Текст книги "Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века"

В деле бывшего константинопольского патриарха сохранился наказ приставам, находившимся при нем и его людях. Он в точности повторял инструкции, которые давались посольским дьякам относительно иностранных послов. Наказ предписывал не отпускать приехавших со двора, ограничить контакты Афанасия и его свиты со всеми иностранцами, в том числе турками и греками. П. Николаевский относит данные рекомендации лично к Афанасию Пателару, объясняя это сомнительной политической репутацией бывшего константинопольского патриарха[252]252
  Николаевский П. Из истории сношений России с Востоком… С. 32.


[Закрыть].

На самом деле подобные инструкции касались всех высоких иностранных гостей, вступавших в контакт с царем, прежде всего послов. Действовали они и в отношении православного духовенства. Павел Алеппский сообщал, что «до тех пор, пока архиерей или архимандрит не представится царю и не будет допущен к руке, ни сам он не выходит из дому, ни к нему никто не приходит»[253]253
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 268.


[Закрыть], разрешалось только принимать людей, приносивших угощение от бояр и московского митрополита[254]254
  РГАДА. Ф. 32. On. 1.1653 г. № 27. Л. 24–26.


[Закрыть]. Упоминание о московском митрополите свидетельствует о том, что с XVI в., когда он являлся главой русской церкви, формуляр наказа не менялся[255]255
  При встрече в Москве в 1589 г. Иеремии II приставам был дан приказ патриарха «чтить по тому ж как и митрополита на Москве чтят» (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1588–1594 гг. Кн. № 3. Л. 23).


[Закрыть]. Иностранцы, находившиеся с дипломатической миссией в русской столице, также лишались свободы передвижения и возможности контактов с кем-либо, кроме посольских дьяков.

Текст наказа лаконичен, но весьма подробно характеризует дипломатическую практику Посольского приказа в середине XVII в. Кроме того, из документа видно, что к приему восточных иерархов готовились так же основательно, как и к приему послов иностранных монархов. Наказ содержал перечень примерных вопросов, которые могли быть заданы бывшим вселенским патриархом о государе, внутренней и внешней политике страны. Судя по упоминанию бунта, случившегося в 1648 г. в Москве, выписка была сделана из досье Паисия Иерусалимского. Наличие исправлений текста, содержащих упоминание имени царя Михаила Федоровича, свидетельствует о том, что подобные ответы давались послам иностранных государей и до Алексея Михайловича.

Встречающим экс-патриарха у Калужской заставы было велено говорить, «что ныне (царь. – Н. Ч.) в совершенном возрасте… а дородством и разумом и красотою лика и милосердным нравом… всемогущий Бог украсил его, великого царя нашего. Его царское величество хвалят достойного паче всех людей, и ко всем людем, к поданным своим и к иноземцом его царское величество милостив и щедр и наукам премудрым философским многим… и к воинскому ратному рысарскому строю хотение держит большое по своему государскому чину и достоянию… А будет их (встречающих. – Н. Ч.) учнет патриарх спрашивать, как ныне государь царь и великий князь Алексей Михйлович всеа Росии самодержец со окрестными государи с цесарем римским[256]256
  В ркп.: римоским.


[Закрыть], с аглинским и з дацким королем, и з свейскою королевою, и с турским салтаном, и с кизылбашским шахом, и с крымским, и з бухарским, и с ыними пограничными, говорить: «живет… Алексей Михайлович, его царское величество, со всеми великими христианскими государи и с турским салтаном, и с шахом персидцким… в дружбе и любви, и послы и посланники меж их государей о дружбе и любви ходят, а недруга ему великому государю из них никого не бывало[257]257
  Написано сверху над зачеркнутым «нет».


[Закрыть]»… А будет патриарх спросит, ведомо есть учинилось, что в прошлом 156-м (1648) году в Московском государстве учинился в людех мятеж и волнованье, и многие домы боярские и дворянские грабили, и людей побивали до смерти, и говорить: «Это было так. В прошлом во 156-м (1648) году в июне месяце самоволные немногие люди взбунтовалися… и по указу царского величества те самоволные люди сысканы и казнены смертью, и то воровство окончилось». А будет учнет патриарх[258]258
  Приписано сверху.


[Закрыть] спрашивать про которые государства имянно или о каких иных делех, чего в сем наказе не написано… говорить короткими речми учтиво и остерегательно, чтоб государеву имяни было к чести… а учнет спрашивать о великих делех[259]259
  Приписано сверху.


[Закрыть]… о том (стряпчему. – Н. Ч.) отговариватца, что он был на государеве службе в дальних местех, а приехал недавно и ему про те дела слышать не лучилось»[260]260
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1653 г. № 27. Л. 43–49.


[Закрыть].

