Текст книги "Невеста решает бунтовать"

Не дождавшись моего внимания, позабытый Гром сам бодает меня в плечо. Я послушно несколько раз провожу по его морде, чешу лоб. Задерживаться у резиденции Кокбергов не стоит, я даю знак всем, кроме “хвоста” отступать.

– В “Вегу”, –  решаю я.

Это Иси может позволить себе сладкий сон до обеда, а у меня начинается работа.

Следует выпить заваренный Мансом кофе и тщательно продумать, как с наибольшей выгодой использовать гончую. Я склоняюсь к мысли, что подбросить мёртвую тварь князю Шерсу наиболее перспективная ставка. Я надеюсь, он сумеет сделать правильные выводы.

Выходка княжны принесла мне удачу…

Я в последний раз оглядываюсь на особняк и зачем-то вслух повторяю:

– Только не влюбляйтесь.

Глава 7

Проснувшись будто вынырнув из мути тяжёлого сна, я обнаруживаю, что день давно перевалил за половину. Я… чувствую себя разбитой, оглушённой и одновременно освобождённой. Мне кажется, вопреки разуму глубоко в душе какой-то осколок моей веры в Рея ещё саднил. Иначе почему я больше боялась того, что Рей сделает с письмами, чем того, что он может сделать со мной? Но вчера остатки чувств были выкорчеваны.

Это так прекрасно! Разгорающаяся в душе радость согревает изнутри, проступает на лице блаженной улыбкой. Я сладко тянусь… и понимаю, что на мне до сих пор мой тёмно-синий охотничий костюм, лишь верх снят –  я нахожу его на ощупь под одеялом –  блузка не тронута.

Права ли я, что безоглядно доверилась имперцу? Но кому мне доверять, если не ему? Он видит положение вещей ясно, знает больше меня, и у нас общий враг –  песчаники не позволят княжеским семьям существовать.

Ночью господин посол подтвердил, что Рей связался с культом Песчаного Кадора. И Рей, и наследный принц, вероятно, вся правящая семья.

Зачем…?

Мне не дано осознать, как можно променять Вадор на мнимое могущество.

– Госпожа, вы проснулись! –  Лали, в щёлку приоткрытой створки выяснившая, что я уже не сплю, радостно впархивает. –  Княгиня волнуется, что вы заболели, ведь вы не вышли к завтраку.

– Да…, –  я натягиваю одеяло повыше. Нельзя, чтобы Лали увидела на мне охотничий костюм, и я отсылаю её с первым пришедшим на ум поручением. –  Принеси мне кофе.

– Не чай, госпожа? Разве хорошо так часто пить напиток, модный в империи?

Раньше я находила её откровенную болтовню милой, считала свободные дружеские отношения правильными, а теперь… На самом деле, относись я к Лали, как к обычной наёмной горничной, без душевной теплоты, ничего бы не изменилось, просто было бы менее неприятно.

– Я буду кофе, –  повторяю я.

Какая разница, узнает о моём новом пристрастии принцесса или даже сам Великий князь или нет? Куда опаснее, если Рей доложит о ночном происшествии, однако на этот счёт я спокойна. Господин посол уже показал свою дотошность, он не позволит Рею действовать.

Лали уходит, и я поспешно вскакиваю, скрываю следы ночной вылазки. К её возвращению я уже сижу за столиком, одетая в лёгкое дневное платье, благо с застёжкой могу справиться самостоятельно.

– Иси! –  следом за Лали появляется мама, бросается ко мне и кладёт ладонь на лоб. –  У тебя нет жара? Ты так долго не вставала, что я начала беспокоиться и уже собиралась послать за врачом.

– Ма-ма… Я в порядке. Мне плохо спалось, я уснула почти под утро, только и всего.

– Плохо спалось?

– Вы переживаете из-за господина Лотта? –  влезает Лали.

Мама бросает на неё недовольный взгляд, но сдерживает раздражение. Снова это невмешательство в семейные дела…

– Нет, Лали. Я волнуюсь из-за тебя.

– Госпожа? –  Лали великолепно изображает недоумение, но я смотрю внимательно, и вижу скрытую под ним нервозность.

Нелегко быть шпионкой?

Я достаю пачку её отчётов, половину даю маме, несколько верхних листов разворачиваю текстом к Лали:

– Узнаёшь?

