Текст книги "Трясина"

– Ма, я сегодня уроки делать не буду! Испеки, пожалуйста, блинчики.

– Какие блинчики! – только и успела возмутиться мать, как вдруг захрипела, вытянула шею и стала хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу.

– Мам, что с тобой? – испугался Тоха. – Ты в порядке?

Мать отпустило. Она удивлённо огляделась, тут же вспомнила Тохины слова про уроки.

– Не знаю, в порядке ли я, но это ещё не значит, что можно не делать уроки! А ну-ка марш… – тут снова у неё случился приступ удушья.

– Мам, может, тебе не надо больше ругаться? – испуганно сказал Тоха. – Особенно на меня. Видишь, как это плохо на тебя действует.

Мать удивлённо на него посмотрела, но спорить не стала. И даже про уроки больше ничего не сказала. Она оделась и пошла в магазин. За яйцами.

Когда она пришла и начала заводить блины, Тоха заметил на её шее синяки. Как будто от пальцев.

«Душил он её, что ли? – подумал Тоха. – Что-то слишком жёсткие методы. Разве нужна мне такая победа?»

Глава седьмая, в которой Тоха заключает самый настоящий договор

«Хочу, чтобы в школе всё было по-моему!» – мрачно думал Тоха, возвращаясь домой после уроков, нагруженный двумя двойками. Они тянули вниз, заставляли его плечи согнуться под их тяжестью, как от кирпичей. Его ещё пожалела физичка, ничего не поставила. Пока не поставила. Сказала, до следующего урока подождёт. Даже Федя – и тот справился лучше. Пропали теперь хорошие годовые оценки! И из-за чего? Из-за одного дня?

Тоха злился, возмущался, пинал все камни и камушки, которые попадались ему по дороге. Учиться оставалось неделю. И что, интересно, можно сделать за неделю? Испортить всё – легко, вот как за один сегодняшний день! А наоборот?

Тоха подошёл к дому. Он постоял перед калиткой, раздумывая: идти не хотелось. Он бы лучше где-нибудь уединился с телефоном, например в овине… Тоха вспомнил, что телефон забрала мать и так и не вернула. Вот чёрт! Он же мог вчера попросить её отдать, а не догадался. Нет, в школу он возвращаться из-за этого сейчас не будет. Тоха вспомнил про таинственного Яшку. Интересно, что он сейчас делает? Если он ему не поможет делом, то, может, хотя бы советом?

Тоха прошёл на веранду, бросил в угол рюкзак, не особо заботясь о содержимом.

– Чего шумишь? – раздался глухой голос из шкафа. – Не один ведь живёшь. Видишь, я сплю.

– Не вижу, – с вызовом ответил Тоха. – Вот не вижу, и всё тут! Только слышу. А может, мне это лишь кажется!

– Тут и видеть не надо, – проворчал Яшка. – Я всегда днём люблю поспать, а ночью дела делать. Никто под ногами не путается.

– И что это у тебя за дела ночью? – спросил Тоха.

– А тебе скажи всё! – возмутился Яшка. – Ты, сверчок, знай свой шесток.

Тоха на сверчка обиделся, но виду не подал. Он решил зайти с другой стороны.

– Яшка, а как тебя можно увидеть?

– Договор! – напомнил Яшка.

– Что договор? – не понял Тоха.

Но Яшка не захотел ничего объяснять, только заругался на него:

– Фу, нечистая сила, ходит тут, спрашивает, спать мешает. – Слышно было, как он возится в шкафу, устраиваясь поудобнее. Потом раздался храп – нарочито громкий и равномерный.

«Даже притвориться, что спит, не умеет», – подумал Тоха. Он взял склянку с порошком, ложечку и вышел. «Пожалуй, попытаю счастья у Саввихи, – решил Тоха, – может, она что-нибудь объяснит про этот договор».

Он подошёл к её дому, постучал в окно. Саввиха открыла ему.

– Добрый день! Вот, принёс обратно. – Тоха отдал склянку и ложечку.

Саввиха, как и прежде, усадила его за стол.

– Ну как твои дела? – спросила она без лишних разговоров.

– Кажется, получилось, – ответил Тоха. – Со вчерашнего вечера мать мне слова поперёк не говорит. А как это действует-то? – спросил он обеспокоенно. – Такое впечатление, что кто-то её душит, а мне бы совсем не хотелось…

– Не знаю, – отвела взгляд Саввиха. – У них свои методы.