Бывший константинопольский патриарх выразил желание посетить Троицкий Сергиев монастырь, в связи с чем был дан указ принять его наравне с иерусалимским патриархом Феофаном и московскими первосвятителями[261]261
  Там же. 1651 г. № 8. Л. 178–179. Митрополит Макарий (Булгаков) полагал, что встреча Афанасия Пателара в Троицком монастыре действительно соответствовала приему действующего патриарха (История русской церкви. М., 1996. Кн. 7. С. 73). Так же считал и Н. Ф. Каптерев (Каптерев Н. Ф. Приезд бывшего константинопольского патриарха Афанасия в Москву в 1653 г… С. 361).


[Закрыть]. Однако текст указа подвергся правке, по которой видно, что Афанасий Пателар не удостоился почестей действующего патриарха. ВТроицком монастыре его встречали по рангу митрополита.

Покидая Москву, восточные иерархи, как и послы, получали прощальную аудиенцию у царя «на отпуске». Для важных особ она повторяла церемонию приема, в других случаях могла быть менее торжественной, а иногда (для архимандритов или купцов) заменялась объявлением царского жалования «на отъезде». Паисию Иерусалимскому, как и во время первого визита, была устроена одна встреча – перед Золотой палатой[262]262
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 21 (Ч. 3). Л. 32.


[Закрыть]. Афанасия Пателара доставили на Казенный двор, затем проводили в Малую Золотую палату[263]263
  Она еще называлась царицыной палатой, имела то же значение, что и столовая палата (Забелин И. Домашний быт… С. 304).


[Закрыть]. «Встреч» отбывавшему гостю не было, но государю его представлял глава Посольского приказа[264]264
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1651 г. № 8. Л. 268.


[Закрыть].

Во время прощальной аудиенции патриарх Макарий «держал наготове четыре челобитные царю: в одной просил уплатить за большое из желтой меди паникадило; в другой челобитной просил у него икон; в третьей – некоторое количество рыбьего зуба и хрустального камня – слюды, и в четвертой – некоторое количество белки»[265]265
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 517.


[Закрыть]. В документах приказа сохранилась одна челобитная, перечисляющая все просьбы антиохийского патриарха. От имени Макария Антиохийского посольский дьяк писал[266]266
  Сохраняем орфографию текста.


[Закрыть]: «Выменил я, богомолец твой, государев, тритцать икон штилистовых розных святых[267]267
  В XVII в. на Христианский Восток попадает значительное число русских икон. Подробнее см.: Чеснокова Н. П. Вывоз русских икон на Христианский Восток в XVII в. // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI–XVIII вв.: Сб. мат-лов междунар. науч. конф. М., 2001. С. 102–109; Tschesnokova N. Les icones russes, comme l’objet cT economie en Mediterrannee au XVII siecle // Economia e arte. Secc. XIII–XVIII. Prato, 2002. P. 407–410.


[Закрыть], чем благословлять мне, богомольцу твоему, как Бог меня принесет в свою область, православных христьян нарочитых людей; да яз, богомолец твой, государев, купил паникадилу большую в соборную церковь, а дал за него, государь, окупу сто дватцать рублев, да в той же, государь, соборную церковь и иных больших церквах окна, государь, летом живую открыты, а зимою заперты, потому что, государь, окончин делать не из чего; да мне же, богомольцу твоему, надобно четыре тысячи белок добрых на тцки, что даровать в Цареграде и иных городех приказных людей, да пуда с четыре рыбей кость добрых, такожде приказных людей даровать, на ножевое черенье и на сабельное тем же приказным; а белок, государь и рыбей кости в торгу нет»[268]268
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 21 (Ч. 2). Л. 69.


[Закрыть]. По указу царя просьбы антиохийского патриарха были удовлетворены[269]269
  Там же. Л. 69 об.


[Закрыть].

В XVI в. канонический статус восточных митрополитов соответствовал положению главы русской церкви, и их принимали в Москве по самому высокому рангу, наравне с приезжавшими патриархами[270]270
  См.: РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1582–1588 гг. Кн. № 2; Чеснокова Н. П. Этикет московского двора…


[Закрыть]. В середине XVII столетия мы застаем уже другой обычай, именно тот, по которому встречали и провожали бывшего константинопольского патриарха Афанасия.

4 мая 1653 г. Алексея Михайловича посетили мирликийский митрополит Иеремия, его архимандрит Венедикт, архидьякон Агафангел, племянник митрополита Юрий Иванов и толмач Федор Степанов. За митрополитом с царской конюшни послали оседланную лошадь[271]271
  В случае, если иерарх был пожилым, ему давали сани или карету.


