Текст книги "Игра в недоступность"

Моника Мерфи
Игра в недоступность

Monica Murphy

PLAYING HARD TO GET

Печатается с разрешения литературных агентств New Leaf Literary & Media, Inc и Andrew Nurnberg.

© 2022 by Monica Murphy. В оформлении использованы материалы по лицензиям

© shutterstock.com

© А. Иевлева, перевод на русский язык

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Посвящается всем, кто живет надеждой.

Эта книга – для вас.

Плейлист

august – Taylor Swift

Come Kick It – Tesia

Falling in Loves too Mean – Hether

laugh with me – Korantemaa

I Don't Really Know – FLOOR CRY

Bad Habit – Steve Lacy

Aloha – Valley Boy

You&I – milk

The Boat I Row – Tame Impala

In The Strangest Way – The Hails

1
Джоанна

Спортсмены. Если честно, они меня пугают.

Особенно футболисты.

И они не просто так меня вымораживают, на то есть куча причин. Во-первых, взять хотя бы их габариты. Эти ребята – просто гиганты. И настоящие громилы. Большинство из них высоченные, невероятно крупные, и, увидев их впервые, хочешь не хочешь, а испугаешься.

Во-вторых, они чертовски шумные. Любое здание, помещение, школьный двор, футбольное поле – где бы они ни появились, их сразу все замечают. И дело не только в их популярности, но еще и в том, что они намеренно устраивают показательное выступление, будто жаждут внимания. Вечно болтают, кричат, устраивают толкотню, и при этом все по-прежнему взирают на них с восхищением.

А восхищением футболисты упиваются.

Наконец, большинство из них чрезвычайно привлекательны. Даже те, кто не отличаются красотой в традиционном ее понимании, не имеют симметричных черт лица или особой смазливости, все равно обладают каким-то животным магнетизмом, людей к ним так и тянет, особенно женщин. Вокруг них всегда толпа, в основном из девушек, хотя парни в кампусе их тоже боготворят. Куда бы спортсмены ни пошли, вокруг всегда народ, порой целое скопление. Просто сумасшествие какое-то.

Мне это не понять.

Я учусь в Университете Колорадо, и парни, которые играют в футбольной сборной колледжа – самые популярные в кампусе. «Золотых орлов» просто обожают. Почитают. С началом семестра все только о них и говорят. Куда ни глянь, их всюду обсуждают. А знаете, что творится на следующий день после матча, особенно учитывая то, что они почти всегда выигрывают?

Начинается бесконечный анализ каждого движения, каждого шага. Каждые пятнадцать минут разбирают по косточкам – и так вплоть до последних секунд матча.

Я все думаю о том, какое, должно быть, бремя лежит на плечах этих бедолаг. Они наверняка вечно вымотаны. Им же приходится поддерживать весь кампус в состоянии постоянного восторженного перевозбуждения, а когда они проигрывают, складывается такое впечатление, будто наступает конец света.

Без шуток.

– Смотрела игру на выходных?

Я даже головы не поднимаю. На дворе понедельник, и все посетители задают один и тот же вопрос. Я работаю в книжном магазине при кампусе и люблю свою работу, но от подобных вопросов не в восторге.

Я знаю, что честным ответом привлеку нежелательное внимание. Дело в том, что я не смотрю футбол. Никогда не смотрю.

Мне вообще безразличен спорт.

А футбол я попросту не люблю.

Впрочем, говорить такое нельзя. Меня наверняка выгонят из колледжа и даже не посмотрят, что я тут уже два года и как раз перешла на третий курс. Мне не понять всеобщий подхалимаж, не понять, почему в кампусе к этим ребятам относятся как к каким-то божествам. Они ведь попросту носятся с мячом по полю, вот и все.

Честное слово, я не понимаю, что здесь такого.

– Смотрела, – откликаюсь я. Приходится врать сквозь зубы.

– Здорово сыграли, а, – это даже не вопрос. Мой собеседник практически заявляет, что, раз я смотрела игру, то наслаждалась каждой минутой. Ведь как иначе? Разве может хоть один студент пропустить субботний матч?

Взглянув на парня, я вдруг замечаю, что он довольно приятно выглядит, а это само по себе интересно. Давненько я не обращала внимания на мужскую внешность.