Лали вздрагивает, шумно втягивает воздух, её глаза широко распахиваются. Лали берёт себя в руки, но слишком поздно. Теперь, сколько бы она ни отрицала или ни врала, её реакция сказала всё за неё.

Вчитавшись, мама бледнеет. Я только на первый взгляд разделила пачку бумаг случайным образом. В отчёте, который у мамы первый, Лали подробно рассказывает, в каких именно выражениях она восхваляет господина Лотта, как пытается подбить меня на тайное свидание, во время которого меня можно скомпрометировать, как старается внести раскол между мной и родителями. И в каких выражениях отзывается о моём уме.

Насчёт ума я даже признаю её правоту.

Мама очень медленно откладывает отчёты и поворачивает голову к Лали.

Лали пятится.

– Госпожа, в-всё не т-так, –  заикаясь, она пытается оправдаться. –  Я писала из лучших побуждений! Я хотела, чтобы госпожа Исидара была счастлива!

С той же пугающей медлительностью мама поднимается. Я никогда не видела маму в таком состоянии, как сейчас. Да мама в ярости!

Лали, прикрыв голову руками с визгом бросается прочь.

Вокруг мамы собирается призрачное сияние молочно-белого лунного света. Это не магия в чистом виде, сам по себе свет безвреден. Больше того, жрицы не обладают собственной силой за редчашим исключением. То, что делает мама называется… Белым благословением. Мама заимствует силу Белой богини и насылает на… жертву.

Коснувшись человека, лунный свет откроет и многократно усилит то, что человек прячет в самых глубоких закоулках своей души. Чистая душа обретёт счастье, её чистота засияет как бриллиант в лучах солнца, а нечистая совесть обернётся ночными кошмарами, человек будет страдать, пока искренне не раскается в своих преступлениях и таким образом не очистится от тьмы.

Лали выскакивает в коридор.

Свет гаснет, словно растворяется. Словно исчезает бесследно. Лали, прижавшись спиной к стене, недоверчиво оборачивается.

– Я действительно хотела, как лучше, –  всхлипывает она.

Свет ослепительно вспыхивает. Кажется, что сама кожа Лали превратилась в его источник. Лали кричит, хотя ей не может быть больно. Белый свет быстро впитывается.

– У тебя есть полчаса, чтобы забрать документы и вещи, –  объявляет мама в великолепной царственной манере, но тотчас оборачивается ко мне и переспрашивает полным сомнений тоном, тем самым всё портя. –  Мы ведь не будем подавать в суд и требовать расследования, Иси?

Я невольно вздрагиваю.

Мне хватило расследования из прошлой жизни.

– Нет, конечно. Пусть уходит.

Если господин посол позволит.

Сумеет Лали сбежать и выжить или нет –  это от и до её судьба. Я не собираюсь вмешиваться.

– Я хотела как лучше, –  твердит она, размазывая слёзы по лицу.

Я отворачиваюсь.

– Ма-ам… Ты ведь можешь проверить подлинность записок?

– Она призналась, –   мама устало опускается в кресло.

Я знаю, что пропускать через себя силу богини очень тяжело, но:

– Мам, Лали не единственная предательница. Посмотри, что я вчера получила, –  я протягиваю компромат на других слуг.

Мама, хмурясь, бегло просматривает.

– Иси, я поговорю с князем.

О?!

Не “спрошу, что делать”, а “поговорю”?! Белая богиня, слава тебе!

Мама уходит, только юбки плеснули кружевом. Я провожаю её взглядом и тоже поднимаюсь.

И кофе, и завтрак забыты. Пить то, что принесла Лали, я не собираюсь –  не из опасений, просто брезгливо. Завтрак ждал полдня и ещё подождёт.

Пора наконец сделать то, что я давно хочу –  спуститься к родовому артефакту.

Вчерашняя сосущая пустота исчезла без следа, я чувствую в себе силы вернуться на час или два, но при этом знаю, что ничего не получится –  нет нужных эмоций. Однако я уверена, что в случае реальной угрозы, я справлюсь.

Я уверена, что в этот раз артефакт отреагирует.

Я спускаюсь по крутым ступеням винтовой лестницы. Артефакт хранится не в доме, а, фактически, под домом, гораздо ниже фундамента –  в древней шахте из многотонных гранитных блоков. Столица Вадора выросла на руинах города, разрушенного нежитью то ли первой, то ли второй волны. Империя бросила полуостров после четвёртой.

