Текст книги "Ты же ведьма!"

Глава 5

Колокол на башне ударил двенадцать раз, ознаменовав начало нового дня. Я машинально повернула голову на звук. В отдалении, в холодном ровном свете половины луны блеснул шпиль храма. А это идея!

Именно в сей неудачный момент старик-аптекарь, чтоб его пиявки зацеловали, решил подышать свежим воздухом. Его лысеющая макушка со сдвинутым набок ночным колпаком показалась на балконе.

Я замерла, не дыша. На крыше, в нескольких локтях над Сватишем, стоял одержимый. Он по-собачьи наклонил голову, словно прикидывая, как изловчиться и схватить меня.

– Ведьмино отродье, что ты тут забыла? – подслеповато щурясь, проскрипел аптекарь.

Одержимый дернулся, будто выбирая: ведьма или старик?

– Вас совращаю, – отозвалась я, оценив свой вид.

А затем, чтобы не разочаровывать ни аптекаря, ни красноглазого, спустилась чуть ниже.

Одержимый с выбором определился. Сочная ведьма показалась ему милее, чем жилистый и сухой, словно подметка, аптекарь. А дальше была бешеная погоня. Я мчалась на метле, мой преследователь – по черепичным крышам. Причем он скользил по ним так сноровисто и быстро, будто по мостовой, мало уступая мне в скорости.

Храм становился с каждым мигом все ближе. И это хорошо. Плохо, что одержимый тоже становился все ближе. И даже пару раз чуть не цапнул меня за полу халата, когда я закладывала виражи над улицами Хеллвиля.

Расчет был прост – загнать парня с его подселенцем в храм. Освященное место, по идее, должно было ослабить тварь, невесть как вырвавшуюся из Мрака. Главное, чтобы одержимый до последнего мига не понял, куда именно я его заманиваю. Хотя, похоже, он впал в такой азарт, что вообще ничего вокруг не видел. И вот я, круто вырулив из очередного поворота, вышла на финишную прямую. Ночь. Мостовая. Тишина, рассекаемая лишь кровожадным рыком. И ведьма, мчащаяся на таран храма.

«Только бы двери были не закрыты», – мелькнула в голове мысль. Вообще-то, вход в обитель светлых богов запирать было не принято, но то в столице. В Йонле от воров защитный контур ставили. А в провинциальных городках на божественное покровительство надеялись, но и воров в искушение предпочитали не вводить.

Но мне просто сказочно повезло. А вот отцу Панфию – не очень. Я влетела внутрь храма как раз в тот момент, когда он вставал с колен перед статуей богини плодородия.

– С дороги! – только и успела крикнуть я.

Благо Панфий был мужиком неглупым, а самое главное – умел оценить обстановку, что в его ремесле многое значило. Хороший храмовник не только знает, кому стоит прочесть проповедь, но и чует, когда от агрессивной паствы лучше сделать ноги.

Вот и сейчас он рыбкой нырнул в проход между алтарем и кафедрой. Я пронеслась над его головой. Следом – слегка дымящийся служка. Кажется, он даже не заметил свое «начальство». Одержимый использовал алтарь как трамплин, вскочив на него и оттолкнувшись. Он ухватился за метелку и повис на ней.

Я зашла на вираж вокруг семи статуй, что стояли полукругом. Одержимый уже протянул руку, чтобы схватить меня. Я дернула черенок влево. Красноглазого крепко приложило о стену. Дернула черенок вправо – о статую. Еще раз и еще. Он мотался из стороны в сторону, но отцепляться не думал.

Я вылетела из-за спин статуй и понеслась к исповедальне. Там, на входе, приложила одержимого об порог, а на выходе, совершив на метле немыслимый кульбит, повернулась так, что пол и потолок поменялись местами. Я оказалась висящей вниз головой. Красноглазый, до этого болтавшийся снизу, соответственно, вознесся и… ударился лбом об косяк. Ну, я думаю, что лбом. Точно не могу сказать, не видела. Я вообще ничего не видела, поскольку полы халата упали мне на лицо, закрыв напрочь весь обзор.