Глаза у него карие, взгляд дружелюбный, и он не отрываясь смотрит прямо мне в лицо. У него приятная улыбка и футболка с «Нирваной» – вроде и модно, и иронично одновременно. Так ведь бывает? Наверняка бывает.

Он, меж тем, продолжает:

– Поверить не могу, что Магуайру удалось так поймать мяч в третьей четверти.

Меня так и тянет закатить глаза.

– Ага, скажи? Он хорош, – говорю я и хватаю у него из рук «Основы психологии». Пробиваю книгу, добавляю в пакет к остальным покупкам. Занятия идут уже неделю. Практически все заехали в кампус как минимум дня за три-четыре до начала семестра. Напрашивается вопрос: почему он покупает книгу только сейчас? Я видела листочек с его заказом, нужный ему учебник поступил в магазин еще до начала учебы.

Парень недовольно фыркает.

– Хорош? Такого тайт-энда, как Магуайр, еще поискать. Он лучший и точка. На следующий год точно будет играть профессионально.[1]1
  Тайт-энд (англ. Tight End (TE)) – универсальный игрок нападения в американском футболе, сочетающий в себе функции линейного и принимающего (здесь и далее прим. пер. или ред.).


[Закрыть]

Что ж. Уверена, раз этот парень говорит, так оно и будет.

Мне-то, честно говоря, плевать.

– Хотя ему стоит быть осторожнее с коленом, – продолжает он. – Оно может его подвести.

Лично мне мало что известно о колене Нокса Магуайра, но на днях я подслушала разговор покупателей, и один упомянул, что Магуайр получил травму на первом курсе и с тех пор мучается.

Субботняя игра – тому пример. Тренеры в итоге отправили его на скамью запасных, но только в последней четверти, когда были уверены в победе, которую и завоевали.

Естественно.

Судя по тому, сколько мелочей я уже знаю о первой игре сезона, в голове у меня задерживается куда больше фактов о футболе, чем я думала. И то, что вся эта информация занимает место у меня в мозгах, здорово раздражает.

– Да, надо ему быть поаккуратнее. Ты абсолютно прав. – Я снова смотрю парню в глаза, и тут выясняется, что он с интересом изучает меня. Видимо, я впечатлила его, поддержав разговор о несчастном колене. Сама-то я знаю обо всем этом только потому, что вечно слушаю болтовню в магазине. И в студенческом центре. И в вестибюле дома, где живу (он находится как раз на территории кампуса).

От футболистов никуда не деться, особенно от Нокса Магуайра.

– Тебе нравится футбол? – спрашивает парень, прервав мои размышления.

– Вроде того, – пожимаю плечами. Улыбаюсь. А потом нажимаю на клавишу кассы. – С тебя сто пятьдесят два доллара и тридцать шесть центов.

Присвистнув, он достает из потертого кошелька кредитку.

– Хорошо, если я хоть пару раз открою эту книжку за весь семестр.

– Не забывай, что мы покупаем подержанные учебники, – машинально напоминаю я.

Я работаю в студенческом книжном – мне часто приходится говорить подобное.

– Его и покупать-то не стоило. Какой смысл? Просто попрошу какую-нибудь красотку поделиться со мной записями. – Он прикладывает карту, и сканер пищит, считывая данные. – Как тебя зовут?

Говорить не хочется. Этот парень мне не нравится. Или, по крайней мере, не особенно нравится. Впрочем, показаться отъявленной стервой тоже не хочется.

– Джоанна.

– Я Марк. – Он улыбается.

– Привет, Марк. – Я киваю на экран сканера. – Оставишь автограф?

Он что-то царапает пальцем на экране, а я кладу в пакет чек и вручаю своему новому знакомому покупки.

– Может, еще увидимся, – с показным безразличием произносит он.

– Может быть, – эхом откликаюсь я, зная, что это вряд ли случится. Марк не похож на человека, который проводит время в книжном или в библиотеке, а я обычно как раз там и обитаю. – Спасибо за покупку. Хорошего дня.

– И тебе. – Улыбнувшись напоследок, он забирает пакет и уходит. Некоторое время я смотрю ему вслед, а потом разочарованно вздыхаю. Качаю головой.

Мужчины. Жалкие создания.

– Он флиртовал с тобой.

