Текст книги "Дело Эллингэма"

Когда Стиви вошла внутрь, у нее перехватило дыхание. Они стояли в огромном фойе, с балконами, смотрящими вниз с верхних этажей. Прямо перед входом начиналась главная лестница, ведущая на второй этаж; там она делала изящный поворот и уходила на третий. Стену лестничной площадки украшало величественное полотно, автором которого был известный художник и друг семьи Леонард Холмс Нейр. Это был портрет четы Эллингэм, написанный в каком-то сюрреалистическом стиле. На заднем плане темнело ночное озеро, то самое, где находилась обсерватория. Айрис и Альберт, словно мифические персонажи, блуждающие под луной, были изображены в голубых и желтоватых тонах. Темные волосы Айрис развевались на ветру и путались в ветках деревьев. Лицо Альберта было обращено к луне, висящей над обсерваторией и заливающей пейзаж молочным светом. Альберт и Айрис смотрели в разные стороны, лица напряжены, взгляды насторожены, губы сжаты.

Стиви видела в Интернете множество фотографий этого полотна, но все они не производили такого впечатления, как оригинал. Он приковывал ее взгляд, поглощал внимание. Непонятная тревога поднималась в ее душе, словно что-то таилось в этом портрете, что-то неотступно следовало за тенями на заднем фоне, пряталось за куполом. Картина была написана за два года до похищения; странным, непостижимым образом она предрекла судьбу семьи и роль обсерватории в этой истории.

– Ребята, знакомьтесь, это Ларри, – указал Каз на немолодого мужчину в униформе, сидящего за большим столом рядом со входом.

– Охранник Ларри. – Мужчина встал и провел рукой по короткому ежику седоватых волос. – Так меня здесь называют. Я руковожу службой охраны «Эллингэма» и уже знаю, как кого зовут. Я знал ваши имена еще до того, как вы приехали.

– Ларри вообще всех знает! – встрял Каз.

Глава охраны хмуро покосился на него.

– К нам сюда нельзя просто так взять и прийти, но если мы вам понадобимся, нажмите синюю тревожную кнопку, которую вы наверняка видели в каждом здании, а также на некоторых фонарях на улице. Правила у нас не очень строгие, но вы обязаны их соблюдать. Если вы нарушите какие-либо из них, я узна`ю. Я живу в гостевом доме, так что всегда здесь. Если где-то висит табличка «Не входить», она означает одно: не входить. Это не значит, что можно войти, потому что вы с кем-то поспорили или слышали, что другие туда входили. Некоторые архитектурные особенности строений еще не до конца исследованы. Вы попадете внутрь, но не сможете выйти наружу. У нас были случаи, когда люди застревали по несколько дней, голодали и чуть не сходили с ума, прежде чем их обнаруживали. Теперь вы предупреждены.

– Что это значит: «некоторые особенности не исследованы»? – тихо спросила Джанелль, когда Каз повел их в одну из комнат.

– Имеются в виду туннели, – сказала Стиви, – и потайные ходы.

Справа от входа, напротив стола Ларри, располагалась гостиная, стены которой были украшены дорогими панно с изображением виноградных плетей и чайных роз. Изящ-

ную лепнину вокруг покрывал слой серебра. Диваны и кресла, обитые лиловым шелком, стояли на роскошном узорчатом ковре. Эллингэмы воссоздали в своей гостиной французскую обстановку XVIII века: старинная мебель из Лиона, ковры, портьеры, картины – все это было упаковано, погружено на корабль и доставлено в Америку, чтобы обрести здесь новую жизнь.

Двойные стеклянные двери с причудливыми вставками в технике Тиффани вели в следующее помещение. Они были чуть приоткрыты; Каз распахнул их, и группа вошла в огромную комнату с потолками в два яруса – бальный зал. Пол был покрыт черно-белыми мраморными плитами, огромные зеркала в изысканных серебряных рамах сверкали на стенах, чередуясь с красочными панно, изображающими маскарад. Бархатные розовые портьеры, ниспадающие тяжелыми волнами, напоминали театральный занавес. Потолок цвета раннего вечернего неба украшали представители зодиакального круга и их созвездия. В 30-е годы в этом зале танцевало почти все высшее общество Америки.

