Текст книги "Сказание о Ли Лань"

Глава 8

В комнате Гоу Ичэна пахло специями. У круглого окна стояла гора деревянных тарелок с коричневыми пятнами и палочки на столе, намекая, что кто-то недавно трапезничал. Цветная бумага на окне не давала возможности понять, день на улице или ночь. Стеклянный фонарь на стене разливал оранжевый свет, создавая в маленькой комнате приятный полумрак.

Гоу Ичэн сгреб грязные тарелки, поставив их на пол, а на лакированный стол выложил поднос с рисунком из веточек магнолий и начертанием куплетов Мо Цзинь, известного сказителя прошлого века. На подносе лежали знаменитые в чайной фрукты, запеченные в тесте, в форме разных цветов и зверей, приготовленные на пару рисовые булочки и сахарные пирожные с зернами лотоса, чайник со свежим зеленым чаем и две фарфоровые чашки.

– Эй, сердце, прекрати биться так сильно, – произнес Гоу Ичэн, выдохнув. – Почему она еще не пришла? Надеюсь, тетушка Лу не взболтнула ей чего-нибудь лишнего.

«Рисовые булочки напомнили о нем…»

Сегодня утром Лу Дун, старший сын госпожи Лу, прислал письмо, в котором был уверен, что Гоу Ичэн не получит даже поцелуя в щеку при первой встрече с Ли Лань. Те же слова он произнес при их последней встрече в театре при резиденции семьи Гоу в Небесной столице.

– Лу Дун? – произнес Гоу Ичэн, занимая стул перед сценой, потому что репетиция давно закончилась.

– Да, Рисовая Булочка? – прозвучал его хриплый голос.

Загорелое лицо друга, обрамленное бородкой, озарила улыбка, от которой Гоу Ичэна уже тошнило.

– Рисовая Булочка? Не зови меня так! Я сто раз просил!

– Все равно буду звать так, как захочу. Ты не можешь запретить мне что-то. Не виноват же я в том, что твоя кожа такая бледная, словно рисовые булочки, которые я так терпеть не могу. Тем не менее над тобой весело вот так издеваться. Каждый раз ты одинаково морщишь нос.

– Эй! Пытаешься со мной повздорить или чего? Твоя репетиция закончилось, почему до сих пор здесь сидишь?

– Чтобы ты спросил.

– Ха. Ха. Не смешно.

– Что-то беспокоит твою душу, разве не так, Рисовая Булочка?

– По правде говоря, я хотел с тобой пого… – начал Гоу Ичэн, ощутив волну смущения и раздражения. – Эй, зови меня по имени!

– Не хочу.

– Тогда я ухожу!

– Ты хотел спросить о юной деве, да?

– Это… – опешил Гоу Ичэн. – Сколько… девушек у тебя было?

– Что это за вопрос? Сейчас я свободен.

– Я не спрашивал об этом!

– Так ты серьезно? А я-то думал, это интересно какой-нибудь цветущей душе, которой я пришелся по вкусу. Дай подумать. Сколько всего было отношений? Три… дцать? Не удивляйся. Я просто плыву по течению, и я не лучший пример для подражания. Где-то двадцать из тридцати были короткими, забавными, и я встретил их в путешествии по провинциям нашей империи Цзинь Го.

Лу Дун выглядел счастливым, погрузившись в воспоминания.

– Хорошо, я смогу разобраться со всем сам, – ответил Гоу Ичэн наконец и перевел взгляд на свои руки в серебряных перчатках. – Просто. Это. Просто…

– Так! Почему же ты спрашиваешь?

Щеки начали предательски пылать, стоило ему подумать о своих фантазиях и снах.

– Не то чтобы я не знаю, что делать, – сказал он. – Это просто то, что касается поэзии, в которой любовь описывается чем-то возвышенным. Но порой я не могу ощутить ее такой. Что такое женщина и мужчина? Я много читал об этом в свитках, даже легенду об императоре Яне из клана И и заклинательнице Инь из клана Ши. Все они воспеты в прекрасных куплетах Мо Цзинь…

– Точно, – перебил его Лу Дун, вдруг хлопнув себя ладонью по лбу. – Дело в тех картинках, что кочуют по вашему лагерю. Я слышал, что они популярны для перерисовки, но не все обладают мастерством, чтобы кистью нарисовать правильные позы для человеческих фигур…

– Эй, хватит, – произнес Гоу Ичэн, а лицо его начало сильнее пылать. – Правда в том, что я никогда не был ни с кем.

