Текст книги "Голландские дети самые счастливые"

Глава 5
Учеба без стрессов

В которой Мишель пересматривает отношение к образованию…

Из всех решений, которые приходится принимать родителям, выбор школы, наверное, стоит на первом месте. Когда приходит время, образование ребенка занимает все ваши мысли. Мои лондонские знакомые признаются, что на встречах с друзьями только об этом и говорят. Тех, кто абсолютно уверен в правильности своего выбора, практически нет – неважно, был он сделан в пользу государственного обучения или частной школы. Британцы и американцы считают, что правильная школа – дорога к успеху. Чем лучше ты учишься, тем успешнее станешь. Не найдешь хорошего детского сада – не поступишь в хорошую начальную школу. Без нее никак не попасть в качественную среднюю – а если ты можешь себе это позволить, то и частная подготовительная не помешает. И разумеется, хорошая учеба в средней школе – гарантия отличных результатов экзаменов, которые откроют дорогу в «топовые» университеты. То же самое относится и к США: отличные оценки приводят в лучшие вузы, а блестящие спортивные результаты в школьной команде дают право на полную стипендию в хорошем университете и выгодный контракт в профессиональном спорте. Многие родители пойдут на все ради «правильной» школы: возьмут кредит и даже переедут в другой город, чтобы ребенок попал в нужное учебное заведение.

В Нидерландах, однако, высокие оценки и «правильные» университеты – не главное. Образование здесь служит иной цели. Оно традиционно рассматривается как путь к достижению благополучия и личностного развития. Для поступления в университет достаточно стандартного аттестата об общем образовании с оценками на нужном уровне. Студентам не приходится соревноваться за место. Чтобы постичь суть голландской школьной системы, мне пришлось пересмотреть свои психологические установки, переосмыслить некоторые записанные на подкорку ценности и взглянуть на образование другими глазами. А еще забыть о многом, во что меня научили верить.

Когда Бену исполнилось два с половиной года и я была беременна Иной, мы переехали из квартирки в южной части Амстердама в район Ноорд, что значит «север». Район любовно или не очень зовут «наша Сибирь», должно быть, из-за ледяных ветров. Сюда мой муж, родившийся и выросший в Амстердаме, отважился выбраться лишь однажды, да и то чтобы в ужасе бежать. Ноорд отделен от остального города холодным каналом реки Эй и редко упоминается в путеводителях для туристов. Когда-то там стояла виселица, и это место в общественном сознании долго ассоциировалось с уголовниками, нищетой и экспериментами с социальным жильем, куда правительство ссылает «неблагополучные элементы». Тогда, в 2007 году, район мог похвастать только безликими высотками, толпами мигрантов и уродливым торговым центром, отделанным белым пластиком.

Но в Амстердам я переезжала из неопрятного Хэрлсдена на северо-востоке Лондона – царства куриных крыльев по-карибски, афрокосичек и португальских ресторанчиков, – так что разношерстное население меня не пугало. Жила так – и еще поживу. Я нашла просторный старый дом, который стоил дешево и находился совсем рядом с парком. И мы переехали – типичные «первые ласточки» реновации, готовые превратить «Сибирь» в нью-йоркский Уильямсбург или лондонский Окстон.

Поиск начальной школы для Бена взял на себя муж. Требовалось внести сына в реестр, когда ему исполнится три года. Поскольку государственные школы были единственным вариантом, скоро у нас образовался приличный список. С самого начала меня поразило, что голландские родители избавлены от мук выбора между государственными и частными учебными заведениями. Я закончила провинциальную среднюю школу, и на первом курсе университета разница между моим уровнем знаний и уровнем выпускников частных школ бросалась в глаза. Мне во многом пришлось их догонять. Позже, устроившись на престижную работу в издательском бизнесе, я часто уклончиво отвечала на вопросы о школе, понимая, что от этого зависит мое положение в обществе и восприятие меня окружающими. Это не просто вопрос, где ты учился, это проверка – «нашего» ли ты круга?

