Текст книги "Новогодние рассказы о чуде"

Следующее Рождество и Новый год они проводили в Европе.

Утром Надя наливала молоко в кофе, медитировала в тишине спящей квартиры на Александерплац, наблюдала за клубящимися в чашке молочными облаками, и тут вздрогнула от неожиданности.

– Ты ведь не бросишь меня, Надюша?

Вадим подошел незаметно, обнял ее, и она ощутила забытое тепло.

– Вадик, так дальше не может продолжаться. Ты сходишь с ума, и я вместе с тобой.

Она обернулась и увидела его, небритого, с красными от бессонной ночи глазами.

– Да, ты права, я с этими часами совсем сдурел.

Он слабо улыбнулся.

– Послушай, тебе нужно просто отцепиться от них. Отлипнуть, понимаешь? Съезди куда-нибудь без них, в Брюссель например, поброди по барахолкам, там должно быть супер, помнишь, как тебе там нравилось?

Да, когда-то это было одно из его любимых развлечений – бродить по огромным блошиным рынкам в Брюсселе, под Рождество они просто пухли от старинной рухляди.

– Если тебе станет совсем не по себе, я сразу примчусь и привезу тебе часы. Давай попробуем, а?

Тем же вечером Вадим сел на поезд и уехал в столицу Бельгии. Он согласился побыть несколько дней без часов, а после решить, надо ли ему идти к врачу. Надя же поручила детей бабушке и дедушке, чтобы прогуляться по городу с фотоаппаратом, но не успела она выйти из квартиры, как запиликал телефон. На экране высветилось улыбающееся лицо мужа – таким его она не видела уже давно. По лицу Вадима мелькали солнечные лучи и тени, и Надя поняла, что он куда-то едет:

– Ты где?

– В такси. Здесь отличная погода, тепло и солнце. Представляешь, я нашел!

– Что нашел, эксклюзивное старье?

– Нет, – Вадим засмеялся, – я нашел человека. У него часовой магазин с мастерской прямо в центре города. Понимаешь, он говорит, что сможет настроить часы!

Опять часы.

Вадим продолжал взахлеб:

– Он проверит их и скажет, врут часы или нет. Может, они и не врут, представляешь?

Глаза Вадима горели.

– Хорошо, я очень рада.

– Надя, привези мне их, если прямо сейчас сядешь в поезд – к вечеру будешь тут.

– Хорошо, хорошо, мчусь.

Надя поспешно вернулась домой, забрала часы и успела на двенадцатичасовой поезд.

Она задумчиво разглядывала пролетающие за окном снежные пейзажи и пыталась понять, чего она чувствует больше: радости за мужа, которого увидела в прекрасном настроении в первый раз за долгое время, или досады, что одержимость часами не отпускает Вадима.

Сойдя на вокзале, она углубилась в город. На душе было муторно. Она шла по узким мощенным булыжниками улочкам. Задержалась у фонтана с Писающим мальчиком, который просвещенные европейские бездомные и гуляющая публика превратили в пошлый общественный туалет. Затем, ускорив шаг, пересекла блошиный рынок, полюбовалась на белоснежный кафедральный собор, и на площади с ратушей и новогодней елкой увидела часовой магазин.

Сияющий Вадим встретил ее на полпути около елки. Она открыла сумочку, чтобы передать мужу часы, но их не было. На торце синей кожаной сумки зиял тонкий бритвенный разрез.

Потом были крик, слезы и снова крик, на который вышел старый лысый часовщик и прибежали полицейские. Муж и жена решили пройти весь маршрут от вокзала до магазина. Вадим был уверен, что кража случилась на рынке, который кишел народом. Он требовал, чтобы полицейские оцепили площадь и обыскали всех, а когда те отказались, принялся за дело самостоятельно, угрожая торгашам, хватая их и требуя вывернуть карманы. После этого полицейские пригрозили ему арестом. Удрученные супруги вернулись на вокзал и поздно ночью сели на прямой рейс до Берлина.

– Я теперь никогда не узнаю, понимаешь, я никогда не узнаю, – твердил Вадим всю дорогу.

