Текст книги "Желтый. История цвета"

Желтый металл

Поговорим подробнее о заключительной фазе этого периода, предшествовавшего появлению письменности, эпохе, когда многие социумы успели перейти к оседлому образу жизни, и человек еще не научился обрабатывать металлы, но уже освоил разные виды работ, стал земледельцем, строителем, художником, ремесленником и, наконец, красильщиком. Цвет сделался полноправным участником повседневной жизни человека; и, судя по всему, важное место в этой жизни занимает желтый цвет. Он присутствует не только в минералах, растениях и животных, которые окружают человека, но также в большом количестве предметов, которыми он пользуется (сделанных из камня, из кости, из глины, из древесины, из прутьев, из кожи), и в продуктах его хозяйственной деятельности. Зерно, затем растительное масло, мед, воск – их желтый цвет сохранит эмблематическое значение вплоть до наших дней. Во многих языках названия этих продуктов послужили базой для создания группы прилагательных, обозначающих этот цвет.

Действительно, именно на исходе неолита, когда эра обработки металлов только начинается, в лексике европейских языков появляются первые сравнительные обороты, где фигурирует желтый цвет. Причем солнце – отнюдь не единственный образ для сравнения: об этом свидетельствуют обороты речи, которые родились очень рано и которым суждена очень долгая жизнь: «желтый, как мед», «желтый, как воск», «желтый, как спелые колосья», «желтый, как белокурые волосы», «желтый, как желчь». Я не упомянул привычное нам выражение «желтый, как лимон»: этот фрукт пока не известен в Европе (и будет неизвестен еще долго). А вот золото войдет в этот перечень очень скоро и со временем даже оттеснит солнце на второе место. Прежде люди, по всей видимости, не проявляли интереса к золоту: археологи не находят его ни в могилах, ни в святилищах. Однако на исходе неолита и в начале халколита (бронзового века) ситуация меняется: золото не просто все чаще и чаще встречается в захоронениях, его начинают жертвовать богам, а затем и тезаврировать.

С этих самых пор история драгоценного металла и история желтого цвета все теснее и теснее сближаются, и в итоге становятся неотделимыми друг от друга. И в большинстве толковых словарей, начиная от XVII века до наших дней, определение прилагательного «желтый» начинается словами: «…имеющий цвет золота». Это, впрочем, не ново: уже две тысячи лет назад в латинском языке прилагательное aureus указывало на связь между цветом и металлом, означая как «золотой», так и «желтый». Позднее это же слово, став субстантивированным прилагательным, означало монету из золота, которая считалась сверхнадежным средством платежа и была эквивалентна 25 серебряным динариям или 100 сестерциям.

В природном состоянии золото чаще всего бывает красивого ярко-желтого цвета, насыщенного и сияющего. Оно встречается либо в виде отдельных частиц, либо в смеси с глиной, песком, гравием, но очень редко в сплаве с другими металлами (за исключением серебра). В речной воде его находят в виде мелких крупинок (золотого песка), а на других месторождениях попадаются и более крупные частицы, легко извлекаемые и свободные от жильных пород – самородки. Этот металл признан драгоценным прежде всего, конечно, потому, что он очень редок, а также за то, что он не подвержен разлагающему влиянию воздуха и воды, и еще за его исключительную ковкость. Современные опыты доказали, что крупинку золота весом в один гран (53 миллиграмма) можно вытянуть в проволоку длиной в 200 метров и сплющить в лист, которым можно накрыть пространство площадью в 360 квадратных метров. Вдобавок этот материал обладает удивительной прочностью: золотая проволока диаметром в 3 миллиметра выдерживает нагрузку до 250 килограммов.

