Текст книги "Девушка хочет повеселиться"

6. ДЖЕРРИ ЕДЕТ НА ХЕЙНИ-РОУД, НО В ОБХОД

Чтобы перевезти мои пожитки из уютного одноквартирного домика на Фернхилл-Кресент в огромный дом на Хейни-роуд, требовалось ровным счетом полчаса. Даже меньше.

Однако благодаря помощи Джерри это пустяковое дело заняло всю вторую половину дня. Во-первых, потому, что ему пришлось ехать за микроавтобусом к Барни. Барни был младшим из двух сотрудников Джерри. Он взял «Хайэйс» накануне вечером, чтобы отвезти ораву приятелей на рок-концерт. А затем забыл заправиться. Но главной причиной задержки стало то, что Джерри каждые пять минут останавливался и устраивал мне допрос. Пытаясь выяснить, уверена ли я, что поступаю правильно.

– Зачем же ты согласился везти меня, если думаешь, что это не имеет смысла? – вспылила я после третьей остановки.

– А у тебя есть другой знакомый с «Хайэйсом»? Джерри почти всегда отвечал вопросом на вопрос.

Это была его самая неприятная черта. Не сомневаюсь, что его научили этому в полиции. Хотя он всегда отрицал это. Впрочем, тогда он отрицал почти все. Догадываюсь, что это тоже было результатом службы в полиции. Джерри провел там восемь лет. И был на очень хорошем счету, пока огнестрельная рана в левое колено не загубила его многообещающую карьеру.

Джерри никогда не разубеждал людей, которые были уверены, что он героически сражался с бандитами и получил пулю в колено, защищая жизнь и собственность жителя мегаполиса, которым Дублин становился в последнее время.

Однако он ранил самого себя во время преследования нахальной городской лисицы, которая несколько недель совершала набеги на голубятню его соседа.

Потом его фотографии появились во всех газетах. Вот он в койке больницы Святого Джеймса. Позирует перед объективами, как какая-нибудь кинозвезда, хорошенькая медсестра меряет ему пульс, а над его левым плечом возвышается большая бутылка с люкозадом. По крайней мере так все выглядело на вырезке из бульварной газетки, которую Сэм гордо показал нам в пивной однажды вечером. «Герой-полицейский отбивает налет на дом пенсионера», – гласил заголовок. Видно, никто не сообщил журналистам, что единственными пенсионерами, которым в ту ночь грозила опасность, были пожилые домашние голуби. И что бутылка с люкозадом на самом деле содержала отборный солодовый виски, до которого Джерри был большой охотник.

В конце концов он открыл собственное сыскное агентство и иногда даже не забывал хромать на публике. Правда, наиболее наблюдательные из нас замечали, что он хромает не на ту ногу.

Когда мы наконец добрались до дома на Хейни-роуд, я поняла, почему он так рвался перевезти меня. Не успела я расстегнуть ремень безопасности, как он выскочил из машины и позвонил в дверь. Ему хотелось взглянуть на семейство Бичем еще до того, как я переступлю их порог. Он так торопился, что даже хромал на ту ногу. Признак был зловещий.

Но в тот день единственным представителем семейства Бичем была Пенелопа. Позже мы узнали, что Франческа была у себя в графстве Килдэр, где выгуливала лошадей, заплетала им хвосты и делала все, что можно делать с лошадьми в такое сырое и пасмурное воскресенье. А миссис Бичем должна была вернуться из больницы только на следующий день. Пенелопа попросила меня переехать в воскресенье, чтобы я успела устроиться и приготовиться к встрече с ее матерью, которая должна прибыть в понедельник утром.

Пенелопа открыла дверь, рассеянно пригласила меня войти и с любопытством покосилась на Джерри. Но тут в кухне зазвонил телефон, поэтому она извинилась и ушла.

– Ты видела? – спросил Джерри, когда мы начали носить чемоданы. – Видела, как она убежала, едва увидев меня? Разве это не подозрительно?

– А что ей оставалось делать, если зазвонил телефон?