Каз подвел группу к массивной дубовой двери.

– А здесь находится кабинет нашего основателя.

Кабинет имел внушительные пропорции: как и бальный зал, он был в два яруса высотой. Пол здесь устилали персидские ковры, а перед камином лежала шкура леопарда с головой, и при одном только взгляде на оскаленные клыки становилось понятно: шкура настоящая. Высокие окна, почти до самого потолка, закрывали плотные атласные шторы, не пропускающие дневной свет; стены были практически полностью увешаны книжными полками.

Камин из розового мрамора возвышался у стены напротив двери; другую стену занимали два массивных письменных стола. На одном из них стояло шесть сверкающих черных дисковых телефонов. Рядом находились небольшой глобус (Стиви подумала, что некоторые страны, изображенные на нем, давно перестали существовать), гигантская деревянная картотека и странный предмет в виде громоздкой коробки с торчащими из нее трубками, в котором Стиви узнала – читала в детективных романах – самый первый диктофон.

Здесь Альберт Эллингэм разрабатывал план спасения своей семьи, считал деньги для выкупа. Стиви могла бы провести тут вечность.

Но их опять увели обратно в фойе. Навстречу им по лестнице медленно спускался светловолосый мужчина с идеальной прической, в бело-голубом полосатом костюме и футболке с изображением Железного человека.

– А сейчас, – провозгласил Каз, – вас поприветствует директор нашей школы, доктор Чарльз Скотт!

– Итак, добро пожаловать! – широко улыбнулся директор. – Я доктор Скотт. Зовите меня Чарльз. Мы рады приветствовать всех вас в вашем новом доме. Как вы знаете, я являюсь директором школы, но мне больше нравится думать, что я здесь главный ученик…

– Да ладно! – еле слышно буркнул Нейт.

– Ваша экскурсия почти окончена, и пришло время упомянуть Элис. Элис Эллингэм была дочерью основателя нашей школы, Альберта Эллингэма. Формально нашим шефом является именно Элис, и мы открываем каждый учебный год словами благодарности в ее адрес. Итак, все вместе, дружно: спасибо, Элис!

Им понадобилось какое-то время, чтобы понять, что все это сказано всерьез. Директор ободряюще покивал, и наконец ошарашенные подростки невнятно пробормотали: «Спасибо, Элис».

* * *

– Это похоже на какой-то культ, – сказал Нейт, когда они вышли наружу и направились к лужайке, где уже было приготовлено угощение для пикника. – Зачем нам нужно благодарить мертвого ребенка?

– Такие правила, – ответила Стиви. – Школа по-прежнему будет принадлежать Элис Эллингэм, если она когда-нибудь сюда вернется. Мы все здесь под ее крылом, так что должны благодарить. Она нас поддерживает.

– Но она умерла, – возразил Нейт.

– Да, скорее всего. Ее похитили в 1936-м. И все же это место до сих пор остается ее собственностью… если она вернется. Она, конечно, уже старая, но, вообще-то, она может быть жива.

– Это что, правда? – удивилась Джанелль. – Я думала, это все россказни.

– Все правда.

– Ты, кажется, много знаешь об этой истории? – спросила Ви.

– О, Стиви знает все! – воскликнула Джанелль. – Давай расскажи нам.

Странное чувство нахлынуло на Стиви, словно ее заставили участвовать в представлении, как дрессированную собаку, которая умеет пользоваться айпадом. В то же время перед ней сейчас стояли люди, которые хотели, чтобы она рассказала о том, что ее волновало больше всего на свете, и это было так непривычно и волнующе. Ярко светило солнце, зеленела упругая трава и щебетали птицы – никто бы не подумал, что это сцена для убийства.

