Текст книги "Предатель в Северной Корее. Гид по самой зловещей стране планеты"

Гид онаниста по Пхеньяну

* * *

Северная Корея может предложить не так уж много способов развеяться, помимо алкоголя, караоке и стрельбы по живым курицам[50]50
  Жан намекает на тир «Меари», где, помимо обычных мишеней и пустых бутылок, есть различные виды пернатых – от кур до фазанов. И развлечение, и дичь на обед!


[Закрыть]. Пуститься в эротические приключения с кем-то из местных весьма затруднительно, если не сказать невозможно. Так что одинокому путешественнику, обуреваемому жаждой плотских утех, остается только самоудовлетворение. Порнография, которая многим нравится и помогает в процессе, строго запрещена, и мы рекомендуем соблюдать определенные правила, если вы все же хотите предаться греховному занятию в этом пролетарском раю. Таможенники, проверяющие ваш багаж на въезде в страну, не много смыслят в информационных технологиях, как и большинство северокорейцев. В первую очередь они ищут печатную продукцию и относительно крупные объекты вроде DVD и компакт-дисков, так что вряд ли обратят внимание на небольшую флешку в боковом кармане сумки или рюкзака. Посему – отдавайте предпочтение цифровым технологиям! Привезенный ноутбук скорее всего подвергнется лишь поверхностному осмотру: у таможенников нет ни времени, ни возможностей полностью проверить все жесткие диски на всех ввозимых устройствах. Они ограничатся открытием одного-двух файлов из папки, которую вас же попросят выбрать (имеет смысл заранее подготовить безопасную папку с названием «Видео»). А вот «высокохудожественные» файлы советую спрятать получше – например, сжать папку в zip-архив, а затем вручную приписать файлу новое расширение (.doc,xml,psd или тому подобное). После чего спрячьте получившийся файл среди настоящих файлов с таким расширением. Самые осторожные могут дополнительно воспользоваться программой шифрования вроде TrueCrypt, Veracrypt или (менее надежный выбор) Bitlocker, которые позволяют сделать некоторые файлы на жестком диске невидимыми.

Если вы полагали, что вам удастся спрятаться от караоке в «самой закрытой стране мира», то вы ошиблись! В этом отношении Корея не отстает от соседних стран. Голосом обладать не обязательно – можно просто выкрутить эффект эха на максимум!

Как выбрать в Северной Корее безопасное место и время, чтобы предаться развращенным удовольствиям индивидуалиста? На вкус и цвет товарища нет, и каждый сам решает, когда и где заняться «самообслуживанием». Я лишь хочу напомнить, что в государстве, ведомом железной рукой Вождя и партии, наказание за публичную мастурбацию может быть очень суровым, особенно если она происходит под аккомпанемент «межрасовой оргии» на экране смартфона. Лучше отдать предпочтение максимально уединенному месту – например, вашему номеру в гостинице, если вам повезло и у вас нет соседа. Впрочем, какие бы меры предосторожности в виде накинутой на колени простыни вы ни приняли, режим может настигнуть вас и здесь. Во время третьей поездки в Северную Корею, а если быть совсем точным, то 3 сентября 2017 года, я наяривал уже в третий раз и был вынужден прервался, когда кровать внезапно и сильно завибрировала. Оказалось, землетрясение вызвали первые в истории режима ядерные испытания, проводившиеся всего в нескольких сотнях километров от моей гостиницы в Пхеньяне[51]51
  Впрочем, этот ядерный взрыв не помешал Жану достичь третьего за день «хеппи-энда». Вперед, Республика!


[Закрыть].

Дополнительная информация

В первые годы работы в Северной Корее мобильной связи 3G (доступной лишь туристам и иностранцам) особых ограничений и цензуры на интернет-контент не существовало – вероятно, потому, что власти и сами тогда не поняли, сколько всего можно найти в сети. В те времена можно было без особых проблем (но соблюдая определенную скрытность) пользоваться сервисом YouPorn хоть на площади Ким Ир Сена – проверено лично! Но эта золотая эпоха быстро кончилась, и сегодня большинство порносайтов заблокированы, равно как и YouTube, Facebook и прочие социальные сети.

