и преуспевающей американской компании, обосновавшейся в Сиднее. Когда ему исполнилось двадцать пять лет, он оставил должность и открыл собственную фирму, штат которой состоял из одного человека. А именно – из него. Офис фирмы располагался в тесной однокомнатной квартирке в Северном Сиднее, секретарем служил автоответчик.

Конкуренты год или два не принимали его всерьез, считая сумасшедшим парнем, а не блестящим и достаточно жестким предпринимателем, каким он был на самом деле. По их самым скромным подсчетам, Гарри мог преуспеть лишь на продаже корма для цыплят. Но когда он подписал контракт о поставке целого ряда продуктов, где речь шла о торговле курами, а не куриным кормом, его могучие конкуренты сильно обеспокоились.

К тридцати годам Гарри стал миллионером. К тому времени он купил «порше» и особняк недалеко от Киррибилли, а его компания продвигалась вперед, каждый год, получая награды от различных промышленных предприятий.

Десять лет спустя его очередное зловещее начинание, «мозговой штурм» выросло в команду численностью в пятнадцать человек, и теперь фирма занимала третий этаж офиса в Северном Сиднее, в пяти минутах езды от апартаментов Гарри, которые располагались у набережной. Гарри не верил в пользу длительных поездок на работу и обратно поэтому побуждал своих сотрудников выбирать жилье поблизости.

У него также хватало здравого смысла, чтобы не тратить деньги на престижные офисы с дорогой мебелью и фантастическими видами из окна. Его собственный офис и приемная производили достаточно приятное впечатление, но все в них было устроено рационально, без элегантных излишеств. Те же требования предъявлялись и к другим помещениям. Кабинет Мишель был просторный спартанского типа, с практичным коричневым ковром и простой сосновой мебелью. В нем находилось необходимое компьютерное оборудование.

Надо отдать справедливость Гарри, он не жалел средств, когда дело касалось компьютеров и их комплектующих. Он был уверен, что его сотрудники получают массу удовольствия, пользуясь новейшим и эффективным оборудованием. Люди, которые у него работали, были компетентными и амбициозными профессионалами. Они отдавали предпочтение не плюшевым коврам и трехчасовым ланчам, а производственным достижениям вкупе с удовлетворением и вознаграждением, сопутствующими успеху.

Мишель постаралась придать своему лицу, как она надеялась, осведомленное и сосредоточенное выражение.

– Да, Гарри, дела идут…

Она запнулась, увидев, что правая бровь Гарри критически изогнулась, а рот скривился в хорошо всем знакомой «не надо ля-ля» улыбке. Эта скептическая улыбка придала угрожающий вид его интеллигентному красивому лицу, что сразу взвинтило Мишель которая и без того нервничала. Гарри терпеть не мог глупцов, и те сотрудники, которые старались переложить на него какие-то проблемы, страшно его раздражали. Он не выносил неубедительных доводов и многословных объяснений. Если у кого-то отказывались работать мозги, он предпочитал, чтобы данный сотрудник сам откровенно в этом признался.

Да… нелегко ей вынести этот пронизывающий, буравящий ее взгляд.

– Простите, – пробормотала она – Сегодня никак не удается сосредоточиться.

– Чем могу помочь?

Мишель через силу улыбнулась. Гарри был весьма сведущ в рекламном бизнесе, и он мог решить любой вопрос с захватывающими дух быстротой и блеском. Но вряд ли он способен решить ее личные проблемы, особенно те, что касались Тайлера.

Потому что, по большому счету, Гарри и Тайлер были людьми одной породы. Оба – плейбои, полностью отдающие свое свободное время чувственным наслаждениям, не думающие об обязательствах и не заботящиеся ни о чем.

Конечно, Гарри не посвящал столько времени отдыху, как Тайлер, но, насколько она понимала, когда он развлекался, то развлекался на всю катушку.

Поэтому неудивительно, что Мишель не высказала шефу свои сомнения насчет Тайлера. Возможно, он даже не понял бы, в чем заключается проблема. Гарри посоветовал бы ей расслабиться, отнестись ко всему происходящему с юмором, а затем интеллигентно оставить Тайлера, прежде чем тот сделает это сам.