На новом месте перед нами открылось много возможностей. В Ноорде имелось несколько новаторских школ, где использовались прогрессивные методы преподавания. Исторически так сложилось, что это были «импортные» программы: педагогика Монтессори из Италии, американская система Дальтон-план[5]5
  Система обучения, основанная на индивидуальном подходе к ученикам. Методика была разработана Хелен Паркхерст в 1919 году и впервые была представлена в школе для инвалидов, а затем в 1920 году – в старшей школе Дальтона, Массачусетс. – Примеч. ред.


[Закрыть] и немецкая Йена-план[6]6
  Система организации работы школы, сочетающая индивидуализацию учебно-воспитательного процесса с коллективной деятельностью учащихся. Была разработана в 1920-х годах профессором Йенского университета Петером Петерсеном в духе идей нового времени, немецкой «реформаторской педагогики». Известна также под названием «школа Петера Петерсена». – Примеч. ред.


[Закрыть]. Также существовали более традиционные варианты: школы христианские, мусульманские и обычные светские государственные. Все совершенно бесплатно.

Мы посетили несколько из них, и я немедленно влюбилась в спокойную и жизнерадостную атмосферу местной школы Монтессори. Здание не представляло собой ничего особенного: одноэтажное, построенное в восьмидесятых годах ХХ века, с чередой классных комнат и стенами, выкрашенными в желтый и белый цвета. Повсюду висели яркие рисунки, а в коридорах обнаружились игровые площадки с песочницами, кукольными домиками и столиками для занятий творчеством; тут и там встречались улыбающиеся ученики. В классах стояла тишина; дети занимались не только с книгами, но и с бусинами, деревянными кубиками и карточками. Младшие часто сидели на полу на матрасах, играя в развивающие игры. Все выглядели довольными и расслабленными. В англосаксонских странах школы Монтессори бывают только частными, но в Голландии они доступны каждому. Я сочла это благословением.

Всего в Амстердаме двадцать восемь школ Монтессори. Первая была основана в 1914 году и стремительно завоевала популярность. Анна Франк[7]7
  Аннелиз Мария (Анна) Франк (12 июня 1929 – февраль 1945) – еврейская девочка, уроженка Германии. После прихода Гитлера к власти вместе с семьей скрывалась от нацистского террора в Нидерландах. В итоге была схвачена и отправлена в Освенцим, а оттуда в Берген-Бельзен, где умерла в конце войны от тифа. Автор знаменитого «Дневника Анны Франк». – Примеч. ред.


[Закрыть] посещала начальную школу Монтессори – до того, как ей пришлось скрываться. Если углубиться в философию методики, легко понять, почему голландцам та пришлась по вкусу. Как и популярные здесь Дальтон-план и Йена-план, она делает упор на независимость и помощь другим. Основной постулат – «помогите мне сделать это самому».

Мария Монтессори полагала, что взрослые, родители или учителя, не должны навязывать детям свои представления, и упирала на важность развития естественным путем. Вместо того чтобы всем вместе одновременно проходить одно и то же, каждому ребенку позволяют учиться на индивидуальной основе. Монтессори считала, что нужно поощрять стремления ребенка к познанию определенной темы или обучению какому-либо навыку. Такой подход проник во все учреждения начального образования в Нидерландах. Маленькие голландцы идут в школу в четыре года, однако официально читать, писать и заниматься арифметикой начинают на третьем году обучения. Если ребенок проявит интерес к этому раньше шести лет, его снабдят материалом для самостоятельной работы. Мои дети научились читать и писать в первый же год, но никто на них не давил. Для их друзей, выучившихся читать позже, на третьем году, то есть лет в шесть-семь, это не стало помехой: скоро они догнали остальных.

