Текст книги "Новый Вавилон"

И вот еще что, господин де Кастро: в то время уровень жизни богатых и бедных настолько разнился, что это потрясало воображение. В богатых странах люди доживали до восьмидесяти лет, в бедных умирали в пятьдесят. В зависимости от места рождения вы получали – или не получали – право на лишние тридцать лет жизни. Думаете, невезучие могли безропотно это терпеть? Они не стали бы сражаться за свои права? Не подорвали бы все к чертовой матери? А богатеи не сделали бы все, чтобы защитить свои привилегии? Мир катился к катастрофе из-за уверенности людей в том, что им принадлежит часть планеты просто потому, что они тут родились. Мир не выжил бы без первой телепортации человека.

Лилио де Кастро (улыбается): Я понимаю вас, президент, и все-таки вы слегка преувеличиваете. Вряд ли в начале третьего тысячелетия у людей настолько не было совести и понимания роли индивидуума в истории, что рассуждали они лишь о сугубо внутригосударственных проблемах…

Галилео Немрод (тоже улыбается): И тем не менее в начале XXI века теракт в одной из стран, унесший жизни, скажем, дюжины человек, ужасал целую нацию, объединенную общими страхами и болью, гораздо сильнее, чем смерть миллионов детей, женщин, целых семей от голода. Одним словом, просто от бедности… где-то там.

21

Фавела Мангейра, Рио-де-Жанейро

Майор Артем Акинис, лейтенант Бабу Диоп и еще человек двадцать сотрудников Бюро криминальных расследований набились в крошечную квартиру на пятом этаже.

Красную дверь выбили.

И не нашли ничего, кроме пустых комнат.

– Они не могли отсюда выбраться! – бушевал Артем. – Двадцать человек стояли у двери, их телепортеры были заблокированы. Де Кастро и женщина не имели ни одного шанса телепортироваться!

– Судя по всему, не имели, – согласился Бабу.

Полицейским потребовалось меньше десяти секунд, чтобы проанализировать ситуацию после того, как Лилио де Кастро захлопнул красную дверь. Они не телепортировались в квартиру – журналист мог быть вооружен, – а предпочли грубую силу и ворвались, выставив оружие.

Журналист и учительница испарились.

Команду встретили двадцать три трупа.

Что за наваждение?! Кто эти мертвецы? Откуда взялись? Де Кастро знал, что найдет их здесь? Как он улетучился, прихватив с собой Клеофею?

У майора не было ответов, он медленно прокручивал в голове последние секунды погони и остановил мысленную раскадровку воспоминаний на глазах перепуганной женщины, которая тем не менее последовала за Кастро, точно покорная овца. Акинис не сомневался, что она вляпалась по недоразумению и ничего не знала и не понимала. Грозит ли ей опасность? Артем, как ни странно, чувствовал, что в первую очередь обязан защитить Клеофею (ну и имечко!), а потом уж предотвращать новый теракт, найти убийцу десяти пенсионеров на Тетаману и опознать всех мертвецов из фавелы Мангейра.

Бабу и два агента Бюро, Носера и Ледюк, осматривали тела. В основном пожилые мужчины лет пятидесяти. Ни одного ребенка. Несколько женщин. Никаких следов побоев или пыток. Все выглядели умиротворенными, словно ждали смерти как освобождения.

Носера фотографировал лица. Через несколько секунд «Пангайя» выдаст им имена, фамилии и полные жизнеописания этих людей. Вспышки фотоаппаратов сверкали в темной комнате, распугивая крыс.

Артем смотрел в окно на ливень, обрушившийся на бухту Рио. «Еще четырнадцать минут, потом небо прояснится на три дня – во всяком случае, над Бразилией».

Бабу подошел к шефу:

– Похоже, все эти люди умерли естественной смертью. Скажи-ка, Арти, разве усопших не должны сразу телепортировать в крематорий или на кладбище? Это раньше все было сложнее – гробовщики, могильщики и кюре ждали своей очереди, а тела лежали на смертном одре. Сегодня иначе: умер – и попадаешь прямиком в могилу, так?

В разговор вступил Да Силва, агент из отдела, занимающегося подозрительными исчезновениями:

– Мой дядя проделал трюк, который поможет тебе понять, Бабу. Он родился на Мадейре и хотел, чтобы его во что бы то ни стало похоронили на родном острове, о чем предупредил всех членов семьи. В больнице, поняв, что конец близок, он телепортировался в Фуншал и тайно упокоился под вековым дубом.