Взвизгнув от неожиданности, я резко поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу со своим коллегой и другом, и вообще одним из самых дорогих мне людей на всем белом свете. Леон наблюдает за мной, и его прищур не сулит ничего хорошего.

– Ты меня напугал! – Прижав руку к груди, я пытаюсь усмирить бешеное биение сердца. – И ничего он не флиртовал.

– Еще как флиртовал, – уверенно заявляет Леон. – А ты, как обычно, ничего не заметила.

Ну не то чтобы совсем не заметила.

– А что мне было делать, номер телефона ему дать? Пригласить на кофе?

– Да – на оба вопроса. – Леон встает за кассу рядом со мной, легонько задевая меня плечом. Я хватаюсь за стойку, чтобы не упасть. Мой друг сильнее, чем кажется. – Тебе надо вернуться в мир. Ты хандришь, и я не могу больше на это смотреть.

– Ничего я не хандрю. – Голос у меня звучит сердито.

И знаете, почему? Потому что я правда сержусь.

В начале лета я рассталась с парнем, и меня это… просто опустошило. Мы с Брайаном начали встречаться в школе, в последний год, со второго полугодия, а потом поступили в разные университеты. Я все волновалась, что наши отношения закончатся, так толком и не начавшись. Самая что ни на есть школьная банальщина: целую вечность были влюблены друг в друга, потеряли кучу времени, наконец, стали парой, а потом – выпускной, и каждый отправляется своим путем.

Вот только Брайан сказал, что расстояние – не проблема. Не важно, где мы находимся. Он любил меня и хотел продолжать отношения, пусть мы и учились в разных колледжах. И жили в разных штатах: он в Аризоне, а я в Колорадо, мне хотелось остаться поближе к дому. Разумеется, я согласилась поддерживать отношения на расстоянии, потому что считала так же. И чувства у меня к нему были сильные. Я была влюблена в этого парня и была абсолютно готова хранить верность несмотря на расстояние. Время шло: год, потом другой – мне казалось, что у нас крепкие отношения. Я ощущала себя в безопасности и думала, что все получится. Черт, мы даже говорили о свадьбе, о детях, обо всем светлом и вечном, и что же он потом сделал?

Брайан порвал со мной в мае, прямо в разгар экзаменов, ублюдок, ради какой-то девицы по имени Клара.

Они учатся в одном колледже. На одной специальности. И конечно, у них куча общих предметов. Я практически уверена, что он изменял мне со своей новой подружкой, хотя он будет отрицать это до самой смерти.

Не важно. Я все это пережила.

По большей части.

– Ты хандришь. И меня это расстраивает, – говорит Леон и ободряюще гладит меня по руке. Я вырываю ее и поворачиваюсь к другу спиной, хватаю стопку книг. Сами себя они по полкам не расставят, – избегая проблему, ничего не изменишь. Ты все так же несчастна!

Последнюю фразу он кричит мне вслед, а я уже отправляюсь расставлять книги, при этом стараясь незаметно показать ему средний палец.

Леон в ответ только смеется. Придурок.

Впрочем, на самом деле он как раз не придурок. Он за меня беспокоится, и ему я за это благодарна. Дело в том, что в глубине души я понимаю, что Леон говорит правду. В последнее время я много ворчу, и с этим надо что-то делать. Надо выбираться из этого болота.

Вот только как? Я не готова ни с кем встречаться. Пока что нет. Наверное, я стала слишком независимой. Вот что бывает, когда больше двух лет поддерживаешь отношения на расстоянии и мало времени проводишь со своим партнером – в итоге ты учишься существовать самостоятельно.

И я настолько преисполнилась в независимости, что уже не могу представить, каково это – связать себя какими-то там узами с другим человеком.

Нет уж, спасибо.

Я неторопливо расставляю книги, бросив Леона на кассе. Последние две недели, с тех пор как началась учеба, мы были ужасно заняты, но вот, слава богу, все начинает успокаиваться. Я, конечно, время от времени ворчу, но на самом деле обожаю свою работу. Прошел год, как я устроилась сюда, и мне нравится находиться среди книг и школьных товаров. Наш магазин – главный поставщик товаров с эмблемой кампуса… и не только кампуса. Народ заходит сюда еще и для того, чтобы купить что-нибудь с нашивкой «Золотых орлов», а затем надеть это на футбольный матч.