Согласно Американскому институту детского здоровья и развития человечества, «чтение – самый важный навык, необходимый для счастливой, плодотворной и успешной жизни. Дети, умеющие читать, отличаются большей уверенностью в себе и высокой самооценкой». Если не заставлять детей учиться этому раньше времени, чтение станет для них удовольствием, а не тяжелой обязанностью.

Навыки общения – это важно

Мы выбрали школу Монтессори в первую очередь потому, что она произвела на нас очень приятное впечатление. Сам метод большой роли не играл, откровенно говоря, мы даже не разобрались толком, что он собой представляет. Оглядываясь назад, я понимаю, что стала мыслить как голландка. Многие знакомые мне родители в Англии и США подошли к делу куда серьезнее: они изучали школы, сравнивали рейтинги и опрашивали учителей. А мне это и в голову не пришло – я последовала примеру мужа. Но когда мой четырехлетний сын в первый раз принес домой табель успеваемости, я поразилась. Никаких оценок: ни по десятибалльной шкале, ни по буквенной, ни по какой-либо еще. Как определить, среди лучших ли он в классе – на что втайне надеялась мать-отличница – или причислен к отстающим? По этому табелю нельзя было понять, как он учится в сравнении с остальными. Зато в нем имелось по пять пунктов в каждой категории, характеризующей развитие Бена. На эти скучные и малопривлекательные вехи мне оставалось опираться, чтобы утолить жажду информации. То ли дело мои табели из начальной школы – оценки по двадцатибалльной системе и показатели места среди соучеников.

* Сильно отстающий ученик.

* Отстающий ученик.

* Ученик со средней успеваемостью.

* Ученик с опережающей успеваемостью.

* Ученик с сильно опережающей успеваемостью.

Из табеля Бена следовало, что уровень у него выше среднего, но не говорилось, лучше он или хуже остальных. Отчет в основном касался его характера и навыков общения, а не академической успеваемости. Скажу честно, для моей системы ценностей это стало нелегким испытанием. Но, с другой стороны, с чего я взяла, что интеллект важнее умения выстраивать отношения с окружающими?

Другие табели, которые Бен приносил из начальной школы, были точно такими же – пять пунктов с информацией о взаимодействии ребенка с одноклассниками, о том, насколько он организован или как относится к неудачам. Такую систему используют не только в школах Монтессори, хотя более традиционные голландские школы все же выдают табели с баллами.

Категории оценок весьма красноречивы. Вот «Общее поведение»: идеальный ребенок независим, спокоен, неприхотлив, уверен в себе, а еще он непосредственный и ответственный. «Забота об окружающем пространстве»: здесь оценивается, аккуратен ли он, убирает ли за собой рабочее место. «Отношения с учителем»: насколько ребенок предупредителен, любознателен, вежлив, внимателен и готов исправлять ошибки. Параллельно с этим идут «Отношения с одноклассниками», где поощряются такие качества, как контактность, доброжелательное отношение к другим, гибкость и умение слушать. Наконец, категория «Отношение к учебе», оценивающая следующие навыки: соответствие нормам, уровень прилежания, умение сосредотачиваться, работать самостоятельно и слушать на уроке, мотивация и скорость выполнения заданий.

Эти табели характеризуют личность ученика куда более полно, чем те, что получала в детстве я. Также по ним совершенно ясно, какую цель ставит перед собой школа: воспитать человека, способного ладить с другими и следить за порядком на рабочем месте. На оценки здесь обращают куда меньше внимания, что разительно отличается от опыта моих британских друзей: их детей терзают бесконечными тестами, которые скорее призваны поднять рейтинг школы и увеличить ее шансы на получение финансирования, нежели как-то оценить способности учеников.

Я спрашиваю Аню, одну из голландских мам в моем книжном клубе, что, по ее мнению, самое важное в обучении.

– Главное – побольше играть! – говорит она. – Я хочу, чтобы мои мальчишки научились творчески мыслить, а еще умели общаться… Ну и музыкальное образование тоже не помешает.