Огонь светильника пляшет на стенах, я веду пальцами по шероховатой поверхности грубо отёсанного камня. Воздух становится спёртым, дышать тяжелее –  шахта не проветривается.

К низу спуск расширяется, между витками появляется пространство. Я добираюсь до дна. Артефакт –  меч, которым сражался наш легендарный предок Аарон Кокберг –  вмурован в стеклянный куб, снаружи куба выступает только чёрная рукоять, скупо украшенная гравировкой.

Я видела, как это происходило у папы и брата: стоит кому-то из них сжать рукоять, как лезвие наливается светом, а затем на гранях куба расцветают картины. У брата в кубе бушует огненный смерч, у папы приходят тени сражённых предками чудовищ.

Когда я сжала рукоять в день своего шестнадцатилетия, ничего не произошло, лезвие не засветилось, даже самого тусклого светлячка не вспыхнуло.

Но сейчас…

Ладонь стала слегка влажной, пальцы подрагивают. Что покажет мне куб? Я вытягиваю из потайного кармашка шёлковый платок, провожу по коже. Я готова? Не знаю… Но мне очень нужно получить доказательство. По крайней мере я смогу рассказать родителям часть, касающуюся Рея… В его вину они поверят сразу и безоговорочно. Но мне придётся тщательно подбирать слова, чтобы убедить папу молчать, потому что первое, что папа захочет сделать –  это предупредить Великого князя и наследного принца. Нельзя допускать.

Я сжимаю рукоять, и артефакт отзывается теплом в отличии от прошлого раза, когда рукоять осталась холодной. Я вглядываюсь в стекло. Образы, которые в нём появляются, рождает свет меча, но… света по-прежнему нет.

Я сжимаю крепче, жду.

Что за ерунда?! Я точно знаю, что обладаю даром, я вернулась во времени дважды, могу снова. Однако меч молчит.

– Почему? –  я спрашиваю вслух, как будто меч мог бы ответить.

И папа, и брат уверяли, что ничего не требуется делать специально –  только коснуться. Даже обхватывать рукоять не обязательно –  это скорее жест уважения. Возможно, со мной иначе? Я сосредотачиваюсь на внутренних ощущениях, пытаюсь пробудить магию. Нет, я не собираюсь в прошлое, я всего лишь хочу, чтобы лезвие, наконец, вспыхнуло.

Слышатся тяжёлый шаг. Кажется, увлёкшись переживаниями, я пропустила, что уже не одна.

– Иси? –  окликает меня брат.

– Кей?

Брат, остановившись на пятой ступени снизу, легко спрыгивает вниз.

Сейчас я ему покажу!

– Иси, я думал, что ты не переживаешь из-за магии… Прости.

Не знаю, извиняется он за то, что не понял меня или за то, что сам родился с даром. В любом случае абсурд. Хотя мне было неприятно прославиться бездарной, именно к магии я действительно оставалась равнодушной. Зачем мне тот же огонь? Я никогда не мечтала о подвигах на поле боя. Папин преемник Кей, продолжить род Кокбергов предстоит брату. Я мне предстояло выйти замуж, покинуть семью. У моих детей дара в любом случае не было бы.

– Нет, Кей. Мне просто захотелось проверить, –  поясняю я. –  Вот!

Мне удаётся поймать нужную эмоцию. Мне даже мерещится, что меч, который я всё ещё сжимаю за рукоять, помогает. И магия отзывается.

Слабый свет появляется на долю мгновения.

Брат исчезает раньше, чем успевает отреагировать. Свет тоже исчезает, зато внутри снова образуется сосущая пустота.

Слышатся шаги.

– Иси? –  брат спрыгивает вниз. –  Я думал, что ты не переживаешь из-за магии… Прости.

Ха!

Мне хочется смеяться –  истерично хохотать. Мой дар –  потрясающая шутка.

– Кей, я просто подумала, что обрести магию было бы неплохо. Ты же слышал про мою горничную?

Я обнимаю брата, утыкаюсь ему в плечо. Он застывает столбом, а затем неловко обнимает в ответ.

Я же про себя вздыхаю –  какое разочарование. Меч светился. Но он светился в будущем, которого больше нет. Я могу прийти сюда ещё хоть сотню тысяч раз, и меч будет светиться. Однако каждый раз меня будет отбрасывать в то недавнее время, когда ещё ничего не происходило.

