Текст книги "Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века"

На протяжении 40—60-х гг. XVII в. было дано более пятидесяти царских грамот монастырям Греции, Македонии, Молдавии, Валахии, Сербии, Сирии, Ливана, Египта. Некоторые из них жаловались впервые и больше не возобновлялись. Обители Афона, как и в XVI – начале XVII в., поддерживали интенсивные контакты с русским правительством. Приходы афонитов в Москву были связаны с получением царской милостыни, со сменой старцев на Хиландарском и Иверском подворьях[183]183
  Αλεξανδροττουλου Ο. Ή "ελληνική μονή "αγίου Νικολάου στή Μόσχα // Μεσαιωνικά καί Νεα "ελληνικά. 2000. Т. 6. 2. Ill—154; Шахова А.Д. Греки в Москве в XVI–XVII вв…. С. 186–197.


[Закрыть], с доставкой русским царям важной политической информации. Все жалованные грамоты афонским монастырям можно считать возобновленными, так как еще в 1515 г. великий князь Василий Иванович разрешил старцам всех афонских обителей приходить за милостыней по своей государевой грамоте[184]184
  РГАДА. Ф. 52. On. 1. Кн. 1. Л. 22.


[Закрыть].

Особую категорию жалованных грамот (которой по существу не уделяется внимания в научной литературе) представляют собой царские грамоты греческим купцам. Формуляр этих документов, с одной стороны, сходен с формуляром грамот, дарованных настоятелям монастырей, с другой – он похож на грамоты, пожалованные другим иноземным торговым людям. Документ выдавался конкретному лицу за определенную службу и заслуги перед царем, так же, как это было и с западноевропейскими торговыми людьми, действовавшими в России.

Начатое в XIX в. изучение деятельности купцов – русских политических агентов и доверенных лиц восточных патриархов – успешно продолжается современными исследователями[185]185
  Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку… С. 294 и сл.; Ченцова В. Г. Источники фонда «Сношения России с Грецией» Российского государственного архива древних актов (ф. 52) по истории международных отношений в Восточной и Юго-Восточной Европе… С. 151 и сл.; Tschesnokova N. Les icones russes, comme l’objet d’economie en Mediterranee au XVII siecle // Economia e arte secc. XIII–XVIII. Istituto Internazionale di Storia Economica “F. Daini” Prato. Atti della “Trentatreesima Settimana di Studi” 30 aprile – 4 maggio 2001. Firenze, 2002. P. 407–410; Чеснокова H. П. Материалы Посольского приказа о пребывании в России греческих купцов (40—60-е годы XVII в.) // Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. XVII Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. IV Чтения памяти доктора исторических наук Александра Александровича Зимина. Москва, 19–22 апреля 2005 г.: Тез. докл. Ч. II. М., 2005. С. 354–357.


[Закрыть]. Многие греки, внесшие вклад в развитие политических контактов России с христианскими общинами Османской империи, имели государевы жалованные грамоты. Купцы, связанные с вселенскими патриархами, не просто доставляли в Москву политическую информацию, они являлись поверенными в делах Восточной церкви. Их встречали при царском дворе. Придворный церемониал в подобных случаях соответствовал порядку приемов гонцов иностранных государей, с той лишь разницей, что сведения об аудиенции не заносились в Дворцовые разряды.

Помимо политической информации греческие купцы привозили в Москву реликвии Христианского Востока. В грамоте греку Дмитрию Астафьеву, с которым в 1653 г. в Москву попала знаменитая икона Богоматери Влахернской, говорилось: «И мы, великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Великия и Малыя Росии самодержец… наше царское величество греченина царегородца Дмитрея Остафьева за ево службу и работу (курсив наш. – Н. Ч.) пожаловали в наше Московское государство для наших царского величества дел и бити челом нам великому государю о своих делех приезжати ему поволили.

Рис. 3. Жалованная грамота царя Алексея Михайловича 1665 г. греческому купцу Ивану Алексееву. РГАДА. Ф. 135. Отдел I. Рубрика IV. № 44.

И как он, Дмитрей, с сею нашего царского величества грамотою жаловалною в наше Московское государство поедет, и нашего государства украинных городов бояром нашим и воеводам, и дьяконом, и всяким нашим приказным людем греченина Дмитрея Остафьева и людей иво, дву или трех человек, к нам, великому государю, к Москве пропущати по сей нашей государской жаловалной грамоте и таможенным головам, и целовалником, и по мытом мытчиком, и по рекам перевозчиком, и мостовщиком, и всяким пошленником с нево, Дмитрея, и с людей, и с рухледи их мыту и перевозу, и мостовщины, и тамги, и иных никаких пошлин не имати и пропущати их везде безо всякого задержания и зацепки. А хто на них что возмет или чем изобидит, и тем людем от нас, великого государя, быти в опале, а взятое велим отдать вдвое. А ему, Дмитрею, и людем ево в наше государство и от нашего государства иных гречан и товаров чюжих и заповедных за свое и за своих людей не провозити. Дана ся наша царская жаловалная грамота в нашем царствующем граде Москве лета от создания миру 7162-го (1654) марта 12 дня»[186]186
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 2. Л. 33–35.


[Закрыть].

Греческие купцы поставляли для царского двора изделия восточного ремесла, драгоценные ткани и предметы роскоши. В источниках они называются узорочными товарами. Нередко купцы получали специальный заказ на приобретение определенных товаров для государя. Константинопольский торговый человек Мануил Константинов, доставивший в 1654 г. для московского патриарха Никона митру «цареградского дела», уезжая из Москвы, получил от Алексея Михайловича поручение «купить на его царского величества обиход несколько узорочных товаров, которые годны в его царского величества казну»[187]187
  Там же. 1654 г. № 7. Л. 67.


