Текст книги "Чёрный с белым не берите"

9. Оксана. Любовь и революция

Дневник Оксаны. Лейпциг, 1990 год, март

«Я в смятении. Боже, что делается с Восточной Германией и с восточными немцами! Многие в ажиотаже от того, что благодаря новому правительству идёт налаживание отношений между ГДР и ФРГ. Люди как будто обезумели – бросились оформлять визы в Западную Германию, у кого там есть родственники или знакомые. Берлинцы ходят на прогулку в Западный Берлин. Мы с Кнутом были в Берлине в прошлую субботу. Он хотел остаться там на второй день, но я не согласилась, потому что к понедельнику надо было готовиться к семинару по стилистике языка. Другие, старожилы и консерваторы, в панике: всё, чем они жили – идеология, традиции, представления о том, что можно и нельзя, рушится на глазах. Я консерватор или нет?

Кнут тоже хочет в ФРГ, возможно, на каникулах. Зовёт меня с собой. Сказала, что подумаю. Я хочу и не хочу. Я хочу с Кнутом! Я не хочу в ФРГ! Я – консерватор, я не хочу в ФРГ!

У нас в стране хоть и демократизация, и либерализация, и перестройка всего полным ходом, но умы перестроить быстро невозможно. И потом мы остаёмся социалистической страной с коммунистами во главе.

Этот ветер перемен растрепал мозги окончательно, а у меня любовь.

Недавно Кнут объяснял мне ситуацию с коммунистической партией ГДР:

– Люди массово вышли из СЕПГ, из остатков была создана СДП, теперь её члены пачками бросают партийные билеты. Моя кузина из Галле была членом СЕПГ, вышла из партии со словами: никогда больше!

– Что плохого-то ей партия сделала? – спрашиваю я.

– К коммунистам теперь другое отношение. Она со студенческой скамьи была ярым партийцем, даже делегатом какого-то съезда СЕПГ. А теперь боится, что партийность будет помехой в карьере, а ей ещё дочь растить.

– Женщины не дружат с политикой. Я её понимаю.

Боже мой! Как я боюсь!

Почему вся эта заваруха в Германии произошла именно сейчас, когда я здесь, когда я нашла замечательного Кнута? И когда мне ничего нельзя?

Видимся с Кнутом в универе на переменах, лекции закончились, а семинары проводятся в разных группах отдельно. Он пытается меня подкармливать, потому что я плохо питаюсь. Конечно, я не говорю ему, что мне не хватает стипендии, потому что я накупила подарков родственникам. Официальная версия – у меня плохой аппетит.

Вчера он пригласил меня на семейный ужин к родителям, то есть к маме и отчиму. С отцом мама развелась, а господин Пич – вот уже 7 лет мамин муж и отчим Кнута. Вообще Кнут живёт отдельно, снимает комнату недалеко от универа. У немцев такой негласный обычай: выросло чадо – живи самостоятельно.

С мамой и отчимом он познакомил меня ещё перед Рождеством. Милые бюргеры, особенно господин Пич, Кнут называет его просто Эрнстом. Квартира у них не шикарная, но в два раза больше, чем у моих родителей. Кроме спальни и гостиной, которую немцы называют жилой комнатой, у них есть столовая и кабинет отчима. Отчим у Кнута какая-то шишка на какой-то фабрике, не очень поняла слова – они оказались очень длинными и слишком незнакомыми.

– А вы ходите к родителям на ужин? – спросил меня тогда отчим.

– Я живу вместе с родителями и ужинаем мы обычно вместе, смотрим телевизор и ужинаем.

– О, у вас в столовой есть телевизор? – удивилась мама. – Я слышала, что у японцев во всех комнатах телевизоры.

Я не стала разочаровывать маму и не пояснила, что столовой у нас как таковой нет, что обедают мои соотечественники, как правило, в кухнях, но именно у моей семьи кухня такая крошечная, что когда мы собираемся поесть вместе, то выходим с тарелками в центральную комнату, где перед диваном стоит большой стол, а у другой стены тумбочка с телевизором.

