Текст книги "Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии"

По поведенческим, физиологическим данным и по данным вербальных отчетов можно выделить несколько разных источников и механизмов включения активационно-энергетической подсистемы психики.

• При действии сильных раздражителей и движущихся объектов. В этих случаях активирующие структуры ретикулярной формации ствола мозга включаются возбуждением коллатералей восходящих сенсорных систем. Биологическое значение такого включения состоит в том, что, как писал Э. Б. Титчеиер, животное, которому суждено жить, должно обращать внимание на движение, контраст, сильные впечатления и т. д.

• При несовпадении сенсорных впечатлений со сложившейся нервной моделью стимула. Это ориентировочный рефлекс, рефлекс «что такое» в терминах И. П. Павлова. Включение активирующих структур мозга, усиливая активацию и метаболические процессы коры, обеспечивает выяснение значения нового сигнала, анализ как его собственных свойств, так и окружающей обстановки.

• При действии жизненно значимых для организма и личности раздражителей (безусловно– и условно-рефлекторные сигналы опасности, сигналы пищи для голодного животного и человека, восприятие произносимого кем-то имени человека, неожиданная встреча в неожиданном месте с близким человеком и т. п.).

• При образовании условных рефлексов, новых временных связей в составе новых навыков, при переделке условных рефлексов и навыков, при решении сложных мыслительных задач и т. д. и т. п.

• При мотивационно-эмоциональных возбуждениях, направляющих анализ среды на выделение в ней значимых сигналов, обеспечивающих удовлетворение потребностей и выживание.

• При поддержании длительной готовности к восприятию определенных объектов и совершению определенных действий.

• При реальном появлении определенного объекта на фоне готовности к его восприятию и реальном появлении сигнала к определенному действию на фоне готовности к его совершению.

• При словесных приказах и инструкциях у человека (как со стороны других людей, так и своих собственных), предписывающих обращать внимание, запоминать, сопоставлять и сравнивать определенные объекты, решать определенные задачи и т. д. и т. п.

• При длительном успешном осуществлении человеком какой-либо деятельности. Здесь включаются в действие активирующие механизмы подкрепляющей системы мозга. Это состояния погруженности в деятельность, послепроизвольного внимания и вдохновения.

Из перечисленного видно, что экстренное усиление активности не специфических структур мозга на фоне обычного среднего уровня бодрствования – это постоянный спутник каждодневной жизни человека, а не какое-то редкое явление, возникающее в каких-то исключительных случаях.

Активирующих не специфических структур мозга несколько. Очевидно, в разных случаях в зависимости от обстановки и от вызова, с которым встречается функциональная система психической регуляции поведения и деятельности, включаются разные неспецифические структуры, в разных комбинациях, с разной степенью своей активности и, возможно, с разными нейрохимическими механизмами активации. Выяснение всех сложных деталей такого включения – задача нейрофизиологии мозга, а выяснение интимных механизмов активации и энергетического и метаболического обеспечения разных корковых процессов анализа и синтеза – задача нейробиологии.

Рассмотренные факты делают понятной необходимость поступления в кору импульсаций со стороны неспецифических активирующих структур мозга: они создают оптимальные условия осуществления корой ее специфических аналитико-синтетических функций.

Все приведенные факты образуют следующую систему:

1. Чем более трудные познавательные и поведенческие задачи приходится решать животному и человеку, т. е. чем серьезнее вызов действительности к функциональной системе их психики, тем выше уровень активации коры полушарий.

2. Чем выше уровень активации коры, тем выше ее функциональные возможности в отношении анализа и синтеза поступающих сигналов.

3. Уровень активации коры связан с уровнем протекания в ней метаболических обменно-энергетических процессов.

4. Уровень активации коры и ее метаболического обеспечения является функцией возбуждений, поступающих к ней со стороны неспецифических и специфических активирующих систем мозга.

