Текст книги "Не забывай мою любовь"

Взгляд Джека скользил по ее фигуре, тепло разлилось по коже, пульс участился. Вскоре, если она даст себе волю, то будет вся пылать от желания, которое он всегда мог в ней зажечь. Она скрестила и прижала к груди руки. Когда-то она медленной походкой могла подойти к нему, провести руками по плечам, встать на цыпочки и поцеловать долгим, медленным, чувственным поцелуем. А он стонал и прижимал ее к себе.

Каро стиснула ладони. Но… все это было до того, как он ушел. До того, как он разбил что-то хрупкое у нее внутри, и с тех пор она не смогла склеить осколки. Она не будет больше целовать Джека, и они – что совершенно невозможно – не будут вместе спать. Потому что это вернет ее на пять лет назад!

Она смотрела на него – неужели с вызовом? – но он тем не менее улыбнулся:

– Боюсь, что Барбара не одобрила бы твоего наряда.

Каро не сразу сообразила, что он говорит о ее штанах и футболке.

– Барбара никогда не приходит, предварительно не позвонив, – осадила его Каро.

Он не прореагировал ни на колкость, ни на намек, а просто кивнул и оглядел гостиную. Его взгляд упал на блюдо с тортом на кофейном столике. Он обернулся и выразительно поднял бровь.

У Каро краска прилила к щекам. Боже! Он застал ее, сидящей днем на диване в старых домашних штанах и поедающей торт за телевизором! Ничего себе вид!

Каро постаралась не показывать, как ей неловко.

– У меня отпуск на этой неделе. А когда у человека отпуск, то торт на завтрак – дело обычное.

Он не стал уточнять, что время скорее для ланча, а не для завтрака.

– К тому же апельсиновый торт просто дивный. Хочешь кусочек?

Он отрицательно показал головой.

Каро затаила дыхание, сосчитала до трех и выдохнула:

– Я действительно не ожидала увидеть тебя сегодня, Джек. Не хочу показаться грубой, но затем ты пришел?

Синие глаза сверкали и смотрели прямо ей в душу.

– Я надеялся пригласить тебя на ланч.

Сердце подпрыгнуло.

– С чего это?

– Нам надо кое-что обсудить.

Развод? Она не желает говорить о разводе. Почему не оставить это адвокатам? Каро хотела сказать «нет» – она не хочет проводить время в его компании. Но где силы сопротивляться магнетизму этих синих глаз? Глаз, которые всегда были способны ее околдовать.

– Неужели это такое уж трудное решение?

Сказать «да» – значит признаться, что ей не устоять. Но ланч с ним…

– Что-то я не совсем тебя понимаю.

– Зачем надо что-то понимать? Сегодня прекрасный день, вот и все.

Она посмотрела в окно.

– Может, я нацелен на миролюбивом разводе.

Ей что, аплодировать ему за эти слова? Вдруг ей пришло в голову: а вдруг его беспокоит, что она начнет ставить ему палки в колеса, если он не отыщет ей табакерку? Каро закусила губу и наморщила лоб. Вполне возможно. Но… он ведь хорошо ее знает и не может так думать.

– Каро?

– Хорошо-хорошо. Иду переодеваться.

Через двадцать минут они вышли из дома. Джек был прав – день выдался замечательный, солнечный.

Каро подняла лицо к солнцу и закрыла глаза.

– Люблю это время года. Жаль, что лето не целый год.

– Напрашивается вопрос: почему ты сидишь взаперти, когда могла бы наслаждаться хорошей погодой?

– Наверное, потому, что мой отпуск не настоящий, а из-за семейных обстоятельств, и я не чувствую отпускного настроения?

– Поэтому ешь торт?

– Торт – сам по себе.

Джек засмеялся, и его смех был для нее как бальзам на душу.

Они молча дошли до Темзы. Было оживленно от обилия речного транспорта, множества кафе и ресторанов на набережной. Каро любила это постоянное движение.

– Каро, когда ты перестала получать удовольствие от жизни?

– Что, прости? – Каро резко остановилась, и стояла как вкопанная, с вызовом глядя на Джека. – Со мной все в порядке по части удовольствия! – Да как он смеет судить о ее жизни! – Представь себе, я достаточно много развлекаюсь! Даже слишком много! Я постоянно встречаюсь со своими подругами за чашечкой кофе. – И тортом, но торт лучше не упоминать. – Я бываю на шоу, в кино, посещаю художественные галереи. Я живу в городе, где полно мест для развлечений, так что веселья мне хватает, спасибо!