– Даже в ванной комнате? – со смешком спросил господин Пич.

– Там-то обязательно! – подтвердила его вторая половинка. – Представляете, сидите в ванне с пеной и смотрите телевизор.

– Я бы согласился, – пробасил отчим, – если бы можно было смотреть телевизор в одной ванне вместе с женой.

Кнут вовремя перевёл разговор на другую тему, как будто боялся, что я что-нибудь лишнее ляпну про советскую ванную комнату или отчим – про совместную с женой ванну. Слава богу, о политике мы тогда не разговаривали. Кажется, они воспринимали меня чужой.

А вчера… Я думала мы идём просто ужинать. Но во время ужина Кнут начал разговор о нас двоих.

– Мы с Оксаной были в Берлине, я имею в виду в Западном Берлине.

– Ух ты! – оживился отчим. – Ну и как там загнивающий Запад?

– Ты не поверишь, в полном расцвете!

– А в магазинах были? – поинтересовалась мама.

– Вечно ты мама про… – начал было Кнут, явно распаляясь.

Я наступила ему на ногу и продолжила сама:

– Конечно, были. Покупки мы сделать не могли, с обменом денег пока ещё проблемы, но общее представление получили. Очень неплохо!

Неплохо – слово неточное, товары, которые мы смогли лицезреть, отличались невиданным качеством, а некоторых вещей в нашей стране вообще нет. Я находилась в культурном шоке, но говорить об этом по естественным причинам не стала.

– Мам, я много раз тебе говорил: не это важно. В ФРГ другая политическая система, форма правления, другая экономика, там всё другое. Загнивает скорее наша Республика, как это ни грустно.

Я сникла. Тема, конечно, животрепещущая, но такая опасная для меня. Отчим Кнута увидел, что мне не по себе, и хотел было заговорить о чём-то другом, но Кнут был настроен решительно.

– Сейчас самое время подумать о будущем. У нас ещё долго всё будет налаживаться и утрясаться. Знаете, что говорят в мире о ГДР? Страну называют «спящим великаном». Изменения идут, но так медленно, всё здесь очень ненадёжно и зыбко. Мне хотелось бы крепко подумать о безопасности моей семьи и обсудить этот вопрос с вами.

– Сынок, мне так приятно, что ты думаешь о нас, но…

– Мама, Эрнст, я вас очень люблю. Но сейчас я имею в виду свою собственную семью.

Я дёрнулась: «Господи, что он задумал? Мы ничего такого не обсуждали!»

– Вы зарегистрировали брак? – простонала мама, выронив вилку из рук.

– Нет. Но это дело времени. Своей женой я представляю только Оксану.

Ох, почему же он мне этого раньше не сказал? Милый мой Кнут! Такой серьёзный вопрос. Кнут посмотрел на меня:

– Не волнуйся, пожалуйста. Прости, что не сказал тебе заранее. Боялся, что не придёшь сегодня на ужин. Ты же не против стать моей женой?

Я была в полном смятении. О замужестве я совсем не думала. Я была уверена, что мы будем вместе, но мне ещё учиться два года в моём родном институте.

– Я не против, – выдавила я как-то нерадостно.

– Ты просишь нашего благословления? – снова вступила мама.

Кажется, она никак не ожидала такого поворота. Господин Пич в это время копил мысли и силы, но ничего не говорил, а только загадочно ушёл в себя. Никто уже ничего не ел.

– И это тоже, – ответил Кнут, – но это не всё.

– И где вы планируете жить? – наконец задал свой вопрос отчим.

– Вот именно это я и хотел с вами обсудить, – Кнут встал из-за стола. – Я уберу посуду, если больше никто ничего не будет есть.

– Я помогу, – тут же бросилась я из-за стола.

Я уже плохо соображала. Информация в этот вечер оказалась эмоционально взрывной.

