Текст книги "Новогодние рассказы о чуде"

Плохонький, да хоть какой. Дочь-то у нее тоже не подарок – мисс «Толстые Ноги» и лауреат конкурса «Не Подходи, Опасно Для Жизни».

– Мама! Это нам бесплатную чистку ковра проводят. Я его случайно встретила, когда он от соседки выходил, и пригласила к нам.

– Давно это было? – прищурилась Лина.

– Да с полчаса назад.

– Значит, оно. Значит, жди от него неприятностей.

– Что оно, мама? Да какая разница, когда он пришел? Почему неприятности?

– Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста, – виноватым голосом сказал парень. – Никаких неприятностей не будет, я гарантирую. Я вам сейчас продемонстрирую, как работает наш пылесос «Фирби». У этого пылесоса качество, как у автомобилей американской фирмы…

– Какие еще фирби-мирби, – проворчала Лина. – Пришел чистить ковер – так чисти, и нечего тут языком чесать.

Парень замялся, у него покраснели кончики ушей. Из комнаты вышла Ирка, в лучшей кофточке, которая подчеркивала ее единственное достоинство – высокую, крепкую грудь. Уши у парня стали еще краснее, совсем как счастливые носочки в открытке.

– Д-д-давно вы пылесосили ваш ковер? – спросил он заикаясь.

– Вчера только, – соврала зачем-то Лина.

– Сейчас вы увидите, сколько в нем пыли. Смотрите, я вставляю чистый фильтр…

Лина смотрела ему за спину, где происходило нехорошее. Вот Ексель подбирается к лежащей на кресле куртке, поворачивается к ней пушистым задом, расставляет лапы… Оооо! Сейчас будет ПССССС!

– Гхы-гхым! – громко сказала она. – Включайте вашу машину, не терпится посмотреть.

Подлый кот успел сделать свое мокрое дело до того, как пылесос заревел, вынудив паскудника подпрыгнуть на месте и умчаться в неведомые дали квартирного пространства.

После чистки ковра они с Иркой терпеливо выслушали рекламную лекцию и стряпали восхищенно-придурковатые лица, разглядывая черный от пыли фильтр. Ирка – от того, что в кои-то веки в доме мужчина, а Лина – потому что надеялась, что кошачьи дела слегка подсохнут и Пылесосильщик заметит их после того, как покинет их гостеприимный дом.

Зря надеялась. А все синий носок виноват!

– Что это с моей курткой? – робко спросил молодой человек, когда упаковал пылесос обратно в коробку. – Мокро и пахнет. У вас, кажется, котик есть?

– Ира, ты почему не предупредила, что нельзя в нашем доме вещи класть на котовское кресло?

– Я ему говорила! Что там кошачье место! А он сказал, что кот не обидится!

– Было такое? – Лина нависла над парнем, уперев руки в боки.

– Ну, было. Но она ведь не сказала, что кот использует это кресло в качестве туалета, – он растерянно вертел в руках вонючую куртку.

– Вот видите, молодой человек! Вас же предупреждали, по-хорошему. А вы нашего котика обидели, нанесли ему душевную травму, он теперь три дня кушать не будет.

– Извините, я не хотел, – теперь и лицо парня заливала краска. – Как же я теперь домой пойду? Это хотя бы отстирается?

– Можете пойти в ванную и попробовать замыть, – разрешила Лина.

– Мама, – зашипела на нее Ирка, когда парень ушел в ванную. – Ну ты что! Мы с ним так хорошо болтали, он меня в кино хотел пригласить.

– Дочь, зачем тебе это чучело красноухого Чебурашки?

Ирка только собралась возмутиться, как из ванной раздался вопль.

– Ирка, ты опять открыла вентиль, – всплеснула руками Лина.

– Ну мама, мне же надо было душ принять.

Пылесосильщик выскочил из ванной мокрый и взлохмаченный, в сбившихся набок очках. Лицо его раскраснелось, с рукава капала на ковер вода.

– Я никуда не пойду! – срывающимся голосом заявил он. – Пока вы мне не постираете куртку и не высушите одежду. Так и буду здесь сидеть. Или сходите и купите мне все новое, я размер скажу. Особенно куртку.

И он сел на коробку с пылесосом.