– В твоем ежедневнике за последние три месяца ничего такого нет.

Каро испугалась, что сейчас сделает что-нибудь неприличное.

– Ты просматривал мой ежедневник?!

– Он лежал на кофейном столике… открытый. Я решил, что будь это для тебя святое, ты убрала бы его.

– Или если бы ожидала лучших манер от посетителей! – У нее пылали щеки. – Такую гнусность даже представить невозможно. Вторгаться в личную жизнь и…

– Ну, не большая гнусность, чем кража табакерки.

Каро фыркнула и быстро пошла вперед.

– Ты искал улики?

– Мне было интересно, не нажила ли ты недоброжелателей за последнее время.

Она выкатила на него глаза. Почему она так легко выходит из себя?

– Джек, я не принадлежу к тем женщинам, кто имеет врагов.

– За исключением отца.

И мужа.

– Кто-нибудь в аукционном доме Ричардсона был недавно уволен? Кто-то, кто счел тебя виновным в этом? Ну, какой-нибудь мужчина, который последние три месяца донимал тебя ухаживанием? Или у тебя был рассерженный клиент, недовольный тем, что упустили какую-то особенно ценную вещь? Есть ли…

– Нет!

– Каро, твой дневник полон заметок о служебных делах: о лекции в лондонском университете, связанной с работой, о художественном салоне, о конференции в Барселоне. У тебя не было ни единой записи об обеде, встрече за кофе, о просмотре фильма. Ничего подобного в твоем дневнике не было.

– Вероятно, потому, что это рабочий дневник. Свои светские мероприятия я помню, и мне не надо их записывать.

Каро вдруг подумала о том, что у нее так мало приглашений, что их легко запомнить. Ее бросило в холод, потом в жар. Когда это произошло? А ведь раньше у нее был расписан каждый день в календаре.

– Ты всегда была непревзойденной врушкой. – Он произнес это словно комплимент. – Жаль, но я тебе не верю.

– Меня это должно волновать?

Он блеснул улыбкой:

– Задел тебя за живое, малыш?

– Не смей называть меня так! – Раньше это было ласковым обращением. Джек обычно произносил «малыш» интонацией Хэмфри Богарта[1]1
  Хэмфри Богарт (1899–1957) – американский киноактер. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть], что всегда вызывало у нее улыбку.

Больше этого не будет.

– Ты начинала грубить, только когда что-то скрывала.

– А ты, как я вижу, до сих пор можешь и святого вывести из себя. – Каро постаралась успокоиться.

– Ты все записывала, – сказал он. – Ты боялась что-нибудь забыть. И еще ты любила составлять списки.

– Люди меняются. Хочешь – верь, хочешь – нет, но за пять лет даже я изменилась.

– Не сильно. – Он извлек из кармана сложенный лист бумаги. – Ты продолжаешь составлять списки.

Она выхватила у него лист, развернула, и… ее затрясло.

– Это… Ты…

– Это перечень того, что произойдет, если ты в результате потеряешь работу.

– Знаю! – Каро смяла бумагу в комок. – Ты не имел права брать это.

– Возможно. Но это возвращает нас к изначальному вопросу. Когда ты перестала развлекаться, Каро?

Она не успела ответить, как он провел ее в ресторанчик к столику на двоих и выдвинул для нее стул. Сначала она хотела уйти, но тем самым она покажет, как глубоко он ее задел, а она достаточно упряма, чтобы не доставить ему такой радости.

Но… солнце, река, теплый воздух – все это было чудесно, и она решила остаться.

Каро вздохнула и села. Рука Джека коснулась ее плеч, и в груди мгновенно заныло, а в животе затрепетало.

Джек сел напротив:

– Каро…

– Послушай, а когда ты в последний раз веселился? – не удержалась она от колкости.

Он не ответил и взял у официантки меню.

– Я здесь как-то ела очень вкусную тонкую лапшу-лингуине с морепродуктами, – сказала Каро, вспомнив, что в их с Джеком прошлой жизни он любил морепродукты. Может, он и до сих пор их любит.

