Текст книги "Эволюция войн"

Об африканском племени бахима (Уганда. – Ред.) говорят, что «они делают мягкие накидки для животных, которых они любят как детей, воспитывают их и разговаривают с ними, задабривают их и плачут, когда они болеют; в случае смерти любимца их горе безмерно, и известны случаи, когда люди оканчивали жизнь самоубийством из-за потери любимого животного». «Самой большой гордостью и радостью у мкамба является его скот, и ничто не обладает для него такой же ценностью». Его жена имеет второстепенное значение, «потому что в конце концов она расценивается как часть стада». Экономической основой общества динка является стадо. Скот – это их валюта, и за невесту также расплачиваются скотом. Среди них ничто не дает такой престиж и социальное положение, как обладание большими стадами, и авторитет вождя, который потерял свое стадо, моментально падал. В случае нападения мужчины были заняты перегоном скота в безопасное место или его защитой – защитой того единственного, что стоило охранять, – не свои дома или семьи, а стада. «В этом заключена любопытная деталь скотоводства, – пишет Камминс, – определение, которое наиболее полно показывает картину жизни динка. Воин был слишком практичным, чтобы противостоять превосходящим его силам для защиты своего двора или семьи, но проявлял безудержную храбрость в попытках спасти или защитить свои стада». Бечуаны так же относились к своему скоту. Обладание скотом делало их социальную позицию более прочной. Их поговорка гласит: «Человек, у которого нет скота, не является человеком». Скот был практически единственным достоянием этих людей; скотине покровительствовали с того света предки.

Некоторые народы так же относились к лошадям, например якуты, вся жизнь которых была связана с верховой ездой. «Так проявлялись все их лучшие качества, отсюда брали начало искусства и ремесла, сочинялись песни и легенды, развивалась система общественной жизни. Так берет свое начало обычай сообща преодолевать невзгоды и бороться с трудностями». На все, что раньше делали якуты, повлиял характер этих сильных животных, которые потом стали основой их благосостояния и существования.

Поскольку скот так сильно влияет на скотоводческие племена и настолько желанен им, эти племена всегда готовы украсть стадо другого племени. То, что Норткот говорит о кавирондо, может быть применено ко всем примитивным скотоводам: «По характеру они очень честны, за исключением тех случаев, когда дело касается скота, – это искушение, которому не может сопротивляться ни один житель Восточной Африки». Поскольку кража скота стала обычным методом пополнения собственных стад и глубоко укоренилась в их жизни, она воспринималась как совершенно правильное и законное занятие. Ливингстон уместно отмечал: «В тех племенах, где практиковалась кража скота, данное занятие не считалось противоречащим морали, в отличие от простого воровства. До того, как я хорошо выучил язык [макололо], я однажды сказал вождю: «Ты украл то и другое стадо». «Нет, я не крал их, – был ответ. – Я только перегнал их». Слово gapa (перегнать) идентично горскому термину с таким же значением». Перегон скота, в соответствии с подобными обычаями, совершенно законен. Так эти племена обеспечивают свое существование. Война за скот нормальна, и она ведется постоянно. Поскольку такие племена живут за счет грабежей, то отказаться от войны – значит отвергнуть свой естественный образ жизни; состояние мира для них ненормально.

Африка предлагает огромное разнообразие иллюстраций жажды наживы, в частности скота как причины войны. На всем континенте, где главным занятием было выращивание скота, его угон наиболее часто встречающийся повод к войне.

Среди галла и амхара, которые вели войны за скот, каждый воин получал определенную часть добычи, а лидер (вождь) – львиную долю добычи. Большая часть войн в Восточной Африке велась из-за скота. Скотоводы ваника воевали только для того, чтобы украсть скот, таким же было главное занятие масаи. «Масаи не занимаются и не будут заниматься ничем, что не связано с выращиванием скота или набегами... Вся их жизнь проходит в выращивании скота или его угоне. Все сражения происходят случайно. Их жадность к скоту непреодолима». На них тоже иногда нападают, и поэтому до зубов вооруженная охрана сторожит скот день и ночь.

