Текст книги "Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре"

Глава 11. Поток цензурной брани

С Зайей такое случается впервые: обсчитали. Так нагло! Отсчитал сдачу – с четвертной. А ее саму… Зажилили! Только поманили. Нашло помутнение! Легко расстался с кровными. Такая сумма! Уроды! Подонки! Отродья рода человеческого. Начал ругаться. Нет настроения! Сдержался. Для извержения сочных ругательств нужен соответствующий настрой. Жаль денег. Попытался вспомнить клиента. Какой наколол? В голову лезет другая история, связанная с руганью. Никак не сориентируется. Не может думать о пропавших деньгах.

Случилось это в позапрошлом году, примерно в то же время года. Выбирался из колхоза «Знамя коммунизма» или «Ленинский путь». У нас любят масштабы. Заворожены гигантоманией. Размечтались: всех переплюнуть – скорее войти в будущее. Строим прижизненные памятники. Готовимся к свершениям и светлому будущему. Почти в неизменном виде остаются бесхозяйственность, расточительство и халтура. Не умеем трудиться, отдыхать. Не живем! Люди безвременья! На том объекте Зайя хапанул. Самую малость! Портретами оформил доску почета. Дополнительно изготовил портреты семьям погибших. Привез работу. Попал в торжественный момент: сдавали столовую. Отгрохали огромный зал – на триста посадочных мест. Им хватит с лихвой – столовая на сорок человек. Даже в уборочную не заполняют десять столиков. Тогда из города привозят «гастролеров» для уборки овощей. Приходится кормить. Колхозники трудятся на собственных приусадебных участках, отлынивают от общественного труда.

Спасают шефы. Трудятся – не бей лежачего. Им только нужны справки. Для бухгалтерии. Им платят тариф. Без справки оформят прогул. Запасаются продуктами. Не из прихоти приняли продовольственную программу. Назвали ее всенародным делом. Пытаются наполнить содержанием этот пропагандистский лозунг.

* * *

В райкоме партии согласились с мнением архитектурного управления: столовая в селе является очагом культуры. Можно зал использовать: проводить здесь отчетно-выборные собрания. Жирное удовольствие. Уже нельзя ничего поделать. Построили! Члены государственной приемной комиссии позубоскалили. Устроили сабантуй. Обильно выпили, закусили. В приподнятом настроении разъехались по домам. Остался один Петр Николаевич Козленко. Он автор типового проекта. Такие столовые рекомендованы городам, райцентрам, предприятиям. Чуток Козленко перепутал. Исходил из партийной точки зрения. Сравнится село с городом. Вот мы и сравним! С колхозом договор заключили на темную. У них имелись деньги на счету. Сняли! Остальное – чепуховина. На каверзные, провокационные вопросы отвечает убежденно. Со временем в селе Тупари возникнут промышленные предприятия. Будет готов очаг цивилизации, общепита и культурного обслуживания. Можно кормить полк. Если поставят казармы, обеспечат довольствие. Честнее трудиться придется колхозникам. На благо!

* * *

Петр Николаевич среднего роста. Очень аккуратен в одежде. Всегда подстрижен. Чисто выбрит. Следит за ногтями.

В стрелку выглажены брюки. Надраены туфли. Массирует лицо пепельного цвета. Смазывает мазями. Исторгает косметические запахи. Излучает блески. Он необычен в другом отношении: болезненно воспринимает любые отклонения от норм действительности, несправедливости бытия. Злое, глупое и хитрое для него – чудовищно, позорно. Он теряет контроль над собой под его воздействием при каждой встрече. Куролесят его творческие задатки, способности. Вытворяют пируэты. В смешном экстазе озлобляются. Вытанцовывают нелепости. Изобретают, извергают словесный фонтан цензурной брани.

* * *

Петр Николаевич не считается с возрастом, положением, настроением собеседника.