После ужина мы уселись в другой комнате. Эрнст предложил вина. Я отказалась. Меня и без того трясло от возбуждения. А мне ещё предстояло узнать, что задумал мой рыжий тихоня. Мама и отчим Кнута выпили белого вина.

– За ваш союз пить ещё рано, – высказался отчим вначале, – так что пьём за здоровье.

Я сидела напротив мамы, теребила край жилета и терпеливо ждала.

– Мы будем жить в Западной Германии, – бухнул Кнут.

Опа! Что он дальше говорил, я дословно не помню. У меня и сегодня ещё руки дрожат, и мозги набекрень. Всё так неожиданно.

Кнут говорил, что когда закончится учёба, он поедет, вроде, к тётке, которая живёт во Франкфурте-на-Майне – он ей написал письмо, там найдёт комнату и работу, а я приеду позже, мы продолжим учёбу в Лейпцигском универе на заочном отделении, он поможет мне с переводом. Он верит, что всё получится. Но ведь я гражданка другой страны! Я не знаю, как быть. Ой, не знаю я…»

10. Ксюша. Студентка

«Многие из нас выбирают для себя определенную модель поведения в обществе, которая заметно отличается от нашего настоящего „я“ и диктует нам свои правила игры, – говорила Ксюша-блогерша, снимая очередное видео. – Очень мало людей позволяют себе вести себя во всех обстоятельствах естественно и искренне. Несмотря на то, что такое поведение не всегда бывает уместным и часто доставляет нам трудности, большинство людей предпочитают постоянно прятаться за различными масками».

С этими словами она встала, сняла со стены венецианскую маску белого цвета в блёстках и перьях с золотым ободком по краю, за которую отдала когда-то бешеные деньги, надела её, вернулась к компьютеру и продолжила вещание уже в маске:

«Современная психология утверждает, что если каждый из нас покопается в себе, откровенно проанализирует свою манеру общения внутри разных сообществ, а также сопоставит образ, который он транслирует в мир с тем, что кроется внутри него, то вдруг выяснится, что маски носят все».

Завершив видео призывом поразмыслить на тему, она подумала, что в следующий раз надо сделать видео о зарождении маскарада и его вседозволенности. Потом интересно будет поковыряться в комментариях.

Интереснее всего отношения у Ксюши складывались с виртуальным Конфуцием. Он смущал её вставками из японской философии, которая, как он утверждал, не связана с эзотерикой, а больше направлена на самого человека.

После появления Ксюши в видеоблогах, Конфуций написал в комментариях:

«Я как приверженец японской философии спешу познакомить тебя с правилом саби, подразумевающем красоту в скромном, аскетичном, самодостаточном поведении».

Ксюша сразу не поняла, что имел в виду подписчик, и задала ему вопрос в лоб: «Выражайся яснее, Конфуций – ты меня хвалишь за скромное поведение или, наоборот, приводишь в пример японцев, которые в отличие от меня глаз не поднимают, видимо, стесняясь своих глаз?»

«Не порти впечатления о себе, Маска. Ты всё понимаешь!» – пришёл ответ.

Ксюша пересела в любимое кресло, выбрав темой для размышления «Маскарад». С этого места открывалась стена с масками, в самом низу висела самодельная морда Осла, того самого Осла, с которого началось её увлечение. Ксюша не выбросила её, оставила на память. Она часто мыслями возвращалась к своему триумфу на маскараде. Тогда она долго переживала случившееся, но понять, что собственно случилось, и сделать выводы не смогла. Маленькая была.

Но нечаянно почувствовала тягу к различным маскам, где бы она их ни видела, что бы о них ни слышала и ни узнавала. В ней зарождался интерес, который будоражил её ум и с годами превратился в настоящую страсть.

Так маскарадный Осёл нечаянно положил начало Ксюшиному хобби и коллекции масок.

А сейчас Ксюша вспомнила свою вторую маскарадную победу, которой суждено было случиться в студенческие годы.