[Закрыть]. Свидетельства о привозе в Россию узорочных товаров встречаются далеко не во всех грамотах, данных иноземным купцам. Они есть в двух из шестнадцати грамот английской компании, в нескольких грамотах шведских и голландских торговых людей[188]188
  Шаскольский И. П. Жалованная грамота Михаила Федоровича любекским купцам 1636 г. // Исследования по отечественному источниковедению: Сб. ст., посвященных 75-летию профессора С. Н. Валка. М.; Л., 1964. С. 362.


[Закрыть].

Привезенные ко двору драгоценные ткани, украшения, включая царские венцы и т. п., оценивались по «указной цене», которая не устраивала греков[189]189
  И. П. Шаскольский полагает, что для любекских купцов продажа товаров в казну была выгодной (Шаскольский И. П. Жалованная грамота Михаила Федоровича любекским купцам… С. 363).


[Закрыть]. Они просили пересмотреть вновь доставленные ими товары, и, как правило, получали большее вознаграждение, чем при первоначальной оценке. Подобные экономические отношения вряд ли можно назвать в полном смысле торговлей. Иноземные купцы осознавали, что при продаже товаров в царскую казну они теряют в деньгах, но их многочисленные просьбы о выдаче жалованных грамот говорят о том, как много значили для них эти документы. Они гарантировали возможность беспрепятственного проезда в Москву или хотя бы в порубежные города. В декабре 1654 г. близкий к константинопольскому патриарху Паисию человек, Дементий Петров, писал в челобитной царю Алексею Михайловичу, что он служил его отцу, Михаилу Федоровичу, «и тебе, праведному государю, многое время и в прежде… Исаю Остафьеву да Фоме Иванову даны твои государевы грамоты за красною печатью, а у меня твоея государевой грамоты нету. Милосердный государь…. пожалуй меня за мою службишку, вели, государь, мне дать против нашей братьи свою государеву грамоту за красною печатью, чтоб мне и людишкам моим в твоей государевой вотчине в черкаских городех пошлин не давать…». Дементий добавлял также, что царская грамота нужна ему, чтобы из своей земли ради «государева дела наскоро быть»[190]190
  РГАДА. Ф. 32. Он. 1.1653 г. № 4. Л. 2.


[Закрыть]. На обороте листа сделана помета о том, что 20 декабря по указу царя жалованная грамота Дементию Петрову была выдана[191]191
  Там же. Л. 2 об.


[Закрыть].

Много подобных просьб будет поступать от греков-купцов в конце 1650—1660-х гг., когда их приезды к московскому двору станут более частыми, чем несколькими десятилетиями раньше. В декабре 1659 г. константинопольский купец Николай Кондратьев, ссылаясь на пример своих собратьев по ремеслу, просил царскую жалованную грамоту. В ней присутствует ставшее устойчивым выражение – разрешение царя приезжать в страну по государевым делам и с узорочными товарами. Далее, как правило, следовал наказ запорожскому гетману, полковникам и урядникам пропускать греческих купцов к пограничным городам без задержки[192]192
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1660 г. № 32. Л. 7 и сл.


[Закрыть].

Существенным моментом для торговых людей, по-видимому, было и отсутствие в документе указания жестких сроков, в течение которых они могли появляться в России. Точнее, эти сроки не оговаривались вовсе, и купец имел возможность приезжать в любое время. Более того, как видно из материалов Посольского приказа, царской жалованной грамотой, в случае необходимости, мог воспользоваться не тот человек, чье имя было в ней указано. Так, в 1657 г. из Путивля в Москву был отпущен Павел Иванов, приехавший в Россию по жалованной грамоте своего брата Фомы Иванова[193]193
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1657 г. № 12.


[Закрыть]. Грамоты, жалованные греческому купечеству, сходны с аналогичными документами, дававшимися западноевропейским торговым людям. Различие прослеживается только в характеристике вида деятельности купца. Греков чаще всего жалуют за государеву «службу и работу», без каких-либо уточнений. В перечне заслуг перед царем их западноевропейских коллег присутствует не только указание на род занятий, но и точная сумма денег, выплаченных ими в виде таможенных сборов за время деятельности в России[194]194
  См., например: РГАДА. Ф. 159. Он. 2. № 2584. Л. 46; Ф. 159. Он. 2. № 2584. Л. 70.


[Закрыть].

Жалованные грамоты торговым людям выглядели очень пышно: «Белая жалованная грамота писана на пергаменном листу. Кайма и фигуры и богословие писано и великих государей имянованье золотом. Лист пергаминной большой, кругом весь писан травами, золотом с серебром и краски. Подписал ту грамоту думной дьяк Емельян Игнатьевич Украинцов на зади по сему: «Божиею милостию великие государи и великие князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы». Емельян Украинцев подписал и лицевую сторону грамоту возле кустодии. На оборотной стороне документа сделана запись: «справил Государственного посольского приказу подьячей Козьма Нефимонов»[195]195
  В помете на царской грамоте Ватопедскому монастырю 1694 г. К. Нихоритис неверно прочитал фамилию подьячего как Недимонов: Νιχωρίτης К. “Zalovany gramoty”… 2. 512.


[Закрыть]. Грамота была запечатана в Печатном приказе красной двусторонней восковой печатью. Кустодия и шнур позолочены, документ покрыт камкой[196]196
  Грамоту, данную Павлу Вестову, см.: РГАДА. Ф. 159. Оп. 2. № 2584. Л. 23.


[Закрыть].

С середины XVII в. русские государи несколько раз меняли отношение к грамотам, даровавшимся ими же духовным и светским лицам из

Османской империи. На какое-то время жалованные грамоты теряли свое значение для въезда просителей милостыни в Россию в 1646, 1649, 1654, 1671, 1696 гг. В историографии не отмечается запрет на проезд в Москву в 1658 г., который, правда, соблюдался не всегда. Как правило, подобные ограничения объяснялись напряженными отношениями с Высокой Портой и ее вассалами, подготовкой к войне или начавшимися военными действиями.