У племени динка «целью каждого набега является захват скота, и в оправдание этого набега они вспоминали истории о каком-нибудь набеге, совершенном на них противником в прошлом». На деле все их войны происходили с целью кражи скота или представляли собой ответный набег. Между населенными пунктами Шамбе и Вау на юге Судана живет четыре клана динка, каждый из которых воюет со всеми остальными, а набеги с целью захвата скота являются источником новых поводов для войны. Агар, самый богатый и воинственный клан, является источником ужаса для всех соседей. Каждому клану и племени приходилось постоянно защищать или завоевывать стада, и это сильно повлияло на военные возможности динка. Племя голос избежало рейдов динка, потому что у них не было ничего, что могло привлечь захватчиков. Мухи цеце и другие насекомые сделали невозможным существование скота на их земле. Поэтому племя голос – спокойный, миролюбивый народ. Акамба, для которых скот является основным предметом гордости (и радости в жизни), постоянно совершают набеги с целью захвата скота (и подвергаются ответным набегам). Около 1850 года акамба начали войну с галла, крадя их скот и выводя его из Китуи, а позднее сами стали жертвами постоянных набегов масаи, которые увели огромное количество их скота. Племя должно было постоянно быть начеку, и для того, чтобы не потерять весь скот, стадо обычно делилось на части, и его пасли в разных частях страны. Соседние терака, подобно голосам, были избавлены от набегов; они слишком бедны, чтобы масаи ими заинтересовались.

В районе озера Баринго (Восточная Африка, Кения) смертельные войны за стада и пастбища сделали практически невозможным для некоторых племен выращивать свой скот в безопасности. Масаи или другие воинственные племена часто крадут у таких племен большую часть их стад. Как только слабое племя вырастит некоторое поголовье скота, оно сразу становится объектом внимания достаточно сильного племени, которое готово забрать эту собственность силой, и некоторые племена грабились так часто, что были вынуждены уходить в горы. Главным занятием бахима было скотоводство; они миролюбивый народ, который редко воюет с другими племенами, потому что обладают большим богатством. «Тем не менее им приходилось защищаться, поскольку другие племена всегда смотрят на их богатые стада ревнивыми глазами, и, как только предоставляется шанс, они стараются угнать одно из стад». Да и сами бахима иногда не могут удержаться от искушения угнать несколько коров, оставшихся без должной защиты. Результатом таких поступков могла быть война, хотя это случалось достаточно редко.

В Ньясаленде (ныне Малави. – Ред.) и прилегающих районах набеги за скотом были постоянными, и наиболее активными в этом были ангони. На Мадагаскаре сакалавы всегда были готовы увести скот и поживиться за счет своих соседей. В Южной Африке война часто выливалась в охоту за скотом. Большинство разрушительных набегов зулусов предпринимались с целью увода скота соседних племен. Фрич говорит, что войны южноафриканских племен даже при европейцах принимали форму набегов за стадами. Война – любимое занятие кафиров (т. е. племени банту. – Ред.) не из-за того, что они были кровожадными, а потому, что она предполагала наживу в виде скота, и кафиры рассчитывали на праздник и роскошную мясную диету. Для готтентотов стада являлись практически единственным поводом к войне, постоянные столкновения становились результатом воровства стад, вторжений на чужую территорию или уничтожения чужих пастбищ. Макололо и матабеле описывают как племена, которые очень любят набеги за скотом. Ватута уничтожали деревни во всех направлениях, уводя скот, а когда страна оказывалась опустошенной, они начинали искать поживы на новых землях. Бакгалагади когда-то обладали огромными стадами, но им постоянно угрожали, и они были вынуждены переселиться в пустыню.

Кража скота была самой распространенной причиной войны среди ба-мбала. В Того войну обычно начинали с целью добычи скота и другой наживы. Значительную часть свободного времени племени будума, жившего около озера Чад, занимали набеги с целью угона скота у соседних племен. Их главным занятием было выращивание скота, большая часть которого была дерзко украдена у других племен, и они терроризировали все окрестные племена.