Представленная система фактов приводит к выводу о необходимости включить в состав функциональной системы психики еще одну – активационно-энергетическую подсистему, обеспечивающую оптимальные функциональные условия работы всех ее других подсистем.

На этом пути получает конкретизацию выдвинутый Л. М. Беккером принцип информационно-энергетического единства познавательных (отражательных) процессов. Получает конкретизацию также роль и место ретикулярной формации мозга в функциональной системе организации поведенческих актов П. К. Анохина.

Обращение к понятию активационно-энергетической подсистемы психики имеет очень важное теоретическое, можно даже сказать, мировоззренческое значение. Дело в том, что на этом пути должна раскрываться рациональная основа веками известных фактов влияния психики на трофику и энергетику не только всех систем организма, но и самого мозга. Процессы, идущие в составе активационно-энергетической подсистемы психики, не несут функции отражения, они являются чисто физиологическими. Но они необходимы для психической деятельности и включаются в работу именно «в ее интересах». Благодаря этим процессам трофика и энергетика усиливаются в тех мозговых структурах и в проекциях тех объектов, детальное и точное отражение которых необходимо для осуществления адекватного поведения и успешной деятельности. Именно психическое отражение действительности «диктует», куда именно и в какой степени будут направлены возбуждения активирующих систем мозга. Так как психическое – это особый класс мозговых нервных процессов, которые несут функцию отражения и в которых воплощено знание живого существа о мире и о себе самом[5]5
  Этот вопрос обсуждается в 9-й главе книги.


[Закрыть], то с полным правом можно говорить о влиянии психики (в частности, о понимании человеком мира и самого себя) на обслуживающие ее трофические и энергетические процессы мозга. Речь идет об управляющем влиянии одних мозговых процессов (психических, несущих функцию отражения и регуляции поведения и деятельности) на другие – несущие функцию трофического и энергетического обеспечения работы нервных клеток. Поэтому с полным правом можно говорить о влиянии психики на трофику и энергетику мозга, о подчинении этих трофических и энергетических процессов психике, не предполагая действия никаких сверхъестественных нематериальных сил.

Как постулировалось в начале данной главы, включение активационно-энергетической подсистемы психики должно происходить во всех случаях, когда система оказывается в ситуации вызова. Конкретные источники ее включения многообразны. Это и столкновение с жизненно важными для организма и личности стимулами и событиями, и ситуации неопределенности, требующие принятия решения, необходимость решения новых познавательных задач и выработки новых умений и навыков, поиск предметов удовлетворения потребности и др. В этом ряду имеется ряд специфических когнитивных источников включения активационно-энергетической подсистемы психики в организацию и регуляцию поведения, которые ведут к возникновению феноменов, получивших название внимания. Природа этих феноменов будет обсуждаться в следующей главе книги.

Что касается устойчивых особенностей индивидуальности, которые получили название темперамента, то им в соответствие в первом приближении могут быть поставлены определенные динамические свойства функционирования активационно-энергетической подсистемы психики. Ее мощность может определять силу темперамента и общую психическую активность индивида (эргичность в терминологии В. М. Русалова), способность быстро включаться в то или иное поведение и деятельность – его живость; способность к быстрому переключению активационно-энергетической подсистемы от обслуживания одной функциональной системы к обслуживанию другой – его подвижность; способность в разной степени откликаться на позитивные или негативные события – его сангвинический или меланхолический склад.

В отечественной дифференциальной психологии в работах Б. М. Теплова и В. Д. Небылицына высказывался взгляд, что в основе темперамента могут лежать общие свойства нервной системы человека, а последние, по мысли В. Д. Небылицына, «могут определяться синтезом функциональных характеристик подкорки и коры, в котором существенную роль играют параметры общеактивирующих ретикулярных механизмов».