– О, простите, – сказала официантка, – но этого в меню больше нет. У нас сменился шеф-повар.

Джек откинулся на спинку стула.

– И как давно это произошло? – спросил он.

– Четыре месяца назад, сэр.

Каро уставилась в меню невидящим взглядом.

– Как быстро летит время, – пробормотала она.

Джек промолчал. Да что тут скажешь? Неужели прошло четыре месяца с тех пор, как она ела в этом ресторане?

Они заказали креветки, клецки с салями, рекомендованные официанткой, и минеральную газированную воду. Официантка ушла с заказом, а Каро надеялась, что Джек больше не будет развивать тему развлечений. Она хотела просто… Просто получить удовольствие от ланча со своим… будущим бывшим мужем. Удовольствие сомнительное.

Каро указала на реку, собираясь сказать, как завораживает бег реки с пароходиками, но вместо этого произнесла:

– Не все ли тебе равно, развлекаюсь я или нет?

– Не все равно. Я не могу отделаться от чувства, что я виноват в том, что ты больше не получаешь радости от жизни.

Она была потрясена. Если бы он ударил ее, она меньше поразилась бы.

Каро положила руки на стол и наклонилась вперед:

– Джек, меня радует очень многое: хорошая книга, хороший фильм, торт, моя работа. Но я не ищу специально места, где можно развлечься и посмеяться. И никогда не искала.

– Раньше ты была веселой, и я смеялся вместе с тобой. А сейчас мне кажется, что ты разучилась смеяться.

– Тебе не приходит в голову, что это зависит от компании, в которой я нахожусь?

Он молча стал смотреть на реку, и она поняла, что задела его.

Принесли еду, но ни один из них не потянулся к столовым приборам. Каро дотронулась до его кисти:

– Я не хотела, чтобы это прозвучало обидно, но нам обоим не стоит делать вид, что у нас с тобой все по-прежнему…

Она не успела убрать руку, как он стиснул ей ладонь:

– Когда в последний раз душа у тебя парила, Каро? Когда ты чувствовала себя так, словно летаешь?

Трудно ответить на этот вопрос. Последний раз это было на пикнике с Джеком в Гайд-парке. У них было скромное угощение – бутерброды, малина, бутылка вина, – но в тот день все казалось восхитительным, и погода, и атмосфера, и… они. Вернувшись вечером домой, они упали в постель, и никак не могла насытиться друг другом. А на ужин они ели мороженое с шоколадным печеньем и играли в скрэббл[2]2
  Скрэббл – настольная игра в слова.


[Закрыть]. Тот день стал днем абсолютного счастья.

Джек отпустил ее руку:

– Понимаю.

Понимает ли он?

Каро заставила себя съесть хоть что-то.

– Клецки очень вкусные, – сказал она.

– Я купил катер.

Она опустила вилку. К чему он это сказал?

– Я плаваю и ловлю рыбу. Когда я стою у штурвала, когда несусь вперед на большой скорости, ветер бьет в лицо, летят морские брызги, солнце сияет, я… в ладах со всем миром. Я живу.

– Тебе для этого понадобился катер?

– Мои друзья… Им надоело, что я раздражаюсь по любому поводу, и они затащили меня на свой катер.

Джек раздражается? Каро не могла поверить.

– Когда я ушел от тебя и вернулся в Австралию, я с головой погрузился в работу. Но я ничем больше не занимался кроме работы. У меня не было желания находиться среди людей. Все, чего я хотел, это чтобы меня оставили в покое.

Как она его понимала!

– Друзья пригласили меня покататься на их катере и начали учить меня уму разуму. Деваться было некуда – кругом вода. Они заявили, что у меня в жизни нет равновесия. Неприятно, но правда.

– И ты купил катер?

– Ага. Это помогло.

– Я рада за тебя, Джек. Но… зачем ты говоришь мне это?

– Потому что я хочу помочь тебе найти свой катер.

Глава 6

Каро охватил страх. Джек хочет, чтобы она заново почувствовала вкус, страсть к жизни, но не получится ли так, что они оба поймут, что ее страсть – это он. Что тогда им делать? Джек внимательно смотрел на нее, и в этот момент к их столику подошла маленькая девочка, личико у нее сморщилось, будто она вот-вот заплачет.