Я и так достаточно нервничала и не нуждалась в том, чтобы он подливал масла в огонь. Наконец я призналась себе, что переезд в дом Бичемов может нанести мне травму. И что за право иметь отличную квартиру совсем рядом с центром города придется расплачиваться. Кроме того, я начинала подозревать, что исподволь завоевать любовь женщины, которая однажды бросила меня, будет не так легко, как мне казалось.

Кроме того, большой дом выглядел еще более пугающим, чем в первый раз. Широкая лестница напоминала фильмы ужасов, в которых по ступенькам катятся отрубленные головы и падают в лужу крови у ног героини.

Я остановилась на первой ступеньке.

– Господи, что за жуткая лестница! – сказал Джерри у меня за спиной.

– Да. Ты прав. – Я обернулась. – Езжай домой. Я сама донесу чемоданы.

– В чем дело? Я только сказал…

– Замолчи! – чуть не зарычала я.

– Тебе что, вожжа под хвост попала? – Он со стуком поставил на пол самый тяжелый из моих чемоданов. – Послушай, Энни, если ты передумала, еще не поздно отнести вещи обратно в машину. Раз тебе здесь не нравится…

– Ради бога, замолчи. Я приехала сюда вовсе не потому, что мне здесь нравится! А потому, что она бросила меня, как грязную тряпку! Называла меня фибромой. Я не уйду из этого дома, пока не получу ответ, почему она так поступила.

Мой взрыв ошеломил Джерри. Честно говоря, он ошеломил и меня саму. Я тяжело дышала и обводила глазами просторный холл, как будто готовилась к битве.

– Что, есть какие-то трудности? – спросила Пенелопа, стоя на пороге кухни.

Я промолчала.

Джерри хмуро посмотрел в ее сторону, а затем обернулся ко мне:

– Ну как, Энни, ты решила, что будешь делать дальше?

– Конечно. Нести вещи наверх. – Я заставила себя улыбнуться Пенелопе, а потом прошипела Джерри: – Бери чемодан!

– Черт бы побрал этих высокомерных западных бриттов! – пробормотал он, волоком таща за мной огромный чемодан. – Видела, как она смотрела на меня?

Пенелопа продолжала смотреть на него. Она по-прежнему стояла в дверях, но улыбаться перестала. Ее лоб прорезала тревожная морщинка. Может быть, ее расстроила явная неприязнь Джерри. Или она побаивалась за фамильное столовое серебро. Сегодня Джерри выглядел как настоящий разбойник. Предыдущие восемь часов он провел, дежуря у массажного кабинета в Рэтмайнсе, и отправился перевозить меня, не удосужившись побриться и принять душ. На нем все еще был старый тренировочный костюм и черная рубашка-поло, знававшая лучшие времена. Скорее всего, восьмидесятые годы двадцатого века.

Когда Джерри поворачивал голову, растянутый воротник рубашки прикрывал его подбородок и делал похожим на типа со стенда «Их разыскивает полиция». Ничего удивительного, что Пенелопа чувствовала себя неуютно.

– Она мне не нравится. – Он бросил чемодан на кровать. – В этой женщине есть что-то порочное. Уверен, ей есть что скрывать.

– О господи, ты нарочно меня расстраиваешь? Она всего лишь открыла нам дверь. Что в этом преступного?

– Поверь моей интуиции. – Он захромал к окну. – На кой черт ей сдалась эта шляпа? Разве нормальный человек будет носить такое, находясь в доме?

«И вне дома тоже», – подумала я. Фасон у этого головного убора был странный и напоминал гибрид кепки с чепчиком. Но ей он шел.

– Просто она любит шляпы, вот и все.

Но Джерри меня не слушал. Он проверил замок на двери, а потом подошел к окнам и осмотрел цепочки для защиты от взломщиков, хотя на такую высоту мог бы забраться разве что человек-паук. Когда он начал проверять дверь ванной, я потеряла терпение.

– Джерри, перестань все обнюхивать! Мы что, в замке Дракулы?

– Теперь я понял, кого она мне напоминает. Ты обратила внимание на ее передние зубы? Один старый сержант говорил мне: не вздумай доверять человеку, у которого передние зубы выступают наружу.