В школах, работающих по методу Монтессори, Дальтон-плану или Йена-плану, домашних заданий не задают. В любой другой начальной школе Голландии их будет совсем немного. Большинство учеников до конца начальной школы не знают, что такое домашняя работа. Заинтересовавшись этим вопросом, я обнаружила, что все больше ученых считает домашние задания на первом этапе обучения пустой тратой времени, мало способствующей качеству и скорости освоения материала. Это важное отличие Голландии от США и Великобритании. Здесь игры и веселое общение считаются более важными, чем успехи в учебе.

Моя сводная сестра живет в небольшом британском городке. Она рассказала, что начальная школа, где учатся ее дочери, попросила родителей учеников подписать контракт. По условиям этого соглашения сестра обязуется каждый вечер читать девочкам, а также заниматься с ними правописанием и помогать делать домашние задания.

– В школе даже проводят «уроки для взрослых», на которых объясняют, как сейчас преподают математику. Все для того, чтобы мы помогали детям, – добавила она.

Подобно большинству родителей, сестра работает полный день, к тому же ей приходится возить дочек на внешкольные занятия. Найти в таком плотном графике время на помощь детям с уроками – задача не из легких. Подписав договор, сестра только добавила себе головной боли.

В Великобритании основной упор в школьном образовании по-прежнему делается на академическую успеваемость. Я поговорила с Романом Кжнарицем, философом из Оксфорда, чья книга «Как найти работу, которая приносит радость» пару лет назад подтвердила правильность моего решения стать фрилансером. Основным предметом его исследований является эмпатия.

– В последнее время британское правительство неоднократно допускало роковую ошибку, урезая программы, направленные на развитие эмоциональной сферы ребенка в угоду традиционалистским приоритетам: чтению, письму и арифметике, – рассказывает он.

Я спрашиваю Романа, что, по его мнению, следует изменить в британской школе.

– Один из ключевых вопросов, которым уделяется прискорбно мало внимания, – обучение эмпатии. А ведь она имеет большое значение для эмоционального развития ребенка и выработки навыков взаимодействия с другими людьми, – поясняет он и добавляет: – Весьма эффективно работают образовательные программы, подобные «Истокам эмпатии», внедрение которых началось в Канаде. Сейчас по ним занимаются три четверти миллиона детей во всем мире. Эти программы наглядно доказывают, что эмпатии можно научить, что она способствует сплоченности детей, уменьшению школьной травли – и повышению успеваемости.

Несмотря на главенство традиционалистской схемы «чтение – письмо – арифметика», согласно очередному отчету ОЭСР[8]8
  Организация экономического сотрудничества и развития – международная экономическая организация развитых стран. – Примеч. ред.


[Закрыть], английские подростки в возрасте от шестнадцати до девятнадцати лет находятся в самом низу рейтинга грамотности, куда вошли тридцать четыре развитые страны. По математике они вторые с конца. Голландию отчет включил в тройку лидеров наряду с Финляндией и Японией. «Таймс» посетовала: «По данным отчета международной экономической организации, английские подростки признаны самыми неграмотными во всем цивилизованном мире и едва ли умеют считать!» Голландские газеты радостно ответили: «Что за абсурд!» и «Выходит, наши дети учат английский в школе – и знают его лучше носителей языка!»

Без четких правил не обойтись

Чтобы поближе познакомиться с ценностями школы, куда ходят мои дети, я договариваюсь о встрече с директрисой. Эта невысокая крепкая дама с походкой сошедшего на берег морского волка отправляется на пенсию в следующем году. Мне кажется, исходящая от нее аура дружелюбия и авторитетности во многом и создает приятную атмосферу в школьных стенах. Я вижусь с директрисой практически каждое утро: она стоит на пороге и лично здоровается за руку со всеми учениками. При этом строго следит, чтобы подавали правую руку, сняв перчатку, ведь именно так правильно. Соблюдайте очередность, не спешите. Если по каким-то причинам она не может приветствовать школьников утром, ее непременно замещает кто-то из учителей.