Дальше Вадим тосковал, и пил, и снова тосковал, пропадая из дому на недели. Он разыскивал часы, скандалил в полиции. Он купил похожую модель и пытался восстановить настройки, продолжал пить и наконец понял то, о чем боялся думать все это время: настройки были невероятным чудом, сыграл случай, один на миллиард, и повторить удачу не получится.

Он смирился.

И сразу вспомнил про Надю и вернулся к ней. Теперь они зажили на самом деле счастливо, не сверяя часы, без мистики и звездных замыслов. Их поход за счастьем завершился в новогодний вечер на уютной площади сказочного города с елкой и часовым магазином.

Многие были благодарны судьбе вместе с Надей и Вадимом под Новый год, как всегда бывает в это волшебное время. Однако самую глубокую и горячую благодарность к Фортуне питал один брюссельский нищий. Сняв номер в отеле, он отмокал в джакузи с пеной, свечами и с шампанским в ведерке.

Обменять ледяную вокзальную лавку и объедки бургера на роскошный гостиничный номер ему позволила замечательная находка на перекрестке около «Писающего мальчика». Красивая молодая женщина остановилась у заборчика перед фонтаном, поморщилась от запаха, затем с задумчивым лицом достала из синей сумочки огромные блестящие часы. На глазах у изумленного бродяги она повесила их на железный штырь ограды и быстро ушла. Нищий схватил часы, удивился их тяжести и, сунув за пазуху, уковылял восвояси.

Оставив часы на ограде у Писающего мальчика, Надя направилась прочь. Краем глаза она увидела, что нищий завладел часами, и ускорила шаг.

Все верно. Разбить дьявольскую машину со стрелками было нельзя, выбросить в реку, растоптать и раздолбать молотком – ни в коем случае. Долгие месяцы наблюдая за Вадимом, Надя сама убедилась, что между часами и ее мужем есть физическая связь. А если это так – нужно, чтобы они продолжали работать. Нельзя их ломать, думала она, сидя в поезде на Брюссель и рассматривая чертову штуковину. Вы должны работать, тикать и шуршать шестеренками, ниточка жизни должна бесконечно тянуться по синему экрану, иначе он умрет.

Сойдя с поезда, Надя задумчиво шла по улицам, пытаясь придумать, как избавиться от проклятых часов. Оглядываясь по сторонам, она заметила бродягу, сидевшего на тротуаре, и тут же поняла, как все должно произойти. Она медленно подошла к ограде памятника – кроме нее и бродяги вокруг никого не было, – затем повесила часы на штырь ограды так, что бродяга мог это видеть.

Дальше вы знаете.

Наваждение прошло, туман рассеялся. После того как часы исчезли из ее с Вадимом жизни, Надя могла слышать звонкий стук своих каблуков по булыжникам старинной мостовой, могла видеть освещенные заходящим рыжим солнцем блестящие витрины магазинов и лица людей, идущих ей навстречу; она наконец почувствовала благоухание новогоднего праздника, ель, корицу и запах свежей выпечки. С каждым шагом ей становилось все легче.

На блошином рынке она купила пачку старых бритвенных лезвий, присела за столик в уличном кафе, отвернулась от закутанных в пледы горожан, потягивающих кофе из дымящихся кружек, и полоснула острием по кожаному боку сумочки. За углом она выбросила орудие преступления, запрокинула голову, чтобы рассмотреть верхушку высоченного, сложенного из белого камня собора Святого Михаила и Гудулы, и направилась дальше, обдумывая, как будет изображать удивление, досаду и ужас по поводу пропажи.

Бродяга понимал, что с часами дело нечисто и их нужно сбыть как можно скорее. Может быть, взбалмошная дамочка за ними вернется? Или она воровка, скидывающая краденое, а полиция уже идет по ее следу? Отдавать находку за копейки на барахолке не хотелось, уж очень эти часы были большие и красивые. Он направился прямиком в часовую мастерскую на главной площади.

Вступив на площадь, он не заметил ничего удивительного. Надя и Вадим десять минут назад, угнетенные, в слезах и в сопровождении сочувствующих полицейских умчались на поиски пропавших часов.