– Я могу показать тебе больше разнообразных книжек с картинками. Слушай, понять любовь не так просто, как понять сплетение и жар двух тел…

– Лу Дун, я тебя не об этом спрашиваю!

– Хорошо, Ичэн-эр![8]8
  Суффикс – эр (-er) привносит дополнительные оттенки эмоционально-оценочного характера и имеет уменьшительно-ласкательный оттенок в китайском языке. Употребляется между коллегами для выражения близости или между друзьями, родственниками, влюбленными для выражения любви и нежности.


[Закрыть] И кто тебя волнует? Та девушка из Темных?

– Откуда ты знаешь?!

– Заметил. Я наблюдателен. Слишком наблюдателен. Думаешь, я не изучаю твое поведение все время? Из-за твоей неопытности с той самой, что тебе нравится, будет непросто. Особенно, если ты продолжишь много думать об этом. Когда этот важный человек рядом, ты начинаешь испытывать беспокойство, все слова исчезают, ты боишься сделать неправильное движение в сторону этого человека.

– Она… – Гоу Ичэн сделал вздох, вспомнив, что увидел ее украдкой на торговой площади почти пять дней назад.

– Ты можешь легко спугнуть ее, если перестараешься. Понимаешь, о чем я? О контроле над телом, да? С некоторыми девушками нужно по-другому, особенно если у них воспитание Темных. Но скажи, тебе приятно с ней общаться?

– Да. Мы можем долго переписываться на разные темы. Мне легко с ней общаться, как и с тобой…

– Как и со мной, да?

На мгновение лицо Лу Дуна покрыла тень, но потом он улыбнулся как ни в чем не бывало, проведя пальцем по бородке.

– Встретишь ее, когда снова будешь с тетушкой Лу в городе Энь? Ты почувствуешь это в первое мгновение, когда твоя девушка окажется достаточно близко. Это будет непреодолимое притяжение, если только она тебе подходит. Ну, знаешь, Ичэн-эр, она же из Темных, ты останешься ни с чем в вашу первую встречу. Тебе повезет, если успеешь сорвать поцелуй в щеку. А вообще, о такой рисовой булочке, как ты, могу позаботиться только я.

– Однажды вызову тебя на поединок, я серьезно! – подскочил Гоу Ичэн, от гнева покраснев и сжав руку в кулак.

Стук в дверь вернул его из воспоминаний обратно в маленькую комнатку в «Чайной госпожи Магнолии».

– О чем ты хотел поговорить? – прозвучал осторожный голос Ли Лань. – Я написала письмо дедушке, чтобы он не беспокоился, но это вовсе не значит, что я останусь на ночь.

Гоу Ичэн сделал вдох и поправил верхнее одеяние перед тем, как повернуться. «Нельзя выглядеть нелепо. Ни в коем случае!»

– Знаешь, я ведь стучала. Ты не отвечал, поэтому и зашла, – продолжала она. – Показалось даже, что дверью ошиблась…

Она сделала пару шагов вперед, свет упал на ее шею, и блики заиграли на угольных волосах, завязанных в пучок сбоку. Ли Лань неуверенным движением пальцев спрятала выпавший локон за ухо. Все в ней было нежным: цвета кофты, юбки и верхнего одеяния с вышивкой взлетающих журавлей.

– Я впервые вижу тебя в одежде модниц из Небесной столицы, – произнес Гоу Ичэн.

– Ну, да, мне пришлось переодеться, потому что я случайно подожгла рукав своего одеяния. Не спрашивай, как это произошло.

Это прозвучало странно, и кривая улыбка застыла на его губах. «Тетушка Лу ей о чем-то сказала или что-то ей сделала, без сомнений».