Полагает: заслужил, заработал – получай свою порцию! Ругательства экспромтом возникают. Из подсознательного центра идут словесным потоком. С его уст срываются, выстреливают концентрированно. Выражаются в пошлости, в проявлениях самого вульгарного шкурного материализма. Козленко нельзя трогать. Людей не следует задевать. Его опасно ущемлять. Представляет явную социальную опасность. Крайний индивидуалист. Пренебрегает особенностями ближнего. Отвергает гуманность. Увлекается оскорбительством. Знающие люди осторожничают, обходят стороной. Брань, хулу вынуждены выслушивать невольные жертвы испытательных наскоков. Их извергает беспрерывным каскадом.

Известный нам приступ извержения брани случился с ним в автобусе. Утряс финансовые вопросы в бухгалтерии колхоза. Подписал акт-обязательство. Согласен устранить часть погрешностей, строительный брак и недоделки. Теперь возвращается домой. Семь из сорока восьми километров проехали спокойно. Грунтовка с выбоинами перешла в крытое булыжником шоссе. Начало трясти, как в лихорадке. Случилось непредвиденное: Зайя оказался рядом с архитектором, неловко повернулся, наступил ему на ногу, при этом слабенько толкнул в бок. Не извинился. Ни в чем себя виноватым не считает. Чего только не происходит в давке-тряске! Человек уравновешенный, понимающий такое не замечает или прощает. В крайнем случае – огрызнется. Наш герой оказался совершенно другим. Вмиг взорвался – в репертуаре. Понес! Выстреливает обычные для него словосочетания:

– Куда прешь, скотина?! Длинношеяя глиста! Дистрофик! Канцелярская крыса! Кривоногий уродец! Интеллигентная вонючка! Тупоголовый рахитик! Болтливая ябеда! Шепелявый заика! Обормот трухомозглый! Горбоносый рыгалик! Остроухий педераст! Юродивый ханжа! Черножопая гнида! Хохочущий болтун! Болван с выпуклой челюстью! Тараканоусый ревматик! Чернильная душа! Когтистолапый хапуга! Завистливый жадюга! Толстозадый геморроик! Брюхатый ссыкун! Вонючий моралист! Жалящий нытик! Распрекрасный живодер! Головотяп! Примитивная тварюга! Талантливый бездельник! Сумасброд! Слабонервный чинопочитатель! Греховодник! Осатанелый самоед! Брюзжащее поддувало! Охрипший граммофон! Шепелявая макака! Пузырящееся ничтожество! Ишакокопытный хамыга! Молодой пердун! Лишаемордая харибда! Религиозный фанатик! Скрывающийся под личиной комсомольца сексот! Невежда зловредный! Ядовитое пресмыкающееся! Лягушатник! Ненасытный упырь! Раскосая харя! Жидовская морда! Катарактик! Распутный дьяволист! Заговорщик с расстроенным желудком! Растрепанный тупарь! Паразит с бычачьей выей! Вспламенившийся гонорат! Арап Петра Великого! Лунатик с черными локонами! Сфинкс! Египетская мумия! Япошка-хараки-рист! Азиатский блюдолиз! Фурункулоязыкий пустомеля! Беспонятливый фараон! Недееспособный самец! Коклюшный гипнотик! Чахоточный скелет! Чесоточный зудень! Угристый астматик! Самодур! Шизофреник! Диабетик! Раздавленный клоп! Кирпатая каракатица! Казнокрад! Сомнительный шалопай! Хондрючий канатоходец! Фиксатый зубоскал! Искатель приключений! Отчаявшийся авантюрист! Беззастенчивый браконьер! Папуас! Неандерталец! Яловая голова. Снежная баба! Баранья утроба! Лопатель поросячьей кашицы. Ожиревший курдюк! Голосеменное млекопитающее…

К выходке беспокойного пассажира относятся по-разному. Большинство развесили уши, не могут унять смех. Некоторые воспринимают происходящее на полном серьезе. Затаили дыхание. Кто-то ругается – в ответ. Передразнивает. Зайя вовсе не трус. Не считает достойным мозолить глаза в данных обстоятельствах. Перебрался на площадку. Не выйдет до города. Петр Николаевич продолжает высказываться с изначальным остервенением. Не может, не желает с собой совладать. Самопроизвольно фонтанирует беспрерывный словесный поток:

– Лягавый жеребец. Минтовый фараон. Сибирский кот. Хорек смердящий. Хреновый папуас. Задолбанный мужик. Хромоногий кобель. Бесполый онанист. Фудзиямовский самурай. Уродина с сигарообразным языком. Безмозглая скотина. Крепостной панич. Плюшкин-крохобор. Гнусная зараза. Зануда. Ослоумный циник. Квадратный идиот. Бухой быдляк. Ползучий гад. Клоачный червь. Фекальный миазм. Рецидивный Цицерон. Ляжкатый ловелас. Падаль тапира. Мочегонный аппарат. Багровый паралитик. Тунеядствующий дебошир. Разухабистая подлюка. Говноед. Дрожащий трундулет. Тщеславная мухобойка. Танцующая вобла. Громадная шмакодявка. Титулованный оборванец. Магометанский обрезанец. Озорствующий насильник. Рыжеволосый пигмей. Расфуфыренный пилигрим. Отфильтрованный подонок. Циклоп. Долговязый рогоносец. Косматый эпилептик. Ритуальный убийца. Конституционная швайка. Лопнувший презерватив. Музыкальная пифия. Сопливый матадор. Гнусный москит. Отпетый преступник. Пенистый шанкр. Эгоистичный карапуз. Параноидный шахматист. Обгаженный сеньор. Фиговый тартюф. Оптимистичный мул. Легендарная устрица. Рифмованная химера. Сгнившая плацента. Пуританский масон. Маскирующийся кулик. Маскарадная уродина. Живой манекен. Непризнанный корифей. Сельдь копченая. Беспаспортный маньяк. Партийный деятель. Профсоюзный босс. Рабочий аристократ. Миниатюрная кикимора. Казацкая папаха. Извержение сероводородных газов. Изверг. Церковный попрошайка. Дурашливая посудина. Безразмерное влагалище. Мозолистый чувяк. Хронический обжора. Дурманящий проповедник. Катастрофический алкаш. Вшеподобный брехун. Двуликий нахалюга. Раковая опухоль. Грамотный сурок.

На мгновение умолк. В легкие набрал новую порцию воздуха. Смешливого типа прилично одетый гражданин этим воспользовался – перестал лупать глазами, широко растворил ставни век. На происходящее откликнулся с завистливым пренебрежением:

– Тюря, успокойся! Отчего это тебя так занесло?

Петру Николаевичу трудно успокоиться. Еще больше его разожгло в психологическом возбуждении. К прочему подмешались эротизм, похабщина. Он ругает не первого обидчика. Всех пассажиров подряд. Всех считает виновными. Персональную автомашину не выделили уважаемому, достойному человеку. Приходится ехать в переполненном автобусе.

На своих плечах, спине испытывает озорствующие сдавливания, прикосновения неласкового характера. Пассажиры городского, междугородного транспорта постоянно чувствуют неудобства. Незнакомые люди становятся ненавистны друг другу. Они беспомощны. Мешают. Мы все проходим сквозь одно и то же чистилище. Выждал. Пауза непродолжительна. Снова нападает:

– Молчи! Вы все – дерзкие жлобы. Кугуты. Ненаходчивые каблы. Байструки с финками. Ванильные размазни. Мудрящие софисты. Иудские христопродавцы. Грошовые скупердяи. Сексуальные искусители. Пожарные гайдуки. Средневековые еретики. Ватиканские иезуиты. Распутинские хлысты. Абортивные молокососы. Обшарпанные тунгусы. Бездетные лунатики. Сердобольные распутники. Квакающие жабы. Какающие квазимоды. Мохнатые щеголя. Яркие футуристы. Харкающие заморыши. Оскопленные евнухи. Ерундовые формалисты. Химические растворы. Тюремные параши. Евангельские псаломщики. Буддистские паломники. Навозные жуки. Занозистые газовыжимальщики. Опереточные декорации. Умористые зубоскалы. Окровавленные социалисты. Захиревшие бундовцы. Промасленные куклуксклановцы. Холостые пропойцы. Негашеные везувии. Расторопные биндюжники. Паршивые пастухи. Веселые капельмейстеры. Застенчивые овцы. Сердитые фразеры. Очкастые фармацевты. Выжившие из ума пенсионеры. Канцелярские секретутки. Безответственные паникеры. Морально настойчивые педиатры. Центристские хохмачи. Жилеточные рукава. Транзитные топтыгины. Столетние ящерицы. Вспенившиеся персоны. Властвующие проституты. Бесподобные сатрапы. Брешущие нувориши. Лихие суконщики. Роковые жонглеры. Сыромятные психопаты. Зашибающие деньгу трактирщики. Сволочные рифмачи. Анархисты бестолковые. Кооперативные шлюхи. Справочные будки. Галдящие трутни. Корабельные швабры. Энцефалитные клещи. Маточные оплодотворители. Установщики пистонов. Сухомятные дрочилыцики. Кровожадные драчуны. Пузатые столоначальники. Кряжистые неврастеники. Духовные пастыри. Остроязыкие сифилитики. Спекулянты окосевшие. Разряженные бестии. Скандальные замурашки. Опупевшие эмигранты. Безыдейные толстовцы. Хромые люмпены. Кипяченые полундры…

Петр Николаевич сильно увлекся горячительным зубоскальством. Ничего не замечает. Исполняет репертуар с вдохновением. Выплескивает наружу словеса изощренности:

– Горлопаны с лужеными глотками. Эксплуатируемые пролетарии. Воинственные ляпусы. Писающие в еду штундисты. Сановные бюрократы с обмороженными маковками. Окоченевшие мертвецы. Озлобленные мавры. Арцебашевские здоровые жеребцы. Андреевские бесы. Братья Карамазовы. Идиотики. Торгашеские канальи. Святейшие фурсики. Атеисты фурорные. Недоразвитые карьеристы. Служители преисподней. Туалетные швейцары. Педикюрные мастера. Зажималыцики критики. Лобколо-бызатели. Непоседливые лоботрясы. Обольстители леших. Карикатурные изваяния. Рыцари плаща и кинжала. Кардиналы урок. Спасители человечества. Благодетели нищих. Заядлые политиканы. Азартные игроки. Картежные шулера. Шансонные любовники. Театралы капризные. Недоспевшие клюквы. Черноязыкие сплетники. Лаврские монахи. Чинопочитатели. Кавалеры ордена подвязки. Палачи с шутовскими колпаками. Начетчики юриспруденции. Античные законники. Прославители гильотины. Раздаватели столыпинских галстуков. Специалисты по гинекологии полости рта. Прогрессивные консерваторы. Самоедские шаманы. Ашуги-порнографисты. Интеллигентные каннибалы. Камерные певцы. Настырные угодники. Въедливые дылды. Почерневшие каторжане. Скулистые ротозеи. Бонапартистские кастеты. Бражничающие фельдмаршалы. Честолюбивые босяки. Строптивые симулянты. Очумелые рассказчики. Неряшливые писари. Лысые боцманы. Жилистые циркачи. Пришлепнутые псари. Заики-очевидцы. Причесанные людоеды. Трефовые тузы. Пористые женихи. Распарившиеся бродяги. Министерские лясоточильщики. Багдадские воры. Добровольные саботажники. Властолюбивые шалавы…

