Текст книги "Посмотреть в послезавтра"

КВАРТИРА ПРОФЕССОРА

Прошло уже несколько часов, ВЯ так и не появился. Перелистав газеты, ничего интересного не обнаружил. Передовики производства и предстоящий пленум КП меня не интересовали. Да, совсем забыл про книгу Пикуля «Из тупика», так и не добрался к ней в командировке. Авдотьины рассказы полностью занимали мое свободное время, вот как раз удобный случай, есть время насладиться романом. Открыл чемодан и наткнулся на Авдотьин подарок. Просунул руку в мешок и стал доставать содержимое. Это оказались тряпичные игрушки. Разложил на столе – их насчиталось семь штук: еловая шишка, красный сапожок, звезда, снеговик и три морковки – к одной из них была пришита записка, которую я оторвал и попытался прочесть. Мелким неразборчивым почерком было написано следующее: «На долгую память от Доти». Зачем мне эти сувениры? И что с ними делать?

Входная дверь хлопнула. Появился ВЯ.

– А я и не подозревал, Володя, что Вы до сих пор игрушками балуетесь.

Я засмущался.

– Да нет, Вы неправильно поняли, – оправдывался я. – Это Авдотья Лукинична преподнесла в подарок.

ВЯ подошел и стал ощупывать игрушки.

– Любопытно, любопытно, если они Вам не пришлись по вкусу – оставьте их мне.

– Да с удовольствием, я не коллекционирую народное творчество.

– Ну как она поживает?

– Говорит, хорошо. А Вы с ней были знакомы?

– Был, четверть века тому назад.

– Странное место. Да и люди, которых я повстречал, не от мира сего.

– Володенька, все, что Вы видели и слышали, вы должны забыть навсегда.

ВЯ отошел в сторону и включил магнитофон. Бобина закрутилась и начала вещать: «Так, Володя, Вы перспективный ученый, я прочел вашу диссертацию. Вполне приличная работа, но есть некоторые пробелы, требующие доработки. Что касается сыворотки В2Н376, она требует тщательной проверки».

Тут я услышал свой голос и вспомнил, что этот разговор с профессором состоялся накануне моего отъезда в командировку. ВЯ махнул мне рукой, и я последовал за ним. Мы вошли в кухню, он указал мне на стул, я присел. Он снял с холодильника радиоприемник, поставил его на стол, нажал на кнопку, сел напротив меня и заговорил.

– Ситуация на данный момент такова: мне понадобилась ваша помощь. Извините, Володенька, но выбора другого у меня не нашлось. В нашу клинику поступила пациентка с необычными симптомами, все анализы я принес с собой; одному этот объем работы мне не осилить, поджимают сроки. В худшем варианте девушку отправят в психушку, и Бог знает что в дальнейшем с ней произойдет. У меня есть две недели, дольше содержать ее в нашей клинике не позволят.

– Кто не позволит? – поинтересовался я.

– Слушайте, я Вам все объясню по порядку. Речь идет не только о моей репутации ученого, но и о жизни человека – девушки, которая не без моего участия оказалась в таком положении. Необходима новая вакцина – та, что была разработана мною прежде, мутировала. Еще будучи аспирантом, я в составе группы ученых был направлен в деревню для проведения вакцинации. Это была моя первая разработка. Суть ее состояла в изменении сознания человека, простыми словами – вакцина счастья.

Поселили меня у прекрасной девушки по имени Авдотья. По мнению спецорганов, она была совершенно безопасна от утечки информации, страдала шизофренией в легкой форме, другими словами, я назвал бы ее блаженной. Душа у нее светилась изнутри. Не знаю еще, как описать: наивная, чистая, таких людей уже не существует. Можно сказать, что я даже временно влюбился.

«Зачем он мне рассказывает эту душещипательную историю?» – подумал я.