В отличие от многих студентов она была пчёлкой-трудяжкой. Жила она дома и, по мнению приезжих студентов, не была обременена бытом, как другие, жившие в студенческом общежитии. Тем не менее, редко появлялась на внеучебных мероприятиях, а если появлялась, то вела себя более чем скромно и быстро по-английски исчезала. Учёба занимала буквально всё её время, ни в каких студенческих забавах она участия не принимала. Вроде и училась неплохо, а не выпячивалась, успехами не гордилась и кроме рвения к учёбе ничем не отличалась.

Ксюша, конечно, пыталась изменить себя. Тогда она комплексовала по поводу одежды – ей казалось, что в ней вся проблема. Вкусом она не обладала, учиться одеваться женственно было не у кого, и она прятала худые ноги в брюки и брючные костюмы, которые, увы, были странных расцветок, не сочетающихся с блузками, плохо сидели на ней и заставляли её ходить мальчиковой походкой. Модной одежды у студентки не было, в основном она носила перешитые или перевязанные мамины вещи.

Надо ли говорить, что долгое время она оставалась не только непригожей, но и по-прежнему неуверенной.

Как-то раз сорвалась третья пара. Студенты тряслись перед семинаром, ожидая преподавательницу по русской словесности.

– Кто сделал задание к четвертому пункту? – громко заголосила отстающая по всем предметам Лена Трегубова.

Задание состояло в соединении нескольких русских пословиц в одно целое любым возможным способом. Студенческий люд молчал.

– Что ни одна зараза не поделится? Или таки никто не сделал? – продолжала визжать Ленка.

– Легко тебе, Ленка, чужими умами зачёт сколачивать, – заметила староста группы.

– Я ж первой лезть не буду, так… на случай – вдруг спросит.

– Дык Ксюшка, наверняка, сделала! – предположила Людмила.

– Ксюх, колись! – Лена подбежала к первому столу, за которым сидела Ксюша.

– Ты ничем не рискуешь, Ксюш, – подначивал Олежек, согруппник небольшого роста. – Старуха всё равно не поверит, что это Ленка слепила. Давай читай!

Ксюша неуверенно раскрыла тетрадь и прочитала вслух:

 
Аркадий наплевал в колодец, в воду
как дурень лез, а из пруда
по вечерам, совсем не зная броду,
Ловил он рыбку без труда…
 

– Ух ты, в стихах! – восхитилась Тонечка. – Наша тихоня – гений! А гении рано уходят из жизни.

– От знаний ещё никто не умирал, – подхватил Олежек, – но рисковать не стоит!

Все засмеялись.

В этот момент в аудиторию ворвался Капитолий – так за высокий рост называли Толика Богомолова.

– Трясётесь? Ленка небось уже похолодела и копыта откинула? – прямо в дверях начал Толик.

– Ты у меня сейчас огребёшь, Капитолий! – взбесилась Ленка, замахиваясь на парня тетрадкой, в которую не успела списать Ксюшину придумку.

– Отбой! Семинара не будет. Наша Маня приболела, в деканате сказали, —успел прокричать парень, прежде чем получил Ленкиной тетрадкой по плечу, до головы ей было не достать.

Капитолий остановился у преподавательского стола.

– Есть предложение рвануть в кинишку, – потом он встал в позу Ленина, заложив палец под мнимую жилетку, и проговорил картавя: «Товарищи! Из всех искусств для нас важнейшим является кино».

Студенты зашевелились, засобирались.

– Что смотреть-то будем? – спросил кто-то.

– «Малышку за миллион».

– А кто играет?

Капитолий приободрился и артистическим голосом ведущего на церемонии вручения «Оскара» провозгласил:

– В главной роли несравненная… Ксения Лисицына!!

Кто-то фыркнул, кто-то засмеялся.

– Не смешно, – выдала Людмила. – Ксюш, я бы на твоем месте отомстила этому фигляру.

Остальные через мгновение забыли глупую выходку верзилы Капитолия и потянулись к выходу: кто в кино, кто домой.