И не волнуйтесь: упорные слухи, что все гостиничные номера находятся под видеонаблюдением, на 99 процентов не имеют ничего общего с действительностью. А если бы это и было правдой – представьте, сколько мастурбирующих постояльцев (я думаю, главным образом мужчин) пришлось бы выдержать сотрудникам службы наблюдения. Также хочу подчеркнуть, что, хотя Северная Корея и попала под множество санкций, они, к счастью, не коснулись бумажных платочков и салфеток. Они свободно продаются в большинстве магазинов, которые вы сможете посетить в Пхеньяне, и по мягкости и впитывающей способности ничуть не уступают западным аналогам[52]52
  «Гид онаниста по Пхеньяну» написан с точки зрения мужчины, но мы надеемся, что за исключением немногих отличий, носящих практический и гигиенический характер, он окажется полезен и женщинам.


[Закрыть].

РЕЦЕПТ

Суп тангоги

* * *

Ассортимент сексуальных развлечений в Северной Корее сильно ограничен, зато здесь можно поесть по-собачьи. Как и в других восточноазиатских странах, в местной национальной кухне имеется множество блюд, которые, если верить народным поверьям, «увеличивают мужскую силу». Один из самых известных и популярных ингредиентов традиционной корейской кухни – собачье мясо. В дословном переводе тангоги означает «сладкое мясо» – во-первых, чтобы это звучало более аппетитно, а во-вторых, чтобы подчеркнуть сладковатый привкус, роднящий собачатину с дичью. В Южной Корее аналогичное блюдо носит название кэджангук (буквально: суп из собаки) или посинтхан (суп, укрепляющий организм).

Этот суп действительно очень питателен и придает сил, а кроме того, считается, что собачье мясо является афродизиаком, особенно для мужчин. И чем нежнее мясо, тем дольше и приятнее будет ночь. Ассоциация поваров КНДР пишет об этом чуть более завуалированно:

«Суп тангоги широко известен как сытное, питательное и легко перевариваемое блюдо. Считается, что суп тангоги настолько питателен, что всего одна капля его чудодейственного бульона оказывает укрепляющее воздействие на здоровье». Другими словами, употреблять его следует с осторожностью!

ИНГРЕДИЕНТЫ

Суп тангоги

* * *

5 кг собачьего мяса на кости

50 г мелко нарезанного шнитт-лука

50 г чеснока, пропущенного через пресс

2 ст. л. соли

1,5 ст. л. красного порошка чили (кочху кару)

2 ч. л. черного перца

Пряная паста

* * *

4 зубчика чеснока, пропущенного через пресс

3 ст. л. мелко нарезанного шнитт-лука

3 ст. л. нарезанного зеленого лука

2 ст. л. порошка чили

3 ст. л. пасты твенджан (из сои) или гочужджан (из чили)

1,5 ст. л. нарезанной корейской мяты (Agastache rugosa)

2 ст. л. мелко нарезанной кинзы

4 ст. л. семян периллы (Perilla frutescens)

нарезанный зеленый лук,

нарезанный чеснок,

перец – для подачи

ПРИГОТОВЛЕНИЕ

Суп тангоги

* * *

1. Срезать с мяса жир и при необходимости удалить потроха, отложить их в сторону. Промыть мясо холодной водой, положить в кастрюлю, залить водой и довести до кипения. Отваривать на малом огне три часа, чтобы мясо стало нежным и мягким. Регулярно удалять жир и пену с поверхности бульона. Снятый жир отложить в отдельную посуду: он понадобится для приготовления пряной пасты.

2. Вынуть мясо из кастрюли, оставшийся бульон сохранить. Удалить из мяса кости и хрящи. Небольшую порцию отложить для приготовления пряной пасты. Остальное мясо нарезать или разобрать руками на полоски толщиной в палец.

3. Нарезать потроха (почки, печень, сердце), если они есть, кубиками и отложить в сторону. В воке или большой сковороде разогреть растительное масло и обжарить в нем потроха со шнитт-луком, чесноком, солью, порошком чили и перцем в течение нескольких минут.