Не убилась лишь чудом. Предостерегающий крик отца Панфия «Тормози, стена!» догнал меня в самый последний момент, заставив резко вывернуть черенок вбок и сбавить ход. Когда же я оказалась в нормальном положении – ноги внизу, голова сверху – и замерла на месте, зависнув в воздухе, то увидела, что одержимый с рассеченной башкой лежит на полу храма без чувств.

– Отец Панфий… – выдохнула я, сдув со лба прядь. – Вот… слугу вашего привела.

Отчего-то священник не обрадовался. В его руке оказалась увесистая ритуальная чаша, которую он держал на манер дубинки.

– Что ты с ним сделала, ведьма?!

– Ну… в данный момент… судя по всему… оглушила, – пропыхтела я, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.

– А до этого?

– А до этого я мылась в ванной бургомистра, – не подумав, ляпнула я и увидела, как вытянулось лицо Панфия.

Сдается мне, за эту ночь и так родилось слишком много слухов. Еще один о том, что я любовница градоначальника, – и местных сплетниц просто разорвет от счастья.

– Давайте будем считать это исповедью, тайна которой свята, – быстро добавила я.

– Ни за что! – мстительно отозвался духовник.

– Тогда будете проводить обряд экзорцизма в одиночку. – Я вступила в торгово-деловые отношения или, говоря по-простому, пошла на шантаж.

– Я отпускаю грехи твои, ведьма! Чтоб ты провалилась…

Правильно, не стоит ссориться с той, кто помогает тебе закрыть годовой отчет для инквизиции.

Меня тут же осенили знаком рассеченного круга. Причем левой рукой. Правая же, которой положено заканчивать исповедь, была занята: ею Панфий держал чашу.

Мы переглянулись с храмовником и приблизились к служке одновременно. Парень не подавал признаков жизни. Но, как показала практика, это все могло измениться в любой момент.

В отличие от меня Панфий не спешил проверить пульс, а сначала профилактически приложил кубком своего служку и только потом склонился над ним. Оттянул ему веко, убеждаясь, что да, одержимый. Хотя по дымящемуся телу это и так было ясно. Затем он так ловко обездвижил своего служку, оплетя веревками, что у меня зародилось сомнение: а не раскаявшийся ли передо мной разбойник?

– Я матросом по молодости был, – на мой так и не прозвучавший вопрос пояснил он.

Ага. Только вот неизвестно, под каким флагом плавал: имперским триколором или черным.

Когда служка был надежно зафиксирован на стуле, а я наконец отдышалась, то проблема с проведением обряда экзорцизма встала во всей своей красе. Хотя бы потому, что я очень смутно представляла, как изгнать демона из парня.

– Ну, давай начинай, – разрешил Панфий и сделал шаг назад.

Сам того не подозревая, он поступил в точности, как рекомендовал преподаватель по основам безопасности магических ритуалов. Наш магистр перед началом практикумов любил повторять: при проведении адептом ритуала изгнания темных сил остальным стоит отойти в безопасное место. На всякий случай, чтобы не зацепило.

– Так, мне нужен молитвенник, горячее вино с щепоткой перца и тапочки, – озадачила я Панфия.

М-да, судя по бровям, уползшим на лоб, святой отец иначе представлял себе набор юного экзорциста. И если с молитвенником он еще согласился, вино отчего-то тоже не вызвало нареканий, но вот перец и тапочки возбудили его живой интерес. Настолько сильный, что он шустро достал все требуемое. Даже тапочки. Белые. И заскрежетал зубами, когда я с наслаждением надела их на свои босые ноги и отхлебнула дымящегося вина, предварительно сыпанув туда перца. Мне стало значительно теплее. И вообще, ведьминское состояние улучшилось. Чего не могу сказать о позеленевшем от злости храмовнике.

– Итак, приступим. – Я открыла молитвенник и, полистав, нашла то, что требовалось.

«Изгнание демона» – многообещающе гласило название. Я принялась читать под бубнеж Панфия «я бы и сам так смог». Во время моей декламации пришел в себя и служка. Парень блеснул красными глазами, поморщился, словно у него над ухом пищал комар, и нагло зевнул. Демонстративно так. Я на провокацию не поддалась и продолжила вещать.