– Так это твоя комната? Довольно милая, – произнесла Ли Лань, рассматривая большой веер над кушеткой с рисунком маленьких лисят, играющих у горной реки осенью. – Знаешь, я давно хотела посмотреть на эту чайную изнутри. Этот корабль находится в нашем городе уже десять дней, но у меня так и не было возможности попасть сюда. Я была занята, в общем, там не о чем рассказывать…

Он не знал, как продолжить разговор. Кажется, она тоже. Снова повисла неловкая тишина, но на некоторое время внимание Ли Лань отвлекла окружающая обстановка. Художественный стиль рисунков, присущих провинции Си, куда Гоу Ичэн несколько раз ездил с отцом, был больше созерцательным, чем практичным. Обилие маленьких деталей и украшений в закругленных линиях, что переливались, словно легкая мелодия ветра в колокольчиках. Именно из этой провинции родом был хозяин чайной, что так любезно отдал ему поднос с едой, предназначенной для тетушки Лу.

– Вот, я тут добыл немного, чтобы поесть. Ты хочешь? – спросил Гоу Ичэн после продолжительной тишины. – У тебя был день рождения, а я так и не придумал, что подарить. Я бы тоже что-нибудь съел. Ха! Вот в этом запеченном тесте есть мандарины. Хочешь?

Он взял пирожок в форме лиса и кинул ей. «Снова мандарины. Так глупо». Он обошел край стола, взял виноградину и запихнул ее в рот, чтобы скрыть волнение. На самом деле, он не был голоден. Совсем не было желания, внутреннее напряжение сковало все его существо, в том числе и желудок.

– Я ужинал с Бродягой недавно, – продолжил он, а сок виноградины раскрылся на языке кислинкой, сочной и освежающей. – Поэтому просто выпью чаю.

– Кто этот Бродяга? – спросила Ли Лань, откусив от мандаринового пирожка.

– А! Тебе лучше его не знать, он кто-то вроде бродячего актера в нашей семье Гоу. И я не говорю о тех актерах, что показывают выступления, достойные звания искусства. Когда хочет, приходит, когда хочет, уходит…

Гоу Ичэн выдохнул, вспоминая самодовольную рожу этого молодого господина, а потом взял фарфоровую чашечку с узором из скрученных в спираль лепестков на боку. Приложив ее к губам, он вдруг заметил серьезный взгляд Ли Лань на себе.

Глава 9

– Кха, ты… чего так смотришь? – произнес Гоу Ичэн, кашлянув.

– Не знаю, – ответила Ли Лань, пожав плечами. – Я же говорю, что смотрю как обычно! Ты уже второй раз спрашиваешь. Ты в порядке?

Пальцы его, держащие чашку, ослабли. «Ты в порядке? Снова. Эти жалкие слова для немощного человека». Чашка выпала из его рук и разбилась со звоном.

– Это просто случайность, – ответил Гоу Ичэн, глядя на обеспокоенное лицо девушки. – Как-то странно это вышло. На мгновение я просто замечтался. Не знаю, как это объяснить. Но чашка оказалась на полу. Иногда я засыпаю на ходу…

Гоу Ичэн пытался сделать из этого шутку, но Ли Лань не улыбалась. Она смотрела на него странным взглядом, будто что-то знала о его здоровье, но потом тоже взяла чашечку, отпила без шума. Пара капель скатилась по ее подбородку, по линии светлой кожи на шее, а потом блеснула, заставив животные инстинкты юноши заявить о себе. От этой картины внутри стало жарко, поэтому он отвел взгляд в сторону.

Новый звон бьющегося фарфора заставил его вздрогнуть.

– У нас говорят, на счастье, – прозвучал голос Ли Лань.

Ее лицо было безмятежным и по странному счастливым. «Какой бы глупой ни казалась эта выходка, она все же забавная».

– Но я бы не стал бить всю посуду, – ответил Гоу Ичэн и улыбнулся.

– Очень смешно, пары чашек достаточно. Кстати, теперь ты так смотришь на меня.

– Как?

– Не знаю… Странно?