В магазине он попросил пухлую девушку за прилавком позвать хозяина. Она начала брезгливо пререкаться, бродяга – настаивать, и в итоге на крик из-за бархатной портьеры вышел лысый старик в огромных очках с толстенными линзами. Увидев часы, он икнул, протер очки и, недолго думая, отвалил за них бродяге такую сумму, что тот покинул магазин, сверкая от восторга, как елочная игрушка.

После этого часовщик вложил в ладонь ошарашенной помощницы 100 евро и сказал:

– Эллис, вы привели сегодня потрясающего клиента, нет, не возражайте, это ваша заслуга и ваше вознаграждение. На сегодня вы свободны, можете идти домой встречать Новый год. И еще. Вы же понимаете, что я не могу брать вещи у бездомных? Поэтому то, что вы видели, не должно покинуть этих стен. Могу ли я рассчитывать на вас?

– Но, господин Штоллер, может быть, это те часы, которые потеряла русская пара, вы же видели, как сокрушался мужчина…

– Нет, Эллис, это другие часы. Мужчина описал мне те, что у него пропали. Если к нам попадет эта вещь, мы сразу обратимся в полицию.

– Спасибо, господин Штоллер, мне было так жалко его, видно было, что часы ему очень дороги.

– Вы добрая девушка, Эллис, а добро должно вознаграждаться. Вот вам еще сотня. В этот Новый год не отказывайте себе ни в чем.

Эллис радостно закивала и ушла, а старик запер магазин и, кряхтя и бормоча под нос, направился вглубь дома. Глупая корова будет молчать. Ишь ты, дура дурой, а еще лезет с предположениями.

Часовщик закрыл дверь кабинета на ключ и подошел к столу, заваленному механизмами, тикающими на все лады, как рой термитов и сверчков. Казалось, они шевелятся, вертят усиками, лапками и шестеренками, пытаясь уползти. Стены кабинета были также завешаны различными экземплярами, с маятниками, кукушками, шуршащими, цыкающими и периодически издающими гулкий звон. Старик освободил место в центре стола, бережно положил принесенные часы перед собой и склонился над черным циферблатом. Он постучал по стеклу, и лицо его осветилось синеватым мерцанием.

Да, это были они, те самые, о которых он сегодня разговаривал с сумасшедшим русским. «Как же этот олух вас потерял, уму непостижимо! Если бы у меня были часы, которые предсказывают будущее, я бы их не выпускал из рук. А этот – оставил черт знает где и потерял!»

– Руди, мы открываем шампанское, – голос жены из соседней комнаты выдернул старика из потока мыслей.

– Я иду, ждите меня.

Он вошел в обеденную комнату, победно посмотрел на опрятную старушку-жену и внука пяти лет, копошащегося под елкой, и направился к столику с шампанским.

– Руди, давай позовем Эллис, пусть она поможет, ты же сто лет сам не открывал!

– Я отпустил ее домой. Не беспокойся, я справлюсь. Я еще не такой уж и старик, посильнее многих молодых.

Он взял бутылку и внезапно обретшей твердость рукой стал снимать фольгу. Завтра утром я примусь за вас, думал он, обращаясь к часам, которые лежали на столе в кабинете. Я разберусь в ваших дьявольских настройках. Через мои руки прошло столько вам подобных, что и не снилось…

В этот момент пальцы старика соскользнули, зацепили проволоку, и плохо сидевшая пробка с хлопком влетела в шею владельцу часовой мастерской, угодив прямо в сонную артерию.

Через неделю после похорон сын часовщика принял дела по управлению магазином, уволив первым делом нерасторопную Эллис, и решил навести порядок в кабинете отца. Он вспомнил, что помощница болтала про какие-то чрезвычайно ценные часы, которые старик купил у бродяги в день смерти. Новый хозяин магазина сразу нашел их на видном месте – они были безнадежно неисправны. Электронный механизм оказался намертво закодирован, поэтому настроенный на старый стиль календарь и отставание от правильного времени невозможно было изменить. Какому идиоту понадобилось жить по календарю двухсотлетней давности? Еще он обнаружил, что, если зажать все кнопки сбоку от циферблата, дисплей загорится синим светом и по нему начнет слева направо двигаться витиевато исполненная последовательность цифр. Крутанешь в этот момент колесико – движение ускорится, цифры сольются в одну яркую линию. И так хоть минуту крути, хоть пять, замедляй и ускоряйся – линия будет скользить по дисплею бесконечно.