Спустя удар колокола и я, и служитель храма поняли, что эффекта ноль целых кукиш десятых. Панфий отобрал у меня молитвенник, дескать, богоугодное дело должен творить тот, у кого к этому есть допуск.

Я без споров отдала молитвенник ему, имевшему лицензию от небесных покровителей. Увы, исполнение псалмов на бис было столь же эффективным, как и лечение несварения тухлой капустой.

Он и сам понял тщетность своей попытки. Прервался на полуслове, так и не закончив.

– Будут еще варианты? – отложив молитвенник, вопросил Панфий.

– Ну, можно попытаться убедить демона, что он невероятно прекрасный, удивительно талантливый, жутко красивый и вообще лучший.

– Зачем? – оторопел он.

– Ну как зачем, а вдруг демон выйдет из вашего служки и начнет собой любоваться. Мы можем ему даже поаплодировать, закидать цветами.

– А более реалистичных идей нет? Кроме как убить Карлоса… – уточнил Панфий.

Дернувшийся одержимый был не согласен. Судя по рывку, не согласен и как демон, и как человек.

А идея была. Она сейчас лежала на втором этаже моего дома, в моей кровати и нагло дрыхла. То есть восстанавливала силы телесные и душевные. Словно прочитав мои мысли, Панфий произнес:

– Эх, жаль, что ты так быстро убила тех пришлых. Может, они бы подсказали, что делать.

– Почему это убила? – искренне удивилась я.

– Ну как же. Ты же его в гробу привезла.

– Значит, сейчас пойду и подниму этого успокоен… в смысле упокоенного. В конце концов, это по его специальности, пусть и разбирается. – И я решительно направилась к выходу. Свистнув метлу, оседлала черенок. Котел решила оставить в храме, позже заберу.

Уже вылетая, я услышала характерный звук. Похоже, храмовник решил не рисковать и до моего возвращения опять оглушил одержимого. Два раза. Если он будет продолжать в том же темпе, то скоро выгонять демона будет не из кого.

Уже на подступах к дому моя метелка – верная, любимая, единственная метелка – при заходе на посадку затрещала. Я не долетела до земли пару локтей, когда черенок сломался, не выдержав сегодняшних злоключений, а одна ведьма ощутимо припечаталась копчиком о мостовую. Причин ненавидеть темных стало на одну больше. Если бы не они и их одержимый демоном убийца… В общем, переступала порог я отнюдь не в благодушном настроении. И сразу натолкнулась на Джерома, который явно собрался выходить и уже накидывал плащ.

– А-а-а… Сама пришла, – протянул темный и смерил меня взглядом «добро пожаловать отсюда».

– Решил прогуляться? – прищурилась я.

– Нет. Хотел тут одну ведьму блудную найти, – сварливо буркнул он. – Ты должна была лечить Эра, а ты, ты…

– Ведьма твоей мечты, – закончила я в рифму. И, не дав темному опомниться, спросила: – Слушай, ты можешь изгнать демона из тела?

– Кого-то нужно убить? – «догадался» темный.

– Кого-то нужно спасти! Желательно, чтобы человек при этом остался жив, – ответила я и увидела, как маг поскучнел.

– Я пожиратель душ! И в живых своих клиентов не оставляю. Я могу убить человека, а демон из трупа сам изгонится.

– Так… Значит, ни у кого нет опыта удачного, нелетального экзорцизма, – мрачно подытожила я.

– Вообще-то, он есть у меня, – раздалось сверху, и мы с Джеромом синхронно посмотрели на Эрриана, который медленно спускался по лестнице, держась за перила. – Но только один вопрос, Магда. Как ты умудрилась отыскать одержимого в этом маленьком городке за пару ударов колокола, пока я спал?

– Находить неприятности – мой талант. – Я развела руками. – Кстати, этот одержимый тебя хотел убить, а не меня.

– И где он сейчас? – Лунный изогнул бровь.

– В храме, связанный. За ним храмовник приглядывает.

– Тот самый, что тебя сжигал? – вмешался Джером.

– Угу. У него, как оказалось, хороший удар правой. Особенно если в руке в тот момент – увесистый кубок для причастия.