Она остановились у стены сада. Стиви оглянулась – вокруг не было ни души. Калитка была все еще приоткрыта.

– Идемте, я вам покажу.

– Секундочку, а вы уверены, что нам туда можно? – всполошился Нейт.

– Здесь открыто! – Ви смело толкнула калитку.

Тяжелая кованая калитка заскрипела, и у Стиви возникло ощущение, что сейчас они попадут в другой мир. Они вошли внутрь – перед ними раскинулся пышный сад, окруженный ровным кольцом высоких деревьев. Густая трава расстилалась малахитовым ковром. С одной стороны высился Гранд-Хаус, от которого вниз спускался мощеный дворик с маленькими фонтанами, затейливыми скамейками и вазонами. Это был королевский сад, созданный профессионалами по аналогии с французскими и английскими дворцовыми парками. Но одна особенность выбивалась из общей гармонии.

Посередине зиял огромный ров, заросший травой.

– Какого черта? – воскликнул Нейт.

– Это бывшее озеро, – сказала Стиви. – Айрис Эллингэм была чемпионкой по плаванию. И здесь был ее бассейн. Эллингэм развернул русло речки, чтобы наполнить его. Раньше здесь и на лодках катались.

Она указала на холм посередине рва с круглым строением, покрытым стеклянной крышей.

– Сюда похитители заставили его принести выкуп, – продолжила она. – После похищения куча народа стала одолевать Эллингэма со всякого рода теориями. Мне кажется, какой-то психопат подкинул ему идею, что Элис могли утопить в озере, и он велел его осушить. Те´ла там не оказалось. Но он так и не наполнил его больше. Наверное, слишком болезненны были воспоминания, связанные с этим местом. С тех пор оно так и осталось пустым.

– На карте оно обозначено как «затопленный сад», – сказала Ви. – Теперь понятно, почему.

– Объясни еще раз, что там было с мертвым ребенком, – не мог успокоиться Нейт.

– В общем, смысл такой: школа и все поместье принадлежат Элис, хотя Эллингэм вроде как знал, что она погибла, даже если и не хотел этого признавать. Прошло два года, и он открыл школу заново.

– И что, народ приехал? – спросила Ви. – После убийства?

– Ну это же был единичный случай. И, потом, не забывайте: Великая депрессия еще продолжалась. А здесь было одно из самых известных мест в Америке. Учиться в бесплатной школе американского магната… это, знаете ли, очень круто. Все думали, похищений больше не будет. Тогда в школу вроде принимали любого, кто обратится. Эллингэм хотел, чтобы это место было живым и веселым, чтобы Элис было куда вернуться и с кем играть, чтобы вокруг нее были люди…

– Мрачная история, – сказала Джанелль. – Вроде такая душевная, но реально мрачная.

– Интересно, а сколько девчонок объявляли себя Элис? – задумчиво спросил Нейт. – Ведь до появления теста ДНК любой мог назваться чужим именем.

– Это точно, – кивнула Стиви. – Поэтому у Эллингэма был план. Он собрал информацию о дочери, которую могли иметь только члены семьи и ее няня. И он взял слово с няни, что та не будет ее разглашать. Так что, если какая-нибудь девушка и захотела бы выдать себя за Элис, ее бы проверили.

– И что это за секреты? Родимое пятно?

– В том-то и дело, – пожала плечами Стиви, – что никто не знает, кроме юристов, которые сейчас управляют делами Эллингэма. И передавать это по наследству некому. Получается, эти люди как бы хранители Элис. Хотя сейчас они, конечно, просто провели бы тест ДНК, так что смысла в этой информации уже нет.

– Как приятно узнать, что нас приняли в самую ненормальную школу, – пробурчал Нейт. – Слушайте, идемте уже. Я есть хочу. И меня не покидает сомнение на предмет нашей легитимности нахождения в этом месте…

– Еще раз: калитка была открыта, – сказала Ви.