Она заметила, как он рассматривал ее фигуру? Теперь Ли Лань совсем не походила на ту девочку из детства. «И это новое ощущение рядом с ней. Ощущение…»

Цветные брызги. Холодный камень фонтана. В тот миг он смог ощутить ее тепло, почувствовать ее запах совсем по-другому. И он хотел быть ближе, увидеть больше ее кожи. Вслух же произнес другие слова:

– Знаешь, я здесь с тетушкой Лу ненадолго. Есть много дел. Но все они скучные и неинтересные. Кстати, насчет Малыша Бамбука…

– Да, точно! – ответила Ли Лань. – Он остался на ночь в комнате госпожи Лу. Она говорила что-то про фрукты в тесте. Он же артефактный лис. Растительный гомункул. Как он может что-то есть?

Гоу Ичэн посмотрел на гроздь винограда. «На вид, будто те самые маленькие икринки…»

– В общем, это была задумка Лу Дуна, – начал он и перевел взгляд на тахту у стены. – Ты не против присесть?

Он упал на мягкую красную обивку, и та ответила жалобным скрипом. Но когда Ли Лань села рядом, они оба провалились в яму посередине. Неожиданным образом девушка оказалась совсем близко, и он снова мог ощутить тепло ее тела и дыхание на коже. Сладкий запах ее волос пробудил новый теплый прилив, но в ту же секунду она отскочила на край.

– Кажется, эти подушки весьма неустойчивые, – произнесла она и покраснела.

– Бывает такое, – ответил он, смутился и опустил взгляд в пол.

– О чем мы говорили? – продолжала Ли Лань. – Малыш Бамбук! Я думала, что не встречу тебя с ним снова. Но сегодня ты такой…

– Странный, да?

– Ничего такого! Я тоже странная, иногда…

Гоу Ичэн посмотрел на нее. Почему-то сейчас она выглядела напряженной и отстраненной. «Там, у фонтана, она была совсем другой…»

– Это неважно! – произнесла Ли Лань и подняла взгляд.

В ее карих глазах играли блики от света фонаря. Гоу Ичэну пришлось отвести взгляд, потому что сердце начало биться, словно сотня барабанов.

– Так что произошло с Малышом Бамбуком?

– Это все Лу Дун. Когда не выступает в театре при клане И, он проводит работу над артефактами. Теперь Малыш Бамбук ест, правда, только фрукты в тесте, – ответил Гоу Ичэн и улыбнулся. – А на выходе они становятся икринками. Да, знаешь, такие прозрачные шарики? Но каждый раз разного размера и сочетания цветов. Никогда не знаешь, какими будут в следующий раз…

– Это… как у коз шарики?

– Ну, как бы… да. Не спрашивай, почему это так. Это все его больная фантазия. На самом деле Лу Дун очень умен, он запросто мог бы встать на одну ступень в Палате артефакторов рядом с моим отцом, но его волнуют только человеческие души и сказки, что он рассказывает в театре.

– Так чем он занимается сейчас?

– Я сейчас напишу ему, он сам тебе расскажет.

Его имя стояло первым в списке адресатов Гоу Ичэна, так как они много времени проводили вместе. Ли Лань стояла номером два.

– Вы с ним лучшие друзья? – прозвучал ее голос. – А мы…

– Наверное, Лу Дун был первым человеком в моей жизни, с которым я сразу ощутил духовную близость. И мне неловко об этом говорить… Вот! Он не отвечает на мои письма. Он снова в Грозовом павильоне для тренировок, я уверен. А я ведь говорил, зачем тренироваться, если не идешь служить ни в стражи, ни в армию? Свои способности он только спускает по ветру. Я отвлекся. Точно, о чем это мы?

Ли Лань смотрела на руки Гоу Ичэна в серебряных перчатках. «Это должно быть сложнее, чем кажется. Как теперь поговорить с ней об этом? Лу Дун предложил рассказать, но, зная ее характер, не хочется ее шокировать или заставить плакать. Что же делать?»

– Тебя что-то беспокоит? – произнес он ровным тоном и сложил арт-веер, прицепив обратно на пояс.

– Я просто задумалась. Кстати, что там длинное в черной ткани завернуто? – прозвучал ее голос с мягкими нотками.

– Это то, что я хотел показать тебе! Пипа с корпусом из зачарованного бамбука.

– Я читала про такие музыкальные инструменты, – продолжила она и наклонилась.