[Закрыть]. У Посольского приказа он сошел с коня и ожидал приглашения к Алексею Михайловичу. Остальные члены делегации шли к приказу пешком. Прием проходил в столовой палате, в присутствии бояр, дворян, окольничих и стольников. На крыльце стояли дворяне, дети боярские и подьячие в «цветном платье». Стрельцы находились в приказе без пищалей. В данном случае этикет не предписывал царю особо парадной одежды[272]272
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1653 г. № 28. Л. 37.


[Закрыть]. Гостей представлял думный дьяк, он же объявил о том, что мирликийский митрополит привез царю часть животворящего креста Господня и образ Николая Чудотворца[273]273
  Там же. Л. 1.


[Закрыть]. От имени государя реликвии приняли казенные дьяки.

В отличие от митрополитов, архимандриты следовали пешком к Посольскому приказу, оттуда – обычным путем через Красное крыльцо в столовую палату. На крыльце их приветствовали придворные. Царь был одет по-домашнему[274]274
  В повседневной одежде царь встречал крымских и ногайских послов (Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича… С. 92).


[Закрыть]. Именно так принимали 22 марта 1653 г. архимандрита афонского Павловского монастыря Иоасафа и архимандрита янинского Успенского монастыря Иеремию[275]275
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1653 г. № 24. Л. 1 и сл.


[Закрыть].

Размер милостыни, жалованной царем, далеко не всегда соизмерялся с ценностью реликвии (если слово «ценность» применимо в данном случае). Довольно часто из обедневших православных монастырей Востока русскому государю привозили резные деревянные кресты. Алексей Михайлович просил самих архимандритов подать ему святыню, брал ее в руки и, осенив себя крестным знаменем, передавал дьякам. Следует отметить, что четкая закономерность того, в каких случаях Алексей Михайлович сам принимал реликвии, в каких это делали придворные, не прослеживается. Царь брал святыни их рук патриархов, просил поднести себе резной деревянный крест архимандрита, а митрополит отдавал часть животворящего древа Господня не государю, а казенному дьяку.

Реликвии подносили царю не только во время приема во дворце, но и во время праздничных служб в храмах Кремля. При этом, вероятно, стремились быть представленными царю священники в сане ниже архимандритов. Попадая на аудиенцию в числе многих, они не могли лично общаться с царем. Видимо, в церкви такая возможность у них появлялась. Подробности данного обстоятельства источниками не уточняются и подобных примеров немного. В 1653 г. священнослужитель иерусалимского патриарха Паисия Гавриил поднес царю крест, обложенный серебром[276]276
  Там же. 1657 Г. № 15. Л. 81.


[Закрыть]. На Богоявление в 1658 г. священник македонского Преображенского монастыря Алексей во время заутрени вручил государю «крест аспидной, обложен серебром» с серебряной же цепочкой[277]277
  Там же.


[Закрыть]. Следует отметить случаи, когда в документах сохранилась запись о приеме у государя, о привезенных реликвиях, но описание приема не сохранилось. Так было с посланцами Ватопедского монастыря и солунского монастыря Анастасии Узорешительницы, которые побывали в Москве в 1652 г.[278]278
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1652 г. № 37. Л. 18 и 28.


[Закрыть]

Особый интерес представляют материалы, относящиеся непосредственно к патриарху Никону, имевшему собственное делопроизводство, и которые сохранились в фонде «Сношения России с Грецией» как исключение. Благодаря им мы располагаем некоторыми данными о прямых контактах греческого духовенства с московским предстоятелем.

Патриаршие грамоты и политические вести чаще всего привозили из Порты греческие торговые люди. Придворный церемониал в подобных случаях соответствовал порядку приема гонцов, но не заносился в Дворцовые разряды. 24 апреля 1647 г. в Путивль из Константинополя прибыл Павел Дементьев в сопровождении четырех человек и толмача[279]279
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1647 г. № 22. Л. 1.


[Закрыть]. Он привез грамоты от вселенского патриарха Иоанникия о его поставлений на константинопольскую кафедру[280]280
  Там же. Л. 6 и сл.


[Закрыть]. Прием во Дворце был организован в соответствии с церемонией встречи гонцов[281]281
  Там же. Л. 19 и сл.


[Закрыть]. За греками послали переводчика, с которым они и прибыли в Посольский приказ. Там иноземцы ожидали аудиенции. После приглашения к царю гости проследовали Красным крыльцом в Золотую палату.

Представлял государю греков думный дьяк Назарий Чистой. После приветственного обращения царя к гостям, от имени греков подносились их дары (драгоценные венецианские ткани). Затем Назарий Чистой объявил грекам государево жалование – «в стола место корм» – и отпустил их на подворье. Подобную дипломатическую миссию выполнял и Дмитрий Юрьев, приехавший 21 июня 1647 г. в сопровождении зятя, племянника и челяди с письмами к Алексею Михайловичу от царского посланника в Константинополе Алферия Кузовлева и брата гонца, грека Федора Юрьева[282]282
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1647 г. № 25. Л. 1 и сл.