Обращение к функциям активационно-энергетической подсистемы психики может пролить определенный свет на природу феноменов, которые в психологии традиционно рассматриваются под рубрикой «Воля» и «Волевые качества личности». Можно думать, что феномен, получивший в классической психологии название волевого усилия, есть проявление включения в поведение и деятельность человека активационно-энергетической подсистемы его психики, когда это включение диктуется важными моральными ценностями, чувством долга, сознательно поставленной целью поведения и деятельности. Такое включение должно быть реальным механизмом усиления побуждающей и регулирующей роли высших ценностей и целей действия, когда для их претворения в жизнь требуется преодоление внешних и внутренних (наличие других достаточно сильных «низших» потребностей и мотивов, усталость, лень, пассивность и т. п.) препятствий. Включение активационно-энергетической подсистемы психики является поэтому необходимым элементом осуществления второй сигнальной системой ее высшей управляющей и регулирующей функции в самом высоком смысле слова – когда все поведение и деятельность должны быть подчинены высшим ценностям, высшим нормам и принципам жизни. А устойчивая способность человека к мобилизации активационно-энергетической подсистемы психики для достижения сознательно поставленных целей, в каких бы затрудненных внешних и внутренних условиях это ни происходило, может отвечать такому традиционному понятию психологии, как сила воли.

В отечественной психологии наряду с психическими процессами и психическими свойствами индивидуальности и личности часто выделяют еще одну большую группу психических явлений, получивших название психических состояний. Психические состояния определяются как целостная характеристика психической деятельности за определенный период времени (час, день, несколько дней). Принимается, что психические состояния несут в себе своего рода интегральную оценку человеком отраженной действительности и своей собственной деятельности и служат фоном, на котором развертываются все текущие в актуальном времени (секунды, минуты) психические процессы. Представляется, что обращение к понятию функциональной системы психики и к функциям ее активационно-энергетической подсистемы могло бы быть полезным для разработки теории психических состояний и для рационального включения этого понятия в систему понятий общей психологии.

Если психические состояния – это тот фон, на котором разыгрываются все конкретные целостные функциональные системы психики, то этот фон также должен быть в определенной мере целостным. Именно эта целостность подчеркивается в определениях функциональных состояний Н. Д. Левитова, А. О. Прохорова и других авторов. Это целостные образования, в которых в латентной форме задействованы многие подсистемы функциональной системы психики – когнитивная, эмоциональная, потребностно-мотивационная, регуляторная. Вместе с тем психические состояния – это состояния более высокого или более низкого энергетического уровня. Как пишет А. О. Прохоров, фоновые психические состояния выражают определенную меру мобилизации сил, энергии, активности личности, ее готовность или неготовность к действию и поступку, к переходу «стартовой» активности в реальную деятельность. А эта энергетическая составляющая психических состояний должна определяться степенью включения в их состав возбуждений со стороны активационно-энергетической подсистемы психики.

Литература

Андерсон Дж. Р. Когнитивная психология. СПб.: Питер, 2002.

Блок В. Уровни бодрствования и внимание // Экспериментальная психология / Под ред. П. Фресс, Ж. Пиаже. Вып. III. М.: Прогресс, 1970. С. 97–146.

Беккер Л. М. Психические процессы. Т. 1. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974.

Данилова К Н. Функциональные состояния // Психофизиология: Учебник для вузов / Под ред. И. Ю. Александрова. СПб.: Питер, 2001. С. 166–179.

Кратин Ю. Г. Анализ сигналов мозгом. Л.: Наука, 1977.

Небылицын В. Д. Кортико-ретикулярные отношения и их место в структуре основных свойств нервной системы // Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. М.: Наука, 1976. С. 145–177.

Психические состояния. Хрестоматия / Сост. Т. Н. Васильева, Г. Н. Габдреева, А. О. Прохоров / Под ред. проф. А. О. Прохорова. М.: ПЕР-СЭ; СПб.: Речь, 2004.

Хомская Е. Д. Мозг и активация. М.: Изд-во МГУ, 1972.