– Я немного с похмелья, – призналась она. – У моего друга была свадьба в эти выходные, и мы погуляли, как водится. Завтра я уже буду в порядке.

Гарри кивнул. Что такое похмелье он понимал и был с этим, в какой-то степени солидарен.

– Понятно, – сказал он. – Но не делай глупостей в следующие выходные. Я планирую устроить генеральную репетицию презентации в понедельник утром. Это даст нам возможность сгладить некоторые шероховатости.

Мишель еле сдержала стон. Генеральная репетиция казалась ночным кошмаром. Гарри всегда собирал всех сотрудников на подобные мероприятия, чтобы выслушать их замечания и предложения. Мишель пережила два подобных мероприятия с тех пор, как присоединилась к команде «мозгового штурма» три года назад. Однако до сегодняшнего дня она имела дело лишь с небольшими отчетами, а для них не требовалось устраивать грандиозные собрания.

Но сейчас все было по-другому. Проект был весьма серьезным.

Глаза Гарри сузились.

– Ты уверена, что полностью владеешь ситуацией?

– Вполне.

– Надеюсь, тебе скоро станет лучше, дорогая, – сказал он с усмешкой, а затем прошествовал дальше.

То, что он назвал ее «дорогая», было обычным делом и ничего не значило.

Но это слово заставило Мишень унестись в воспоминания. Оно напомнило ей те невыразимо нежные слова, которые нашептывал ей Тайлер в прошедшие выходные: «милая», «малышка», «любимая». Они звучали тогда очень сладко и даже возбуждающе, но сейчас, возможно, значили не более чем «дорогая» Гарри.

Скольким девушкам Тайлер шептал те же нежности, запудривая им мозги?

Мишель пыталась отогнать горькие мысли, когда зазвонил телефон. Она раздраженно сняла трубку: ей не хотелось сейчас с кем-либо говорить.

– Да, – сказала она резко.

– Я позвонил не вовремя?

Это был Тайлер. Тайлер с его чарующим голосом и неотразимым телом.

Мишель крепко сжала телефонную трубку.

– Это зависит… – начала она осторожно.

– От чего?

– От того, что ты сейчас мне скажешь…

Может быть, не стоит ожидать от него каких-либо серьезных слов? Может быть, это обычный звонок по типу: «как дела… целую… привет…»?

«Сожалею, дорогая, но давай ограничимся тем, что было в выходные. Ты знаешь, между нами нет ничего общего…».

Что означало бы, что вокруг его кровати уже порхают гораздо более привлекательные птички, которые не станут напрягать его на следующее утро или не заставят чувствовать вину за то, что он их просто использовал.

Возможно Люсиль права… Задним умом Мишель понимала, что Тайлер использовал ее. Ведь он знал, как она расстроена из-за Кевина. И была она пьяна или нет, все равно она находилась в ужасном состоянии, не взирая на количество поглощенного шампанского.

Мишель беззвучно застонала. По крайней мере, были две причины, за которые она цеплялась, оправдывая совсем не свойственное ей безрассудное страстное поведение. Но было еще одно весьма беспокоящее ее объяснение, которое она отвергала: может быть, Тайлер значит, для нее гораздо больше чем она думала.

– Я насчет следующей пятницы – начал Тайлер, и Мишель напряглась, ожидая его следующих слов. – Я забыл, что родители отмечают тридцать пять лет со дня свадьбы и Клео организует небольшую семейную вечеринку.

Как убедительно звучит!

Но почему-то стало больно. Даже слишком больно. О, Мишель какая же ты идиотка!

– И… – поторопила она быстро, даже грубо.

– И я хотел тебя заранее предупредить – ответил он, немного обескураженный. – Возможно, тебе потребуется купить какую-нибудь обновку. Моя мама будет роскошно одета, Клео, я думаю, тоже. То голубое платье, в котором ты была на свадьбе, может, и сгодилось бы, но я думаю, что Клео запомнила его, ведь вы, женщины, придаете этому особое значение.