[Закрыть]. Кроме того, Дмитрий Юрьев имел и собственные, возможно, семейные, интересы в Москве. Он вез в Росссию «для покупки всякой две тысячи золотых да шеснатцать тысячь ефимков»[283]283
  Там же. Л. 2.


[Закрыть]. К сожалению, подробности аудиенции при дворе в деле не сохранились. Из документов Посольского приказа ясно, что греки, доставлявшие в Москву важные политические вести, получали царское жалование. Дмитрий Юрьев не стал исключением и собственноручно поставил подпись (б бгцдітрі^ уєоруюо)[284]284
  Сохраняем орфографию документа.


[Закрыть] в получении 40 соболей по 30 рублей и попросил до Путивля одиннадцать подвод[285]285
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1647 г. № 25. Л. 17–18.


[Закрыть]. Видимо, Дмитрий и его спутники не напрасно везли в Москву весьма значительную сумму и возвращались назад с какими-то товарами.

Многие купцы из Константинополя, связанные с восточными патриархами, не только привозили в Москву патриаршие грамоты с политическими вестями, но и, без сомнения, были поверенными в делах Восточной церкви. Архимандрит бывшего иерусалимского патриарха Феофана Макарий, писавший в Москву о волхвах, которые объявились в Константинополе[286]286
  Подробнее см. гл. 5.


[Закрыть], не полностью доверился бумаге, а сослался на Ивана Николаева, доставившего информацию, что тот возвестит «усты вся»[287]287
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1654 г. № 17. Л. 19 и сл.


[Закрыть]. Обычно купцы, как Иван Николаев, не только поставляли политическую информацию, но и привозили ко двору (часто по специальному заказу[288]288
  См., например, указ царя, по которому «велено греченину царегородцу Ивану Настасову купить в Царегороде в нашу, великого государя, казну: змирна и стактия, и касия, и Ливану, и по пуду ладону черного и полпуда, а купя (ему змирну, и стактию, и касию, и ладан – зачеркнуто) и ладон привести ему к нам, великому государю, к Москве» (РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1658 г. № 12. Л. 22. Сведения о привозе этих товаров СМ.: РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1661 Г. № 13).


[Закрыть]) необходимые для царского обихода предметы. За многолетнюю и верную службу царю (именно так рассматривали свою деятельность сами греки) греческие купцы получали царские грамоты, напоминающие по формуляру жалованные грамоты монастырям, но не имевшие ограничений во времени приезда в Россию. Так, в 1660 г. по челобитной константинопольского купца Николая Кондратьева была дана грамота, как просил Николай, «против моей братьи приезжих иноземцов»[289]289
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1660 г. № 32. Л. 11.


[Закрыть]. Любопытно, что среди вышеназванной «братьи» был и Иван Юрьев, неоднократно бывавший в Москве и доставивший Алексею Михайловичу царские регалии, выполненные в Константинополе[290]290
  Подробнее см. главу 5.


[Закрыть].

С купцами в русскую столицу попадали мощи святых и чудотворные иконы, в том числе и наиболее знаменитые христианские святыни. Греческие купцы привезли для патриарха Никона митру «цареградского дела», украшенную камнями и жемчугом, стоимостью в 1230 рублей[291]291
  По всей вероятности, именно эту митру Макарий Антиохийский просил у патриарха Никона в качестве образца, чтобы сделать себе такую же (ГИМ. Синод, св. 1047-3/57.S.d.).


[Закрыть] и саккос, заказанные им, скорее всего, в связи с интронизацией. Вещи вместе с грамотой прислал константинопольский патриарх Иоанникий[292]292
  РГАДА. Ф. 52. Оп. 2. № 497. См.: Греческо-русские связи середины XVI – начала XVIII вв… № 50.


[Закрыть]. Саккос по документам Посольского приказа не прослеживается. Вполне вероятно, что он прямо попал к патриарху, а митру из-за ее высокой стоимости доставили к царю и оплатили из казны. В 1654 г. на праздник Успения митра была преподнесена московскому первосвятителю от имени царевича Алексея Алексеевича[293]293
  РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1654 г. № 7. Л. 52; Митра-корона патриарха Никона // Указатель для обозрения московской патриаршей (ныне синодальной) ризницы / Сост. Савва, архиепископ Тверской. М., 1883. Отд. I. С. 14–15.


[Закрыть]. В том же 1654 г. греческие купцы привезли облачение убитого константинопольского патриарха Парфения II: «5 саков обьяринных золотых, да амфор, да полицу… крест золот с каменьи, в нем часть Древа Честнаго и животворящего креста Господня»[294]294
  РГАДА. Ф. 52. Оп.1.1654 г. № 5. Л. 2 и сл.