Ксюша не любила одногруппников, вернее панически боялась их, так же как раньше боялась одноклассников. Она не желала сближения со сверстниками, сторонилась группировок и уходила от любых приглашений.

Она по-прежнему чувствовала себя изгоем.

Но когда незадолго до Нового года на стенде объявлений появился анонс о большом карнавале, организованном по инициативе немецких студентов, обучающихся в том же институте, Ксюша ожила.

Карнавал, так называемый фашинг, был намечен на первый день зимних каникул, сразу же после экзаменов. Об экзаменах можно было не волноваться – она была отлично подготовлена. «Вход строго в костюмах или в масках!» Слово маска воздействовало на девушку магически. Вспомнив свой школьный фурор, Ксюша решила во что бы то ни стало поучаствовать в празднике с масками. «Выборы принца Шута и принцессы Шутихи!». Ах, принцессы? Уж теперь она не будет Ослом.

Предчувствуя будущий восторг от перевоплощения, Ксюша покрывалась мурашками, то бледнела, то краснела, и даже начала общаться с другими студентами, по крайней мере, перестала их сторониться.

– Как ты думаешь, – обратилась к ней Алёна, которая сидела рядом с ней на лекции, – Произвести фужер или произвести фураж?

Ксюша как ни в чём не бывало ответила:

– Не знаю, я в этих вопросах не «копенгаген».

Алёна засмеялась:

– Ты знаешь!

Ксюша хихикнула.

«Я обязана произвести фурор – подумала она. – Не фужер и не фураж, а настоящий фурор!»

11. Ксюша. Круэлла

«Карнавальная маска – удивительное изобретение человечества! Она привлекает внимание и прячет одновременно!

Притом прячет не только лицо, но и душу. Только надев карнавальную маску, можно в одну минуту превратиться в совсем другого человека. Она позволяет отбросить в сторону страхи и комплексы, примерить на себя совершенно другой, непривычный образ. А вы пробовали примерить на себя маску другого по сути человека?».

В холле городского концертного зала настоящее столпотворение. Немецкие студенты, прибывшие учиться по программе обмена на целый учебный год, с разрешения профкома института организовали традиционный карнавал.

Не все советские студенты знали, что это за праздник, но откликнулись на призыв яркой афиши – кто из любопытства, кто из неистребимой студенческой жажды к новым развлечениям. Совсем недавно здесь под ёлкой резвились зайчики, мишки, мальвины, буратины и другие детские герои, а сегодня здесь царила атмосфера немецкого фашинга.

Всюду вальяжно расхаживали немки в необычных костюмах, многие довольно крупные девицы позволили себе некоторые вольности – короткие древнегреческие туники, оголяющие мясистые ноги в тонких колготках, у других колготки были чёрные в крупную сетку, опять-таки никаких юбок, только фрак с разлетающимся раздвоенным хвостом, слегка прикрывающим круглые части тела ниже пояса, или блузки – цветные, чёрные в блёстках, с одним рукавом, с очень смелым декольте спереди или сзади – ух, ты! Во рту у некоторых карнавальных героинь не доставало зубов – они были закрашены чёрным, одни рисовали себе рот до ушей, другие крепили к подбородку бородавки из крашеного поролона. Были среди ряженых и откровенные чертовки, ведьмы с взлохмаченными волосами, в искусственной паутине и пауках.

Парни попадали в педагогические институты либо случайно, либо от безысходности, либо чтобы убежать от армии. Видно, так же дела обстояли и в германских педвузах, поэтому немецкого брата в зале было не так уж много. Но те тоже выделились: один долговязый был в чёрном костюме Доктора Чумы и в венецианской маске с носом, двое – в цветных трико, чёрных фраках и в шляпах-цилиндрах, один обрядился в широкую юбку, а поверх флисового блузона нацепил женский лифчик с подкладной грудью – в те времена такое переодевание считалось дерзким. О да! На него пялились не только девочки. Ещё один, в элегантном камзоле с позолотой и брюках-клёш, держал в руке золотую маску по форме лица на палочке. В целом было видно, что немцы в создании образов явно поднаторели.