В феврале 1696 г. по указу царя Петра I в Посольском приказе была подготовлена записка о жалованных грамотах, данных в разное время русскими государями православным монастырям, находящимся на территории Османской империи[197]197
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1699 г. № 4.


[Закрыть]. Тем же указом было велено «впредь приезжих ис турские земли палестинских митрополитов и архиепискупов, и епискупов, и архимандритов, и игуменов, и старцов, которые будут проситца для челобитья ему, великому государю, о милостыне к Москве, так и греков царегородцов, македонян, волохов и мунтян и иных земель тамошних стран торговых людей с товарами и без товаров и для долговых взятков из малоросийских городов в Севск и к Москве до его великого государя указу для настоящей с турским салтаном и с крымским ханом войны не пропускать»[198]198
  Там же. Л. 11.


[Закрыть]. После стабилизации внешнеполитической ситуации ограничительные меры, как правило, отменялись. В последний раз грамота от царя давала разрешение на приезд в Россию в 1700 г. Позднее кроме грамоты необходимо было заручиться рекомендациями от восточных патриархов (как в первой половине XVII столетия) и даже подорожной от русского посла в Константинополе[199]199
  Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку… С. 272–273.


[Закрыть]. К концу XVII в. вместе с уменьшением денежного значения царского жалования греческому духовенству, сумма которого оставалась неизменной, с постепенным угасанием интенсивности контактов между восточными православными центрами и Россией падает значение жалованных грамот монастырям. Вместе с тем акты, позволяющие грекам заниматься торговлей на территории России, продолжают появляться и в начале XVIII в.

Таким образом, жалованные грамоты русского правительства греческому духовенству и купцам середины XVII в. из собрания РГАДА представляют собой корпус документов, которые на протяжении длительного времени играли важную роль в отношениях между Россией и Христианским Востоком, являясь основным видом правовых документов своего времени. Жалованные грамоты отличаются типологическим единством. При этом каждый из анализируемых актов имеет характерные особенности в оформлении, формуляре, объеме информации.

Глава 2
Восточные иерархи и греческие купцы при русском дворе в середине XVII века

В середине XVII в. Москва становится центром притяжения для греков, славян и арабов-христиан, прибывавших не только за щедрой материальной помощью. Первые успехи в войне с Речью Посполитой и греки, и русские рассматривали как начало борьбы за торжество православия. Во время пребывания в Москве восточные иерархи стремились попасть на аудиенцию к царю, чтобы в личном контакте закрепить связи с русским правительством, получить право периодически приезжать за милостыней, попросить средств на строительство или обновление храмов, священнического облачения, икон, служебных книг. Они же привозили с собой реликвии, которые вместе с национальными святынями создавали единое сакральное пространство. Со своей стороны, царь считал долгом православного монарха принимать православных иноземцев.

В Османской империи патриархи, возглавлявшие православный миллет, обладали весьма широкими полномочиями в различных областях жизни. Главными и наиболее важными из них были дела церкви. В рамках церковных контактов первоиерархи осуществляли, по сути, и международные связи с другими государствами, выражая интересы немусульманского населения Порты[200]200
  О политической деятельности восточно-православного клира см., например: Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимских патриархов с русским правительством. СПб., 1895, 1898. Т. 1, 2; Он же. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914; Николаевский П. Из истории сношений России с Востоком в половине XVII столетия // Христианское чтение. 1882. № 1–6 (оттиск из журнала); Панченко К. А. Османская империя и судьбы православия на Арабском Востоке (XVI–XIX века). М., 1998; Ченцова В. Г. Источники фонда «Сношения России с Грецией» Российского государственного архива древних актов (ф. 52) по истории международных отношений в Восточной и Юго-Восточной Европе в 50-е годы XVII в. // Русская и украинская дипломатия в Евразии: 50-е годы XVII века. М., 2000. С. 151 и сл.


[Закрыть]. Еще в 1590 г. Константинопольский собор, подтвердивший факт учреждения патриаршества в Москве, использовал дипломатику хрисовула – грамоты с золотой печатью, которую обычно подписывал византийский император. По мнению ряда ученых, этим актом подчеркивалось, что константинопольский патриархат является полноправным преемником византийской государственности[201]201
  Vacalopoulos Ap. Histoire de la Grece moderne. [Roanne], 1975; Παΐζη– Άποστολοπουλου Μ. Χρυσόβουλλον πατριαρχικοίν. Τά παράδοξα της– διπλωματικής και ίορυση του Πατριαρχείου Μόσχας // Μοσχοβία. Проблемы византийской и новогреческой филологии. М., 2001. С. 342.


[Закрыть]. Вселенские патриархи носили на скромной одежде из черной шерстяной ткани изображение палеологовского орла[202]202
  Iorga N. Byzance apres Byzance. Bucarest, 1971. P. 11.


[Закрыть]. Стены храма Паммакаристы в патриаршей резиденции были украшены портретами византийских императоров, а также основателей церкви протостратора Михаила Дуки Гавалы Траханиота и его жены Марии Палеологини[203]203
  Ibid. P. 112.


[Закрыть].

Активная деятельность вселенских патриархов на международной арене вызывала негативную реакцию со стороны турецкого правительства, могла даже рассматриваться как государственная измена. За нее заплатили жизнью несколько константинопольских предстоятелей. Несмотря на это восточные патриархи (особенно константинопольский и иерусалимский) содействовали русским дипломатам в выполнении их миссии при дворе турецких султанов, хотя и опасались афишировать свои связи с царем. Возвращаясь в 1669 г. из Москвы в Дамаск, Макарий Антиохийский писал Алексею Михайловичу, что опасается гнева султана и просит, «чтобы не слышно было имя мое турскому салтану, как я хожу от царства на царство, и чтоб не сказали турки, как антиохийский патриарх был у московского царя»[204]204
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1669 r. № 21. Л. 9.