[Закрыть].

Рис. 8. Митра патриарха Никона, заказанная им в Константинополе. Рисунок Ф. М. Солнцева. 1830-е гг. Музеи Московского Кремля.

В конце XIX в. в патриаршей ризнице еще находились один из названных саккосов и омофор. Палица была передана грузинскому митрополиту Николаю в 1726 г.[295]295
  Указатель для обозрения московской патриаршей ризницы… Отд. I. С. 20, 25.


[Закрыть]

К середине XVII в. посольский обычай можно считать сложившимся, однако в отношениях с восточными патриархами происходил поиск оптимальных форм придворного этикета. Являясь подданными султана, патриархи не могли претендовать на почести, оказываемые послу их государя. Русская сторона учитывала реальный статус и политическое влияние архиерея, цель и значение его визита. Приезд Паисия Иерусалимского и Афанасия Пателара за милостыней не был единственной целью их появления в Москве. Но даже в тех случаях, когда патриархи приходили главным образом за материальной поддержкой для своего престола, русское правительство использовало их пребывание для решения собственных внутри– и внешнеполитических задач. Так было с Иеремией II, поставившим московского патриарха Иова, Феофаном Иерусалимским, который рукоположил патриарха Филарета, так случилось и с Макарием Антиохийским, принявшим самое действенное участие в осуществлении церковной реформы и решении политических проблем. Одно из замечаний Макария Антиохийского касалось совершения литургии в русской церкви без мощей святых. По приказу патриарха Никона было отпечатано более 15 000 антиминсов, которые разослали по церквам с частичками мощей, вложенными в них[296]296
  Макарий (Булгаков). История русской церкви. Т. 6. С. 95.


[Закрыть].

Несмотря на некоторое расхождение в организации аудиенций православных первосвятителей и иностранных послов, нельзя не отметить влияния дипломатического протокола на церемониал приема глав патриарших кафедр. Его разрабатывали в Посольском приказе, руководитель и подьячие которого играли главную роль в отношениях с представителями Христианского Востока. Таким образом, и по форме, и по существу визиты патриархов являлись важным фактором международных отношений, а следовательно, и дипломатии России середины XVII в. Приемы при дворе Алексея Михайловича греческих митрополитов и архимандритов были более скромными, но и им придавалось определенное церемониальное значение, так как именно во дворце царю подносили реликвии Христианского Востока.

Вместе с тем этикет не являлся чем-то раз и навсегда застывшим. Не меняя своей сути, он мог отразить особое отношение русского правительства к высокому гостю. Например, четвертая (особенно почетная) встреча на пути к государю имела место в XVII в. только в двух исключительных случаях: в 1644 г., во время приезда в Москву датского принца Вальдемара[297]297
  Дворцовые разряды. Т. 2. С. 724.


[Закрыть], и в 1666 г., перед входом в Грановитую палату вселенских патриархов, прибывших на собор по «делу» патриарха Никона[298]298
  Там же. Т. 3. С. 654.


[Закрыть]. Церемониал приемов греческих иерархов и купцов в Кремле демонстрировал особое отношение русских государей к православному населению Османской империи, а также место и роль России на Христианском Востоке в середине XVII столетия.

Глава 3
Русская благотворительность православному Востоку в середине XVII века

На протяжении нескольких столетий, начиная со времени восстановления регулярных контактов Русского государства с Христианским Востоком, Россия оказывала материальную поддержку своим единоверцам, находившимся на территории Османской империи. Еще в 1584 г. царь Иван Грозный направил на Восток значительную по объему милостыню на помин души своего сына, царевича Ивана. Затем последовали царские посылки вселенским патриархам, храму Гроба Господня в Иерусалиме, отдельным епархиям. Эти дары послужили толчком для дальнейших активных контактов восточнохристианских кафедр с Москвой. Русская благотворительность православному Востоку стала одной из главных тем исследований И. Ф. Каптерева[299]299
  Kanmepee Н. Ф. Русская благотворительность монастырям св. горы Афонской в XVI–XVIII столетиях // ЧОЛДПр. 1882. Январь, март, май, июнь, июль; Он же. Русская благотворительность монастырям св. горы Афонской в XVI, XVII и XVIII столетиях // ЧОЛДПр. 1882. № 1; Он же. Русская благотворительность Синайской обители в XVI, XVII и XVIII столетиях // ЧОЛДПр. 1881. Октябрь-ноябрь; Он же. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. Сергиев Посад, 1914 и др.


[Закрыть]. Ученый собрал и систематизировал немало сведений источников, связанных с данной проблемой. Однако она по-прежнему представляет значительный научный интерес. Мы попытаемся определить понятие «государева милостыня», ее объем, материальное содержание, а также ее значение в греческо-русских связях середины XVII в.