– Это тот самый, которого дважды браковала медкомиссия? Не догадываешься, почему?

– Можешь смеяться сколько угодно, но иногда инстинкт служит тебе лучше, чем целая бригада опытных экспертов.

– Пожалуйста, Джерри, поезжай домой.

– Еду. Но помни: при первом намеке на неприятности звони мне. Я не заставлю себя ждать. – Он щелкнул пальцами, видимо, забыв, что сегодня мы добирались сюда два часа.

– Буду помнить, – сказала я. – Уезжай скорее. Барни может снова потребоваться «Хайэйс», – добавила я, чтобы сменить тему.

Это помогло.

– Как он мог не заправить машину? Тоже мне сыщик! Он даже не увидел предупреждающего сигнала. Это все его девица. Она его отвлекает. Но я беспокоюсь о тебе, а не о Барни.

– С какой стати тебе беспокоиться? Оглянись вокруг. Кто-нибудь из твоих знакомых живет в таких условиях?

– Меня беспокоят люди, с которыми ты будешь жить.

– Миссис Бичем? Она не похожа на вампира.

– Мы этого не знаем.

– Ты пытаешься напугать меня? – спросила я.

– Нет! Но ты права. Здесь тебе будет удобно. – Джерри обвел взглядом красивую комнату. – Я примчусь, не успеешь ты и глазом моргнуть.

«Разве что на вертолете», – подумала я.

– Ладно, я пошел, – сказал он, но не сдвинулся с места.

– Иди! – приказала я.

– До свидания, Энни. – Он вышел.

Ровно через две секунды его голова снова показалась в дверях.

– Позвонишь мне, о'кей?

– Убирайся! – Я швырнула в него вешалкой для платьев.

Я вешала одежду в просторный встроенный шкаф, когда раздался стук в дверь.

– Ваш друг ушел? – Пенелопа осмотрелась по сторонам с таким видом, словно не слышала грохота «Хай-эйса», ехавшего по аллее.

– Он бывший офицер полиции. – Не знаю, почему я это сказала. Наверно, хотела успокоить ее. Или себя.

– Это прекрасно, – с облегчением ответила она и протянула мне связку ключей. – Ключи от дома. Этот от передней двери, этот от задней. От оранжереи. От погреба. От бокового гаража.

Она произнесла слово «гараж» с французским прононсом. Моей матери – приемной матери – это пришлось бы по вкусу.

– В холодильнике полно еды. Берите все, что вам захочется. А если не найдете ничего подходящего, то загляните в кладовку. – Она снова улыбалась. – Маму привезут только поздно утром, но Джейми может приехать еще до того. Ничего, если ночью вы останетесь здесь одна?

– Ничего, – солгала я без зазрения совести.

– Мне нужно ехать, – сказала Пенелопа. – Джиму не нравится, когда я приезжаю затемно.

Внезапно я представила себе робких деревенских жителей, спешащих домой, чтобы закрыть ставни еще до захода солнца.

Она смущенно засмеялась.

– Можно подумать, что прав лишали меня, а не его. Ох уж эти мужчины!

Тут мы с ней были заодно. Перемывать косточки мужчинам было моим любимым занятием. Я могла бы многое рассказать о них. Всю ночь, если бы Пенелопа захотела меня слушать. Но она не хотела. Она торопилась вернуться в Уиклоу.

– Тогда все в порядке. Здесь спокойно, но если возникнут какие-нибудь проблемы или сложности, позвоните. – Она вручила мне визитную карточку. – Это мой домашний номер. А тот, который начинается на 086, номер моего мобильника, – объяснила она с таким видом, словно я сама не смогла бы догадаться об этом.

Может быть, она нервничала не меньше моего. Несмотря на представленные мною блестящие рекомендации, передать ключи от дома человеку, которого она видела второй раз в жизни, было нелегко. Тем более что она сама навязала мне эту работу.

– У вас есть какие-нибудь вопросы?

– Нет, – чересчур поспешно ответила я.

– Совсем никаких? – удивилась она.