«Да Силва, конечно, отличный сыскарь, но компостировать мне мозги байками….» Артем поморщился. Хоронить там, где хочешь упокоиться, было запрещено Конституцией 2058 года. Если ослабить контроль, трупы будут находить повсюду, где есть красивый вид. Суеверия, пережитки старых религий не исчезли, и наверняка добрая часть человечества хотела бы почить в некогда священных местах, чтобы безутешные родственники могли в любой момент навещать могилу и горевать по ним.

Дождь проникал в помещение, вода стекала вдоль сгнивших балок, и было непонятно, как деревянные перекрытия противостоят ежедневным часовым ливням Всемирной климатической организации. Острова один за другим исчезали в тумане, только Сахарная голова не растаяла под натиском воды.

– Подведем итог? – предложил Бабу. – Получается, мы имеем неучтенные трупы… Некоторые земляне умудряются умирать тайком, чтобы не быть телепортированными и похороненными благодаря заботе МОП? Вот только это не объясняет, что они делают все вместе именно в этой мерзкой халупе.

– Вы заметили? – спросил чей-то голос за спиной у сыщиков.

Ми-Ча с котом на руках телепортировалась бесшумно и теперь стояла позади коллег. Она отпустила Шпиона, который тут же кинулся ловить крыс, а изумленные агенты взирали на куколку в мини-юбке и обтягивающем топе, словно выпрыгнувшую из японской манги. Артем открыл было рот, но кореянка жестом остановила его:

– Знаю, знаю, я должна общаться с «Пангайей» и преследовать белобрысого киллера. Кстати, я решила звать его Ханом, пока мы не узнаем настоящее имя. Помните анабиозного злодея Хана Нуньена Сингха[20]20
  Хан Нуньен Сингх – злодей из научно-фантастического сериала «Звездный путь».


[Закрыть], телепортировавшегося на палубу корабля в сериале «Звездный путь»?

Судя по реакции полицейских, ни один из них не видел этого допотопного научно-фантастического фильма.

– Я узнала, что нож на поясе Хана, которым он перерезал горло немцу в стиле безумного серийного убийцы из фильма ужасов «Смайли», это сантоку – традиционный японский кухонный нож, которым режут сырую рыбу, идеальный, чтобы резать, строгать и крошить…

Она замолчала, правильно истолковав взгляд майора, означавший: «Переходи к сути!»

– Ну так вот, я пока не нашла никаких следов нашего убийцы, зато Ледюк прислал мне ваших покойников. Хотите посмеяться?

Артем разозлился. Двадцать три трупа, крысы, беглые террористы – а она предлагает повеселиться!

– Эти люди не умерли! – выкрикнула Ми-Ча, предваряя выговор. – По данным «Пангайи», они очень даже живы.

– Подожди, подожди, подожди! – взмолился Бабу. – Объясни все по порядку.

Ми-Ча посмотрела на изготовившегося к прыжку кота, обвела взглядом присутствующих, вздохнула и начала:

– Все просто. Любого умершего удаляют из файлов «Пангайи» и отключают его телепортер за ненадобностью, но все, кого вы нашли в этой квартире, не были объявлены умершими. Больше того – их телепортеры перемещаются по планете.

Артем оперся на оконную раму.

– Сами посмотрите, – произнесла Ми-Ча тонким голоском первой ученицы, – у них на запястьях нет телепортеров. У всех!

До майора Акиниса доходили слухи о незаконной торговле устройствами, но доказательств никто пока не накопал.

– Продолжай, Ми-Ча, – попросил Бабу. – Уверен, ты не все нам выдала.

– Иди ко мне, котик, она слишком большая, ты не справишься. (Шпион нацелился на тучную крысу, пробиравшуюся между ногами трупов.) Какой бы мощной ни была «Пангайя», как бы ни был эффективен ее алгоритм управления поездками, частными пространствами и Уровнем занятости, на планете достаточно юных умников. А теперь представьте такую картину: у каждого человека на планете есть персональный телепортер, который блокируется сразу после смерти, но если он числится живым, то мошенник присваивает гаджет, немного подправляет устройство и продает, чтобы его мог использовать кто-то другой. Вуаля! Перемещайтесь на здоровье под фальшивой личиной!

– Святые угодники… – прошептал Бабу. – И ты считаешь, что мы наткнулись на…

– Точно, на явку! – воскликнула Ми-Ча. – Мы находимся в укрытии проводника, который за кругленькую сумму предоставляет возможность путешествовать по миру инкогнито.