В архивных документах выражение царское жалование употреблялось в одном из основных своих значений – «благодеяние, милость, милостыня», хотя в тоже время оно несло и другой смысл, а именно – «жалование за службу». Источники фиксируют устойчивую формулу: «дано государева жалования за работу» и «дано государева жалования на милостыню». Термин милостыня не носил в то время пейоративного оттенка, характерного для современного русского языка. Царское жалование или милостыня давалась церковным центрам, а также отдельным лицам, как духовным, так и светским. Поводом для обращения к царю за милостыней могли быть долги перед турецкими властями, потеря имущества в результате стихийных бедствий или войны. Духовные лица просили денег на выкуп заложенного церковного имущества, на монастырское строительство, на поновление старых икон и написание новых. Из различных монастырей к русскому правительству обращались с просьбой о присылке богослужебных книг.

Сумма милостыни была различной. Она определялась, главным образом, саном приехавшего духовного лица и местом, которое его кафедра или обитель традиционно занимала в греческо-русских отношениях. Самое большое жалование получали от русского двора восточные патриархи, затем следовали митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты, далее – низшие духовные чины по убыванию, включая монастырских слуг и толмачей. Документы Посольского приказа самым тщательным образом фиксировали, кому, сколько, из какого ведомства и что именно жаловалось от имени государя. Г. Котошихин писал о жалованье, которое дается из царской казны грекам: «Греческим властем: патриархом, митрополитом, архиепископом, архимаритом и игуменом, и келарем, и простым чернецом, которые приезжают для милостыни, дается на церковное строение, которые церкви бывают розорены от неприятелского нахождения и от поганского наругания, или и вновь, церковное платье и пелены, и покровы, и сосуды серебряные; так же и им, властем, и старцом их, и служкам, платье»[300]300
  Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича / Подгот. публ., вводная ст., коммент. и словник проф. Г. А. Леонтьевой. М., 2000. С. 95.


[Закрыть].

Во время посещения Москвы патриархи лично получали только деньгами по 2 тысячи рублей (им же в полтора или два раза больше жаловалось на нужды престола); митрополитам и архиепископам давали от 120 до 300 рублей, архимандритам – от 20 до 30, архидиаконам – 3—10 рублей и т. д. Для сравнения можно сказать, что годовое жалование (в денежном выражении) патриаршего портного составляло 6 рублей. После окончания приема во дворце приехавшим архиереям посылалось угощение «в стола место корм». В конце XVII в. вместо «корма» стали давать деньги, по 15 рублей человеку[301]301
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1627–1727 гг. Кн. № 4. Л. 51.


[Закрыть]. Тогда же наряду с милостыней мехами патриархам посылали «золотые червонные»[302]302
  Там же. Л. 51 об.


[Закрыть].

Иностранцам царская милостыня не казалась очень значительной. Павел Алеппский писал: «Если рассчитывать только на милостыню, Богу известно, что иные не покрывают и своих трат». Даже высшие архиереи, по словам Павла, получали от царя и вельмож около 200–300 рублей, «может быть менее, но не больше»[303]303
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским / Пер. с арабского Г. Муркоса. М., 2005. С. 292.


[Закрыть]. Эти сведения вполне соотносятся с официальными русскими документами. Адам Олеарий иначе оценивал русскую милостыню православным подданным турецкого султана. Он писал: «…греческие монахи от константинопольского и иерусалимского патриарха являются дважды, а то и трижды в год, доставляют позолоченные кости святых и всякие иные реликвии и писаные иконы, за что им дают увозить с собою, в виде подарков, большие количества денег, далеко превосходящие вышеозначенную сумму». Ссылаясь на А. Поссевино, Олеарий утверждал, что русские ежегодно посылали греческой церкви 500 дукатов[304]304
  Олеарий А. Описание путешествия в Московию. М., 1996. С. 289.


[Закрыть]. В данном свидетельстве для нас важно отметить, что и на Западе царское жалование за реликвии, привезенные к московскому двору, рассматривалось как дар.

В июне 1658 г. в Путивль прибыла делегация из Никольского монастыря молдавского г. Галаца. Архимандрит Герасим и его спутники шли с царской грамотой за золотой печатью, которую получил для обители во время своего визита в Москву Афанасий Пателар, живший в их монастыре[305]305
  РГАДА. Ф. 52. Он. 1.1658 г. № 15. Л. 1 и сл.


[Закрыть]. За привезенные реликвии на приезде старцам дали обычное жалование: «архимандриту – камку адамашку, 40 соболей 20 рублев, денег 12 рублев; келарю да черному попу – по 40 куниц меншой цены, денег по 7 рублев человеку; служке – сукно доброе, денег 2 рубли». Отдельно давалось жалование в монастырь. Герасим получил 100 рублей. Кроме того, архимандрит подал челобитную с просьбой дать подвод «уехать в монастырь; а у меня, богомольца твоего твое государево жалованье – соболи в монастырь дары, да две короби с ыконами. И мне надобе семь подвод, а на малых подводех мне не поднятца»[306]306
  Там же. А. 3. Челобитная подшита не по хронологии.