[Закрыть]. Сам факт пребывания православных иерархов в России часто осложнялся проблемами, связанными с внутриполитической ситуацией в Высокой Порте, ее отношениями с христианскими странами.

В историографии, в частности у Н. Ф. Каптерева, рассматривается деятельность представителей восточнохристианского клира в качестве политических информаторов русского правительства, однако их дипломатическая активность во всем ее объеме, как правило, не анализируется. Не обратили на нее внимания в данном контексте и современники, хорошо представлявшие деятельность Посольского приказа. В сочинении Григория Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича» сведения о православных иерархах помещены в главы, посвященные деятельности Казенного приказа, а не Посольского, ведавшего всеми делами иностранцев в стране[205]205
  Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича / Подгот. публ., вводная ст., коммент. и словник проф. Г. А. Леонтьевой. М., 2000. С. 95.


[Закрыть]. По его мнению, «греческие власти» (так они назывались в документах XVII в.) приходили в Москву только за милостыней. Это вполне понятно. Профессиональные интересы Котошихина были связаны со Швецией и Речью Посполитой, в то время как тонкости политических отношений России с православными подданными Порты ему могли быть неизвестны.

Греческие иерархи, направлявшиеся в Москву, полностью находились в ведении русского внешнеполитического ведомства, которое вело их от встречи на границе и до момента возвращения на родину. Именно в документах Посольского приказа мы находим наиболее полную информацию о пребывании греческого духовенства[206]206
  Принятое в научной литературе понятие «греческое духовенство» традиционно включает в себя всех священников, православных подданных Высокой Порты. В данном случае оно отражает конфессиональную, культурную, но не национальную принадлежность.


[Закрыть] в России. Церемониал[207]207
  Под церемониалом подразумевается порядок проведения церемонии, формы общения с иностранцами, принятые при московском дворе. В этом смысле церемониал и этикет, как установленный порядок поведения, являются синонимами.


[Закрыть] приема при московском дворе патриархов разрабатывался в Посольском приказе и, может быть, в связи с этим, во многом походил на дипломатическую процедуру встречи иностранных послов и посланцев[208]208
  Данное наблюдение было сделано еще Н. Ф. Каптеревым, но сколько-нибудь подробного изучения проблемы в историографии не существует (Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914). С. 112). О посольском обычае XVI–XVII вв. см.: Сахаров И. П. Дипломатические обычаи древней России // Сын отечества. 1852. № 3–5; Лашков В. О древней русской дипломатии. Речь, произнесенная в торжественном собрании Московского университета; Белокуров С. А. О Посольском приказе. М., 1906; Юзефович А. А. «Как в посольских обычаях ведется…» М., 1988; Чеснокова Н. П. Этикет московского двора и восточные иерархи в документах Посольского приказа в 80-х годах XVI в. // Зубовские чтения. Политические и культурные связи России в XVI в.: Сб. ст. Струнино, 2004. Вып. 2. С. 92–101.


[Закрыть].

Сведения о приездах патриархов сохранились в Дворцовых разрядах, что также ставит эти визиты в один ряд с визитами иностранных дипломатов. Приемы при дворе духовенства низшего ранга в них не фиксировались.

Лаконичные записи Дворцовых разрядов содержат информацию о месте царской аудиенции, придворных чинах, участвовавших в церемонии и количестве «встреч», устраиваемых высокому гостю. Послов и наиболее почетных гостей приветствовали три раза: на рундуке, у подножия лестницы, ведущей на Красное крыльцо[209]209
  Знатные иностранцы, послы, как и бояре, выходили из экипажей на некотором расстоянии от Красного крыльца и очень редко у обширного помоста или рундука, устроенного перед лестницей (Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М., 2000. Ч. 1. С. 293). Послы стремились приблизиться как можно ближе к крыльцу. Посольские же дьяки под разными предлогами отказывали им в этом, добиваясь, чтобы иноземцы шли пешком (Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется……. С. 86).
  Для патриархов делалось исключение, они подъезжали прямо к рундуку.


[Закрыть], на крыльце и перед входом в палату, где происходили церемонии[210]210
  Белокуров С. А. О Посольском приказе М., 1906… С. 87.


[Закрыть].

Полностью восстановить картину приема восточных иерархов в Кремле можно только по данным Посольского приказа. Они содержатся в делах, посвященных приездам как патриархов, так и митрополитов и представителей различных монастырей. Судя по материалам «греческих дел» и сведениям современников, большинство православных священников, пропущенных к Москве, удостаивались приема у царя, однако описание этого сохранилось не во всех случаях. Чаще мы находим в документах лишь указание на то, что приехавшие «были у государя на приезде» или «на отъезде».

Основным источником для изучения этикета московского двора являются записки на листках небольшого формата, как правило, в восьмую долю листа[211]211
  Адам Олеарий сообщает, что подобными записками пользовались приставы, встречавшие иностранных послов. По бумаге они читали приветствие, адресованное послам, которое содержало, в частности, полный царский титул (Олеарий А. Описание путешествия в Московию. М., 1996. С. 41).


[Закрыть]. По всей вероятности, они предназначались для распорядителя церемонии, поскольку содержали подробное описание последовательности визита иерарха: путь гостя в царские палаты, их убранство, одеяние государя, порядок аудиенции во всех подробностях. Заготовленные в приказе по трафарету, записки по мере необходимости исправлялись, и тогда в них появлялись изменения другим почерком и другими чернилами, дающие точную информацию о том или ином приеме у царя Алексея Михайловича. В зависимости от ранга иерарха могли меняться место аудиенции, царское облачение и т. д. Внешнеполитическое ведомство России не только следило за соблюдением протокола[212]212
  История внешней политики России. Конец XV–XVII в. М., 1999. С. 369.