Лина хотела съехидничать: «А что же, ваш пылесос стирать и сушить не умеет?», но сдержалась и только сказала Ирке:

– Ты его привела, ты ему и стирай. А я сегодня устала как собака, пойду чего-нибудь перекушу и спать лягу. Завтра с утра опять работы невпроворот.

Пока дочь возилась в ванной, Лина на кухне пила чай и разглядывала открытку с носочками. Вот, значит, ты какой, несчастный случай! Повезло, что лопух попался, робкий и скромный. Другой бы сразу денег за куртку потребовал, и был бы прав.

Стоило взять открытку в руки, колокольчики начинали свою веселую мелодию. А положишь обратно – молчат. И носочков счастливых – еще четыре штуки. Значит, у нее ровно четыре счастливых случая. Вот если бы один можно было вручить Насте перед экзаменами или предметной олимпиадой, а другой – Ирке перед походом на дискотеку. Нет, с экзаменами ничего не выйдет, открытка действует только до Нового года. Эххх… Или купить лотерейный билет? Интересно, в какой лотерее самый большой выигрыш?

Но начать придется с четырех несчастных случаев. Если разобраться, случай с Пылесосильщиком и его обоссанной курткой – не самый несчастный из возможных, но все же она прибережет синие носочки для кого-нибудь другого.

Первая кандидатура на несчастный случай – начальница почты Алла Леонидовна – напомнила о себе на следующее же утро, причем так, что Лине захотелось приклеить на нее все четыре синих носка сразу и где-то раздобыть для нее еще штук сто пятьдесят.

– Лина! Если ты вскрываешь чужие посылки, то хотя бы делай это незаметно! – с ходу заявила она.

– Какие посылки? Леонидовна, ты что, сникерсов переела? Да я столько лет на почте работаю и никогда в жизни не только что посылки – письма чужого не открыла! – Лина своих чувств не сдерживала.

Предательски зазвенели в ушах колокольчики, напоминая, что она чуток покривила душой.

– Жалоба поступила! – начальница потрясла бумажкой. – Полюбуйся, пожалуйста, – посылка вскрыта по шву, вес подправлен. Улица Энгельса, дом семь, твой участок?

– Это Танькин! – возмутилась от души Лина.

– Аллочка, ну ты же знаешь, – тонким голоском начала было Таня.

– Молчи, – прервала ее Леонидовна и повернулась к Лине. – Таню я лично знаю много лет, она умирать будет, не возьмет чужого. А ты сидишь за соседним столом. Руководство требует принять меры и наказать виновного. Получишь выговор.

– Да засунь ты себе свой выговор… – пробурчала Лина.

Начальница вышла, и звук ее шагов заглушил мелодичный перезвон колокольчиков в голове.

– Вот клизма самоходная, Шапокляк контуженая, чтоб у нее каблук на лбу вырос! – громко ругалась Лина.

Настроение у нее могло бы окончательно испортиться и прийти в полную негодность, если бы не одно маленькое удовольствие. Начальница уносила с собой не только чувство удовлетворения и превосходства: на юбке у нее повис синий картонный носочек в снежной опушке – отличная компания для злобной грымзы.

Лина сложила утреннюю почту в сумку, потянула за шарфик, и конец зацепился за угол стола. Она со злостью дернула, шарфик хрястнул, треснул и порвался.

– Ексель-моксель, – выдохнула она.

Все так и есть! Есть какая-то неуловимая связь между тем, что она, можно сказать, украла вчера чужое письмо – испортила, открыла, да еще и воспользовалась, а сегодня ее наказали за вскрытие посылки, которую она в глаза не видела. И ведь за все годы, что Алла руководит почтовым отделением, ни разу ей в голову не приходило выбрать Лину в качестве козла, а точнее козы, отпущения. Не то чтобы они были в хороших отношениях – вряд ли крокодилица будет дружить с медведицей, – но соблюдали вооруженный нейтралитет, изредка выстреливая друг в друга колкими, но не опасными для жизни ругательствами. И вот на тебе, одно подходит к другому, как колпачок – к ручке. «Бог наказал», – могла бы сказать Лина, если бы верила в Бога. Она потрепала оборванные концы пестрых нитей, привычным жестом обмотала шарф вокруг шеи и поспешила на доставку. Ей не терпелось вернуться в отделение, чтобы посмотреть, как сработает на этот раз синий носочек.