Хрестоматия по вниманию / Под ред. А. Н. Леонтьева, А. А. Пузырея, В. Я. Романова. М.: Изд-во МГУ, 1976.

Шеховцова Л. Ф. Проблема энергетического потенциала человека в школе Б. Г. Ананьева // Психологический журнал. Т. 28. № 5. 2007. С. 89–95.

Глава 7
Внимание в системе психологических понятий и в структуре функциональной системы психики

Внимание – это одно из прочно устоявшихся традиционных категориальных понятий психологии. Но его онтологический и гносеологический статус остается неопределенным. В курсах общей психологии внимание обычно рассматривается как относящееся к группе познавательных процессов, но нет ясности в том, является ли оно самостоятельным процессом наряду с ощущениями, восприятием, мышлением и памятью или только их динамической стороной или характеристикой. Поэтому наиболее часто встречающееся в курсах общей психологии подразделение познавательных процессов или познавательной сферы на ощущения и восприятия, мышление, память и внимание не имеет под собой четкого логического основания. Не случайно делаются попытки ввести понятие внимания совсем в другую группу процессов – регулятивных процессов психики, – поместить его вместе с мотивацией, эмоциями и волей. Однако логические основания такой группировки понятий не обсуждаются.

В настоящей книге предложена система основных категориальных понятий общей психологии применительно к области психических процессов, а также структурная схема общей функциональной системы, психики, состоящей из нескольких основных подсистем. В этой системе и в схеме функциональной системы психики понятие внимания пока представлено не было. Сделать это – задача данной главы.

В предисловии к книге приводились слова таких авторитетных авторов, как А. Л. Журавлев, Т. Д. Марцинковская и А. В. Юревич, что в начале XXI в. психологическое знание выглядит столь же рыхлым и ненадежным, как и в конце XIX в., когда стали говорить о кризисе в психологии. Удручающие черты такого положения вещей поразительно высветились в двух недавно вышедших отечественных учебниках по проблеме внимания. Это учебники М. В. Фаликман; Ю. Б. Дормашева и В. Я. Романова. Обе книги написаны высокопрофессионально. Авторы со знанием дела, объективно и беспристрастно, с большой полнотой и четкостью многих деталей излагают результаты основных исследований по психологии внимания, начиная с классиков психологии и кончая современной когнитивной психологией, а также основные теоретические подходы и модели. Но осмыслить и усвоить этот материал очень трудно. Он не умещается в сознании, мозаика фактов, теорий, моделей оставляет чувство головной боли и «вавилонского столпотворения», о котором, как пишут Ю. Б. Дормашев и В. Я. Романов, в 1937 г. говорил Ч. Спирмен, а в 1974-м – Д. Берлайн.

Трудно не согласиться с Л. Витгенштейном, писавшим о запутанности и бесплодии психологии не из-за того, что в ней не применяются экспериментальные методы, а из-за путаницы ее понятий. Ведь психология внимания – это обширная область более чем столетних экспериментальных исследований. И если знакомство с ней оставляет впечатление «вавилонского столпотворения», то это не из-за отсутствия экспериментальных данных, которых множество, а именно из-за путаницы, неопределенности и разноголосицы ее понятийно-терминологического аппарата, не позволяющего систематизировать и обобщать результаты экспериментальных исследований.

Книга М. Ф. Фаликман открывается замечательным пассажем. Сначала приводятся известные слова У. Джемса, что «каждый знает, что такое внимание». А затем излагается известный в кругу исследователей внимания анекдот о дотошном студенте, который решил разобраться в том, что же такое внимание, о котором каждый знает, что оно такое. Он изучил все доступные ему работы, после чего сделал совершенно ошеломляющий неутешительный вывод: никто не знает, что такое внимание.