[Закрыть], но и вырабатывало его: по приказным документам можно понять, как обдумывался и выстраивался порядок церемонии.

Особенно торжественный и парадный прием оказывался патриархам. В 1654–1656 гг. Россию посетил Макарий Антиохийский в сопровождении большой свиты и своего сына, архидьякона Павла, оставившего замечательное свидетельство об этом путешествии[213]213
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским / Пер. с арабского Г. Муркоса. М., 2005; Панченко К. А. Спутники антиохийского патриарха Макария в его первом путешествии в Россию (1652–1659) // Чтения памяти профессора Николая Федоровича Каптерева. Материалы. М., 2003. С. 29–32.


[Закрыть]. Записки Павла дают материал по истории, культуре и повседневной жизни Османской империи, Придунайских княжеств, Украины и России. Они отмечены тонким проникновением в жизнь незнакомых автору стран, духовной близостью православных христиан, к какому бы народу они ни принадлежали[214]214
  Исследователи давно отметили существенные отличия в изображении русской действительности Павлом Алеппским и западноевропейскими путешественниками и дипломатами, посетившими Россию в XVII в. (Муркос Г. Предисловие // Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 7—11; Аболенский Д. Московское государство при Алексее Михайловиче и Никон по запискам Павла Алеппского. Киев, 1876; Забелин И. История города Москвы. М., 1995. С. 201 и сл.)


[Закрыть]. Кроме того, мы имеем весьма редкую возможность сопоставить официальные документы с наблюдениями современника[215]215
  Чеснокова Н. П. Первый приезд антиохийского патриарха Макария в Москву по сочинению Павла Алеппского и документам РГАДА // Исторические традиции русско-сирийских культурных и духовных связей: миссия антиохийского патриарха Макария и дневники Павла Алеппского. К 350-летию посещения патриархом Макарием Антиохийским и архидиаконом Павлом Алеппским Москвы. Четвертые чтения памяти профессора Николая Федоровича Каптерева. Материалы. М., 2006. С. 58–59.


[Закрыть]. Архивные материалы показывают, что в связи с каждым новым визитом иерарха дьяки Посольского приказа делали выписки из документов за предыдущие годы, которые содержали данные о приезде лица, соответствовавшего вновь прибывшему по статусу. Оттуда черпались сведения о том, каким образом его принимали при дворе, какое давалось жалованье и т. д.

Архидьякон Павел точно уловил суть порядков, существовавших в Посольском приказе: «Нам рассказывали, что они (русские. – Н. Ч.) открыли государственные хроники и нашли, что 95 лет тому назад, при царе Иване, коего имя известно в нашей стране, прибыл к ним антиохийский патриарх Иоаким и что с того времени до сих пор никто оттуда не приезжал. По этим причинам, говорили нам, богохранимый царь Алексей приказал, что весь тот почет, который был оказан бывшему патриарху, был оказан вдвойне нашему владыке, – все это сделано им по его большой любви и великой вере к нему. Известно, что александрийский патриарх, а также иерусалимский и константинопольский приезжали несколько раз, но антиохийский патриарх из арабов с того времени к ним не приезжал»[216]216
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 275. В высказываниях архидьякона Павла проскальзывает намек на далеко не безоблачные отношения между главами восточных патриарших кафедр.


[Закрыть].

Рис. 4. Панагия патриарха Иова. Музеи Московского Кремля.

Архидьякон Павел ошибался. Антиохийский патриарх Иоаким приезжал ко двору царя Федора Иоанновича в 1586 г. Во время его визита едва не разразился скандал, связанный с нарушением церковной иерархии московским митрополитом Дионисием. Когда патриарх Иоаким, обойдя собор, приблизился к митрополиту, Дионисий, отступив на сажень от своего святительского места, первым благословил патриарха, после чего склонил голову сам. Подобное нарушение чина не могло не вызвать протеста и замечаний со стороны антиохийского предстоятеля. В документах Посольского приказа записано: «…о том патреарх поговорил слехка, что пригоде было митрополиту от него благословенье приняти наперед, да и перестал о том»[217]217
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1582–1588 гг. Кн. № 2. Л. 162.


[Закрыть]. Неловкость ситуации была отмечена не только гостями, но и организаторами приема. Позднее в Посольском приказе, где разрабатывался чин поставлення московского патриарха, опыт встречи Иоакима Антиохийского был учтен. В 1589 г., во время церемонии избрания патриарха в Москве, все было устроено так, чтобы митрополит Иов не встречал Иеремию II в соборе. После своего провозглашения на патриарший престол Иов приветствовал его в покоях царя[218]218
  Николаевский П. Учреждение патриаршества в России // Христианское чтение. 1879. Ноябрь-декабрь. С. 561.


[Закрыть]. Посольский приказ собирал информацию об обычаях и обрядах восточно-православной церкви. Борис Благово, посланник царя к султану в 80-х гг. XVI в. писал, например, в своем отчете, что «на александрейском патреархе была шапка патреаршеская, а нарицают его в папино место и ставят больши всех патреархов»[219]219
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1582–1588 гг. Кн. № 2. Л. 97.


[Закрыть]. В русском дипломатическом ведомстве ознакомились с правилами интронизации вселенских патриархов и со слов Иеремии II, но опирались на традиции, существовавшие при московском дворе. В частности, было решено не благодарить святителя Иеремию за избрание главы русской церкви.

Павла Алеппского можно упрекнуть в некотором преувеличении почтения царя к Макарию Антиохийскому во время его первого визита в Москву. В 1654 г. Макарий прибыл в Россию с рекомендательными письмами, в том числе от вселенского патриарха Иоанникия[220]220
  Среди греческих грамот Посольского приказа сохранилось окружное послание константинопольского патриарха Иоанникия от 5 марта 1652 г. с просьбой о милостыне для антиохийского патриарха (РГАДА. Ф. 52. Оп. 2. № 443).