– Ладно, нам действительно пора, – сказала Джанелль. – Но это все просто невероятно!

Конечно, это было невероятно по многим причинам.

13 апреля 1936 года, 20.00

Флора Робинсон обладала удивительной способностью, развившейся у нее во времена работы в подпольном баре: она за версту чуяла опасность. А иначе и быть не могло, ведь ей приходилось подмечать малейшее волнение, пробегающее по комнате, если к дверям приближалась полиция, и уметь отличать ложную тревогу от настоящей. Ей пришлось научиться определять тот момент, когда нужно нажать специальную кнопку, чтобы по`лки повернулись и все бутылки аккуратно скатились по открывшемуся спуску в тайник. Если все сделать правильно, можно спасти бар от закрытия, а его хозяев – от ареста. Если ошибиться, можно все разрушить.

Флора чувствовала страх и ожидание, наполнившие дом в этот вечер. Она взглянула на маленькие серебряные часы, стоящие на кофейном столике. Айрис и Элис слишком долго нет. Она видела, как они уехали, – это было около полудня. Обычно Айрис возвращалась через час-другой. Прошло уже почти восемь. И никто не звал Флору на ужин.

Привычный распорядок был нарушен, что крайне ее беспокоило.

В этом доме, спрятанном в горах, несомненно, что-то происходит. Флора читала, сидя на кровати, и ждала, вся превратившись в слух. Наконец у входной двери послышался шум. Айрис вернулась! Она проворно спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты к балюстраде балкона, выходящего на главную лестницу перед входом.

Но Айрис в холле не было. Вместо этого она увидела, как дворецкий встречает какого-то мужчину. Она узнала в нем Джорджа Марша, близкого друга семьи Эллингэм.

Как правило, Джордж входил и перебрасывался парой фраз с Монтгомери, пока тот принимал у него пальто и шляпу. Сейчас он молча, не раздеваясь, сразу проследовал за дворецким в кабинет Альберта.

Джордж был бывшим нью-йоркским полицейским. Пять лет назад он обнаружил в машине Эллингэма бомбу, подложенную анархистами, и тем самым спас ему жизнь. Преисполненный благодарности и находясь под впечатлением от смелости и недюжинных умственных способностей Марша, Эллингэм связался с директором ФБР Гувером и убедил того взять Марша полицейским агентом. С тех пор Джордж всегда находился поблизости от Эллингэмов: если семья была в Нью-Йорке, он работал в местном офисе; если же она отправлялась в Вермонт, Джорджа посылали в Берлингтон, где он выслеживал контрабандистов, переправляющих незаконный алкоголь из Канады по озеру Шамплейн.

Фактически Джордж Марш обеспечивал безопасность Эллингэмов, и сейчас он приехал по делу, Флора это сразу поняла. Вне службы он был расслабленным и компанейским человеком, однако сейчас это был другой Джордж: собранный, быстрый, четкий. Он разговаривал с Монтгомери очень тихо, и все же Флоре удалось разобрать отдельные слова.

– …тридцать пять минут, – это были слова Марша. – Вы уже…

– Нет, сэр, – быстро сказал Монтгомери. – Никакой полиции…

Дальше Флора не расслышала: мужчины скрылись в кабинете магната.

«Полиция» – меньше всего Флоре хотелось услышать это слово. Нужно действовать.

Она тихонько спустилась на этаж ниже по служебной лестнице и неслышно прокралась к гардеробной Айрис. Достав из кармана ключ, она открыла дверь в этот оазис неги и комфорта. Жемчужно-серый ковер мягко коснулся ее голых ступней. Серебристые атласные портьеры были распахнуты, бледный лунный свет лился сквозь окно, рассекая золотистыми клиньями французскую мебель в стиле Людовика XV.