Завершается книга не менее впечатляюще. После 420 страниц текста в конце краткого двухстраничного заключения положение дел в области психологии внимания сравнивается со стенами старинного собора в городе Юрьеве-Польском, которые, украшенные резьбой, однажды рухнули, а потомки, восстановив их, смешали и перепутали фрагменты, изображающие лики святых, грифов и кентавров. Надо отдать должное научной честности и беспристрастности автора: что есть, то есть. Диагноз поставлен профессионально и объективно.

Прочитаем еще раз У. Джемса: «Каждый знает, что такое внимание. Это удержание в сознании в ясной и яркой форме объекта, который, как кажется, принадлежит к нескольким одновременно возможным объектам или последовательностям мыслей. Его сущность состоит в направленности, концентрации сознания. Это подразумевает отвлечение от некоторых объектов для эффективного действия с другими». Разве здесь есть что-нибудь неправильное и непонятное? Нет, здесь все верно и все понятно. Так в чем же дело, почему научная психология до сих пор не знает, что такое внимание?

Дело в том, что «все знают, что такое внимание», аналогично тому, как все знают, что такое, например, ощущения красного цвета или голода, что такое восприятие глубины и т. п. Называя определенные психические состояния определенными словами и понимая друг друга, люди демонстрируют, что они знают, что такое красный цвет, голод и глубина пространства. Но потребовалось много времени и много усилий поколений ученых, чтобы знание о цветовых и органических ощущениях, о восприятии глубины стало научным. Для этого было необходимо:

• Определить объективный источник данных ощущений и восприятия.

• Определить, как этот источник действует на организм, какие нервные приборы и процессы необходимы для возникновения соответствующих состояний.

• Определить роль данных психических состояний в жизнедеятельности и поведении.

• Выделить признаки данных явлений, выразить их в форме понятий и выстроить логическую систему понятийных отношений: голод и ощущение красного – это видовые понятия, входящие в общее понятие ощущения; понятие ощущения характеризуется иными признаками, чем понятие восприятия; оба этих понятия наряду с понятием мышления являются видовыми по отношению к общему понятию познавательных процессов.

Ничего похожего нет применительно к психической реальности, которая получила название внимания и которая во всех языках мира имеет близкие, сходные значения.

Н. Н. Ланге в свое время писал, что психолог находит в языке богатый запас важных психологических фактов, характеризующих внимание.

Греческие термины, обозначающие внимание, указывают на некоторую прибавку к восприятию объекта со стороны субъекта. Латинские – обозначают внимание как напряжение души, как ее напряженное обращение к какому-либо объекту. Французская и немецкая терминологии заимствованы из латинской с некоторыми изменениями значения. Немецкие термины обозначают примечание или замечание объекта субъектом, выделение этого объекта как особого из других образов. Русские термины (внимать, внятный) указывают на действие взятия в душу известного объекта, на его усвоение субъектом. Если попросить современного культурного носителя языка определить, что он подразумевает под словом «внимание», у большинства взрослых людей нашей культуры мы, скорее всего, встретим почти весь набор отмеченных Н. Н. Ланге значений – и ясность, и отчетливость восприятия, и напряжение, и включение в восприятие чего-то со стороны субъекта, и взятие известного объекта в свою душу. Джемс действительно прав. На уровне употребления языка каждый знает, что такое внимание.

Что же отсутствует в науке о внимании?

1. Не выделены признаки внимания, поскольку нет сколько-нибудь общепринятого его определения. Даваемые разными авторами определения крайне разнородны и практически не поддаются систематизации. Приведем некоторые из определений, собранных в книге М. В. Фаликман.

