Текст книги "Всё начинается с женщины"

К вечеру температура поднялась до 39⁰C. Её знобило, лекарства, найденные в домашней аптечке, не помогали. Он вызвал «скорую». Молодой доктор, осмотрев, предложил забрать её в больницу.

– Это невозможно, у нас завтра бракосочетание.

– Да, в таком состоянии – невозможно!

– Доктор! Помогите! – в его глазах была мольба, как будто речь шла не о жизни и смерти, а о чём-то большем. Он просил о спасении чего-то более значимого! – К утру она должна быть здорова!

– Ну, хорошо, давайте поколем её. Я посижу, пока температура не начнёт снижаться.

Наставшее утро незаметно просочилось из страшной ночи, но облегчения не принесло. Температура по-прежнему была высокой, состояние её было тяжёлым.

Он принёс свою шерстяную тельняшку, тёплый свитер. Надел на неё. Пригладил щёткой влажные волосы, концы заплёл косичкой. Завернул её в шотландский плед, поднял на руки и понёс пешком с пятого этажа. Внизу ждало такси. Водитель ошарашено посмотрел на странную поклажу, затем, увидев торчащие из-под одеяла ноги, обутые в женские сапоги, несколько секунд разглядывал их, пытаясь по ним определить признаки жизни. Затем, не выдержав, спросил: «Живая?»

– В загс! – требовательно сказал Александр.

Глава 12. ЗАГС

Зал для невест, уставленный кадками с пальмами, увешенный по периметру зеркалами, призванными оптически умножать ощущение счастья, заряжен эмоциями радости и волнения.

«Девичья комната», наполнена кружевными облаками подвенечных платьев, словно белоснежными взбитыми сливками, бело-розовым зефиром и другими разнообразными воздушными десертами. Это единственное место на земле, где в такой высокой концентрации пребывает надежда на счастье. Состояние нереальности происходящего одолевает всех. Кажется, что даже время тут замедляет свой бег, чтобы дать возможность насладиться этим событием и как можно лучше запомнить его.

Тут звуки раскатисты и атмосфера густа от эмоций волнения и трепета. Здесь торжественно звучит заключительный аккорд в серенаде любви, с активным упорством исполненной жизнью, чтобы, заковав молодую пару в оковы Гименея, обеспечить продолжение рода человеческого.

Это волшебное место, где кульминацией завершается длительная подготовка к самому радостному празднику, и в апофеозе сливаются фонтаны суматохи, эмоций и денег.

Здесь неправдоподобное количество красавиц на один квадратный метр. И даже барышни с неявной красотой смотрят на себя в зеркала и не могут глаз отвести: «Неужели это Я — такая хорошенькая? И фигура, откуда-то взялась!»

Некоторые, кому этот день особенно понравился, стараются повторить его ещё раз, или два…

Струнный ансамбль, одетый в шоколад, эффектно оттенял взбитые сливки и зефир. Оглашая своды уникального учреждения, волнуя своим символизмом женские сердца, раздались звуки Марша Мендельсона.

Вдруг на входе показалась мужская фигура в джинсовом костюме, держащая какой-то длинномерный предмет, замотанный в клетчатый плед. Появление мужчины не «при параде», со странной ношей на руках, вызвало переполох в девичьем царстве. Минутное замешательство. Праздник прервался. Все взгляды были устремлены на человека, непрошено ворвавшегося в их мир, где пребывание так кратко.

И, тут многим стала видна жалкая косичка, торчащая из-под пледа!

– А-ах!!! Украденная невеста! – Трудно передать всю гамму чувств, посетившую сознание юных дев! – Разве такое бывает в наше время? Какой ужас! Какая прелесть! Как романтично! А где же свадебный наряд? – Свадебный наряд – итальянский костюм, заранее приготовленный в качестве сюрприза Александром, так и остался не востребованным.

В этот момент появилась распорядительница торжества.

– Как это понять? – она кивком указала на куль, лежащий на банкетке.

– У нас на 10.00 назначена регистрация брака. Она плохо себя чувствует. Не могли бы вы оформить документы без торжественной части?

– Конечно, если она сможет подписать.

– Ну, уж как-нибудь!

– Невеста! Вы согласны вступить в брак с..?