В гардеробной хранилось множество вещей Айрис, но Флора искала одну, вполне определенную. Она начала с туалетного столика Айрис, на котором в строгом порядке расположилась богатая коллекция косметики: губные помады выстроились, как оловянные солдатики на плацу, флаконы с французскими духами сверкали разноцветными гранями, отражаясь в зеркале, серебряные расчески всех мастей и размеров жались друг к другу в хрустальном стакане. Флора перерыла все ящики с кремами, лосьонами, тенями, румянами… Где же она? Здесь ее нет. Она бросилась к комоду с дюжиной ящиков, в котором хранились перчатки, шпильки, портсигары, солнцезащитные очки и куча других мелочей. И здесь нет. Она методично и быстро перерыла всю комнату, ящик за ящиком, коробку за коробкой, но нигде не нашла то, что ей было нужно.

Флора услышала, как в коридоре служанка стучит в соседние двери и зовет ее по имени. Ее искали. Времени не оставалось. Думай же, думай! Где в последний раз ты ее видела?

Вечерняя сумочка. Та, розовая, с шелковой подкладкой. Именно ее она взяла с собой в тот день в Париже. Еще лил такой дождь, что им пришлось снять туфли и бежать по улице босиком…

Флора подошла к платяному шкафу, отдернула суконное полотно, заменяющее дверцу, и щелкнула выключателем. Это был не простой шкаф, а еще одна комната, увешанная шелковыми и атласными платьями, мехами и кашемиром и заставленная полками с таким количеством обуви, что казалось, будто ты в обувном магазине. Одну стену полностью занимали сумочки. Флора отыскала среди них розовую, открыла ее и извлекла знаменитую пудреницу Скиапарелли в виде телефонного диска.

Шаги и голоса приближались. Горничная была уже возле двери в гардеробную, и вскоре Флора услышала стук.

– Войдите!

Флора поспешно сунула пудреницу за лиф платья и вышла навстречу горничной.

– Вас ждут внизу, – сказала та, – прямо сейчас, мисс.

– Зачем? Что случилось?

– Я не знаю, мисс. Миссис Эллингэм и мисс Элис еще не вернулись, а приехал мистер Марш. Это все, что мне известно.

Флора вышла за горничной в коридор. С содержимым пудреницы она разберется позже. Идя вслед за горничной к кабинету Альберта, она подумала, что была там всего один-два раза. Этот огромный кабинет, самый центр бизнеса могущественного магната, всегда оставался его личной территорией, но сегодня он показался Флоре как-то странно сжавшимся в размерах. Тяжелые портьеры были опущены, в камине жарко полыхал огонь, разливая по комнате гнетущую духоту.

– Флора, – произнес Альберт, и в его голосе послышалось напряжение, какое она никогда не замечала ранее, – Айрис что-нибудь говорила тебе о том, куда именно собиралась поехать?

– Нет, – ответила она, – она сказала, что просто покатается.

– Но она не говорила, в какую сторону поедет? К Уотербери? К Берлингтону?

– Не знаю, Альберт. А что случилось?

Эллингэм отвернулся к огню.

Флора взглянула на Джорджа. Они неплохо знали друг друга, и обычно ей удавалось без труда прочитать на его лице, что он чувствует в этот момент. Кареглазый, широколицый, с массивной челюстью, он являл собой тот тип людей, которые могут сдержать удар, смутить жулика, а иногда и залиться заразительным смехом. Но сейчас все его эмоции были словно зашифрованы.

– Кто-нибудь может сказать, что происходит? Где Айрис? Где Элис?

– Все в порядке, – сказал Джордж.

Он всегда был никудышным лжецом, но зачем он пытается лгать сейчас?

– Просто иди в свою комнату…

– Я хочу знать, что случилось с Айрис… – начала Флора.

– Флора, пожалуйста!

Отчаяние в голосе Альберта заставило Флору похолодеть. Она взглянула на Роберта, и тот еле заметно покачал головой, давая понять, что сейчас не стоит допытываться.