Поскольку немецкий карнавал исторически считается праздником шутов и дураков, то участники, как правило, привносят в свои костюмы элементы дуроты – всякие несочетающиеся детали вплоть до полной эклектики.

Но отечественные студентки в большинстве своём либо не подозревали о «дурацкой» сути карнавала, либо осознанно отказались уродовать или преподносить себя в качестве нечистой силы. Прикол приколом, но тяга к красоте победила, отделив в результате русскую женскую карнавальную стаю от устроительниц праздника из Германии. Большинство русских девушек с распущенными волосами, с крупными серьгами в ушах оделись как на обычный вечерний праздник – в красивые платья, брючные костюмы, в длинные цыганские или мексиканские юбки. Кто-то нарядился в мальчика-матроса, кто-то – в пирата, но это уже было не так интересно – переодевание девочек в мужской костюм не казалось вызывающим в сравнении с парнем в юбке. Тогда ещё никто не слышал про режиссёра Войтюка, потому что он ещё не поставил свой знаменитый спектакль «Прислужницы» с мужчинами в женских юбках.

Чтобы разбавить в основном женский институтский состав праздника, освобождённый профорг с разрешения администрации пригласил на карнавал студентов технического ВУЗа, находящегося в том же городском округе.

Через некоторое время в зал повалила мужская карнавальная братва. Те в основной массе вовсе ничего не знали о правилах карнавала. Юноши нашей страны, не привыкшие к карнавалам и маскарадам, в последний раз надевавшие маски на «Ёлку» в пятом классе, не подумали, что с костюмами будет строго. Стоящие у входа девушки с выкрашенными чем-то тёмным лицами не хотели пускать обычно одетых кавалеров, и тем приходилось проявлять чудеса выдумки, чтобы как-то преобразиться и попасть внутрь. Некоторые прикрыли лица залежавшимися дома детскими масками зверюшек, кто-то крепил сзади наскоро сляпанный из подручных материалов хвост. Один смельчак в маске волка надел поверх тренировочных брюк яркие в цветах семейные трусы и какое-то время привлекал внимание окружающих.

– Боже! Кто этот чудак?

– Это Серёга с механико-технологического факультета.

Ведущие – Доктор Чумы в венецианской маске и барышня в парчовом коротком платье «а ля венецианская дама» с большим вырезом спереди, в парике с буклями и золоченой полумаске – вышли на сцену и, проверив микрофон непривычным «айнс-цвай-драй-бум-бум-плоп-плоп», обратились к шумной публике на русском языке с немецким акцентом:

– Просим тишины! – начал Доктор Чумы.

Венецианская барышня подхватила:

– Дорогие друзья! Мы приветствуем вас в этом праздничном холле!

По всему залу прокатилось громкое у-у-у-у.

– Прежде чем начать наш Фашинг, то есть Карнавал, – продолжил ведущий с венецианским носом, – мы должны избрать Принца и Принцессу, которые будут управлять праздником. Для этого нужно…

И вдруг по залу прошёлся общий восторженный шепоток и шорох. Ведущий замолк. По залу шла потрясающая девушка с шевелюрой густых волос, наполовину жгуче-чёрных, наполовину – совершенно белых. Глаза её были прикрыты огромными тёмными солнцезащитными очками. Чёрное блестящее платье сидело на ней как влитое, разрез с правого бока при ходьбе обнажал ногу. Весь образ завершал белоснежный палантин, небрежно накинутый на левое плечо. Незнакомка шла королевской походкой от бедра и как-то уж слишком независимо, не обращая внимания на восхищенные и завистливые взгляды.

Многие понимали, что в образе обворожительной красавицы есть что-то знакомое. Это убийственное сочетание чёрного и белого в волосах и в костюме!