– Совсем.

– Что ж, тогда я пошла. Спокойной ночи.

Я дождалась шуршания шин по гравию, а потом быстро спустилась по лестнице, чтобы осмотреть дом. Пенелопа оставила свет на лестничной площадке и в холле, но все остальное тонуло во мраке, хотя до вечера было еще далеко. Кажется, на Фернхилл-Кресент так рано не темнело. Может быть, в этом были виноваты высокие деревья, окружавшие дом. Я включила несколько ламп. Едва ли такие богатые люди, как Бичемы, станут ворчать из-за счета на электричество.

Деревья скрипели на ветру, и это заставило меня вернуться к себе. Завтра у меня будет время осмотреться. Когда она будет здесь. Моя мать со сломанным запястьем. Может быть, она захочет показать мне дом лично. Рассказать, чего она от меня ждет. Понять, что представляет для меня интерес. И сообщить, что представляет интерес для нее.

Любопытно, с какой из дочерей она имеет сходство. Скорее всего, ни с Пенелопой, ни с Франческой. Может быть, со мной? Эта мысль заставила меня сесть. Должно быть, страшновато встретить совершенно незнакомого человека с твоими собственными чертами лица. Или твоим выражением лица.

Я наполнила ванну и пролежала в ней целую вечность, думая об этом и вызывая в памяти все мыслимые и немыслимые образы.

Когда зазвонил телефон, я не знала, что мне делать. Подходить или нет? В конце концов, звонят не мне. А если бы Бичемы ждали важного звонка, то наверняка включили бы автоответчик.

Телефон звонил добрых три минуты, прежде чем я взяла трубку.

– Алло? – Я совсем запыхалась, пока бежала по лестнице.

– Энни? Какого черта ты не подходишь к телефону?

– Как ты узнал номер?

– Ты забыла, что я сыщик? – Джерри засмеялся. – У тебя все нормально?

– Было нормально, пока не зазвонил этот чертов телефон. Пришлось выскочить из ванны и спуститься на три лестничных пролета.

– Извини. Я просто решил проверить, как ты.

– Ладно. Я рада, что ты позвонил. – Я обвела взглядом безмолвный коридор.

– Раз так, я звякну тебе на неделе.

– Спасибо, Джерри.

– За что?

За то, что позвонил мне, когда я пыталась не думать о завтрашнем дне. За то, что беспокоишься обо мне. За то, что не назвал глупостью мое желание очутиться здесь и одновременно сбежать отсюда. За дружбу.

– Просто спасибо.

– Спокойной ночи, Энни.

Я вихрем понеслась наверх и нырнула в постель, не выключив свет. Конечно, это было очень по-детски, но зато успокаивало. Все равно никто ничего не узнает. Выключу утром. Еще до того, как здесь кто-нибудь появится.

7. «ДЕТКА, ПОЗНАКОМЬСЯ С РОДСТВЕННИКАМИ»

Меня разбудили громко перекликавшиеся голоса. Детский смех. И хлопанье дверей автомобиля. Я посмотрела на часы. Было почти девять.

Набрасывая на себя халат, я услышала собачий лай.

Собаки? Во множественном числе?

Никто не говорил мне о собаках. Собаки были бичом моей жизни. Насколько я помню, родители всегда воевали с соседскими собаками.

Я помедлила, дожидаясь, пока отчаянный лай не утихнет, а потом осторожно спустилась по лестнице.

– Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут? – произнес мужской голос.

Я вздрогнула, обернулась, но никого не увидела. В холле было пусто.

– Привет, – нервно сказала я.

– Привет. – Он вышел из тени, шагнул ко мне, и я потеряла равновесие.

Если бы не его молниеносная реакция, на мозаичной плитке навеки остался бы отпечаток моего лица.

А когда я присмотрелась к незнакомцу как следует, то пожалела, что этого не случилось. Разбить лицо в кровь было бы лучше, чем стоять с разинутым ртом.

– Энни? Вы Энни? – спросил незнакомец, когда я уставилась на него.