В Индии скот играл небольшую роль в национальной экономике, поскольку животные считались священными и, следовательно, не могли быть убиты для еды. В Кафиристане (северо-восток Афганистана и прилегающие земли Пакистана. – Ред.) тем не менее было не так, и там часто предпринимались хищнические набеги за скотом. В Северо-Восточной Азии разведение скота более распространено, и поэтому войны за скот были более частыми. Во всех легендах и традициях якутов, например, воровство скота представлено как один из наиболее распространенных поводов к войне. Американские аборигены не были скотоводами. Но юго-западные индейцы переняли практику скотоводства от европейцев, и так появилась новая причина войны. Апачи, к примеру, быстро научились совершать постоянные набеги на пима и уводить весь скот, до которого могли добраться. Когда в прериях появились лошади, конокрадство стало главной причиной войны, например, у омаха.

Войны за скот также были обычным явлением и для более развитых народов.

Евреи Ветхого Завета совершали нападения на своих врагов и в качестве военной добычи забирали скот – овец, быков, коз и ослов. Согласно египетским надписям, там организовывались набеги за добычей, особенно за скотом, который уводили в большом количестве. В эпоху Гомера угон скота был обычным поводом для войны. Он расценивался как «законный метод пополнения отар и стад и способом обретения благосостояния... Для храброго человека быть убитым во время набега, в том числе за скотом, было обычным способом встретить смерть; Одиссей спросил Агамемнона в загробном мире, был ли он убит во время такого набега; это не считалось позорным».

Курдские племена и поныне являются угонщиками скота. Похожим образом бедуины привязаны к хищническим набегам; во время нападения на поселение их главным намерением было увести лошадей и верблюдов. Иногда все, что они захватывали во время набегов, делилось в соответствии с предыдущим соглашением; в других случаях каждый всадник грабил для себя самого, и то, до чего араб дотрагивался наконечником своего копья, считалось его единоличной собственностью; так, если арабы находили стадо верблюдов, каждый торопился дотронуться до как можно большего количества верблюдов своим копьем раньше остальных, выкрикивая при каждом прикосновении: «О, N, будь свидетелем! О, Z, да сохрани тебя мое искусство!» Берберы Марокко также вели войны главным образом ради наживы и совершали набеги, чтобы увести стада лошадей и быков, которые находились на пастбищах. «Все продукты и движимое имущество, даже скот, становилось добычей первого, кто клал на них руки, хотя добыча между победителями часто не делилась».

Помимо набегов друг на друга, скотоводы-кочевники постоянно похищали у крестьян то, что было выращено ими на земле. Это пример одного из древнейших конфликтов между земледельцами и скотоводами. Вторые, бесспорно, более воинственны и кровожадны, чем первые, чей оседлый образ жизни больше располагает к миролюбию. Наше собственное пограничное общество представляет собой пример конфликта и антагонизма между «огороженными» и «неогороженными» людьми. Этнография приводит массу примеров в подтверждение данного факта.

Воинственные матабеле Южной Африки являются угрозой для всех соседних сельскохозяйственных племен, подобно мадагаскарским сакалава, которые грабят соседние племена. Среди племен гор Чин в Индии (ныне запад Мьянмы (Бирмы). – Ред.) до недавнего времени существовал «сезон набегов», продолжавшийся примерно с октября по март, после сбора урожая, когда не было больше важных работ в полях. «Тогда горцы проявляли жестокость в отношении тех, кто работал в полях, держали в напряжении чайных плантаторов Ассама и практически уничтожили жалкие приграничные посты короля Авы (в Бирме (Мьянме). – Ред.). Похожим образом койари, которые населяли горы, удаленные от побережья Новой Гвинеи в глубине островов, «спускались иногда вниз на побережье с целью грабежа плантаций моту», а народ татана, живущий около Порт-Морсби, который не обладает плантациями, живет за счет набегов на тех, кто ими обладает. Тоарипианы (племя, жившее на побережье Новой Гвинеи) «искренне верили, что у них было право брать с каждой плантации то, чего они желали везде, где находили». Когда поселенцы спасались от их вторжений, тоарипианы забирали с плантаций все, что могли найти. На Маркизских островах существовал такой же антагонизм между горными племенами и народами долин. Каждая группа вела войну с целью нажиться за счет «антиподов» – захватить то, что произвели другие. «Горцы возжелали плоды с хлебных деревьев тех, кто жил в долине, а те, в свою очередь, часто ходили в горы, чтобы воровать орехи, которые там росли». В Новом Свете конфликт между кочевниками и оседлыми племенами наиболее хорошо виден на примере апачей и пима. Пима возделывали землю и были мирным народом, чья воинственность была ограничена карательными набегами в отношении других племен, в особенности кочевых и воинственных апачей.