4. Приготовить пряную пасту: мелко нарезать либо пропустить через мясорубку отложенное мясо и потроха. Положить получившуюся массу в кастрюлю, добавить чеснок, шнитт-лук, зеленый лук, порошок чили и жир, снятый с бульона на первом этапе. Добавить 1 чашку бульона, довести до кипения и томить на медленном огне, чтобы получилась густая паста.

5. Положить мясо обратно в бульон, добавить пасту твенджан по вкусу. Снова довести до кипения, снимая пену с поверхности. Посыпать нарубленным зеленым луком, чесноком и молотым перцем по вкусу.

6. Положить мясо в подогретую миску или глубокую тарелку, залить горячим бульоном. Вмешать 1 ст. л. пряной пасты и посыпать мелко нарубленной кинзой, корейской мятой и семенами периллы. Приятного аппетита!

Хотя различные варианты блюд из собачьего мяса распространены на всем Корейском полуострове, северокорейские гиды едва ли по собственной инициативе поведут вас в ресторан, где их можно отведать. Вероятно, это связано с тем, что в прежние времена корейские крестьяне поедали собак лишь в качестве вынужденной меры. Впрочем, вполне может статься, что они просто боятся перекормить развратных и легкомысленных европейцев натуральным аналогом «Виагры». Учитывая, что возможности получить разрядку весьма ограничены (см. предыдущий раздел о сексе в Северной Корее), поедание этого афродизиака могло бы иметь довольно неудобные и в некоторых случаях даже опасные последствия.

Один мой друг, работающий в европейском туристическом бюро, рассказывал, как однажды на его долю выпало испытание проводить многочасовую и очень помпезную экскурсию в Кымсусанском дворце Солнца, включающую ритуальный проход мимо забальзамированных тел Вождей, с очень сильной и заметной эрекцией. Насколько я его знаю, причиной эрекции не обязательно был собачий суп, но, когда он тем же вечером признался в этом конфузе своему коллеге (тоже европейцу), с которым они вместе проводили экскурсию, тот со смехом ответил: «Как?! И у тебя…?!»

Разумеется, низменные животные желания могут охватить не только таких развращенных империалистов, как мы. Доказательством тому служит одна история, в которой принимали участие представители сразу нескольких сексуальных ориентаций, о которых мы беседовали выше. Главным героем ее стал наш жизнерадостный водитель Мистер Хан.

Иностранцы перемещаются по Северной Корее в основном на микроавтобусах, за рулем которых сидит местный шофер, сотрудник принимающей организации. Обычно один и тот же шофер сопровождает группу в течение всей поездки. Подобное сопровождение иностранных делегаций и туристических групп считается в Северной Корее отдельной профессией. Как правило, водители – дружелюбные немногословные мужчины среднего возраста, совершенно не владеющие иностранными языками и ни с кем тесно не общающиеся. Однако в этот раз, когда я прибыл со съемочной группой с норвежского телеканала, нас сопровождал новый водитель, оказавшийся весьма нетипичным представителем профессионального сообщества. Это был настоящий нон тэги[53]53
  То есть деревенщина, см. сноски к с. 78.


[Закрыть] – с походкой вразвалку, беззаботный, дружелюбный и, что особенно подкупало, совершенно свободный от предрассудков и социальных условностей. Была в нем какая-то сельская простота и уверенность в себе, характерная для жителей южных американских штатов.

Участники съемочной группы – все мужчины – быстро выработали особую манеру общения с Мистером Ханом: они грубовато похлопывали его по плечу или обменивались крепким мужским рукопожатием всякий раз, когда это было уместно. Порой это происходило по инициативе самого Мистера Хана. Как-то раз мы в последний момент получили наводку о проведении праздничного парада в честь возвращения в Пхеньян национальной сборной по настольному теннису, победившей заклятых противников с юга в финале чемпионата мира. Действовать нужно было быстро, и мы всей гурьбой бросились к микроавтобусу, чтобы Мистер Хан успел отвезти нас на другой конец города к началу парада. Он как раз собирался заводить мотор, когда наш оператор Трюльс, стоя в проходе между сиденьями, склонился над кофром с оборудованием, чтобы достать нужный объектив. Вообще-то Трюльс довольно подтянутый парень, а тут он наклонился под таким углом, что его футболка сползла по спине, открыв взорам розовато-белую поясницу, аппетитные бока и скромно выглядывающие из штанов полупопия.