«Слава богу, что меня не слишком влечет к мужчинам», – подумала я. Иначе мне грозили бы крупные неприятности. Потому что этот представитель мужского пола был умопомрачительно красив. При этом я была совершенно объективна. Слегка попятившись, чтобы лучше разглядеть его высокую стройную фигуру, точеный профиль и роскошные черные кудри, падавшие на широкие плечи, я любовалась им без всякой задней мысли.

– Да, Энни, – выдавила я.

Из кухни вышла Пенелопа. На этот раз ее голову венчал шелковый тюрбан.

– Так вы уже познакомились? – разочарованно сказала она. – Мне хотелось представить вас друг другу. Впрочем, это неважно. – Она засмеялась. – Это Энни, которая должна немного облегчить нам жизнь. Энни, а этот красавчик – Джейми. Мой дорогой братец.

Братец? У меня похолодело внутри.

– Джейми пишет маслом. – Пока я продолжала стоять с разинутым ртом, Пенелопа взяла его под руку.

Судя по голосу, в котором звучала сестринская гордость, речь шла не об окраске дверей и оконных рам.

– У него было несколько выставок. В Париже, не говоря о других местах. Один французский критик сказал, что Джейми напоминает ему молодого Рембрандта.

– Рубенса, – насмешливо поправил Джейми. – Только потому, что в то время я преодолевал мужской кризис и писал исключительно тучных женщин, – объяснил он мне.

Тучные женщины. Значит, это была его работа…

– О, не скромничай. – Пенелопа любовно ткнула брата локтем, отчего тот едва не полетел на кафельный пол. – Ты сам знаешь, что поразительно талантлив.

– Пенелопа! – укоризненно воскликнул Джейми. Неужели это мой брат? То, что он отвергал комплименты Пенелопы, делало его еще милее.

– Ох уж эти сестры! – Он рассмеялся, закинул голову, и я тут же заметила, что у него поразительно красивые губы. – Ну что ты с ними будешь делать?

Мой истерический смех заставил его недоуменно нахмуриться, но я ничего не могла с собой поделать.

До сих пор мне не приходилось сталкиваться с такими совершенными созданиями природы. Он был умопомрачительно красив. Такая внешность вызывает сердцебиение не только у женщин, но и у мужчин. Значит, это мой брат? Тогда жить здесь будет сложнее, чем я думала.

Два прекрасных представителя семьи Бичем продолжали ждать объяснения моей истерики.

Я стала судорожно искать повод, который позволил бы мне достойно выйти из дурацкого положения. Но что можно было придумать путного, если Джейми не сводил с меня темных глаз? Думаю, он догадывался о произведенном на меня впечатлении. Ничего хуже нельзя было себе представить.

– Ну вот, начинается! – внезапно воскликнула Пенелопа.

По коридору бежали двое ребятишек. Покровительственно улыбавшаяся девочка лет пяти-шести была маленькой копией Пенелопы. Серьезный толстый мальчик со светлыми волосами и румяными щеками казался на год младше сестры.

– Мамочка, Рэгс пытается сесть верхом на Пеппу и устраивает ужасную возню, – деловито заявил самоуверенный клон Пенелопы, а затем с любопытством уставился на меня.

– А это никуда не годится, верно? – с насмешливой серьезностью спросил Джейми, ухватив обоих за пухлые ручки.

– Энни, это Эйми. И Саймон. Поздоровайтесь с Энни, – велела Пенелопа.

– Привет, Энни! – пропел Джейми вместе с детьми, и от его дразнящего взгляда у меня подогнулись колени. Потом он зашагал в кухню, уводя с собой счастливых племянников.

– Они обожают Джейми. Так и липнут к нему. – Пенелопа продолжала светиться от сестринской гордости.

– Трудно поверить, – промямлила я.

«Энни, он твой брат», – шепотом предупредил меня внутренний голос.

– Энни, вы здоровы? Как вам спалось? – с тревогой спросила Пенелопа.

– Спалось? О, я спала как бревно, – бесстыдно солгала я.