Каро потрогала девочку за плечо:

– Привет, детка. Ты потеряла маму?

Девчушка кивнула, глаза у нее наполнились слезами.

– Ну, это легко исправить, – сказала Каро, уверенно и спокойно – она терпеть не могла сюсюканья с детьми. – Хочешь узнать секрет?

Девочка кивнула.

– Мамы очень хорошо умеют находить своих маленьких девочек.

– Мама меня найдет?

– О, конечно, обязательно найдет.

Каро чувствовала на себе взгляд Джека.

– Весь фокус в том, что надо просто стоять и ждать. А пока ты ждешь, хочешь съесть кусочек чесночного хлеба? Мой друг, – она указала на Джека, – заказал очень много еды, но – она засмеялась, – я съела на завтрак торт и совсем не хочу есть.

У девочки глаза сделались круглыми.

– Ты ела на завтрак… торт?

– Ага.

– У тебя день рождения?

– Нет. Просто взрослые иногда так поступают.

Джек не успел и глазом моргнуть, как маленькая девочка – Эйми – уже сидела у Каро на коленях и жевала кусочек чесночного хлеба.

– Ты мог бы оглядеться, нет ли поблизости перепуганной женщины, – сказала она Джеку.

– Да, конечно…

Каро старалась не встречаться с ним взглядом. Только бы не видеть острую тоску в его глазах…

Каро с маленькой девочкой на коленях… Она так легко общается с малышкой. Сердце тяжело и гулко пульсировало. Это могли быть они с Карой. И их маленькая девочка, которую они любили бы и о которой заботились. Если бы только Каро не боялась…

«Если бы только я был терпелив».

Чтобы не мучиться, он встал и оглядел ресторан, надеясь найти мать ребенка. Почти сразу он увидел взволнованную женщину, которая явно кого-то искала. И уже через минуту с бесконечными «Огромное спасибо» счастливая мама воссоединилась с дочкой.

Джек сел.

Каро налила себе минеральной воды.

– Не надо на меня так смотреть, – сказала ему она.

– Как я смотрю?

– Лишь потому, что я не знаю, хочу ли собственных детей, не означает, что я их не люблю. – Она сердито на него взглянула и подцепила вилкой креветку. – Почему, скажи, ты так сильно хочешь детей?

Минуту он был не в силах говорить. Наконец, справившись с волнением, произнес:

– Я всегда хотел детей… сколько себя помню.

– Ну, это очень веский аргумент, чтобы женщина изменила всю свою жизнь и вписала в эту жизнь детей.

Сразив его такой остроумной репликой, Каро сунула в рот креветку.

Джек начал закипать от злости.

– А что, человек не может просто хотеть детей?

Она пожала плечами:

– Вполне возможно. Хотя мой следующий вопрос… Ты хочешь детей потому, что веришь в свою способность обеспечить им хорошую жизнь и вырастить их полезными членами общества? Или…

– Или?..

– Или ты хочешь детей из-за того, что у тебя никогда не было настоящей своей семьи, ты всегда был одинок и полагаешь, что дети заполнят эту пустоту?

Он, тяжело дыша, смотрел на нее.

– Каро, это… низко использовать против меня обстоятельства моей жизни.

– Я вовсе не использую это против тебя. Я действительно тебе сочувствую… твоему трудному детству. Но в то же время я не верю, что детей надо использовать, чтобы заполнить бреши в людской судьбе. Дети не предназначены для этого.

– Почему ты не задавала мне этих вопросов пять лет назад?

Каро отложила вилку:

– Сомневаюсь, что смогла бы доходчиво выразить это пять лет назад. Твое помешательство на детях ставило меня в тупик.

Джек хотел встать и уйти. Уйти… Выходит, что только таким образом он решает проблему с этой женщиной.

– Видишь ли, – Каро уставилась в тарелку, – тогда это сыграло на руку моему ощущению неуверенности.

Он не понял.

– Я замкнулась в себе. Сейчас я сознаю, что мне надо было говорить с тобой об этом, но мне казалось, что в твоих глазах я не соответствую тому уровню отношений, который тебя устраивал бы.

Джека словно ударили кулаком.

– Повторилось то, что у тебя было с отцом? Ты никогда не соответствовала его устремлениям. Прояви я чуть больше мудрости… Но твоя замкнутость подтолкнула и мое чувство неуверенности.