У меня, кажется, нет ни единой футболки с изображением орла, хотя после поступления родители купили мне свитшот с эмблемой кампуса. Я ношу его время от времени, но явно не на футбольные матчи.

Потому что на них я не хожу.

Никогда.

Мысли мои невольно возвращаются к Брайану, и я гадаю, как там у него дела. Учеба у него началась на неделю раньше моей, и, насколько мне известно (благодаря очень аккуратному и ловкому расследованию, проведенному в соцсетях), он снял квартиру за пределами кампуса и теперь живет со своей драгоценной Кларой. Со своей новой девушкой.

Ну разумеется.

Я с силой заталкиваю книгу на полку – пожалуй, несколько яростнее, чем стоило бы, а повернувшись, тут же на кого-то налетаю.

На кого-то крепкого и ужасно высокого. Судя по ощущениям, на кирпичную стену.

– Ой, привет, – произносит низкий рокочущий голос, а его обладатель хватает меня за локти, помогая устоять на ногах после нашего столкновения. – Ты в порядке? Прости, что налетел.

Локти покалывает от прикосновения, и я несколько раз киваю, пытаясь собраться с мыслями.

– Я нормально. – Быстро моргая, я поднимаю голову и ошеломленно застываю, осознав, с кем разговариваю.

Передо мной стоит Нокс Магуайр собственной персоной – так близко, что я чувствую запах его одеколона. Нокс Магуайр, который все еще крепко сжимает мои руки.

Он беспокойно хмурится, взгляд зеленых глаз мечется туда-сюда – он будто пытается удостовериться, что я в порядке.

– Уверена? Ты влетела прямо в меня. Не слышала, что я сказал?

А он мне что-то сказал?

– Не-а. Я и не знала, что ты стоишь прямо за мной, – я пытаюсь отступить, и только тогда он, сообразив, что все еще держит меня, ослабляет хватку. Я вдруг ощущаю острую нехватку пространства. Меня как обухом по голове ударили, и я сама не понимаю, в чем именно дело, – кстати, я в порядке.

– Честное слово? – улыбается он.

Вот черт. У него приятная улыбка. Ровные белые зубы. Крошечная ямочка на правой щеке.

– Ты здесь работаешь, да? – Улыбка исчезает, сменившись серьезным выражением, а судя по голосу, ему нужна помощь. Только поэтому он со мной и заговорил. Не потому, что счел хорошенькой или захотел пофлиртовать, а потому, что я тут работаю.

Не то чтобы мне хотелось, чтобы он считал меня хорошенькой. Или чтобы он захотел со мной пофлиртовать. Не-а. Меня такое совершенно не интересует. Нет-нет. Вообще ни капельки.

Я киваю и пытаюсь улыбнуться, стараясь скрыть тревогу.

Я чувствую себя потрясенной до самого основания.

Помните, я говорила, что спортсмены меня пугают?

Так вот, этот – больше всех. Он крупный, грозный и привлекательный, и, боже всемилостивый, разве можно так приятно пахнуть?

– Чем могу помочь? – спрашиваю я, напустив самый серьезный, самый профессиональный вид.

Он почесывает висок, и вид у него такой, будто он сбит с толку. Ему, кстати, идет.

– Мне нужен какой-то чертовски навороченный калькулятор, и я слышал, что у вас такие есть.

– Верно. Есть. – Склонив голову к плечу, я изучаю его. – Кстати, знаешь, его на «Амазоне» заказать можно. Будет дешевле.

– Отваживаешь клиентов? – Брови его изгибаются от удивления.

– Просто говорю правду. – Я пожимаю плечами. – А если у тебя «Прайм» есть, то еще и доставят довольно быстро.[2]2
  Амазон Прайм (Amazon Prime) – платная подписка сервиса, открывающая пользователям в том числе бесплатную двухдневную доставку на все товары.


[Закрыть]

– Ага, у меня есть «Амазон Прайм» или как там его, но… э-э-э… калькулятор мне нужен сегодня. – Он смущенно потирает шею. – Занятие через два часа. Я и близко не готов, а преподавательница у нас суровая.

У меня есть кое-какие подозрения насчет того, кто у него преподает, и в этом случае он прав: она женщина строгая.

– Давай покажу, где они лежат, – взмахом руки предлагаю ему следовать за мной, и он быстро подстраивается под мой шаг, семенит следом, пока я, петляя, иду в другой конец магазина, где выставлены разные калькуляторы. Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, что парень совсем не страшный. Ни капельки.