– Да, конечно, – тихо сказала Флора. – Я буду у себя.

Она вышла из кабинета. Горничная крутилась поблизости: очевидно, пыталась найти хоть какое-то дело возле двери, чтобы следить за происходящим.

– Мне просто жизненно необходим полный кофейник горячего кофе, – сказала ей Флора. – Не могла бы ты принести его в мою комнату?

– Да, мисс, – опустив глаза, пискнула та и упорхнула.

Отправив лишние глаза и уши на кухню, Флора быстро прошла в соседний с кабинетом Альберта бальный зал. Магнат специально спроектировал два этих помещения рядом: во-первых, он никогда не использовал их одновременно, а во-вторых, ему нравились высокие

потолки.

В бальном зале было темно. На пестром черно-белом полу остались многочисленные следы прошедшей в этот уик-энд вечеринки; слуги еще не успели здесь прибрать. Под ногами Флоры шуршали бумажные конфетти, скрипел мелкий гравий, принесенный с дорожек в парке, тянулись бесконечные липкие полоски пролитого шампанского.

Как-то Айрис показала Флоре один секрет двух этих комнат. Зеркала на стенах чередовались с панелями, оклеенными обоями с изображением персонажей комедии дель арте, и на последней панели слева висело небольшое украшение в виде венецианской маски. Флора тихо взобралась на одно из кресел и дотянулась до нее. Всунув пальцы в отверстия для глаз, она резко оттянула маску вниз. Что-то щелкнуло, панель повернулась, открывая пустое пространство.

Бальный зал и кабинет Эллингэма имели не просто общую стену, но и общее тайное помещение шириной чуть более полуметра. Зеркала с этой стороны были односторонние, так что сквозь них можно было увидеть то, что происходит в бальном зале. Особые выключатели в этой каморке позволяли затемнять свет и заставляли его мерцать, а небольшие заслонки можно было приоткрыть и незаметно увести фужер у зазевавшегося гостя. Но у тайника нашлось – возможно, непреднамеренно – второе применение: он стал идеальным местом для прослушки кабинета Альберта.

Флора скользнула внутрь и нащупала маленькую дверцу со стороны кабинета. Она располагалась достаточно далеко от мужчин в кабинете и была хорошо замаскирована, так что Флора рискнула чуть приоткрыть ее, точно так, как ей показывала Айрис.

«Большинство разговоров были ужасно скучные, – сказала тогда Айрис Флоре. – Лучше бы уж он завел любовницу, это было бы хоть чуточку интересней».

Похоже, сейчас разговор в кабинете вряд ли окажется скучным.

– …то самое, что пришло в среду, – услышала Флора голос Джорджа. – Оно еще у вас?

– Конечно, – сказал Роберт Макензи. – Вот.

Он передал Джорджу листок, и тот начал читать:

 
Вот загадка, будет смех!
Что ж нам выбрать для потех?
В петлю сунуть, застрелить?
Ударить финкой, яд подлить?
 
 
Может, запалить огонь?
Или нет – залить водой!
Будет ярко дом пылать!
Жаль, что долго убирать…
 
 
Можно со скалы столкнуть,
В голову топор воткнуть,
На машине ночью мчаться
И в аварии скончаться.
 
 
Столько разных передряг –
Ну не выбрать нам никак!
Вам не спрятаться, не скрыться,
Так давайте веселиться!
Ха-ха.
Искренне ваш, Лукавый
 

– На конверте штамп Берлингтона, – добавил Роберт.

Неожиданно задребезжал телефон, Альберт молниеносно схватил трубку и выдохнул: «Алло». Мужчины сгрудились у стола; Флора едва могла услышать, что они говорили.

– Мы видели вашего человека, – произнес голос со странным акцентом. – Вы все-таки вызвали копов.

– Нет, – ответил Альберт, – Джордж – всего лишь друг семьи. Он просто приехал нас навестить.