Внезапная радость, которую испытала Мишель, также неожиданно исчезла. Она была удручена невеселой перспективой – провести вечер в стараниях не ударить лицом в грязь перед его золотой маменькой и высокомерной сестрой. К тому же она потратила целое состояние на голубое платье и вознегодовала при мысли, что ей придется приобрести еще одно.

– Может быть, тебе лучше пойти одному, Тайлер, – сказала она, стараясь придать своему тону оттенок благоразумия. Но слова прозвучали достаточно едко. – Я не думаю, что Клео будет рада меня видеть, и твоя матушка тоже. Можешь считать меня снобом, если хочешь, но я люблю бывать только там, где мне рады.

Молчание на другом конце провода было весьма многозначительным.

– Тайлер?..

– Я приглашаю тебя в последний раз, Мишель, – проговорил он сквозь зубы. – Я не могу точно сказать, о чем думает Клео. А что касается моей матери, позволь тебя уверить, что твое мнение о ней крайне неверно. Она была простой девушкой из рабочей семьи, прежде чем вышла замуж за моего отца. И она не будет воротить от тебя нос. Обещаю.

Мишель обратила особое внимание на слово «была». Когда-то давно его мать, возможно, и была простой девушкой из пролетарского квартала, но тридцать пять лет брака с самым богатым и могущественным человеком в городе наверняка ее изменили. По правде говоря, Мишель никогда не общалась с этой женщиной, но видела ее на празднике по поводу окончания университета, а затем пару раз – на вечеринках Тайлера, даже на расстоянии его матушка выглядела кем угодно, но только не простушкой.

Белокурая и все еще привлекательная, миссис Гаррисон источала тот лоск, который мог появиться лишь под воздействием большой кучи денег. Мишель не сомневалась, что миссис Гаррисон давно свернула с прежнего рабочего пути и ее собственная дорога привела к тому искушенному и изысканному стилю жизни высшего Света Сиднея, который весьма отличался от обыденного пролетарского прозябания.

– Возможно и так – упрямилась Мишель. – Но я не ногу позволить себе потратить всю зарплату следующего месяца на очередное шикарное платье, которое надену всею один раз. В отличие от некоторых, я не пользуюсь открытым кредитом. Мне надо будет отдавать долг.

Вздох Тайлера в трубке заставил ее почувствовать себя немного виноватой. Может быть, она слишком мелочна? Может быть, – и тем хуже! Если человек не выносит жара, ему придется выбежать из кухни. Что означает… если Тайлер не скушает того, что она предлагает, он оставит ее раз и навсегда!

Мишель сознательно гнала от себя мелочную мысль о том, что она нарочно ведет себя так, чтобы он отвязаться от нее. Дабы избежать, таким образом, будущих проблем и бедствий.

– Ты пойдешь, – прорычал Тайлер, – даже если мне самому придется купить тебе это проклятое платье.

– Нет, ты его не купишь, – возразила она. – Ты можешь купить все, что захочешь в этой жизни, Тайлер Гаррисон но только не меня.

– Я это очень хорошо знаю, – бросил он в ответ, – и не собираюсь покупать тебя, женщина. Я хочу только, чтобы ты провела со мной вечер пятницы. К черту все, но невозможно так долго ждать встречи с тобой. Хочешь верь, хочешь не верь, я с трудом дотяну до субботы.

От его признания у нее перехватило горло. Но скоро до нее дошло, что он имеет в виду лишь постель.

Мишель догадывалась, что плейбой Тайлер вряд ли способен обойтись без женщины целых пять дней.

Но все же его порочное желание возбудило в ней ответную чувственную реакцию, даже по телефону.

– Ты всегда можешь приехать ко мне вечером, – сказала она, и ее голос прозвучал тихо, тепло и интимно.

– Могу, но ненадолго, Потому что… мне придется работать день и ночь на этой неделе. Ладно, перестань капризничать и пообещай, что ты приедешь вечером в пятницу.