Не знаю, почему они так пугают меня. Они – это футболисты. Может, потому, что они такие яркие? И мне от этого всегда хочется отступить. Я не люблю шумных, беспардонных людей. У них какая-то особая энергетика, и меня она, честно говоря, истощает. И вот тут стоит посмотреть правде в глаза.

Они напоминают мне моего отца. Не отчима – надежного человека, мужчину, который неизменно занимал огромное место в моей жизни последние пятнадцать лет, а моего родного отца. Того, который бросил нас и даже не пытался меня навещать, особенно в ту пору, когда я была маленькой и скучала по нему.

Каким бы замечательным ни был Джерри, как бы ни был он всегда рядом, в моей душе навеки останется дыра, оставленная отцом. Знаю, по нему не следует скучать, и все же…

Я скучаю.

Он был спортсменом. Позером. Хвастуном. Еще и машины продавал одно время. Разумеется, нет ничего плохого в том, чтобы заниматься продажей автомобилей. Проблема отца была в том, что он жаждал всеобщего внимания, в том числе внимания женщин.

Особенно женщин.

Парни вроде него, вроде Нокса Магуайра, просто упиваются женским обожанием.

И я не собираюсь попадать в ту же ловушку, что и моя мать. Она всегда говорила, что жалеет об этом больше всего на свете.

– Я не жалею о том, что родила тебя, милая, – вечно говорит она. – Просто жаль, что от твоего донора спермы.

Она даже моим отцом его практически не называет, и тут я ее понимаю.

Правда.

Мой взгляд возвращается к Ноксу. Он блуждает по книжному, высасывая из магазина весь кислород – а ведь у нас просторное помещение. От того что он так близко, мне трудно дышать, хотя я не из тех, кто благоговеет перед знаменитостями, клянусь.

И все же Нокс явился сюда и ошеломил меня одним своим присутствием.

Он, конечно, не настоящая знаменитость, просто его так воспринимают в кампусе. Кроме того, он на последнем курсе. Последний парад перед тем, как убраться отсюда навсегда, и он явно хочет уйти на высоте.

И наверняка сделает все, что угодно, чтобы это произошло.

– Сюда. – Я останавливаюсь перед наиболее сложными калькуляторами. Они очень дорогие, но, уверена, ему нужен именно такой. – Для какого предмета?

– Статистика. – Он подходит ближе, хватает коробку с калькулятором своей ручищей, некоторое время изучает, а потом брови его взмывают. – Две сотни баксов?

Я пожимаю плечами.

– А я советовала «Амазон», помнишь?

Он смотрит мне в глаза, потом взгляд его скользит вниз. Он будто оценивает меня.

Что? Почему?

– Советовала, – наконец произносит он, вернувшись к калькулятору. – Но выбора у меня нет. Беру.

– Что-нибудь еще нужно? – Он поглядывает на меня, и я пытаюсь улыбнуться, но в итоге лишь сдавленно произношу. – У тебя все учебники есть?

– Ну да. Занятия на прошлой неделе начались. – Тон у него такой, будто я задаю дурацкие вопросы.

– Пару минут назад тут был парень, покупал «Основы психологии». – Я пожимаю плечами и направляюсь к кассе, чтобы пробить калькулятор.

– А парень, похоже, дубина, – замечает он. Голос у него веселый.

Я невольно улыбаюсь. Нокс, что примечательно, подстроился под мой шаг и идет рядом, хоть и возвышается надо мной. Ростом он выше шести футов. Теперь, когда он стоит так близко, я понимаю, что он еще крепче, чем я думала. И все же двигается он почти грациозно, а это… странно.[3]3
  Шесть футов составляют примерно 183 см.


[Закрыть]

Странно привлекательно.

Я встаю за прилавок. Леона нигде не видно, так что я остаюсь наедине с Ноксом. Он ничего не говорит, лишь протягивает калькулятор, и я пробиваю покупку, пока он что-то смотрит в телефоне. Краем глаза вижу, что он быстро набирает сообщение и отправляет, а только потом расплачивается.

Ни один из нас не произносит ни слова. Мы даже в глаза друг другу не смотрим. Я приторным голосом благодарю его за покупку и протягиваю пакет.