Я рассказываю директору о замысле будущей книги в ее маленьком, по-спартански обставленном кабинете. И первые ее слова:

– Для меня жизненно важно, чтобы дети в школе были счастливы.

Я удивленно поднимаю брови – не ожидала от нее такой прямоты. Спрашиваю, как ей удается поддерживать настолько спокойную атмосферу. С минуту она размышляет.

– Правила. Без четких правил никуда. Когда семнадцать лет назад я пришла сюда, здесь царил хаос. Дети влетали в школу, как дикие звери.

Киваю. Теперь такое с трудом можно представить.

– Вот почему по утрам я здороваюсь с каждым учеником. Краткое мгновение личного контакта имеет огромное значение. Приветствие настраивает детей на нужный лад, и я знаю, что день пройдет спокойно.

Это правда: директриса знает по именам пятьсот с лишним учеников. За школьными дверями акцент делается на маленьком человеке и воспитании его независимости. Родителям не позволяют помогать детям раздеваться и разуваться, и портфель каждый ребенок носит самостоятельно. Из-за этого переодевание перед уроками физкультуры и после них порой слишком затягивается, и времени собственно на упражнения не остается!

– Когда я училась в британской школе, никто не заботился о нашем счастье – всех волновали только оценки, – говорю я. – Неужели вам совсем неважно, как учатся ваши дети?

– Да, я знаю, мне доводилось посещать британские школы, – отвечает директриса. – Здесь обучение нацелено на личные достижения. Прогресс каждого ученика оценивается исходя из уровня, с которым он начинал учиться, а не из возрастных стандартов.

Директор делает все возможное, чтобы отстающих не исключали, полагая, что здесь им будет лучше, чем в специальных школах.

Недавно в школе по рекомендации инспектората создали ученический совет, в который вошли шесть детей в возрасте от девяти до двенадцати лет.

– Мне было очень интересно, как дети ответят на вопрос о сильных сторонах нашей школы. Станут ли, к примеру, советовать школу новым соседям и если да, то почему? И вот их ответы: «Учителя нас уважают», «Никто никого не травит», «Можно столько узнать на уроках!» и «Учителя добрые, хоть и строгие, но строгие в хорошем смысле». Вот именно! В хорошем смысле. Важно, чтобы уважение было взаимным. Но это еще не все.

Она делает паузу, припоминая:

– «Учителя дают свободу», «Можно работать самостоятельно», «Ничего не надо просить» и «Много праздников!»

И это правда – здесь все время организуют праздники и веселые мероприятия. Например, как-то раз совет попросил провести «пижамный день». Тут директриса принимается рассказывать о ночевках, которые она организовывала в школе, где работала раньше:

– Дети принесли спальные мешки и надувные матрасы и ночевали в спортзале. Я привела свою собаку, чтобы мы чувствовали себя в безопасности. Смотрели футбол по телевизору, а один из отцов, владелец закусочной, привез для всех фрикадельки и картошку фри.

Начиная с шестилетнего возраста, ученики ходят в школьные походы с ночевкой. Для многих детей это первый раз, когда они ночуют вне дома и без родителей. В такие походы запрещают брать мобильные телефоны, так что связи с семьей нет. По мере взросления школьников продолжительность походов возрастает. Дети посещают музеи или другие достопримечательности, но бо́льшую часть времени просто играют на открытом воздухе.

Знакомьтесь: профессор счастья

В Нидерландах есть свой «профессор счастья», Руут Веенховен из Университета Эразма Роттердамского, ведущий исследователь концепции счастья, создатель и куратор Всемирной базы данных о счастье, свободно доступной онлайн. Он согласился побеседовать со мной и Риной. Мы встретились в этническом кафе в Утрехте, откуда он собирался идти присматривать за внуками в традиционный «Опадаг» – «Дедушкин день».