– Может, не надо так жёстко? Мать всё-таки.

– Я над ними не начальница, – ответила Саввиха. – Результат есть? Есть. Ну и радуйся. В какой-то степени ты сам можешь это регулировать: меньше мать раздражаешь – меньше ей достанется.

– Ничего себе ответственность, – вздохнул Тоха. – Баба Саввиха, а я ведь по другому делу к вам пришёл. Слышать я стал, понимаете?

Саввиха сделала вид, что не понимает:

– А что, раньше не слышал? Чай, не с глухим я вдругорядь разговаривала.

– Да нет, – ответил Тоха. – Я теперь с каким-то Яшкой разговариваю, домовой он у нас, что ли.

– Ну, – ответила Саввиха, – и что же?

– То есть вам это не удивительно? Так и должно быть? Это от порошка всё? – допытывался Тоха.

– От порошка. Или от заклинания. Какая разница? Ты что спросить-то хотел? Про это?

– Нет, не про это. Яшка говорит про какой-то договор… Полный договор.

– Сопляк ты ещё, – вдруг грубо сказала Саввиха и встала со стула, явно намереваясь выпроводить Тоху прямо сейчас.

«Да что они, сговорились, что ли? – возмутился Тоха про себя. – То сверчок, то сопляк. Погодите же, я всё равно добьюсь своего! Что же это за договор такой, что и Саввиха говорить не хочет?» Он тоже поднялся, вполне учтиво попрощался и вышел за калитку.

Только пошёл он не домой, а обошёл Саввихин двор сзади и встал за сараем, прислушиваясь. «Если сегодня не получится, – твёрдо решил Тоха, – то приду и завтра, и послезавтра. Каждый вечер буду ходить…»

Но ждать Тохе пришлось недолго. Он услышал шаги в сенях, вот хлопнула наружная дверь – Саввиха вышла. Тоха выглянул: она перешла через дорогу и направилась на пустырь, к овину.

«Минут десять-пятнадцать у меня точно есть», – прикинул Тоха и попытался открыть заднюю дверь во двор, но она оказалась запертой. Тогда, не теряя времени, он прошмыгнул к переднему входу, посмотрел в сторону пустыря – спокойно! – и, чуть приоткрыв дверь, оказался внутри.

Тоха зашёл в избу. Быстро вытащил из-под кровати старый сундук, открыл, достал шкатулку. Как разобраться, что именно ему нужно? Никак! Придётся брать всё! Он нашёл старую тетрадь в коричневой кожаной обложке, закрыл сундук, задвинул его, стараясь поставить так же.

Он выглянул в окно. О ужас! С пучком травы в руках Саввиха уже подходила к дороге. Тоха метнулся к двери, по пути зацепил ногой стул, быстро поправил его и выскочил. Через передний вход идти было нельзя, и Тоха ринулся к задней двери. Он отодвинул металлический засов, стараясь не шуметь, и оказался на улице.

Вечерняя прохлада освежила его разгорячённое лицо, он отдышался, подождал, пока Саввиха зайдёт в избу, а его сердце – успокоится, и тихонько, пригнувшись, ушёл огородами.

Он несколько раз оглядывался, но всё было спокойно. «Раз никакой паники нет, – подумал Тоха, – значит, Саввиха ничего не заметила. Только нужно всё это вернуть побыстрее».

И он со своей драгоценной ношей направился… Куда? Домой было нельзя. Тоха повернул на тропинку, ведущую к пруду, а дальше – в рощу, к базе на дереве.

К счастью, на улице потемнело – надвигалась туча. Не по-весеннему мощная, высокая, она шла с юго-запада, и уже понятно было, что это будет не просто дождь – с той стороны погромыхало. Тоха видел, как то в одном дворе, то в другом сельчане делали последние приготовления перед грозой: закрывали плёнкой недавно высаженную рассаду, загоняли козочку или телёнка, что паслись у столбика неподалёку от дома хозяев, где-то раздался стук закрываемого окна.

Тоха наконец добрался до пруда. Тёмная вода в нём покрылась рябью, ветер был несильный, но устойчивый. Становилось свежо, всё вокруг замерло в ожидании.