Видимо, поэтому нет ни одного упоминания об удачной второй проверке.

Проклятье, это действительно смешно!

– Слышал. Мама приказала собрать всех в танцевальном зале. Она собирается проверить слуг своими методами, а затем благословить наш дом. Никогда не видел маму такой деятельной.

– Она же на неделю сляжет!

Когда я надеялась, что она вмешается, я имела в виду, что она повлияет на папу, я совершенно не планировала, что мама будет выжигать себя, раз за разом обращаясь к силе Белой богини.

Я первой поднимаюсь. Кей не отстаёт, следует за мной на шаг позади.

– Папа в курсе?

– Папа ещё не вернулся, –  отвечает Кей.

В подвале я возвращаю светильник в настенное крепление и мимоходом дёргаю за декоративную цепочку. Тайный люк в полу тотчас закрывается плитой, неотличимой от остальных плит пола. Не зная секрета цепочки, в шахту не попасть.

Мы выходим на первый этаж и почти сразу сталкиваемся с дворецким. Раз он здесь, значит, мамину проверку прошёл

– Госпожа Исидара! –  дворецкий низко кланяется. –  Около четверти часа назад маленький мальчик, не пожелавший представиться, доставил на ваше имя конверт. Желаете ли вы взглянуть, госпожа?

– Конверт? –  подозрительно переспрашивает Кей.

На словах дворецкий служит всем членам семьи одинаково, но на деле прежде всего он служит папе, как истинному хозяину и, поскольку мама годами самоустранялась, Кею, как наследнику. Я в конце списка, и глупо ждать иного или обижаться.

Я забираю конверт.

– Спасибо.

Дворецкий тотчас протягивает мне нож для резки бумаги.

Услужливо? Как бы не так! Он провоцирует, чтобы я открыла письмо при Кее. Не только открыла, сколько позволила увидеть.

Отправитель на конверте не указан. Интересно, сообщение от господина имперского посла или от сеньора Поморро? Оба не доверили бы бумаге лишнего, но… А вдруг я ошиблась и письмо не от них?

Глава 8

“Ювелирный салон на Брегской улице рад сообщить княжне Кокберг о поступлении опалового гарнитура”.

Я позволяю брату увидеть текст. Действительно, ничего лишнего.

Получается, сеньор Поморро не только выяснил, каким маршрутом я пришла в “Вегу”, но и узнал про продажу браслета, а теперь ненавязчиво намекает? Дотошный.

– Я взгляну, немного развеюсь, – легкомысленно махнув запиской, я киваю дворецкому, чтобы приказал подать экипаж.

– Иси, составить тебе компанию?

Брат!

Я стараюсь, чтобы испуг не отразился на лице и с прежней легкомысленной интонацией продолжаю:

– Спасибо, Кей, но идея, честно, скверная. Я собираюсь перемерить пару десятков пар серёг, столько же браслетов и обязательно ожерелья и колье, не забуду и про опаловый гарнитур. Ты веришь, что твоего терпения хватит, Кей?

– Почему бы просто не купить этот салон целиком? –  вздыхает брат.

В чём-то я с ним даже согласна, но…

– Кей, потому что я не собираюсь покупать! Я собираюсь при-ме-рять, –  со  вкусом тяну я.

Брат смотрит с лёгким недоверием. Раньше я не увлекалась подобным времяпровождением. Но если я начну оправдываться или объяснять, вызову лишь подозрения.

Я насмешливо выгибаю бровь.

Кей сдаётся:

– Я останусь помогать папе.

– И присмотри за мамой, – искренне прошу я.

То, что я вот так уезжаю несколько некрасиво по отношению к родным, но я ведь не развлекаться еду… Кей провожает меня внимательным взглядом. К счастью, больше не препятствует. Отправит за мной слежку? Если да, то я в любом случае тихо улизну через чёрный ход.

Как изменился ход моих мыслей… Раньше мне бы и в голову не пришло думать о “хвосте”.

В ювелирном салоне меня, как оказывается, ждут –  едва за мной закрывается входная дверь, из-за стойки витрины выскальзывает давешний мальчик, одетый, как я теперь подозреваю, в форму клерка. Зубасто улыбнувшись, он жестом приглашает меня следовать за ним и провожает в одну из задних комнат.

– Здесь? Не в “Веге”? –  уточняю я.

– Прошу, госпожа, –  мальчик не отвечает ни “да”, ни “нет”.