Только в этот момент Нокс снова смотрит на меня, прямо в глаза, и на губах его появляется едва заметная улыбка.

– Не за что, – говорит он.

И уходит.

Рядом со мной тут же таинственным образом возникает Леон, и я раздраженно вздыхаю – на лице моего друга написано искреннее любопытство.

– Чего хотел Магуайр, наша суперзвезда?

– Купил за бешеные деньги калькулятор, а потом сказал «не за что» как идиот. Я-то просто сказала «спасибо». – Я раздраженно качаю головой. – Зачем так делать? Он что, правда считает себя даром божьим всем женщинам?

– Правда считает, – серьезно заверяет Леон, и я смеюсь в ответ. – Он, наверное, решил, что ты сказала «спасибо», потому что благодарна ему за его присутствие.

– Скорее всего.

Я поглядываю на двойные двери магазина, вспомнив, как на мгновение во взгляде Нокса промелькнул интерес – и тут же пропал. Будто ничего и не было.

Я, наверное, все неправильно поняла. Не то чтобы мне было интересно подобное.

Спортсмены, в частности, футболисты, – не для меня.

2
Нокс

Тренировка давно закончилась, я успел принять душ и как раз переодевался, когда в мою сторону направился главный тренер. Прямо к моему шкафчику.

– Магуайр, на пару слов.

Не успеваю ответить, как он разворачивается и уходит – в полной уверенности, что я последую за ним.

Разговоры в раздевалке смолкают, все с любопытством посматривают на меня. Я поспешно запихиваю вещи в рюкзак, с грохотом захлопываю дверь шкафчика и отправляюсь к тренеру в кабинет. Он оставил дверь открытой – поджидал меня, – но просит закрыть ее за собой.

Я делаю как велено, а потом усаживаюсь в кресло напротив него и стараюсь не обращать внимания на то, как все внутри скручивается от тревоги. Не помогает и то, что тренер Мэттсон таращится на меня, не отводя глаз. Напряженно, как будто специально хочет, чтобы я распсиховался.

Что ж, пока у него отменно получается.

– Ты сегодня хорошо себя показал.

И все. И больше ничего не говорит.

– Спасибо.

– Как колено?

Чертовски болит, но признаваться в этом совершенно не хочется.

– Нормально.

Он сводит брови в кучу.

– Когда вы, парни, говорите «нормально», это значит «болит».

– Жить можно. – Я пожимаю плечами.

– Надо тебе на физиотерапию походить.

И снова старая песня. Я туда уже ходил. На первом курсе, повредив колено посреди сезона, я был просто в отчаянии. Статистика у меня рухнула на самое дно. Я боялся, что появится какой-нибудь другой игрок, и меня отправят в запас. Вся моя футбольная карьера оказалась под угрозой, а ведь она тогда даже толком не началась, так что я с головой окунулся в лечение, делал все, что можно, лишь бы как можно скорее вернуться в игру.

Мне сделали операцию, и, как только разрешили, я начал физиотерапию. Ходил четыре раза в неделю, не пропустил ни одного дня. Я много трудился, чтобы вернуть былую силу. Тренировался больше, чем прежде, пока не убедился, что колено полностью зажило, что я стал сильнее – физически и духовно. С тех пор я ни разу не останавливался, и вот начался выпускной курс – последний шанс показать, чего я стою. Дальше – только НФЛ, я буду пытаться туда попасть, и вот колено снова вставляет мне палки в колеса.

– Вы правда думаете, что нужно? – Физиотерапия мне точно нужна, но, ей-богу, в этом семестре ужасно плотный учебный график. Прибавить к этому тренировки и матчи, и все остальное, из чего складывается жизнь, и времени на общение с людьми вообще не останется.

Особенно с женщинами. Не то чтобы я много «общался» с ними в последнее время.

Тренер кивает, хватает ручку, которую вечно носит пристегнутой к кармашку рубашки-поло, блокнот и что-то царапает на странице.

– Точно нужно. Я все устрою, а ты согласуй терапию со своим расписанием, чтобы учебе не мешала.

– Ладно. – Я киваю, хотя мысль о том, чтобы еще что-то прибавить к нынешней нагрузке, мне ненавистна.

У меня и так каждый день куча всякого дерьма. Сил уже вообще нет, а ведь занятия только начались.