«Главное, успеть укрыться до дождя, а то тетрадь испорчу, жалко», – думал Тоха, постепенно переходя на бег. Вот и домик на дереве. Тетрадку он держал за пазухой, а другой рукой крепко прижимал шкатулку к себе. Непонятно, как залазить. Тоха прилаживался и так и эдак – до нужной ветки всё равно не доставал. Оставив шкатулку на земле, он забрался наверх, закинул через порожек тетрадь и спустился за шкатулкой. Тут он придумал, что делать: заправил футболку в штаны, засунул шкатулку под футболку. Руки освободились, можно было лезть.

Наверху, внутри базы, Тоха разместил свои сокровища подальше от окна и больших щелей и принялся изучать содержимое. «Нужно разобраться, что делать, именно сейчас, пока совсем не стемнело, – подумал Тоха. – Не вовремя эта туча, без неё у меня была бы ещё парочка светлых часов. Эх, жаль, что телефона нет с собой. Я бы посветил».

Тут Тоха вспомнил, что недавно Федя оставил здесь НЗ – неприкосновенный запас: коробку спичек, свечу и сухари. Всё это лежало, завёрнутое в целлофановый пакет, в углу на полке.

«Надеюсь, никакие местные мыши не нашли наш НЗ», – подумал Тоха. Нашарил пакет: он был цел.

«Ура, я спасён! – обрадовался Тоха. – Но одной свечи мне может и не хватить». Он развернул пакет и удивился: содержимого поубавилось. Он не знал точно, сколько оставалось сухарей, а вот свеча была на треть прогоревшей.

Тоха положил сухарь в рот. «Федя, что ли, приходил? – размышлял он. – В темноте? Зачем? – Тоха взял ещё сухарик. – Ладно, спрошу при случае. А сейчас нечего медлить».

Он взял ещё пару сухарей и, похрустывая ими, завязал пакет. Зажёг свечу. Высыпал все их с Федей сокровища из жестяной банки в угол, свечу поставил в банку и разместил её на полу посередине базы.

Огонь свечи стал уверенным, и Тоха открыл шкатулку. Всё было в целости и сохранности, ничего не разбилось, не рассыпалось, не пролилось. Он облегчённо вздохнул. Слышно было, как снаружи ветер усиливался, задувая в щели. Огонь свечи подрагивал от этого, но держался хорошо.

Разразился ливень. Застучало, забарабанило настойчиво по крыше, в одном углу базы потекла вода. Всё чаще раздавались раскаты грома.

Тоха достал по очереди каждую склянку, внимательно рассмотрел: нет ли каких подсказок, надписей? Надписей не было. Ни одной буковки!

Тоха открыл тетрадь, пролистал её. «От сглаза», «От падежа скотины», «На здоровый и крепкий сон», – читал он заголовки. Всё не то! Тоха уже начинал нервничать, свеча-то горела! «Призывание дождя», «На вечную любовь»… Так, это уже интереснее, пригодится. И он заложил страницу веточкой, которую нашёл на полу. «На удачу в игре», «От злых соседей». «Интересно, что с соседями будет после этого заговора?» – подумал Тоха, но углубляться в чтение не стал.

Тоха пролистнул в конец тетради. «Чтобы ребёнок не кричал», «Для хорошего дохода»… О, это ему тоже пригодится! «О помощи в родах»… Это не нужно…

В конце он увидел страницу без заголовка, с тремя звёздочками вверху. Только исписана она была не в каждой строке, как другие, а через строку… «Зачем здесь такие пробелы? – думал Тоха. – Ведь это неслучайно». И написанное чернилами совсем не походило на заговор, это была какая-то бессмыслица:

 
Пион ров пуля инжир тмь
Пар кирза ор вкус наем срыв тнь…
 

Тоха каким-то шестым чувством понимал, что загадочная шифровка – это и есть самое главное в книге, возможно, именно то, что он искал!

Но как это расшифровать? Он покосился на свечу. Она неумолимо таяла.

«Ну не зря же математика у меня хорошо получается, я должен это вычислить!» – И Тоха стал примерять к тексту все известные ему способы расшифровки.

«Буквы не друг над другом расположены, значит, вертикали не важны. Только строчки», – рассуждал он. Попробовал читать задом наперёд – абракадабра. Попробовал читать только первые буквы в словах, первые и последние, только вторые… Повторил все методы задом наперёд… Ничего!