– Круэлла! – вспомнил кто-то героиню из книги про далматинцев, и имя понеслось дальше в толпу.

– Чтобы избрать Принца и Принцессу праздничного карнавала, – снова начал ведущий после некоторой паузы, – нужно предложить кандидатуры и вывести их к нам на сцену.

– Что тут предлагать? Вон Круэлла – готовая принцесса, – прокричал Серёга в цветных трусах, приподнимая маску Волка. – Правда, товарищи?

– Тамбовский волк тебе товарищ, – прошипела толстушка в коротком бархатном платье, стоящая рядом.

– Волк прав! – поддержали предложение немцы в цилиндрах.

Один из них, растолкав толпу, протиснулся к Круэлле и галантно поклонился:

– Разрешите проводить вас на трон?

Он схватил необычную девушку за руку и потянул за собой к сцене.

– Вот и первая кандидатура! – звонко возвестила ведущая. – Представьтесь, пожалуйста!

Чёрно-белая мадмуазель поднялась на сцену, цокая каблучками.

– Меня зовут Круэлла Де Виль, – проговорила она в микрофон с явным немецким акцентом.

Ведущие переглянулись, рассчитывая, что кто-то из них узнал в Круэлле сокурсницу. Одно было ясно сразу – эта претендентка была немецкого происхождения.

– Просим предлагать да-альше! – пропела ведущая.

– Не забывайте, что нам ещё нужен Принц! – напомнил ведущий, задрав венецианский нос кверху, при этом он поднял руку с микрофоном вверх, другую отставил в сторону и замер, видимо, изображая картинку из комедии Дель Арте.

Между тем джентльмены во фраках вывели на сцену девушку в розовой пачке с аппетитными ножками, которая представилась Примой-балериной. «Фу, розовый поросёнок!» – прокомментировала про себя Круэлла.

Потом на сцене появилась дама в красном брючном костюме с цветком в прическе. Эта была Кармэн. «Дурак красному рад!» – пригвоздила и эту кандидатку беспощадная мадмуазель Де Виль.

Ведущий, он же Доктор Чумы, громко предложил в Принцессы кандидатуру ведущей, на что она радостно замахала руками, потом присела в глубоком реверансе и замерла.

Там же на сцене собрались потенциальные Принцы, всего два – немецкий студент с золотой маской на палочке, оказавшийся большим артистом мимики и жестов, подыгрывающим основной идее итальянской комедии, и русский парень в обычном светло-коричневом костюме, с белым шарфом на шее и кепке-фуражке. Принцы тоже представились. Первый оказался Казановой. Круэлла сморщила носик: «Только Казановы нам не хватало!» А второй – товарищ Бендер. «Бендер не Бендер, а белый шарф – неплохой элемент!» – мелькнуло в голове у хорошенькой чёрно-белой дамочки, она вскинула головку вверх и поправила белый палантин на плече.

Кандидатов и кандидаток расставили по обе стороны от ведущих, которые то и дело замирали в разных позах.

Потом ведущие попросили голосовать прямо голосом. За кого голосование будет самым громким, тот и займёт трон. Венецианская парочка выкрикивала по очереди карнавальные имена стоявших на сцене. Зал гудел, орал, хлопал и топал, в результате Принцессой стала Круэлла, а принцем – товарищ Бендер.

Новоиспечённых Принца и Принцессу усадили на трон с высокими картонными спинками, оклеенными блестящей бумагой.

Карнавальный Дурацкий указ досталось читать Принцу-Бендеру, чтобы не утруждать немецкую Принцессу чтением на русском языке. Принц разыграл целое представление, вложив в него все свои артистические способности, он то тянул слова речитативом, то проговаривал скороговоркой, то завывал, то пел – короче, у многих создалось впечатление, что его высочество подсадное лицо, заранее намеченное на эту роль. Даже Принцесса Круэлла не стесняясь косила глаз направо, рассматривая неожиданно одарённого артиста. Слава богу, под очками глаз её не было видно, а потому никто не мог догадаться, что Принц вызвал неподдельный интерес у новоявленной Принцессы.