– Ну что ж, сходим, посмотрим на моего несостоявшегося убийцу… – задумчиво пробормотал лунный.

– Как будто ты на них во дворце властелина не насмотрелся, – возразил смуглый и осекся. – Какое, к демонам, «посмотрим»? Эта ведьма тебя чуть не утопила в болоте, теперь в храм тащит! Тебя! Темного!

– А в чем проблема? – не поняла я.

– Когда сын Мрака входит в храм, на свете остается одно из двух: либо темный, либо храм. Чуть больше трехсот лет назад один из императоров даже не храм, а целый монастырь женский разнес. Жену искал.

– Среди монахинь? И как? Нашел? – с любопытством спросила я.

– Нашел. Собственно, после этого он и стал императором.

Признаться, мне подумалось, что Джером бредит. Чтобы светлая монахиня да на троне в Темных землях? Но потом я вспомнила, что нам на лекциях по истории рассказывали о Кэролайн, урожденной Лавронс, которая была из светлых. Но таких подробностей о ней я не знала.

Пока темный просвещал одну светлую, а кое-кто и одевался (лунный стребовал у своего палача запасные штаны из сумки), пока я искала свой теплый плащ, подбитый мехом, взамен оставленного в доме бургомистра, пока добрались до храма – уже забрезжил рассвет.

Лестницы и дверь храма осветили первые розовые лучи. Они же вызолотили купол, наполнили беленые стены янтарным светом. В этот миг, когда утро неспешно ступало по морозным улицам, ласково сдвигая к западу покрывало ночной мглы, шапка храма пылала, словно свеча, даря тем, кто видит такое чудо, покой в душе и умиротворение.

– Какое у вас, однако, чистое, приятное и располагающее место… – задумчиво протянул Джером.

– Спасибо, – польщенно отозвался поджидавший нас на пороге Панфий. – Мы тут просто время от времени еретиков сжигаем….

Он осекся, поняв, кому он это сказал. Единственный несгораемый еретик в моем лице закашлялся, но промолчал. Темные сделали вид, что не слышали, и перешли к сути:

– Где ваш одержимый демонами?

– Туточки. – И священник сделал приглашающий жест в свою обитель.

Пришлось пояснить, что господа темные не могут творить свою волшбу в храме, и придется вынести пострадавшего на свет. Связанного одержимого тащил Панфий, недовольно бурча, что негоже ему демонов на своем горбу таскать.

Как только одержимого усадили на ступени храма, Эрриан подошел к нему и, ухватив за подбородок, посмотрел в красные глаза.

– Мы не знакомы, – уверенно заявил он, глядя на служку, но видя явно другого. – Так почему ты хотел меня убить?

– Без обид, темный, но мне тебя заказали, – оскалился служка, демонстрируя… клыки не хуже упыриных.

В следующий миг веревки затрещали. Но лунный быстро врезал одержимому. А потом, бросив через плечо Джерому: «Как выскочит – хватай подселенца и проваливайся во Мрак», – перешел к выбиванию демона из тела человека. В прямом смысле. Кулаками. Причем каждый удар сопровождался фразами, смысла которых я так и не поняла. Судя по всему, это была какая-то молитва темным богам.

М-да… Не так мы обряд экзорцизма со святым отцом проводили, не так. Сейчас демон отделялся от тела. Нехотя, медленно, словно пыль от подушки, но все же… И под рык Эрриана «мростар хонвор!» выходец Бездны окончательно покинул служку, на миг зависнув в воздухе над телом.

Мы стояли полукругом у подножия храмовых ступеней: я, отец Панфий, Эрриан и Джером. Служка валялся на каменных плитах без чувств, а над ним нависал призрачный демон, за спиной которого был вход в храм.

Смуглый только того и ждал. Кинул аркан подчинения, но… Даже мне, далекой от демонологии целительнице, стало понятно, что заклинание получилось слишком слабым. Странно… Почему темный, который позавчера разметал площадь, сейчас не смог сотворить заклинание нужной силы? Додумать мысль не успела. Пришлось решать насущные проблемы, как-то определяться с вопросом, кто же я в этом ритуале.