«Почему „тмь“, – думал Тоха. – Здесь я найду ключ. Гласные пропущены и в тмь, и в тнь, значит, никакая это не описка… И не случайность. А что если… это ть? М и Н лишние, чтобы запутать».

«…Ить, …нить, – прочитал Тоха, убирая буквы через одну. – Так-так-так, похоже, что-то складывается! А как начать строчку?»

Тоха сосредоточился над страницей, высчитывая чётные и нечётные буквы.

– «По-рву-я-нить», – наконец разобрал он первую строку. – Какую нить? Но это уже имеет смысл! Это предложение!

И он лихорадочно прочитал:

 
Порву я нить,
Призову Несыть.
Приходи, Несыть,
Золота отсыпь,
Золота без меры,
Удачи без веры.
Удачу во всём
Беру я в заём!
 

Три вопроса непонятных. Какую нить надо порвать, чтобы заклинание исполнилось? Нить, нить… Нить! Он отдавал Саввихе гайтанчик! А потом Федя видел её на перекрёстке, она кому-то его передавала, наверное…

Тоха потрогал свой новый гайтанчик. Дёрнул его – крепкий ему дал отец Николай! Так просто не порвёшь!

Тоха огляделся вокруг, подумал-подумал – и придумал: он использует свечу!

Так, второй вопрос: кто это – Несыть? Никогда он не слышал такого слова. Сыть – трава на болоте, сытый – это сытый… Может, это тот, кто никогда не сытый? Ну ладно, кто придёт, тот придёт, лишь бы помог ему.

А третий вопрос: что значит «в заём»? Тоха представлял себе заём в банке, заём у соседей. Но как можно удачу брать в заём? Это что же, отдавать потом надо, расплачиваться? Третий вопрос Тоха тоже оставил без ответа – времени не было об этом думать.

Он открыл шкатулку. Которая из склянок – нужная ему? Он приподнял каждую: чёрный порошок, тёмная маслянистая жидкость, жёлтое масло с вкраплениями трав, красный порошок, прозрачная жидкость, белый кристаллический порошок, густая бирюзовая жидкость с перламутровым отливом, что-то чёрное, вязкое, как смола…

«Хочу сладкую жизнь», – вдруг вспомнил Тоха. Откуда это, откуда? Он силился вспомнить. Из сна! Точно, из сна! И он там пил… бирюзовую жидкость! Сладкую-сладкую. Если и вкус совпадёт, значит, это точно то что надо!

Тоха глубоко вдохнул и выдохнул. В принципе, всё готово. Свечи ещё минут на пять должно хватить. Пора начинать!

Тоха торжественно встал на середину базы, взял тетрадь и начал медленно и чётко вслух читать заклинание:

– Порву я нить, призову Несыть…

Снаружи сверкнуло так, что на секунду стало светло, как днём. Громыхнуло сразу, мощно, с треском. Тоха вздрогнул. Ему показалось, что от порывов ветра вместе с деревом покачивается его убежище.

Тоха дочитал расшифрованные строчки, поднёс гайтанчик к огню свечи. Тот занялся, вспыхнул. Огонь сожрал его без остатка очень быстро, даже хвостика не оставил. Пока гайтанчик догорал, Тоха ещё раз произнёс заклинание. В руке остался только крестик, но Тоха его ненароком выронил.

«Ладно, потом найду», – решил он и открыл склянку с бирюзовой жидкостью. Понюхал – ничем не пахнет. Чуть попробовал на язык – сладко. Тоха сделал большой глоток из склянки. И в третий раз прочитал заклинание.

Свеча дрогнула, Тоха увидел, что у неё остался только синий огонёк, а через несколько секунд и он погас. Теперь Тоха стоял в кромешной тьме, пытаясь разобраться, изменилось что-то или нет. Голова не кружилась, не тошнило, летать не хотелось – всё было как обычно!

«И что? – недоумевал он. – Может, это всего лишь дурацкий детский стишок? Саввиха просто подшутила надо мной?»

Тоха на ощупь положил открытую на заклинании тетрадь на полку, поставил туда же шкатулку – пусть ночь полежит, а назавтра он Саввихе как-нибудь обратно всё это подкинет.

Тоха прислушался. Ещё недавно деревья вокруг шумели и стонали от ветра, даже домик на дереве покачивался. А тут вдруг снаружи наступила необычная тишина. Капли уже не стучали по крыше – значит, дождь закончился. Тоха открыл дверь, выглянул наружу. Можно идти домой.