Люди в древних социумах не имели представления об этих цифрах, но они знали, что золото несложно добывать, транспортировать и обрабатывать и что оно, в отличие от большинства других металлов, поддается холодной чеканке. Они знали также, что золото – это нечто редкое, великолепное, сверкающее, что оно привлекает взгляд и вызывает вожделение. Начиная с третьего тысячелетия до нашей эры люди постепенно научились отличать золото от других металлов – раньше они не вполне сознавали разницу – и сделали его символом престижа и власти, превращая в украшения, драгоценные уборы, оружие, дорогую посуду. Вот почему с течением времени в захоронениях появляется все больше и больше изделий из золота, сначала в могилах вождей племени, царей или князей, затем в гробницах женщин, занимающих высшую ступень в социальной иерархии. Золотые артефакты оставляют также в святилищах: обычно это приношения богам, а порой и изваяния самих богов, сделанные из массивного золота (для изображения людей оно не используется никогда). В столь же давнее время драгоценный металл начинают тезаврировать в различных формах: это могут быть кольца, гривны, шары, бусины, нити, бляшки, ленты, мотки проволоки или слитки; вскоре оно становится предметом обмена наравне с изделиями из серебра и другими ценностями (зерном, скотом, тканями и одеждой). А вот металлические деньги, изобретение греков из Малой Азии, появятся значительно позже, в VII веке до нашей эры. Первые монеты иногда делались из золота, но чаще из электрума (сплав золота и серебра)[11]11
  Из обширной литературы по этому вопросу см.: Babelon E. Les Origines de la monnaie considérées au point de vue économique et historique. Paris, 1897; Aglietta M., Orléan A. La Violence de la monnaie. Paris, 1984; Le Rider G. La Naissance de la monnaie: Pratiques monétaires de l’Orient ancien. Paris, 2001; Testart A., dir. Aux origins de la monnaie. Paris, 2001.


[Закрыть].

Чтобы превращать золото в драгоценные изделия, а позднее в монеты, приходится использовать его сплавы с другими металлами (серебром, медью) – в чистом виде оно не обладает достаточной твердостью. Так рождается новая металлургия, появляется особая техника обработки золота, и ремесленник, освоивший эту технику и сделавший ее своей специальностью, превращается в художника[12]12
  Halleux R. Le Problème des métaux dans la science antique. Paris, 1974.


[Закрыть]. Отныне уже никто не станет смешивать золотых дел мастера с бронзировщиком или медником, и уж тем более с кузнецом. Есть основания полагать, что работа по золоту началась очень рано, раньше, чем долгое время считали исследователи. Древнейшие из известных на данный момент артефактов из золота были обнаружены в большом некрополе близ Варны, в Болгарии. Среди многочисленной погребальной утвари были кольца, гривны, запястья, бляшки, фигурки животных, предметы в форме гульфика. По данным экспертизы, некоторые из этих объектов были созданы в период от 4600 до 4200 веков до нашей эры[13]13
  Ivanov I., Avramova M. Varna Necropolis. The Dawn of European Civilization. Sofia, 2000; Treuil R. La nécropole de Varna // Dossiers d’archéologie. 2001. No. 259. P. 120–123; Higham T. et al. New Perspectives on the Varna Cemetery: Dates and Social Implications // Antiquity (Cambridge). 2007. Vol. 81. No. 313. P. 640–654.


[Закрыть]. Быть может, европейское ювелирное искусство зародилось именно здесь, на побережье Черного моря, или, говоря шире, в нижнем течении Дуная, на Балканах?

Мог ли престиж золота уже в доисторические времена способствовать популярности желтого цвета? Если речь идет о Древней Греции в классическую эпоху, на этот вопрос можно смело отвечать «да». О том, как обстояло дело раньше, судить трудно. Однако есть места, где мы можем увидеть золото в сочетании с желтым. Например, в Египте, в гробницах нескольких фараонов, где очень много великолепных золотых украшений и приношений богам, стены усыпальницы расписаны желтой краской: возможно, это символ бессмертия, либо просто изображение листа папируса. Иногда, как в гробнице Тутанхамона, сам саркофаг бывает покрыт золотыми пластинами. Кроме того, считалось, что золото, сверкающий металл, который неподвластен времени и ржавчине, в изобилии добываемый в Нубии и Аравийской пустыне (между Нилом и Красным морем), – это плоть солнца и порожденных солнцем богов. Наверно, именно поэтому на настенных росписях в усыпальницах, таких ярких и сияющих, что они кажутся совсем свежими, – тела богов и богинь часто написаны золотисто-желтой краской, аурипигментом (природным сульфидом мышьяка), а человеческие тела – либо красной или коричневато-красной у мужчин, либо желтовато-бежевой у женщин[14]14
  Tiradritti F. Peintures murales égyptiennes. Paris, 2007; Mekhitarian A. La Peinture égyptienne. Paris, 2008.