– Прожил я примерно три месяца у нее, долгими вечерами рассказывал ей про себя, про свое детство; ей было все интересно знать: дожив до двадцати, она из своей деревни не выезжала. Деревня эта особенная, неподалеку, как вы уже знаете, находится лаборатория. Наши органы могли организовать работу ученым, ни одному шпиону не пришла бы мысль искать секретную информацию среди построенных коровников. Одним словом, захолустье, ничем не лучше и не хуже других. Как я уже говорил, прибыли мы в эту деревню с группой ученых для разработки новой вакцины. Живой материал всегда обеспечивался спецорганами, эксперименты проводились почти каждый день и давали неплохой результат. Не знаю дальнейшую судьбу привитых, но могу предположить, что все они с великим удовольствием поехали бы на великую стройку века либо осваивать новые земли в вечной мерзлоте. Другими словами, – это энтузиасты. Страна нуждалась в таком классе людей. По окончании командировки Авдотья не на шутку влюбилась в меня. Чтобы хоть как-то успокоить ее, я пообещал обязательно вернуться, хотя заранее знал, что этого не произойдет. Нашу группу забрасывали по всей стране, лаборатории, как и населенные пункты, постоянно менялись. Так вот, самое главное: по возвращении домой я обнаружил, что в саквояже не хватает трех ампул и вырван листок из тетради с моими новыми формулами. Вот и все, подумал я, конец моей карьере и, может быть, даже жизни. Если Авдотья их вытащила и, не дай Бог, принесет к председателю, даже неважно, кому она попадется на глаза, в любом варианте мне бы пришел конец за такую халатность. Да и ей бы не поздоровилось: уличили бы блаженную в шпионаже и так, на всякий случай, отправили бы в мир иной. Время было такое – подозревали всех. По возвращении в Москву сказался больным и восстанавливал пропажу. По данным ДНК, у пациентки я обнаружил мои клетки, делящиеся по определенной схеме. Моя бывшая разработка на сегодняшний день уже считается устаревшей и недостаточно эффективной. Мне нужна ваша помощь для восстановления этой вакцины.

ВЯ вышел и через минуту вернулся с тряпичными игрушками, достал нож и вспорол Авдотьины старания. Из морковки и снеговика выпали ампулы.

– Я был уверен, что она их вернет, но почему две? Странно, может, третью разбила? Володя, Вы ездили в эту командировку по моей инициативе. Я объяснил спецорганам, что нужно провести для начала подготовительные прививки, чтобы в ближайшем будущем опробовать на железнодорожниках новый материал. Ведь я совсем уже не молодой человек, мне нужна достойная замена. Понимаете в чем дело: мы с вами чем-то похожи, да и имена у нас одинаковые. А для нее все ученые должны знать друг друга, к тому же у нее была развита природная интуиция. Сам не мог поехать, потому как бросать пациентку в таком состоянии и с такими данными представлялось нецелесообразным действием.

– Теперь я все понял, она рассказывала о Вас. Авдотья Лукинична выпила сыворотку – хотела отравиться. Она была беременна.

– Сволочи, почему не доложили? Что с ребенком?

– Он погиб.

ВЯ встал и начал суетиться по кухне.

– Да как это могло случиться? Зачем? – повторял он. – Ну все, эту тему мы больше не затрагиваем. Сейчас вернемся в комнату, я выключу запись. Не забудьте продолжить тему несколькими фразами. Как Вы, надеюсь, поняли, моя квартира прослушивается; пожалуйста, будьте осторожны, подумайте, прежде чем что-то сказать. Кухня – это самое безопасное место, – он указал на радиоприемник, – эта штуковина не позволяет им подслушивать.

ВЯ выключил запись, я продолжил рассуждения. Он прервал меня и сказал: «Отпуск ваш откладывается, с кафедрой я договорился. Для них Вы отправились на море, а мне Вы нужны здесь. Все необходимое у меня есть для Вас, поживете у меня несколько недель, а там по результатам посмотрим: думаю, докторская вам обеспечена».

«Вот влип», – подумал я, но обратной дороги уже не было. Как всегда, за меня все решили, паршивое состояние у меня на душе, выпить бы после такого стресса.

– Володя, пройдемте со мной, – позвал меня ВЯ.

ВЯ направился в сторону чулана, открыл дверь. Небольшое помещение было завалено каким-то хламом: обувные коробки, стопки журналов, перетянутые веревками, справа налево висела верхняя одежда на крючках, на верхних полках размещались фетровые шляпы. Он снял с крючка серый плащ, перевесил на другую сторону, повернул крючок – и вдруг на моих глазах обшарпанная стена начала беззвучно двигаться вправо. «Опять фантастическое видение», – подумал я. Свет автоматически включился, мы спустились вниз по ступенькам и очутились в небольшом помещении, напоминающем коридор. ВЯ нажал на кнопку, и распыленная жидкость окатила нас с ног до головы.