Всем пассажирам надоел. Уже нет сил, энергии смеяться! Выложились. Мешает водителю автобуса самозваный участник самодеятельности. Что с ним поделаешь? Уже предлагали – высадить. Не рисковать. Выпил. Еще попадет под транспорт. Обвинят в чем угодно. Не отмоешься. Не всегда проходит безнаказанно хитрость. Даже провокация. Еще и совесть заест. Петр Николаевич все еще в трансе. Необходимо выговориться человеку. Есть что сказать. Не успокоится. Не выходит из обложившей чрезмерной возбужденности. Не обращает внимания на слушателей. Не нуждается в собеседниках. Даже в безлюдное пространство готов извергать свои хитроумные выражения. Плоские пошлости. Никто не мешает свободно высказываться. С интересом выясняют личность. Обсуждают. Больной? На какой почве он свихнулся? Так! Никто не сомневается в его ненормальности. Называют интеллигентом. Расшифровывается: человек не в своем уме. Остальные увлеклись мыслями о будущем. О семейных отношениях. Об устройстве срочных дел. Петр Николаевич не дает о себе никаких сведений. Удостоверение личности нашли в нагрудном кармане пиджака. Для информации. Случится что – родная милиция сыщет концы. Не пропадет ни живой, ни мертвый. Каждый из нас на учете!

Зайю давно этот тип заинтриговал. Записывает для памяти удачные словосочетания. Воспользуется при случае. Автобус плавно катится по шоссе. Не так трясет. Зайе уступили место из сочувствия к утомительной работе. Он строчит. Всячески сокращает. Не успевает записывать. Не разберет каракули. Этот придурок извергает необычные ругательства со скоростью пулеметной очереди. Каскады слов:

– Пресные служаки. Всегда готовые пионеры. Юмористы хладнокровные. Коренастые яхтсмены. Распухшие хозяева. Семиструнные болячки. Вшивые бюрократы. Трогательные стяжатели. Желатинные молодчики. Жемчужные одуванчики. Будничные пришибеевы. Бонзы бесчеловечные. Участливые держиморды. Безбожные подхалимы. Хлябидные лапотники. Бесчестные мизантропы. Усатые подыхальцы. Зачаточные стаднюки. Трясуны-комиссары. Заунывные пантеисты. Блаженные помпадуры. Фиксатые морды. Прожорливые ловкачи. Беспозвоночные приспособленцы. Вопрошающие кикиморы. Ревнивые папаши. Жестокие тести. Кровососцы. Жалящие насекомые. Притихшие клизмы. Благородные драконы. Отчаявшиеся сводники. Малярийные комары. Холерные бактерии. Бациллы чумы. Бедуины в пустыне. Горбоносые верблюды. Шантажирующие провокаторы. Слюнтявые стиплеры. Кагебистские сексоты. Иллюдоровские ослицы. Иваногрозненские опричники. Новоявленные резонеры. Стихийные оппортунисты. Университетские выскочки. Волосатые бурбоны. Цензовые делегаты. Большевистские вожди. Уникальные гангстеры. Иерархия дураков. Гетманы в бриджах. Ацтекские идолопоклонники. Возбужденные бабники. Полусознательные марсиане. Базальтовые серафимы. Серые бурсисты. Скептики всухомятку. Кадрильные пташечки.

Серо-буро-малиновые лопухи. Лоцманы гнилых заводей. Счастливые ростовщики. Волчьи дети. Ломовые лошади. Доисторические окаменелости. Язвительные сыновья. Заквасные иероглифы. Беспризорные мартышки. Окольцованные карманники. Озорные распутники. Мещанские волшебники. Воздухо-замковые мечтатели. Могарычевые полицаи. Мистики, отхаркивающие материализм. Замаскированные полиглоты. Массивные ползуны. Прилежная деревенщина…

* * *

Наконец-то прибыли! Автобусная станция. Пассажиры вышли. Его вывели. Безразлично относится к происходящему. Добросовестно исполняет свою роль. Не исчерпал репертуар. Говорит. Хамит. Ругается нецензурностями. Потешает…