Профессор Веенховен, добродушный с виду человек, начинает с определения счастья как «довольства жизнью». Большинство исследований, по его словам, сосредотачиваются скорее на благосостоянии, нежели благополучии. А в Голландии люди издавна стремились к равноправию.

– Мы всегда были страной моряков, а моряка поди поймай, поэтому у нас феодализм не имел большой силы. На семейной жизни это тоже отразилось – родитель и ребенок в Голландии равноправны.

Он говорит, что голландские учебные заведения предлагают дружественное детям образование. Детям нравится ходить в школу, о чем упоминается даже в отчете, составленном ЮНЕСКО в 2013 году. Ученики в Голландии испытывают минимальный стресс из-за домашних заданий, и большой процент опрошенных считает своих одноклассников способными на дружбу и поддержку.

– Мы делаем упор на мотивацию, а не на достижения, – поясняет Веенховен, – тогда как типичная английская или французская школа нацелены прежде всего на успех. На самом деле, наши исследования показывают, что навыки общения играют важнейшую роль для счастья. Куда бо́льшую, чем уровень интеллектуального развития.

Мы спрашиваем профессора Веенховена о связи счастья с образованием. Он подается вперед:

– Сравнивая разные страны, мы обнаружили, что средний уровень образования положительно коррелирует со средним уровнем счастья. Нам лучше живется в современном обществе, где население по большей части образованно. Однако, когда речь заходит об отдельных людях, уровень образования мало связан с уровнем счастья. Плюсы высшего образования очевидны, но наряду с ними есть и минусы. Пока мы четко не установили, где именно происходит «утечка счастья», но совершенно точно не следует заставлять ребенка учиться ради того, чтобы в дальнейшем он был доволен жизнью.

У нас в запасе еще много вопросов, но профессор смотрит на часы:

– Простите, но мне пора возвращаться к внукам. Скоро они захотят обедать.

Средняя школа – лови поток!

Прошло несколько недель после славного воскресенья, проведенного с Беном и Флорисом; я сижу в офисе на Кайзерхрахт и занимаюсь редактурой. Звонит мобильный: на экране высвечивается имя Бена.

– Привет, милый. Как ты?

– Я получил результаты CITOS, мам, – выпаливает он. – У меня пятьсот сорок пять!

Мы ждали новостей дня через четыре, но школа умудрилась успеть раньше. Результаты моего сына соответствуют «академическому» потоку – речь о детях, наиболее успевающих по учебным предметам и получивших за CITOS от 545 до 550 баллов. В любом случае оценка складывается из двух составляющих: итогов не особенно изматывающих и не требующих подготовки тестов, которые проводят дважды в год в последних трех классах младшей школы, и того, как оценивает способности и отношение ученика к учебе его преподаватель.

Единственное назначение тестов – подтвердить, что школа правильно определила, какой тип среднего образования наилучшим образом подойдет каждому ребенку, исходя из его успеваемости и темперамента. Голландцы прагматично полагают, что преподаватель лучше знает ученика и его мнение весомее, чем результаты контрольных работ. Если на выпускных экзаменах ребенок наберет больше баллов, чем на предыдущих тестах, это обсудят с родителями. Не факт, что это повлияет на выбор средней школы, но такое случается. Баллы Бена подтвердили оценку учителей: «учащийся успевает по программе начальной школы». Его уже записали в среднюю школу, и нам осталось только ждать, получит ли он там место.

В «академический» поток – или VWO – попадают дети с результатами выше среднего, продемонстрировавшие упорство и прилежание в учебе. Этот поток готовят к поступлению в университет и в конце обучения выдают соответствующий диплом. По широте охвата предметов шестилетняя программа VWO скорее сопоставима с французским бакалавриатом, нежели с подготовкой к британским экзаменам уровня А.