Сын решил, что покупка за бешеные деньги этого куска металла и пластика, генерирующего случайные числа, была первым и, к счастью, единственным признаком начинавшегося у родителя слабоумия.

Дурацкие часы были отправлены в коробку с бесполезной рухлядью, которая, прежде чем попасть на помойку, а оттуда на одну из брюссельских барахолок, оказалась в комнате пятилетнего Руди, названного в честь деда. Маленький Руди мог часами рыться в коробке, выуживая из нее замысловатые блестящие механизмы. Ему понравились большие часы с ярким циферблатом, по которому бегали цифры. Перед сном он брал часы с собой под одеяло, крутил колесико, и пещера его постели освещалась ярким неземным сиянием.

Однажды, в новогоднюю ночь, Руди-младший аккуратно сложил под елкой полученные от родителей подарки, чтобы как следует разобраться с ними утром, и запрыгнул в постель, захватив часы. Он нажал кнопки в нужном порядке, и экран засветился. Белые цифры, как всегда, побежали по циферблату, но вдруг остановились. Мальчик крутанул колесико еще и еще раз – безрезультатно. Цифры, пробежав пару секунд по экрану, замерли окончательно.

Часы сломались, решил Руди. Он сунул их под подушку и заснул.

Он не знал, что в этот самый момент начертанная на звездном небе линия жизни прежнего хозяина чудесных часов перестала быть бесконечной.

Запустился обратный отсчет.

А в центре засыпанного снегом сибирского города в квартире на пятнадцатом этаже Вадим поцеловал спящую Надю, подошел к окну и улыбнулся приветливо мерцающим на ночном небе звездам. Он был счастлив, полон сил и как никогда уверен в своем бессмертии.

Наверное, как и все мы, когда счастливы.

Марианна Ли
Долгая ночь тридцать первого

Утро тридцать первого декабря Олег посвятил походу по магазинам. Маша, по-праздничному румяная и отчего-то смущенная, сунула ему в руки длинный список того, что нужно докупить к столу.

– Маш, может, мы без твоего элитного шампанского обойдемся? И без икры. За ними же на разные концы города ехать надо, – попытался отбояриться от лишних хлопот Олег.

– Нет, это важно! Какой же Новый год без шампанского и икры? И потом, это нужно для сюрприза!

Маша скорчила умилительное лицо, и Олег сдался. Он обнял свою невесту, чмокнул ее в макушку, там, где начинался ровный пробор светлых волос. Задержался, не желая выпускать ее из своих рук, такую теплую и уютную, пахнущую яблоками и корицей.

Маша первой разорвала объятия, замахала на Олега рукой:

– Ну все, иди, иди!

Олег вышел из квартиры ворча. Больше для виду – ему самому было нужно в торговый центр. Сегодня он наконец решился. Дело оставалось за малым: купить кольцо в бархатной коробочке и букет алых роз. «Да, не очень оригинально, – размышлял Олег, – но зато по всем правилам. Классика всегда в моде».

Из-за кольца он и задержался. Лифт не работал (это в новом-то доме!), и Олег запыхался, забираясь с пакетами на седьмой этаж. Зашел в квартиру уже вечером, когда по улицам города разливались вязкие сумерки.

Свет не горел. Олег щелкнул выключателем, сгрузил на пол звякнувшие сумки.

– Маша? Ма-а-аш!

Ему ответила тишина. Не пахло готовящейся едой, никто не суетился в зале, около наряженной елки. Олега кольнуло неприятное, не оформленное еще в конкретную мысль предчувствие.

Он зашел в спальню, решив, что его невеста решила подремать перед тяжелым вечером. Увидел неплотно прикрытую дверцу шкафа и открыл ее почему-то дрогнувшей рукой.

Полки оказались пусты.

Олег сорвался с места. Он пробежал по квартире, и всюду ему в глаза бросались бреши на привычных местах. Исчезла батарея баночек из ванной, опустел кухонный шкаф, пропали со стены Машины фото. Если бы не знакомый запах духов, висевший в воздухе, Олег бы решил, что год жизни с Машей ему причудился, как смутный, но крайне убедительный сон, приснившийся под утро.