Нина не слышала и не понимала, что от неё требуется, но чувство безграничного доверия к этому мужчине подсказало ей ответ: «Да»!

Глава 13 …Ильич

Прошло десять лет

Телефонный звонок оторвал Александра от работы над новым дизайн-проектом. Он терпеть не мог, когда его дёргают, заставляя терять драгоценное время, отвлекая на посторонние дела.

Постаравшись скрыть раздражение, выстраивая по ходу интонации, он взял трубку:

– Да, я вас слушаю! – сухо, индифферентно сказал он.

– АлександР Васильевич, – произнёс, слегка картавя мужской голос на другом конце провода – вас беспокоит ДиРектоР Регионального объединения Ритуальных услуг. – Александр похолодел.

– Меня зовут ВладимиР Ильич… – и многозначительно замолчал.

Услышав до боли знакомый говорок с характерным картавым «р», Александр Васильевич чуть не поперхнулся.

– … Ленин?

– Нет, …Анин! – ответил Владимир Ильич, применив многократно использованный приём, каждый раз потешаясь, представляя себе, как реагирует собеседник на его ФИО, и, зная, как это обычно шокирует. Продемонстрировав чувство юмора, которое не утратил, несмотря на то, что долгое время руководит ритуальным заведением, он подтвердил тезис: «Пока мы живы, ничто человеческое нам не чуждо». Дав собеседнику минутку, чтобы он мог прийти в себя, перешёл к делу:

– Мы тут с женой смотРим каталоги с вашими пРоектами. Хотели бы обсудить с вами наш заказ. Не могли бы вы к нам подъехать?

– РеРих! Молодой РеРих! – встречая его, в позе вождя мирового пролетариата, с простёртою вперёд дланью, восхищённо сказал Владимир Ильич. Указующий жест был направлен на Александра Васильевича.

– Я?!..

– Да, батенька, вы. Копия – молодой РеРих! Я буду с вами Работать! – Он развлекал себя ролью Ильича.

– А можно пока повременить? Я только сейчас стал жить, как человек!

Глава 14. Медэя

Медэя Грантовна открыла дверь шикарно обставленной четырехкомнатной квартиры. Трудно поверить, что в обычном типовом доме может быть такая планировка. Здесь площадь заменило пространство. Эклектика стилей неожиданно гармонично сочетала хай-тек с модерном и роскошью старины. Видно, что здесь поработал серьёзный дизайнер. Не было ни одной вещи, которая бы выделялась или была лишней. Во всём присутствовала логика, гармония и изыск. Нина, с её утончённым вкусом оценила это по достоинству.

Стоявшая перед ней хозяйка представляла собой единственный элемент, не вписывающийся в интерьер. Колоритная дама явно диссонировала с содержанием дома своими чересчур крупными формами в исключительно чёрной гамме. По-девичьи распущенные смоляные пряди, сливались с нарядом, превращали её фигуру в шёлковый кокон. Миндалевидные глаза для большей выразительности были обведены жирной угольной подводкой. Сочная алая помада, ставила последнюю точку в этом впечатляющем имидже.

В углу гостиной, в просторной клетке дремала крупная чёрная ворона, изредка приоткрывая блестящий глаз, чтобы взглянуть на гостью. Две мелкие, такие же чёрные кошки, бродя по периметру комнат, жались к стенам, косясь на Нину, насторожённо наблюдая за ней.

На заранее сервированном столе, наполняя квартиру густым ароматом, в изящной фарфоровой чашке дымился кофе.

– Пей, моя дорогая! – Кофе оказался крепким, с необычайно насыщенным ароматом, явно какой-то эксклюзивный сорт. Нина сделала пару глотков. На дне чашки остался толстый слой осадка похожего на расплавленный шоколад.

– А теперь переверни чашку и думай о своём вопросе, а я тебе всё расскажу.

Медэя взглянула в чашку; долго пристально вглядывалась, осторожно поворачивая её. Вдруг брови её полезли вверх, а глаза округлились.

– Ты зачем так много думаешь? Даже когда спишь, всё равно, думаешь! – Она озабоченно покачала головой.

– Вот что я тебе скажу: думай, не думай, а этот мужчина – твой кармический муж!

– Да? Так вот почему я терпеливо приняла его ухаживания, и, несмотря на нелепость происходящего, вышла за него замуж! – Нина была потрясена новым знанием о себе.