Он осторожно спустился, стараясь не сорваться на мокром, и пошёл по тропинке к пруду, в сторону села. Тоха чувствовал себя обманутым. Поверил, как ребёнок, кому рассказать – засмеют! О-о, ну какой же он дурак! Всё, что происходило совсем недавно на базе на дереве, теперь казалось ему дурацким детским сном. Он спустился на землю – в прямом и переносном смысле.

Тоха подошёл к пруду. Лес позади молчал. Однако мальчишку не покидало ощущение, что лес уставился на него парой десятков глаз. Он всмотрелся: лес как лес. Фу-ты ну-ты, что за чушь!

Он наклонился, поднял камушек, бросил его в пруд по косой – бульк, бульк, бульк!

«Три булька – хорошо, ещё не потерял навык», – довольно подумал Тоха. «Бульк! – вдруг раздалось ещё раз. – Бульк!»

«Что это? Рыба плещется?» – удивился Тоха и сделал шаг к воде.

– Смотри, новенький! – вдруг услышал он шёпот.

– Тш-ш… Услышит…

Тоха даже раскрыл пошире глаза, силясь в темноте увидеть, кто это. Он подкрался к самой кромке воды, раздвинул стебли кустарниковой ивы. И тут раздался такой бульк! Самый настоящий бултых – только круги по воде пошли. И снова тишина.

Тоха пожал плечами, ничего не понимая, и пошёл домой.

«Чёрной-чёрной ночью по чёрной-чёрной дороге ехала чёрная-чёрная машина…» – сочинял он очередную страшилку.

Глава восьмая, в которой Тохе передают кольцо с черепом

После грозы ночь была свежей, терпкие и сладковатые майские запахи обострились. Небо постепенно прояснялось – это Тоха видел по звёздам, то появляющимся, то пропадающим. Их становилось всё больше. Он привычно нашёл на небе Большую Медведицу, по ней – Полярную звезду. Подмигнул Малой Медведице. Вот знакомое созвездие Кассиопея. А больше Тоха не помнил, какие показывал ему отец.

Тоха вдруг осознал, что в знакомых созвездиях он видит больше звёзд, чем обычно. Вот в хвосте Малой Медведицы – ещё целых три звезды. Как это? Да и вообще, небо словно расцветилось по-новому. «У меня как будто в глазах телескоп появился», – удивился Тоха.

На севере, куда показывала Полярная звезда, находилось кладбище. Раньше Тоха особенно его боялся зимой, когда рано темнело, а надо было идти домой. Вот и сейчас ему в сторону кладбища. Над головой кто-то прохлопал крыльями. Тоха заметил чёрную тень на фоне звёздного неба – она скрылась в рощице между кладбищем и домом Саввихи. «Какая крупная летучая мышь!» – подумал он.

Шум крыльев словно пробудил его слух. Тоха не только видеть стал по-другому – небо, улицу, силуэты домов, деревьев, – но и слышать. Вот где-то под ногами пробежала мышь: «Пи-пи-пи», на старом дубе около вышки громким басом ухал филин, ему отвечали другие – со стороны кладбища, леса и берёзовой рощи за прудом. А лягушки вообще вдруг заполонили своим кваканьем всю округу. Как раньше он не замечал этого?

Было много и незнакомых звуков со всех сторон. Эти «у-у-ху», «и-оу-и-и», «кри-кри» превращались в какофонию в его голове. Стая галок слетела с голой липы – настолько она была старой, – сделала круг над селом, визгливо крича, и уселась обратно.

Подойдя к перекрёстку в центре села, где горел единственный фонарь, Тоха бросил взгляд на другую улицу и увидел в том конце какую-то парочку. Он отошёл в тень дерева, присмотрелся. Парочка стояла у Яниной калитки. Это же Федя с Янкой! Он что, провожал её? То есть они вместе гуляли? Тоха аж задохнулся от ревности. Ну да, Янка болела. Он, Тоха, даже не догадался сходить к ней, узнать, как она. А вот Федя, значит, догадался. Обида на Федю, на себя, на Янку поднималась в нём от живота до самого горла. Как же так? Тоха наблюдал, укрывшись в тени, как Федя, попрощавшись с Яной, идёт домой. Вот он прошёл мимо, в свете фонаря Тоха увидел, как Федя улыбался, и стукнул кулаком по дереву.