«Ми-Ча, безусловно, права, – подумал Артем. – Но как де Кастро узнал об этой явке? Он только что взял интервью у президента и не может быть террористом. Связан ли он с блондинистым киллером, то есть с Ханом? Кстати, девочка хорошо сделала, придумав киллеру имя. Какое отношение все случившееся имеет к Новому Вавилону? Газеты только о нем и пишут, это тема под номером два – после массового убийства на Тетаману, конечно. И как в нем замешана Клеофея Луазель?»

Дождь прекратился так же внезапно, как начался. Точно в 22:00. Непременная теперь радуга поприветствовала солнце и гигантским шарфом повисла на руках Христа, стоящего на горе Корковаду.

– Клянусь кратерами Юпитера, я верил, что «Пангайю» нельзя взломать, этот компьютер умнее всех жителей Земли вместе взятых! – воскликнул Бабу.

– Боюсь, это далеко не последнее твое разочарование, громила. – Ми-Ча опустилась на колени перед кроватью. – Шпион, дорогой, вылезай оттуда! И, может, кто-нибудь просветит меня наконец, что такое «питчипой», раз наши клиенты никуда не торопятся?

22

Монастырь Таунг Калат[21]21
  Таунг Калат – буддийский монастырь и храмовый комплекс, расположенный на горе Поупа в регионе Мандалай, Мьянма (Бирма).


[Закрыть], гора Поупа, Бирма

Семьсот двадцать седьмая ступенька.

Галилео Немрод имел обыкновение телепортироваться в нескольких метрах от верха внушительной лестницы монастыря Таунг Калат и последние пятьдесят ступеней преодолевать пешком. Монастырь лепился к горе Поупа, вулкану высотой в тысячу метров, господствовавшему над Бирманской долиной. Десять куполов и позолоченных зонтиков храма просматривались издалека, создавая иллюзию, что ни один человек не сумел бы построить это орлиное гнездо, что такое под силу только внеземному архитектору.

Галилео поднимался медленно, не обращая внимания на пропасть сбоку от каменной лестницы. Центральный портал стерегли три человека, следя за джунглями и бескрайней равниной.

Немрод ценил ощущение безопасности, которое дарил ему древний монастырь, идеальное убежище. Частное пространство президента было защищено как ни одно другое на планете, никто не мог приблизиться к нему незамеченным. Сюда вела лестница, вырубленная в скале. Только жившие здесь тысячелетиями обезьяны нарушали покой обители, в основном это были гелады – львиные обезьяны, родственники бабуинов, населявшие Землю с начала времен. Их регулярно отлавливали и телепортировали в соседние леса, но обезьяны всегда находили дорогу назад, к храму.

Охранники отдали президенту честь.

– Здравствуй, Симес, здравствуй, Тюрлак. Вольно, ребята.

Мало кто на планете, за исключением давших присягу охранников, знал, что штаб-квартира «Пангайи» расположена в этой крепости. Галилео Немрод прошел через анфиладу комнат с позолоченными деревянными потолками. Мраморные колонны поддерживали балки, росписи на которых повествовали об эпосе Великих Натов, почитаемых бирманцами духов. Свет из узких, глядящих в пустоту окон лился в длинные коридоры. Немрод шел, равнодушный к статуям индуистского и буддийского пантеонов (эти культы сменяли друг друга в монастыре) – слонам, орлам, львам, лебедям, женщинам с шестью головами и четырьмя руками. Вряд ли кто-нибудь мог представить, что среди золоченых Будд и трезубцев Шивы расположился самый мощный в истории человечества компьютерный центр.

Президент Всемирной Организации Перемещений открыл массивные деревянные двери и оказался в самом сердце «Пангайи». Несколько квантовых компьютеров последнего поколения, стоявших в стометровом зале в центре храма, управляли всеми перемещениями на планете, получая миллиарды миллиардов единиц информации в секунду и рассчитывая в реальном времени Уровни занятости каждой точки Земли, защищая частные пространства и регистрируя каждое движение каждого телепортера, принадлежавшего каждому человеку.

Никто, даже самые информированные журналисты, не знали, как работает «Пангайя». Большинство землян, скорее всего, предполагали, что речь идет о гигантской компьютерной программе, управляемой сложнейшими алгоритмами, которые разрабатывают и контролируют десятки специалистов. В общем и целом дело так и обстояло, когда рождалась эта программа. Тысячи ученых много лет создавали «Пангайю» – алгоритм, способный функционировать без вмешательства человека. Все расчеты и разрешения на поездки автоматизировали, чтобы гарантировать максимальную свободу для всех, соблюдая принципы Конституции 2058 года. Мало-помалу число инженеров уменьшилось сначала до ста, а потом до десяти сотрудников. «Пангайя» продолжала эволюционировать в форме искусственного интеллекта, стремясь ко все большей автономии. Число внешних вмешательств сократилось до… одного человеческого мозга!