А все потому, что демон, зараза, не только наплевал на слабенький аркан, но и решил, видимо, что раз его выселили из одного жилья, то почему бы не обзавестись другим? Зеленый полупрозрачный рогатый рванул, кто бы сомневался, в мою сторону. То ли посчитал, что из меня его не будут «выколачивать», то ли потому, что мы с ним были дольше всех знакомы.

Я поняла, что удрать не успею, а вот благословить – всегда пожалуйста, на светлый путь, небесное озарение и любовь ко всему сущему. От чистого сердца и с большого перепугу. И то ли добрословие мое было искренним, то ли в утренний час очередь из молящихся богам небольшой, но мою просьбу небеса услышали. Луч света упал на демона, который взвыл и, обличительно ткнув в меня перстом, увенчанным острым когтем, выкрикнул:

– Ты не ведьма! – Причем выдал он это с интонацией «приличные темные себя так не ведут»!

А в следующий миг Эрриан, загородив меня своей широкой спиной, начал читать то ли молитву, то ли заклинание. Выглянув из-под его руки, я увидела, как от запястья темного, там, где были ограничивающие браслеты, пошел дым, и запахло паленой плотью.

Зато выходец Мрака уже не просто выл, а голосил дурниной, дымясь и становясь все светлее. Вот только просто так сдаваться было, видимо, не только не в правилах темных, но и демонов. Этот почти прозрачный гад вместо того, чтобы сдохнуть, как положено, повел себя еще подлее, чем я, благословлявшая в образе темной ведьмы: под натиском Эрриана он скрылся в храме! Влетел туда, паразит!

Правда, отец Панфий тут же поспешил захлопнуть двери прихода, дабы орущий полупрозрачный, опомнившись и сообразив, где очутился, не решил вернуться. Храмовник еще и навалился всем своим телом на створки. Джером – следом за ним.

Я, до этого смотревшая на происходящее из-под руки Эрриана, почувствовала, как темный пошатнулся. Чтобы он не упал, не задумываясь, подставила плечо. И тут же вскрикнула, едва не обжегшись: запирающие магию браслеты раскалились и их жар чувствовался даже через одежду.

– Знаешь, кажется, мне не суждено сойти с ума или умереть от руки друга, – выдохнул Эрриан.

Я задрала голову, чтобы посмотреть в лицо темному: что он имеет ввиду? Перехватив мой взгляд, он добавил:

– Ты меня доконаешь быстрее проклятия.

– Так не изгонял бы его, – из чувства противоречия возразила я, кивнув на храм, где сейчас слышались подвывания демона.

– И осчастливить своего врага? – в тон мне ответил Эрриан. И пояснил: – Понимаешь, чтобы призвать демона, заточить его в тело и дать определенный приказ – нужны силы. Немалые. Вот мне и стало интересно, кому из моих недругов так невтерпеж, что он не стал дожидаться, пока сработает проклятие?

– Но ты же ничего не узнал? – не поняла я.

– Ну… Как тебе сказать. Одно я понял точно: это не мой враг. Среди тех, кто жаждет моей смерти, идиотов нет.

– В смысле? С тобой только умные связываются, а дураки стороной обходят? – прищурилась я.

– Нет, в смысле дураки, бросившие мне вызов в открытую, уже давно мертвы. А умные, что плетут интриги за спиной, пока что носят свои головы на плечах. Не все, конечно, но… А вот мудрые предпочитают вовсе не связываться.

– Интересная теория. – Я покосилась на храм, в котором стих вой. – Но почему ты решил, что призвавший демона не блещет умом.

– Потому что только альтернативно одаренному могла прийти в голову идея нанять верховного инкуба для того, чтобы убить меня! Не демона-карателя, не огненного, не мести, гнева, войны, разрушений! Инкуба! Чтобы он зацеловал меня до смерти, что ли?

– Я поняла, ты оскорблен, – сделала вывод. – Но могу тебя уверить, ножом он пырялся вполне себе воинственно. Даже халат рассек.

– Я тронут, ты умеешь поддержать.

– Как думаешь, демон уже все? – между тем раздался от дверей голос Джерома.

– Наверное. Без телесной оболочки святость должна была его доконать. Если только демон не нашел себе иного тела. Храмовник, внутри ведь не было никого?