[Закрыть].

В данном случае нельзя говорить о символике цветов – для этого еще слишком рано, – однако мы вправе предполагать, что золото и желтый цвет были очень близки, и престиж одного благоприятствовал другому. В Древнем Египте и на значительной части Древнего Ближнего Востока золото, божественный металл, который так тесно связан с солнцем, а иногда даже считается частицами солнца, ушедшими под землю, ассоциируется с представлениями о свете, тепле, могуществе, богатстве, красоте, совершенстве и бессмертии[15]15
  Daumas F. La valeur de l’or dans la pensée égyptienne // Revue de l’histoire des religions. 1956. T. 149. Fasc. 1. P. 1–17.


[Закрыть]. Вызывает ли желтый цвет те же ассоциации? Не исключено, по крайней мере, если речь идет о теплых, ярких и сияющих оттенках желтого. Но доказать это невозможно. Тем более что и само золото воспринимается неоднозначно, у него есть и негативные аспекты: оно пробуждает в людях вожделение и алчность, толкает их на воровство и убийство, вызывает распри, беззаконие и предательство; оно – причина всех пороков и преступлений, о которых приводится столько свидетельств в Библии и в мифологии.

Золото в мифах

Отвлечемся на минуту от Библии и обратимся к древним мифам, посмотрим, как в них раскрываются различные значения золота и его возможные связи с желтым цветом. Начнем с мифологии Древней Греции и Древнего Рима, наиболее богатой в этом отношении. Она содержит великое множество легенд и сказаний, в которых фигурирует драгоценный металл.

Прежде всего мы узнаём, что в мире металлов существует своя иерархия, и золото занимает в ней верхнюю ступень: это совершенный металл, над которым не властно время; он символизирует могущество, мудрость, удачу и процветание. И самое убедительное свидетельство такого отношения к золоту – миф о золотом веке. История мира делится на четыре периода: золотой век, серебряный век, медный век, железный век. Разумеется, эти названия не имеют ничего общего с терминами, которыми ученые сегодня обозначают периоды протоистории – медный век, бронзовый век, железный век и так далее. Впервые этот миф о четырех веках человечества встречается в VII веке до нашей эры в поэме Гесиода «Труды и дни». С начала мира, объясняет Гесиод, на земле сменили друг друга четыре породы людей; эти породы обозначались по названию металла: золотая, серебряная, медная и железная. Люди первой, золотой породы, жили в счастье и согласии; а вот люди новейшей, железной породы, современники Гесиода, забыли, что такое справедливость, жалость и мораль[16]16
  Гесиод. «Труды и дни», ст. 106–201.


[Закрыть].

После Гесиода многие авторы вышивали свои узоры по этой первоначальной канве. Заменив «породы» на «века», они создали крылатое выражение, позволявшее восхвалять прошлое, особенно далекое прошлое, и противопоставлять его дню сегодняшнему, полному пороков и бедствий. Больше всего об этом сказано у латинских поэтов (тем самым давших историкам много важный деталей) – Катулла, Вергилия, Тибулла, Горация и в особенности Овидия[17]17
  Катулл. «Поэмы», ст. 384–422; Вергилий. «Георгики», I, ст. 125–159; Тибулл. «Элегии», I, 3, ст. 35–48; Гораций. «Эподы», XVI; Овидий. «Метаморфозы», I, ст. 89–150.


[Закрыть]. Золотой век – время блаженства: люди общаются с богами, сердца их чисты и не знают забот, а тела не знают ни боли, ни усталости, ни даже старости; повсюду царят мир, любовь и справедливость; весна никогда не кончается, а войн не бывает; природа благосклонна к людям, на колючих кустах сами собой вызревают чудесные плоды, шерсть без вмешательства человека прямо на теле овец окрашивается в разнообразные, приятные цвета. Серебряный век начинается тогда, когда верховного бога Хроноса на троне сменяет его сын Зевс; в этот период люди разгневали Зевса, и он сделал их смертными; для удовлетворения насущных потребностей им приходится трудиться, соразмеряя ритм жизни с каждым временем года, терпеть жару, холод и голод. Затем наступает медный век: сердца людей ожесточились, у них появилась склонность к насилию, они начали воевать друг с другом, им пришлось бороться со всевозможными чудовищами и опасностями. Наконец, наступает железный век, страшное время, когда войны не прекращаются, пороки властвуют безраздельно и удел человеческий – страх, страдания и смерть[18]18
  См.: Vernant J.-P. Mythe et pensée chez les Grecs. Études de psychologie historique. 2e éd. Paris, 1996. P. 19–106; Sauzeau P. et A. Le symbolisme des métaux et le mythe des races métalliques // Revue de l’histoire des religions. 2002. T. 219/3. P. 259–297.