О да, многие инженеры, программисты, электронщики, географы, демографы, архитекторы и физики сотрудничали с программой, но всю ее контролировал теперь один разум.

Зал ничем не напоминал декорации старых научно-фантастических фильмов. Он походил на другие храмовые помещения – колонны с буддийскими символами и статуи тридцати семи бирманских натов, выполненные столь реалистично, что казались живыми. В углу, подсоединенный к монитору размером с большой телевизор, работал компьютер, перед которым, спиной к Немроду, сидел человек. Женщина.

– Здравствуй, – сказал президент МОП. – Здравствуй, Пангайя.

Женщина у экрана не отозвалась, и Немрод сделал еще несколько шагов. Когда он был в метре от кресла, она наконец-то повернула голову.

Двигалась только голова. Немрод смотрел на женщину лет тридцати, чье тело было пристегнуто к креслу ремнями, ноги свисали, точно щупальца дохлого осьминога. Тонкие стальные стержни поддерживали лежавшие на столе руки, а пальцы, подсоединенные проводами к центральной памяти компьютера, порхали в пустоте, будто играя на невидимой клавиатуре.

Живое, подвижное и очень юное лицо контрастировало с телом беспомощной марионетки. Женщина улыбнулась.

– Здравствуй, Пангайя, – повторил Немрод. – Я принес тебе подарок.

Он протянул ей раскрытую ладонь, на которой лежала маленькая черепашка из розового кварца.

– Спасибо. Спасибо, папа.

Галилео пододвинул стул и сел рядом с дочерью. Она слушала его и отвечала, а пальцы безостановочно порхали по клавиатуре, глаза не отрывались от рядов бегущих по экрану цифр.

Президент поставил черепашку на полку одной из множества этажерок справа от компьютера, где уже обитало с сотню серебряных, ониксовых, стеклянных и хрустальных зверушек. Пангайя могла любоваться ими, повернув голову, прикасаться к игрушкам ей было не дано. Отец привозил черепашек со всего мира – так она путешествовала.

– Со мной на связи только что был майор Акинис, – сказал Немрод. – Он думает, что вместе со своей командой обнаружил убежище контрабандиста – торговца подпольными телепортерами, снятыми с неучтенных покойников.

Пангайя ответила спокойным тоном, контрастировавшим с очаровательной детскостью голоса:

– Ничего удивительного, папа. При рождении каждый получает телепортер. Персональный и бесплатный, он становится дополнением к телу любого землянина. Кража телепортера имеет так же мало смысла, как попытка забрать сердце или глаза. Даже меньше, если подумать. В редких случаях краж телепортеров об этом моментально сообщают в Бюро криминальных расследований, и приборы сразу отключают, как когда-то банковские карты или мобильные телефоны. (Движение цифр на экране замедлилось.) Без сомнения, можно использовать телепортеры тех, о чьей смерти неизвестно. Это способен сделать любой полуграмотный пользователь, но зачем покупать телепортер у сомнительного торговца, если он и так есть у каждого человека?

Галилео Немрод переставил малахитовую черепашку на место, откуда ее, скорее всего, стянул любимец Пангайи, львиная обезьянка Манкинг.

– Это может понадобиться преступникам, – возразил Немрод, – телепортеры которых заблокированы или их действие ограничено.

Широкая улыбка снова осветила лицо Пангайи.

– Папа, уровень преступности сейчас самый низкий за всю историю человечества. Несмотря на подпольные телепортеры – если они и вправду существуют, – частные пространства защищены, люди телепортируются к себе при малейшей опасности, ИИ позволяет локализовать любого вора, насильника или убийцу, как только его лицо попадает в объектив камеры. Незаконный оборот телепортеров интересен лишь маргиналам, сбежавшим из дома, которые не хотят, чтобы их перемещения были отслежены, – например, любовникам, мечтающим исчезнуть и начать новую жизнь. Чего ты боишься, папа?

Президент придвинул стул вплотную к креслу дочери и положил ладонь на ее безжизненное колено.

– Ты смотрела новости. Ты видела, что произошло с десятью немецкими пенсионерами. Тебе известно о неудавшемся теракте на «Маракане». И все это за два дня до церемонии празднования столетия.