[Закрыть]. Павел полагал, что прием, оказанный им в Кремле, организован подобно аудиенции патриарха Иоакима в 1586 г. На самом деле образцом для него послужила встреча при дворе Паисия Иерусалимского, прибывшего в Москву в 1649 г.[221]221
  РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1649 г. № 7 (Ч. 1, 2). Изд.: Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы: В 3 т. М., 1953. Т. 2. С. 97 и сл. Паисий Иерусалимский вел переговоры с русским правительством относительно перехода Войска Запорожского в подданство России; Ченцова В. Г. Источники фонда «Сношения России с Грецией» Российского государственного архива древних актов по истории международных отношений в Восточной и Юго-Восточной Европе… С. 153 и сл.


[Закрыть] Порядок приема иерусалимского предстоятеля, в свою очередь, основывался на прецеденте (приезде в 1619 г. иерусалимского же патриарха Феофана)[222]222
  Документы 1619 г. с описанием приема иерусалимского патриарха Феофана до нас не дошли. В связи с этим особое значение приобретают сведения о нем, содержащиеся в деле Паисия Иерусалимского (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 150–157). В Дворцовых разрядах подробности аудиенции Феофана Иерусалимского не сообщаются (Дворцовые разряды. СПб., 1850. Т. 1. С. 391, 400 и сл.).


[Закрыть].

Рис. 5. Фридрих Дюрфельд. Старый царский дворец в Московском Кремле. 1790-е гг. Вид на Теремной дворец, Верхоспасский и Благовещенский соборы. Бумага, офорт, акварель. ГИМ.

В Дворцовых разрядах записано: «Того же дня (12 февраля 1655 г. – Н. Ч.) был у государя в Золотой полате[223]223
  Золотая палата имела то же значение, что и Грановитая; в XVII в. «она становится обыкновенной приемной залой, в которой с меньшей пышностью и торжественностью представлялись государю патриарх, духовные власти, бояре и прочие сановники, иноземные послы, преимущественно на отпуске, посланники и гонцы» (Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М., 2000. 4.1. С. 303).


[Закрыть] святейший Макарий патриарх Антиохийский и всего Востока. А пристав был у патриарха думный дворянин Офонасей Осипович Прончищев[224]224
  Афанасия Осиповича Прончищева выбрали в качестве пристава антиохийского патриарха неслучайно. В 1633 г. он находился в Константинополе как посол и был
  хорошо осведомлен о делах русской дипломатии на Востоке (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1633 г. № 1. Л. 1 и сл.; Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку… С. 289).


[Закрыть] да дьяк Иван Бонифатьев. А встречи были патриарху: первая меншая встреча, на лестнице: окольничий князь Василий Григорьевич Ромодановской, да сын его столник князь Дмитрей Ромодановской, да дьяк Василей Михайлов; другая середняя встреча, на крыльце: столники Михайло Иванов сын Морозов да князь Григорей княжич Григорьев сын Ромодановской, да дьяк Давид Дерябин; третья болшая встреча, в сенех: боярин Иван Васильевич Морозов, да князь Федор княж Григорьев сын Ромодановской, да думный дьяк Семен Заборовской. А сам государь встречал патриарха близко своего государева места. Объявлил государю патриарха боярин Федор Юрьевич Хворостинин»[225]225
  Дворцовые разряды. Т. 3. С. 457–458.


[Закрыть].

Рис. 6. Неизвестный художник. Портрет царя Алексея Михайловича. Россия. XVIII в. Музеи Московского Кремля.

Данные Посольского приказа воссоздают все подробности аудиенции Макария Антиохийского у Алексея Михайловича. В качестве образца посольские дьяки взяли столбцы ближайшего по времени визита в Москву бывшего константинопольского патриарха Афанасия в апреле 1653 г. и описание приема Паисия Иерусалимского. На полях документов делались пометы, уточняющие или корректирующие текст, из которых видно, что антиохийский патриарх удостоился того же почета при московском дворе, как и иерусалимский предстоятель шестью годами раньше.

Макарию Антиохийскому было предложено явиться во дворец 12 февраля 1655 г. Вместе с ним в церемонии приняли участие 24 человека. За патриархом послали пристава и посольского переводчика с греческого языка, а также сани с царской конюшни[226]226
  Феофан Иерусалимский ехал к государеву двору на санях игумена Чудова монастыря (РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 151).


[Закрыть]. Путь следования до дворца в документе не указан. По всей вероятности, Макарий прибыл на аудиенцию так же, как и Паисий Иерусалимский, который ехал с Кирилловского подворья[227]227
  Подворье, возникшее при церкви св. Афанасия Александрийского, находилось в Кремле, недалеко от Фроловских (Спасских) ворот, напротив Вознесенского монастыря. О времени его создания точных данных нет (Забелин И. Е. История города Москвы… С. 195). И. Е. Забелин высказал предположение, что вселенские патриархи, приезжавшие в Москву, останавливались именно здесь. На самом деле константинопольский патриарх Иеремия II жил на дворе рязанского митрополита (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1588–1594 гг. Кн. № 3. Л. 24), а иерусалимский патриарх Феофан – в Чудовом монастыре (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 69). Паисия Иерусалимского не устроили отведенные ему помещения в Чудовом монастыре. В челобитной царю он жаловался, что «угорает в каменных кельях», и просил разрешения жить на Кирилловском подворье (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 118). В дальнейшем большинство греческих священников всех рангов селили на Кирилловском подворье.


[Закрыть], к благовещенской паперти. На всем пути от подворья до царского дворца стояли в ряд с обеих сторон стрельцы[228]228
  Стрельцы были без оружия. Вооруженная стража выстраивалась, встречая послов и посланников.