– … и будет так, как повелю я, Принц-Шут, и как повелит моя великолепная Принцесса-Шутиха! – дочитал Бендер Дурацкий указ.

– Меня зовут Круэлла! – напомнила Принцесса своё имя. – Я так хочу!

– Конечно, Принцесса Круэлла! – прокричали вассалы в цилиндрах, сгибаясь в поклоне.

– Чего желает ваше высочество? – в микрофон спросил ведущий карнавала.

Принцесса встала и оглядела пёструю толпу перед сценой. Она заметила высокого парня в спортивном костюме и лыжной шапочке.

– Хочу, чтобы вы привели сюда, – начала Круэлла, – вон того типа в вязаном колпачке.

Двое в цилиндрах метнулись к верзиле, взяли его под руки и потащили к сцене.

– Как там погодка наверху? – спросила Принцесса верзилу, когда того поставили рядом с ней.

– Не дует, – ответил тот.

– Тебе идёт костюм гнома! – продолжила Принцесса, – Боюсь представить, какого роста твоя Белоснежка.

Карнавальный народ громко хохотнул. Лыжная шапочка красного цвета с висящим сзади белым помпоном действительно чем-то напоминала колпачок гнома.

– А в школьном театре ты, наверное, играл канделябр! – издевалась дальше Принцесса-Шутиха, – Вон ты какой скрюченный!

Высокий сутулый парень не ожидал такого напора и не знал, что ответить. А Шутиха продолжала шутить:

– Как ты спишь, длинный? Тебе ж одеяла явно не хватает!

Капитолий, а это был именно он, растерянно моргал, ему очень хотелось ответить дерзостью, ведь все вокруг смеялись над ним. Ведущие праздника были в полном восторге. Сегодня им повезло с Принцем и Принцессой. «Праздник дураков» расцветал на глазах по нужному сценарию. Правда, немецкая Круэлла слишком хорошо строила русские предложения, хоть и говорила с акцентом, может, она и не немка? Та будто подслушала мысли ведущих и, чтобы развеять их сомнения, на чистом немецком языке прошептала им: «Я отлично знаю этого наглеца! Он получит по заслугам – я готовилась!»

Потом она продолжила в микрофон:

– Это ещё что! Парень моется стоя, потому что не вмещается в ванну.

«Ну, это уже наглость!» – читалось в глазах несчастного детины, но он не мог противостоять представительнице немецкого студенчества, чтобы не раздуть международный скандал.

– Почему ты молчишь, гном? – звонко спросила Круэлла. – Я знаю, почему. Тебе достаточно высоты твоего роста, поэтому ты не впускаешь высокий уровень интеллекта в свою жизнь.

– Что будем делать с ним? – спросил один служка в цилиндре.

– А давайте его укоротим, – предложила Принцесса Круэлла, оправдывая своё имя новой жестокостью, – Отпилим ему ноги!

Капитолия вытолкали со сцены, хотя он и сам был готов провалиться сквозь землю. Беспардонная незнакомка ославила его на всю публику, и та теперь до конца вечера будет показывать на него пальцем.

– А теперь я хочу танцевать! – Круэлла повернулась на каблучках к Принцу и рукой указала на зал.

И Принц повёл Принцессу танцевать.

«В первый раз буду танцевать с немкой», – подумал он.

«Хорошо, что белый шарф сегодня у Принца», – подумала она.

По следам своих студенческих воспоминаний Ксюша опубликовала очередной пост с вопросом для интересующихся: «Маска имеет удивительную способность мистического перевоплощения. В ней человек является в новой сущности: личина изменяет саму личность. Причем речь идёт не о представлении и не об исполнении некоей роли, а об остро переживаемом ощущении перевоплощения. Приходилось ли вам испытать такое перевоплощение? Мне приходилось. Сейчас я опишу вам мои неизгладимые впечатления».