Но не успела Лина отойти и десятка метров, как услышала вскрик и обернулась. На крылечке сидела Алла Леонидовна, неуклюже подвернув ногу. Роскошная меховая шапка сбилась набок, и выражение лица у нее было, как у ребенка, которому не досталось подарка – вот-вот заплачет. Лина почувствовала себя Брюсом Ли, который наносит смертельный удар кровному врагу. Так ей и надо, бабище-стервище!

Начальница увидела ее и позвала:

– Лина! Лина, ты же видишь, я встать не могу.

– А почему за дворником не следишь? – выговорила ей Лина, поднимая на ноги. – Он лед не чистит, я сама сколько раз чуть не падала!

– Ох, не могу, не могу на ногу наступить, – плаксиво сказала Алла.

– Мужу звони, пусть в травмпункт тебя везет.

Через каких-нибудь пять минут весь отдел утешал Аллу Леонидовну. Никто из сотрудниц еще не видел суровую начальницу в таком, в буквальном смысле этого слова, плачевном состоянии. Тушь размазалась по лицу, она охала и склонялась к ноге, опущенной в ведро со снегом, которое заботливо притащила Танька. Лина не удивилась, что синий носок с юбки исчез.

Однако триумф ее продолжался недолго. Когда снова она вышла с сумкой, то, проходя мимо кабинета Леонидовны, услышала разговор. Начальница курила в форточку и торопливо говорила:

– Приезжай, забери меня. Мне нужна будет справка из травмпункта. Не зря я сделала страховку от несчастного случая, как чувствовала… Нет, нога не очень болит. Как думаешь, они там трещину смогут найти, если хорошо попросить? У меня здесь несколько свидетелей, как сильно я упала. Жалко, что это наше почтовое крыльцо, а то еще можно было бы в суд на ЖЭУ подать.

Голос у нее был бодрый, совсем не похожий на тот плаксивый тон, каким она только что сокрушалась сотрудницам о загубленных новогодних праздниках.

Лина топнула ногой. Ну кто бы мог подумать, что у этой выдры чумазой есть страховка от несчастного случая! Радуется, словно ей повезло. Лина представила себе место, отведенное в организме Аллы Леонидовны специально для радости. Большая пустая комната с белыми, ничего не выражающими стенами. И туда впустить можно всякое – можно детский смех, можно новогоднюю елку, а можно сломанную ногу. Лина представила себе ногу в гипсе посреди белой-белой комнаты и пачку денег, и у нее заломило челюсти. Ну и как можно обижаться на это чучело? И снова коснулось ее знакомое ощущение, как будто кто-то близкий и родной погладил по голове. И разом прошли злость и негодование. Ну и леший с ней, с Леонидовной этой. Лина ухмыльнулась и помчалась на доставку. Есть еще одно важное дельце.

Лотерейный киоск расположился через один дом от почты. На почте, конечно, тоже можно билет купить, но коллеги засмеют. Закончив с доставкой, Лина достала конверт, который снова заиграл свою мелодию, оторвала красный носочек и приклеила себе на кофточку. С замиранием сердца она достала кошелек и направилась к киоску.

– Женщина! – услышала она и обернулась.

Сзади ухнуло, грохнуло, оглушило, и вокруг поднялась снежная пыль.

Аккурат на том месте, куда секунду назад собиралась ступить Лина, возвышался внушительный сугроб, а вокруг валялись колючие, болезненно прозрачные осколки сосулек.

– Я хотела сказать, вы перчатку обронили, – у девушки, что окликнула Лину, дрожал голос.

– Спасибо, – машинально ответила Лина, подняла перчатку, расстегнула куртку и заглянула внутрь.

– С вами все хорошо? – забеспокоилась девушка.

– Все в порядке, – пробормотала Лина, убедившись, что красный носочек как корова языком слизнула.

Она посмотрела наверх, на крышу пятиэтажки. Оттуда свисали глыбы снега и сосульки, только прямо над ней виднелся голый карниз. У нее на глазах сверху сорвалась еще одна толстая сосулька и рухнула вниз, разбившись в мелкие осколки. Лина охнула – как под дых ударили. Она поняла, чего избежала минуту назад, тело с опозданием отозвалось на стресс, по животу пробежала судорога, на висках выступил пот.