Следующий уровень средней школы называется HAVO. Он предлагает подготовку к дальнейшему образованию по профилям: менеджмент, сестринское дело или педагогика. Впрочем, HAVO не исключает возможности поступить в университет, правда, для этого потребуется закончить базовый курс.

Если результаты CITOS не столь блестящие, ученику может быть рекомендован один из допрофессиональных потоков (VMBO). Они готовят к последующему обучению профессионально-техническим специальностям по четырем направлениям: экономика, технические и прикладные науки, медицина и сельское хозяйство. В этот поток попадает шестьдесят процентов учеников, но я ни разу не замечала, чтобы к ним относились как к отстающим. Система также позволяет переходить с одного потока на другой.

Когда я рассказываю британским друзьям о голландских школах, поначалу они беспокоятся из-за того, что детей слишком рано разделяют на потоки. Разве в дальнейшем это не ограничит их выбор? Но, поговорив летом со строителями, которые чистили фундамент нашего дома от плесени, я поняла, что волноваться не о чем.

Дочь одного из рабочих закончила первый курс профессионального лицея по сельскохозяйственному профилю. Отец более чем доволен ее образованием, а девочка за год перешла на поток выше. Если у ребенка есть способности, система не будет его сдерживать. Дочь строителя увлекается лошадьми и планирует связать с ними жизнь. Уже сейчас она помогает на ближайшей конюшне и может выбирать нужные для будущей специальности предметы. Дочери плотника, с которым мне удалось побеседовать, двенадцать, она книжный ребенок – для нее нашлось место в местной гимназии. Родителей этот вариант вполне устраивает.

Флорису, другу Бена, рекомендован поток HAVO. Этому тихому, умному мальчику бывает трудновато сосредоточиться на уроках. Всякий раз, когда Флорис решает, что с него хватит, он утыкается в книгу, даже не закончив задание. Удивительно, но учительница не пытается заставить его работать усерднее, а спокойно позволяет читать на уроке. Она понимает, что Флорис нашел свой способ справляться с перенапряжением: он прячется в книгах, такова потребность его психики. И школа, и родители полагают, что Флорис – просто-напросто «поздний гений» и все у него получится. Сам Флорис утверждает, что сможет перейти из HAVO на VWO – университетский уровень, – и это вполне осуществимо в школах, предлагающих несколько вариантов обучения под одной крышей. В качестве альтернативы амбициозные студенты HAVO могут выбрать базовый годичный курс в университете, куда через год придут выпускники VWO. Именно так намерен поступить мой семнадцатилетний племянник: он слегка отстал от сверстников из-за дефекта зрения, который мешает ему быстро читать.

В случае же Флориса учителя в нашей школе Монтессори предпочитают перестраховаться с выбором потока. Могу представить: сложись такая ситуация в Великобритании, родители давили бы на школу, требуя от нее максимально благоприятного для ученика решения. Я спросила учительницу Бена, Синтию, достаточно ли высокий у Бена результат и не возникнут ли проблемы в следующем году, ведь половина его класса получила рекомендации в поток VWO. Учительница удивленно посмотрела на меня, и я пояснила:

– Раз уж теперь он должен соответствовать определенному уровню…

Синтия нахмурилась.

– Нет, конечно. Мы просто выбираем те школы, которые им подойдут.

У меня в голове до сих пор не укладывается, как сильно это отношение отличается от нервозности и амбициозности британских и американских школ. Я не перестаю изумляться, хоть и не первый год живу в Голландии.