[Закрыть].

Как абсолютно справедливо отметил Павел Алеппский, милостыню жаловали «по обычаю», справляясь в архивах приказа[307]307
  Павел Алеппский заметил, что русские дают милостыню «по обычаю», смотря в архивные документы (Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию… С. 292).


[Закрыть]. В отдельных случаях, по просьбе приехавших добавлялась еще некоторая сумма. Так, в 1657 г. на приеме у Алексея Михайловича были старцы афонской Великой Лавры, приходившие за милостыней по жалованной грамоте. Они преподнесли государю мощи св. апостола и евангелиста Луки[308]308
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1657 г. № 27. Л. 3.


[Закрыть]. Получив обычную царскую милостыню, игумен Лавры попросил увеличить ее сумму. Сколько дополнительной милостыни получили просившие, не ясно, так как пометы, содержащей данную информацию, в деле не оказалось, очевидно, в связи с тем, что решение царя по этому вопросу последовало позже. Зато в том же деле содержатся сведения о государевом жалованье разным греческим монастырям за прошлые годы, выписанные в качестве примера[309]309
  Там же. Л. 4.


[Закрыть]. Кроме того, старцы из Лавры св. Афанасия просили московского патриарха Никона «обложить», т. е. сделать оклад для Евангелия, принадлежащего их монастырю. Пока работа не закончилась, греки оставались в Москве и просили выдавать им поденный корм. Затем игумен Игнатий подал государю челобитную с просьбой заменить прежнюю жалованную грамоту (с правом приходить в Россию через 10 лет), новой, позволявшей ему, как и другим главам святогорских монастырей, приезжать в Москву каждый четвертый год[310]310
  Там же. Л. 10.


[Закрыть]. Таким образом, право приходить за милостыней чаще, чем это было прежде, также можно рассматривать как особый вид материальной помощи.

Архимандриту Неофиту, приезжавшему в 1653 г. с Крита, было пожаловано «6 рублев, в монастырь на милостыню собольми на 80 рублев», а после того ему же дано «государева жалования за святыню к прежней даче вприбавку на 40 рублев и с ними на 50 рублев соболми»[311]311
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1657 г. № 27. Л. 4.


[Закрыть]. В данном случае царская щедрость объясняется присутствием Неофита в свите бывшего константинопольского патриарха Афанасия Пателара, посетившего Москву в 1653 г.[312]312
  О свите Афанасия Пателара см.: РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1653 г. № 27. Л. 7—10.


[Закрыть]. Впрочем, дополнительные дачи были не так уж редки. Недаром, Павел Алеппский писал, что те, кто попадал на аудиенцию к государю, были награждены истинно по-царски[313]313
  Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию…
  С. 278.


[Закрыть]. В подобных случаях не было принято отказывать в пожаловании икон, священнического облачения, богослужебных книг или дополнительных сумм «на церковное строение», а также иные цели. Сведения подобного рода не всегда отражены в документах Посольского приказа и могли сохраниться, отложившись только в тех ведомствах, которым давалось поручение их выполнить.

Подробное описание государева жалованья, выданного приезжим грекам, с указанием видов подарков, их происхождения и даже способов вручения гостям, содержат книги Казенного приказа. В одной из них о жалованье, полученном греческими и сербскими духовными лицами в 1650 г., сделана следующая запись: «ноября в 15 день по памяти ис Посольсково приказу за приписью дьяка Алмаза Иванова государева жалованья приезжим гречаном турские земли города Ларса епископу Иосафу – кубок серебрян золочен с кровлею лощат, лошки мелкие, меж пуза и поддона дерево зелено, на дереве птичка да проволока бела, весу восемдесят восемь золотник по осми рублев с полтиною фунт; государыне царице челом ударил Иев Голохвастов 156 (1648) генваря в 19 день[314]314
  См., например: Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон. «Премудрая двоица». М., 2005. Каталог: № 33.


[Закрыть], да вместо куфтерю – двенатцать аршин камки адамашки лазоревой крущатой по дватцати по шти аршин горотцких 152 (1643/1644) году, сорок соболей (по – НИ.) тритцать рублев. Архимариту ево Нектарью да города Сербия[315]315
  Так в ркп.