На кухне Олег нашел пустую чашку, на которой отпечаталась алая каемка Машиной помады. Под чашкой лежала записка, длинная и невнятная. Олег выцепил лишь общий смысл. «Я люблю другого, прости».

Первую бутылку шампанского Олег употребил из горла, не чувствуя вкуса. Вторую взял с собой, когда вышел на балкон. Достал из заначки пачку сигарет и жадно затянулся. Год назад он при Машиной поддержке бросил курить. А теперь – зачем было держаться? Зачем вообще что-либо?

В груди распахнулась дыра, через которую тянуло ледяным сквозняком. Шампанское не работало.

Повинуясь мазохистскому порыву, Олег взобрался на подоконник. Распахнул окно, ловя лицом ветер. Нет, он не собирался прыгать. Но усевшийся на левое плечо демон противоречия шептал ему, что подойти к краю бездны и бросить взгляд вниз, пощекотать нервишки – ровно то, что ему требовалось. Олег был готов на любое действие, только бы перебить эту чертову боль, чем угодно, как угодно!

Олег посмотрел под ноги. Начинался снегопад. Случайные прохожие, нагруженные сумками, торопились домой, к оливье, «Голубому огоньку» и наряженной елке. Ровно двадцать одну минуту назад Олег был таким же. Блаженны неведающие.

«И через месяц-другой ты снова станешь таким же, – шепнул голос ангела с плеча правого. – Все пройдет. Не дури, дружище! Боль не длится вечно. Слезай с подоконника, ну!».

Олег почувствовал, как расслабляются мышцы, как накатывает мягкий шум в ушах. Деревянными пальцами он вцепился в оконную раму и уже собирался сделать шаг назад, как вдруг резкий порыв ветра хлопнул балконной дверью. Будто невидимая рука толкнула Олега в спину.

Он взмахнул руками в безуспешной попытке сохранить равновесие. И полетел вниз.

Жизнь перед глазами пронестись не успела. Олег даже не закричал. Вместо этого – животный ужас и так некстати всплывший в памяти факт: при падении с седьмого этажа вероятность летального исхода приближается к ста процентам.

Земля ударила Олега, как самосвал сбивает выскочившего на дорогу глупого зайца. И не было ни тоннеля, ни строгого бородача с ключами от райских врат. Только темнота.

Олег очнулся от холода. Дернулся, рефлекторно отгреб от лица что-то белое и холодное. Удивился тому, как легко руки ему подчиняются. «Это что, снег?» – с удивлением подумал Олег. Резко сел, охнув от боли в ребрах.

И тут же истерично заржал. Он упал в сугроб, который коммунальщики сегодня утром заботливо накидали под окнами.

«Ну все, теперь тридцать первое декабря – мой официальный второй день рождения», – подумал Олег.

Кряхтя, он принялся выкапываться из снежной горы. Кое-как, на четвереньках, выбрался на свет божий – узкую полоску расчищенного тротуара. Встал. Голова закружилась, но через пару мгновений мир остановился и принял привычное положение.

– Надо же! – донеслось откуда-то сбоку. – А мне матушка говорила, что мужики просто так с неба не падают.

Голос был низкий, прокуренный. Оборачиваясь, Олег ожидал увидеть женщину лет сорока, с явными признаками алкогольной зависимости. Вместо этого перед ним оказалась совсем молоденькая девушка, скорее всего еще школьница, в низко надвинутой на лоб шапке и огромной лыжной куртке, явно снятой с чужого мужского плеча. Олег в удивлении разглядывал профиль с аккуратным носом и припухшими губами.

Девушка курила на редкость вонючие сигареты, прислонившись к фонарному столбу.

– Что, гирлянду вешал? – едко бросила она.

Девица пожирала Олега оценивающим взглядом. Так обычно смотрят домохозяйки на курицу, разложенную на рыночном прилавке. Какую выбрать – пожирнее, посочнее? Олегу почему-то стало не по себе.

– Нет, хотел генеральную уборку устроить. Окна мыл, – мрачно ответил он.

Эйфория от чудесного спасения схлынула. Олег стоял на обледенелом тротуаре в одной футболке, босиком – тапочки слетели во время падения, и искать их в снегу его не тянуло. Смартфон остался в кармане куртки, наверху, за закрытой изнутри дверью.