Добавив ещё несколько общих фраз в адрес Нининых дочерей, Медэя окончательно покорила Нину.

– А это что? У те6я зуб болит? – Провожая Нину к выходу, спросила Медэя, показывая на припухшую щеку.

– А вы ещё и экстрасенс? – изумилась Нина.

– Да, у меня открыт третий глаз!.. Хорошо помогает КОРАДУБА, – одним словом назвала Медэя дубовую кору. – Пополощешь несколько раз корадубой, и всё как рукой снимет!

– А я уже к стоматологу записалась.

Размышляя об итогах своего визита, Нина думала, что возможно Медэя просто очень хороший психолог, но всё что она говорила, было правдой, а как не поверить тогда и во всё остальное.

Глава 15. Гарик Саркисович

Милый, симпатичный, предупредительный доктор – Гарик Саркисович ловкими движениями сделал Нине обезболивание.

– Вот, хорошо, посидите минутку, укольчик подействует, и мы начнём.

Через несколько минут он принялся бурить в её зубе скважину. Чтобы было удобнее добраться до зуба мудрости, ему пришлось прилечь на упругую Нинину грудь.

В полуобморочном состоянии от страха, она ощутила что-то твёрдое, упирающееся ей в бок.

«Ох, ну и мужичьё! Всё одно у них на уме! Ты тут страдаешь, мучаешься, а они всё о своём. Ну ладно, пусть это будет самым тяжёлым испытанием в моей жизни», – думала Нина под бесчувственное жужжание бормашины.

– Ну, вот и всё! Не больно? А так? Хо-ро-шо. Сейчас поставим временную пломбочку. Когда вам удобно подойти в следующий раз? – спросил доктор

В этот момент раздались фанфары футбольного гимна. Он опустил руку в карман халата и достал оттуда сотовый телефон.

Нина была смущена своим предположением:

«Что за несерьёзные люди, эти мужики! Как дети. Даже на время не могут расстаться со своими игрушками».

Глава 16. Львы и Девы

Появление Нины в такой ранний час, было неожиданным. Бледная, ненакрашенная, с красными глазами, всё это в её внешности тревожило.

– Я, кажется, развожусь с Сашей, – слёзы размером со сливу покатились по щекам, падая на грудь так обильно, что кофточка тут же намокла.

– Что же такое должен был совершить Шурик, чтобы ты приняла такое судьбоносное решение?

– Представляешь, я просыпаюсь, накидываю пеньюар, иду в ванную и уголком глаза вижу, что Шура пьёт кофе, а на столе стоит только одна чашка.

– Ну, и что?

– А то! Он не думает обо мне, значит, не любит!

– Боже, какое счастье, что есть я у тебя, а то погубила бы и его невинного, и своё счастье.

– Да? Ты так думаешь? – слёзы иссякли.

– Я не думаю, я знаю. Он ждал, когда его спящая красавица проснётся, и тогда он сварит ей свежий, ароматный кофе и дымящимся принесёт в коечку. Да, трудно вам, Львам! Достойных Вашего царственного общества людей слишком мало, а требования, которые вы предъявляете, нереально высоки. Хочешь, расскажу тебе, как такую ситуацию вижу я – «Дева»?

– Дева просыпается пораньше. Незаметно выскальзывает из постельки, чтобы не потревожить сон любимого. На цыпочках неслышно спешит на кухню и начинает ворожить. Готовя завтрак ненаглядному, вкладывает в свою работу нежность, заботу, все знания и даже душу. Ну вот, всё готово. И она ждёт, когда солнце её души взойдёт. Наконец-то дрогнули веки спящего Геркулеса. Взмах ресниц, открылись очи. Чуткий утренний сон развеян ароматами кофе и румяных тостов. Одно движенье обнажённого горячего тела – и сна как не бывало.

«Милый, завтрак готов! "– говорю я.

«Ну, иди же скорее, давай сюда все удовольствия сразу! Я такой голодный!» – говорит он. – Вот как строится идиллия. Советую тебе освежить в памяти «Песнь песней» – очень многое объясняет, улучшает характер и отношения в семье.

– Ты, думаешь, он любит меня? – с надеждой смотрит на меня Нина.