Внимание – направленность и сосредоточенность психической деятельности (Н. Ф. Добрынин);

– механизм связывания отдельных признаков в образе целостного объекта (Э. Трейсман);

– механизм селекции (фильтр) в системе переработки информации, позволяющей отбросить или ослабить ненужную информацию на основе анализа ее физических признаков (Д. Бродбент, Э. Трейсман) или смыслового содержания (Д. и Э. Дойч, Д. Норманн);

– механизм установления взаимного соответствия между поступающей информацией и поведенческими актами познающего субъекта (А. Оллпорт, О. Нойманн);

– относительный «умственный моноидеизм, сопровождаемый непроизвольным или искусственным приспособлением индивидуума» (Т. Рибо);

– процесс апперцепции и его результат – ясность и отчетливость соответствующих элементов сознания (В. Вундт);

– сенсорная ясность (Э. Титченер);

– «умственное усилие», или ресурсы системы переработки информации, снабженные механизмом их распределения (Д. Канеман);

– феноменальное и продуктивное проявление ведущего уровня организации деятельности (Ю. Б. Гиппенрейтер);

– функция умственного контроля (П. Я. Гальперин);

– целесообразная реакция организма, моментально улучшающая условия восприятия/познания (Н. Н. Ланге);

– Эго-объектная сила (К. Коффка).

Добавим к этим определениям еще несколько из современной психологической литературы:

– готовность со стороны организма к восприятию окружающих его стимулов (Психологическая энциклопедия / Под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха);

– широко понимаемый термин для обозначения всех процессов, посредством которых осуществляется селективное восприятие (Г. Глейтман, А. Фридлунд, Д. Райсберг);

– распределение когнитивных ресурсов между протекающими процессами (Дж. Андерсон);

– состояние психологической концентрации, сосредоточенности на каком-либо объекте (Р. С. Немов);

– распределение анализирующих механизмов на ограниченную область поля (У. Найсер).

Удручающая разноголосица понятия внимания в образной форме представлена в книге Ю. Б. Дормашева и В. М. Романова. Они пишут, что проблемную ситуацию в данной области можно изобразить на мотив известной притчи, в которой незрячие люди ощупывают разные части слона, высказывая суждение о неизвестном им животном. В книге приведен рисунок, на котором представлены несколько ключевых слов из нескольких типичных суждений о природе внимания (воля, ясность, энергия, установка, контроль, интерес, селекция).

Если к этому добавить некоторые другие ключевые слова из приведенного выше перечня определений внимания, а также метафоры узкого горлышка, луча прожектора и резервуара ресурсов, то трудно не согласиться с авторами книги, что все это напоминает ситуацию «вавилонского столпотворения», о котором еще в 1937 г. говорит Ч. Спирмен. Сейчас, по мнению Д. Берлайна, которое цитируют Дормашев и Романов, ситуация только усугубилась из-за появления многих новых «ключевых слов» и потому, что исследователи зачастую даже не понимают, что говорят на разных языках.

2. До сих пор нет единого мнения, существует ли внимание как некоторый особый самостоятельный психический процесс (аналогичный, например, процессам восприятия и мышления) или это, как пишет М. В. Фаликман, только особая сторона иных психических процессов, открытая нам в сознательном опыте. Нет единого мнения, является ли внимание каким-либо самостоятельным процессом или имеют место только «эффекты внимания» (например, ясность и отчетливость восприятия), вызванные работой каких-то других процессов и механизмов.

По мнению Д. Р. Андерсона, за термином «внимание» стоит целая совокупность процессов, протекающих в разных перцептивных, моторных и высших когнитивных системах, с помощью которых каждая из этих систем распределяет свои возможности в ответ на потенциально конкурирующие требования, связанные с обработкой информации. Сходного взгляда придерживаются Г. Глейтман с соавторами, считающие, что под вниманием следует понимать совокупность процессов, обеспечивающих селективное восприятие.

Наряду с этим вновь звучат голоса, что, как утверждал когда-то Э. Рубин, никакого внимания вообще не существует. Существуют лишь процессы селективного восприятия. Так, по У. Найсеру, нет никакой таинственной психической энергии. Внимание – это просто распределение анализирующих механизмов на ограниченную область поля. В другой формулировке того же автора внимание – это восприятие, взятое в аспекте избирательности перцептивных действий, или внимание – это активный процесс восприятия, рассмотренный в аспекте избирательности.