– Мускулистые денщики. Мастера баклушных дел. Денежные биржевики. Деликатные абитуриенты. Инвентарные матросы. Барбарисовые индивидуальности. Махонькие прокураторы. Проповедники безвластия. Мессии хаоса. Кашалоты мафии. Вооруженные охранники. Подурневшие аббаты. Вольфрамовые судари. Окаянные медики. Флотские закоперщики. Талмудические вольнодумцы. Лояльные предатели. Люди в фартуках. Экзальтированные мракобесы. Поглотители муравьиных куч. Крахмалистые шалопаи. Учрежденские подстилки. Ассимилированные немчуги. Нестираные портянки. Захудалые спортсмены. Прагматичные дуэлянты. Скифские остолопы. Ассирийские убийцы. Огребатели нечистот. Ассенизаторы мыслей. Князья одесских катакомб. Покорители тундры. Жители сибирской тайги. Цыганские прорицатели. Среднеазиатские парандженосцы. Молдаванские мамалыжники. Кавказские пленники. Черносотенные погромщики. Тюркские чалмоносцы. Вологодские чаехлебцы. Тульские самоварщики. Задунайские запорожцы. Ляхские аспиды. Черномазые рабы. Яйцеголовые кретины. Криминальные фрондеры. Филантропы за чужой счет. Химические обструкционисты. Пузырчатые бородавки. Беззастенчивые филистеры. Торжествующие гугеноты. Великие инквизиторы. Отвратительные богомольцы. Вонючие навозные жуки. Раки с клешней. Пузатые удавы. Несчастные пропойцы. Нравственные кастраты. Сволочные лицемеры. Подлые доносчики. Зловредные басурманы. Хихикающие растяпы. Фатовые картежники. Пиковые короли. Трефовые валеты. Обхезавшиеся лахудры. Сексованные щуками крокодилы. Длинноусые тараканы. Радиоактивные отходы…

Кто-то вызвал скорушку. Петр Николаевич отбивался. Насильно его усадили. Повезли. Высадили в психиатрическом отделении. Здесь не церемонятся. Записали анкетные данные, приказали раздеться донага. Осмотрели, выслушали. Поставили под душ. Выдали больничный комплект одежды. Куда-то унесли костюм. Он не осознает, где находится. Попытался высказаться. Интуитивно помогает лечащему врачу-психиатру установить первичный диагноз. Врач по должности, имеет диплом об образовании. Но знания… Возбуждение подавили инъекцией. Петр Николаевич возвратился в привычное состояние. Таким его никто не осмелится остановить на улице. Не тронет.

Палата на пять койко-мест. Могут поместить больше больных. Он попал в очень оживленное время. Привезли ужин. Больные в отделении под замком. Зарешечены окна. Словно узники. Некоторые пытаются отхватить по две миски. Привезли точно по счету. Санитарка непременно забирает лишние миски с объедками. Кормит поросят. Дежурный массивный санитар размахивает кулачищами.

* * *

– Дармоеды! Безмозглые твари! – орет. – Брысь по местам. Лишнего не будет! Все вы – воры, попрошайки, чертовы придурки! Сотворены из одного материала. Об одном мечтаете. Хватаете. Рвете дополнительные порции. Кусок жирнее. Поживиться – за чужой счет. Пограбастать кухню. Сгиньте! Утихните! Спуску вам не будет! Стану живьем конопатить. Гонять, словно псов шелудивых. Накачивать. Ставить клистиры. Под койки спать укладывать. Без матрасов. Нечего беречь ваши ноги-руки-голову-зад. Пусть трудятся! Честно несут службу. Нам начхать на желания, способности. Хочу плевать в поганые души! Вы бы покрылись чирьями, струпьями. Этакие придурки! Дураелы несчастные. Шпана подворотная. Скоты безрогие. Козлы твердолобые. Бегемотоподобные макаки. Килатые филистеры. Мразь. Глисты. Нюхать и лопать вам свинячье дерьмо! За обе щеки уплетать овечий навоз. Перед сном слушать завывание шакалов. Смалиться в кипящих чавунах. Гореть в геенне огненной на маленьком огне. Мало! Торквемаду, графа де Сада, иезуитов, черта, ведьм, дьяволов, опричников, кагебистов ниспошлют на вас небеса! Узнаете долг, дисциплину. Уважать нас научитесь. Свободу любить. Принимать, исполнять слово руководящее. Ничто вас не колышет. В одних смехуечках корчитесь. Забавляетесь! На дурости спекулируете. Придурку легче, чем трудяге. Нагуливаете жирок. На полном государственном обеспечении…