И тут ей как пинок под зад дали. Драгоценные носочки тают на глазах, как кусочек масла в горячей картошке, а счастливые случаи пропадают самым обидным образом! Нет, она, конечно, рада, что ее не стукнуло сосулькой по голове, но ведь если бы не носочек, она и не потащилась бы к этому киоску. Лина решила, что сегодня она во что бы то ни стало купит лотерейный билет. Вот подойдет к киоску, достанет кошелек и тогда приклеит на себя красный носочек. Но сначала надо избавиться от синего.

Домой зайти она не успела, вернулась на почту. Поднимаясь по крыльцу, она ухмылялась, как злая ведьма. Пора фамилию менять на Раздайбеду, была у нее знакомая из Украины с такой фамилией. Сразу нацелилась на Таньку: слишком много той в жизни везло – можно и разбавить одним несчастным случаем. Но Танька куда-то запропастилась и, как почти сразу выяснилось, отпросилась на весь день по каким-то своим делам, а Лине втемяшилось в голову, что надо купить лотерейку непременно сегодня. Поэтому она выбрала Лизоньку – худую и серенькую, как простой карандаш, девушку в очках, которая пришла на почту на практику после какого-то техникума, да так и осталась. Никто толком не знал, чем она должна заниматься. Лиза пыталась помогать и операторам, и почтальонам, но вреда от нее выходило больше, чем пользы, и чаще всего от нее отмахивались или поручали совсем никому не нужную работу – протирать полки на складе или украшать клиентский зал к Новому году. Хроническая невезуха гналась за Лизой по пятам, как собака – за куском колбасы. На нее все время что-то падало сверху, она несколько раз садилась на собственные очки и умудрялась потерять или сломать все, что ей попадало в руки. Для Лизоньки одним несчастьем меньше, одним больше – все равно что подкинуть щепку в большой костер. Поэтому Лина долго думать не стала и приклеила к подкладке Лизиной куцей искусственной шубки синий носочек.

Несчастье на Лизу обрушилось, когда она вернулась с обеда. Никто, кроме Лины, не обратил внимания, что Лизонька тихонько хнычет в уголке.

– Ты чего ревешь? – укоризненно спросила Лина. – Чего опять?

– Я па-а-а-спорт потеряла, – заныла Лизонька. – А у меня билет на поезд, к маме ехать на праздники, а без паспорта в поезд не пустя-а-а-а-ат.

– Тьфу-ты, делов-то на три копейки, – Лина вздохнула с облегчением. – Сходи в милицию, пусть тебе справку о потере напишут, и поедешь себе спокойно.

– Правда? – Лиза перестала всхлипывать. – Ой, спасибо, Лина Анатольевна, я бы сама не догадалась.

Лиза ушла в милицию, а Лина выкроила свободную минутку и помчалась в киоск. Некоторое время разглядывала рекламу разных лотерей, потом выбрала ту, где среди главных призов числились многомиллионные суммы и квартиры в Москве. Очередной розыгрыш – как раз завтра утром. В голове весело играли колокольчики, она не различала, звучит ли это открытка или просто крутится навязчиво мелодия. Она постучалась в окошечко, сжимая в руке заветный носочек.

– Что вам? – спросила физиономия, завернутая в шаль, по ту сторону окошечка.

Лина поспешно приклеила носочек себе на рукав, отдала мятую сотню, получила лотерейный билет и аккуратно сложила его в кошелек. Почему же носочек в красной опушке не пропадает? Ну конечно, розыгрыш ведь завтра. Надо, чтобы шарики выпали в определенной комбинации, такой же, как у нее на билете. Ексель-моксель, надо было приклеить носочек в другое место, менее заметное!

Вернувшись на почту, Лина обнаружила, что Лизонька по-прежнему плачет в уголке, как будто и не уходила никуда.

– Ну что ты опять ревешь, горе ты луковое?

– Не взя-а-а-али.

– Что не взяли?

– Заявление не взяли, что паспорт потерялся. Говорят, надо в каком-то бюро находок сначала справку взять.