Кажется, тон ее голоса снова сменился. Овал лица наконец снова освещала улыбка, но Гоу Ичэн заметил открытый участок нежной кожи под ее воротом и ямочку между тонкими ключицами. Воображение уводило куда-то в глубину этих складок…

Он сглотнул, не давая волю воображению, а затем повернулся к инструменту, что оставил на полу у стенки. После пары усилий ему удалось развязать веревки и распутать ткань. На колени он поставил зеленую четырехструнную пипу с темным напылением, и его пальцы в перчатках едва коснулись струн.

– Она красивая в форме груши! – произнесла Ли Лань. – Издает такие же звуки, как и та из детства. Ты помнишь?

– Такое я не смогу забыть, – ответил он, улыбнувшись. – Что ты хочешь, чтобы я сыграл? Что-то, похожее… на тебя?

Получив кивок в ответ, он стал играть мелодию. Его пальцы с привычной легкостью двигались по струнам, а комнату заполнил звук, подобный жемчужинам, прыгающим по нефритовому блюдцу. Казалось, Ли Лань испытывала настоящий восторг, и все ее внимание и существо было обращено только к этому моменту между ними. Гоу Ичэн мог делать что-то, что радовало ее, и от этой мысли внутри его снова зажглось приятное пламя. «Хоть это и продлилось недолго…»

– Эта мелодия такая простая, – сказала она в конце его исполнения. – Но дарит столько красочных ощущений. Просто невероятно! Я никогда не смогу сыграть что-то подобное.

– Сможешь, если захочешь. Так говорит Лу Дун.

На мгновение ее лицо покрыла тень, но юноша поставил ладонь на ее руку и произнес:

– Хочешь попробовать? Если у тебя есть слух и нет проблем с математикой, то не будет проблем с музыкой.

Уголки ее губ на пару мгновений тронула улыбка.

– Ли Лань, давай я покажу, как держать пипу.

Гоу Ичэн сел за ее спину. Сладкий запах на затылке заставил его пальцы коснуться ее нежной шеи на пару мгновений.

Девушка вздрогнула, оглянувшись.

– Прости, – прошептал он и улыбнулся, ощутив прилив стыда. – Это был какой-то странный порыв. У пипы четыре струны и тридцать ладов. Держим ее на коленях вот так. Одна рука с этой стороны, а другая рука с той. На музыкальных инструментах бывают разные зачарования, на этом, например, настроение горного дождя в тумане. Эм, вообще-то, я не самый лучший учитель. Я бы даже сказал, в первый раз пытаюсь кого-то учить, так что не удивляйся, если я буду говорить странные вещи.

– Пока все понятно, – прозвучал ответ Ли Лань. – Хорошо. Я видела, как ты это делал. Что дальше?

– Вот так ты трогаешь струны. Я мог бы написать тебе несколько простых схем, если хочешь…

Внезапно она прижалась ближе. Гоу Ичэн почувствовал тепло, исходящее от ее спины. Он мог ощущать ее вдохи и выдохи, а мягкие волосы, что гладили его щеку, пахли чем-то, похожим на тыквенный хворост.

– Чуть ближе. Ты не против? – снова прозвучал ее голос. – Сыграем что-нибудь сейчас?

Он сглотнул, а потом закрыл глаза. Сердце его продолжало биться в сумасшедшем ритме. Он должен был успокоиться и сделать над собой усилие, чтобы не спугнуть ее, но все его тело покрылось потом от разогревающего изнутри жара. Он должен был держать в узде животную сторону своего существа. Но она была так близко. «Чувствовала ли она нечто подобное?»

Пальцы Гоу Ичэна скользнули по ее пальцам, когда он расположил их в определенном порядке. Через мгновение они издали струнный звук.

– Это было оно, – прошептал он.

Рука Ли Лань коснулась его руки в перчатке. Тонкие пальцы ее пробежали по запястью и остановились у локтя. Настроение снова сменилось. Кажется, она вела себя так же свободно, как в те мгновения у фонтана.

Странный порыв заставил Гоу Ичэна коснуться губами ее светлой шеи, но Ли Лань вдруг встала и пересела на край тахты.

– Наша встреча произошла так внезапно, – сказала она, не встречаясь с ним взглядом. – Ты так внезапно снова вернулся в мою жизнь. Не знаю, что еще сказать. Не знаю, почему так вела себя. Гоу Ичэн, я должна вернуться домой.