В конце концов выяснилось, что миссис Бичем вернется домой только во вторник. Воскресная ночь, проведенная в одиночестве, оказалась напрасной. Напрасно я без сна лежала в роскошной кровати, дрожа от страха при мысли о прячущемся в деревьях серийном убийце.

– Значит, все выяснится только завтра? – Пенелопа разговаривала с больницей.

Казалось, что во вторник действительно выяснится все на свете.

Насколько я могла понять из подслушанных отрывистых фраз, миссис Бичем могли выписать только завтра утром, потому что билетов на рейсы из Хитроу нет. Я старалась изо всех сил, однако так и не смогла понять, какое отношение лондонский аэропорт имеет к сломанному запястью, которое лечат в дублинской больнице.

Но спросить я не решилась. Мне не хотелось выглядеть деревенской идиоткой перед этими умными и уверенными в себе людьми, которые принимали все головоломки как должное.

А вот Джейми не стеснялся задавать мне вопросы. Он хотел знать, в какой школе я училась и где выросла.

– Энни, почему вы решили стать компаньонкой? Судя по всему, у вас были возможности получить более престижное место.

– Гм-м… да, конечно, но… – промямлила я, пытаясь придумать в ответ что-нибудь правдоподобное.

Внезапно из сада донесся какой-то шум, а затем раздался громкий рев маленького Саймона. Оказалось, он споткнулся и упал на мощенной плитами дорожке, гонясь за собаками, которые вновь начали возню.

Я успела к мальчику раньше Пенелопы, подняла его и постаралась убедить, что слегка ободранным коленом можно будет похвастаться перед друзьями.

Эйми стояла в стороне и наблюдала за нами.

– А у меня есть шрам на руке! – гордо заявила она, закатала рукав и показала мне крошечную царапину на локте.

– Потрясающе! – Я тщательно осмотрела ее руку. Когда я вернулась в дом, Джейми встретил меня на пороге. Он взял реванш, преградив мне путь и заставив поднять взгляд.

– Прошу прощения, – вежливо сказала я.

Он смотрел мне в глаза целую вечность и улыбался. Смешно, но ощущение близости его стройного тела заставляло меня нервничать.

– Как вы относитесь к детям? – внезапно спросил он. – Вы их любите?

– Честно говоря, не знаю. – Я мучительно покраснела. – Может быть, когда-нибудь они у меня и появятся, но это очень большая ответственность.

– Я хотел понять, почему вы не захотели работать с ними, – добродушно объяснил он. Хотя Джейми не улыбался, но в глубине души наверняка умирал со смеху.

Я с завистью следила за тем, как он целовал племянников на прощание и брал их на руки, давая возможность обнять его за шею. Потом он крепко обнял Пенелопу. У меня появилась робкая надежда.

– До завтра, Энни, – сказал он мне. – Я привезу маму самое позднее в полдень. Не забудьте расстелить красную ковровую дорожку.

Я смотрела ему в спину и говорила себе, что меня влечет к нему чисто по-сестрински. Что это хорошо. И вполне естественно. Иметь брата очень приятно. Точнее, не иметь, а быть сестрой. Многих братьев и сестер связывают теплые чувства. Например, Фиона принимала ванну вместе с собственным братом. Правда, тогда им было по четыре года. И все же я понимала, что относиться к Джейми как к родственнику мне будет тяжело.

Начать с того, что мне не следовало пялиться на него. Теперь придется учиться смотреть ему в глаза и при этом не таять, как последняя дура. Даже дети заметили, как я веду себя в его присутствии.

– Энни, почему ты такая красная? – спросила Эйми, когда Джейми сказал, что не может дождаться новой встречи со мной.

Уезжая, он помахал нам рукой.

– До свидания, дорогой! – крикнула в ответ Пенелопа и закрыла дверь. – Ну, дети, вот мы и одни. Покажем Энни дом, идет?

Они повели меня наверх.

– Это мамина комната, – объявила Пенелопа, открыв дверь спальни, которая не уступала размерами библиотеке, расположенной этажом ниже.

Здесь был такой же балкон, как и у меня. Отличие заключалось в том, что на этом балконе стояло множество цветов в горшках.