– А ты как думаешь? Что же ещё должен сделать Шурик, чтобы ты поверила ему? И, знаешь, не занимайся, что называется «поиском блох». Ведь даже у львов бывают блохи! – выпалила я, и тут же пожалела о сказанном. К Нине методы шоковой психотерапии не подходят. С ней нужно быть деликатнее.

– Как блохи? У львов? Не может быть!

– Ну, в смысле – мелкие слабости.

И всё-таки наш разговор имел позитивное действие.

Сравнение запомнилось, осталось на заметке в сознании, и думаю, чем-то помогло в её «трудных» и «непростых» отношениях с мужем.

Глава 17. Мария Каллас

Как-то раз они возвращались с дачи. Александр Васильевич решил переключить приёмник, чтобы не слушать рекламу. Вдруг пространство наполнил чудесный женский голос. Хотелось молча наслаждаться, как иногда в жару хочется пить.

– Оставь, пожалуйста, это Мария Каллас, ария Розины из оперы «Севильский цирюльник», – Нина глубоко вздохнула, словно готовясь следовать вторым голосом. Вдруг, как всегда на радио, исполнение прервали, для того, чтобы продолжить пустой разговор. А Нина, сделав глубокий вздох, голосом оперной дивы продолжила арию.

Шурик был потрясён.

– Нина! Какой голос! Ты же готовая оперная певица. Я первый раз слышу, чтобы ты пела. И так! Где ты этому научилась?

– Как-нибудь расскажу, когда настроение будет.

О Нинином таланте он узнавал по крупицам. Она обладала сильным, чистым, певучим голосом и абсолютным слухом. С такими способностями ей дорога была в консерваторию. Но характер! Характер не позволил ей стать оперной звездой. Слишком строга она в своих оценках: «Посвящать жизнь тому, чтобы петь, это не серьёзно». Поэтому, не считая свои способности чем-то достойным внимания, выбрала профессию инженера. А пение стало для неё отдушиной.

Девочкой Нина научилась петь на слух, слушая радиопередачи. Уже тогда она почувствовала, будто открывается какая-то потайная створка в волшебном механизме её сердца, и исходящий из глубины души тонким лучиком свет, набирая силу и превращаясь в чистый, тёплый, завораживающийся звук, изливается вовне. Это пела её душа. Иногда, когда накатывали печаль и тоска, она запиралась в ванной, включала воду, и, думая, что её никто не слышит, пела. В эти минуты, оставаясь наедине с собой, она становилась свободной. Пение стало для неё спасительным клапаном. Домашние знали, что так она переживает невзгоды, и не приставали к ней. Но в этот раз, она пела потому, что её переполняло счастье.

– Шурик, я хочу сказать тебе что-то важное. – Она улыбалась, а в глазах стояли слёзы.

У него внутри задрожала какая-то струна. Он посмотрел ей в глаза.

– Шурик!.. Я тебя люблю!

– Ну, наконец-то, родная моя! А я уж думал, никогда не дождусь.

И, разогнавшись, до приличной скорости, вылез через открытое окно машины из-за руля, и размахнув широко руки в стороны, закричал: «Ура-а-а! По-бе-да!»

Нина сидела, вжавшись в кресло, белая как мел.

– Ненормальный, прекрати!

– Что ты говоришь? – вернувшись на место, как ни в чём не бывало, спросил Шурик.

– Говорю, что мне достался ненормальный муж!

– Прости, любовь моя.

Пушкинский вальс
Рассказ

Глава 1

В канун Рождества в Доме Пашкова давали «бал века»77
  Историческая реконструкция балов.


[Закрыть]. Приглашённые гости съезжались в особняк на Воздвиженке и, поднимаясь по мраморным ступеням парадной лестницы, через аванзал попадали в бальный салон. Выходящий множеством высоких широких окон на Кремль, он ослеплял светом, – блеск огромной хрустальной люстры отражался в зеркале паркета. В переполненном зале было шумно и тесно. Но вот откуда-то сверху заиграла музыка, танцмейстер объявил полонез, и пары в торжественном шествии заскользили по паркету.

В числе приглашённых гостей Татьяна стояла за колонной, наблюдая за танцующими. Никогда раньше ей не приходилось бывать на настоящем балу.