[Закрыть].

Некий неизвестный автор XV века подхватывает древний миф о четырех веках человечества и, не поняв его смысл, толкует его в духе своего времени, когда между цветами и металлами часто усматривали ассоциации: в его трактовке первый век – желтый, второй – белый, третий – красный, а четвертый – черный[19]19
  Paris, BnF, Ms. Fr. 14357, fol. 16v–17 (речь герольда об отрывке из Бытия, Быт. 2: 8–10).


[Закрыть]. То же самое происходит и в геральдике, которая придала цвету главную эмблематическую функцию и в которой желтый век – время счастья, а черный – время несчастья. Ничего похожего не встречается у античных авторов, и даже если некоторые римские поэты, в частности Овидий,[20]20
  Овидий. «Метаморфозы», I, ст. 89 et passim.


[Закрыть] говоря о золотом веке, и употребляют словосочетание aetas aurea, прилагательное aurea здесь указывает на металл в его символическом значении, а не на цвет.

Миф о четырех веках рассматривает золото в позитивном плане. В других мифах и преданиях отношение к золоту не всегда такое восторженное. Например, в истории о золотых яблоках из сада Гесперид, которые должен был добыть Геракл, – это стало его одиннадцатым подвигом. После того как герой в приступе безумия убивает свою жену и троих сыновей, дельфийский оракул велит ему, во искупление вины, во всем повиноваться его родственнику Эврисфею, царю Аргоса. Эврисфей, который завидует Гераклу и ненавидит его, назначает ему двенадцать непосильных для человека испытаний. Шесть из них следует выдержать на Пелопоннесе, другие шесть – во всем остальном мире. Одиннадцатое задание – добыть чудесные плоды из сада, растущего у подножия горы Атлас, на западной окраине обитаемого мира. Этот сад, охраняемый ужасным стоглавым драконом, принадлежит трем нимфам Запада, Гесперидам, дочерям Атланта и Ночи. Их красота необычайна, а голос сладостен. Сами яблоки принадлежат богине Гере, которая люто ненавидит Геракла и без конца преследует его. Отыскать сад нелегко, а добыть яблоки – еще труднее. И все же Гераклу после множества приключений удается совершить этот подвиг с помощью его племянника Иолая и великана Атланта. Наконец он вручает яблоки Эврисфею, а тот не знает, что с ними делать. Несколько растерянный, Геракл преподносит их в дар Афине, в благодарность за помощь, какую она ему не раз оказывала. Но осторожная Афина, не желая навлечь на себя гнев Геры, возвращает яблоки в сад Гесперид, на прежнее место, которое они не должны были покидать. Рассказ об одиннадцатом подвиге Геракла, в котором немало знаменитых эпизодов (борьба с чудовищным Антеем, затем с пигмеями, освобождение Прометея, прикованного к скале в горах Кавказа, поддерживание небесного свода на время отсутствия Атланта), дошел до нас в нескольких версиях. Между ними есть существенные различия, но в одном они полностью совпадают: в каждой сделан упор на грозные опасности, с которыми сталкивается герой, и на полную бесполезность его миссии: золотые яблоки возвращаются туда, где были изначально. Урок очевиден: добывание некоего драгоценного предмета сопряжено с опасностью; желание оставить добычу себе неминуемо приводит к катастрофе; мудрость велит вернуть ее законному владельцу. Еще древнеримские авторы задавались вопросом: что собой представляют эти «золотые яблоки»? Какие именно фрукты имеются в виду? И сколько их было? Были ли это действительно яблоки, или айва, или же груши, а может, цедраты? Эрудиты XIX столетия предположили, что это были апельсины, или даже манго, фрукты, которых тогда не знали в Европе и которые поразили первых греков, увидевших их в Азии. Но все эти гипотезы весьма шатки. Удовольствуемся словом «яблоки», которым в древних языках обозначали большинство плодов с сочной мякотью, и пусть это будут желтые яблоки, чтобы легче было установить метафорическую связь между золотом и плодом. Ведь золотое яблоко не может быть никакого другого цвета, кроме желтого, и поскольку нимф три, добыча Геракла должна была составлять минимум три яблока. Были ли все они одного цвета? Возможно, имена нимф помогут нам понять, каких оттенков желтого были эти яблоки: блестящий (Эгла), красноватый (Эрифия) и «цвета зари» (Гесперия)[21]21
  Самые подробные и существенные сведения о золотых яблоках Гесперид можно получить в след. соч. античных авторов: Аполлодор. «Библиотека». II, 5, 11; Аполлоний Родосский. «Аргонавтика». IV; Павсаний. «Описание Эллады». IX, 35; Диодор Сицилийский. «Историческая библиотека». IV, 27–37.