– Нет-нет, – затряс головой Панфий. – Только статуи небесных богов.

– Ну, в них инкуб точно вселиться не сможет, – выдохнул Джером.

А затем смуглый и духовник осторожно открыли двери и… Под ноги им выкатился котел! Мой алхимический котел. Это был, наверное, единственный предмет, который оказался в храме неосвященным. И инкуб, спасаясь от святости, в него вселился. Вот гад! Я посмотрела на чугунный бок своей утвари и поняла, что стала хозяйкой единственного в мире похотливого котла.

Эрриан то ли ругнулся, то ли произнес молитву, и котел завибрировал.

– Ты и из него будешь выбив… изгонять демона? – уточнила я.

– Зачем? – искренне удивился Эрриан. – Я просто запечатал инкуба внутри. Пусть посидит там пару веков, а если повезет, то и тысячелетие, пока котел не развалится. Чугун все же не глина…

Из сказанного я поняла: инкуб влип. Именно этот миг выбрал служка, чтобы очнуться.

– А-а-а, у-у-у… – простонал парень, силясь приложить руку к голове, и снова отключился.

Оно и понятно. Хоть Эрриан и метил в грудь, я-то котелком и отец Панфий кубком его здорово приложили.

Лунный уже не шатался. Хотя, подозреваю, боль в запястьях у него была дикая. Запечатывающие магию браслеты даже на незначительную попытку поколдовать отвечали их носителю тем, что раскалялись. Да и нога у темного повреждена. Тем не менее этот сильно независимый и не собирался признавать, что он не в лучшей форме.

Ну и кто я такая, чтобы перечить суровому сыну Мрака? Посему, оставив его одного гордо бороться с легким утренним ветерком, я приступила к своим прямым лекарским обязанностям: осмотру пострадавшего. От моей руки в том числе.

– Ну что там? – после нескольких мгновений спросил отец Панфий тоном «мне нового служку искать или этого еще починить можно?».

– Будем закапывать, – проверяя реакцию зрачков парня, крикнула я через плечо.

– На кладбище или за оградой? – уточнил служитель богов, видимо прикидывая, не придется ли еще для бывшего одержимого на осиновый кол раскошеливаться, а заодно и дубовый гроб.

– Капли будем закапывать! В глаза. У него сосуды все полопались. И компресс на синяки.

Правда, уточнять, что там был ушиб всей головы, пока не стала, продолжив осмотр. Судя по всему, то ли Эрриан бил его очень аккуратно, то ли служка был на диво везучим, но у него не обнаружилось ни одного перелома. Вывих кисти, ссадины и порезы, может, еще и растяжения, но с учетом того, как он скакал по крышам, – чудо.

Выдав Панфию подробную инструкцию лечения, я уже было собралась уходить, как он заискивающе, кося глазом на пришлых, спросил:

– Магда, а когда следующее сожжение? Может, на этой седмице организуем, а? А то мне скоро отчет в инквизицию отсылать.

Эрриан, который до этого олицетворял невозмутимость, как бы невзначай обронил:

– Любое сожжение в МОЕМ городе только через ваш труп, храмовник.

Панфий сник и, не прощаясь, подхватил своего служку под мышки и потащил в храм. Я взяла свой котел и направилась в сторону дома. Все потом. Сейчас зверски хотелось спать. И любого, кто рискнул бы мне помешать, я готова была благословить. В самой извращенной форме.

Темные молча следовали рядом. Эрриан прихрамывал, Джером укоризненно молчал и хмурился. Когда мы поравнялись с булочной, смуглый, поведя носом на запах свежей сдобы, сделал стойку и, обронив «подождите, я сейчас», устремился в лавку.

Мы с Эррианом остались одни. Утренняя улица последнего дня седмицы. Город, только-только пробуждающийся от неги сна. И мы, темный и светлая, стоящие друг напротив друга.

Я поплотнее запахнула полы теплого плаща, подбитого мехом, и чуть задрала голову, чтобы посмотреть в лицо Эрриана.

– Спасибо, – тихо сказала я.

Благодарность за то, что закрыл меня собой, за то, что вообще помог с демоном, вырвалась сама собой.