Он умеет ругаться. Болен. Страдает нарушением психики. Свободно, безнаказанно проявляет садистские наклонности. Опекает затворников. В дурдоме легализованы фашистские порядки. Здесь очаг нацизма. Внутри – беспредел партийно-административного типа. Для привлекательности назвали реальным социализмом.

* * *

Петр Николаевич и санитар однотипно больны. На разных уровнях находятся. Есть существенная разница: больных лечат. Санитар наблюдает за заключением, лечением. Петр Николаевич окончательно отрезвел. Усек факт. Предстоит выполнять требования внутреннего режима. Иначе невредимым не выйдет на волю. Забьют, заколют. Так жить не привык. Одно желание – вырваться на свободу. Какая там свобода? Только что окна без решеток. Нет очереди. Не нужно ожидать, пока выпустят в туалет, покурить. Влопался! Тут место одним правозащитникам. Те качают права. Требуют свободу. Еще всяким шизофреникам, алкашам. За что его? Занял чужое место. В это время антисоветчики разгуливают на свободе. Народ совращают критиканством, инакомыслием, опасным для стабильности. Для самой советской действительности. Неужели пришло указание травить, пожирать своих детей? Что происходит? Где выход? Когда, в чем спасение?

Важное обстоятельство страшно опасностями, последствиями. Лечащий врач – кагебист. Тоже хохол! Добра не жди! Хохол презирает весь мир! Прежде всего надеется разделаться с москалями. Они саранчой заполонили страну. Пожирают НЕНЬКУ. Еще жиды, армяшки… Хохол дико ненавидит соседа. Готов пожертвовать имуществом, телом – только ударить его! Петру Николаевичу повезло. На практике в отделении сын ветврача – Витек. Неведомо как усвоил теорию западного психоанализа. Обещает с его помощью излечить «дядьку». Так по-приятельски называет. Удастся? Может сам пострадать. Ведь в отделении заняты не лечением. Это место административного заключения.

* * *

Такая с ним приключилась история. Зайя сейчас почему-то ее припомнил. К чему? Прошло два года. Время стремительно рвется. Узнал о судьбе архитектурного чинуши. Даже собирался проведать, отнести передачу, посмотреть в его затуманенные дымкой, покрытые пеленой глаза. У всех психов – основной показатель-признак. Чтобы не заедала совесть. Не заела! Петр Николаевич потешался: во! Наколол колхозников! Судьба отплатила за столовую. Мстит! Умный пытается избежать незаслуженной, слепой мести судьбы. Да, судьба выбирает по случайному признаку своих избранников-жертв. Петра Николаевича в дурдоме долго не продержали. На себе не испытал прелестей лечения принудительного. О случившемся оперативно узнал секретарь горкома партии. Позвонил главврачу: «С чего это проверяете наши кадры – на нормальность? Кто разрешил?! Мало остального дебильного народа?!»

Перед Петром Николаевичем извинились. Тут же освободили. «Хеппи энд!» Наши пропагандисты, редколлегии любят счастливые финалы. Только в этом похожи на американцев и прочих неизлечимых оптимистов. Социалистический реализм – политический метод обывательского примитивизма. По шаблону неучи-хитрецы сварганят повесть. Поставят кинофильм. Малокультурный, непонятливый народ сожрет любое яство. Им легко манипулировать. Этим пользуются самозваные властители. Дурачат придурковатый люд. Благоденствуют грабители. Считают благоразумным позволить народу воровать. Тянуть по мелочам. Во всеобщей лжи, преступности перемешались правители с народом. Общая у них судьба! Сами исполняют драмы-комедии. Населению оставили единственный жанр – трагедии. Полное разделение труда.