Она сдвинула брови, и на лбу появились такие милые складочки.

«Не обращай внимания», – приказал себе он.

– Неуверенность у тебя, Джек? Я-то считала тебя самым уверенным в себе человеком.

Знай он твердо, что она его любит, то почувствовал бы себя самым непобедимым человеком на земле.

– В твоем отказе иметь детей я увидел знак того, что я… недостаточно хорош для тебя как отец наших детей. – Джек взъерошил ладонью волосы. – Я думал, что я – пробивной житель бывшей колонии и к тому же неизвестного происхождения – подходил тебе лишь потому, что, выйдя не меня, ты утерла нос своему папочке…

Каро выпрямилась:

– Так знай, я никогда в жизни не делала ничего, чтобы кому-нибудь утереть нос! И второе: Джек, я не сноб и никогда им не была.

Он кивнул:

– Теперь я это понимаю.

– Мне очень жаль, что ты тогда все не так понял. Если бы я знала…

– Ты бы сказала, что я не прав. А я бы сказал, что ты не права.

Каро вздохнула:

– Бессмысленно повторять, что было бы, а чего не было бы. Надо постараться в будущем не совершать тех же ошибок… с людьми, которые живут с нами рядом.

Он понимал: она хочет ему сказать, что у них нет будущего, независимо от признания собственных ошибок и извинений за прошлое.

У него закололо кожу под воротником. Конечно же у них нет общего будущего. Незачем ей об этом ему напоминать!

– Джек, ланч получился замечательный, но…

– Мы говорили о лодках.

– О лодках? – удивилась Каро.

– Каро, лодка нужна всем – фигурально. Даже тебе. Когда-то у тебя были страстные увлечения.

У нее порозовели щеки. Джек напрягся. Он говорит не о любовной страсти, но отрицать не мог, что как любовники страсти они имели в избытке. Единственное место, где у них не было проблем, – это спальня. Каро олицетворяла все, о чем он мечтал… и о чем даже и мечтать не мог.

Сейчас он хочет ее так же неистово, как и пять лет назад. А она? Блеск ее глаз не обманывает – она тоже его хочет. Они могли бы вернуться к ней в квартиру и провести остаток дня в объятиях друг друга. И это помогло бы ей заново открыть прелесть жизни.

Но надолго ли? Пока он не уйдет и не отправится в Австралию? Живот стянуло в узел. У них ничего не получится, и все будет только хуже.

Каро отвернулась, и Джек понял: она не уступит ему. И себе.

Пусть будет так. Но на этот раз он хочет, чтобы после его отъезда Каро снова обрела радость существования. Он попытается это сделать.

– Ты сказала, что даешь мне время до конца недели.

– Чтобы найти табакерку!

– Но нам нужно, чтобы окружающие поверили в наше примирение. Не стоит вызывать у них подозрений, что я работаю на тебя.

Он понимал, что это низкопробная уловка, но, кажется, сработало.

Каро сердито на него взглянула:

– До конца недели – не забывай.

Джек едва не подпрыгнул от радости, что она все же согласилась.

– Меня интересует следующее: что конкретно подразумевается под нашим примирением? – спросила Каро, постукивая пальцами по руке.

– Будь готова к шести вечера – я зайду за тобой.

– Куда мы пойдем?

– Увидишь.

– Что мне надеть?

– Тебе подойдет все. Надевай что захочешь.

Он окинул ее жадным взглядом. От него не укрылось, что она слегка покраснела – значит, как бы ей не хотелось показать ему свое недовольство, ее это не раздражает.

Не в силах сопротивляться искушению, Джек наклонился и прижал рот к ее губам. Поцелуй длился всего пару секунд, и он быстро сделал шаг назад.

Карамельные глаза Каро изумленно смотрели на него.

– Прости, но я не провожу тебя до дома.

Пойти вместе с ней означало бы накликать беду. Джек развернулся и ушел, прежде чем не сделал что-нибудь опасное и опрометчивое: Например, не поднял ее рывком из-за стола и не поцеловал, как следует, крепко и страстно.

Запах Каро, дразнящие изгибы ее тела… Он умирает от желания. Он хочет ее сильнее, чем раньше. Надо успеть взять себя в руки до их вечерней встречи.