[Закрыть].

В истории Ясона и аргонавтов, пустившихся на поиски золотого руна, тоже рассказывается о предприятии, полном опасностей, и, хоть и увенчавшемся успехом, все же в итоге лишенном смысла. Пелий, дядя Ясона, узурпировал трон Фессалии и соглашается вернуть его племяннику только в обмен на драгоценное руно священного овна, которое Гермес превратил в золотое и которое было принесено в дар Аресу. Это чудесное руно находится в Колхиде, то есть где-то далеко на востоке, висит на ветви дуба, и его охраняет дракон. С пятьюдесятью спутниками, один отважнее и хитроумнее другого (Геракл, Кастор и Поллукс, Орфей, Лаэрт, будущий отец Одиссея, и так далее), Ясон садится на корабль «Арго» («Быстрый»). После долгого путешествия, множества приключений и всяческих испытаний он наконец попадает в Колхиду, на берега золотоносной реки Фазис. Там он заручается помощью влюбленной в него волшебницы Медеи, которая хитростью завладевает золотым руном. Обратный путь – настоящая одиссея, сравнимая с той, что впоследствии выпала на долю Улисса. Но как бы то ни было, Ясон может, наконец, отдать Пелию золотое руно. Однако Пелий отказывается выполнить обещание и уступить трон Ясону. В итоге золотое руно попадает в котел, где Медея готовит магическое зелье, которое должно погубить Пелия. История Ясона и Медеи, бурная и трагическая, будет продолжаться, но никто больше не услышит ни слова о золотом руне. Вот еще один пример долгих поисков и усилий, оказавшихся бесплодными, как всегда бывает бесплодной погоня за сокровищем, особенно если речь идет о золотом изделии, которое принадлежит божеству[22]22
  О Ясоне, аргонавтах и золотом руне см.: Аполлодор. «Библиотека». I, 9, 1; Аполлоний Родосский. «Аргонавтика». IV, 177. См. также прекрасную книгу: Moreau A. Le Mythe de Jason et Médée. Le va-nu-pied et la sorcière. 2e éd. Paris, 2006.


[Закрыть].

У истории царя Мидаса сюжет другой, но вывод, который из нее напрашивается, весьма схожий: всякого смертного, одержимого алчностью, желающего иметь золото, много золота, рано или поздно ждет суровая кара. Мидас, царь Фригии, однажды спас жизнь Силену, воспитателю и кормильцу Диониса. В благодарность Дионис обещал выполнить желание, которое Мидас выскажет первым. Царь тут же пожелал, чтобы все, чего коснется его рука, превращалось в золото. Желание Мидаса в точности исполнилось, но это едва не стоило ему жизни: все, чего касалась его рука, действительно превращалось в драгоценный металл, но среди этого «всего» были, в частности, еда и питье. Поняв, что не сможет больше ни пить, ни есть, и чувствуя приближение смерти, царь стал молить Диониса, чтобы тот избавил его от этого рокового дара. Дионис сжалился над ним и велел искупаться в реке Пактол, которая после этого, подобно Фазису, стала золотоносной. Так Мидас исцелился от алчности (но не от глупости, как показывают другие рассказы о нем[23]23
  О Мидасе см. у античных авторов: Геродот. «Истории». I, 14; Гигин. «Мифы». CXCI; Овидий. «Метаморфозы». XI, 90; Вергилий. «Буколики». VI, 13.