«Ну ничего, это мы ещё посмотрим, кто кого», – подумал мальчишка. Когда Федя скрылся, Тоха направился к Янкиному дому. «Не спит ещё, ведь только что пришла, – подумал он. – Посмотрю хоть в окошко». Но не успел он дойти до её дома, как обострённым слухом услышал чьи-то шаги, калитка Янкиного дома скрипнула – и вот она, собственной персоной. Тоха успел нырнуть в тень, прижался к забору и, пока он размышлял, подойти к ней или нет, Янка уже прошагала мимо, направляясь куда-то с серьёзным намерением – такое сосредоточенное было у неё выражение лица, даже брови сдвинуты.

Тоха пропустил её вперёд и пошёл вслед, держась в тени и стараясь ничем не выдать себя.

Янка была в джинсах и кроссовках, шла быстро и бесшумно, как кошка на охоте, в сторону пруда – и в рощу. Она ещё ускорила шаг, прошла через кустарник на краю рощи – и пропала из вида. Тоха сейчас пожалел, что не следовал за ней ближе. Он стоял за кустами и недоумевал: Янка как сквозь землю провалилась.

Он выждал ещё немного: не шелохнётся ли где, не прошуршат ли шаги, не всхлюпнет ли мокрая после дождя земля. Нет, только густые, насыщенные жизнью лесные звуки. И запах мокрой земли перебивал все остальные, так что обострившееся обоняние тоже не помогло.

Тоха повернулся и, задумчивый, пошёл обратно. По дороге до дома он уже не так удивлялся новому восприятию, но, когда он взглянул в ночную темноту кладбищенского леса, ему стало не по себе: то тут, то там мелькали среди деревьев белые и красные огоньки. Тоха насчитал их несколько десятков. Капелька холодного пота потекла по спине струйкой – Тоха это чувствовал так же явственно, как и то, что видел перед собой пляшущие огни. Ему казалось, что филины на кладбище кричали громче обычного. Вдруг раздался звук как будто барабана – мерный, гулкий. Тум-ту-тум! Бум-бу-бум! Потом «кряк» – звук тарелок. Тоха ускорил шаг. Вот уже его дом, совсем близко. Тоха почти бежал к своему крыльцу – и тут запнулся обо что-то. «Хрю-хрю», – прохрюкало это что-то и скрылось под кустом смородины.

– Для поросёнка больно мелкий, – пробормотал Тоха. – Да и откуда у нас поросёнок?

Свет в окнах не горел, Тоха подумал, что мать уже легла спать. Он прокрался на цыпочках в дом, чтобы попить воды. Мать сидела неподвижно на кровати.

– Что-то я припозднился сегодня, – сказал он матери.

– Ничего, – ответила она.

«А, ну да, сейчас же мне можно что угодно, – подумал Тоха. – Мать и слова против не скажет. Всё никак привыкнуть не могу!»

Он пристально посмотрел на мать: всё ли в порядке, – покачал головой и пошёл на веранду – спать.

Из шкафа вдруг послышалось ворчанье:

– Гоняют тут всякие моих домашних питомцев…

Яшка! Как же Тоха мог забыть про него! Он осторожно открыл дверцы шкафа. На третьей полке снизу на импровизированной постели из шерстяной кофты и тряпок лежал Яшка. Делал вид, что спит. Тоха видел, как его глаза подрагивали под закрытыми веками. Он укутался старой фланелевой пелёнкой, из-под неё торчали только длинные спутанные волосы пыльного цвета да нос картошкой.

Тоха вдруг осознал:

– Я вижу тебя! Я теперь не только в темноте предметы различаю, но и тебя вижу!

Тоха запрыгал по комнате, победно вопя:

– Значит, это правда! Значит, получилось! Это всё было не игрой и не шуткой! Гип-гип, ура!

– Эй, угомонись там! – прикрикнул на него Яшка. – Мало того, что моего бедного хрюнделя напугал до смерти, ещё и меня разбудил. Покою от вас, людишек, нет. Суетитесь почём зря. А мне вставать скоро.

Тоха остановился, подошёл к шкафу.

– Ну ладно, не обижайся. Ты думаешь, я мог удержаться, когда понял, что всё сработало?

– Ну и что тут такого? – продолжал ворчать Яшка, усевшись на своей постели. – Не ты первый, не ты последний. В селе, между прочим, сегодня ещё одна ваша людь – не знаю, как правильно – стала нашей. И что? Мы делаем своё дело.