Каро сняла джинсы и топ в деревенском стиле и надела белые льняные брюки. А какую выбрать блузку?

Голубую шелковую?

Нет. Джеку всегда нравилось, когда она в голубом. Еще подумает, что она нарядилась ради его удовольствия.

Красную?

Господи, нет! Красное намекает на секс, а этого сигнала она не станет ему посылать.

Черную? Но там глубокий вырез. Нет!

Может, серую?

Каро вытащила серую блузку и тут же вернула обратно в шкаф. Слишком короткая, и при движении виден живот. Ей необходимо что-то… бесполое. Она не хочет, чтобы Джек опять ее поцеловал.

«Лгунья».

Она провела пальцами по губам – губы помнили вкус его губ и запульсировали. Это плохо. Очень плохо. Она должна постараться сделать так, чтобы он больше ее не целовал. Если же он попытается, то она должна моментально отстраниться, а не сидеть, словно наивная дурочка в ожидании и надежде, что ее поцелуют.

«Выбирай же блузку!»

В результате она остановилась на нежно-розовой с застежкой по всей длине и с круглым отложным воротником. Блузка не совсем подходит к брюкам, но в ней она не будет выглядеть сексапильной. Каро еще застегивала пуговицы, как Джек уже стучал в дверь.

«С чего ты взяла, что это Джек? Ведь мог прийти кто угодно».

Это Джек. Каро накинула на плечо ремень сумки. Никто кроме него не станет стучать так настойчиво. К тому же он пришел вовремя. Он всегда отличался пунктуальностью.

Каро сделала для храбрости глубокий вдох, открыла дверь и поспешила выйти. Джек в ее маленькой тесной квартирке ей не нужен.

– Привет, Джек.

– Привет, Каро.

От него так и пышет жаром, и еще этот его парфюм, незнакомый, действующий на нее опьяняюще, словно поджаренные кофейные зерна.

Он окинул ее восхищенным взглядом:

– Ты переоделась.

– Просто немного привела себя в порядок.

– Прекрасно выглядишь.

Она хотела сказать «спасибо», но тут он протянул руку и щелкнул по пуговице на блузке… как раз той, что посередине груди.

– Очень милые.

Каро посмотрела вниз и едва не застонала. Пуговицы были яркие и напоминали красные вишни.

– Если бы видел, сколько времени я выбирала подходящую блузку. То умер бы со смеху.

– Подходящую? Я бы с радостью в этом поучаствовал. Люблю посмеяться.

Каро направилась к лифту:

– Я искала скромную. – Она нажала на кнопку, и двери раскрылись.

– Чтобы я опять не поцеловал тебя? – Джек подтолкнул ее в кабинку и нажал на кнопку нижнего этажа.

Не глядя на него, Каро ответила:

– Что-то в этом роде.

– Тебе это настолько неприятно?

– Может, мы продолжим разговор вне лифта?

Они вышли на улицу, и Джек снова спросил:

– Тебе это настолько неприятно?

Каро вдохнула теплый вечерний воздух и произнесла:

– Нет, Джек, сложность в том, что мне это слишком приятно.

Он так резко повернулся к ней, что от неожиданности Каро споткнулась. Он протянул руку, чтобы поддержать ее, но она его отстранила.

– Ничего не получится, – сказала она, стараясь придать голосу хоть чуточку решительности.

– Но наши чувства не угасли, малыш.

– И что в этом хорошего?

Он расплылся в улыбке и стал похож на ухарского пирата. У Каро внутри словно разлился сладкий мед.

– Если мне надо объяснять это тебе, тогда…

– Эй, мистер! – раздался с обочины тротуара крик таксиста. – Вам нужна машина или нет?

– Это для нас? – спросила Каро.

Джек кивнул, а Каро почти бегом направилась к такси.

– Да-да, машина нужна, – ответила она.

Джек последовал за ней. Он сказал, куда ехать, уселся рядом с Каро и опустил стекло, отделяющее их от водителя.

– Мы с тобой за пять лет стали старше и разумнее.

Старше – да, но разумнее ли? В этом она не уверена.

– Что хорошего, по твоему мнению, это нам сулит? Нас тянет друг к другу, и что? Можно снова больно обжечься, и ты это знаешь.

Он уставился себе на руки:

– Может, на этот раз мы в силах все исправить.