Оценив ситуацию, Олег рысцой побежал к домофону. Задубевшими пальцами принялся тыкать в номера соседских квартир.

Домофон оказался неисправен. Раздавался характерный пиликающий звук нажатой кнопки, но крошечное табло оставалось темным.

– Да почему именно сегодня?! – возопил он к небу, откуда совсем недавно приземлился. Небо не отвечало.

– Совсем не работает? – девушка проследовала за ним и теперь с любопытством смотрела на его попытки, наклонив голову.

Олег нецензурно выругался и саданул онемевшим от холода кулаком в подъездную дверь. Стало чуть легче. Он перевел взгляд на навязчивую девицу.

– Слушай, у тебя телефона нет?

– Не-а. – Девушка безмятежно улыбнулась. – У меня есть кое-что получше.

С этими словами она расстегнула куртку и под недоумевающим взглядом Олега стала раздеваться. Под первым гигантским пуховиком оказался второй, уже подходящий ей по размеру.

– На, потом вернешь.

Олег не стал ломаться и моментально скользнул в еще теплую куртку.

– И часто ты ходишь по улице в таком виде? – спросил он.

– Нет. Только когда сбегаю из дома. – Девушка пожала плечами и сунула сжатые кулаки в карманы, поежившись.

Олег снова взглянул на нее, уже внимательнее. В неверном свете подъездного фонаря он заметил, что у нее разбита губа, а левая скула чуть припухла, как после сильной пощечины. Почувствовав его взгляд, девушка отодвинулась и принялась поправлять на шее длинный, неловким узлом завязанный шарф.

– Спасибо, – Олег первый нарушил неловкую паузу. Протянул девушке руку:

– Меня Олегом зовут. А ты?

– Вика.

Пару мгновений он смотрел на растрепанную, ершистую девушку. Та уставилась ему в глаза в ответ, изогнув бровь: мол, чего надо? И тут Олегу пришла в голову идея. Он медленно заговорил, с каждым словом убеждаясь, что принял правильное решение.

– Послушай, тебе, судя по всему, идти некуда. Давай поднимемся ко мне, встретим Новый год вместе, а там ты уже решишь, что дальше делать. По рукам?

– Не думаю, что у тебя получится. – Вика как-то странно посмотрела на него. Она щелкнула колесиком зажигалки и затянулась очередной вонючей сигаретой.

– Почему? Сейчас кто-нибудь выйдет из подъезда, мы зайдем внутрь. Я вызову слесаря, он вскроет дверь…

– Вечером тридцать первого декабря? – ехидство Вики было можно разливать по бутылочкам и продавать, как быстродействующий яд.

– Тогда напросимся к соседям.

– А ты хоть знаешь, как их зовут? Да и многоэтажка совсем новая. Еще никто толком не заселился.

Олег окинул взглядом высотку. Действительно, мягкий желтый свет лился всего из нескольких окон.

– И что ты тогда предлагаешь, девочка-облом? – Олег почувствовал, что начинает закипать. Вика была права, и это особенно злило.

– Ну-у-у… – протянула девушка. – Через дорогу начинается другой район. Там живут люди попроще. Ни одного кодового замка на подъездах! Не пустят за стол, так хоть погреемся.

Ноги Олега, буквально примерзшие к тротуару, согласились с ней.

Внезапно двор прорезал слепяще-белый свет фар. Около подъезда затормозил черный автомобиль. Старомодный, квадратный, похожий на ящик – такие машины Олег видел разве что в исторических фильмах.

В детстве Олег собирал игрушечные машинки. Гвоздем его коллекции был ЗИС-101, солидный, мрачный и надежный на вид, совсем не то, что обезличенные автомобили начала нулевых. Олег даже не играл со своим любимцем, только доставал иногда с полки, восторженно проводил пальцем по округлым линиям и ставил его обратно. При переезде из города в город ЗИС затерялся.

И вот теперь машина из далекого детства вдруг подросла в размерах и приехала прямиком к его дому.

Очарованный, Олег сделал шаг вперед. Ему вдруг остро захотелось узнать, кто сидит за рулем этого ретрочуда. Странно, но он не мог разглядеть силуэт, только тьму, колышущуюся за стеклом.