Изысканные дамы, особую неотразимость которым придавали декольтированные платья с кринолином, высокие причёски, украшенные бантами и цветами, перчатки выше локтя и такая прелестная вещица, как веер, своими нарядами затмевали одна другую. Под стать им были галантные кавалеры: в жилетах, при бабочках и в белоснежных перчатках, облачённые во фрачные пары, смокинги и мундиры кавалергардов.

Полонез, вальс, мазурка, – танцы сменялись один за другим, наполняя атмосферу весельем. Растворившись в музыке, пары кружились в танце, передавая всем присутствующим своё восторженное настроение. Эта эйфория просто сводила Татьяну с ума. Боже, какая красота! Жизнь, о существовании которой она даже не подозревала! Такие же, как и двести лет назад, наряды, те же благородные манеры. Ей безумно захотелось такое же бальное платье в пол, и вот так же кружить в вальсе с кавалером, шурша каскадом атласных юбок.

Домой летела как на крыльях.

На пороге встретил недовольный муж.

– Вечно ты находишь причину задержаться. Я, что, приготовил ужин, и голодный как собака, должен ждать тебя? – И видя, что она чем-то сильно озабочена, пошёл на попятную. – Пять минут, я разогрею. Тебя не дождался, поел. – Пауза. – Простишь?

– Ты же знаешь, я все твои грехи простила на сто лет вперёд, – ответила она отстранённо, лишь бы не приставал. Скинув обувь, босиком прошла в комнату и, открыв гардероб, стала что-то искать.

– Надень. Пол холодный. – Он поставил рядом с ней тапки.

Наконец она нашла нужную вещь – длинную шёлковую юбку, оставшуюся бог знает с каких времён. Встряхнула её и, приложив к себе, подошла к зеркалу. Хорошо, как основа подойдёт. Для пышности из тюлевой занавески сварганила нижнюю юбку. Из ящика с рукоделием достала моток широкого кружева и приметала понизу на живую нитку. Остатка кружева хватило украсить вырез на кофточке. Полночи сочиняла бальный наряд. А утром продолжила. Светлые длинные волосы собрала в пучок, сбоку пришпилила сохранившийся от матери атласный с бархатными листьями цветок. Достала духи, надушила рюши и, сложив костюм, отправилась на бал. Сердце замирало от предчувствия встречи с новым, что всегда жило в сокровенном уголке её души.

Глава 2

Бальный зал был заполнен гостями. Теснясь у колонн, они образовали свободный круг для танцующих в центре зала. Затерявшись среди участниц бала, в своём скромном наряде Татьяна чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Ей оставалось только радоваться чужому счастью.

Здесь царила музыка вальсов. Такие узнаваемые мелодии Штрауса, знакомые по фильмам вальсы Хачатуряна, Свиридова, Евгения Доги, покорившие Таню с детства, пробуждали в душе самые возвышенные чувства, заставляя сердце томительно замирать. Ещё девочкой, услышав эту музыку, она кружилась по комнате, представляя себя принцессой на балу. И сейчас ей так хотелось танцевать!

Несколько пар заметно выделялись среди бала. Особенно хорош был один кавалер, настоящий артист. Привлечь внимание такого партнёра считалось большим успехом. Он каждый раз танцевал с новой дамой, вызывая всеобщее восхищение и скрытую зависть.

После перерыва объявили венский вальс.

Для Тани было большой неожиданностью, когда тот самый кавалер, подойдя к ней, пригласил на вальс. По правилам этикета ей полагалось сделать реверанс, а она растерялась.

– Я, – замотала головой, – нет. Я первый раз. Я не умею.

– Не страшно. На балу нельзя не танцевать. Я научу. Забудьте обо всем. Слушайте музыку – и у вас всё получится. – Он увлёк её за талию и закружил с нею по залу. – Раз, два, три. Два, два, три. Раз, два, три.

Голова шла кругом. Сердце замолкло, боясь сбить с ритма. При этом страшно было задеть подол юбки, а самое главное, не дай бог, наступить партнёру на ногу. В то же время шаги и движения её были бессознательно легки, как будто фигуры танца были ей знакомы откуда-то из прошлой жизни.

Кавалер проводил её на место и тут же пригласил на новый танец.