– Как учеба?

– Хорошо, – выходит неожиданно резко, и тренер, заметив это, удивленно поднимает глаза. Я всегда ощетиниваюсь, когда речь заходит об учебе.

Некоторые предметы мне откровенно не даются, и тренеру об этом прекрасно известно.

– Ты наконец пошел на английский? – Он вскидывает брови.

Вот с английским у меня особенно туго. Этого предмета я избегал сколько мог, а потом оказалось, что дальше откладывать некуда. Дисциплина уровня первого курса, и мой куратор оттягивал ее начало, сколько мог, оказывая мне немалую услугу, но в этом семестре пришлось записаться на этот несчастный предмет.

С письменными работами у меня плохо – и с правописанием, и с чтением. Честно говоря, просто отвратительно. В начальной школе мне поставили дислексию – не слишком серьезный диагноз, но все же с тех пор приходится непросто. Отец сказал, что ему английский тоже не давался, и в колледже пришлось взять репетитора.[4]4
  Дислексия – избирательное нарушение способности к овладению навыками чтения и письма при сохранении общей способности к обучению. Может включать в себя трудности с чтением про себя и вслух, правописанием, беглостью чтения и пониманием прочитанного.


[Закрыть]

Репетитором оказалась моя мама. Так они, собственно, и познакомились.

– Ага, пошел.

– И как продвигается?

– У меня всего два занятия было, – пожимаю плечами. Отчаянно хочется сменить тему. – И математика, на которую я подписался, тоже будет адская.

Вообще-то я люблю математику, так что «адская» – не пустой звук.

– Проблемы будут? – В голосе тренера отчетливо слышится беспокойство. Ему совершенно не хочется, чтобы у игроков со старших курсов были проблемы с учебой. И всякий раз, когда есть риск, что возникнут трудности, он так и норовит их решить, в том числе, когда речь идет об учебной нагрузке.

Я качаю головой.

– С цифрами у меня все хорошо, – мне с ними даже уютно.

А вот английский – другое дело. Тут и говорить не о чем. Не умею грамотно писать. Не умею составлять тексты. Ну, то есть какую-нибудь ерунду написать могу. Иногда и с чтением проблемы возникают, и это попросту унизительно. Каждый год, когда начинается сезон, я набираю кучу книг по тактике и подолгу сижу над ними. Запоминаю, потому что тогда никто в команде не догадается, что я плохо читаю.

– Если тебе понадобится помощь, обращайся, даже не сомневайся, ладно? Нам нужно, чтобы ты был в форме. – Выражение лица у тренера чертовски серьезное. – У тебя сейчас важный этап. Нельзя ничего завалить. Остаток сезона все взгляды будут прикованы к тебе.

От его речи у меня на лбу выступает пот. Звучит все это весьма зловеще. Подумаешь, ерунда какая. И совсем не страшно. И совсем не пугает.

– Точно. – Я киваю. – Понял.

Голос мой тверд, как и моя решимость со всем справиться. Я все прекрасно понимаю. Нельзя оступиться, нельзя облажаться.

– Рад слышать. – Мэттсон откидывается на спинку кресла. – А теперь выметайся отсюда. Уверен, тебе есть чем заняться – например, учебой.

– Так и есть. – Я встаю. Теперь, когда можно уйти, накатывает облегчение. – До завтра, тренер.

– Увидимся, Магуайр. – Я не успеваю выйти из кабинета, как он уже хватает телефон и начинает кому-то звонить.

– Какого черта сейчас было?

Так меня встречает мой лучший друг, наш квотербек Кэмден Филдс.

– Ничего особенного. Он просто проверял, как я.

Мы вместе выходим из раздевалки, и я рад, что она практически пустая. Некому расспрашивать меня, с чего вдруг тренер захотел поговорить.

Кэм – единственный, кому я все рассказываю. За годы в колледже мы сблизились настолько, что даже живем в одном здании рядом с кампусом. Там же живет бо́льшая часть нашей команды, все на одном этаже, так что мы почти всегда вместе. И по большей части мне такой расклад нравится.

Однако прямо сейчас мне хочется уединения. На несколько часов спрятаться и зализать свои раны. Колено дергает, и ощущение мне не по душе, как не по душе и чертов английский, на который придется ходить в этом семестре. Теперь еще добавится физиотерапия и съест кучу времени, отведенного на учебу, а я не могу позволить себе такого.