– Нет.

Глаза у него сверкнули.

– Ты не желаешь даже подумать об этом?

Пусть уж лучше он злится и поджимает губы, чем выглядит сексуальным пиратом. Но лучше ли? Она не уверена.

– Ты действительно полагаешь, что, встретив тебя пять дней назад, я в состоянии думать о чем-то еще? – Она отвела взгляд. Она не хочет добавлять ему лишней тяжести. – Хотя ты и сказал, что хочешь развода, я спрашивала себя: что если мы на этот раз придем к лучшему пониманию друг друга? Получится ли у нас жить по-другому? Может быть это второй шанс, о котором я мечтала те первые несколько месяцев после того, как ты ушел. – У нее сдавило горло. Она прикрыла рукой глаза и с трудом продолжила: – Джек, я пришла к заключению, что не обладаю качествами, которые сделают тебя счастливым.

– Я…

Она жестом остановила его:

– Рядом с тобой я всегда буду спрашивать себя: «Он со мной лишь потому, что я согласилась иметь детей?»

Он бессильно прислонился к спинке сиденья, лицо исказилось. Каро боролась с желанием обнять его и сказать ему, что у них все получится. Но… поступи она так, не причинит ли она ему еще большей боли позже, и этого он ей не простит. Она заставила себя продолжить:

– Я не верю в то, что любовь и брак – это самопожертвование. Это другое… это когда двое людей идут на компромисс, чтобы обоим быть счастливыми. Оба человека должны быть одинаково равны. – Каро не верила, что такое возможно в их с Джеком случае. Она волновалась и судорожно сжимала сумку у себя на коленях. – Я не могу отделаться от ощущения, что ты все равно уйдешь от меня, что бы ты не говорил. – Она опустила голову. – Я говорю это потому, что сейчас хочу быть с тобой абсолютно честной.

Она наконец повернулась к нему. Как странно смотрят его глаза, как быстро меняется в них выражение: то мягкое, как его поцелуй, то твердое, как сталь.

Губы его дрогнули в насмешливой улыбке.

– Вижу, ты обо всем этом много думала. – И отвернулся к окну.

Ей хотелось плакать.

– Да… никакой сногсшибательный секс здесь не поможет, – произнес он.

Как же глубоко их непонимание! У нее внутри разверзлась бездна.

– Я предпочла бы потрясающий секс без того, чтобы потом платить за него высокую цену.

– Но нам это не грозит.

Небольшое утешение – услышать это от него.

– Некоторые люди уверены, что любовь того стоит, но я в это не верю. Джек, я слишком долго забывала тебя. Знаю, что и тебе было не легко.

– Ты не хочешь больше рисковать?

А он? Неужели он хочет? Каро покачала головой:

– Риск уж очень велик.

Он взял ее руку и сжал, потом поднес к губам и поцеловал ладонь. Кожу зажгло, пульс запрыгал.

– Прости, Каро. За все.

Теперь зажгло веки.

– Меня тоже прости, – сказала она.

Он отпустил ее руку и так осторожно положил ей на колени, что она едва не расплакалась. Почему она борется с тем, чтобы не броситься ему на шею?

– Клянусь, больше я тебя не поцелую.

Каро закрыла глаза, стараясь дышать ровно.

– Спасибо.

– Я всего лишь хочу сделать так, чтобы тебе было лучше. Я всегда этого хотел.

Она не смогла выговорить ни слова, лишь кивнула. Она это знает. Именно поэтому она влюбилась в него много лет назад.

Такси остановилось. Каро взглянула на часы – прошло всего-то десять минут, а словно целая жизнь позади. Джек открыл дверцу, она вышла и подождала, пока он расплачивался с водителем.

Оглядевшись, она поняла, что место чем-то ей знакомо.

– Узнаешь, где мы? – спросил Джек.

– Судя по табличке, это площадь Красного Льва. Выходит, мы в Холборне?

Он кивнул:

– Мы с тобой идем вон в то здание на другой стороне парка, и там я раскрою мой коварный план.

Джек улыбнулся, но Каро видела, каких усилий ему это стоило. Она взяла его за руку и тут же отдернула ладонь.

Она пока что не знала, что кроется за его затеей. Он хочет увидеть ее улыбающейся, получающей удовольствие. И она хочет того же для него. Каро догадывалась, что, помогая ей, он помогает и себе.