– Я просто возвращал долг. Ты же не была обязана меня латать после болота. Даже за три золотых.

Вот ведь… темный! И тут не преминул поддеть.

– Вообще-то, должна. Всегда. Я же целитель.

– А я – воин. По твоей логике, я всегда должен убивать?

Вспомнила стрыгу и, не думая, ответила:

– Ну, у тебя это неплохо получается.

Эрриан ничего не сказал, лишь горько усмехнулся, а потом его рука скользнула над моими волосами, и я почувствовала, как голову укрывает капюшон плаща.

– Простудишься, ведьма.

– Аа-а-апчхи, – отозвалась я, оглушительно и абсолютно не по благородному подтвердив, что я как бы уже.

И вот странность, когда отняла ладони от лица и покосилась на Эрриана, то увидела его внимательный взгляд, который скользнул по мне неторопливо, вдумчиво: по плечам, горловине плаща, непослушным огненным волосам. А потом остановился на лице. Мне показалось, что я ощутила его прикосновение, легкое, почти невесомое. На губах.

А я сама… смотрела на Эрриана. На волевой подбородок, жесткую складку губ, синеву глаз. Они напоминали мне воды северного океана, которые завораживают и в которых так легко утонуть.

Первые пушистые снежинки упали на мостовую, и в считаные мгновения ясное небо затянули рыхлые пушистые тучи. Тишина, та особая, всепоглощающая, которая бывает лишь во время снегопада, окружила нас, отгородив, казалось, от всего мира.

И именно в этот самый миг у меня в руках дернулся котел. Да так сильно. Демон!

– А она ничего так, – прогудело из его чугунной утробы, – и грудь при ней. Так что, между нами, темный, я твой выбор одобряю. И ночка с ней будет страстной, это я тебе не только как инкуб говорю, но и как тот, кто с ней уже кувыркался.

При этих словах я, доселе прижимавшая посудину к упомянутой груди, вытянула руки. Мне показалось, что на стенке котелка сияет отражение глумливой рогатой рожи. Кажется, инкуб, осознав, что его заточили, начал мстить. Как мог, из всех своих демонских сил.

Эрриан ничего не ответил. Просто взял из моей руки котел и как следует ударил им по мостовой. На металле осталась вмятина. Подозреваю, что и на психике инкуба тоже: обряд экзорциза в исполнении темного впечатлял.

– Какого светлого, чернокнижник? Ты чего, ошалел? Эйта, что ли, к тебе пришла?

– Надо же, догадался, – фыркнул Эрриан. – А когда заказ на меня брал, о чем думал?

– О пяти каплях силы, которые за твою голову обещали. Они, между прочим, во Мраке на каждом углу не валяются.

– И кто же тебе их пообещал? – вкрадчиво поинтересовался темный.

– А если расскажу, что мне за это будет? – тут же вопросил котел.

– Я не утоплю тебя в здешних болотах.

Мне стало любопытно: темные всегда так же идут на компромисс в переговорах? Или у Эрриана особый талант?

Демон, судя по всему, с подобной тактикой диалога был знаком и поступил исключительно по принципу «сдохни, враг, от любопытства». Он просто увильнул от разговора. Бок котла перестал блестеть, тот превратился в обычную, ничем не примечательную посудину.

– М-да, вот и поговорили.

– Все равно я выбью из него имя того, кто решился меня убить.

Что-то мне подсказывало, что «выбью» – не совсем в переносном смысле.

– Давай ты этим займешься чуть позже. Сейчас я жутко устала, замерзла и единственное, чего хочу, – спать.

– Значит, есть ты не будешь? – вклинился Джером.

Он держал в руках корзину, полную снеди.

– Вы не поверите, тут такие добрые, отзывчивые люди. Вот сколько всего к завтраку дали. Лишь бы я ушел.

Возмущаться, что бесить хеллвильцев – это, вообще-то, моя почетная обязанность, я не стала. Чем быстрее доберемся до дома, тем скорее я наконец-то завалюсь в постель. Голова трещала то ли от недосыпа, то ли от начинающейся простуды.