– Не бойтесь, это простая обработка, она не вредна. Справа ВЯ нажал на кафельную плитку, стена вновь сместилась и мы вошли в прекрасно оборудованную лабораторию.

– Вот здесь Вы будете работать. Вымойте руки и наденьте халат, перчатки периодически меняйте. Холерной палочки здесь нет, но меры безопасности соблюдайте. Наша вакцина не боится соединения с кислородом, либо с другими факторами, такими, как перепады температуры; она, как гриб, приживается и адаптируется к любой среде. Вот Вам кровь пациентки – он положил на стол пробирку с бордовой жидкостью. Так же откройте ампулы и разложите на молекулярный состав. Ваша задача – выявить потерянное звено. Записи ведите регулярно, описывайте процесс. Задачу поняли? Если захотите вернуться, нажмите на красную кнопку, я открою Вам двери. Дерзайте, я решил вернуться в клинику ненадолго.

Он надел халат и направился в противоположную сторону от входа. Подойдя к железному шкафу, он нажал опять на кафельную плитку, двери открылись, ВЯ вошел и исчез. Опять секретные двери, они закончатся на сегодня? Просто день открытых дверей.

КЛИНИКА ИММУНОЛОГИИ

Вернувшись в свой кабинет, достал папку под номером Н23. Что не так с этими Крыловыми? Мои мысли прервал телефонный звонок. Интересно, кому именно сейчас я понадобился, да еще звонят на городской.

– Алло! Профессор Устинов?

– Да, слушаю Вас!

– Здравствуйте, – тихий женский голос ответил мне. – Меня зовут Мария Петровна Крылова, я мама Венеры, мне необходимо с вами встретиться. Завтра к двум часам, если это возможно, я приду в клинику.

– Конечно, приходите, только порадовать Вас ничем не могу, состояние дочери не изменилось.

– Я догадываюсь, мне просто с Вами надо поговорить.

– Приходите, я Вас буду ждать.

– Спасибо, до свидания.

Да, короткий получился разговор. Пометил на календаре: среда, 2 часа, мать. Странная мамашка, дочка уже неделю валяется, а она «догадывается». Бедная девочка все время упоминает ее в своем бормотании. Доживем до завтра, хотелось бы посмотреть ей в глаза. Девочка подкидыш, а это означает, что мать добровольно написала отказную. Откуда у нее номер моего городского телефона, ни в одном справочнике он не значится? И потом, зачем мне ее глаза? Я их вижу каждый день на улице, безразличные ко всему происходящему вокруг. Угрюмые мужчины, возвращающиеся с работы, женщины на каблуках, вечно с какими-то пакетами в руках. Сплошная серая масса, кроме детей. У них другие глаза, но ничего – скоро подрастут и сольются с этой массой. Надо дослушать запись домашних разговоров. Положил папку в сейф и включил дистанфон.

– Вы все говорите одно, а делаете другое.

– Кто все?

– Мама, ты сама знаешь!

– Нет, я не знаю!

– Так если ты элементарного не понимаешь, либо делаешь вид, что не понимаешь, тогда по какому праву ты меня все время учишь? Как мне поступать, о чем мне думать! У меня есть свои мысли и свое восприятие мира!

– Я твоя мать, я старше, у меня больше жизненного опыта.

– О каком опыте ты говоришь? Это твоя жизнь и твой опыт, я-то тут при чем? Мне не нравится твой опыт. Чего ты здесь добилась, сидя в этой глухомани?

– Мое главное достижение – это ты!

– А кто я? Я сама не знаю, кто я. Чего хочу? Кого люблю? Я больше знаю, что я ненавижу!

– Ну и что же ты, сытая и одетая, ненавидишь?

– Я ненавижу лицемерие, я ненавижу себя за то, что мне приходится это делать.

– Так не делай!

– К сожалению, не получается, если ты хочешь выжить, ты, как микроб, должен приспосабливаться к благоприятной среде.