– Не откажите мне в удовольствии танцевать с Вами, – сказал он так, будто они давно знакомы. – Продолжим наш урок. Как вас зовут?

– Татьяна.

– «Итак, она звалась Татьяной». – Как там дальше, помните?

– «Ни красотой сестры своей, ни свежестью её румяной не привлекла б она очей».

– «Дика, печальна, молчалива, как лань лесная боязлива, она в семье своей родной казалась девочкой чужой», – продолжил он.

– Вы любите «Онегина»? – спросила Татьяна.

– Люблю Пушкина. А Онегин – старый мой приятель… – Этот блестящий кавалер шутил с ней и сыпал комплиментами так же легко и непринуждённо, как танцевал. Похоже, он заигрывал с ней. Она чувствовала близость его дыхания, жар разгорячённого тела, исходящую от него силу, и ей хотелось танцевать с ним до утра.

– Вы способная ученица, – сказал он. – Вам понравилось?

– Это было замечательно, бесподобно, чудесно! Спасибо за урок. – Она вся сияла.

– Тогда давайте закрепим пройденный материал.

Он вывел её в центр зала и закружил в вихре вальса легко и свободно. Татьяну переполняло чувство, которого она никогда раньше не испытывала. Всецело подчиняясь музыке, ни о чём не думая, она отдалась во власть чувств. Горячность её наставника зажгла искру, от которой захватывало дух. В паре с ним она теряла ощущение реальности. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

После бала он проводил её, взяв с Татьяны обещание встретиться на следующий день.

Глава 3

Татьяне льстило, что самый известный кавалер приударяет за ней. Но всё же ей было не понятно особое отношение с его стороны. Он балагурил, изъяснялся по-книжному учтиво, сыпал цитатами из Пушкина. Она не знала, как относиться к его словам. Может, здесь так принято, и это всего лишь вежливые комплименты, или же он играет какую-то роль. Её сомнения рассеяла дородная дама после бальзаковских лет, в персиковом платье, корсет которого еле сдерживал её формы. Обмахиваясь веером, она подошла к Татьяне и, прикрыв им лицо, ревнивым шёпотом покровительственно произнесла:

– Вы тут недавно, милая. Наверное, ещё не поняли, какой он коварный соблазнитель. Ни одной юбки не пропустит. На новеньких падок, не одной здесь сердце разбил. Имейте в виду, что он уже занят!

– Но это всего лишь бал, – отвечала Татьяна.

– Для вас всего лишь бал, а для некоторых – судьба! – Она стремительно ретировалась, оставив Татьяну в замешательстве.

«Ну и ладно! Мне-то какое дело – научил танцевать, а большего мне не надо», – подумала она и решила «менять кавалеров как перчатки», а его не замечать.

Татьяна бросилась в танцы с головой. Увлечение переросло непосредственно в жизнь. В ней кипело радостное возбуждение, она помолодела лет на пятнадцать. Без устали носилась по балам, появлялась к ночи, готовила, стирала, убирала, наглаживала мужу рубашки и снова собиралась на бал.

– Тебе ещё не надоели твои балы? – Татьянин муж был уверен, что на этом временном увлечении, как и на всех предыдущих, она долго не остановится. Сколько их было, но её ветреная натура легко вспыхивала и быстро перегорала, охладевая к полюбившемуся занятию. Её хватало от силы месяца на три. Зная, как быстро иссякает её энтузиазм, он никогда не препятствовал занятиям жены. Лишь бы дома порядок был, а так пусть делает, что хочет.

Увлечённая балами, Татьяна постоянно приглашала и мужа вместе с ней заняться танцами.

– Подумай, там так много женщин, кавалеров на всех не хватает. Ты будешь нарасхват.

– А ты не боишься, что меня уведут?

– Пусть только посмеют! И потом, ты же не телок на верёвочке, за столько лет никто не увёл. Я уверена в тебе.

Глава 4

Воодушевлённая танцами, Татьяна будто очнулась и увидела свой, предназначенный именно ей мир, с его радостями, о которых она и знать не знала. Вот оно, – счастье, скользить по паркету. Она вдруг поняла, что именно это и есть её судьба. Её никогда не покидало предчувствие, что её настоящая жизнь – это ещё не всё.