У меня нет причин сомневаться, кроме одной –  я недавно отмотала время вспять. Случись что, я по-настоящему беззащитна. Может, не стоит?

– Смелее, княжна.

Я узнаю хриплый, искажённый голос сеньора Поморро, и отбросив сомнения, вхожу.

В небольшом помещении пара мягких кресел уютно обступают круглый столик на витой ножке. Столешница инкрустирована, и, наверное, при свете можно увидеть целую картину, однако комната нарочно затемнена, тяжёлые шторы плотно задёрнуты, добавлена драпировка, и полумрак скрадывает детали. Судя по интерьеру, комната, вероятно, как раз и обустроена в салоне для приватных встреч с особыми клиентами и торговыми партнёрами. Сеньор Поморро выбрался из логова ради меня или “Вега” и салон связаны?

Мой визави расположился в густых тенях. Складывается впечатление, что сеньор Поморро не расстаётся с сумраком и кофе.

Вторая чашка дожидается меня. На блюдце пара миниатюрных пышек безе.

– Ваша информация подтвердилась, княжна Исидара, –  глава имперской гильдии заговаривает, как только я делаю первый глоток.

– Я не сомневалась.

Хотя сеньор Поморро больше не прячется за экраном и меня от него отделяет расстояние в шаг, я всё равно не могу рассмотреть его ясно из-за полумаски, скрывающей верхнюю половину лица. Жёсткий воротничок невесомого пальто из летней струящейся ткани высоко поднят и прикрывает щёки, подбородок.

– Документы здесь, –  сеньор кладёт на стол папку.

Кисть стянута шёлковой перчаткой, непривычно чёрной –  мужские бальные перчатки обычно белые.

Я не притрагиваюсь к бумагам:

– Вы смогли бы передать их газетчикам? Статья о бедном влюблённом рыцаре обещает стать сенсацией. Ах да, а господин Лотт… ещё жив?

В любом случае статья нужна –  через неё я плесну чёрной краски не только на Рея, кляксами забрызгает и хвалившего Рея наследного принца.

– Пока ещё жив, болеет, –  с готовностью отвечает сеньор.

– Пока?

– В ночь с завтрашнего дня на послезавтра господина Лотта… трагически не станет. Самоубийство? Злые языки будут обвинять наследного принца в убийстве, –  сеньор широко улыбается.

Я киваю.

Трудности у правящей семьи, пусть и мелкие –  это прекрасно.

– Вы удовлетворены, княжна Исидара?

– Я хочу сделать запрос.

– О? Прошу.

Мне кажется, или сеньор Поморро стал ко мне благосклоннее?

– Мне нужно досье на одного человека. Настолько полное, насколько возможно.

– Легко. Кто вас заинтересовал, княжна?

– Таэльский посол, –  я не собираюсь отпускать полезного имперца.

Когда Таэль присоединит Вадор, крепкие отношения с высокопоставленным доверенным лицом самого императора будут особенно полезны. Мне уже сейчас следует думать, как войти в высшее общество империи.

– Княжна? Что вас интересует? – чашка в его руке дрогнула. Правда, ни капли не пролилось. В тоне появились нотки враждебности.

– Досье, –  повторяю я. – Хей, я не прошу что-то особенное. Корни, семейное происхождение, карьера. Женат ли?

Почему-то посол вздрагивает и уже даже не хрипящим, а сипящим голосом коротко отвечает:

– Холост.

Вообще-то, это последнее, что меня интересовало, но я не придираюсь. Я отчётливо понимаю, что и господин посол, и сеньор Поморро подданные империи. Вероятно, господин посол для сеньора Поморро непосредственный начальник, но я же не прошу выдавать мне государственные тайны.

– И-и-и?

– Ваш запрос… принят, княжна.

– Чудно! –  я изображаю аплодисменты, но по-настоящему не хлопаю. –  Благодарю вас.

Я одним глотком допиваю кофе и поднимаюсь.

– Не спешите, княжна.

– Да? –  я послушно возвращаюсь в кресло.

Сеньор Поморро разворачивается на стуле и из-за портьеры достаёт кофейник, наполняет мою чашку до краёв, а затем… Он серьёзно?! Он добавил ликёр –  комнату наполняет явный запах алкоголя.

– В империи это довольно популярный вечерний рецепт, княжна. Время вечер.

От пары капель ничего не случится.