Мистер Хан довольно долго созерцал эти оголенные прелести, пока Трюльс сосредоточенно искал объектив. А потом он перегнулся через спинку водительского сиденья, обеими руками схватил небольшие жировые складки на операторских боках и принялся увлеченно и с одобрением мять их пальцами с видом свиноторговца, только что совершившего удачную покупку. Его ни капли не смутило, что в радиусе метра от него сидели четверо ошарашенных взрослых мужчин (а может, даже наоборот – кто знает!). Трюльс, как и многие операторы, наделен особой формой туннельного восприятия, поэтому он, ничего не замечая, продолжал ожесточенно копаться в кофре, подарив Мистеру Хану целых несколько минут тактильного наслаждения.

Эта сцена все больше напоминала начало классического эпизода с изнасилованием из фильма «Избавление» («визжи как свинья!»)[54]54
  Англ. «Deliverance» (США, 1972 год), реж. Джон Бурмен.


[Закрыть]. Однако в поведении Мистера Хана не было ни намека на злонамеренность – только чистая, почти детская радость. Спустя какое-то время Трюльс к нашему общему облегчению выудил из кофра объектив, мотор завелся, и все кончилось (по крайней мере для нас).

После этого незабываемого происшествия мы со съемочной группой решили избрать ничего не подозревающего Мистера Хана заочным почетным членом основанного специально по случаю Пхеньянского отделения Норвежской ассоциации геев-«медведей»[55]55
  «Медведи» – особая субкультура в гей-движении, см. www.


[Закрыть].

Впрочем, впоследствии ему не представилось других возможностей всласть пощупать европейского тела, и его пристрастия тут оказались ни при чем. Оказалось, что водитель из Хана никудышный, так что его местный работодатель решил отказаться от его услуг подобру-поздорову, ведь дороги в Северной Корее оставляют желать лучшего, а ездить приходится довольно много.

* * *

9. Периферия: вся остальная страна

Где родина, там и наша партия, наше правительство, наша социалистическая система и счастливая жизнь нашего народа[56]56
  Kim Jong Un. Aphorisms 1. Pyongyang, 2016. С. 1. – Прим. науч. ред.


[Закрыть].

Ким Чен Ын

* * *

Под влиянием преувеличений, которыми грешат западные СМИ и пропаганда самой Северной Кореи, состоящие в так называемых созависимых отношениях, легко уверовать, что КНДР является сверхдержавой в миниатюре и имеет цель, а главное – все возможности захватить мировое господство. Но если только вы не приехали сюда с готовым мнением, которого планируете придерживаться во что бы то ни стало, то довольно быстро заметите, что территория не равна карте. Лишь четверть часа на микроавтобусе от площади Ким Ир Сена с ее военными парадами и массовыми демонстрациями, самого сердца Северной Кореи как в административном, так и в идеологическом отношении, – и вот вокруг вас уже бродят козы, а деревенские жители зимой и летом стирают одежду в речке. За три-четыре часа в пути от Пхеньяна до третьего по величине города в стране – Кэсона на дорогах и полях почти не увидишь транспорта.

В десяти минутах езды от площади Ким Ир Сена народ стирает одежду в речке, невзирая на мартовские холода. Как и в большинстве стран третьего мира, между городом и деревней в КНДР пролегает пропасть.

Неужели эта страна третьего мира, из последних сил цепляющаяся за общество, которое выглядит пережитком второй половины прошлого столетия, может представлять какую-то угрозу окружающему миру? А пхеньянским генералам только и надо, чтобы вы так думали!

Многие выводы о Северной Корее делаются наспех, на основании вида из окна экскурсионного автобуса – единственного прибежища туристов в путешествии по стране. Люди и земли проносятся мимо и исчезают вдалеке. На горизонте проплывают многоэтажки, а людей, стоящих на обочине дороги, вы никогда больше не увидите – и едва ли успеете узнать. Большинство фотографий, которые привозят из путешествия по Северной Корее, сделаны с большого расстояния и в движении, так что на них ничего толком невозможно разобрать.