– Либерстадос? Я всегда считала этих националистов безвредными пацифистами, тоскующими о былых временах…

– Не знаю, что тебе сказать, Пангайя. На Тетаману убийца оставил в одном из домов книгу Оссиана «Право крови» и нацарапал на пальме слово «питчипой».

– Питчипой?

Президент улыбнулся в бороду, подумав, что его гениальная дочь, в отличие от большинства ровесников, плохо знает основные вехи истории.

– Это слово на древнем языке идиш. Его можно перевести как «никогда» – табуированное пространство, место вне закона…

– Таких мест больше нет, папа, – с укором произнесла Пангайя голосом маленькой девочки, которая перестала верить выдумкам родителей. – Они исчезли, когда началась эра телепортации. И заработала «Пангайя».

– Ты не дослушала, милая. Во время Второй мировой войны слово «питчипой» прибрело иное значение. Евреи, ожидавшие посадки в вагоны зловещих поездов смерти, называли так неизвестное место назначения, откуда никто не возвращается. Слово «питчипой» стало синонимом слова «депортация».

Пангайя задумалась, и строки кодов на экране полетели, сменяя друг друга.

– Ни один человек на планете не может быть перемещен против собственной воли, папа. Так гласит статья 4 Конституции 2058 года. И не будет – пока я здесь. «Пангайя» – компьютерная программа, а не я! – служит свободе. Ее алгоритм позволяет только ограничить перемещение любого человека ради соблюдения границ частных пространств и поддержания в равновесии Уровня занятости. Некоторые земляне могут быть частично лишены свободы передвижения, но никого не перемещают против воли!

Президента всегда восхищало, с какой страстью его дочь защищает свои убеждения, как загораются ее глаза.

– Знаю, дорогая, я все это знаю и не сомневаюсь в идеале, который мы защищаем, потому и хочу отпраздновать столетие телепортации и построить Новый Вавилон, чтобы люди никогда не забывали, насколько ценна свобода. Она требует от нас огромной ответственности. Но… но не подвергаем ли мы человечество слишком большой опасности?

Пангайя положила голову на плечо отцу – только так она могла выразить свою нежность.

– Твой план великолепен, папа! Это будет одно из грандиознейших событий со времен… со времен… – Она замолчала, подыскивая сравнение. – Со времен египетских пирамид и первых Олимпийских игр. Мы оба знаем, что Экклесия на твоей стороне. Депутаты Конгресса назвали тебя сумасшедшим, но земляне поддерживали и поддерживают!

В центре экрана компьютера, управляемого искусственным мозгом «Пангайи», мерцали 63 %, а в четырех углах фейерверки беспрерывно выстреливали цифрами «100».

– Да, поддерживают, дорогая, потому что ничего не знают ни об угрозе, ни о подпольных телепортерах, а если правда выйдет наружу, больше ни один человек не проголосует за Новый Вавилон.

100, 100, 100, 100… Никогда еще пальцы Пангайи не двигались так быстро.

– Не сдавайся, папа! Не отказывайся от своей мечты, и она станет мечтой всех жителей планеты.

Галилео подошел к окну, устремил взгляд на джунгли, и ему показалось, что он телепортировался на маяк, окруженный пальмами, чьи кроны колышутся, как океанские волны. Он поднял голову и посмотрел на купола храма. Гривастые обезьяны резвились, перепрыгивая с одного зонтика на другой. Немрод узнал Манкинга, не такого игривого, как остальные животные, он неподвижно сидел на круглой крыше и с комичной сосредоточенностью чистил перезрелый банан. В голову президенту пришла печальная мысль: «Ты права, Пангайя, Новый Вавилон – мечта всех жителей Земли… Лишь для тебя она недостижима».

Пангайя не собиралась сдаваться:

– Не беспокойся, папа, я проверю миллиарды имеющихся данных, прочешу частым гребнем файлы Всемирной организации здравоохранения и найду среди тяжело больных пациентов тех, кто продолжает путешествовать по миру. А также вычислю всех пропавших без вести, которые вдруг начали перемещаться. А еще подсчитаю примерное количество действующих подпольных телепортеров и докажу тебе, что они не представляют никакой опасности! – Лицо молодой женщины осветилось ангельской улыбкой девочки, не ведающей, что зло существует. – И вот что я тебе скажу, папа: «Пангайя» – самая прекрасная утопия всех времен!

Галилео Немрод подошел к дочери, наклонился и коснулся ее безжизненной ноги.

Кукла.

Тряпичная кукла.