«Шестерки» достаточно

Интересен неконкурентный голландский подход к обучению в начальных классах: здесь нет «лучших учеников», на которых принято равняться. То же самое относится и к средней школе: если тебя уже распределили в поток, нужно получить шесть из десяти – проходной балл, – чтобы оставаться на том же уровне. Должна пояснить: балльная система Нидерландов не имеет ничего общего с британской или американской, основанных на процентном соотношении. Оценки ставят, исходя из ошибок, и безупречный результат (десять из десяти) практически недостижим. Бо́льшая часть студентов получает шестерки или семерки, и этого достаточно для получения диплома. Средний балл на выпускных экзаменах – 6,4. Только 2 % студентов набирают 8 баллов, и этот результат считается высоким. В академическом потоке VWO школьников, набравших проходной балл, считают достаточно способными для обучения в университете. Здесь отсутствует обесценивание баллов, ставшее настоящей проблемой в Великобритании и США. В результате нет жесткой конкуренции – ученики просто стараются получить средний балл для поступления в университет. Это представляется мне справедливой системой, исключающей какую-либо элитарность.

В недавнем исследовании, посвященном голландской национальной идентичности, «Должно быть возможным», историк культуры Херман Плей размышляет в том числе о голландском образовании. По его мнению, основное внимание здесь уделяется поддержке «середнячков» во всем их многообразии, а вовсе не «лучшим из лучших».

В Голландии аристотелевский принцип золотой середины воплощается на всех уровнях образовательной системы. Главная цель состоит в том, чтобы большинство учеников и студентов получили квалификацию. Для этого хватит и проходного балла. Если кто стремится к более высоким результатам – это его личное дело.

Вообще принцип золотой середины – очень в духе голландского менталитета. Расхожая поговорка «Ду мар хевон дан ду е ал хек хенух» («Будь нормальным – это вполне безумно») и об этом тоже.

Хотя соревновательность не свойственна местным школам, голландцы добиваются успехов в науках, творчестве и предпринимательстве: вспомните знаменитых голландских художников, архитекторов и дизайнеров, не говоря уже о двадцати одном нобелевском лауреате. Список новейших изобретений, к которым приложили руку голландцы, впечатляет даже на «Википедии»: в него, в частности, входят CD– и DVD-диски, технология блютус и вай-фай. Однако в последнее время голландский подход все чаще подвергается внутренней критике – гонка за достижениями добралась и до этого благословенного уголка. Херман Плей неоднократно выступал против всемирного помешательства на успехе. Он уверен, что умеренность и стремление к средним показателям – неотъемлемые черты голландского образования. Именно они исключают дискриминацию и предполагают максимальную вовлеченность учеников. Замена устоявшегося порядка на принцип избранности, считает ученый, снизит общий уровень инновационных идей и отрицательно скажется на благосостоянии страны.

Преимущество современной голландской системы прежде всего заключается в том, что она мотивирует детей усердно работать, а не отталкивать друг друга на пути к вершине.

* * *

Собирая материал о голландских школах, я решила поговорить с моей голландской подругой Арвен. Мы с ней ровесницы; наши сыновья играли вместе еще в яслях, а вслед за ними подружились и мы. Арвен – блондинка с точеными формами, ее муж – бывший спортсмен-олимпиец, типичный «светловолосый гигант», а дети – симпатичные спортивные мальчишки. В летний полдень Арвен с матерью Полин приходят ко мне на чай с пирожными.

Полин, элегантная семидесятилетняя дама, много лет работала с детьми с особенностями развития. Она признается:

– Меня волновало не то, в какую школу попадут мои дети, а то, чем они будут заниматься потом. Что ты за человек – вот что важно. Что тебя интересует? Где ты подрабатывал по субботам, когда был подростком? Если ты хочешь поступить в университет, достаточно диплома VWO. А шесть там баллов или десять – это уже несущественно.

В любом случае сейчас дети Полин занимаются не тем, чему учились. Одна дочь изучала юриспруденцию, а сейчас снимает детские фильмы. Вторая, специалист по Южной Америке, работает в универмаге. У Арвен диплом медсестры, но это не мешает ей быть писателем-фрилансером. По мнению Полин, это доказывает, что выбор школы, в конечном счете, не так важен для твоего будущего.