– Тебя что-то беспокоит, – говорит Кэм по пути на парковку. Хоть мы и живем рядом с кампусом, он просто огромный, так что каждый день после обеда мы садимся в машину и едем на тренировку. Сегодня за рулем Кэм. – Вид у тебя такой, будто ты сталь готов прогрызть.

Я судорожно выдыхаю.

– Тренер велел пойти на физиотерапию.

Он некоторое время молчит, переваривая услышанное.

– Из-за колена?

Я киваю.

– Уверен, тебе это пойдет на пользу.

– Я в этом тоже уверен, – киваю я, забираясь в его «Додж Челленжер». – Но мне надо каждую свободную минуту уделять домашке.

– Ты из-за английского переживаешь, да? – Кэм заводит двигатель, дает газу, и автомобиль с ревом оживает.

Мой друг – позер.

– Я его завалю.

– С таким отношением, конечно, завалишь, черт возьми.

Я мрачно пялюсь на него.

– Спасибо за поддержку.

– Я говорю как есть. Ты в последнее время очень мрачно на все смотришь. Куда подевался наш жизнерадостный везунчик Нокс? Я по нему скучаю. – Кэм дает обратный ход, пару раз оглядывается через плечо и выруливает с парковки под рокот двигателя. – Старик, это же наш последний курс. Мы должны быть на вершине мира. Наслаждаться жизнью.

– Напряжение большое, и оно действует мне на нервы, – бормочу я, ссутулившись на сиденье.

– Тебе надо обратить его в свою пользу.

– Да что ты. Типа как это делаешь ты? – окидываю его многозначительным взглядом. Хладнокровие Кэму не изменяет. Его будто ничто не волнует, и это прямо бесит.

Мои слова он, разумеется, полностью игнорирует.

– Тебе надо сходить развеяться. – Кэм смотрит на дорогу, но на губах его появляется едва заметная улыбка. – И с кем-нибудь перепихнуться.

– Да неужели. – Давненько я таким не занимался. Футбол занимает чертовски много времени. Я вернулся в кампус шесть недель назад и с тех пор вкалываю без передышки.

Вот дерьмо. Стало быть, и секса у меня не было как минимум… шесть недель.

Нет, даже восемь. Черт, это же два месяца. Почти уверен, это рекорд.

– Видел сегодня твою сестру.

Я испепеляю Кэма яростным взглядом.

– И где, черт побери, ты видел Блэр?

Меня просто убивает то, что мы с сестрой учимся в одном колледже. Она к нам перевелась на третий курс, и хотя приятно, что кто-то из семьи теперь рядом, это несколько раздражает. Она ужасно милая и умная, и я не хочу, чтобы раздолбаи из команды даже смотрели в ее сторону.

В том числе мой лучший друг. Который, конечно, ни за что не попытается подкатить к моей сестренке, но все-таки.

– Остынь, старик. Я видел ее сегодня в библиотеке. Она ко мне сама подошла. – Он пожимает плечами. – Видишь, какой ты взвинченный? Как я уже говорил, тебе надо с кем-нибудь перепихнуться.

– Прости. Как только речь заходит о Блэр, я сразу ухожу в оборону. Вы все не заслуживаете даже одним воздухом с ней дышать, – бормочу я.

– Ну давай, говори как есть, не щади меня, – саркастично откликается Кэм.

– Ничего личного. Будь у тебя сестры, ты бы то же самое испытывал, я уверен.

У меня сестер двое, и порой желание защитить их одолевает с ужасной силой, настолько, что я сам себя раздражаю.

И разумеется, раздражаю сестер. Они вечно закатывают глаза и велят свалить из их жизни. Почему им никак не понять, что я просто приглядываю за ними?

– Слава богу, у меня их нет. – Мы останавливаемся на светофоре, и Кэм поглядывает на меня, пока горит красный. – Давай выберемся куда-нибудь вечерком.

– Нет…

– Да-да, решено, – перебивает он. Машина снова ревет, и он уже готов рвануть вперед, как вдруг замечает в соседнем автомобиле горстку девчонок, глазеющих на нас с неприкрытым интересом. Кэм с ухмылкой нажимает на кнопку, опуская окно. – Привет, дамы.