Эта ситуация иногда развивалась в «групповое рабство», которое лучше всего проявляется в систематической эксплуатации землепашцев кочевыми народами. Великолепным примером этого являются масаи, «настоящие воины и налетчики», которые держали у себя в подчинении оседлые племена, чтобы те охотились и пахали землю. В Ньясаленде племена асенга, атумбука и ачипета были подчинены воинственным и доминирующим ангони, мирные ваньянджа также порабощены своими соседями ангони. Бечуаны победили макалахари и сделали их своими рабами. Последние были принуждены жить в западных районах, где паслись стада, и их заставляли убивать скот и платить дань своим хозяевам, которые жили в районах, где ощущалась нехватка воды. Ваганда похожим образом подчинены вахума; макаколо держали в услужении племя макалака; масарви – потомки бечуанов и бушменов – являются рабами бечуанов, матабеле и марсуте, в чьей стране они живут. Ба-йака превращали в рабов те племена, которые завоевывали. Бакгалагади являются слугами батлхапингов, баролонгов и бахурутше. Племени ялунка (у реки Нигер) разрешено их покорителями софа «существовать практически на правах рабов и помогать во всем своим хозяевам». Ратцель создал ясную карту Африки, показывающую, как повсеместно кочевые племена являются хозяевами землепашцев. Эта область тянется через весь континент к северу от экватора и вдоль восточного побережья к юго-восточным областям в глубине континента. Земледельческие племена, более того, были окружены со всех сторон скотоводами.

В качестве дальнейшей иллюстрации данного явления «группового рабства» калифорнийские хупа держали своих соседей в подчинении и массовом рабстве, южноамериканские чаны были порабощены чиригуанами, а маори из Новой Зеландии делали завоеванные племена своими вассалами. Арабы держали негров борку в подчинении и грабили их во время уборки урожая, а в других племенах того же региона кочевая группа управляет оседлой группой той же самой численности. Туареги поделены на могущественные «плодородные племена» и вассальные, или «плененные», племена. Израильтяне вошли в Ханаан как кочевники и стали повелителями ханаанцев. Покорение гиксосами Египта является другим подтверждающим примером; подобное происходило среди всех народов одного уровня развития.

Человек сам по себе может быть военной добычей. Мы уже делали обзор войн, имевших своим мотивом каннибализм. Желание превратить врагов в рабов также постоянно являлось причиной войны. Часто пленными были женщины, и это, как будет показано ниже, также стало причиной практики похищения женщин. В любом случае война предпринимается с намерением доказать статус племени и помочь ему в борьбе за существование путем пленения врагов, заставляя их работать, продавая их или требуя за них выкуп.