Ночью спать не могла, думала о себе, осознавая, что до сих пор жила не своей жизнью. Самой судьбой ей была предначертана жизнь яркая, насыщенная, как в калейдоскопе мелькающая красками, жизнь-праздник, или театр. Она была потрясена своим открытием. Я сама себя не знала, – думала она, – никогда не принадлежала самой себе. Как же так? Выскочила замуж сразу после школы. Сергей был такой интересный, взрослый, надёжный. Влюбилась в него, как кошка. Он так окружил меня своим вниманием, что других мужчин я не замечала. А может, это и к лучшему, с моим дурным характером вряд ли кто-нибудь ещё мог ужиться со мной. Он уберёг меня от пустых увлечений, разочарований и тщетных поисков своей половинки. Любила ли я его? Мне казалось, он – любовь всей моей жизни. Родители, когда узнали о нём, недолго возражали. «Жених самостоятельный, с высшим образованием». Махнули рукой, мол, «Пусть выходит за него сумасбродка, сладу с ней нет, лучше не будет, если в подоле принесёт. А парень сам виноват, заморочил девке голову, вот пусть женится и не жалеет потом». Свадьбу сыграли, и жизнь превратилась в череду забот. Даже не заметила, как сама влезла в это ярмо. С самого начала мы жили так же просто, как живут все семьи. Скоро появилась дочь. Потом я окончила институт, вышла на работу. И всегда – «я должна», «так нужно», «а как иначе?» Всё время преодолевала себя, принимала жизнь как должное, заставляя идти не своей дорогой. Думала, это моё предназначенье. «Да прилепится жена к мужу своему и да пребудут они – одно». Думала – жена – это жертвенность, обязанность, необходимость. Я была верной женой, примерной матерью. Меня всё устраивало. Вот именно, устраивало! Она обратила внимание, что говорит о себе в прошедшем времени, и ей стало жутко. Жизнь прошла мимо, а она ещё не жила. Нет, я больше не в силах жить по-прежнему. Татьяна почувствовала, как подступают слёзы. Она уткнулась в подушку, тихонько всхлипывая.

– Ты что? Что-то случилось? – спросил с досадой разбуженный муж. «Нет, какое нужно иметь терпение, чтобы постоянно наблюдать её капризы! Вечно устраивает представление со слезами». – Иди сюда, пожалею. – Он сгрёб её и хотел прижать к себе, но она резко его оттолкнула.

– Ничего. Спи. Как-нибудь без тебя разберусь. – Раздражённо ответила, поднялась с постели и, завернувшись в халат, ушла в другую комнату.

Утром состоялся неприятный разговор. Собственно, ничего особенного сказано не было, просто ей напомнили о её женских обязанностях. Это ей-то, которая предпочла любимой работе семью, превратилась в прислугу, забыла о том, что такое быть собой!

– Дорогая, – подчёркнуто холодно произнёс он, помешивая ложечкой кофе, – хотел тебе сказать, ты вообще-то семью не забывай. Можно, конечно, ходить на эти твои балы. Но, чтобы завтрак был на столе, ужин готов к моему приходу, чтобы рубашки и костюмы всегда были наготове.

Из этих незаслуженных упрёков было понятно, что муж против её нового увлечения. Но не это её задело. Поразило то, что поток крамольных мыслей, появившийся недавно, стал всё больше раздражать, вызывая чувство отчуждённости к мужу. Ей нужно было срочно остановиться и разобраться в себе, иначе для семьи это могло закончиться плохо. Что вызывало в ней раздражение? За годы совместной жизни он ничуть не изменился. Надёжный, покладистый, прекрасный семьянин, всё время проводил на работе, поднимался по карьерной лестнице, прилично зарабатывал. Баловал своих девочек, в отпуск возил за границу. А я и рада была. Но, оказывается, это всё не моё. Я жила не своей жизнью.

Глава 5

В один из вечеров, томясь в ожидании бала, среди таких же приехавших раньше времени гостей, Татьяна услышала знакомый мужской голос, приблизившийся со стороны.

– Пойдёмте, милая Татьяна, я покажу вам что-то необыкновенное.

Она обернулась и встретилась взглядом с ним. Улыбаясь, он взял её за руку, и она, легко поддавшись, последовала за ним. Они прошли через служебный вход и стали подниматься по узкой винтовой лестнице, ведущей высоко вверх.