– Мы знаем, кто он такой, – резко ответили на другом конце. – Тем хуже для вас. Вот что вы сейчас сделаете. Соберете все драгоценности, наличные, если что-то еще осталось, – все ценности, что есть в доме. Сложите в наволочку. Ваш друг поедет на своей машине. Пусть двигается по Второму шоссе на восток и свернет к Уэст-Болтону. Там мы его встретим, и он вернется обратно. Поторапливайтесь: у вас один час.

Трубку повесили. Альберт еще проговорил несколько раз «алло», но безрезультатно. Флора приоткрыла дверцу чуть больше. Мужчины молча застыли у стола.

– Я еду один, – наконец сказал Джордж.

– Нет, – покачал головой Альберт. – Это мои жена и дочь…

– Ты слышал, что они сказали? Они хотят, чтобы приехал я, значит, так и будет.

Роберт достал из шкафа карту штата и расстелил ее на столе.

– Здесь, – указал он на точку на карте. – Тут грунтовая дорога. Это в получасе езды отсюда, может, чуть больше, смотря в каком она состоянии.

– Тогда работаем быстро, – сказал Джордж. – Пусть Монтгомери начинает собирать вещи: украшения, часы – все, что представляет ценность.

– Но почему ты? – спросил Роберт. – Ты же из органов и прошел спецобучение?

– Моя жизнь дешевле. Если поедет Альберт и с ним что-нибудь случится – они его ранят или даже убьют, – эта новость облетит все мировые агентства. Тут же вмешается президент. И это потянет на электрический стул. А найденный мертвым агент ФБР, о котором раньше никто не слышал, – здесь все гораздо проще. Такое бывает. Они не могут позволить, чтобы с тобой что-то случилось, Альберт.

– Ты прав, – задумчиво произнес Роберт. – Если Альберта не станет, они не получат денег.

– Пора действовать, – нахмурился Джордж. – Надо собрать то, что они хотят. Где у вас хранятся драгоценности?

– Наверху два сейфа, – сказал Альберт. – Один в моей гардеробной, второй у Айрис. Коды одинаковые: налево пять, направо двадцать семь, налево восемнадцать, направо девятнадцать. Иди, Роберт. Возьми Монтгомери. Заберите оттуда все.

Роберт кивнул, и Монтгомери вышел, оставив двух мужчин, склонившихся над картой.

– Мне тоже нужно поехать, – снова начал Альберт.

– Выслушай меня, – заговорил Джордж, и его тихий голос заполнил комнату. – Ты не просто так попросил меня приехать. Похоже, они готовы их отпустить, поэтому нам сейчас нужно мыслить трезво и спокойно. Да, мы вынуждены играть по их правилам, но мы будем играть разумно. Я поеду и привезу их сюда. Знаю, ты чувствуешь, что тоже обязан ехать, но сейчас лучше оставить чувства в стороне.

Альберт тяжело облокотился о спинку стула и некоторое время молчал.

– Если ты это сделаешь, – наконец произнес он, – можешь взять всю мою жизнь.

– Мне будет достаточно бутылки хорошего виски, – ответил Джордж, забирая пальто.

Его взгляд скользнул в направлении уголка, где пряталась Флора, но он вряд ли заметил маленькую дверцу в стене. Он просто взял пальто и направился к выходу.

– Закройте территорию школы. Чтобы ни одна мышь не проскочила. У вас есть револьверы?

– Есть один в столе, – сказал Роберт.

– Зарядите его. Заприте школу. Поставьте охрану возле каждой двери. А вы двое оставайтесь здесь, пока я не вернусь. Если я не появлюсь до, скажем, часа ночи, вызывайте наряд полиции. Вот так мы будем действовать. И так мы вернем их домой.

Съежившись в тайнике возле приоткрытой дверцы, Флора слышала, как колотится ее сердце. Ей стало дурно. Из последних сил стараясь не шуметь, она медленно сползла на пол.