Помимо определенных частей Африки, где торговля рабами была хорошо развита и где война велась для того, чтобы получить пленников для продажи, война за человеческую добычу или рабов обычно ведется с целью получения работников, которые будут выполнять унизительную, но необходимую работу. Спенсер говорит: «Везде наблюдается тенденция заставлять одного человека работать на другого». Это применимо главным образом к земледелию и частично к рыболовству – занятиям, которые являются монотонными и скучными и которые люди любят заставлять делать других. Сражения, охота и скотоводство, как мы уже видели, считаются примитивными людьми единственными стоящими занятиями. Они интересные, захватывающие и гораздо больше по вкусу дикарям, чем нудная работа по вспашке земли (и иным операциям по ее возделыванию), посеву и т. д. Так, когда племена стали зависеть от земледелия, поскольку оно стало основным источником средств к существованию, и поэтому стало больше работы, которую могут делать женщины, мужчины предпочитали принуждать к подобной работе врагов, помогая таким образом женщинам своего племени (а не самим выполнять монотонную работу). Рабство также поощрялось чувством этноцентризма, желанием получить что-то, ничего при этом не делая, и «любовью к суверенности, составной части тщеславия». Именно на стадии земледелия рабство впервые развивается в настоящий социальный институт. На более низких стадиях развития пленных на войне обычно не брали, а если и брали, то съедали, мучили, приносили в жертву или, в отдельных случаях, усыновляли. Это был единственный способ использования пленных врагов, известный примитивному человеку. Более развитые племена иногда держали рабов для домашней работы, но до начала эры земледелия ученые не находят следов полноценного рабства. А в земледельческих сообществах рабы стали настолько экономически важны, что пленники неизменно обращались в рабство, и миграция человеческих существ увеличилась. Рынок рабов поддерживался войнами, которые велись именно с целью его пополнения. Необходимость в рабах стимулировала завоевательные набеги и создала настоящие нации завоевателей, особенно в Африке.

В некоторых случаях рабство было скорее случайной, а не осознанной целью войны. Это было случайностью там, где рабство являлось средством использования пленников; это было целью там, где агрессия предпринимается с целью получения пленников для работы или продажи. Рабство как способ использования пленников будет обсуждаться ниже. Здесь же приводятся примеры войн, главной целью которых был захват врагов. С незапамятных времен африканцы часто обращали друг друга в рабство, и их также часто порабощали другие народы. Рабство настолько часто становилось их уделом, что слово «негр» стало подразумевать раба и наоборот. На французском языке понятия «работорговец» и «работорговля» – negrier и traite des negres. Многие наши выражения, например «работать как негр», имеют то же происхождение. Ранние египетские рисунки изображают рабов-негров. Веками европейские торговцы и мореплаватели ужесточали условия уже существовавшего в Африке рабства, поощряя войны и набеги с целью сохранения торговли людьми, а недавно эта функция перешла к арабам. На всем континенте рабство и угон скота борются за право первенства в качестве основной причины войн.

Оромо (галла) (Эфиопия) совершали кровопролитные набеги на своих соседей с целью захвата пленников, которых они отводили на ближайший рынок рабов и продавали арабским работорговцам по текущей цене. С приходом ислама рабство стало известно в Афаре и Сомали. Амхара (Эфиопия) вели войну по одной из двух причин – либо из-за скота, либо из-за рабов. Большинство войн, которые велись в Восточной Африке, происходили по той же причине. История побережья суахили – это история следующих один за другим завоеваний арабов с целью захвата рабов, тогда как суахили, будучи наполовину арабами, наполовину неграми, обращали в рабов всех по всем направлениям. В озерном районе востока Центральной Африки война была преимущественно охотой за рабами. «Опасный сосед или враг может быть легко устранен, если у него уводили большое число подчиненных ему людей и продавали их на рынке. Это превращало войну в большей степени во внезапные и неожиданные набеги». В Азимбе и Чипиталенде войны предпринимались главным образом для того, чтобы накопить пленных для рынка – в данном случае покупателями были португальцы, а в Ньясаленде ангони делали карьеру в набегах за рабами, пока британская оккупация не положила этому конец. Ангони ловили женщин, чтобы жениться на них, и мужчин, чтобы те помогали им сражаться.

Ангольское племя либоллос вело войны, как только представлялась возможность получения пленников в качестве рабов. Ба-джоукс разоряли территорию ба-пинди и угоняли множество рабов на португальскую территорию, пока их в конце концов не выдворили из страны. Ба-пинди являются каннибалами, и они покупали у та-конго рабов для еды. После одной из бесчисленных войн ба-бунда были обязаны платить дань, частично в форме рабов, племени баква-мосинга; а племя ба-мбала потеряло много своих людей в древних войнах, так как их обращали в рабов. Когда каджурава заставили кагоро платить дань, последние посылали отряды, чтобы похищать случайных странников, которых они передавали завоевателям; эту практику они прекратили лишь недавно.