– Чего ты тогда хочешь, если ты сама знаешь на всё ответы?

– Я хочу быть честной перед собой, не перед вами, вам моя честность не нужна. Я не хочу, чтобы меня ломали и переубеждали.

– Так будь собой! Кто мешает?

– Вы все!!! Люди, которые меня окружают, школа, учителя, мнимые друзья. Вы все врете друг другу и вам это нравится. У вас духу не хватает говорить правду, да и не нужна она вам. Микробам хорошо живется без правды, они в любой грязи чувствуют себя превосходно.

– Венера, ты, наверное, заболела?

– Да я давно болею, вы меня заразили, и лечения нет, потому как еще никто не придумал лекарство от глупости. Вы все – несчастные люди, делаете вид, что живете. А на самом деле вам это только снится. Все! Мама, прости, ты не виновата, что мы с тобой живем на разных планетах…

– Хорошо, Венерочка, успокойся, я вижу, что ты заболела. Мне надо позвонить.

– Ну давайте, лечите меня, хоть залечите! Может, тогда вам станет легче жить!

Звук хлопнувшей двери и глухое рыдание – у девочки началась истерика. Я выключил запись.

Надо же, не успела на Божий свет вылупиться, и сразу ей счастья подавай! Но если ее лечили, должна быть сохранена история болезни. По ее разговорам ничего особенного я не заметил – обыкновенный юношеский максимализм. В ее возрасте я тоже любил поспорить с родителями, но меня на лечение не посылали. Мне всеми доступными методами пытались объяснить, что хорошо и что плохо. Я понимал, что они желают мне добра. Надо позвонить по спецсвязи и попросить сделать запрос, в какой больнице она лечилась и где ее история болезни.

– Алло! Мне нужна история болезни В.К. Судя по записям, она проходила лечение до нас.

– Медицинская карта в пункте Н23 не обнаружена, последнее время ею занимался Севастьянов, но, к сожалению, Павел Васильевич умер месяц назад.

– Что случилось?

– Сердце…

– Спасибо, до связи. – Ладно, надо возвращаться. Нет у меня желания сейчас об этом думать, надо заняться делом, а не пустыми рассуждениями.

Медленно шел по туннелю домой. Интересно, как идут дела у Володи? Вернувшись из металлического шкафа, увидел Володю, сгорбившегося над микроскопом.

– Ну как успехи? Володя вздрогнул.

– Пока ничего не могу сказать определенного, но мысль появилась.

– Мысль – это хорошо, через полчаса приду за вами, будем ужинать.

– Хорошо-хорошо, – не отрываясь от микроскопа, ответил ученик. Моя школа, узнаю себя в молодости. Поднялся к себе, сел в кресло… Что-то я устал сегодня. Откинув голову на спинку, закрыл глаза и провалился.

СОН ВЯ

Я совсем маленький, стою на берегу. Цвет моря необыкновенно бирюзовый, вода на солнце переливается, как конфетные фантики, мне очень жарко, я хочу пить. Оборачиваюсь, и оказывается, что я совершенно один. Начинаю кричать «Мама, мама!», но никто не отвечает. Мне страшно. Я бегу, мои ноги отрываются от земли, я начинаю махать руками, как птица. Я лечу, у меня получилось! Посмотрел вниз: море стало маленьким, похожим на лужу. Как я высоко взлетел, страшно смотреть вниз. Руки у меня устали, боюсь упасть. «Мама, мама!», – закричал опять, но меня никто не слышал, от обиды я зарыдал и полетел вниз…

* * *

Проснулся от собственного плача. Ну и сон… Вытирая слезы, вспомнил, что последний раз так рыдал, когда умерла мама. Те же ощущения одиночества и полной беспомощности. Давно не был на кладбище, проклятая работа отнимает все время. Посмотрел на часы – прошло два часа; надо же, а показалось, что только вздремнул. Позвал Володю, впервые за многие годы буду ужинать не один, и это обстоятельство меня радовало.

– Приготовлю Вам любимую яичницу, – с выражением объявил ученику.

– А Вы умеете еще и готовить?

– Нет, только ее и могу, но она у меня особенная.

– Я не против, только я не предполагал, что профессора еще и кулинарами бывают.