– Эй, куда это ты? – Вика схватила его за запястье, и наваждение схлынуло так же легко, как и пришло.

Девушка взглянула в сторону автомобиля, и лицо ее вытянулось от испуга.

– Быстро! – вскрикнула она. – Шевели копытами, дядя!

Хамски-снисходительное «дядя» из уст малолетней девицы Олега царапнуло, но он благородно смолчал. Только обернулся – понять, что так напугало Вику. И увидел высокую темную фигуру, вылезающую из машины. Не успел разглядеть лицо, ибо девушка потянула его за собой с упрямством локомотива. Они скользнули в просвет между домами, и черный человек остался за углом.

Вика почти бежала, Олег не отставал. Девушка петляла по пустым заснеженным улицам, уверенно сворачивала в самых неожиданных местах. Город будто вымер. Ни автомобилей, ни прохожих. «Эх, сейчас бы заливать горе в теплой квартире, а не вот это вот все», – подумал Олег.

– Хорошо знаешь район? – спросил он.

– Лучше, чем мне бы хотелось, – хмыкнула Вика. – Я здесь с рождения живу. Дальше будет железка, и метров через сто – мой дом, последний в тупике. Каждое утро просыпаюсь от идущих на Москву электричек.

Она помрачнела и исправилась:

– Просыпалась.

– Не хочешь рассказать, как тебя угораздило свалить из дома в ночь на тридцать первое? – решил задать лобовой вопрос Олег. От быстрого шага он немного согрелся, и жизнь не казалась ему совсем уж невыносимой. Теперь его снедало любопытство.

Вика остановилась. По лицу девушки пробежала тень, как будто она пожалела о той толике личного, что слетела с ее языка. Взглянула на Олега исподлобья, взвешивая, достоин ли он доверия.

Взвешивание оказалось не в его пользу.

– Нет, не хочу.

Дальше шли молча. Район новостроек, где Олег еще худо-бедно ориентировался, вскоре кончился. Потянулись ряды двухэтажных домов и старых бараков, которые власти регулярно грозились расселить и снести, но все никак не исполняли обещания. Где-то горели окна и мигали гирлянды, слышался звук работающего телевизора. Не то «Ирония судьбы», не то «Джентльмены удачи» – Олег смотрел их под Новый год с родителями кусками, да так ни разу и не досмотрел от начала до конца.

Пару раз он видел движущийся свет фар, который заставлял деревья отбрасывать на снег причудливые тени. Всякий раз Вика нервно озиралась, а затем резко меняла направление движения.

«Да от кого ты так убегаешь? Кто тебе губу разбил?» – хотел спросить Олег. Но не спрашивал. Знал, что девчонка не ответит. Да и, в конце концов, каждый имеет право на секреты.

– Давай здесь попробуем, – Вика направилась к деревянному крыльцу дома, из окон которого доносились смех и что-то из российской эстрады. Олег уже предвкушал, как нежно прижмется к ребрам батареи, как вдруг дверь распахнулась.

– Лидочка, ну чего ты, родная, ну не надо, а! Светлый праздник же, Новый год! – из подъезда выскочил тощий, взъерошенный мужик, щедро окативший Олега спиртовым духом.

– Ах ты, алкаш подзаборный! – громыхнуло сверху. Донеслись тяжелые, спускающиеся по лестнице шаги.

Лидочкой оказалась монументальная дама за пятьдесят, с праздничным начесом-буклей на голове и гневно искривленным ртом.

– Лидуся, ну не надо! Хочешь, я тебе руки поцелую, а?

Мужик бухнулся на колени в попытке приложиться губами к запястью женщины.

– Шуруй к своим дружкам, тебя здесь не ждут, – припечатала она. – Еще раз приползешь, ментов вызову!

Женщина захлопнула дверь так, что пошатнулся горшок герани в окне одной из квартир. Расхристанный мужичок поднялся с колен и философски почесал затылок.

– Лидуся нас погреться точно не пустит, – резюмировал увиденное Олег. – Не будем терять время.

Он уже наметил следующий двухэтажный домик, где светились окна, и двинулся вперед уверенным шагом, не заботясь, идет Вика за ним или нет. Вдруг сзади раздался короткий вскрик и звук падения. Олег обернулся.