В Того война велась исключительно из-за добычи – скота или рабов. Салага, столица царства Гонья, была обязана своим внезапным ростом и процветанием работорговле. Этот расположенный в Западном Судане город был главным рынком рабов, которых приводили из Центральной Африки. Их секретно проводили через территории, контролируемые европейцами, к Золотому и Невольничьему Берегу Западной Африки. В более ранние времена на рынке в Салаге ежегодно продавалось около 15 тысяч рабов. Клозе описал разрушения, причиненные набегами за рабами: «Убийства и поджоги являются обычными для этого бизнеса. Большие селения и целые районы опустошались во время набегов и становились пустынными». Хотя сегодня человеческая торговля не может быть международной, мусульмане до сих пор используют некоторое число рабов, а почти все вожди и состоятельные люди Того держали рабов, которые возделывали поля и формировали своего рода рабочий класс. Клозе говорит, что не в природе негров заниматься мирным трудом и что определенная степень принуждения является естественной; поэтому он считал, что в Западной Африке рабство необходимо.

На побережье Лоанго (близ устья реки Конго) рабы частично приобретались за счет хищнических набегов в глубь континента. Вокруг озера Чад племя котоко совершает набеги за рабами и продает пленных племени будума, которые используют их для рыболовства. Социальная организация западноафриканского королевства Бенин основывалась на рабстве; их рабы преимущественно пригонялись из страны Собо; лежащий к востоку Бенин постоянно находился в состоянии войны с соседями, чтобы получить рабов для собственного использования или на продажу. Среди народов Невольничьего Берега (между устьями рек Нигер и Вольта. – Ред.), говорящих на языке эве, «очень широко распространены похищения; и поскольку люди являлись рыночным товаром, то красть людей значило красть товар».

Королевство Дагомея было известным источником рабов для европейского рынка. Главной целью дагомейцев в каждой кампании была добыча пленников для рынка рабов. Дагомея – государство, разбогатевшее за счет войн и работорговли. Под властью Трудо, его основателя, оно начало завоевательную историю, которая продолжалась до тех пор, пока оно не победило торговые государства и не завоевало выход к морю, получив, таким образом, доступ к работорговле и отношениям с европейскими торговцами напрямую. Чтобы обеспечить необходимые тысячи рабов на продажу, Дагомея вступила на путь постоянных войн и кровавых набегов на соседние племена, которые продолжались до недавнего времени. Торговля рабами на экспорт пришла к концу к 1864 году, когда был захвачен пароход, перевозивший огромное количество рабов в Бразилию, но ежегодная охота за рабами продолжается, так как у мусульманских племен, живущих у реки Нигер, существует настоящий рынок рабов. Большая часть рабов, привозимых в Соединенные Штаты и другие страны Нового Света, шла из этого района западного побережья Африки.

Рабство, набеги за рабами, рынок рабов и работорговля до сих пор существуют в Эфиопии (Абиссинии), Французском, Британском и Итальянском Сомали, Эритрее, Египте, Триполи, в Ливийской пустыне, Марокко, Рио-де-Оро (Западная Сахара. – Ред.), Либерии, Судане, Хиджазе и остальной Аравии, Афганистане, Тибете, в наиболее независимых мусульманских государствах и некоторых других территориях. Это утверждение основано на отчете Лиги Наций, сделанном Временной комиссией по рабству, состоявшей из британских, французских, бельгийских, португальских и датских официальных лиц с большим опытом управления колониями, в сентябре 1925 года.

В Индии ангами и другие племена нага совершали частые набеги с целью захвата рабов. «Жители подвергшихся нападению земель уводились в плен, пока их не выкупали друзья». Эта практика немного отличалась от политики завоевания пленных для продажи на невольничьем рынке, так как налеты в последнем случае приобретали денежный интерес, и именно это делало подобные рейды прибыльными.

В Новой Гвинее охота за рабами является источником враждебности и беспокойства, особенно в юго-западных частях острова, находящихся под голландским управлением. Местные жители часто становились жертвами ежегодных набегов и потому всегда были настороже. На острове Бугенвиль, острове Шуазель и на других Соломоновых островах войны из-за рабов были постоянными. Среди полинезийских племен одним из мотивов войны был захват пленных и обращение их в рабов. Гавайцы, таитяне и маори заводили рабов, чтобы те помогали им в возделывании почвы, а также использовали их во время празднеств (в том числе в качестве еды).