– Это громко сказано про меня.

ВЯ достал из холодильника сливочное масло, докторскую колбасу, лоток яиц, кусок голландского сыра и банку консервов «Печень трески». «Не остаться бы мне голодным», – подумал я. Но, как оказалось, не все было так плохо. Профессор достал из пенала коньяк и разлил по рюмкам.

– Ну что, Володя! Поднимая рюмку вверх, я пью за новые свершения! – Не чокаясь, ВЯ осушил рюмку. Я повторил за ним.

– Вот Вы сейчас подумали про меня: выпил коньяк, как водку, залпом, да еще отравой закусывает, а коньяк следует пить маленькими глотками и мурыжить под языком, да неплохо шоколадом горьким закусывать.

– «Мурыжить» – интересное слово.

– В данном случае – мучить. Это Дотин лексикон, понравилось мне это слово, так точно описывает действие.

– Ну, примерно так я и подумал, профессор.

– Вот, Володя, взяли и повторили за мной, а может, Вы любите по-другому, а повторили инстинктивно, потому как, по вашему мнению, я не могу ошибаться. Я же непререкаемый авторитет для Вас. И яичница – просто гадость, а Вы едите, давитесь, но не хотите меня обидеть. Не бойтесь, Володя, людей, которые спорят с Вами, бойтесь тех, которые все время с Вами соглашаются.

ВЯ отправил яичницу в мусорное ведро, достал палку сервелата и банку с черной икрой.

– Сегодня будем ужинать, что Бог послал, а назавтра дам распоряжение Валентине – нам нужно хорошее питание. – ВЯ заулыбался. – Вы еще выпьете?

Мне хотелось, но я не знал, что ответить: может, опять «тест на вшивость».

– С удовольствием, – ответил я.

– Ну, давайте еще по одной, и будем отдыхать.

– А как же работа?

– Весь свой запал сохраните на завтра. Возьмите тетрадку и записывайте все приходящие идеи. Ночь – это лучшее время суток для открытий, уж поверьте мне на слово.

Он собрал посуду и поставил в раковину.

– Все, Володенька, спокойной ночи, постель в шкафу найдете. ВЯ ушел к себе в опочивальню. Достал постель, стелить не хотелось, улегся в одежде. Ноги мои не помещались, придвинул кресло, тем самым удлинив ложе. «Володенька!» – мысленно прошипел и тут понял, что меня завело. Терпеть не могу это уменьшительно-ласкательное имя. Родители до сих пор называют меня сокращенно Водя – это имя из детства. Когда мне было четыре года, папин друг протянул мне руку и спросил: «Ну, и как вас, профессор, величают?». Я не знал, что ответить, громко выкрикнул: «Я Водя» и убежал. Все рассмеялись, так это имя закрепилось в доме. С «Володенькой» мои воспоминания унесли меня в юность.

ВОЛОДЕНЬКА!!!

А все это из-за моей первой школьной любви. В нашем классе было много симпатичных девчонок, но Эльвира казалась мне особенной. Во-первых, она была круглой отличницей, высокой, стройной, с большими зелеными глазами. Голос ее меня просто завораживал, такой нежный, и всегда она выглядела чрезвычайно спокойной. Ничто не могло ее вывести из себя. На любую глупую выходку со стороны мальчишек она реагировала одинаково: поворачивалась к раздражающему объекту спиной и ничего не отвечала. Либо с ухмылкой, смотря прямо в глаза противнику, удалялась – так она обезоруживала обидчика. Была в ней какая-то загадочность. Ну вот, начал я ей уделять знаки внимания, рассыпал перед ней комплименты. Она только ухмылялась и ноль реакции на меня, но это равнодушие заводило. И вот я решился подкараулить ее после школы и предложить дружбу и сердце. Жили мы с ней по соседству, и дорога домой вела через парк. Сел на скамью, достал книги из портфеля – в общем, делал вид полной занятости, в то же время не оставляя наблюдательный пункт. Она все не появлялась, это меня бесило, потому что мое волнение меня больше и больше накрывало. Про себя репетировал вопросы, которые буду задавать. В голове, в конечном итоге, все перемешалось. Увидел ее на горизонте, да еще с подругой Катькой: «Зачем она с ней поперлась, ей же идти в другую сторону», – злость нарастала. Весь мой «план Барбаросса» провалился с треском. Я и так Катьку недолюбливал, а тут сразу возненавидел. Меня это всегда поражало – как два абсолютно разных человека могут дружить. Катька – некрасивая, маленького роста, с широким носом и маленькими глазками. Но не это главное – у нее был совершенно отвратительный характер. Все время подлизывалась к учителям, строила гримасы, ехидничала постоянно, умом не отличалась вовсе. Знала все про всех и плела интриги. А моя-то – совсем другая. В общем, стал я торопливо собирать все обратно в портфель, делая вид, что никого не замечаю. Как внезапно подбежала Катька и гавкнула мне в ухо.