[Закрыть]). Так или иначе, эта странная история – самое древнее из свидетельств о тесной и очень давней связи между скупостью, завистью, алчностью и желтым цветом. Связь эта, обнаруженная еще в Древнем Риме, стала часто проявляться в изображениях позднего Средневековья, а также в искусстве и литературе раннего Нового времени.

Не в одной только древнегреческой мифологии говорится о золоте, о полной приключений погоне за ним, об опасностях, которым подвергаются те, кто его добыл, о распрях и преступлениях, которые оно порождает. Те же мотивы встречаются в славянской, скандинавской и германской мифологиях.

Возьмем для примера древнегерманскую мифологию и посмотрим, чему учит нас сказание о золоте Рейна, которое лишь много позже слилось с легендой о Зигфриде и нибелунгах. Изначально нибелунги – это карлики, живущие в горах, «в стране тумана» (Nibelungen буквально значит «дети тумана»). Они владеют золотым кладом несметной ценности, а также тремя волшебными предметами: мечом, который делает своего обладателя непобедимым, плащом, который делает невидимым, и золотым жезлом, после каждого изъятия драгоценного металла восстанавливающим его прежнее количество. Это сокровище некогда было похищено карликами у дочерей Рейна, речных нимф, давших обет целомудрия, чтобы надежней сберечь отцовское золото. Теперь оно зарыто под горой, и его стерегут карлик Альберих и свирепый дракон. Два короля нибелунгов ссорятся из‐за клада и приглашают юного Зигфрида, сына короля Нидерландов, чтобы он рассудил их спор и помог разделить сокровище по справедливости. Но Зигфрид обманывает нибелунгов: он убивает их, завладевает волшебным мечом и плащом, побеждает дракона, омывается в его крови, став от этого неуязвимым, забирает клад и заставляет Альбериха служить ему. После множества приключений Зигфрид женится на неприступной Кримгильде, сестре короля бургундов, но становится жертвой ревнивой королевы Брунгильды и коварного предателя Хагена: Хаген убивает его ударом в спину между лопатками (когда Зигфрид купался в крови дракона, на его спину, между лопатками, слетел лист, обычный лист липы, не дав крови попасть туда; и это было единственное уязвимое место на теле героя). Месть Кримгильды ужасна: умрут не только Брунгильда и она сама, погибнет весь народ бургундов. Сокровище возвращается на дно Рейна, и теперь никто не сможет его найти.

Эта сложная история, обросшая множеством эпизодов, дошла до нас в разных версиях, скандинавских и германских. Наиболее известная версия, та, на которую опирается в своей тетралогии Рихард Вагнер, содержится в «Песни о нибелунгах» («Nibelungenlied») – поэме, сложенной на средневерхненемецком языке в самом начале XIII века. Существуют и более древние версии, в которых содержится та или иная часть легенды. Но все они как будто выстроены вокруг одной и той же центральной темы – темы проклятого золота[24]24
  По этой теме см.: Allard J.-P. De l’or des Scythes à l’or du Rhin // Études indoeuropéennes. 1999. P. 67–118.


[Закрыть]. С желтым металлом, будь он даже символом власти, и более того, символом царственности, связано множество запретов, нарушение которых всегда приводит к огромным несчастьям; кроме того, он порождает зависть, вожделение, алчность, воровство, войну и разрушение: поэтому лучше оставить его там, где он есть. В самом деле, мы видим, что после жестоких усобиц, продолжающихся до полного истребления их участников, клад нибелунгов возвращается на свое изначальное место, на дно Рейна, так же как золотые яблоки, некогда похищенные Гераклом, вернулись туда, где были – в сад Гесперид[25]25
  По легенде о золоте Рейна, а также преданиях о Зигфриде и Нибелунгах существует обширная научная литература. Сориентироваться в ней поможет недавно составленная библиография: Krage F. Nibelungenlied und Nibelungensage. Kommentierte Bibliographie 1945–2010. Berlin, 2014.


[Закрыть].