В Новом Свете примеры войны за рабов бесчисленны. Рабов там держали те племена, которые обычно достигали некоторых успехов в развитии; даже не становясь земледельцами, рыболовами и торговцами, было выгодно обращать своих пленников в рабов. Среди тлинкитов, жителей Аляски, которые хорошо знали ремесла и искусства, хотя и не были земледельцами, рабство было широко распространено. Желание обладать рабами для того, чтобы увеличить силу вождя и его клана, было наиболее обычным мотивом для войны между ними. Здесь мы видим, как политические мотивы смешивались с необходимостью самосохранения. Тлинкиты также были хорошими торговцами и вели регулярную торговлю с югом. Племена салишей (сэлишей) Британской Колумбии уводили женщин и детей своих врагов; они вели активную работорговлю, захватывая или похищая людей из поселений своих южных соседей и продавая их северным племенам. Чинуки держали рабов, приобретенных на войне или в результате торговли, и заставляли их делать всю рутинную работу. Среди нутка «войны и похищения обеспечивали рынок рабов, и ни один пленный, какое бы место он ни занимал в собственном племени, не мог избежать своей судьбы, за исключением случаев выплаты огромного выкупа». Согласно Спроату, классеты, жившие у залива Пьюджет (сейчас здесь раскинулся Сиэтл. – Ред.), поощряли набеги нутка с целью приобретения рабов, которые были направлены против их наиболее слабых соседей. Все племена вокруг залива Пьюджет держали рабов, полученных в ходе войн и похищений, и продавали их в большом количестве северным племенам. Они обращались с ними как с собаками и часто убивали.

Эти примеры показывают доминирование рабства, существовавшее ранее среди северо-западных индейцев. Самый большой поток рабов шел с севера на юг и с побережья в глубь континента. Цимшианы действовали как посредники. Южные племена похищали или завоевывали рабов и продавали их цимшианам, которые перепродавали их тлинкитам или жившим вдали от моря тинам. Большая часть этих племен жила преимущественно за счет рыболовства; они обладали большим разнообразием в еде и заготавливали ее на зиму, жили они в определенных местах группами (сообществами) умеренного размера. Эти условия в значительной степени способствовали развитию рабства. Оседлая жизнь затрудняла побег. Жизнь в больших группах, которая была возможна благодаря большому количеству еды, вела к высокой организованности свободных людей и к сильной принудительной власти над рабами. Занятия этих племен позволяли использовать рабский труд, а необходимость создания запасов еды порождала необходимость в работниках. Эти племена были также хорошими торговцами, и это тоже способствовало развитию рабства. Организованная работорговля обеспечивала охрану рабов, перевозку их на большое расстояние от своих родных земель, уменьшая, таким образом, возможность побега. Благодаря всем этим факторам рабство процветало во всем регионе, несмотря на отсутствие земледелия. Эти племена являются наиболее важным исключением в том правиле, что рабство было характерно для земледельческих культур.

Относительно небольшое число племен Северной Америки вело войны за рабов. Индейцы Виргинии, алгонкины и чоктавы тем не менее, как утверждают, обращали в рабов женщин и детей своих врагов и использовали их для работы на полях долины Миссисипи. Жители Иллинойса добывали рабов на юге и продавали их на запад. Пима ловили детей апачей и юма и передавали их туксонам, алтарам или гуаймасам, продавали испанцам или мексиканцам. Другие племена также содержали рабов, но в этих случаях рабство является скорее следствием, чем причиной войны. Интересно заметить, что европейцы считали практически невозможным обращать индейцев в рабство (обращали, но индейцы в рабстве долго не жили. – Ред.), и это была одна из основных причин того, что они начали завозить рабов из Африки. Интересно также вспомнить, что некоторые индейцы также владели рабами-неграми, часто в достаточно больших количествах. Это утверждение особенно справедливо в отношении Пяти Великих Племен, которые были гораздо лучше развиты в сельскохозяйственном плане, чем большинство других аборигенов.