– Ты че, Вовка-морковка, здесь делаешь? – Я сделал глубокий вдох и парировал:

– Видите ли, Катерина… не знаю вашего отчества. Собственно говоря, я дожидался вашу подругу. Но так как она занята вами, я откланиваюсь. – Катька заржала.

– Эль, ты слышала этого Онегина? Не «откланиваюсь», а «кланяюсь», нам такие балаболы, как ты, не нужны. Правда, Эль? Эльвира захохотала. – Я готов был провалиться сквозь землю. Она подхватила Катьку под руку, и подружки убежали.

Я поплелся домой… Да ну их всех, дуры малолетние, злился теперь на себя. Завтра весь класс будет гудеть, что я в женихи напрашивался, уж Катька постарается. Решил отменить посещение храма знаний; завтра пятница, впереди два выходных. Пусть информбюро пройдет без моего участия. На следующий день проснулся как обычно, в 7:30, оделся не спеша, умылся, позавтракал и пошел якобы в школу. Дождался, когда родители выйдут из подъезда и удалятся на приличное расстояние. Через пять минут я уже был дома. Включил телик, там ничего интересного не вещали. Выключил развлекательное устройство и решил что-нибудь почитать. Первая книга, что бросилась в глаза, – Маркес, «Сто лет одиночества». Прочитал несколько страниц, но никак не мог сосредоточиться. Эльвирин смех стоял у меня в ушах, и от этого чувство стыда меня не покидало. А все эта Катька-свинья, теперь в ее сторону не посмотрю. Так себя грыз полдня. Надо как-нибудь отвлечься. Решил все негодование излить на бумаге. Взял лист и красным карандашом крупными буквами вывел слово «СВИНЬЯ». На этом моя фантазия оборвалась, свинья и Катькин образ в моем случае идеально совпали. Что может быть еще? Ненависть? Тоже чувство, но и этого она не заслуживает. По-моему, я слишком много уделяю внимания этому персонажу. Просто плевать мне на нее… И тут мой воображаемый плевок прервал телефонный звонок. Поднять трубку или нет? Я засомневался: может, это родители проверяют мою школьную посещаемость? Так и не решился. Звонок умолк, холодный пот выскочил на лбу. Что я так нервничаю, ну не убьют же меня за это? Если что, скажу, заболел живот или голова, отпросился с уроков. Через пять минут звонок повторился. Нет, это точно не родители.

– Алло! Слушаю!

– Слушай, слушай, Володенька, это Эльвира. Ты что, заболел?

– Да нет, просто проспал, все банально.

– Ты знаешь, я отпросилась с уроков. Что-то голова заболела. Домой идти не хочется, моя маман меня залечит…

– Ну, приходи ко мне. Знаешь, где я живу?

– Ну как ты думаешь? У меня же Катька – городской справочник. Через пять минут буду. До встречи!

Вот это поворот!!! Я опять занервничал. Быстро снял домашние треники, надел джинсы, схватив папину рубашку, нервно застегивал пуговицы, они не поддавались, быстро снял рубашку и натянул первую попавшуюся футболку с нарисованным велосипедом. Все разбросанные вещи запихнул в шкаф, забежал в ванную, выдавил зубную пасту под язык, прополоскал рот, зачем-то намочил волосы. Разбросал книги на столе и стал ждать появления музы. Долго она себя не заставила ждать. Звонок в дверь. Я поднялся со стула и медленным шагом направился встречать вчерашнюю хохотушку. Неторопливо распахнул дверь – передо мной стояла Эльвира.