3. С неопределенностью понятия внимания связано то обстоятельство, что одни и те же феномены легко могут обозначаться разными терминами, подпадать под разные понятия. Так, выделение субъектом каких-либо определенных объектов на фоне других, которые игнорируются, может называться и фактически называется и избирательностью внимания, и избирательностью восприятия. Эксперименты по определению объема внимания (произвольного) с таким же успехом могут быть названы экспериментами по определению объема сознательного избирательного восприятия и кратковременной памяти, если от испытуемого требуется воспроизвести или точно узнать воспринятые объекты. В литературе по вниманию взаимодействие двух одновременно выполняемых деятельностей или навыков описывается в терминах распределения внимания, тогда как в литературе по обучению, навыкам, в инженерной психологии – в терминах интерференции. Эффекты Струпа и аналогичные явления часто фигурируют в работах по вниманию, тогда как в общепсихологической литературе они обычно рассматриваются в терминах интерференции ассоциаций и вербальных ответов, вызываемых разными характеристиками стимула. Устойчивая направленность сознания и деятельности субъекта на определенные объекты или совершение определенных действий может трактоваться и трактуется и как характеристика или функция внимания, и как проявление установки. Границы между понятиями внимания и установки очень зыбки, неопределенны и субъективны.

И все же некоторая определенная реальность, называемая «внимание», безусловно, должна существовать. Ее обозначение закрепилось во всех языках мира и имеет в них сходные значения. Усваивая язык, каждый нормальный человек более или менее знает, что такое внимание. Каждый понимает, что просьба «Читай текст внимательно» – это совсем не то же самое, что просьба «Читай данный текст». Точно так же просьба «Посмотри на этого человека» далеко не то же самое, что «Посмотри на этого человека внимательно» или «Обрати на него внимание». Все прекрасно понимают разницу в значении фраз: «Я услышал шум» и «Услышанный шум привлек мое внимание». Подобных примеров можно привести множество.

Понятие «внимание» очень важное житейское психологическое понятие. Обозначающее его слово в течение тысячелетий помогает людям сообщать друг другу об определенном состоянии своей психики и произвольно по словесному приказу вызывать такое состояние в других и в самих себе (произвольное внимание). Но, как это следует из всего вышеизложенного, необходимыми признаками научного это понятие не обладает.

Где же выход из сложившегося положения? Ю. Б. Дормашев и В. Я. Романов справедливо пишут, что найти ответ на вопрос о сущности внимания путем проведения новых экспериментальных исследований вряд ли возможно. Надо думать, что обречены на неудачу также любые попытки прямо собрать целостную картину из отдельных осколков мозаики, на которые рассыпана сейчас панорама проблематики внимания. Для этого должен сначала существовать какой-то общий контур целостной картины, но он как раз отсутствует. Словом, как пишут цитируемые авторы, «необходимы постановка и серьезное обсуждение этой проблемы на более широкой базе данных и твердом методологическом основании, решение комплексных теоретических вопросов…».

В рамках общих представлений, развиваемых в настоящей книге, за основу теоретического подхода к выяснению природы внимания предлагается взять понятие функциональной системы психического отражения и регуляции поведения и деятельности с учетом функций ее активационно-энергетической подсистемы. Самое общее положение развиваемых взглядов состоит в том, что чем более трудный вызов бросает действительность функциональной системе и чем больше требований к ее когнитивной подсистеме по анализу и синтезу получаемых впечатлений, тем в большей степени в работу когнитивной подсистемы включается подсистема метаболического и энергетического обеспечения познавательных процессов восприятия и мышления. Складывающееся в этих условиях сложное по составу и механизмам функциональное психическое состояние, при котором определенные объекты становятся непосредственным предметом познания и действия, воспринимаются наиболее ясно и отчетливо, подвергаются тонкому анализу и разноаспектному синтезу, может быть названо традиционным термином «внимание».