И кстати, почему местные дороги такие ухабистые? Самое очевидное – когда приходится выбирать, для северокорейских властей контроль важнее благосостояния народа. В какой-то момент ограничить передвижения по стране – и тем самым сделать народ более предсказуемым – было важнее, чем развить инфраструктуру, пусть даже она служит жизненно важными артериями в организме общества. В последние десять лет Северная Корея открылась окружающему миру как никогда раньше, но значительная часть страны остается такой же закрытой для туристов, как и сами местные жители.

Если представить карту, на которой отмечены территории и транспортные пути, открытые для туристов, то доступные участки будут напоминать прожилки на листе. Самые толстые из них – это шоссе между крупнейшими городами в центральной и южной частях КНДР: столичным Пхеньяном, Кэсоном, Вонсаном и Нампхо. На севере, по берегам рек, образующих естественную границу с Китаем, расположены города Синыйчжу (на северо-западе) и Расон (на северо-востоке), а чуть западнее середины – переплетение, соответствующее священной горе Пэкту. Северокорейские власти сами сформировали имидж загадочной страны, которой есть что скрывать, – естественно, это лишь подогревает наше любопытство. Зачастую извечная таинственность совершенно лишняя, но поддерживается северокорейцами на рефлекторном уровне. Приезжая в Северную Корею, мы ожидаем, что ее имидж служит лишь фасадом, за которым, как в «Шоу Трумана», скрывается «истинная» правда о «подлинной и аутентичной» культуре, пока недоступной нам, так что любое зрительное впечатление становится потенциальным источником сенсации:

За этой вершиной наверняка откроется нечто совершенно невероятное! А может, в этом заднем дворике? Или в той отдаленной деревушке? Ну вот и ответ! Вы готовы?

Барабанная дробь: …И снова нет!

Потому что каждый раз это оказываются просто люди, погруженные в свои спартанские, изнурительные, серые и в первую очередь монотонные и совершенно бессобытийные северокорейские будни – скука с привычными вкраплениями приглушенного страха. Другими словами, очень похоже на жизнь в странах Восточного блока.

Стандартный вопрос: «А вам разрешают общаться с обычными людьми?» Его формулировка строится на весьма распространенной предпосылке, связанной опять же с типичными (и отчасти обоснованными) представлениями о Северной Корее: за всеми туристами следят так пристально, что они могут вступить в общение лишь со специально отобранными представителями местного населения, можно сказать, с элитой. Как и во всех стереотипах о Северной Корее, в этом содержится зерно истины, но оно скрыто под многочисленными слоями преувеличений. Ибо что такое «обычные люди»?

Ответ на этот вопрос тоже обычный: «Нда»[57]57
  Нечто среднее между «нет» и «да».


[Закрыть]. Для начала нужно спросить себя: а сколько «обычных людей» – то есть тех, кто не занимается так или иначе обслуживанием туристов (как официанты, гиды, сотрудники гостиниц, водители тук-туков и такси, массажисты, проститутки и уличные попрошайки), – мы встречаем в любой другой стране, приезжая туда в качестве гостя?

А если мы их встречаем, то о чем мы с ними разговариваем? Даже «дикие» туристы, исколесившие весь мир с рюкзаком за плечами, общаются в основном с другими такими же туристами. Еще одно немаловажное обстоятельство, слишком очевидное, чтобы его замечать, – большинство туристов приезжают в Северную Корею в первый и единственный раз. В плотной и, как правило, поминутно расписанной программе тура пообщаться не удается практически ни с кем, кроме пары-тройки англоговорящих гидов/переводчиков/нянек, работающих на государственную туристическую компанию и ни на шаг не отходящих от группы в течение всей поездки. Кроме того, в музеях, у памятников и прочих достопримечательностей вы встретитесь с несколькими тамошними работниками (как правило, говорящими только по-корейски). В их прямые должностные обязанности входит восхваление режима – независимо от того, является ли обслуживание туристических групп их постоянной работой или же они были отобраны специально, чтобы представлять свой завод, совхоз или иной рабочий коллектив.