– Входи в мои владения, прекрасное видение.

– Володенька, это скучная проза в стихах? – ухмыльнулась она.

– Нет, это ода.

– Да ты совсем не глупый мальчик, умеешь делать комплименты.

– А ты поменяла прическу?

– Ну что, тебе так больше нравится? – она покрутилась.

– Мне все нравится, что связано с тобой, за исключением твоей пажихи Катерины.

– Чаем угостишь?

– Могу и чаю, и анальгина. Голова прошла?

– Еще вчера, если учесть, что она у меня не болела. Мы вошли в кухню, я поставил чайник на плиту.

– Ты знаешь, Володенька, чай – это скучно, есть в доме какой-нибудь алкоголь?

«Ничего себе», – подумал я, этот вопрос меня ошарашил.

– Надо посмотреть, может, что-нибудь и найду.

Родители не злоупотребляли, но, как у интеллигентных людей, наверняка осталось после гостей. Открыл пенал, и, действительно, на полке стоял недопитый коньяк.

– Как ты относишься к крепким напиткам?

– Положительно, как и к слабым. Надеюсь, ты составишь мне компанию?

– Если меня просит такое очаровательное существо, я не вправе отказываться.

Разлил коньяк. Эльвира тут же подхватила рюмку и выпила залпом, даже не поморщилась. Мне предстояло повторить этот подвиг: поднес рюмку ко рту, в нос ударил омерзительный запах. Появился рвотный рефлекс, сделал усилие над собой и тоже выпил залпом. Тошнота стояла в горле.

– Ты водичкой запей или лимонадом, не стесняйся, – расхохоталось очарование.

Я достал из холодильника лимонад и выпил полбутылки. Эля захлопала в ладоши:

– Браво! Браво!

– Ты угадала, у меня сегодня была премьера.

– Вот я к этому же, давай поговорим как люди, без театрального пафоса.

– Давай.

– Ты на Катьку не обижайся, она полная дура, но ты знаешь, мне с ней скучно.

– Она что, твой личный клоун?

– Я же просила, просто она такая, у нее много недостатков, а у кого их нет?

– Эль, ты пришла поговорить о своей подруге-утешительнице?

– Да нет, конечно. Давай еще по рюмочке. Мы выпили, и как-то мне стало хорошо, нервничать уж точно перестал. Отправил бутылку на исходное место, дабы не раздражать любителя горячительных, – мне не жалко, но недостачу могут обнаружить домашние, вот тогда точно будет много вопросов, а потом обязательно лекция часа на три о моем будущем и недавнем настоящем, опускающем мое юное сознание в пучину вредных пристрастий.

– Володенька, ты мне тоже нравишься, – почти шепотом сказала Эля. И ее признание душевно-ласкательно легло мне на уши. Она села мне на колени и мы поцеловались. Мой первый поцелуй не произвел на меня впечатления. Она укусила меня за язык и засмеялась:

– Ты совсем не умеешь целоваться.

– Но, я надеюсь, ты меня научишь?

– И не надейся! Этому не учатся, это инстинкт. Либо дано, либо нет.

– А ты так уже все знаешь про инстинкты? Почему тебе нравится надо мной издеваться?

– Почему ты решил, что мне это нравится? Просто ты мне позволяешь, а я этим пользуюсь. Ну ладно, не обижайся, давай завтра сходим в кино.

– Хорошо, согласен.

– Согласен, и все? Где и когда мы встречаемся? Вообще-то инициативу мужчина должен проявлять первым. Ладно, завтра сама тебе позвоню. Мне пора бежать домой. Географичка, наверное, уже оповестила мою родительницу о моем внезапном заболевании. Пока, мой юный друг!

– До завтра, – сказал я с надеждой в глазах.

Закрыл за ней дверь и кинулся к окну. Эльвира не спеша вышла из подъезда, я провожал ее взглядом, пока она не исчезла из поля зрения. Вот это поворот!!! Мне все это снится?

Наступила суббота, весь день нервничал, ждал ее звонка.