[Закрыть], «каждый со знаменем в руке, как это принято при встрече патриарха и важного посла от какого-либо из государей»[229]229
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 277.


[Закрыть]. Свита патриарха следовала во дворец пешком. Павел Алеппский, успевший за время своего пребывания в Москве хорошо изучить придворную жизнь (он даже получил приглашение остаться на русской службе), имел все основания сравнить визит патриарха к царю с приемами высокопоставленных дипломатов. На Красном крыльце[230]230
  Для входа в царский дворец посторонних лиц пользовались Благовещенской и средней лестницами. При посольских приемах христиане шли Благовещенской лестницей, нехристиане – средней. По золотой, или красной лестнице, совершались большие государевы выходы (венчание на царство, бракосочетание). В остальных случаях царь пользовался Благовещенской лестницей. По средней – выносили покойных царей на отпевание в Успенский собор. На Красном крыльце Алексей Михайлович принимал послов самого низшего ранга (Забелин И. Домашний быт… С. 315).


[Закрыть] Макария встречали окольничий и думный дьяк. Они приняли от патриарха благословение.

По пути в царские палаты антиохийского патриарха приветствовали трижды, как это записано в Дворцовых разрядах. Алексей Михайлович в обычном «служивом» платье принял главу антиохийской церкви в Золотой палате[231]231
  Помечено на полях. В черновике, выписанном из дела Афанасия Пателара, как место приема обозначена столовая палата (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 94). Столовая изба – малый парадный зал. Здесь проходили приемы посланников и гонцов (Забелин И. Домашний быт… С. 304).


[Закрыть]. Вместе с государем в Золотой палате находились думные бояре, дворяне и окольничие[232]232
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 94.


[Закрыть]. Как и при приеме посла, высокого гостя представлял государю окольничий. Царь поднялся навстречу патриарху, отойдя от трона на полсажени, и принял от него благословение. Он снял свою царскую шапку, которую держал на большом подносе казначей Богдан Минич Дубровский[233]233
  Б. М. Дубровский присутствовал и при встрече во дворце иерусалимского патриарха Паисия (РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 209).


[Закрыть]. Благословив Алексея Михайловича, патриарх целовал руку государя, а царь целовал патриарха в правое плечо[234]234
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 94–95.


[Закрыть]. Точно такими же взаимными приветствиями обменялись Алексей Михайлович и Паисий Иерусалимский[235]235
  Там же. 1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 209.


[Закрыть]. Павел Алеппский утверждал, что Макарий, благословив Алексея Михайловича, целовал его в правое плечо, а царь поцеловал голову и правую руку патриарха. Очевидно, автор описывал событие так, как ему хотелось бы, а не так, как это было на самом деле. Ему представлялось, что «черная трость, похожая на монашеский посох» в руке Алексея Михайловича – царский скипетр[236]236
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 278.


[Закрыть]. Иерусалимский патриарх действительно видел государя во всем блеске власти, в полном царском облачении. Описание взаимного приветствия царя и патриарха мы находим также в сочинении, приписываемом Арсению Елассонскому и найденном А. Дмитриевским в одном из трапезундских монастырей. По словам Арсения, «патриарх благословил великого царя (Федора Ивановича. – Н.Ч,), начертавши образ креста на нем святою рукою на голове, на груди, на правом и левом плече, и царь на освещение поцеловал святую руку патриарха, а патриарх поцеловал правое плечо царя»[237]237
  Дмитриевский А. Арсений, архиепископ Елассонский (Суздальский тож), и его вновь открытые исторические мемуары // Труды Киевской духовной Академии. 1898.
  Т. 1, 2. Т. 2. С. 355


[Закрыть].

В России существовал сходный обычай взаимного приветствия царя и патриарха, когда по окончании службы в соборе «друг друга целовасте о выи. И потом государь царь государя патриарха целовал в руку, а государь патриарх ево, государя царя, целовал во главу в темя, объем своима святительскими рукама ево царскую главу»[238]238
  Голубцов А. П. Чиновники Московского Успенского собора и выходы патриарха Никона. М., 1908. С. 259.


[Закрыть]. На официальных приемах в Кремле по отношению к восточным патриархам он не применялся.

После приветствия Алексей Михайлович спросил патриарха о здоровье. В ответ Макарий Антиохийский произнес речь, которую царь выслушал стоя. Затем патриарх поднес царю привезенные реликвии, «образы и мощи», которые тот принимал собственноручно[239]239
  РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 103. Приписано мелко на полях.


[Закрыть]. Подарки государь передавал стольникам и стряпчим. Им предписывалось брать дары неспешно, внимательно рассматривая[240]240
  Там же. Подробнее о реликвиях, привезенных Макарием Антиохийским, см. в 4 главе.


[Закрыть]. Приняв святыни, царь надевал шапку, садился на свое место, предлагая сесть патриарху справа от себя на скамье, стоящей между окон. В конце аудиенции к царской руке подходили сопровождавшие патриарха лица[241]241
  «Всякий, кто целует теперь руку царя, получает от него подарок, смотря по своему положению: если он настоятель монастыря, то получает сорок соболей, камку и милостыню» (Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 278). По документам Посольского приказа известно, что архимандриту обычно давались камка адамашка, 40 соболей по 20 рублей, 15 рублей денег (См. например: РГАДА. Ф. 52. On. 1.1652 г. № 38. Л. 4).


[Закрыть].

Глава Посольского приказа Алмаз Иванов объявил Макарию Антиохийскому «государево жалованье», дававшееся по обычаю: «кубок серебрян золочен с кровлею в 8 гривенок в 47 золотников, портище бархату черново гладково, портище бархату зеленово, портище бархату вишневого рытово, отлас гвоздичен, отлас таусинен, камка зелена, камка вишнева, 3 сорока соболей, денег 200 рублев»[242]242
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 104.