– По… чему? – ответил он и опустил пипу на пол. – Я сделал что-то не так?

– Мы можем встретиться снова, когда и где, узнаешь из письма. А пока… можешь думать, что это месть за то, что ты исчез пять лет назад.

– Шутишь, да? Мы были детьми, и я не мог ослушаться отца.

– Хорошо, тогда подумай о том, что я чувствовала в детстве. Тогда поймешь, вырос ты или нет.

Ли Лань встала и ушла, не обернувшись, не подарив улыбки, но оставив сомнения в сердце.

– Намеренно ли ты сказала мне все это? – прошептал он в пустоту комнаты.

>Часть II
Детство с ароматом персиков

Глава 10

Четыре года назад

Семья Гоу принадлежала к побочной ветке клана И, что тысячу лет назад подарил миру благородного И Яна, ставшего Сянь-ди. Спустя шесть поколений Гоу основали Палату артефакторов и наравне с Палатой алхимиков стали главной опорой для ученых умов со всей империи Цзинь Го.

Впервые Гоу Ичэн прилетел в город Энь в провинции Дун, когда у его отца появилось государственное распоряжение о работе с новыми артефактами. Артефакты отличались от реликвий тем, что могли создаваться и изменяться учеными из палаты, в то время как реликвии были сакральными, наделенными духовной силой по происхождению. Об этом мальчик узнал в раннем детстве от наставника.

– В год, когда детям из Темных Повязок исполняется двенадцать лет, у них начинают собирать и очищать ци в Архиве внутренних и внешних рек, – прозвучал голос наставника Цилиня.

Он вовсе не был мифическим зверем, а всего лишь духовным зелено-голубым кристаллом линь. Размером с раскрытую ладонь в форме сидячего на земле тела коня с чешуйчатой кожей и с бычьим хвостом. Голова, как у дракона, смотрела вверх, и украшали ее рога. Многие сотни лет он был реликвией главы семьи Гоу и домашним голосовым помощником.

– Согласно официальному указу, принятому Сянь-ди более тысячи лет назад, – продолжал Цилинь, – каждый носитель нечистой ци предка Темного пути должен сдавать ее каждый месяц в Архив внутренних и внешних рек для своего благополучия и душевного спокойствия. Именуют его «Всеобщим указом о темной ци». Дети эти получают именную повязку на предплечье, в ткани которой сокрыт камень света для контроля за самосовершенствованием ци на Пути, и…

Маленький лис облизывал руку одиннадцатилетнего Гоу Ичэна под столом. Этот гомункул вовсе не был боевым, как химеры в имперской армии, о которых рассказывал его друг. Даже в столь юном возрасте Лу Дун был умнее многих, но предпочитал дурачиться, создавая растительных гомункулов. Малышом Бамбуком его назвал сам мальчик. Пушистый и зеленый. «Именно зеленый, словно бамбук». Он улыбнулся, вспоминая о том, как смеялся друг и выдумывал всякие удивительные истории с этим двухвостым лисом.

– Юный господин Гоу, вы меня слушаете? – прозвучал голос Цилиня громче.

– Да. Да, наставник Цилинь, – ответил Гоу Ичэн и встал. – Я бы хотел поговорить с отцом. Думаешь, сегодня он разрешит нам с Малышом Бамбуком погулять? Мы уже три дня никуда не выходим! В последний раз я видел этот городок с палубы корабля. Тебе не кажется это несправедливым?

– Но вы не изучили остальные тридцать два правила поведения и общения с людьми с Темными Повязками. Людям из Небесной столицы стоит быть…

– Я буду осторожен, не волнуйся. Не нападут же на меня эти демоны рогатые только за то, что я выйду на улицу погулять.

– Юный господин Гоу, вы же знаете, что я не склонен испытывать волнения, но я повторяю наставления вашего отца.

– Хорошо, хорошо. А я хочу гулять!

В Павильоне утренней ванили стояла полная тишина, свет падал с потолка на пять лакированных стульев с циновками оттенка светлого нефрита. В центре стоял круглый деревянный столик, за которым Гоу Ичэн сидел мгновение назад, но мальчик уже ловко перепрыгнул главное препятствие. Барьерные чары в виде двух бумажных талисманов охраняли павильон от случайных взглядов, но не удерживали того, кто там находился, от попыток сбежать.