Она выдавила улыбку:

– Я в игре вместе с тобой. Веди, Макдуф[3]3
  Макдуф – персонаж из «Макбета» Шекспира.


[Закрыть].

И он привел ее в один из главных лондонских клубов «Скрэббл». Каро с удивлением смотрела на столы, где за игральными досками сидели люди.

К ним подбежал энергичный молодой человек.

– Вы, должно быть, Каро Филдинг? Я – Гарри. – Он повернулся к Джеку: – А вы…

– Я друг. – Джек подмигнул Каро. – Это я звонил вам вчера.

– Помню-помню. Вы сказали, что Каро, возможно, заинтересуется и вступит в наш клуб.

Джек звонил?..

– Я…

– Она блестяще играет, – заявил Джек, не дав ей возможность что-либо сказать.

О боже!

– Я сто лет не играла. И он преувеличивает. – Каро ткнула Джека в бок, но он лишь улыбнулся ей, нисколько не устыдившись.

– Тогда мы поставим вас в пару с Ивонн. Она тоже новичок в клубе.

Каро не успела оглянуться, как с головой окунулась в скрэббл. Когда-то она увлекалась этой игрой, с Джеком они тоже играли, хотя он никогда не был достойным противником и играл только для того, чтобы доставить ей удовольствие. Но когда же она перестала играть?

Когда ушел Джек.

В конце партии Каро откинулась на спинку стула и призналась:

– Вы меня положили на обе лопатки. – Но у нее проснулся дух состязательности, и она захотела реванша. – Еще?

Они начали новую игру. Каро чувствовала, присутствие Джека – он ходил по залу, наблюдая за игроками.

– Возможно, вы давно не играли, – сказала ей соперница, – хотя очень быстро наверстываете упущенное.

Вторую партию Каро тоже проиграла, но не особенно расстроилась. Ее охватил прежний азарт.

Она не заметила, что прошло три часа, и прозвенел звонок – клуб закрывался.

Каро поискала глазами Джека. Он сидел за соседним столом и улыбался ей. Его улыбка… Сердце затрепетало.

– Закончила? – Он встал и легкой походкой подошел к ней.

– Почти. Я должна оформить анкету и заплатить членские взносы.

Он расхохотался:

– И ты не станешь долго думать?

– Нет.

Он продолжал смеяться.

– Знаешь, а они устраивают соревнования, есть даже союз «Скрэббл»? Ты знал, что существуют мировые чемпионаты?

– Нацелилась на главный приз?

– Ну, не в этом году. – Каро задорно тряхнула головой. – Но в следующем это вполне возможно.

– Пойдем. – Он обнял ее за плечи, и они вышли из клуба. – Куплю тебе бургер.

– О, пожалуйста, купи! Я умираю от голода.

– И я твой должник. Я поздно вспомнил, что оставил тебя с неоплаченным счетом за ланч.

Они оба помнили, почему Джек так неожиданно ушел.

Каро кашлянула и немного отодвинулась от него.

– Это – ничтожная плата за то удовольствие, которое я получила здесь. Я и забыла, как мне нравилось играть в скрэббл. Джек, ты молодец. Спасибо.

Бургеры были очень вкусные, но, пока они ели, поддерживая разговор, непринужденная дружеская атмосфера вдруг улетучилась.

– Ты где остановился? – спросила Каро.

Он назвал отель в Ковент-Гардене.

– О, ты сможешь отсюда дойти туда пешком. Пожалуйста… не надо меня провожать.

– Но…

– Не нужно. – Она хотела избежать прощания на пороге ее дома. – А вот такси мне поймай. Буду очень признательна.

У Джека был невеселый вид, но спорить он не стал. Он поймал такси и настоял на том, чтобы заплатить самому.

– До завтра. До шести вечера, – сказал он, усаживая ее в машину. – Надень платье и туфли на каблуках, но не очень высоких, не на шпильках.

Приятное волнение от предвкушения чего-то – а чего? – охватило ее.

– Мы опять куда-то пойдем?

– Да.

– Я буду ждать тебя внизу, на улице. До свидания, Джек.

С этими словами она поспешила сказать водителю, куда ехать, пока не сделала что-нибудь легкомысленное… например, не поцеловала его.