– А кто это, интересно? – с ревностью в голосе спросил Тоха. Он-то думал, что он весь такой эксклюзивный.

– А тебе всё скажи! Пошли лучше моего хрюнделя искать.

– Так твой питомец – это поросёнок? – удивился Тоха. – Впервые вижу, чтоб свинья была любимым домашним животным.

– Это не свинья, – ответил Яшка, спрыгивая с полки и шлёпая несоразмерно большими босыми ступнями по полу. – Это особый хрюндель для домовых. Я специально за ним на ярмарку ездил.

– А ярмарка что, тоже специальная для домовых? – поинтересовался Тоха.

– Не только, – ответил Яшка. – Для всех наших.

– А почему именно хрюндель? Ведь был же там кто-нибудь ещё? – допытывался Тоха.

– А в этом доме его удобнее всего держать. Грязно, неубрано – обстановка самая подходящая.

Тоха аж зарделся со стыда от таких слов. И не удержался, спросил в отместку:

– А ты сам чего такой грязный? А? Волосы всклокоченные, ноги вон чернущие…

– Да это мы с банником крепко поссорились, – объяснил Яшка. – Ещё три года назад. Теперь он меня мыться не пускает. Да и не очень-то хотелось! – В сердцах Яшка махнул рукой. – Без него обойдусь!

Тоха и Яшка вышли на крыльцо.

– Хрю, хрю, хрю! – позвал Яшка своего питомца. – Хрю, хрю! Где ты?

В кустах неподалёку что-то зашевелилось.

– Хрю! – отозвался хрюндель. Ещё пошуршал, а потом вылезло нечто чёрное, подёргивая розовым пятачком.

– Смотри, какой милашка! – Яшка погладил волосатой рукой-лапищей совершенно гладкого, без единой щетинки чёрного хрюнделя.

– Хрю! – благодарно отозвался питомец.

– Мне пора, – сказал Яшка Тохе. – Ещё надо туда и сюда поспеть за ночь.

Яшка сел верхом на хрюнделя, и они поскакали. Хрюндель, хоть и выглядел маленьким, оказался очень резвым существом.

Тохе оставалось только удивиться – уже в который раз за вечер! – и отправиться к себе на веранду в попытке уснуть.

Уснуть не удалось. Так и проворочался Тоха всю ночь, вспоминая этот чудной вечер. «А что мне это даст? – думал он. – Ну и что, что я вижу домового? Это плохо или хорошо? Полезно или бесполезно?»

Чуть забрезжил рассвет, Тоха услышал возню на крыльце. Через пару минут на веранду вошёл Яшка.

– Уф, устал, – сказал он, залезая на свою лежанку. В его руке что-то блеснуло. – Вот, держи! Это тебе наш главный передал.

Яшка протянул Тохе кольцо. Тот взял его, покрутил, рассматривая. Кольцо было из почерневшего мельхиора, с черепом. В глазницах – два маленьких красных глаза-камушка. Даже мелкие зубы можно было рассмотреть. А лоб у черепа был большой и гладкий, блестящий. Видно, что к нему часто прикасались.

Тоха потёр лоб черепа. Яшка это заметил.

– Да-да, вот именно, – подтвердил он. – Потрёшь лоб – и всё будет по-твоему. Есть только одно ограничение. Кольцо дано тебе, значит, в чужую судьбу ты не имеешь права вмешиваться – только в свою.

Тоха хотел попробовать, но так и не придумал, что бы такое пожелать именно сейчас.

– Помни о законе сохранения энергии, – предупредил Яшка. – Из ничего яичницы не получится, – пояснил он. – И не переборщи. Если кому-то из наших придётся постоянно выполнять глупые желания – никому это не понравится.

– А какие глупые, какие нет? – спросил Тоха.

– Это ты сам разберёшься, – ответил Яшка и зевнул. – В процессе. Ну а я сейчас спать. – И он закрыл за собой дверцу шкафа.

Пора собираться в школу. Вот там он и опробует свои новые возможности! «Страшно? – подумал он. – Немного. Совсем чуть-чуть. Пока ничего страшного я и не видел, кроме огоньков на кладбище. Но любопытно!»

Тоха покрутил на пальце кольцо с черепом, ухмыльнулся и начал одеваться.