– Эх, дуреха, мышь ты беспомощная, сопля размазанная, гусеница без ножек! Как-то живешь-то вообще? Ну нельзя же так!

Лизонька разревелась навзрыд, Наталья обернулась.

– Ну что ты ее шпыняешь! Посочувствовала бы, неужели тебе ее не жалко?

– А что толку сочувствовать! Так, Лизка, одевайся, вместе пойдем.

– Куда опять? Леонидовна ругаться будет, девочки, – ахнула Наталья.

– Не будет. Во-первых, она в травмпункте, во-вторых, она сегодня довольная.

Наталья только недоуменно брови приподняла.

Лина подхватила Лизину шубку, сунула ей в руки и заметила, что синий носочек все еще искрится белой опушкой на подкладке. Выходит, она не виновата, что Лизка паспорт потеряла? Ладно, обещала помочь – значит, поможет. В бюрократических учреждениях Лина, готовая громогласно ругаться налево и направо, своего добивалась быстро. В сумочке у нее лежал специальный список, куда и по каким телефонам можно жаловаться на ту или иную организацию, а правильные вопросы она знала наизусть.

– Девушка, я же вам сказал, нужна справка, из бюро находок, – завел свою песню молоденький милиционер.

– На каком основании? Покажите мне приказ или распоряжение, по которому заявления без таких справок не принимаете, – затребовала Лина.

– А вы кто будете? Мать, что ли?

– А вот хоть бы и мать, – Лина уперла руки в боки. – Примите заявление, или я сейчас буду звонить вашему начальству, и мы вместе с ним поищем подходящий приказ.

– Ладно, – вздохнул милиционер. – Пишите заявление, так и быть, сделаю исключение.

– Леха! Здорово! – в кабинет заглянул крепкий парень в штатском, уставился на Лизоньку, некоторое время ее разглядывал, потом сказал: – Леха, выйдем на минутку.

Лиза как раз закончила писать заявление, когда в кабинет вошли трое: Леха, уже знакомый парень и еще один, в форме.

– Девушка, вам придется пройти с нами.

– Куда?

– В камеру. Придется подождать до выяснения вашей личности.

– Не имеете права! – Лина прикрыла Лизоньку грудью, как от обстрела.

– Имеем, – спокойно ответил Леха. – Документов у нее нет, а у меня ориентировка есть – девушка, на вид 22–23 года, очень худая, волосы темные, глаза карие, член террористической группировки. И фоторобот есть.

Он ткнул Лине в нос рисованный портрет, не очень похожий на живого человека, но и впрямь чем-то напоминающий Лизу. Только лицо чуть полнее и глаза поменьше, но Лизка-то сейчас опухшая, столько проревела.

– Лиза! Что у тебя есть? Права, студенческий, ну хоть что-нибудь? – схватила ее за рукав Лина.

– Нету ничего, Лина Анатольевна.

– Фу ты, ну что за ерунда такая! Это же Лизонька, сотрудница нашей почты, она у нас уже который год работает.

– Фамилия какая у вашей Лизоньки? – вмешался Леха.

– Фамилия…

Лина задумалась. А какая, в самом деле, у нее фамилия? Лизонька и Лизонька, кто же ее знает.

– Не знаю.

– Вот те на, мамаша. Не знаете фамилию дочурки? Может, мы и вас задержим?

– Да какая из нее террористка! Вы посмотрите – еле-еле душа в теле! Это же моль в обмороке! Она и мухи пришибить не сможет, даже если захочет.

– Как раз таких часто и вербуют террористические организации. Потому что никто на них и подумать не может.

Когда Лизу уводили, та сжимала в руках шубейку, и Лина заметила, что синий носочек пропал. Бедняга, тщедушная Лизонька, несчастное, домашнее существо, мыша почтовая – и в изоляторе. Сколько ее там продержат, пока разберутся, что к чему? Что там за компания, проститутки и бомжихи? Или для террористок особые изоляторы? Фуф! Смешно! Лизонька – террористка! Да она своим невезением ЦРУ развалит, не то что террористическую организацию.