– Идёмте скорее, нам надо успеть к началу. – Татьяна, путаясь в юбках, еле поспевала. Она уже жалела, что увязалась за этим искателем приключений, но вернуться назад ей было страшно, голова кружилась от высоты. Наконец лестница вывела на площадку на самой верхотуре здания. Они прошли немного вперёд и оказались под самым куполом дворца. Отсюда открывался вид на огромный залитый светом мраморный зал внизу и спускающуюся к нему широченную лестницу, покрытую красной ковровой дорожкой.

Рука в руке, притягивая к себе многочисленные взгляды гостей, они спустились по ступеням лестницы до следующего пролёта. Грянул оркестр, и пары заскользили в полонезе. Танцы следовали один за другим. Вальс сменяла полька, за ней кадриль, мазурка, и снова вальс. Где-то там, внизу гремела музыка, в стремительном вихре кружились пары, неистово бурлило веселье, а они всё время танцевали в одиночестве, как будто не было никого вокруг, они одни на всём белом свете, и эта чудесная музыка играет только для них двоих. Волнуя прикосновением рук, близостью горячего тела, пристальным взглядом, он шептал сокровенные слова:

 
«Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюблёнными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!»88
  А. С. Пушкин. Евгений Онегин.


[Закрыть]
 

Сквозь сладкую негу она ощутила прикосновение горячих губ и хотела отстраниться:

– Не надо, на нас все смотрят.

– Поздно беспокоиться о своей репутации, общественное мнение нас неизбежно осудит. Такая пара не может не вызывать зависть. Все женщины завидуют тебе, а мужчины – мне. – Он смотрел ей в глаза, и Татьяна чувствовала, что её притягивает к нему силой, которую нет воли преодолеть. «Я пропала!» Она готова была утонуть в слезах радости. «Люблю. Жить без него не могу!»

Под занавес к ним подошла известная дама и, выразив всеобщее мнение, дала понять, что симпатия их лирического дуэта не осталась незамеченной:

– Стоит признать, что вы самая гармоничная пара на нашем балу. Вы как будто созданы друг для друга.

Глава 6

– Я ждал тебя долгих восемнадцать лет. Жизнь изменилась, когда увидел тебя на этой ярмарке невест. Только взглянул в твои глаза, понял, что, наконец, встретил свою судьбу. – Он обнял её и долго не выпускал из объятий. Татьяна не сомневалась в неподдельности его чувств. Сыграть такое невозможно.

– А ты? Ты ждала?

– Всю жизнь.

– Где же ты была всё это время?

– Жила не своей жизнью. Шла не своей дорогой.

– И всё же она привела тебя ко мне. Ты была счастлива?

– Да. В той, прошлой жизни была счастлива. Семья, дочь. Муж – прекрасный человек, умный, великодушный, любил меня. Но теперь это всё позади.

– А сейчас?

– Не знаю. И не хочу знать. Сейчас я свободна. И я с тобой.

– А ты… Ну, ты меня и помучила. Сначала, такая милая, нежная, и вдруг – сама неприступность, смотришь сквозь меня, как будто меня вовсе нет. Танцуешь, улыбаешься другим.

– А каково мне было выслушивать, что ты дамский угодник, и даже ещё хуже! – с укором произнесла она.

– О да, я такой! – Он улыбнулся, принимая её упрёк, и, посерьёзнев, добавил: – Хочешь, расскажу, как искал тебя, ждал, когда же ты появишься в моей жизни? С тех пор, как умерла жена, жизнь остановилась. Она перед смертью говорила: «Женись, одному плохо». Откуда знала? Существовал как во сне. Не знал, как справиться с этим своим одиночеством, как избавиться от тоски. Нужно было приспосабливаться, искать человека, с которым можно было бы дальше жить. Была слабенькая надежда, что случится чудо, и появится новая женщина, – моя, – и жизнь снова наполнится смыслом. Думал, она должна быть, – та, единственная, созданная Богом именно для меня, но где же, где её найти. Я не мог сидеть в уголке и ждать, когда меня найдёт судьба. Как шальной ринулся в эти танцы. Баб менял, как перчатки. Но всё не то. И вот! Ты, наконец, пришла. Я столько лет тебя ждал!