Вам это может показаться недельным погружением в самое идеологизированное общество на свете, а для них это лишь работа, которая длится ровно столько, сколько требуется, чтобы показать вам и остальным туристам вверенные им достопримечательности. К тому же нам, иностранцам, «свободное общение» с жителями авторитарного общества тотального контроля может показаться примерно тем же самым, что американский писатель и комик Патрик О’Рурк так метко называет «опросом общественного мнения в стране, где разрешается иметь только совершенно определенное мнение»:

Добрый день, господин и госпожа Угнетенное Местное Население! Меня зовут Загадочный и Любопытный Смутьян. Одни боги знают, на кого я на самом деле работаю. Не хотите ли прямо здесь и сейчас продемонстрировать непреклонную верность режиму, который контролирует вашу жизнь вплоть до самых незначительных деталей? Или мы представим вас ярыми оппозиционерами и демонстративно разорвем в клочки ваши продуктовые карточки?[58]58
  P. J. O’Rourke. Give War a Chance. Picador, 1992.


[Закрыть]

Люди – даже представители одной страны, народа, языка и культуры – бесконечно разнообразны, а у простого кровельщика из норвежской деревни может быть столько же общего с его монгольским коллегой, сколько и с профессором норвежского университета. С этой точки зрения я и Мистер Вин не так уж и отличаемся друг от друга, ведь мы оба принадлежим к «внешней партии».

Мистер Вин – один из немногих северокорейских мужчин, не отбывших обязательные семь лет воинской повинности, и время от времени он немного стесняется этого факта. «К сожалению, он был слишком умен для армии», – смеется его начальство, и в этой шутке есть лишь доля шутки. Вместо армии его отправили изучать иностранные языки в Университете имени Ким Ир Сена, что фактически гарантировало блестящую карьеру на дипломатической службе или иной работе, подразумевающей обширные контакты с заграницей. Судя по его нынешнему уровню владения английским языком, он был далеко не лучшим студентом. И потом кто-то «наверху» – к сожалению, хотя и по вполне понятным причинам – рассудил, что он слишком неотесан для внешней дипломатической должности, требующей определенного лоска и самообладания. Таким образом, его нынешняя работа – это точно выверенный компромисс между тем, кто он есть, и тем, на какие привилегии он имеет право в соответствии с негласной северокорейской иерархией. Дело в том, что у Мистера Вина безупречная родословная, а его покойный отец был высокопоставленным офицером Корейской народной армии.

У многих его коллег по министерству похожее происхождение: это дети офицеров, посольских работников, партийных чиновников – другими словами, высшие и средние слои «внешней партии» в терминологии Оруэлла, или «лояльного класса», занимающего прочную позицию в северокорейской кастовой системе. Именно с ними – или такими, как они, – имеют дело иностранцы, с какой бы целью они ни прибыли в КНДР, а вовсе не с коррумпированными и пользующимися немыслимыми привилегиями «мафиози во власти». Все держится на таких вот преданных тружениках, чей уровень жизни сопоставим с уровнем жизни норвежского школьного учителя. Государство в мудрости своей дает им привилегий чуть больше, чем требуется, чтобы оправдать их труды: потенциально выгодные контакты с иностранцами, спорадические поездки за границу по культурному обмену и доступ к небольшим количествам твердой валюты время от времени. Иногда, в краткие и страшные моменты прозрения, я задумываюсь, как сильно это похоже на существование благополучных норвежских художников…

Поездка в Северную Корею напоминает путешествие на машине времени, причем, как и во многих странах третьего мира. Для перемещения между эпохами иногда достаточно выехать из одного района города в другой. Так, в Пхеньяне имеются небольшие анклавы современности, чуть более крупные участки 1990-х, еще более обширные районы 1980-х, а также огромные области 1960-х и 1950-х. А в 10 минутах от города моментально оказываешься в 1930-х или даже раньше.

Тем не менее существует важное отличие между Северной Кореей и остальными развивающимися странами, поскольку КНДР в какой-то момент просто выпала из современного мира, полноценной частью которого она некогда была, и превратилась в то, чем она по собственному определению является сегодня, – страну счастья.

* * *