Лина с трудом вырвалась из отделения милиции. Слава богу, у нее был с собой паспорт. Она выскочила на улицу, как пробка из бутылки шампанского, и помчалась на почту. Внутри у нее кипело адское пламя, в котором она готова была сжечь все милицейские отделения города, вместе взятые, и террористов заодно. Она споткнулась, и в голове навязчиво зазвенели новогодние колокольчики. Тогда Лина достала из сумочки открытку и с отвращением на нее плюнула. Подарочек новогодний, блин!

Ексель-моксель, как Лизоньку-то жалко! Ну почему, почему для этой стервищи Леонидовны несчастный случай обернулся счастливым, а бедолагу Лизу судьба безжалостно пнула самым больным и несправедливым образом! И что обиднее всего, короткий триумф злорадства оставил в памяти след бледный и скрипучий, как мелом по стеклу, жалость же затопила Лину до кончиков ушей, и на глаза навернулись слезы. Она себе сама удивилась – не думала, что способна на сентиментальности. Промелькнула в голове какая-то ценная мысль, но тут же улизнула.

Но Лизонька-то, чудо в перьях, растяпа, как же так ее угораздило! До вечера почта судачила о милиции и бедной девочке, охала и вздыхала. Танька заявила, что, может быть, Лизка и есть террористка, потому что, как известно, в тихом омуте черти водятся. Лина с трудом сдержала желание двинуть ей по уху.

В расстроенных чувствах Лина перевыполнила норму по своим тайным личным посланиям, благо поводов перед праздником для этого было хоть отбавляй. Спрятала в ящик стола – разложит с утренней доставкой.

Вечером на двери квартиры обнаружился новый плакат. Жирные красные буквы гласили: «СЧАСТЬЕ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!». Лина усмехнулась, но бумажку срывать не стала. Вот оно, счастье, красуется у нее на рукаве, искрится на белой опушке красного носочка.

– Мама, привет! – ее встретила в прихожей Настя. – Как день, как работа?

– И не спрашивай, – вдохнула Лина.

– Давай я тебе раздеться помогу, – Настя приняла у Лины сумки и помогла снять пуховик. – Ой, а что это у тебя к рукаву прилипло такое красивое? Носочек, такой миленький, где ты его нашла? Можно, я себе возьму?

– Нельзя, – строго сказала Лина. – Ты уроки сделала?

– Сделала, – улыбнулась Настя. – Мам, ты, конечно, шутишь?

Она сорвала носочек с рукава и сказала:

– На рюкзачок себе приклею. Для новогоднего настроения.

Лина сначала насупилась. А как же лотерейный билет? Зря, что ли, выброшены на ветер сто рублей? А потом подумала – пусть лучше дочке повезет. Вдруг ей повезет так, как Лина и мечтать не могла? И пошла на кухню, где ее поджидал сюрприз.

– О! А этот засушенный Геракл что у нас делает? Опять пылесосит?

– Здравствуйте, Лина Анатольевна! – парнишка встал. – Мне надо представиться, меня зовут Игорь.

– Ирка!

– Да, мам, – дочь отвлеклась от плиты, где в сковородке шипело что-то нестерпимо ароматное.

– Выйдем на минутку?

– Что это?

– Это Игорь. Может быть, ты не заметила, но ему пришлось у нас переночевать, пока сохли куртка и костюм.

– Твоя мать не совсем еще дура. Я знаю, что он спал на кухне в твоем спальном мешке. Я, между прочим, встаю в шесть утра. Я спрашиваю, что у него на ногах, у этого туалетного утенка?

– Мама! Он же слышит! И потом, что ему, босиком ходить?

– Какого черта он у нас делает? Его куртка неделю будет сохнуть?

– Ну, ему понравилось, как я все отстирала, и он зашел поблагодарить и принес торт. Идем ужинать?

Весь ужин Лина с неудовольствием поглядывала на хлюпика в костюме, при галстуке и в огромных синих тапках с надписью «Тапки любимого мужчины». И не только потому, что пара из Ирки и этого твикса без палочки была как из слонихи и комарика. Она вспоминала, как Ирка, засунув в эти тапки руки и пятясь задом, ползла на четвереньках от двери к входу в подъезд через три этажа на радость соседям. И если бы какой нормальный парень на эту уловку попался, так нет ведь – что губки, что глазки, вылитый туалетный утенок, вот кого он ей напоминает! Еще и работы нормальной нет, ходит пылесосит чужие ковры. А Ирка-то, коза, где ее спортивные штаны и застиранная футболка? Напялила короткую юбку и блузку с вырезом. Щебечет, как дикторша в утренней передаче, – бодрая, веселая, только что не светится.