Пьяненький мужичок лежал на утоптанном снегу. Лицом вниз. Видимо, поскользнулся, неудачно спускаясь с крыльца. Олег было шагнул вперед, чтобы подойти и помочь, но Вика вскрикнула:

– Нет, стой!

– Ты чего? – недоуменно посмотрел на нее парень. Вместо ответа Вика кивнула, указывая на силуэт, неспешно приближающийся к дому.

Это был тот самый незнакомец на ретромашине, которого Олег видел около своего дома. Он двигался медленно, но неотвратимо, почти вальяжной походкой.

Силуэт вошел в свет фонаря, и Олег вздрогнул. Это был не человек. Две ноги, две руки, голова – такие фигурки маленький Олег рисовал химическим карандашом на листах бумаги, когда пытался впервые изобразить папу. Вместо лица – густо замазанный черным овал. Не разглядеть черт, взгляд будто соскальзывает, как во сне.

Черный набросок замер около лежащего на снегу мужичка, так страстно лобызавшего руки Лидочки пару минут назад. Несколько томительно долгих мгновений нарисованный силуэт смотрел на Олега. Глаз у незнакомца не было, но Олег ощутил этот пронизывающий взгляд какой-то своей нутряной, человеческой сутью. Олега затошнило от ужаса.

Силуэт наклонился и подхватил мужика легко, как бумажную куклу. Перекинул через плечо и понес в сторону дороги, на которой стоял его автомобиль. Он двигался все так же медленно, размеренно. Только когда черный человек вышел из-под света фонаря, Олег понял, что может дышать. И что Вика уже почти минуту дергает его за рукав.

– Да приди ты в себя! Валим отсюда, быстро!

И он побежал. Да так, словно за ним сам черт гнался. Дворы, путаные дорожки между домами, заборы, замерший в тишине парк – все слилось в карусель. Сначала закололо в одном боку, потом в обоих, но Олег не останавливался. Короткие волоски на его затылке до сих пор стояли дыбом от ужаса, и остановиться было смерти подобно.

– Стой, я больше не могу, – крикнула сзади Вика, и только тогда Олег притормозил.

Они оказались в маленьком дворике, с двух сторон стиснутом стенами домов. Покосившийся фонарь освещал детскую площадку. Припорошенная снегом фигурка-лошадка смотрела внимательным черным глазом, как двое людей шли по нетронутому снежному полотну.

Запыхавшаяся после бега Вика упала на качели. Она судорожно копалась в карманах в поисках сигарет и старательно отводила взгляд.

– Вика, какого черта происходит? – Олег сел рядом, в упор уставившись на девушку. – Кто за нами гонится?

– А ты еще сам не догадался? – истерично хохотнула она. – Ну ты, дядя, тугодум.

Олег не ответил, продолжая сверлить ее тяжелым взглядом.

– О’кей, вот тебе намек.

Вика сунула ему под нос почти полную пачку сигарет. В плотном рядке не хватало лишь одной штуки. Девушка вытащила еще две: одну для себя, вторую бесцеремонно сунула в рот Олега. Закрыла пачку и протянула парню.

– Открывай.

Заинтригованный, он откинул картонную крышечку. Пачка снова оказалась полной, без одной сигареты. Олег перевел взгляд на Вику. Задумчиво потрогал сигарету, которую сам зажал в зубах.

– Ну что, теперь понимаешь? – голос Вики дрогнул.

– Да, понимаю… – Олег выдержал драматическую паузу. – У тебя бесконечный запас курева.

Вика уставилась на него, приоткрыв рот. Олег мог поклясться, что слышит, как щелкают в ее голове сменяющие друг друга мысли. Наконец девушка пришла в себя.

– Идиот! – Она впечатала маленький кулачок в плечо Олега.

Довольный собой, он заржал. Следующий удар свалил его с качелей. Олег лежал в сугробе (второй раз за этот вечер) и смеялся как умалишенный. Пару секунд Вика смотрела на это безобразие, а затем махнула рукой. И рассмеялась сама. Их смех отражался от сдвинутых стен домов и улетал куда-то в зимнее небо.