Мы не дошли до моего крыльца всего несколько шагов, когда я, попеременно зевающая, на своем опыте познала истину: лучше любой чашечки кофе по утрам бодрит чашечка, вылетевшая из локтевого сустава. Поскользнувшись на замерзшей и припорошенной снегом луже, я полетела вниз. Джером успел меня подхватить. К несчастью. Резкий рывок, и я взвыла.

Да что же это? Удирать от стрыги по болотам, летать сломя голову на метле и… покалечиться на крыльце собственного дома!

Сна больше не было. Зато злости – хоть отбавляй. Темные отперли дверь, и, пока Джером возился с завтраком, Эрриан взялся вправлять мне руку. Наверняка исключительно из мести за то, что я выдирала у него из бедра хирсину. Оторвал рукав моей любимой рубашки, обхватил плечо, предплечье и… На миг тело прошила огненной иглой боль. Повязку тоже накладывал он. К слову, чувствовалось, что у Эрриана в этом немалый опыт: зафиксировал все надежно. А вот от моего врачевания его запястий отказался, заявив, что наложить мазь и перевязать сможет и Джером. Ибо теперь в нашей троице остался целым и невредимым только он. Этот еще не покалеченный накрывал на стол: достал из корзины бутылку вина и откупорил ее.

Как это он среди наших болот раздобыл, судя по этикетке, вполне приличный напиток? Джером, неверно истолковавший мой недоуменный взгляд, пояснил:

– Я просто даю напитку подышать.

– Главное, не реши, что оно задохнулось и ему нужно сделать искусственное дыхание рот в рот, – поддел его Эрриан.

Я посмотрела на ватрушку, буженину, сыр, хлеб и вино, очутившиеся благодаря добычливому магу на моем столе, и поняла, что спать хочу все же больше, чем есть. К тому же кровать в моем доме одна. И кто успел – того и подушка с матрасом.

– Вам приятного аппетита, а я баиньки, – сообщила я темным и, не дожидаясь ответа, устремилась наверх.

Чувствовала я себя при этом как принцесса из сказки: ну, та спящая красотка, которую принц разбудил поцелуем, а она его вырубила, переставив часы на два удара колокола попозже. Вот. У меня был точно такой же настрой и планы на ближайшее будущее. И если кто-то, хоть одна живая душа вздумает мне помешать – убью и не замечу.

В сон я провалилась, как в мягкий сугроб. Правда, теплый и пушистый, с запахом мороза и кедра. Последней ускользающей мыслью было: откуда в матрасе с набивкой из диких трав взяться хвойным ноткам?

Проснулась я вечером. Выглянула в окно, за которым белая улица расцветала огнями. Они лились из окон отсветами свечей и печей, сплетались с детским смехом и обещанием чуда. Того самого, которого ждешь с приходом зимы.

А еще я заметила, что у двери моего дома мнется посыльный из мэрии. Его красный картуз, объемный нескончаемый алый шарф, желтую суму, перекинутую через плечо, и пальто зеленого сукна было тяжело спутать с чьими-то еще. Ну и длинный нос, которым тот то и дело шмыгал, торчал из-под козырька фуражки. Он тоже был красным.

Посыльный, судя по следам, топтался у порога уже давно, все не решаясь постучать. Наконец он набрался храбрости, три раза ударил в дверь. Не дожидаясь, когда она перед ним распахнется, растянул перед собой свиток и приготовился читать.

Была у него такая манера: не здороваясь и не глядя на меня, озвучивать очередную кляузу, а также резолюцию бургомистра по ней. Почему так? Не знаю. Может, паренек, которого стращала его матушка, боялся сглаза и не смотрел на богомерзкую ведьму. Может, он чувствовал ответственность за свою великую миссию глашатая и не считал нужным поздороваться.

Но так или иначе картина всегда была одинаковой: я открывала дверь и мне зачитывали обвинение. Очередное. А затем уведомляли, что нужно прийти в мэрию и выплатить штраф. Конечно, я не приходила и не платила.

Бежать на первый этаж, отбивая пятки о ступеньки, чтобы поскорее открыть, я не собиралась. Вот постоять у окна еще немного, а потом медленно спуститься – в самый раз. Но дверь распахнулась, и я увидела, как посыльный шевелил губами. Видимо, что-то зачитывал.