[Закрыть]. Антиохийский предстоятель принимал царскую милость стоя. О жалованье было объявлено и всем его спутникам, присутствовавшим на аудиенции. Далее в документе написано: «А как патриарх пойдет от государя ис столовой избы, и государь проводит патриарха до коих мест он, государь, изволит»[243]243
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 106.


[Закрыть]. Эта запись, скопированная из дела, связанного с пребыванием в Москве Афанасия Пателара, видимо, не исправлена. Скорее всего, как и в случае с Паисием Иерусалимским, царь проводил Макария до того места, где его встречал[244]244
  Ср.: РГАДА. Ф. 52. On. 1.1649 г. № 7 (Ч. 1). Л. 220.


[Закрыть]. По всей вероятности, организаторы приемов в Кремле вселенских патриархов именно так представляли себе идеальный образ отношений между носителями высшей светской и духовной власти: царь являл себя смиренным сыном главы церкви, а патриарх склонялся перед великим православным государем.

Обычно после аудиенции у царя восточные патриархи направлялись в Успенский собор для встречи с московским предстоятелем. Макарий Антиохийский был приглашен не в храм, а в кремлевскую резиденцию патриарха Никона. Трудно сказать, почему нарушили традицию, возникшую еще в XVI в. Документальных свидетельств о свидании двух святителей мы не имеем, сохранилась лишь запись о ней Павла Алеппского[245]245
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию…
  С. 281–282.


[Закрыть]. В тот же день московский, антиохийский и сербский патриархи обедали у государя, что являлось особой честью, которой удостаивались далеко не все архиереи и дипломаты: «Того же дня ели у великого государя: святейший Никон, патриарх Московский и всеа Русии, Макарий антиохийский, сербский патриарх Гавриил… стол в столовой избе»[246]246
  Дворцовые разряды. Т. 3. С. 457–458. Факт приезда в Москву сербского патриарха в Дворцовых разрядах не зафиксирован. Он был принят во дворце, как и Макарий Антиохийский, 12 февраля 1655 г. Визит сербского патриарха оставил более скромный след в официальных документах, что соответствовало статусу и политическому влиянию Гавриила. О приеме во дворце патриарха Гавриила по рангу митрополита см.: РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 24. Л. 26–29, 69–72.


[Закрыть].

Рис. 7. Неизвестный художник. Портрет патриарха Никона. Россия. XVIII в. ГИМ.

Бывшего константинопольского патриарха Афанасия, приехавшего в Москву в 1653 г., принимали не как действующего архиерея, а как отставного, несмотря на то, что он приехал не простым просителем милостыни. Афанасий Пателар выступал одним из посредников в деле принятия в русское подданство Войска Запорожского[247]247
  О пребывании бывшего константинопольского патриарха в Москве см.: РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1651 г. № 8 (в данное дело о приезде в 1651 г. известного политического агента Фомы Иванова документы за 1653 г. подшиты по ошибке); РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1653 г. № 27; Там же. 1654 г. № 4; Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1996. Кн. 7. С. 73–74; Каптерев Н. Ф. Приезд бывшего константинопольского патриарха Афанасия в Москву в 1653 г. // ЧОЛДПр. 1889. Кн. 10; из последних работ, посвященных Афанасию Пателару, см.: Ченцова В. Г. Три греческие грамоты бывшего патриарха Афанасия II Пателара // Очерки феодальной России. М., 2003. Вып. 7. С. 164 и сл. Там же – историография вопроса.


[Закрыть]. При встрече на границе Афанасию и его спутникам было велено дать содержания «перед ерусалимским патриархом с убавкою»[248]248
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1653 г. № 27. Л. 19.


[Закрыть], т. е. по низшему разряду для лиц данного ранга. Запись, касающаяся бывшего константинопольского патриарха Афанасия, в Дворцовых разрядах более краткая, чем информация о других приемах высокопоставленных иностранцев[249]249
  22 апреля 1653 г. были у государя «в столовой избе цареградской бывший патриарх Офонасей да акридонской архиепископ Дионисей». После аудиенции гостей не оставили на обед, а послали угощение на подворье со стольниками (Дворцовые разряды. Т. 3. С. 348). Макарий (Булгаков) не заметил разницы в кремлевских аудиенциях Паисия Иерусалимского и бывшего вселенского патриарха Афанасия. Он полагал, что Афанасия Пателара встречали с тем же почетом, что и иерусалимского предстоятеля несколькими годами раньше (История русской церкви. М., 1996. Кн. 7. С. 73).


[Закрыть].

Для поездки ко двору за Афанасием Пателаром послали «с царской конюшни лошадь с седлом смирным»[250]250
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1651 г. № 8. Л. 148 и сл.


[Закрыть]. У Посольского приказа патриарха свели с лошади, где он ожидал приглашения к царю. Спутники Афанасия, как и всегда в подобных случаях, шли к приказу пешком. Стрельцы двух приказов, без оружия, выстроились в почетном строю. Прием проходил в столовой избе, украшенной коврами и «полавошниками меньшими». В документе записано, что на приеме царь может быть, «в чом он, государь, изволит»; бояре, окольничии, стольники и дворяне – «в цветном платье». Объявлял патриарха государю думный дьяк Ларион Лопухин[251]251
  Ларион Лопухин возглавлял Посольский приказ в 1653–1665 гг. во время отсутствия Алмаза Иванова.


[Закрыть]. Вручив Алексею Михайловичу привезенные реликвии, бывший константинопольский патриарх удостоился чести поцеловать государеву руку. Протокол приема Афанасия Пателара существенно отличался от церемонии приемов, оказанных Паисию Иерусалимскому и Макарию Антиохийскому, и соответствовал практиковавшемуся в то время придворному обычаю, по которому встречали митрополитов.