– Вы пригласили меня ради кофе? –   глупость какая.

Кажется, сеньор улыбается:

– Княжна? Вам не нравится рецепт или моё общество?

Сеньор не настаивает на ответе. На столешницу, хотя я не заказывала ничего, кроме информации, одна за другой ложатся две шкатулки. Я послушно открываю первую.

Внутри, на бархатке лежит –  я не сомневаюсь, что это именно он –  мой опаловый браслет.

– Как это понимать?

– Носите, не снимая, княжна. Браслет зачарован для вас.

Сеньор Поморро протягивает руку, шёлк его перчаток касается моего обнажённого запястья. Я думаю о чём угодно, кроме браслета. Например о том, каким было бы касание, если бы перчатка вдруг исчезла.

Щёлкает застёжка.

– С-спасибо.

– Княжна, постарайтесь провести завтрашний день дома. До меня дошли смутные слухи, что завтра во дворце прольётся кровь. Должна пострадать княжна, но я не знаю, из какого рода.

Я задумываюсь лишь на миг:

– Ярес. Определённо, под ударом княжна Ярес.

И я намерена вмешаться.

Утро начинается с кофе и “Светской хроники”.

Посвящённая Рею статья, как и в прошлый раз занимает центральное место, но если позавчера Рей был показан жестоко отвергнутым влюблённым рыцарем, то в этот раз его выставили лжецом и распутником, нацелившимся на деньги и силу князя Кокберг. Обозреватель не забыл упомянуть, что лицедейский чёрный гений господина Лотта оказался настолько велик, что даже наследный принц был введён в заблуждение.

В дверь раздаётся стук, и заходит одна из домашних служанок, заменяющая Лали. Официально я не назначала девочку личной горничной, хотя понимаю, что именно этого от меня ждут. Я же жду, кого мне порекомендует господин посол.

– Княжна, прибыло приглашение из дворца, –  сообщает горничная.

– Я посмотрю.

Словно вариация утра позапрошлого дня –  сообщение, само собой, прислала принцесса.

Прочитав статью о Рее, Габриэль не могла меня проигнорировать. Хах, ей придётся просить у меня прощения. Конечно, принцесса не будет извиняться по-настоящему, но будет вынуждена произнести несколько фраз в извиняющейся манере.

Я бы могла сослаться на нервное расстройство и отложить визит, но…

Я прислушиваюсь к себе. Пустота исчезла, напротив, меня переполняет сила, и при необходимости я вернусь даже на сутки. О том, что мой дар ограничен –  я выскользнула из удушающих объятий петли, но едва ли смогу уйти от поцелуя клинка, ударившего под лопатку точно в сердце –  я помню, но всё же дворец не то место, где мне стоит опасаться открытого нападения.

– Синее с белыми вставками платье подойдёт, –  решаю я. Оно идеально, чтобы остаться в рамках предпочтительных для первой половины дня светлых тонов, но при этом подчеркнуть мою обиду и грусть.

– Да, госпожа.

Не торопясь, я допиваю кофе –  у сеньора Поморро был вкуснее. Также не торопясь я завтракаю, собираюсь. Опаловый браслет слишком прост, чтобы надеть его во дворец, да и к платью не подходит.

Я выбираю комплект “Плачущее серебро” из второй подаренной сеньором Поморро шкатулки. Не слишком роскошный, зато сочетается с моей юностью. Кружево из цепочек и кварцевых капель не  только защитит, но и при необходимости выпустит до десятка убийственных молний.

– Госпожа, прикажете проводить вас? –  заискивает горничная.

– Нет необходимости, –  её всё равно во дворец не пропустят.

Крутанувшись перед зеркалом, я уточняю, подан ли экипаж и спускаюсь.

У самого выхода меня неожиданно перехватывает Кей:

– Иси, ты снова уезжаешь? –  до недавнего времени я была домоседкой, в маму.

– Её высочество приглашает, –  улыбаюсь я.

Брат хмурится:

– Её высочество поддерживала…, –  он замолкает, не закончив фразу.

Кто бы осмелился обвинить принцессу открыто?

– Удивительно. что наследный принц не знал о сыне господина Лотта, а газетчики выяснили, –  намёк настолько толстый, что его можно считать прямым текстом.

– Возможно, его высочество не придал значения? –  и Кей тотчас находит принцу оправдание.

Надеюсь, брат хотя бы внутри себя задумается.