Слабый свет восходящего солнца едва касался загнутых черепичных крыш и амбровых стен, искрами отражался на серебряных шестах. Тут висели шелковые грамоты Малой палаты, выданные советником императора. Гоу Ичэн и Малыш Бамбук прятались за большой голубой вазой рядом с одной из них.

Выход из резиденции Малой палаты артефакторов находился у галереи, что вела через сливовый сад. Оттуда доносилось легкое пение птиц, но голосов людей не было слышно.

– У главного входа нет никого, – прошептал Гоу Ичэн и взял лиса на руки.

Зверек кивнул в сторону ряда из стульев у стены. На одном из них лежала серая бамбуковая шляпа с белой вуалью. «Кто-то оставил ее, вероятно, не так давно». Мягкая ткань растекалась в пальцах мальчика, а листья бамбука имели особое плотное плетение, что явно говорило о руке мастера.

– Мальчик мой, кажется, она тебе будет слишком большая, – прозвучал знакомый голос за спиной.

– Господин Цянь, – произнес Гоу Ичэн и надул щеки. – Вы что, следите за мной?

– Слушай, даже если ты перепрыгиваешь через барьер, это не значит, что тот, кто его наложил, не заметит твой маленький побег.

Господин Цянь был хорошим другом отца Гоу Ичэна, человеком, побывавшим во многих уголках империи Цзинь Го, будучи старшим магистром в Палате артефакторов. Его волосы цвета красного винограда с легкой сединой были собраны в пучок, а улыбка яркая и успокаивающая на фоне кожи оттенка охры. Все считали его очаровательным человеком, но столкнуться с ним – это забыть о своих планах. Потому что он всегда строго следовал правилам.

– И что теперь? – выдохнул мальчик и обнял пушистого зеленого зверька на коленях.

Малыш Бамбук ткнулся носом в его плечо.

– Скажи, зачем ты хотел сбежать?

– Я не хотел сбежать! Я просто хотел поговорить с отцом. Все это время он только два раза приходил ко мне в Павильон утренней ванили, чтобы пожелать спокойной ночи и отправить во внутреннюю комнату. Знаю, что он работает. Просто хотел попросить у него разрешения погулять. Бродяге можно гулять, а мне нельзя. Он делает все, что захочет. И постоянно говорит, что он тут первый сын. А я просто, а я… какой-то сын сбежавшей наложницы…

– Не говори так, Сяо Ичэн. Я уверен, он так сказал, потому что тоже тебе завидует.

– Ха! Чему завидовать? Тому, что я застрял здесь? Я впервые выбрался из столицы. Ну, прошу вас, господин Цянь, помогите!

– Да, я уже забыл, что значит быть ребенком.

– А?

Господин Цянь улыбнулся, а потом хлопнул в ладони.

– Сяо Ичэн, твой отец помогает в работе с местными чиновниками и торговцами. А у меня встреча с ученицами из одной домашней школы при клане Ба. В будущем эти девочки станут алхимиками, но они должны понимать, что Палата алхимиков и Палата артефакторов работают бок о бок для блага нашей великой империи Цзинь Го. За это время я собрал приличное количество исторических свитков, но, думаю, мне стоит сделать что-то подходящее для двенадцатилетних девочек. Спасибо, что напомнил об этом.

– Но я ничего такого не говорил.

– Порой вдохновение приходит к нам без стука, поэтому будь готов встретить удачу даже в комнате без окон и дверей.

– Что это значит?

– Если ты поторопишься, сможешь забрать маленькую бамбуковую шляпу у шестых лунных ворот. Я знаю, что ты не потеряешься в городе, потому что отлично ориентируешься. Также чувство ответственности не позволит тебе попасть в неприятности, потому что ты не захочешь разочаровать меня. Скажу отцу, что это было мое решение отпустить Сяо Ичэна на пару часов подышать вольным воздухом провинции Дун. Ты все понимаешь?

– Значит… вы…

– Я напишу письмо на твой арт-веер и буду следить за передвижением, – добавил господин Цянь, дав мальчику бумажный талисман. – И не потеряй его, положи в рукав…