И, как назло, позвонила мамина подруга. «Ну все, это надолго», – злился я. Кулинарные рецепты не заканчивались. Решил составить компанию папе. Он смотрел футбол, периодически вскакивая с дивана, крича нецензурную брань в телевизор, потом падал как обессиленная лань. Вскакивание поменялось битьем сидя себя по коленям. Обстановка у телика накалялась. Я злился на папин спорт и на кулинарные шедевры, которые готовились мамой по свежим записям и, как правило, отправлялись затем в мусорное ведро. Я подошел к маме и громко спросил: «Где мои тетради по русскому с прошлого года?». Спросил так, чтобы тетя Люся на том конце провода поняла намек о прекращении светской беседы. Мама дала мне два направления для поиска. Я быстро вернулся, пожимая плечами, исчерпав все мамины тайники и ее терпение. Она не выдержала. «Ну, Люся, ты слышала? Ничего в этом доме не могут найти без меня», – попрощавшись с подругой, мама ринулась в мою комнату, тем самым освободив мне плацдарм.

– Водя!!! В конце концов, ты должен сам следить за своими вещами! – кричала мама из комнаты.

– Я слежу, но после твоей уборки вещи каждый раз меняют место расположения, – выкрикнул я, оставаясь на месте в коридоре, как в почетном карауле, охраняя и не покидая пост.

– Иди сюда! Я тебе говорю! – Мне пришлось откликнуться на мамин зов.

– Это что?

– Надо же, я их не увидел.

– Да знаю я тебя с папой, у вас все предметы в доме – невидимки, а у меня глаза и руки – волшебники: все прозрачное и невидимое превращается в очевидное.

– Спасибо тебе, мамочка!

Я поцеловал ее в щеку, и тут зазвонил телефон. Я ринулся первым.

– Алло!

– Привет! Это я. К вам, как в Кремль, – не дозвониться.

– Привет, а что, у тебя были попытки?

– Ну ладно, давай в пять у твоего подъезда, – сказала она и положила трубку, не дождавшись моего ответа.

Часы показывали 4:30. Разбив свою копилку, пересчитал мелочь – я оказался вполне состоятельным человеком. Можно будет шикануть. Собрав в горсть мелочь, направился к отцу. Изобразив жалкое лицо, попросил поменять этот клад на купюру.

– Ты что, на свидание собрался?

– В общем, да.

– Хочешь произвести впечатление на девушку, наследник Ротшильдов?

Я уже пожалел о своей просьбе. Прежде чем осуществить сделку, папа начал рассказ-воспоминание о первом свидании с мамой, об одолженном у друга пиджаке, о том, как у них все скромно было. Вынул из портмоне пять рублей, и с целым багажом напутствий я выбежал из дома.

Эльвира пришла первой.

– Ты знаешь, Володенька, мне расхотелось идти в кино. Пошли ко мне: мама испекла яблочный пирог, попьем чаю, послушаем музыку.

– Пошли, – с неохотой ответил и тут же подумал: мои сбережения останутся при мне. Эля жила на третьем этаже. Мы поднимались по лестнице, останавливаясь на каждой площадке, целовались. Так мы добрались до нужного этажа. Эля нажала на кнопку звонка три раза. Дверь открыла женщина довольно плотного телосложения, одетая в розовый шелковый халат с ядовито-зелеными иероглифами, на голове сидел желтый тюрбан, на ногах – бордовые тапочки из парчи с задранными носками. «Просто постаревший маленький Мук», – сдерживая смех, я криво улыбался. Ярко-красная помада на губах со мною поздоровалась.

– Добрый вечер! Заходите, будем пить чай.

– Мама, это Володя из моего класса.

– Очень приятно, Вероника Всеволодовна, – она протянула мне руку с красными ногтями. Я не знал, что мне делать, она меня пугала. Я не глядя обхватил двумя руками и потряс.

– Взаимно. Она развернулась на левой пятке и потащила свои волшебные тапочки в комнату. Мы последовали за ней. Вошли в большую комнату, которая шокировала меня не меньше ее обладательницы. Мои глаза стали гулять по интерьеру. Все стены были завешаны картинами, и в промежутках зловеще смотрели на меня африканские маски. В общем, вся комната была заполнена всем подряд. Стол стоял посередине и уже был накрыт к употреблению. Вероника Всеволодовна принесла чайник и уселась рядом с Эльвирой напротив меня.