Кей провожает меня до экипажа, подаёт руку, поддерживая на уступке и сам захлопывает за мной дверцу.

Экипаж трогается. На языке привкус разочарования. Я вздыхаю и задёргиваю шторку. Возможно, стоило быть чуть более откровенной? Но что я скажу? “Кей, артефакт показал, что я пустышка, однако на самом деле я вернулась из будущего, в котором ты умрёшь”. Я не получу ничего, кроме жалости и подозрений в помешательстве.

В любом случае брат будет против моих отношений с имперцами, а именно на империю я возлагаю свои надежды.

Как же, Вадор благословлён и нерушим, хах. Я чувствую, как губы начинают кривиться. Наверное, моё выражение лица сейчас точь-в-точь как у господина посла. Я стираю неправильную гримасу, как только экипаж приближается к дворцовым ворота.

С каким бы удовольствием я “обиделась” на принцессу и со скандалом испортила отношения, но…

Её высочество, фрейлины и несколько приглашённых леди уже расположились в беседке. Чаепитие, судя по тронутым десертам, началось не меньше получаса назад. Видимо, принцесса нарочно указала для меня чуть более позднее время.

Среди гостий княжна Ярес.

Я исполняю реверанс:

– Ваше высочество.

– Исидара, почему так холодно? Вы сердитесь на меня? Что же, вы правы, княжна. Я верила в любовь и была обманута вместе с вами, –  Габриэль выпячивает нижнюю губу будто маленькая девочка.

Ох, я могла бы устроить скандал, насладиться им, а затем обратить время вспять и поступить правильно.

Но дар дан мне богиней не для того, чтобы я отводила душу.

– Ваше высочество, о чём вы? –  щёки грозят треснуть, настолько широко я улыбнулась. –  Как я могу на вас сердиться, когда вы желали мне счастья! Я всегда была глубоко тронута вашей заботой, ваше высочество.

Одна из служанок подаёт мне чай, бисквит с жирным масляным кремом из-за избытка сахарной пудры похожий на сугроб.

– Княжна, это действительно жалко. Разочарование, с которым вы столкнулись… Я вам искренне сочувствую, –  старшая фрейлина принцессы одна из тех немногих леди, кто может позволить себе словесный яд в мой адрес.

– Леди Аль, –  поворачиваюсь я к ней. –  От разочарования меня уберегли родители. Настоящим разочарованием было бы узнать правду после брака.

– Верно, –  подхватывает принцесса. –  Нужно радоваться, что правда вскрылась вовремя. Ужасно, что господин Лотт лгал.

– Пусть это останется на его совести. Ваше высочество, леди, как насчёт того, чтобы больше не упоминать господина Лотта? Как мне кажется, он не заслуживает нашего внимания.

Леди вынуждены кивнуть:

– Да-да, княжна, вы правы.

Но леди Аль не успокаивается:

– Действительно, поговорим о приятном! Княжна Исидара, вы уже приготовили ленты?

Пфф!

Одна из традиций Великокняжеской охоты –  рыцари обещают посвятить победу избранной леди, как когда-то Дарен Вадор и его рыцари посвятили свою победу Белой богине. Дикие звери олицетворяют чудовищ, захвативших полуостров, и участники соревнуются, кто добудет больше. Леди, если готова принять обещание, повязывает рыцарю ленту со своей монограммой. Можно принять сколько угодно обещаний, пока твоё сердце свободно. Поскольку в высшем свете уверены, что я влюблена, никто не сделает мне предложения.

Остаться без рыцаря несколько… унизительно. Если среди охотников соревнование официальное, то среди леди –  нет. Однако оно есть.

– Леди Аль, о чём вы? Кто бы стал беспокоить княжну Исидару без надежды на взаимность? –  я получаю ещё одну порцию словесного яда, причём от княжны Ярес.

Я улыбаюсь:

– Возможно, я лично отправлюсь в лес.

– Исидара?!

Пожав плечами, я безразлично поясняю:

– Мне стоит развеяться.

Обмен уколами прерывает появление капитана гвардии в сопровождении двух офицеров.

Началось?

– Господа? –  обращается к ним Габриэль. Ни за что бы не подумала, что её удивление притворство.

– Ваше высочество, прошу прощения за вторжение, однако дело безотлагательное. В Парадной портретной галерее найдена леди Сьюзан Парк. Леди… убита.