– Мама умеет обращаться с растениями, – объяснила Пенелопа, увидев, что меня восхитили японские карликовые деревья.

Мы обошли весь дом. Дети бежали впереди и вели нас из одной со вкусом обставленной комнаты в другую. Увязавшиеся за нами собаки скакали по кроватям и стульям. Похоже, дорогая парчовая обивка не слишком радовалась прикосновениям когтистых лап двух лабрадоров.

– В прежние дни здесь жили слуги, – важно сказала Пенелопа, когда мы добрались до этажа, на котором находилась моя спальня.

Может быть, она намекала, что мне следует знать свое место? Заметила, как я веду себя в присутствии Джейми, и решила дать понять, что я здесь всего лишь платная помощница?

– Ох, простите, Энни. Это прозвучало слишком высокомерно. Я не хотела вас обидеть. Честно говоря, эта комната раньше была моей. Когда тут жили слуги, этаж был разгорожен на четыре части. А сейчас здесь только ваша спальня и вторая ванная. Вы будете жить у нас как член семьи.

От этих слов у меня защипало в носу. Пришлось отвернуться, чтобы Пенелопа не заметила, насколько я тронута.

– Мне нравится твоя комната, – прильнув ко мне, сказала Эйми.

– Мне тоже, – ответила я и открыла дверь пошире.

Собаки восприняли это как приглашение, ворвались в спальню и с громким лаем начали бегать по паркету.

– Пеппа! Рэгс! – воскликнула Пенелопа, и лабрадоры тут же остановились, словно и в самом деле были хорошо обученными животными. Во всяком случае, так говорила Пенелопа, когда знакомила меня с собаками.

Тут дети начали тискать и целовать лабрадоров, в перерывах между поцелуями называя их «мерзкими собаками». Когда мы спускались по лестнице, маленький Саймон держался за мою руку.

На большой, залитой солнцем кухне, где витали аппетитные запахи, возилась Рози. Она приветливо улыбнулась мне и продолжала что-то взбивать, прикрикнув на Пеппу, когда та подошла и попыталась определить источник вкусного запаха.

– Собаки на кухне! – пробормотала Рози. – Куда это годится?

Мы сидели за большим столом в пристроенной к кухне стеклянной оранжерее. Здесь было тепло и солнечно, как в разгар лета.

– Я открою второе окно, – сказала Рози куда-то в пространство. – Все это стекло только притягивает тепло. Непонятно, как здесь можно поддерживать чистоту. На кухне не должно быть столько стекла. – Казалось, Рози была счастлива, когда у нее появлялась возможность поворчать. Но зато кулинаркой она была отменной.

Она накрыла на стол, положив мне на тарелку щедрую порцию яичницы с самым нежным беконом, который мне доводилось пробовать. Вторым блюдом была свинина в тесте. А детям досталась жареная картошка с толстой корочкой сыра. Оба попросили добавки.

Сидевшая напротив Пенелопа не сводила с меня глаз. Ее взгляд говорил: «Я вас предупреждала».

Моя первая трапеза с Бичемами оказалась приятной, непринужденной и ничуть не напоминала суровое испытание, к которому я готовилась. Эту атмосферу не портили даже постоянные вопли: «Мама, Рэгс опять садится верхом на Пеппу!»

В конце концов Рэгса выгнали в сад, где он быстро утешился, садясь верхом на все, что не могло убежать. Рози неодобрительно поцокала языком.

Но все остальные не обратили на это внимания. Даже Пеппа, которая потихоньку подбиралась к плите. Пеппа начинала мне нравиться. Правда, вскоре выяснилось, что ее зовут Пеппер. Меня сбила с толку светская привычка Бичемов растягивать гласные.

Меня почему-то удивило, что Пенелопа оказалась столь любящей матерью. Она целовала и обнимала детей даже за столом. Кое-что при этом доставалось и собакам. Нет, в доме Бичемов все шло не так, как мне представлялось.

«Похоже, жить здесь будет приятно, – подумала я. – Идет всего лишь первый день, а я уже чувствую себя членом семьи». Мне не терпелось рассказать об этом Джерри.