[Закрыть] Преображенского монастыря архимариту Иякову по десяти аршин камки индейской двоеличной, шолк лазорев червлен по пятинатцати алтын аршин прислана ис Сибирсково приказу 157 (1648/1649) году. Келарю Давыду сорок куниц без хвостов, осмнатцать рублев с четью, толмачю Костке восемь аршин лятчина лазоревой по семи алтын по две денги аршин, прислана из Сибирского приказу 158 (1649/1650) году. И то государево жалованье архиепископу и архимаритом явлено при государе, а келарю и толмачю дано от казны. А отвозил государево жалованье подьячей Иван Яковлев»[316]316
  РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. № 306 (Ч. 1). Л. 51 об.-52 об.


[Закрыть].

Рис. 9. Кубок. Нюрнберг, 1598–1625 гг. Музеи Московского Кремля.

Судя по описанию, кубок, подаренный епископу Иоасафу, был выполнен европейским мастером. Подобные серебряные позолоченные кубки с крышками и чашами, которые поддерживались фигурками людей или стилизованными ветвями и деревьями, очень характерны для прикладного искусства Западной Европы. Они широко представлены среди посольских даров русским государям в собрании Оружейной палаты, ГИМа, а также зарубежных музейных коллекциях. Подобные записи содержат подробные сведения не только о том, какую милостыню получали приезжие греки, но и откуда в свое время поступили предметы, ставшие государевым даром. Эта информация позволяет предположить, что серебряные кубки западноевропейских мастеров, оказавшиеся в греческих монастырях, могли попасть туда не только из европейских стран, но также из России. К сожалению, книги Казенного приказа сохранились не полностью, за 50-е гг. XVII в. они практически отсутствуют. К жалованью кубками, тканями, соболями, деньгами, иконами, а также поденному содержанию можно прибавить изготовление за счет казны священнического облачения, включая драгоценные патриаршие митры (например, митра, изготовленная в начале 40-х гг. XVII в. в Москве для синайского архиепископа Иоасафа, находится в настоящее время в музее монастыря св. Екатерины на Синае)[317]317
  Sinai. Treasures of the Monastery of Saint Catherine / General ed. K. A. Manafis. Athens, 1990. P. 300.


[Закрыть], оклады для Евангелий, служебные печатные книги, редкие на Востоке моржовую кость, слюду и т. д.

В общий объем затрат на просителей милостыни входили казенное содержание приезжих по пути в Москву и во время пребывания в русской столице, где кроме еды и питья им выдавались деньги на мелкие расходы. По праздникам находившимся в Москве иностранцам посылалось от имени царя угощение. Все эти выдачи подробно фиксировались в столбцах ЕІосольского приказа. «В прошлых годех давано государева жалованья для празника Рождества Христова в стола место корму и питья греческим митрополитом: 3 дворца угощение… митрополичим архиморитом угощение… из Болшого приходу: митрополитом на мелкое по гривне, архиморитом по 2 алтына по 2 денги, келарю и дьяконом по 2 алтына человеку, а слушкам и с поденным 2 денги. А ныне (в 1657 г. – Н. Ч.) на Москве сербские земли колосийский митрополит Михайло, а с ним племянник ево, черной поп, да дьякон, да слушка, да турские земли города Варны митрополит Данило, да архимарит, да келарь, да дьякон, да 2 служебник. Им государева жалованья, корму и питья (далее подробное перечисление посланных блюд. – Н. Ч.)… из Болшого приходу: митрополитом на мелкое по гривне, келарем и черным попом и дьяконем по 2 алтына человеку, слушкам корм и питье с поденным вдвое»[318]318
  РГАДА. Ф. 52. On. 1.1658 г. № 1. Л. 1–8.


[Закрыть]. Помимо царской милостыни греческие старцы стремились получить какие-либо пожертвования от московских бояр и право самостоятельно собирать милостыню: «милостини ради ходить по святым местам»[319]319
  Каптерев Н. Ф. Русская благотворительность монастырям св. горы Афонской в XVI, XVII и XVIII столетиях // ЧОЛДПр. 1882. № 1. С. 91.


[Закрыть].

Самые значительные дары от царя получали светские и духовные лица, которое удостаивались аудиенции «на приезде». Митрополитам и архиепископам полагался серебряный кубок, отрез какой-либо ткани, 40 соболей по 30 или 40 рублей, 30 рублей деньгами. Подобное жалование получил приехавший в Москву на вечное житье «сербския земли г. Колосия Николаевского монастыря митрополит Михайла»[320]320
  РГАДА. Ф. 52. On. 1. 1652 г. № 4. Л. 19. В том же деле указаны и другие лица, остававшиеся в России, а также представители православного духовенства, приходившие за милостыней.


[Закрыть]. «На отъезде» также давалось жалование, даже если иерархи и не попадали на прощальную аудиенцию во дворец. При отъезде получали меньше, чем на первом приеме у царя. Путь до границы восточные иерархи проделывали также за счет казны, в сопровождении пристава, на казенных подводах.