– Надо на банановой шкурке написать свое желание, – рассказывала Ирка про свои штучки. – Потом пойти и прополоскать в унитазе, а потом выкинуть в мусорку. И тогда желание обязательно сбудется.

– И много их у тебя сбылось? Лучше бы простыни лишний раз прополоскала, – проворчала Лина.

– А еще можно на унитазе написать: «Преобразователь какашек в денежные знаки», – неожиданно заявил Игорь.

– Тьфу ты, – выругалась Лина. – Ну, я же тебе сразу сказала – туалетный утенок!

– Мама!

– Лина Анатольевна, но это же весело! А еще можно загадать желание и с унитаза спрыгнуть, это очень сильный способ. Правда, Ирочка? – подмигнул он.

Лина собиралась высказать все, что она думает по поводу туалетного веселья, как ее поймало ощущение, которое она испытывала уже дважды. Как будто погладили по голове, и так хорошо-хорошо стало, как бывает только в детстве. Лина вздрогнула – неужели красный носочек успел сработать?

– Вот я сейчас пойду, – заявила она, – залезу на унитаз и спрыгну! А желание загадаю, чтобы эти глупости из ваших пустых голов повыветривались!

– Мам, ты осторожно, смотри не поскользнись, – на полном серьезе ответила Ирка.

– Спокойной ночи, дети мои. Надеюсь, молодой человек, вы сегодня ночью будете с унитаза прыгать у себя дома, – проворчала Лина.

По дороге в спальню она посмотрела на рюкзачок Насти, который стоял в прихожей, и убедилась, что носочек на месте.

Сработал он на другой день. Лина раскладывала по ящикам квитанции, приговаривала вслух:

– В двадцать пятую подарок – посылку прислали, тридцать вторая – держи заказ из магазина наложенным платежом, откуда только денег у тебя столько, вот, получай тогда и мой листок!

Как только она опустила последнюю квитанцию, в голове заиграли знакомые колокольчики, и снова мягкая теплая ладонь прошлась там, где Лина прятала чувствительные частицы своей души. «Сработало!» – сразу поняла она, и остаток дня провела в нетерпении, как в детстве, когда всю новогоднюю ночь ждала подарков от Деда Мороза.

И, как это частенько бывало в детстве, ее ждало разочарование. В другой раз Лина бы обрадовалась такому везению, а нынче только расстроилась. Ведь это уже третий счастливый случай! А потрачен снова на какую-то ерунду. Настя утром попросила у матери денег на новые перчатки, потому что старые порвались. В магазине шла новогодняя акция, и Настя, как каждый пятидесятый покупатель, получила подарочную карту в обувной магазин на кругленькую сумму. Хватит и на сапоги, и на туфли, и Лине на тапочки останется.

– Жалко, я носочек потеряла, – вздыхала вечером Настя. – Мам, а где ты его взяла? Там еще есть?

– Не знаю, сам откуда-то прицепился. Дочь, а где Ирка?

– С Игорем пошла куда-то.

– Как? Опять с этим туалетным утенком?

– Мам, а почему он тебе так не нравится?

– Настя, ты умная девочка, ты же видишь, зачем спрашиваешь?

– Мам, ну ты же сама говорила, что нормальный мужик на нашу Ирку не позарится. А этот не такой уж и плохой. Не пьет и не курит, между прочим.

Лину как ледяной водой окатили – как все совпадает!

– Ексель-моксель, – выдохнула она.

– Мяу, – отозвался кот.

– Да, и ты тоже хорош. Настя, покорми его, я пойду ванну приму.

Каждый раз, когда Лине надо было хорошенько над чем-то подумать, она забиралась в горячую ванну с пеной. Хотя обычно люди в таких условиях расслабляются, размякают и перестают соображать, Лине почему-то, наоборот, удавалось хорошенько сосредоточиться.