Стоило Эйми открыть дверь, как в оранжерею пулей влетел Рэгс.

– Мамочка, Рэгс опять…

– Я думаю, нам пора ехать. – Пенелопа поднялась и пошла за детскими вещами.

Пока Эйми помогала брату надевать курточку, тот вертелся волчком.

– Мамочка, скорее. Скоре-е-е!

Рози делала вид, что она недовольна этой суетой, но я заметила, как она сунула Саймону коробку с домашним печеньем и ласково погладила мальчика по голове.

Когда все было готово, Пенелопа повернулась к Пеппер:

– До свидания, дорогая. Будь хорошей девочкой и слушайся Энни. – Значит, Пеппер останется со мной? До сих пор об этом никто не заикался.

Остальная часть отряда дружно затопала к большому «Паджеро». Рэгс отчаянно протестовал, однако невозмутимая Пенелопа показала ему, чем жесткий ошейник отличается от обычного, и через секунду пес очутился в машине.

Вскоре ушла и Рози. Пенелопа предложила подвезти ее, но Рози отказалась.

– Смертельная ловушка, вот что это такое, – сказала она, надевая дождевик из розового пластика. – Я не сяду в джип, даже если мне приплатят. Недаром у них рога впереди. Они настоящие убийцы.

Хотя всего лишь минуту назад она говорила Пенелопе совсем другое:

– Отличные машины эти джипы. Мощные и красивые. И не так разбиваются, как другие консервные банки из-под сардин, которые ездят по дорогам.

После хлопотливого утра дом казался непривычно тихим.

Я позвонила Джерри.

– Как идут дела в замке Дракулы? – хмуро поинтересовался он.

– Хочу тебя обрадовать. Только что закончился самый приятный поздний завтрак в моей жизни.

– Приятный завтрак? Чушь. Если только они не пригласили клоунов для твоего развлечения.

– Ты почти угадал. – Я засмеялась. – Я познакомилась с ее сыном. Внуками. И даже с собаками.

– С собаками? Они что, хотят, чтобы ты за ними ухаживала?

– Нет, – поспешно сказала я. – Они… забрали собак с собой. – Я подмигнула Пеппер, лежавшей у моих ног.

– И слава богу. Это абсолютно в стиле твоих Бичемов. Заставить тебя приглядывать за их любимцами, а самим в это время прогуливаться по благотворительным базарам под открытым небом и разбивать бутылки с шампанским о борт нового «Титаника».

– Значит, ты тоже читаешь светскую хронику? – Я засмеялась.

– Ты уже познакомилась с хозяйкой дома? – по своему обыкновению он ответил вопросом на вопрос.

– Нет. Судный день перенесен на завтра.

– Стало быть, у тебя еще есть время унести ноги.

– Не говори глупостей. Убегать я не собираюсь.

– Это называется не бегством, а пробуждением здравого смысла.

– Успокойся, Джерри. Я не останусь здесь на всю жизнь. Это просто временное пристанище до тех пор… до тех пор, пока я не выясню то, что мне нужно.

Пеппер негромко тявкнула, одобряя мое решение.

– Это еще что за чертовщина?

– Ничего. Мне пора.

– Значит, тебя все-таки оставили сидеть с собаками? Я так и знал! Им все равно, что собака, что ты!

– Ты ошибаешься.

– Энни, тебе пора приниматься за дело.

– За какое дело?

– Не трать время даром. Если ты останешься в этом доме, то должна будешь многое узнать.

– Ох, отстань, Джерри! – Я повесила трубку.

Значит, я трачу время даром? Ну, я ему покажу! Вылезу вон из кожи, но узнаю о своих настоящих родителях то, чего не раскопает ни один сыщик. Выясню все факты тайной жизни Клер Бичем и утру нос этому умнику. А заодно и напыщенному болвану мистеру Дидди. Всем покажу, как это делается!

Я быстро поднялась наверх и остановилась у дверей спальни миссис Бичем.

Сделала глубокий вдох, потянулась к ручке, затем решительно повернула ее и…

И ничего не случилось. Дверь была заперта.