Пока ванна набиралась, она еще раз перечитала записку из конверта. «Ты можешь подарить все носочки, кому захочешь, или оставить себе. Случай зависит от тебя». Вот! Вот это короткое предложение: «Случай зависит от тебя». Поначалу она решила, что может просто выбрать между синим и красным носочком, счастьем и несчастьем. Но дело, похоже, не только в этом.

Уверена, что твоя дочь не достойна хорошего мужика? На тебе, получай туалетного утенка!

Думаешь, Лизонька – ходячая приманка для несчастий? Жалко тебе ее, значит? Так жалко, что вот тебе – новый повод для жалости! Нет бы пожелать девочке, чтобы хоть чуточку умела за себя постоять!

Уверена, что Леонидовна из любой беды личную выгоду извлечет? Презираешь ее за меркантильность и корыстолюбие? Полюбуйся на крайний вариант – человек повредился и сам же этому радуется.

Лина нырнула под воду с головой и совершенно по-детски пустила оттуда пузырь.

Как поздно до нее это доперло, когда больше половины носочков уже потрачено!

Верит ли она сама, что может запросто выиграть миллион в лотерею? Нет, конечно! С детства считает, что деньги нужно зарабатывать. А разве она столько заслужила, простая почтальонша? Зато она точно знает, что нельзя ей ни болеть, и уж тем более глупо умереть, пока обеих дочек на ноги не поставит. И сапоги Насте нужны были позарез. И та старушка в подарочном магазине – она ведь сама подумала, что ей бы еще жить да жить!

Лина снова забулькала, как бегемот, из-под воды. Она подавила желание выскочить из ванной и совершить десять-двадцать кругов по дому, вырывая на себе волосы и посыпая голову пеплом.

Два! Осталось всего два счастливых случая!

И никакого большого счастья на нее не обрушится! Нечего и мечтать! Не станет она миллионершей, и не перевернется на ее улице тележка с отборными женихами для Ирки. Потому что сама она в это не верит.

А если поверить? И как поверить?

На этот вопрос Лина ответа не нашла и решила подтвердить свою догадку и потратить еще один синий носочек. Суббота на почте – день рабочий, писем навалом, Новый год на носу. С утра она размышляла, кого бы выбрать на этот раз, чтобы все сразу стало ясно. Если подарить несчастливый носок Таньке, ей тоже наверняка несчастье удачей обернется, слишком она везучая. К Наталье Лина относится неплохо, только считает ее чересчур скучной и спокойной. Это что же, она еще скучнее станет? Непонятно.

Подходящий персонаж обнаружился на доставке. Возле подъезда на скамейке торчал старичок Степаныч, про которого Лина частенько говорила:

– Чтобы ему ведро помойное на голову надели!

Степаныч, человек старой коммунистической закалки, ненавидел рекламу, а особенно ту, что с накрашенными полуобнаженными женщинами. Хотя лет ему было столько, что в деньрожденный торт пришлось бы втыкать свечки целый день, на недостаток сил он не жаловался. Каждое утро он доставал из своего ящика пачку рекламных листков и рвал в мелкие клочки с победоносным видом участника парада на Красной площади. Та же участь постигала газеты с объявлениями, а иногда и письма под руку попадали. Когда Лина видела, как Степаныч трясущимися руками в старческих пятнах рвет белый конверт, по спине у нее словно сороконожка бежала.

Поэтому она без тени сомнения приклеила ему сзади на шапку синий носочек, искрящийся на ленивом зимнем солнышке. Едва она закончила раскладывать утреннюю почту по ящикам, как с улицы послышалась громкая ругань, а в голове снова заиграли новогодние озорные колокольчики.

– Ах ты, сволочь! Вот суки! Да что ж вы делаете-то! – орал Степаныч.

Лина опустила в ящик последнюю газету и выскочила на улицу. Старичка с ног до головы покрывал серый пепел, как будто он только что подвергся извержению вулкана, на пальто хвостом висела спиральная стружка, на шапку прицепился здоровый кусок старых рваных обоев в цветочек. Глаза с покрытого пылью лица сверкали так, словно он вел в бой армию. Вокруг валялись куски фанеры и картона и мятая картонная коробка. Похоже, кто-то выкинул в окно строительный мусор.

– Извини, дед! Мы случайно, сели покурить и с подоконника столкнули! – крикнул кто-то сверху.